Камил, вытянув ноги, глубоко вздохнул. Его изящные ноздри алчно дрогнули, веки закрылись. Сначала Олаф удивился, потом игривость коснулась его своим крылом, и он с любопытством стал ожидать продолжения.
- Мой любимый запах на чужбине, - мечтательно произнёс Камил.
Санди, которому сегодняшняя книга казалась неинтересной, улыбнулся и вежливо спросил:
- Вероятно, ты имеешь в виду аромат рассыпчатой варёной картошечки с топлёным маслом? Да, я ещё про укроп забыл и про малосольный огурчик.
Камил меланхолично возмутился:
- Ничего ты в чудесном мире ароматов не понимаешь! Перечисленное - это жизненно необходимые запахи, я же говорю о запахе любимом. Сейчас…
- Не начинайте! До ужина ещё далеко! – взмолился немедленно проголодавшийся Олаф и принюхался. – Пахнет заплесневелыми книгами Санди, отдушкой проехавшего по кабинету пылесоса, служебными неприятностями и копчёной колбасой бутерброда, оставшегося у Райгу с обеда.
- А ещё - твоим омерзительным одеколоном, - добавил Камил. – Надо его вечером в унитаз вылить.
- Давно пора, - согласился Санди. – «Одеколон «Финиш» - запах спортивной победы». Честнее было бы на этикетке написать: «Вчерашние носки и пот сегодняшней тренировки».
Райгу тоже внёс свою лепту в осуждение одеколона:
- Выливать в унитаз его нельзя, это немилосердно по отношению к окружающей среде.
Камил, хмыкнув, уточнил:
- Ты о жителях канализации говоришь?
Олаф спросил с негодованием:
- Какие могут быть в канализации жители?
Райгу скривил личико, Камил попытался изобразить ответ на бумажке и только Санди рискнул задать встречный вопрос:
- Тебе просторечно ответить, литературно или на латыни?
Олаф, наконец, догадался и завыл:
- Гады вы, гады!
- Я, - сказал Райгу, - бутерброд с колбасой надкусил. Чуть-чуть. Ничего?
Олаф с воплем «давай!» вскочил из-за стола.
- Говорят, - глубокомысленно изрёк Камил, - что самые вкусные фрукты те, что надкусаны зверем или трачены червячком.
- Ещё говорят, - добавил Санди, - что эти фрукты точно не содержат яда.
- Вот с этим не соглашусь. Скорее наоборот: животное откусило и издохло, даже не сделав второго укуса.
К тому времени Олаф уже проглотил микроскопический бутерброд и, дожёвывая, пробубнил:
- Нафиг он нужен, второй укус. Мне и одного хватило. Так чем тебе тут пахнет?
- Признаться, на Элери этот запах попросту невозможен. Он рождается раз в году, если вообще рождается, когда внезапно ранняя весна становится поздней.
- Поэт, а у тебя от обеда не осталось ли чего?
- На!
В Олафа полетел пакетик с сандвичами.
- Осталось, я во время обеденного перерыва в ресторан ходил, надо было с командиром кое-что обсудить.
- А в кабинете обсуждать не удобней?
- Удобней, когда рот командира занят кроликом в сметане, а голова – размышлениями о том, какой соус подадут к тушёной белужине.
- Взятка? – спросил Санди.
- Не в полной мере. Просто разговор в неформальной обстановке. Себе я заказал…
- Давай, лучше про весну, - напомнил Олаф, потому что при повышенной аппетитности, количество камиловых сандвичей оказалось удручающе малым.
- Знаете, как это обычно бывает весной: днём тепло, иногда даже жарко, а к ночи подмораживает. И вот, наконец, наступает вечер, когда солнце уже начинает садиться, но в воздухе по-прежнему пахнет распаренной, влажной землёй, и можно гулять без пальто.
- Да, я тоже замечал необычность момента, - согласился Санди. - Случается, что и листья в это время ещё не появились.
- Точно, листьями и цветами запахнет позже, а в этот волшебный вечер в воздухе разлит аромат не просто талой, а тёплой воды.
Райгу отогнул штору и посмотрел на заснеженный парк.
- Камил, - неуверенно начал он, - я знаю, что у элери очень тонкий нюх…
- У нас и слух хороший…
Камил осёкся и, спешно потеряв лиризм, приказал:
- Молчать!
В наступившей тишине явственно стал слышен тоненький свист, по белой шторе, быстро увеличиваясь, расползлось мокрое пятно. Камил схватил в охапку документы, Олаф – окаменевшего Райгу, Санди курткой прикрыл лежащие на столе книги.
Через четверть часа сотрудники технической службы благополучно починили трубу отопления. В кабинете остался устойчивый банно-прачечный запах.
- Долина гейзеров, - проверяя состояние книг, сказал Санди.
- Я всегда утверждал, что камины безопасней, - раскладывая бумаги, пробурчал Камил.
- Это до первого пожара. Город расположен в районе термальных источников – дармовая энергия, - в который раз объяснил Олаф. – Райгу, привыкай.
Дверь открылась, и вошедший командир поинтересовался:
- Как потоп?
- Удалось избежать, - героически ответил Олаф.
- Это хорошо. Камил, да ты художник-реалист! - командир взял со стола Вершителя листок бумаги. – Это мне мессидж или твоё состояние души? Ещё раз повторю: плохая идея.
- Идеи плохими не бывают, они бывают неэффективными. Слушай, давай построим в Корпусе бассейн с горячей водой? Это же даром, практически.
- В котором сварится две трети дознавателей? Экономически невыгодный супчик.
Камил посопел злобно и пригрозил:
- Тогда я прямо во дворе своего дома устрою гейзер!
- А розы? – спросил Райгу.
- Какие?!
Командир Корпуса, разворачиваясь к двери, ухмыльнулся.
- Ты сначала у себя в королевстве порядок наведи.
- Характеристику свою отдай! – крикнул Камил вслед командиру.
Командир скомкал рисунок и бросил его в Камила. Олаф спросил:
- Вы о бане сегодня под кролика договаривались?
- Нет. О другом. Завтра расскажу. Странное дело.
Санди, раскладывая влажные, тронутые паром книги на подоконнике, недовольно заметил:
- Напрасно, Камил, ты наводишь тень на плетень. Потом, когда по нам случайно промахнутся, придётся в полном остекленении спасать реноме и все остальные части тела.
- Реноме – ладно, главное – премию можно не спасти, - напомнил Олаф.
Упоминание о премии Камила почему-то не тронуло. Строго глядя на Райгу, он поинтересовался:
- О каких это ты розах говорил?
- Розы нужны плетистые, - затараторил Райгу, - цветом похожие на тёмное золото, а то крыльцо дома бедновато выглядит. И чайные розы. Вместе с тёмно-бордовыми они смотрятся по-королевски. Минеральная вода для озерца не подойдёт, но, если ты уж так хочешь, можно сделать поилочку в виде фонтана и подвести к ней трубу от термального источника.
Камил, растерявшись от напора Райгу, переспросил:
- Поилочку?
- Для птичек и других желающих согреться. Я прикинул – не очень уж дорого, но премия не помешает.
Олаф, улыбнувшись по-кошачьи, поинтересовался:
- Так что ты себе заказал на обед?
Камил, осмысливая дизайнерско-ботанические перспективы, усмехнулся недобро, однако ответил:
- На закуску – спаржу в белом вине. Стерляжий бульон, гренки с икрой. Грудку рябчика с конфитюром из минеолы и картофельное суфле с белыми грибами. К суфле подавалась сметана, пять сортов зелени и ассорти из миниатюрных маринованных овощей. Кофе. Только, Олаф, мне на суфле денежек и без премии хватает.
- А вот и не угадал! – обрадовался Олаф. – Вовсе я тебя не дразнил. Пока ты соловьём разливался, я себя морально готовил к проявлению насилия. С моей стороны. Теперь готов.
- Да ну вас! – расстроился Камил. – Накинулись втроём на одного. Ладно, слушайте, раз такие любопытные. Дела, как такового, ещё нет и, возможно, не будет. Расскажу лишь в общих чертах. В бескрайних просторах космоса существует некий, вы, скорее всего, о нём не знаете, Всемирный центр изобразительного искусства.
- Я о нём знаю, - сказал Райгу.
- И я, - присоединился Санди.
Олаф скромно промолчал.
- Молодцы. Собрать вместе картины, скажем так, художников различных рас в условиях обычного музея оказалось практически невозможно. Слишком по-разному расы воспринимают понятие «живопись». Кхольпы выражают образы и чувства грудами разноцветных камней, квисты создают динамические конструкции, меняющие цвет в зависимости от скорости движения…
Санди попросил:
- Это все знают, переходи сразу к делу.
- Знают? Олаф, какие произведения искусства наиболее ценят кии?
Райгу посмотрел на недвусмысленный кулак Камила и подсказывать благоразумно не стал.
- Поскольку наш прославленный искусствовед хранит молчание, озвучу его мысли я. Кии производят удивительную ткань, с которой не сравнятся шелка Земли и Элери, а потом создают из неё копии цветов, растений и прочей природы.
- Пижамка у тебя, - съехидничал Олаф, - не из этой ли ткани?
- Как ты мог такое подумать?! – всплеснув руками, воскликнул Камил. – В шёлке с Ануар-Сии замёрзнуть недолго. У меня пижама из фланели с начёсом.
- А элери, вероятнее всего, - вспомнив любимую сказку, не унимался Олаф, - выкладывают из драгоценных камней поучительные изречения о скромности и не стяжательстве?
- Элери, чтоб ты знал, ценят живопись. Акварель. Думать над картиной можешь хоть год, но нарисовать должен за сто ударов сердца, поэтому земные полотна маслом у нас считаются творением ремесленников и не котируются совершенно.
Санди недовольно пробурчал:
- Мы дело будем обсуждать или плоско шутить на заезженные темы?
- Кстати, Санди, а как развлекаются аноформы? – спросил Олаф.
- Прекрасное аноформы ищут в знаниях.
- Итак. Чтобы не мелочиться, под музей было решено отвести некрупную планету. Долго искали и, в конце концов, нашли необитаемый, высокостабильный планетоид. Построили павильоны, жильё для учёных, гостиницы для ценителей, хостелы для студентов, концертные залы, космопорт, мелкие стартовые площадки для каботажных катеров, завезли музейные экспонаты и частные коллекции. Назвали центр довольно шаблонно – «Арто-сфера». Начались будни. Студенты приезжали, пялясь на великие творения, пытались сделать их копии в собственном понимании и интерпретации. Кхольпы выкладывали из цветных камней картины земных импрессионистов, квисты собирали из шестерёнок копии цветов, созданных кии. Иногда в «Арто-сфере» случались настоящие творческие прорывы. Например, однажды, в конструкции юного кхольпа, изображающей одинокий ирис у пруда, что-то разладилось, после чего она, сияя всеми цветами радуги, рассыпалась и грохнулась со второго этажа на первый. Присутствующий при этом мэтр, не помню, с какой планеты, изволил аплодировать. Утром кхольп проснулся знаменитым. С тех пор раз в неделю инсталляцию повторяют. Называется она «Водопад ириса». Короче, все были при деле. Ценители бродили и щурились с умным видом. Учёные проводили экспертизы и подвергали перекрёстному сравнительному анализу всё, что попало…
- И вдруг… - подсказал Санди.
- Пока никакого «вдруг» не случилось, если не считать того, что владельцу коллекции миниатюр стали приходить письма с угрозами. Не мудрствуя лукаво, его обещали вскоре убить. Местный шериф ничем коллекционеру помочь не смог, хотя бы потому, что конкретных претензий злоумышленник не предъявлял. Коллекционер обратился в Корпус дознавателей. Создалась ужасная ситуация: формально мы не должны были действовать раньше совершения преступления, а по совести – обязаны были помочь.
Олаф покивал.
- Понятно, сейчас окажется, что коллекционер – элери и, очень может быть, хороший знакомый некоего Симона.
- Коллекционер – накс. Зовут его Зака-От. И, кстати, Олаф, в ресторане мы с командиром платили по гамбургскому счёту, потому, что так и не смогли решить, кто кого подкупает. Короче, нашей группе желательно появиться в "Арто-сфере" и появиться там неофициально.
Олаф заметно обрадовался.
- Как в «Синем поясе»?
- Нет, там мы работали по установленной форме, но тайно, а теперь придётся действовать в частном порядке. Внеочередной оплачиваемый отпуск – это всё, что командир может для нас сделать.
Санди спросил недоверчиво:
- Ты оплатишь поездку?
Камил замотал головой.
- Этого ещё не хватало! Я гуманист, но не настолько. Поездку оплатит Зака-От. Если, конечно, мы на эту авантюру согласимся.
Олаф уже мысленно кадрил душевно-хрупких художниц и вспоминал слова «атмосферно», «сакрально», «нюанс сёмги в клубничном цвете». «Взгляд карася, варёного в сметане, - созерцая Камила, подумал Олаф. – Сам съем, никакому Аргусу не отдам». Санди же в это время размышлял о конкретике.
- Надо сочинить повод для поездки, - сказал он.
Камил удивился.
- Посещение музея уже не повод для посещения музея?
- Простая публика редко общается с музейными работниками. Наше излишнее любопытство немедленно вызовет подозрение.
Олаф, очнувшись от грёз, предложил:
- Пусть Камил там попробует что-нибудь купить. Его с радостью будут агитировать и консультировать.
Санди усмехнулся и развил тему:
- В результате появится около нашего перспективного озерца элитная концептуальная груда булыжников.
- Не появится, - угрюмо отрезал Камил.
Ему не очень хотелось приобретать культурные ценности. Вернее, очень не хотелось. Санди добавил:
- Сплетнями и подробностями внутренних распрей с Камилом при этом никто делиться не будет. Втирание туфты к откровенности не располагает.
- Кое-какие подробности мы узнаем у самого Зака-От.
- Знай Зака-От причину угроз, он бы к нам не обратился.
Олаф, в предвкушении художниц, разбрасывал идеи, не успев их додумать даже до середины.
- Что если какое-нибудь произведение искусства не там покупать, а с собой для консультации привезти?
Камилу даже интересно стало.
- А где его взять? – спросил он, изготовясь продолжить диалог в неприличном и лапидарном стиле.
- Камил, ты умеешь рисовать? Мне почему-то кажется, что умеешь. Нарисуешь загадочные загогулины и назовёшь картину «Душа аноформа». С руками оторвут!
- С моими, - буркнул Камил.
- Прекрати, это уже не смешно, - одёрнул Олафа Санди.
Распахнулась дверь. Повторному появлению командира дознаватели даже не удивились.
- Сидите? – искривляясь в лице, как вампир под солнцем, спросил командир.
- И что? – скисая от предчувствия, поинтересовался Камил. - Придумываем себе легенду прикрытия.
- Не утруждайтесь, - разрешил командир. - Работаем официально.
- А я предупреждал! – удалось сказать Камилу даже раньше, чем командир закончил реплику.
Стало очень-очень тихо.
- О чём предупреждал?! – поинтересовался командир, да так интенсивно, что брызги его слюней едва не долетели до Камила.
Камил оскорблёно поджал губы и демонстративно утёрся. Санди предположил:
- На «Арто-сфере» произошло убийство, но убили вовсе не Зака-От. Верно?
- Верно. Убили практически не связанного с ним эксперта, и это ещё не всё. Произошло покушение на сына Зака-От, который накануне вечером прибыл на «Арто-сферу».
- Что по этому поводу говорит Зака-От?
- Он ни с кем не хочет разговаривать, закрылся у себя и требует дознавателей.
- Какой упорный, - пробурчал Камил. – Требует – поедем.
На этот раз перелёт обошёлся без приключений, вот только при виде встречающего командира антропоморфные лица дознавателей сделались скучными, а физиономия Камила – предельно нечеловеческой. Командиром, вернее, одним из директоров Всемирного центра искусств оказался сапиенс с замысловатыми усами, пышной шевелюрой и глазами, смотрящими за горизонт даже там, где горизонта и в помине не было. Сапиенс кутался в пурпурный плед, который небрежно придерживал ухоженными пальцами.
- Мессир Сфорца, - сказал директор надменно.
Санди в полголоса заметил:
- Личные титулы в Общем мире не используются.
Камил, которому очень не понравилось присутствие пледа, представился:
- Я – Вершитель. Назовитесь по форме и немедленно займитесь климатом базы, я не собираюсь передвигаться по ней, закутавшись в одеяло.
- Вы разговариваете с заместителем командира «Арто-сферы» по связям с общественностью Станиславом Фоксом, но все без исключения…
- Где командир? – миролюбиво поинтересовался Олаф.
- Командир делами искусства не занимается, он – администратор.
На самом деле, командир, узнав о случившемся, мстительно оскалился и сказал: «Иди туда, куда ты неоднократно посылал меня. Короче, разбирайся сам».
- А шериф?
- Шериф опасается оставить пострадавшего без присмотра.
Камил повернулся к Санди.
- Советник, верни этому попугаю утраченное чувство самосохранения и поскорее займись трупом, как можно быстрее доложи в общих чертах, подробности - потом. Райгу, найди свободное жильё рядом с апартаментами Зака-От и жди нас там. А мы с тобой, Олаф, поговорим с раненым и шерифом.
С этого момента началось расследование преступлений в заповеднике высокого искусства.
По случаю которого…
Состоялся диалог.
- Ах, молодой человек, как вам, должно быть, трудно служить под началом элери. Эти существа измеряют полёт духа исключительно денежными знаками.
- То есть, никогда не переплачивают? Кстати, я - не сапиенс, я – аноформ.
- Ну, надо же! – восхитился Фокс-Сфорца. – Потрясающая имитация! Скажите, это тяжело: сохранять человеческий облик?
Санди не знал, сердиться ему или смеяться.
- Давайте, прейдём к информации о личности погибшего.
Фокс попытался, но перейти к информации у него получилось плохо.
- Жизнь полна разочарований! Что я увидел в первый момент? Великана с открытым лицом и белозубой улыбкой, юношу, похожего на прекрасный цветок, и молодого человека с умными, проницательными глазами. Правда, рядом маячил паршивенький элери, но от мироздания нельзя требовать идеала. А что я получил на самом деле? Группу вредоносных…
- Фокс, - строго сказал Санди. – У Вершителя тяжёлая рука, и со мной лучше разговаривать, предварительно задушив творческие порывы. Проще говоря: мне надоела ваша замысловатость. Понятно?
- Понятно.
- Что из себя представлял убитый?
- Эксперт Лого-но-Фур, - брезгливо поморщившись, ответил Сфорца. - Я, если честно, предпочитаю общаться с творцами, а не с экспертами.
- Хотите, - улыбнувшись, предложил Санди, - я отстраню вас от должности и посажу под арест?
- Не хочу, - ответил Сфорца, стремительно становясь Фоксом. – Хороший эксперт, но никакого полёта. Работал исключительно с двумерными экспонатами. Сапиенсы, эзз, никсы, элери.
- Почему же нам сообщили, что Лого-но-Фур не имел дел с Зака-От?
- Потому, что он их не имел. По прибытии проверил коллекцию на подлинность, и больше не имел. Спросите о подробностях у Лада-От.
- Кто это такой? – насторожился Санди.
- Компаньон Зака-От.
- Мне нужны досье обоих никсов и досье эзз. Где находится труп?
- В медотсеке где-то, я, знаете ли, в гости к нему не ходил.
Санди потерял терпение и окончательно уверился в том, что от этого Фокса никакой пользы, кроме неприятностей, ждать не приходится.
- И впредь никуда в гости не ходите, - посоветовал он. – Вообще никуда. Вы – под домашним арестом. Нарушите приказ – прикую к дверной ручке.
За четверть часа до того, как брошенный в темницу Сфорца отправился к себе домой, Райгу совершил два нехороших поступка. Он разбил нос одному помощнику заместителя и кованым космическим берцем наступил на изящную сандалию другому. После чего номер с большим залом и двумя спальнями нашёлся сам собой, и располагался он совсем неподалёку от номера Зака-От. Доложив Камилу о готовности, Райгу получил разрешение навестить арт-кафе данного сектора.
А в это время Вершитель вредоносной группы сидел у постели обмотанного бинтами пострадавшего и стеснялся. Он стеснялся спросить молодого накса об отце, который не пришёл в медотсек к сыну.
- Врач разрешил с вами поговорить, - сообщил Камил для затравки.
- Я слушаю.
- По какому поводу отец вас вызвал?
- Он не указал причину, и теперь я склоняюсь к мысли, что вызов был поддельным.
- Поясните.
- Когда я прибыл, по местному времени уже наступила глубокая ночь. Я решил, что отец спит, не стал ему мешать, и остановился в ближайшем хостеле, но заснуть не смог. По дороге в кафе кто-то меня оглушил. Когда я очнулся, врач сказал, что отец заперся у себя и ни с кем, кроме дознавателей, разговаривать не желает.
Зазвучал зуммер, и Камил, прочитав сообщение от Санди на компе, спросил накса:
- Вы помните, когда вас ударили?
- Нет, но можно спросить у консьержки. Меня ударили через пять минут, после того, как я покинул хостел.
- Хорошо. Отдыхайте.
У консьержки спрашивать ничего не пришлось. В момент убийства эзз, над наксом уже колдовал врач, по счастливой случайности раненого быстро нашли.
- Пойдём-ка вскроем этого загадочного Зака-От.
Услышав, что его наконец-то хотят видеть дознаватели, Зака-От немедленно распахнул дверь и задал вопрос:
- Это правда, что сюда прилетел мой сын?
- По документам – да, - сумрачно ответил Камил.
- Но я не приглашал его в «Арто-сферу»! Это ловушка. Сын серьёзно ранен?
- Нет. Лёгкое сотрясение мозга и ушиб лопатки.
- Значит, Лада-От не хотел его убить?..
Камил повернулся к Олафу и, всплеснув руками, воскликнул:
- Ты представляешь, он не хотел?! Ну, я этим небожителям жилки художественные перещупаю! Патриции парящие!!! Я вам…
Камил так разъярился, что, утаскиваемый Олафом в коридор, аж ногами засучил в попытке лягнуть наконец-то обретённого Зака-От.
Камил повернулся к Олафу и, всплеснув руками, воскликнул:
- Ты представляешь, он не хотел убить?! Сейчас я этим небожителям жилки художественные перещупаю! Патриции парящие!!! Я вам…
Камил так разъярился, что, утаскиваемый Олафом в коридор, аж ногами засучил в попытке лягнуть наконец-то обретённого Зака-От.
Вцепившись начальнику в локти, Олаф попросил:
- Успокойся. Как-то не принято убивать пострадавших.
Камил перестал дёргаться и, отряхнув якобы помятый в борьбе комбинезон, возразил:
- Зака-От у нас вовсе не пострадавший. Не убедил он меня. Тащи сюда его сына. Хоть на руках неси. А я найду Райгу и Санди.
Через четверть часа все, кроме Советника, собрались в каюте Зака-От.
- Кого бы нам ещё позвать? – пристально глядя старшему наксу в глаза, спросил Камил. – Может быть, Лада-От? Олаф, по сведениям Санди, вышеназванный накс обитает рядом с галереей. Сходи, доставь.
- Без меня не начинать! – крикнул Олаф и выскочил в коридор.
Оказалось, что Лада-От чрезвычайно в предстоящем разговоре заинтересован. Он, без всякого понукания, ворвался в каюту и взволнованно заговорил:
- Ах, какое несчастье! Если бы я знал! Но в письмах не было угроз сыну!
Олаф перебил восклицания никса:
- Откуда вы знаете? Это вы их писали?
- Какая странная идея! Мне письма под большим секретом Зака показывал. В конце концов, я не выдержал, написал обо всём Юхо и попросил его приехать в «Арто-сферу». Но я и подумать не мог, что мальчику грозит опасность.
Камил пробормотал:
- Кстати, о мальчике. Юхо-От, вы совершеннолетний?
- Да, - ответил тот.
Олафу тон ответа показался странным, и он оглянулся на Райгу. Так и есть, кии изящным пальчиком чесал лоб. Камил, тоже заметив условный жест, предложил:
- Юхо-От, давайте, не будем терять моё время и ваши нервы. Я понимаю, что вам трудно, но лучше расскажите всё, как есть. Пока не стало поздно.
- Я слышал, что убийство всё-таки произошло.
- Произошло. Более того, на трости, лежащей рядом с дверью каюты убитого, обнаружены ваши отпечатки пальцев.
Наксы хором зашипели, выражая таким образом крайнюю степень ошеломления.
- Юхо-От, говорите.
- Отец, когда я узнал про письма, то всё понял. Может быть, ты расскажешь сам?
- Хорошо. Я болен, и дни мои сочтены. Я хотел, чтобы коллекция полностью перешла к сыну. Если бы в моём убийстве обвинили Лада, то так бы и случилось. А я смог бы покончить с собой, подставив Лада. Но он всё понял и решил спастись, заранее избавившись от Юхо.
- Мудрёно что-то, - пробурчал Олаф.
Камил его успокоил:
- Есть ещё одна версия событий. Юхо-От, прошу.
- Услышав о письмах с угрозами, я заподозрил неладное. Отец раньше часто говорил, что коллекцию нельзя делить. Это правда. Коллекция представляет собой двадцать четыре миниатюрных изображения одного и того же дерева в разные месяцы года. Представляете? Потом отец заболел, и мы, малодушные, перестали говорить о будущем. Вдруг – эти письма! Я решил сделать что-то неожиданное. Только так можно было предотвратить… преступление и не выдать… никого. Я дождался, когда в коридоре раздадутся шаги и ударился об стену затылком. Тут же потерял сознание и, уж конечно, никого не убивал.
- Санди, - позвал Камил, - ты к нам не подойдёшь? Хорошо-хорошо, не сердись. Что будем делать? Лада-От, у вас есть предложения?
- Есть. Пусть Зака возвращается на родину и спокойно проживёт там, сколько отмеряно звёздами.
Зака-От такая перспектива обрадовала, прямо скажем, не очень. Он насупился и спросил угрюмо:
- А ты будешь владеть коллекцией единолично?
- Почему единолично? Я вижу перед собой другого, по-настоящему достойного компаньона. Правда, Юхо немного нездоров, но это – дело поправимое.
Олаф радостно улыбнулся и хлопнул себя по коленям.
- А что? Нормально!!! Правда, Камил?
- Правда. Наксы, не расползайтесь по этому вертепу. В смысле: держитесь вместе и, желательно, из апартаментов не выходите. Я, как только освобожусь, к вам с необходимыми документами подойду. Оформим мировое соглашение.
Дознаватели вышли в коридор, и Камил, тыча пальцем в свой комп, раздражённо заметил:
- Ругается. На меня. Я, видите ли, его отвлекаю. Значит, труп сложный. Пойдёмте, комнату убитого осмотрим.
Комната Лого-но-Фур оказалась не комнатой, а целой квартирой, включающей спальню, зал и лабораторию. Перед рабочим столом Камил, остановившись, окаменел. Олаф некоторое время созерцал его спину и уже решил подойти потрогать, но Камил ожил сам.
- Фу, а я уж подумал… - сказал он.
- Что там? – спросил Райгу.
- Иди сюда и ты, Олаф, иди.
На столе, среди скляночек с химикатами, лежал лист бумаги. На нём немудреной тушью был нарисован ручеёк, в котором резвились две рыбки. Олаф, придав голосу дополнительную твёрдость, потребовал:
- Камил, если ты сейчас промолчишь, сделаешь умное лицо и пойдёшь гулять по базе в поисках неприятностей, то знай, неприятности уже здесь.
- Не трясись. Внимание, перед вами образец так называемой «перламутровой» живописи элери. Правда, поддельный. Я это понял сразу, а вот эзз понадобилось провести экспертизу. Но он не успел.
Камил аккуратно вытащил листок из зажимов и, скатав его в трубочку, спросил:
- Какого цвета были рыбки?
- Разного, - ответил Райгу.
- Принято, но исключительно за находчивость.
- Золотые? – предположил Олаф.
- Ты ещё скажи «караси».
- Жёлтая и красная, - уверено сказал Санди.
- Вот видите, какая загадочная живопись. Пошли в музей, посмотрим, чем тут представлена моя раса.
Когда дознаватели уже практически нашли зал, их догнал Санди.
- Сложил я все кусочки черепа, и могу с уверенностью сказать, что удар нанесли не тростью, а чуть более широким предметом. Причём удар был нанесён за полчаса до смерти.
- Да, - согласился Олаф, - предметом… Ребром ладони, вот чем!
- Твоим ребром, разве что.
- Аргуса.
- Отставить. Пришли.
В зале, увешанном акварелями, скучала миловидная элери. Увидев посетителей, она оживилась и дежурно улыбнулась, а рассмотрев их – обрадовалась от души.
- Здравствуйте. Меня зовут Вилина. Что бы вы хотели узнать о художниках Элери.
- Здравствуйте, Вилина. Я - Камил.
- Он – Вершитель, - поправил начальника Олаф.
- Когда как, - отмахнулся Камил. – Мы бы хотели узнать не о художниках, а об их поклонниках.
- Посетители у нас нечасты. Приходится скучать, хорошо, что осталось недолго. Скоро время моего дежурства закончится.
- Вы странно характеризуете своё пребывание в «Арто-сфере».
- Каждый год лучшего выпускника института искусств направляют сюда работать гидом. Как на заклание древним богам: дело почётное, но неприятное. Работы практически нет, только студенты по обязательной программе приходят.
- Тем легче вам будет припомнить существо с достаточно толстыми ладонями.
Камил пальцами показал с какими. Вилина задумалась.
- Разве что, это - сагар. Он был одним из немногих, кто спросил о «перламутровой» живописи. Если гости не в курсе, это изображение цвета чёрной тушью.
Камил пресёк любопытство коллег и спросил:
- Давно он приходил?
- Неделю назад. А потом попросил сообщить, если появятся новые экспонаты.
- Отлично. Сообщите ему, что руководство центра передало в галерею изображение рыбок.
Камил расправил рисунок и пристроил его на свободном стенде.
- Но это же!.. – возмутилась Вилина.
- То, что надо. Сообщите по внутренней связи, после чего немедленно идите к себе и запритесь. Вас нет! Понятно?
Вилина оказалась сообразительной, к тому же было заметно, что она заинтригована и полностью доверяет соотечественнику.
- Да.
- Идите.
Когда за элери закрылась дверь, Камил азартно воскликнул:
- Убийца придёт за рисунком или я – не я!
Олаф недовольно проворчал:
- Ты-то – ты, но прежде, чем садиться в засаду, надо было поесть.
- И… вообще, - недовольно добавил Санди, который три часа неотрывно занимался трупом и даже в туалет не успел отлучиться.
К счастью, всего через полчаса дверь в зал приоткрылась. Сагар, оглядевшись, двинулся к стенду с фальшивкой.
- Здравствуйте!!! - сказал Олаф таким голосом, что картины едва не осыпались.
Сагар заметался, но быстро выбрал цель и кинулся на Камила. Олаф, в котором, совершенно не смешиваясь, плескались ответственность и непредсказуемость, схватил стенд, со стоном в мышцах его поднял и метнул в сагара. Сагар устоял на ногах, а Камил – нет. Санди оттащил Райгу в угол, оттуда они наблюдали битву титанов. Почти сразу к ним в безопасный угол с заметной ссадиной на лбу приполз Камил – стенд по касательной достал и его. Ужаснувшись виду начальника, Райгу вытащил пистолет, но услышал злобное «сам справится». Впрочем, вскоре пыль улеглась, и выяснилось, что сагар благополучно повержен.
- Один только вопрос, - обратился к нему воскресший Камил. - Вы нашли трость, вернулись, но дверь захлопнулась?
- Да.
- Оформляйте. Я пошёл.
Олаф увидел дело рук своих и ахнул:
- Камил!
- Ничего, главное, чтобы это не стало традицией.
После обеда Райгу и Санди отпросились пораньше и, перемигиваясь, куда-то смылись. Олаф пошёл в атаку на флагманский фрегат, но тут его окликнул Камил:
- Хочешь, фокус покажу?
Ссылаться на занятость Олаф счёл опасным, пришлось из вежливости ответить:
- Кажи.
Камил достал из ящика стола старинный письменный набор и листок бумаги. Немного подумав, он принялся, макая кисточку в чёрную тушь, водить ею по бумаге. Через минуту рисунок был Олафу предъявлен и тут же спрятан.
- Что на бумаге нарисовано? – поинтересовался Камил.
- Синичка, - не раздумывая, ответил Олаф.
- Ты так хорошо различаешь птиц?
- Но у неё жёлтая грудка и чёрная спинка! Это точно синичка.
- Правильно. Омерзительная, похожая на подсохший лимон птичка, ради счастья которой у нас за окном висит неэстетичный кусок сала. Теперь скажи, ты видел у меня на столе жёлтую тушь?
Жёлтой туши Олаф не видел ни на столе, ни под столом, при том, что он очень внимательно следил за процессом рисования. Поэтому, подумав, Олаф заорал:
- Камил! Гений! Перламутровая! Ну, ты даёшь!
Камилу очень хотелось навсегда остаться гением, но он честно признался:
- Многие элери так умеют.
Олаф спросил потрясённо:
- Тогда почему музеи не ломятся от ваших рисунков?!
Камил тихо ответил:
- Элери, если ты ещё не знаешь об этом, патологически скромны.
Олаф громко заржал, потом запнулся и глубоко задумался. А больше в комнате задумываться было некому.