«ПОРА УЖИНАТЬ, ДОРОГОЙ!..» ИЛИ БИФШТЕКС ПО-ШОТЛАНДСКИ
Что это?.. Будто кто-то в другом углу камеры вздохнул и заворочался с боку на бок. Не тень ли умершего здесь до меня, не душа ли, продолжающая страдать после смерти своего тела?.. Нет, мне кажется, у меня начинаются слуховые галлюцинации, не будет удивительным, если нас в камере, в этой каменной дыре с влажными стенами, окажется двое – и я увижу его своими глазами, моего товарища по несчастью, какого-нибудь сгорбленного, полуседого старика с трясущимися руками и потухшим взглядом безумного, который ещё вчера был юношей и имел самые прекрасные мечты на будущее. Если он появится...
Окошечко в дверях камеры приоткрылось, вместе с тем под потолком вспыхнула тусклая лампочка, это надзиратель, он разглядывает меня с полминуты, по походке и тяжеловесным шагам я уже знаю, кто это. За мной пришёл Тибо, багроволицый, с толстыми складками на загривке, с ничего не выражающим взглядом человека-машины, он воплощает собою ту стихию, с которой я столкнулся, всё – от форменной фуражки, до последней пуговицы на его казённом мундире – есть жестокая сила, задавшаяся целью – сломить меня, втоптать меня в землю, превратить в прах, или сделать из меня такую же послушную скотину, как и этот Тибо...
Уже битый час я сижу перед следователем, человеком с бледным, острым лицом и двумя тонкими усиками, расходящимися в стороны, как две шпаги. Чёрные усики и бледное лицо создают странный контраст. То ли я обязан возникающим во мне ощущениям своим утомившимся глазам, то ли в самой фигуре следователя есть что-то мистическое, не знаю, только эта реальность кажется мне абсурдной, больше похожей на чёрно-белое кино, где я не только зритель, но и непосредственный участник происходящих на экране, а вернее – не на экране, а в каком-то трёхмерном пространстве, событий. Живые и в то же время отсутствующие глаза следователя производят на меня гипнотическое действие, мне временами кажется, что он не человек, а сконструированный робот, играющий роль человека. Однако, у него должна быть где-то мать, возможно – он женат, имеет детей, любит их и считает себя незаурядным человеком? Такие «незаурядные», не поднявшиеся по служебной лестнице слишком высоко, любят, или, точнее будет сказать, имеют склонность мучить свои жертвы, оказывающиеся по воле случая в их руках, или, вернее, щупальцах, показывать им силу своей «незаурядности»...
В отдалении, у окна забранного решёткой, покрашенной в белый цвет, хотя сущность решётки остаётся прежней, как её не приукрашивай, околачивается со скучающим видом де-тина, снабжённый мощными руками и мускулистым торсом; я понимаю, что его ремесло – это физическое воздействие на таких «подопытных кроликов», каковым являюсь я, и детина не-много скучает без своей работы, быть может, ощущая в кулаках приятный зуд, как своего рода мастер по отбиванию внутренностей и приведению человеческого материала в состояние физического убожества. Но судя по тому, как ведёт себя следователь, ему ещё не скоро придётся испытать на мне своё искусство, и в душе детина не одобряет политику своего начальника, считая, видимо, что со мной надо разговаривать на другом языке...
Позади меня, у двери, расселся на стуле Тибо, как верный пёс, охраняющий своих хозяев. Время от времени он пыхтит и прикладывает носовой платок к лицу, лбу и шее – этот тип страшно потлив и его постоянно мучает жажда. Через каждые пятнадцать минут он встаёт со стула, подходит к графину с водой, стоящему на подоконнике, за спиной следователя, наливает в стакан и с жадностью выливает в свой бездонный желудок, высасывает его содержимое до капли и ещё облизывается, как кот, точно он находится где-то в палящей аравийской пустыне. Затем, как мешок, к которому приделали ноги, пересекает по диагонали комнату и грузно валится на своё место...
Следователь придаёт своим вопросам какую-то многозначительность, он начинает из-далека, с вещей, не имеющих к моему нахождению в этих стенах, казалось бы, ни малейшего отношения. Он считает себя умным человеком, это по нему видно, и как всякий умный чело-век, старается быть со мной, своим собеседником, предельно вежливым и внимательным. Но вещи, о которых он заговаривает, столь далеки от проблем, волнующих меня, что и я витаю где-то далеко-далеко отсюда и вопросы следователя доходят до меня с трудом... Я смотрю некоторое время ему в глаза, пытаясь понять, чего он от меня добивается. А он не может скрыть насмешливой улыбки, в которой сквозит чувство превосходства надо мной и над обстоятельствами, из которых складывается в общем-то жизнь человека, как будто его не родила в муках женщина, а он продукт фабрики, изготовляющей людей поточно, сразу зрелыми, взрослыми индивидуумами, не помнящими детства, не знающими прикосновения тёплых материнских рук...
– Что вы улыбаетесь, – устало говорю я с лёгким вздохом, – что вы хотите от меня узнать?.. Говорите прямо без обиняков!.. Или выпустите меня отсюда, от меня вы всё равно ничего не добьётесь... Сколько раз вам надо твердить одно и то же!?. Я ни в чём не виновен, не знаю за собой никакого преступления... Какой вам смысл измываться надо мной?.. Отпустите меня домой, иначе однажды в тюремной камере вы обнаружите не меня, но мой бездыханный труп!..
– О!.. В ваших словах чувствуется импульс!.. Как это сказать?.. А... забыл!.. Ну его!.. – следователь хрустит костяшками пальцев и в этот момент во мне просыпается ненависть к его напыщенной физиономии, его манере держаться, разговаривать. – Вы неисправимы, мой друг, вместо того, чтобы отвечать на поставленные мной вопросы, вы начинаете сердиться и тем самым только оттягиваете момент, когда завершится это следствие...
– Не называйте меня другом!..
– О-о!.. Почему?.. – почти искренне удивляется следователь. – Я имею на это право!.. Разве вы противник истины?..
– Я не знаю, что такое истина, но то, что здесь происходит – вопиющее беззаконие, сэр!.. – с возмущением говорю я. – Объяснят мне наконец – зачем я здесь, для какой такой цели!?. Если вы хотите преуспеть в искусстве словоблудия, пустозвонства и красноречия, до-ходящего до нелепости, до умопомешательства, упражняйтесь, пожалуйста, на Тибо!..
Всё моё негодование излилось наружу в этих словах, я готов был сорваться с места и стулом хватить этого доморощенного философа по вытянутому огуречнообразному черепу. Но меня что-то удержало, проклятая боязнь, подлая трусость, когда ничего не сделаешь, видя, что любое твоё агрессивное действие в первую очередь обернётся против тебя же само-го!..
Этот дьявол в образе человека как-то, непонятным образом, прочитал мои мысли и назидательным тоном наставника изрёк:
– А вот этого-то как раз и не надо делать!.. Прошу вас успокоиться!.. Хотите воды?..
Я закивал в знак согласия. Мне становилось дурно, я как бы предчувствовал, что помешательство, затемнение рассудка, подступает ко мне и начинает обволакивать сознание... О! Они только этого и хотели – и иной цели у них не было!.. И ведь какой изощрённый метод пытки, это тебе не кулаками под рёбра, это хуже, хуже!.. Ужас, слепой и яростный объял меня, я весь напрягся и в этот момент тяжёлая туша мерзавца Тибо навалилась на меня сзади...
Из самой моей души вырвался дикий, нечеловеческий крик – и больше я не помню, что со мной было. Видение исчезло, как дурной сон, мгла застлала мне глаза...
Мне кажется, что я тронулся умом в этой сырой темнице. То и дело до слуха моего до-летают чьи-то вздохи, пришёптывания, будто кто-то копошится в противоположном углу помещения, лезет сюда, в эту мрачную комнату, чтобы составить мне компанию. Была бы Библия, я перекрестился бы на ней, чтобы изгнать от себя всех бесов, которые замыслили меня погубить – и лезут незваными гостями в сознание. Даже во сне я не могу избавиться от наваждения, постоянно убегаю, пытаюсь скрыться, но меня ловят и ведут в страшное место, какому и названия-то нет на человеческом языке, и там начинают пытать такой изощрённой, мучительной пыткой, от которой я просыпаюсь, чтобы здесь, наяву, снова ужаснуться тому, что пытаются сделать со мной эти вроде бы вполне здоровые люди и прежде всего СЛЕДОВАТЕЛЬ, мрачная фигура которого уже становится для меня воплощением всего сатанинского, там и здесь, как ржавчина, поедающая весь человеческий род...
Я думаю – что со мной происходит?.. я пытаюсь разобраться в истоках зла, с которыми столкнулся, и не могу прийти ни к какому определённому выводу. Действительность предстаёт перед моими глазами страшно искажённой, не похожей на то, что знал я о ней раньше!.. Но может быть, она всегда была такой, а я просто не замечал её истинного лица или инстинктивно пытался отодвинуть от себя, как можно дальше в глубь времени, момент ОСОЗНАНИЯ ВСЕЙ ПРАВДЫ ЖИЗНИ?!. И теперь, когда я слишком долго ублажал себя, закрывшись в своём уютном, правильном мирке, дарующем мне внутренний покой, реальность сама ворвалась в мою жизнь – уже без спросу, нагло и вероломно, и сокрушает во мне то, над чем я раньше дрожал, что я ценил превыше всего, что составляло мою сущность!.. Как я раньше жил?.. Мне удавалось благополучно избегать множества неприятностей, коими чревата человеческая жизнь, трезвый мой рассудок показывал мне из множества вариантов тот единственный, на каком я останавливал свой выбор, и я почти никогда не ошибался, всё анализируя и перепроверяя! Таким образом я избежал множество опасностей и думал, что твёрдая логика происходящих в мире событий всегда останется на стороне того, кто ясно мыслит и во всём видит больший или меньший расчёт. Но моя самонадеянность оказалась ошибочной... В мире наступил перелом, когда разум сдал свои позиции и восторжествовали хаос, абсурд и идиотизм!.. Это было бы простительно для мира, если это был бы его первый день и если бы Господь Бог только начинал творить из массы материала, находящегося у него под руками, то, чему ещё не придумал названия!.. Но это был не первый день Сотворения, если я и тут не ошибаюсь!.. Вдруг окажется, что день, когда ЭТО на меня обрушилось, и есть тот самый первый день, и вообще – всякий день в этом мире для кого-то есть ДЕНЬ ПЕРВЫЙ, ИЗНАЧАЛЬНЫЙ?!.
Над всем этим я ломаю голову. Я хочу дознаться до первопричины. Мне надо знать, с чего это началось и не могло ли это быть как-то по-другому, чтобы судьба обошлась со мной поласковей?..
Во тьме как будто вырисовывается что-то, продолжая копаться в своём углу. Что ж, в этом для меня теперь нет ничего удивительного... Надеюсь, возрождающийся демон мрака, обретя материальность, не бросится на меня с воплем и не примется меня душить своими корявыми лапищами!.. Кажется, я был бы даже рад нос к носу очутиться с самим чёртом и столковаться с ним насчёт всего, в чём мне отказывают люди. Мы бы поняли друг друга, не-чистая сила по моим теперешним понятиям – более порядочна, чем представители света, эти солнцеликие апостолы, творящие веру и истину и созидающие на Земле царство добра, которого я в этом склепе, увы! не вижу и уже не понимаю!..
А может быть, то, что происходит – разумно, и оно должно было случиться в своё время, и уже было намечено ПО ПЛАНУ, когда ещё ничего не было в мире и когда даже сам БОГ ещё не родился, если он только существует, этот самый Бог – после всего, что я узнал в последние дни?!.
Это были не дни... Ночи...
– Ты в моих руках, дружище, – доверительным голосом произносит следователь, наклонившись над столом и подавшись лицом ко мне. – Я могу с тобой сделать всё, что мне заблагорассудится!..
– Ну и что?.. – безразличным тоном говорю я...
– Мой дорогой друг, ты идиот!.. – цедит сквозь зубы следователь. – Ты не понимаешь, с кем разговариваешь... ты!..
Он не находит подходящего слова, откидывается назад и снова преисполнен самодовольства. Ему, видимо, пришло в голову, что он начинает терять ЛИЦО, или, наоборот, показывать его мне... Ах, как люди не любят, чтобы кто-то видел их истинное ЛИЦО!.. Того, кто разгадает их, они ненавидят смертельно... Что касается этого следователя, он мне до чёртиков надоел, я не воспринимаю его всерьёз, пусть он четвертует меня!.. – и это-то больше все-го его и выводит из себя...
– Вы мне надоели с вашими приставаниями, – уставшим голосом тяну я. – Лучше бы вы меня отпустили на все четыре стороны и не брали на себя ЭТУ РОЛЬ!.. Вам она не идёт...
– Она мне очень идёт, дружище! Очень идёт!.. Хочешь, я пришью тебе убийство, или, хочешь, этот молодчик переломает твои косточки?.. – следователь кивает на детину, который навалился задницей на подоконник, сложил на груди руки и жуёт во рту какое-то подобие сигары...
Я некоторое время молчу, как будто прислушиваюсь к чему-то, к какому-то голосу внутри себя, или к шумам, отсюда не слышным, но окружающим стены этого преступного за-ведения... Удивительное спокойствие нисходит на мою душу, будто я поверил в Бога, много молился и меня озарило изнутри удивительным светом...
– Что же ты молчишь?.. – настороженно спрашивает следователь...
– Я думаю...
– О чём же ты думаешь?..
– О том, что вы сумасшедший, – улыбаюсь я...
– Нет, сумасшедший это ты!.. ты!.. – внезапно кричит он, срываясь с места и чуть ли не падая на стол, который, как барьер между ним и мной, тоже заключает в себе любопытную идею...
– У вас скоро изо рта пойдёт пена, – констатирую я. – Вам не следует кричать, я хорошо слышу... Вот что, вы избрали это государственное поприще, чтобы возвыситься над людьми, над такими, как я!.. Вы долго издевались надо мной! Теперь настал мой черёд и я вам скажу...
– Не сметь! Молчать!.. – заорал, багровея, этот субъект, выхватывая из стола пистолет. – Я тебе заткну глотку свинцом!..
– Всё-таки БОГ есть и справедливость рано или поздно наступает!.. И сумасшедших, озверевших – сажают в клетку, где им и место!..
– Молчать! Молчать!.. Ни слова!.. Или я прострелю твою поганую башку!.. – этот тип, обогнув стол, подскакивает ко мне и начинает совать мне в глаза дуло своего пистолета, я вижу, что он взбешён, что он в состоянии нажать на курок и отправить меня к праотцам. У меня тоже иссякает терпение и я хватаю его одной рукой за запястье правой руки, в которой прыгает пистолет, другой попадаю ему в челюсть. Голова следователя откидывается назад, вслед за тем гремит выстрел. Потом мы падаем на пол и я стараюсь подмять этого стервеца под себя, выкручиваю у него из рук пистолет и одновременно наношу ему удары, куда попало – в грудь, живот, лицо. И в то же самое время на меня наваливаются – это, вероятно, Тибо – хватают за горло, бьют по голове, пока я не теряю сознание и не проваливаюсь в забытье, как в мрачный, тёмный подвал...
Через какое-то время я прихожу в себя, боль во всём теле, разламывающаяся голова, вкус крови во рту и такая жажда, будто я провёл неделю без воды – первые ощущения в этой действительности, которой я ещё был нужен, раз меня не убили... На этот раз верёвка прочно держит меня на стуле. Я привязан к нему, этого следовало ожидать...
– Пи-ить, – прошу я, насилу издав из себя жалкий звук о помощи. – Дайте пить!..
Приоткрывшимися щёлочками глаз, в которые хлынул ослепительный свет яркой электрической лампы, вижу вытянутое, изучающее меня лицо следователя, над одной из бровей которого налеплен кусок белого пластыря... Слышу:
– Тибо, дайте пару глотков воды этому антигосударственному элементу...
Таинственное существо в углу камеры вполне созрело, оно приобрело сходство с человеком, выпрямилось и стоит, выделяясь из темноты каким-то непостижимым образом. Я не столько вижу его очертания, сколько ощущаю своей кожей его присутствие, волнующее меня какой-то неопределённостью. Оно неподвижно, как статуя, и вместе с тем в этом существе жизни больше, чем в любом другом субъекте, наделённом сознанием и волей. Я не могу сказать, что это сон или бред, но я и не уверен до конца, что в данный момент я нахожусь в яви...
Кто-то словно бы прощупывает моё сознание, перечитывает мою память, как можно перечитать полку с книгами, нельзя сказать, что это неприятно мне. Это действует на меня расслабляюще, погружает меня в удивительно лёгкое, невесомое состояние, я как бы надышался марихуаны и возвысился над своей материальной оболочкой. Тело моё неподвижно лежит на кровати, а душа наполнила всё пространство комнаты и просится наружу, хочет обрести свободу...
– Дай мне избавление, – прошу я неведомое существо, – ты всё можешь, ты знаешь, как мне трудно, ты видишь, что ОНИ со мной делают!.. Весь мир сошёл с ума, – продолжаю я, – да иначе и быть не могло!.. Этим и должно было кончиться!..
Я изливался потоком жалоб, молил провидение сжалиться надо мной, призывал обрушить молнии на головы моих врагов, а таинственное существо не делало ничего, чтобы облегчить мои муки, оно, как и прежде, безучастное, стояло на своём месте, как языческий бог, предаваясь непонятной мне, какой-то своей, глубоко личной духовной жизни. Когда исчерпались мои стенания и я, несчастный, умолк, разуверившись в чудесном избавлении, которое могло бы мне даровать загадочное божество, я услышал голос, непохожий на голоса всех живущих...
– Встань! – сказал мне голос. – Подойди ко мне!..
С трудом я поднялся с постели и сделал босиком по полу, холодному, как лёд айсберга, несколько шагов в сторону чёрной тени...
– Видишь эту дверь в стене?.. – спросил голос. – Открой её и ступай!.. Там твоё избавление!.. Иди!..
Ещё он звучал у меня в ушах, а я уже переступил заветную дверь и... оказался у себя дома, вечером. Из другой комнаты звенели голоса детей. Вдруг на пороге появилась моя же-на, увидев меня, она, как ни в чём ни бывало, сказала, что пора ужинать, и снова исчезла, как будто её и не было. «Чёрт бы меня побрал!.. Неужели то, что БЫЛО, мне привиделось?.. – подумал я, силясь вникнуть в смысл происходящего. – Но если это был СОН – я всё равно должен извлечь из него для себя урок!..»
И я пошёл к моим дорогим детям, к моей семье...
Из мрака моё сознание, всё моё существо тянулось к свету...
Когда следователь увидел его у себя в кабинете, тело его обмякло, в изнеможении и с дрожью в членах он опустился на стул и, как загипнотизированный, не сводил своих округ-лившийся глаз с этого таинственного явления. Тёмный силуэт пришельца был неподвижен, но в этой неподвижности угадывалась такая сила, это был такой грозный противник, что следователю стало ясно сразу, что сопротивление бессмысленно, поэтому – мысль о пистолете даже не промелькнула в его голове. Он был уже не волен самому себе и, как ребёнок старается понять поведение взрослого, только слушал, вникал сердцем в суть поступающей в его мозг удивительной информации, слушал и подчинялся. Затем, с ним произошло то же, что произошло и с заключённым в одиночной камере, и что случилось с другими, видевшими когда-либо таинственного незнакомца. Следователь встал из своего кресла и, подойдя к стене, на которую показал ему перст божества, шагнул в неё и исчез из комнаты, как будто его в ней и не было. Но он был уже где-то далеко от этого места, в черноте ночи. Прямо на него надвигалось что-то большое и неотвратимое, как возмездие. Демон Смерти налетел на человека и занёс над ним свой карающий меч, – в последнюю секунду тот хотел было в ужасе закричать, но было поздно, грохот и лязг железа накрыли его вечной ночью...
Крупная катастрофа
ЛОНДОН. Крупная железнодорожная катастрофа произошла в Шотландии в 30 кило-метрах от Эдинбурга. Пассажирский экспресс на полном ходу сошёл с рельс. Несколько вагонов перевернулись. В результате аварии погибли по меньшей мере 14 человек, более ста человек получили серьёзные ранения. Предполагается, что поезд столкнулся с находившейся на путях коровой.
9 августа 1984 г.