Воспоминания о жизни моей. Часть вторая

                СТУДЕНЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ.
               

 

Уходят вдаль павлодарских  улиц ленты
И с ними расстаёмся  мы, друзья,
Сегодня мы, пока ещё студенты,
А завтра педагог и ты, и я!
      (из нашего гимна) 
               
          Галя прислала письмо, что у них в Павлодаре открывается педагогический институт. И климат там как мне и надо – суше не бывает.  После  семейных раздумий меня отправляют в Павлодар поступать в  педагогический  институт. Я  успешно сдаю  вступительные экзамены на историко-филологический факультет. И вот я студентка. Начинается новый период  жизни, студенческий. Позже историю почему-то убрали (видимо решили, что мы не справимся с тремя дисциплинами) и заканчивали мы  только филологический факультет.

      Жила я у родственников, так как Галя  поступила в мед.училище на заочное отделение, а вечерами не кому было сидеть с  маленькой Лилей. Кроме  того, Галя работала, и ей было бы трудно совмещать работу, учёбу, семью. А мне было в радость помочь родным.

         В группу  РиЛ-11 пришли учиться взрослые дяди и тёти,  уже работавшие на производстве и в других разных сферах деятельности. Всего на курсе было три группы: две русских и одна  для казахских школ. Сразу после обучения в школе  поступали только я и Зоя Романова, остальные уже поработали кто год, кто два, а кто и больше. Училась даже одна семейная пара - Мокрышевы, им было ближе  к сорока, каждому отдельно. Тем не менее, Тамара Мокрышева училась  отлично и после окончания института её оставили преподавать в родных пенатах.
 
       Будете смеяться, но и здесь  в институте мы дружили втроём: Света Кривенцова, Алла Майдурова и я. Мы со Светой жили у сестёр, а Алла была местной девушкой и жила дома со своими родными мамой, папой и братьями. Света моя жила у старшей сестры Таисии  в городке железнодорожников, так как  Таин  муж работал на  ЖД. Сама же Таисия работала швеёй в ателье. Потом, на третьем курсе, кажется,  Светлана ушла жить в общежитие.
                Учёба в институте не оставила особо ярких, неизгладимых  впечатлений. Почему-то преподаватели считали меня  необыкновенно воспитанной, почти  тургеневской девушкой из предыдущих веков. Ещё, когда учились в школе, меня отождествляли с артисткой  Тамарой   Сёминой, сыгравшей Катюшу Маслову в кинофильме «Воскресение» по одноименному роману Л. Толстого. Говорили, что очень похожа. Чем-то я отличалась, наверное, от остальных  девчонок. Не знаю.

         Мне повезло в детской жизни – я до обучения в институте ни разу не слышала мата. Дома, в нашем дворе и в школе никто никогда не матерился. Я даже ни разу нигде не слышала ругательных, матных слов. Самым страшным ругательством я считала слово  «чёрт». А когда кто-то  из студенток  в институте  произнёс нецензурные слова, я спросила  у Светы, что это значит?  Светланка  терпеливо объясняла мне,  что к чему, и наверно, рассказала девчонкам обо мне непутёвой, потому что при мне студентки наши старались не употреблять таких слов.
 
        Чтобы не выглядеть совсем школьницей, по сравнению с остальными студентами, я  стала зачёсывать волосы вверх, собирала в пучок, складывала в несколько слоёв и закалывала шпильками,  заколками (их было с полкило). Тяжеловато для одной, даже молодой головы. Причёска моя называлась, кажется,  «бабеттой».

« От сессии до сессии живут студенты весело, а сессия всего два раза в год», - поётся в одной весёлой студенческой песне. Но это явно не обо мне.
          К  экзаменационным сессиям  мы готовились то у Светы, то у Аллы, то у  меня дома. И слушали музыку: « Скажите, девушки, подружке вашей, что я ночей не сплю, о ней мечтая, что всех красавиц она милей и краше. Я б сам хотел признаться ей, но слов я не нашёл» - пел  на пластинке казахский певец  Ермек  Серкибаев, то ли Алибек Днишев.

     И  мы пели  вместе с ним - это было что-то вроде  нашего  гимна перед экзаменами. Ещё мы любили петь тогда очень модные в то время песни  «Ландыши»  и  « Вишнёвый сад» певицы Гелены Великановой:  « Когда зацвёл родной вишнёвый сад, бросая розовую тень, поцеловал меня  ты в первый раз, в весенний день», - пела  артистка, а мы подпевали ей в такт. Ещё мы самозабвенно любили  петь и слушать  многие старинные романсы… « Отвори, потихоньку калитку», «Отцвели уж давно хризантемы в саду». Какие романсы, когда сессия?
        В связи с тем, что институт молодой (его основали в 1962г), у нас были трудности с учебниками. И  преподавателями. Первый год у нас  вели почти все предметы школьные учителя города. Потом  преподаватели стали приезжать из Омска, Барнаула, Новосибирска, Томска.

       Ректором  нашего института был Анатолий Семёнович Катеринин, деканом - Кирш Георгий Иванович, куратором – Зоя Петровна, ещё та коммунистка, до мозга костей, так говорили. Романову Зойку  за перекрашенные волосы на комсомольском собрании «расчихвостила»  в пух и прах: будто она, Зойка, испортила облик советской комсомолки. Между прочим, свой облик, а не Зои Петровны. Она заставляла нас еженедельно проводить политинформации, на коих обязательно присутствовала и в заключении делала  свои выводы и оргвыводы.   В принципе, З.П.  была нормальной тёткой, но очень правильной, идейной, настоящей коммунисткой.
 
        Мы все лекции вынуждены были писать почти под диктовку, в библиотеках нужной литературы не найти.
            А в основном моя студенческая жизнь протекала размеренно и спокойно, особенно первые два года. Дом  – институт, институт – дом.

        Домашние хлопоты, маленькая племянница, требующая внимания и заботы. Однажды её родители  -Кардашевские зимой Лилю везли в санках куда-то в гости (скорей всего к Петровым или Жбановым, а может быть, к Волковым, не помню, да это и не суть важно) и Лиля выпала на повороте из санок, а они не заметили сразу пропажи. Пришлось им возвращаться и подбирать выпавший на снег кулёк, а она даже не проснулась. А ещё был случай, который мне запомнился, как страшное потрясение: я с подружками готовилась к сессии, мы сидели за столом, а Лиля играла рядом, взяла мой маникюрный набор и сунула пилочку в розетку, хорошо, что ручка была костяная, она-то и оплавилась. А я чуть с ума не сошла от страха за ребёнка. Ух, даже сейчас как вспомню, сердце замирает. Хлопотное было дитя, довольно своенравное.

        Помню,  я училась на третьем курсе и  вечером забрала Лилю из садика, дома никого не было (Галя – на занятиях, Анатолий –  как всегда на тренировке, кстати, он до сих пор играет в теннис), а мне надо в институте выступать, читать реферат. Взяла её с собой, посадила и велела ждать, пока я буду на кафедре читать доклад. Вроде договорились с ней, пришли, что называется  к консенсусу. Через время смотрю, моя Лиля встала и вышла из аудитории, не интересно ей было слушать мой доклад. Я не знаю, что мне делать, прерваться не могу. Спасибо Зое Петровне, она вышла вслед за Лилей. Я посмотрела в окошко и обмерла: племянница моя уже стоит на ступеньках крыльца. Зоя Петровна походила с ней, погуляла и привела назад мою племянницу в аудиторию. Я облегченно вздохнула (ребёнок на месте) и благополучно закончила доклад.

        Однажды Галя  лежала с обострением ревматизма в больнице, а Лиля заболела скарлатиной, ночью  у неё была высокая температура (я спала с ней) и  она потеряла сознание, я разбудила Анатолия, и он побежал за врачом Станиславом, который жил  этажом ниже. Когда они вернулись, Лиля уже пришла в себя. Это был кризис, потом ей стало значительно легче. Так что опыт  ухаживания за детьми (даже больными) у меня был со студенческой скамьи.

        Город строился и рос, развивался очень быстро, просто стремительно. Разрастаются заводы - гиганты: тракторный  -   тридцать тысяч работающих, алюминиевый – двенадцать тысяч человек. Химический завод, завод «Октябрь», авторемонтный  завод, куча комбинатов железобетонных изделий, теплоэлектростанций и других предприятий и организаций. Новые высотные  дома, улицы, городки растут как летне-осенние  грибы. Приезжает много молодёжи со всех концов нашей необъятной родины. Работают, учатся, женятся. Многие остаются на постоянное жительство. 

       В связи с этим открываются один за другим высшие и средние специальные учебные заведения В 1963 году  открылся индустриальный институт. Между нашими институтами были дружеские отношения, (у некоторых они плавно переходили в семейные, супружеские) проводились совместные мероприятия: вечера, конкурсы, соревнования, танцы. Или студенты индустриального института приглашали студенток  пединститута к себе на различные мероприятия и наоборот.

        На нашем курсе, в нашей группе  мальчиков было мало, но как говорила Светлана, один какой-нибудь  крутился возле нас всегда.
        Мы очень уважали и даже любили Сталину Андреевну, доцента, преподавателя современного русского языка. Сталичка  отлично знала  и любила свой предмет. Умела его интересно понятно преподать разновозрастным студенткам и студентам. Жила она в общежитии (с нашими сокурсниками как, впрочем, и все приехавшие из других мест преподаватели),  была одинока.

        Она читала теоретический курс  современного русского языка, а практический – вёл тоже доцент Гейгер Роберт Матвеевич. У доски на его курсе почему-то всегда работали одни и те же студентки: Незнамова Тамара, Баширова Гульнара и я. Перед началом занятий  сокурсники шутили: троица, идите сразу вместе к доске, чтоб время не терять даром, всё рано без вас не обойдётся.

       Помнится Неверова Эльвира Николаевна – преподаватель зарубежной литературы. Тихая, спокойная, выдержанная. Как у неё хватало терпения выслушивать детский лепет взрослых студентов (иногда почти её ровесников) я удивлялась.

       Незаметно летит время, прошло два года, и моя младшая сестра Люба приехала поступать в индустриальный институт. Она сразу  решительно заявила, что жить будет в общежитии. Что приехала она учиться, быть настоящей студенткой, а не нянькой и т.д. и т.п. Сказано – сделано. Сдала вступительные экзамены, устроилась в общежитие и там прожила четыре с половиной года, своей студенческой жизнью. Затем полгода была в Москве на преддипломной практике, потом - защищала диплом, но об этом позже.

     Первая учебная практика у меня была в павлодарской средней школе № 7, в  пятом классе, потом в седьмом. Проба себя в роли учителя, так сказать дебют. Вроде  бы получается неплохо, стараемся. К новому году  делаю постановку отрывка из  пьесы «Горе от ума» А. Грибоедова со своими учениками. Чтобы было эффектней и интересней, иду в драматический театр, прошу напрокат  театральные костюмы, объяснив ситуацию. Костюмы, правда, старые, в театре мне дали, пришлось их дома приводить в порядок, (зашивать, подшивать, некоторые стирать). Получился довольно хороший спектакль, молодцы детки, не подвели. К моему удивлению.

      Уже после окончания практики я  ещё не раз встречалась с детьми «своего» класса. 
     Кстати, студентам нашего института  драматический театр имени А. Чехова  давал абонементы на все  новые спектакли, так мы стали завсегдатаями театра, иногда были совместные с актёрами обсуждения спектаклей, диспуты. Мы  приглашали артистов (Олег Афанасьев,Людмила Иванова,Лёня Монастырский,Раиса Кремкова, Дориан Дралюк) на встречи со школьниками, нашими подопечными.

       Педагогический институт, наш курс проходит практику в областном радиокомитете, нас пробуют в качестве внештатных корреспондентов, дают задания написать очерки, зарисовки и др. Уж не помню, что я там такого написала, но выступать пришлось со своей зарисовкой на радио. Ходили мы на экскурсию и на телевидение, и там нам предложили сотрудничество тоже, мне в частности предлагали стать диктором  местного областного ТВ. Но, я не пошла, побоялась.

       Помню, однажды в Павлодар прилетал актёр и певец Владимир Высоцкий в драмтеатр. В заштатный городок, обыкновенный артист, без анонса и фурора. Он, кажется, учился и дружил с нашим артистом Олегом Афанасьевым, который в последствие уехал работать  в один из театров  Москвы. Выступать в концертных  залах наши политические « верха» Высоцкому не разрешили, а мне удалось попасть на  кулуарную закрытую встречу с ним на телестудии (через  Юрия  Петрова - он работал инженером на телестудии).
 С зятем Анатолием.

      Обычно мы слушали его песни, записанные «на костях», на рентгеновских снимках.  Высоцкий был  такой как все, небольшого роста, неприметный, одет во что-то серое (я даже не запомнила во что), скромный  и тихий. В начале встречи, надо сказать честно, особого впечатления на меня Высоцкий не произвёл. Пел много хрипловатым, как  будто, простуженным голосом, хорошо владел ободранной  гитарой. Через две, три песни, казалось, что он заполнил собой всё пространство вокруг. Теперь он казался  огромным, гигантом искромётным  как теперь говорят – энергетика перла из него. Мне показалось, он много пил.  И курил тоже. Там почти все и мужчины, и женщины пили и курили, в  довольно маленьком зальчике, я чуть не задохнулась от неимоверных запахов.
      Песни  сочинял Высоцкий  всякие – залихватские, юмористические и серьёзные, военной тематики; пел он долго, разошлись далеко за полночь. Высоцкий и его песни покорили всех абсолютно, они  будоражили, заставляли думать о жизни, о себе, обо всём. А в новостях сухо прозвучало: был проездом Владимир Высоцкий и фрагмент  какой-то песни.  Спасибо, что разрешили хоть это.

      Летняя.Первая в жизни. Студенческая практика. Проходили мы её в пригородных  пионерских лагерях пионервожатыми и воспитателями. Мы со Светланой были в одном пионерском лагере  под названием « Звёздочка» воспитателями, вместе сушили по утрам матрасы некоторых своих  незадачливых пионеров, удрученные совсем не приятной обязанностью. У каждого отряда был свой маленький домик, но не было ни речки, ни озерка, а жара была несусветная. И  зелёной растительности было там крайне мало, нигде не было тенёчка, чтобы спрятаться от жары. Зачем там построили детские пионерские лагеря – непонятно? Тяжеловато прошёл этот знойный сезон, хотя детей мы развлекали, как только могли и они у нас поправились, что было весомым доказательством хорошего отдыха детей в те  времена.

       В институте  у нас был организован  студенческий хор, куда ходили  все  студентки в обязательном порядке, пели мы в основном классику: «Девицы, красавицы, душеньки, подруженьки. Разгуляйтесь девицы, разыграйтесь милые» -  из оперы «Евгений Онегин» П.И. Чайковского. Из «Князя Игоря» Римского-Корсакова пели с упоением  хор половецких девушек. А ещё помню, пели вальс « На сопках  Манжурьи»   «…  средь горных ракит в серебряном платье берёзка стоит, склонились деревья, кусты и цветы пред гордым величием её красоты». Какие красивые слова!

       Пели на  два голоса. Мы со  Светланкой всегда становились рядом,а концертмейстер её прогоняла (во второй голос) от меня подальше и каждый раз эта процедура повторялась. Света всё равно, упорно становилась рядом со мной.
        Руководила нашим хором хормейстер из музыкального  училища. Мы даже где-то (уже не помню) выступали со своим репертуаром, кроме  своего института.

        У  нас в институте был спецкурс – нас учили на медицинских сестёр запаса. Преподаватели-врачи были все молодые, неженатые. Иногда издевались, подшучивали над нами на экзаменах и зачётах.

       Внутренние болезни девчонки, что были моложе всех, сдавали по три, четыре раза, в частности я сдавала три раза. Отвечаю нормально на билет, затем мне задают дополнительный вопрос: «Расскажите про мужские  гениталии, что знаете». Или - про женские, на выбор. И так каждый раз.

       Я молчу, если бы это был вопрос билета, то я обязана была бы отвечать. А так.  Придёте ещё раз. В  общем, довели меня в третий раз до слёз. Я вышла и разревелась у окна.  Идет ректор, Анатолий Семёнович (он у нас историю преподавал) и говорит: « Что случилось, Согина,  с вами?» Да вот опять не сдала (говорят девочки), засыпалась на дополнительном вопросе.  «На каком?» - спрашивает спокойно Катеринин. Я молчу.

      «Пойдёмте», - говорит он мне и, взяв за руку, ведёт  опять в аудиторию.  Видимо, понял, что есть какой-то подвох во всей этой истории. Вошли, мы с ним,  я взяла опять билет, всё ответила и без дополнительных вопросов получила зачёт и вылетела довольная, кажется,  забыв поблагодарить  спасителя моего. Анатолий Семёнович проявил по отношению ко мне респект-уважение и чисто отцовское  внимание.

       Так благодаря ректору перестали несправедливо  обращаться  со всеми девчонками преподаватели  «внутренних органов». А может быть, им самим надоела эта « шутка»?
А на государственных экзаменах  было всё отлично, без шуточек и  я получила « корочки» с отличием, вот.

       Сразу после экзаменов нас вызвали всех  в военкомат, поставили на учёт и выдали воинские билеты, мы стали  настоящими медицинскими сёстрами гражданской обороны.  В запас я вышла  сержантом.

       И стала называться я медицинской сестрой средних медицинских специалистов частей и учреждений гражданской обороны. Не знаю, кого как, а меня несколько раз вызывали по тревоге ранним утром (часиков в пять) с необходимым набором вещей и продуктов в определенные  больницы, по мобильному предписанию, даже когда у меня был маленький ребёнок, Неля. У нас проверяли только четкость прибытия  к месту дислокации и содержимое  вещмешка. И  потом благополучно отпускали домой.  Я до сих пор храню военный билет, на память.

        А С Гулькой Башировой на  «внутренних болезнях» произошёл такой  курьёзный случай. Готовятся все по билетам (заходили по четыре человека), и слышится шепот:  «Светаааа, а верхние конечности это руки или ноги?» Мы потом долго смеялись над ней  по поводу верхних конечностей, но она не обижалась.

       Нас учили медицине  всерьёз:  были практические занятия в различных больницах города, побывали мы и в морге, ух, как вспомнишь, так вздрогнешь. Пренеприятные ощущения.
 
        В больницах мы проходили практику  дежурили, делали внутримышечные уколы и раздавали лекарства: таблетки, микстуры и др. Уколы я делала за Светлану,  каюсь, она, бедная никак не могла делать уколы, боялась очень. Больные были разновозрастные,  особенно жалко было делать уколы дряхлым больным и  маленьким деткам.

       Мы были  на практике в областной больнице в  терапии,  хирургии - в операционных залах на  различных операциях, проводимых при нашем непосредственном присутствии.  Не все девочки выдерживали такие потрясения. Когда изучали детские болезни, была практика в детской  областной и городской больницах. Как жалко больных  бледненьких изможденных детей, это испытание не для слабонервных людей.

     Мы даже учили мертвый латинский язык, частично изучали фармакологию,  обучали нас писать рецепты и направления больным на анализы.
Создалось впечатление, что  нас готовили быть настоящими медицинскими сёстрами? Вот и у нас тоже, потому что ну уж очень нас муштровали.

     Я думаю, пришла пора разрядиться немножко. Со мной произошёл такой случай однажды. Шла я к девчонкам в общежитие и у входа буквально налетела на Роберта Матвеевича. Он был подшофе,  и предложил мне сходить посидеть в ресторан. Я возмутилась, фыркнула и убежала. Я всегда считала, что в рестораны ходят только девочки «лёгкого» поведения, себя я к таким  ну никак не могла причислить. Я почему-то представляла себе таких девочек как переходящий вымпел или  красное знамя. Ни вымпелом, ни знаменем я быть не хотела. Ни за что. Забежала в комнату к Свете, упала на кровать и давай рыдать.Оскорбилась я очень. Ведь не давала повода так плохо обо мне думать, чтобы пригласить  МЕНЯ и КУДА? Девчонки сразу всполошились: « Что произошло»? Я стала рассказывать с  огромным возмущением. А Тамара Незнамова спокойно так говорит: «Вот, дурочка ты, Сашка, я бы не задумываясь, с радостью побежала бы».

        Я рот раскрыла от удивления. Надо заметить, что Роберт Матвеевич потом извинился, чем обрадовал меня  несказанно – значит, я была  все-таки права, что возмущалась.

        Нас, как и всех студентов в ту пору посылали на сельскохозяйственные работы, в основном это была уборка зерна и арбузов. После третьего курса, отдохнув летом дома, я возвращалась на поезде в Павлодар с  землячкой Татьяной Гончаровой, (она училась в индустриальном институте). Там же в поезде у меня внезапно начался приступ аппендицита, кое-как я доехала до своей станции,  боль отступила, но о  моём личном вкладе  в помощь сельскому хозяйству страны не могло быть и речи. Был большой риск.

        Пошла я «сдаваться» в хирургию, во время операции я развлекала пожилого, как тогда мне казалось, хирурга лет сорока-пятидесяти  по фамилии Хайкин, анестезиолога и операционную сестру, пересказывая им содержание оперы П.И. Чайковского «Иоланта» (операция проходила под местным наркозом и меня просили не молчать). Я почувствовала, как сделали разрез, и потекла теплая кровь, сказала хирургу, что ощущаю, а он сердито в ответ: «Я не режу, я – оперирую». После того, как меня «зашили», я  легко встала с операционного стола с помощью медсестры, у меня выпала шпилька из волос и я, дурочка, присела, чтобы её поднять. Все ахнули (могли разойтись швы), а я невозмутимо пошла в палату, благо она была рядом с операционным залом. Наркоз стал «отходить» и было уже не очень весело, а, пожалуй, даже совсем наоборот.

        К девчонкам однокурсницам я ездила-таки на бахчу (они собирали арбузы), но  значительно позже, просто в гости. Казахстанские арбузы, выращенные на песчаной почве, мечта! Крупные  арбузы и мелкие с тонкой корочкой, сочные и сахарные, его начинаешь резать, а он трещит, лопается. Мелкие арбузы хороши в засолке. Я их солила в двухведёрных кастрюлях, потом, когда была  уже солидной дамой. Вкуснотища необыкновенная!

        Надо немного вспомнить о наших студентках – сокурсницах со слов Светы Кривенцовой  -Волковой.
 Света Собко – девушка, хорошо знающая, чего хочет, а хотела она  в мужья крупного  начальника, да чтобы  с большими деньгами. И добилась своей цели, нашла. У неё двое деток и она вполне счастлива.
 Клара Маковецкая из Белоруссии с мягким акцентом, бывший комсомольский работник, (пожалуй, она была старше всех нас) после окончания института вернулась в обком комсомола.
 Света  Прохорчук  (жила напротив института) до института и после его окончания работала в санэпидстанции.
 
 Семёнова  Валя приехала из Темиртау, после окончания института работала в школе, впоследствии стала школьным директором  общеобразовательной школы. Хотя в институте особо не проявляла себя ни в учёбе, ни в общественной жизни.
 Лариса Аманбаева – казахская красавица, для неё было главным - хорошо одеться и сходить в ресторан. Об учёбе она не заморачивалась.
 Гульнара Баширова, девушка с  огромным количеством конопушек, (хотя рыжей  она не была)  настоящая брюнетка приходила к девчонкам в общежитие есть сало (она мусульманка), а мама видно знала за ней этот грех и дома обнюхивала Гульку, чтобы уличить её. В последствие она стала завучем школы.
 Коваленко Женя в течение трех лет верно ждала  своего парня из армии,  он вернулся, потом они поженились, но почему-то  быстро разошлись.
 Киреева Сашка была такой деятельной, активисткой – секретарь комитета комсомола нашего курса, а в результате, окончив институт, серьёзно увлеклась, «ушла» в религию.
 Наша сокурсница Валя Катранжи – красивая такая гречанка, бывший маляр, очень трудно  ей давалась учёба, о её судьбе ничего мне неизвестно.
 Учились в институте две сестрички Вера и Надя Балан – яркие активистки, Надя была секретарём комитета комсомола института.
Торопова Вера  - наша серьёзная смуглянка, вечная староста нашей группы.
 Галя Венедиктова очень болела полиомиелитом, на последнем курсе её совсем скрутило, она, бедняжка, почти не могла писать, о дальнейшей  её судьбе ничего не знаю.
 Ещё были Долгушина Нина, Подгорная Катя – тихие, скромные девочки из рабочих, о них тоже ничего неизвестно.
 Лида Кадочникова вышла замуж за Аллиного  родного брата, родила двоих детей. И разошлась.
 Алла Майдурова-Алексеева осталась в Павлодаре, работала в школе, и по сей день живёт с дочерью Людмилой.
Света  Кривенцова-Волкова  жила и работала с семьёй в Павлодаре, а сейчас   с мужем живёт в Калининграде оба на заслуженном отдыхе, там же живёт сын Игорь и внук Василёк (названный в честь деда), а дочь, Грета, осталась с  семьёй жить в Павлодаре. Они с Васей богатые - у них много внуков и внучек, уже есть даже правнуки: три правнучки и правнук. Как хорошо иметь столько продолжателей рода!

      На третьем курсе девушки наши стали выскакивать замуж одна за другой. Некоторые, правда и пришли учиться, будучи замужем. Как Цыпурина Лиля, бедняжка, она окончила институт и в это же лето разбилась на мотоцикле с мужем. Остался  сыночек без мамы. Мы в то время ещё все были в городе и ходили на похороны.

      Мои подруженьки тоже выходят замуж, сначала Света Кривенцова стала Волковой, а потом Алла Майдурова стала Алексеевой. У Аллы случилась любовь как удар кирпичом по голове, она вышла замуж за какого-то командировочного парня, который работал  в Павлодаре вахтовым методом. Так они вахтами и жили, пока она не осталась с дочкой Людмилой вдвоём, видно закончилась  работа у  Вадима-мужа.

      А Светланка моя вышла замуж за Васю Волкова, студента индустриального института, скромного, тихого, основательного парня, он уже заканчивал  ВУЗ. Я была  свидетельницей у них на регистрации брака.  «Все подружки по парам, в тишине разбрелися, только я в этот вечер засиделась одна…», у меня всё складывается прямо как в этой песне.

      Мы сдали государственные экзамены и получили распределение кто, куда, в основном, по городам и  районам павлодарской области. Да ещё по месту бывшего  жительства. Вот и закончилась студенческая пора. Теперь начиналась по -настоящему взрослая жизнь. С её трудностями  и радостями. У кого  как она сложится? Что день грядущий мне готовит? И всем остальным.

        Свету направили в Щербактинский район, село Жана Аул. Я даже была у неё в гостях (ездила на поезде), и директор школы приглашал меня работать в их школу, расписывая перспективу дальнейшей моей жизни в селе. Не помогло, не поехала я туда.

        Алла уехала к мужу Вадику, правда, «недолго музыка играла» - разбежались они.
 
         Я же  была направлена в распоряжение городского отдела народного образования - горОНО,  это теперь загадочно и непонятно  звучит – «департамент», а в каждом департаменте сидят – министры,  вместо заведующих. Громкие названия - ничего не скажешь, а работают? Думаете лучше? Вот то-то же. У нас в стране любят менять названия ведомств, как будто, с изменением названия  кардинально  улучшится их работа. Это не так, к сожалению. Даже если им добавляют зарплату. Так произошло в здравоохранении, просвещении, милиции-полиции. Дисциплина и ответственность за порученное дело – вот  чего у нас нет. Не любят наши люди  этого, не исполняют честно свои обязанности. От этого и страдаем. Наше советское образование считалось одним из лучших в мире, теперь такого надёргали из иностранных методик новые горе - светила, что ничего хорошего, кажется, ни осталось. Разрушить гораздо проще, чем создать что-либо.
 
      Иностранные слова  заполоняют  наш лексикон  с реактивной скоростью. Всё больше и больше. Обыкновенный продавец стал называться менеджером по продажам, чем не устраивает слово – продавец? Магазины стали называться -  шопами, маркетами  или супермаркетами, гипермаркетами. Недавно прочитала объявление в бегущей строке на ТВ: «Требуется мастер по уборке», раньше написали бы просто -  нужна  уборщица. И всё. Это же надо так не любить свой родной язык, чтобы так коверкать  его? Риелтор, провайдер, супервайзер -  это кто? Зачем? Нет, я не против иностранных слов, но по делу и без дела заменять свои, русские слова, по меньшей мере, нецелесообразно. Ну, да ладно, забрюзжала старушка, это вовсе не моё дело. Изменить я ничего не могу, нет таких полномочий у бедной домохозяйки. Хотя за державу обидно.
 Так вот, направили меня в распоряжение городского отдела народного образования, а оттуда меня отправили в школу № 25 на работу.



                СУДЬБА МОЯ.

         Лучше расскажу вам по секрету, как впервые увидела своего будущего мужа. Ранней осенью шла я куда-то в районе кинотеатра «Октябрь», а навстречу мне два парня. На одного из них я  сразу обратила внимание: огромные карие глаза в длинных девичьих ресницах, чёрно-смоляная копна вьющихся волос, усы, печально опущенные вниз, большие уши. Он был в белом, ручной вязки свитере и брюках-дудочках цвета морской волны. У меня, как говорят, дух  захватило. Кажется, он на меня не обратил никакого внимания. Или не подал вида. Мы благополучно разошлись в разные стороны.

         Потом я про эту встречу  совсем забыла, а у сестры Любы 9 октября день рождения и я пошла  в общежитие, чтобы поздравить свою сестру, где мы с Ваней-Вано (он всем представлялся грузинским именем почему-то, кажется, стеснялся, что он грек) встретились во второй раз.

      Вскоре, меня пригласили на день рождения их сокурсницы Люды Буренковой к ней домой, где всё та же компания ела вкуснейшие грибы и пельмени, приготовленные  Людмилиной мамой. После этой, третьей встречи, Ваня-Вано пошёл меня провожать  и вдруг поцеловал. От  такой неожиданности я спросила его, с каждой ли девушкой он целуется при первой встрече. То ли ещё какую-то чушь несла от смущения, не помню.

      Я вообще была девушкой строгих правил и теперь думаю, что по большому счёту парни меня просто боялись. Ваня оказался храбрым парнем. После этого провожания мы стали  встречаться, дружить, да, да  в наше время долго именно дружили парни с девушками, общались,  присматривались друг к другу. О постели  вряд ли кто думал, мне так кажется, ну а я так точно – не думала и не мечтала.

         Вернёмся к нашим овцам. Кстати, вас не удивляет, что я  всё время возвращаюсь к нашим баранам или овцам?  Была такая древняя байка: один торговец продавал купцу баранов, а тот  купец очень любил поговорить и рассказывал ему, рассказывал что-то. Торговец его постоянно просил: « Вернёмся к нашим овцам». Они начинали торговаться, и опять  купец отвлекался от темы, увлекался  посторонними разговорами. И  вновь торговец просил его  «Вернёмся к нашим баранам». 
Или помните у Козьмы Пруткова более жёстко:«Заткни свой фонтан, если он у тебя есть» - отличное изречение для тех, кто любит не в меру говорить. Может это и обо мне?

      Итак, гор ОНО  направил меня на работу в школу № 25, на алюминьстрое. Школа эта находится как раз напротив  комплекса  индустриального института. Совпадение? Не знаю. В школе меня приняли хорошо и учителя и ученики. Начался учебный процесс. («Процесс пошёл»,- как говорил  позже известный политический деятель, причастный к развалу нашей огромной страны – СССР – М. С. Горбачёв).

     Ваня стал приходить за мной в школу, водил меня в кинотеатры, на концерты, в разные рестораны (теперь я не пугалась и не плакала, как два года назад, помните?). Теперь я стала взрослей, надеюсь и умней.  Не думайте, что  ухажёр мой был сказочно богат, просто тогда ребята зарабатывали прилично в строительных отрядах, да ещё он занимался спортом (был кандидатом в мастера спорта по классической борьбе), а на соревнованиях им давали талоны, которые они меняли на деньги.  Кроме того, он ездил на различные соревнования по городам и весям Советского Союза и там всячески экономил, чтобы привезти мне какой-нибудь памятный сувенир, подарок.

     Иван с детства любил голубей, в институтском общежитии держал голубей на окне комнаты, где жил. И вот однажды, возвращается он с  очередных соревнований, а ребята угощают его « куриным» супчиком, он ринулся к окну, а там пусто, нет голубей. Как можно есть такую птицу как голубь? У него не укладывалось в голове.

     Из-за этого предательства он не разговаривал с Шотиком (близким другом, с которым жил в одной комнате),  наверное, с полгода, если не больше.
     Позже, когда мы получили первую свою  первую отдельную квартиру, он построил голубятню во дворе, переехали в другую квартиру, голубятня перекочевала за нами вслед.

    Итак, закончился учебный год, настало лето, и я полетела на самолёте-«кукурузнике» в Баян-Аул в пионерский лагерь работать воспитателем.
      Баян-Аул – это, вторая Швейцария, казахская, так у нас говорили. Оазис в пустыне.  Со всех сторон горы, поросшие кое-где  лесами, а между ними в чаше три озера, одно лучше и краше другого. Зона отдыха трудящихся и их детей: дома отдыха, пионерские  и туристические лагеря.

     На берегу одного из таких озёр «Торайгыр» оно называлось, стоял наш пионерский лагерь «Орлёнок». Добротные домики для каждого отряда отдельно, стационарный пищеблок, культурно-развлекательный комплекс, банно-прачечный отдел и др. А вокруг горы с хвойным лесом. Одним словом - КРАСОТА!
   
     Ваня из своего строительного отряда приезжал ко мне дня на два. Да как приехал: бежит ко мне дежурный по лагерю и говорит, что ко мне брат приехал. Брат? Нет братьев у меня. Он начал мне описывать «брата», только тогда я поняла, что это за «брат».
Я его подселила к лагерному физруку, а ходить в столовую он стеснялся, так я не знала, как его накормить: и туда в столовую - не пойду, не хочу,  и сюда - не приноси. Замучил меня детскими капризами.

       Ранним утром и поздним вечером мы, воспитатели и пионервожатые купались в озере, наслаждаясь природой, созерцая её неповторимую красоту. Это были минуты, когда можно было расслабиться, и мы принадлежали сами себе, отдыхая телом и душой.

       Детей купали днём группами по десять человек  и следили зорко, сколько ребят вошло и сколько вышло из воды. С этим было строго, хотя детки возмущались, но мы были непреклонны - жизнь учащихся важней всего. В особо жаркие дни купали детей несколько раз в день.

       И вот однажды случилась гроза (помните мою нелюбовь к грозам). Я в это время укладывала свой отряд на послеобеденный отдых. Сначала гром гремел где-то вдали, едва слышно, потом раскаты становились всё громче. Я всё думал закрыть или не закрыть форточку, но было очень душно. А так хоть поддувал ветерок. Все ребята лежали на кроватях, а я ходила между рядов и присела к кому-то. Как вдруг в форточку влетела шаровая молния, мы замерли  как завороженные и следили за ней только глазами; она, шипя, сделала круг над нами и вылетела обратно в ту же форточку. И тут ударил  гром  со страшной силой и треском, казалось прямо над нами. Потом выяснилось, что молния попала в кухню, что была неподалеку, сгорела электрическая плита,  и ужинать лагерю пришлось всухомятку. Вот по этому поводу можно сказать: отделались мы  все легким испугом.

       Окончился лагерный сезон, а потом и  знойное  лето, все вернулись в город.  Опять началась работа в школе. Мне предложили место преподавателя на подготовительных курсах индустриального института. Я согласилась и стала бегать с одних занятий на другие. Как-то приехала я на занятия раньше времени и ждала у окна, когда освободится аудитория. ( Надо сказать по внешнему виду я была салагой,  и вряд ли отличалась от студентов). Подходит ко мне парень: «Ты сюда?» - «Да», - отвечаю. Он мне начал что-то рассказывать, я слушаю. Потом он говорит: «Давай, вместе сядем на занятиях?» Тут прозвенел звонок, и я пошла на кафедру, а будущий студент сел в уголок и притих. И так  бывало.

       Студенты мои продолжают учиться, я – работать. Каждое лето у них  была работа в строительных отрядах. Строили они кошары, дома культуры, возили зерно на ток, «лопатили» его, однажды  у них одна девочка-студентка  чуть было случайно не утонула в зерне.

       Люба была комсоргом группы, а в стройотряде кашеварила  с Надей Фостовцевой и Галей Асеевой. Как-то приехала она в город, набрала целый чемодан спиртного (кажется, коньяка) и мы с ней вдвоём еле тащим этот чемодан на автовокзал. А там встречаем их преподавателя – куратора Козетова (он собрался в строительный отряд  проведать своих  студентов). Помогает он тащить неподъёмный чемодан и спрашивает: «Люба, что у вас там»? «Книги»,- отвечает она скромно, потупив взор.

       Как-то получилось, что парни стали часто, по моему мнению, выпивать после  окончания работы в стройотряде, видно деньги тянули карман. Ваня, кажется, никогда не умел пить (до института точно знаю, его родители держали в строгости, он даже не мог прийти домой после двадцати одного часа), он сразу пьянел  и укладывался спать, там же где парни  выпивали.      Зачем тогда пить, ведь говорят, что пьют для веселья? Или нет? Или ещё для чего-то? Не знаю, у меня нет опыта распития алкогольных напитков до сих пор. И теперь вряд ли появится.

       Он  однажды даже умудрился «под мухой» прийти ко мне в школу,  у меня лопнуло терпение, и  я сказала ему – всё, ты для меня умер. С пьяницами  я никогда дел не имела, не хочу и не буду. Точка.
 
        Вечером звонит из общежития Люба: « Что ты сказала Ваньке, он поминки по себе справляет»? Пришлось «воскрешать» мальчика, но с  условием, что пить алкоголь он будет с умом (только изредка и по чуть- чуть), что деньги существуют вовсе не для того, чтобы их  только пропивать,  что я всю жизнь боюсь и презираю  алкашей и т.д. и т.п. Короче говоря –  пришлось мне заняться   воспитанием строптивого молодого человека, вдруг почувствовавшего себя совсем  взрослым.

     Люба дружила с Толиком Бедриным, он у них  в  институте был самым главным начальником по стройотрядам. И вот однажды Анатолий приезжает ко мне  на работу и говорит: «Что ты имеешь против меня как Любиного жениха»?- «Ровным счётом ничего»,- отвечаю, «Я тебя-то толком и не знаю.   Эти вопросы вы сами с  сестрой решайте, без меня.  И в плане женитьбы, и всякие другие».
 
    Немного вам расскажу о будущем младшем зяте. Толя Бедрин (из казаков, бежавших от  царских преследований в Бийск) родом из Краснокутска Павлодарской области из большой семьи, кроме папы Владимира Павловича и мамы Варвары Антоновны были брат Валентин, две сестры Люба и Галя. А вообще у них очень много родственников: Выдрины, Пахандрины, Сальниковы – весь Качирский район, потом они разъехались по всему Союзу нерушимому, но впоследствии все-таки разрушенному. После свадьбы Толика с моей сестрой, мы все зимой ездили на автобусе в Краснокутский район, в совхоз «Рассвет», где в то время жили его родители с сёстрами. В гости. И Лилю брали с собой. Зима, мороз  трескучий минимум минус 40, снег - по колено,  на общественном транспорте, что значит молодые, рискованные. Не боялись застудить ребёнка, хотя от трассы, где нас высадил автобус, надо было прилично идти до населенного пункта почти по колено в снегу. Потом мы долго грелись у печки в хозяйских валенках и шерстяных носках. Владимир Павлович оказался весёлым балагуром, а Варвара Антоновна - не многословной, тихой, светлой, ласковой  трудовой « пчёлкой».

         В молодости они оба были комсомольскими активистами, там, в комсомоле, и познакомились. Затем Владимир Павлович был партийным работником (секретарём парторганизации колхоза), потом совхоза. Затем работал, кажется, в связи.
 Нас  уже ждали  очень радушные, гостеприимные хозяева, стол был накрыт, он ломился от яств, очень вкусно пахла, запечённая утка, но  на меня  больше всего произвёл впечатление ароматный чай с молоком и шиповником. Для меня этот чай был приятным открытием, Варвара Антоновна с удовольствием поделилась своим секретом приготовления этого изумительного чая. В подарок от старших Бедриных мы получили по замороженной утке («Таких у вас в городе не купишь», - сказала Варвара Антоновна) и сухого шиповника в придачу.
 
       Но вернемся к предсвадебным разборкам. Через некоторое время Люба заявила мне, что она собирается замуж, а я как старшая, должна поторопиться замуж  (тем более что мы уже была обручены, то ли помолвлены с Ваней, я в этом плохо разбираюсь) или она раньше меня это сделает. Так Бедрины подтолкнули нас к скорейшему   замужеству-женитьбе.  Кстати, на свадьбе у Бедриных я не была, так как не смогла «откосить» от командировки в Алма-Ату, поэтому в «Рассвете» встретилась с  новыми родственниками впервые.

                АХ, ЭТО СВАДЬБА….

           У нас свадьба была 31 августа, а у них 29 октября 1968года. Начались подготовительные хлопоты к свадьбе, а надо сказать, в то время на всё был страшный дефицит. Мы  вместе с Ваней выбрали и купили отрез на свадебный костюм, как сейчас помню черный в рубчик материал, а  белую, отделанную гипюром рубашку и туфли Маша (подружка наша) привезла из Москвы. Мне она привезла красивый белый материал на свадебное платье и белые туфли. Шить одежду заказали в ателье.  Надо сказать, что Маша часто бывала в Москве и практически мне все вещи покупала там. Она училась заочно в  московском текстильном институте, и у неё жила там старшая сестра Нина с семьёй. И мы бывали у них в гостях неоднократно.

      На нашу свадьбу приехали только мои родители, с его стороны были только друзья - студенты. Как отнеслись к моему замужеству  папа и мама?  Сказали, что жить тебе и решай сама, но  у нас порядок такой – замуж выходят один раз в жизни, если готова – вперёд. Подружка школьная Людмила прислала мне  тревожное письмо: рискованно выходить за иностранца, хорошо подумай, уйма отрицательных примеров привела  из жизни на Украине девчонок с иностранцами. Я её успокоила, что это наш, советский грек. И вообще - чему быть, того не миновать. А Анюта наша уже была замужем два года, она выскочила  за «лесотехнического» студента – красавца Толика Вершкова. Людичка же вышла замуж позже всех нас – лет через пять, когда уже работала в Северодонецке за программиста Володю с престарелыми и очень больными родителями, за которыми ей пришлось ухаживать до их последнего дня. Да и тётя Муся умерла у неё на руках, у неё был диабет и ей, бедняжке, ампутировали ногу. У Солодниковых родились две дочки Олечка и Аня. Мы встречались лет через  десять после окончания школы  с мужьями и детьми в Острогожске, провели вместе несколько  незабываемых дней. Ходили мы в гости в семейство Нины Сафоновой.
 Нинуля преподавала в  родной школе любимый английский язык, а муж её – Анатолий - известный в городе Острогожске врач - отоларинголог. У них сынок (потом ещё родился второй). Теперь у каждого своя жизнь. Сейчас девочки Людичкины взрослые тёти  и с  огромной претензией к родителям, что живут в нищете. Да, надо сказать программистов у нас не очень ценили в денежном эквиваленте, (а ценят ли сейчас?) но обижать родителей – не годиться, последнее это дело.  Люда на пенсии, но шьёт и перешивает людям одежду, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. У них есть кормилица-дача. Кто бы мог подумать, что так обернётся жизнь, ведь с красным дипломом окончила  она университет. Судьба?

      Но вернёмся к нашей свадьбе.
      Предсвадебные хлопоты, надо сказать, довольно нервное занятие, а тут ещё гложет мысль: а нужно ли это делать, а брать или не брать фамилию мужа  (кстати, об неё язык сломать можно - Мазманиди), а действительно ли я его так люблю, чтобы на всю жизнь? В результате додумалась до того, а может быть, я его вовсе не люблю?  А просто надо замуж - как все. С ума можно сойти от всяких и разных дум.

       Но подготовка к свадьбе идёт полным ходом.Толик Бедрин привёз живого барана, (сначала он привязал его  во дворе к дереву и детишки бегали вокруг него),  потом баран жил дня два на балконе пятого этажа, а потом  (не помню кто) зарезал его на чердаке.

       Свадьба была в квартире у нашей хорошей подруги Маши (она только получила новую квартиру, поэтому было просторно). Вместо стульев откуда-то принесли широкие доски, накрыли их тряпками. Яшка Хович со своей девушкой, целуясь на балконе, растоптали все тортики, приготовленные бережно к чаю. И смех, и грех.
 Была скромная веселая, студенческая свадьба.
 
         Потом все родственники долго наводили порядок в квартире (ведь на следующий день опять должны прийти студенты-гости допивать, доедать), мама всё беспокоилась, что они бедные, голодные. Толик Бедрин  унёс  девятилетнюю племянницу Лилю домой спать на плечах, она устала очень и не могла самостоятельно идти, бедный ребёнок. Все наши мужики улеглись спать  (прямо на полу им расстелили постели), не дождавшись конца уборки. Так что никакой первой брачной ночи у нас не было.

         Сразу после нашей свадьбы пришла телеграмма из Батуми, отец Ивана писал: «Свадьба будет в Батуми» и выслал деньги на билеты. Как будто бы не знал, что свадьба уже состоялась в Павлодаре. Но мы как послушные дети, купили билеты и на следующий день вылетели к его родителям. Я, на всякий случай, прихватила с собой свадебное платье, туфли, правда без фаты. 
    
      И тут мой новоиспечённый муж « раскололся», оказывается, он ещё на зимних каникулах сказал родителям, что хочет жениться, и показал мою фотокарточку.

       Я  страшно не понравилась его родителям на фотке (не зря я, наверное,  совершенно не люблю фотографироваться), вдобавок ко всему, они почему-то  решили, что я татарка.  При том, учиться ему ещё  целый год, а содержать Ванину семью у них нет возможности, да, наверное, и желания, я так думаю. Хотя содержать нас никто не просил.

 Вот, оказывается,  разгорались там  какие серьёзные   страсти-мордасти, а я ничегошеньки и не подозревала.  И он молчал всё это время!  Как партизан.
Если бы я только раньше всё это  узнала!  Если бы! Но мы уже летели в Батуми.

      Самолёт заходил на посадку с моря, я впервые его (море) видела, но страх перед встречей с будущими родственниками пугал неимоверно и, абсолютно убивал положительные эмоции от  первой встречи с Чёрным морем. « Самое синее в мире Чёрное море моё!» -  поётся в песне.

      Нас никто не встретил в аэропорту (что озадачило мужа), мы взяли такси и поехали к ним домой, там тоже никого не оказалось. Мы разминулись. Ваня через соседский балкон залез  на свой открытый балкон (на четвёртом этаже), и открыл входную дверь изнутри.

      Наконец родственники приехали (мы с ними почему-то разминулись в аэропорте) и, оказалось, что до свадьбы мне нельзя было заходить в их дом, и меня на такси спешно увезли к тёте Стелле (Ваниной тёте). 
      И я жила в семье сестры Корнелии - Стеллы дня два, пока готовилась свадьба, а Ваня приходил ко мне (жене) на свидания с  красивейшими пурпурными розами.

      Приехала какая-то двоюродная сестра, которая собиралась меня обмерять и шить свадебное платье, я успокоила всех, что у меня всё необходимое с собой, кроме фаты. Вместо фаты решено было приколоть цветы в причёску.

      У Марийки (тёти Стеллиной  дочери) было две маленькие девочки-дочки (красивые, как куколки) Стелла и Аннушка, они чужих людей плохо воспринимали, а со мной сразу  стали общаться, с удовольствием играть.
       
      Разговаривали все на русском, греческом и грузинском языках вперемежку, стараясь при мне говорить на русском. Дома их (т.Стеллы и Марийки) стояли рядом, с общим двориком. Общались все вместе в этом общем дворе, тут же я игралась с девочками.   
 Взрослый люд был удивлен и обрадован, значит не плохой человек эта новая невестка, говорили вслух, коль дети сразу её признали.

       Надо сказать, что и мама Ивана – Корнелия, и сестра Лена очень мне понравились своей непосредственной открытостью и простотой, да и чего греха таить – я им тоже. Мама Корнелия Ивановна (моя свекровь) была тоненькая  как тростиночка, с ярко синими глазами, добрейшая  и нежнейшая, светлейшая, очень гостеприимная хозяйка. О ней можно и нужно говорить только в превосходной степени. Теперь я понимаю, что только дети были для неё светом в окошке. Жалко мало пожила, бедняжка.

      И вот живу я в «заточении» и ничегошеньки не понимаю, а  оказывается Ваня с гостями  и родственниками с музыкой, песнями пришли выкупать меня (поэтому  я и сидела здесь).
      Потом, после долгих торгов, всей улицей шли опять с танцами, греческой музыкой и песнями в другой дом (дом тёти Ксении и дяди Нико), где  во дворе были накрыты огромные праздничные столы и очень много народу. Дядя Николай был старшим братом Корнелии Ивановны.
 
      Я впервые присутствовала на кавказко-греческой свадьбе. Греческие, грузинские  обычаи смешались воедино, и трудно было понять что-либо. Но ведь это была ещё и моя свадьба. Всё было как-то странно, ново, но я быстро адаптировалась, танцевала со всеми вместе греческие танцы, чем всех удивила и обрадовала.

      Свадьба продолжалась долго, а нас увезли  в полночь теперь уже домой, где на пороге квартиры я должна была разбить каблуком тарелку в знак того, что становлюсь хозяйкой этого дома, вот.
      
           Кстати о  квартире на четвёртом этаже, жили они в трёх комнатной квартире с  временным подселением, которое длилось многими годами (в одной комнате жили аджарцы, их было очень много, взрослых и детей), кухонька и санузел – общие  для всех. Вода только холодная и то с перебоями, набиралась везде и всюду впрок (в ведра, кастрюли, банки, ванну). Или ходили за водой во двор. Не очень удобное жильё, мягко  говоря. На первом этаже этого жилого дома была столовая, в которой хорошо стряпали хачапури, и по утрам Лена бегала покупать к завтраку ещё горячие, свежие «лодочки» хачапури.
 
     Отец Стилиан (Стило) как его называла свекровь, подсчитал деньги, которые дарили на свадьбе (там  дарят только золото и деньги), раздал долги, возникшие из-за проведения  широкой свадьбы, и мне купили золотые  наручные часики, видимо на оставшиеся деньги.

       Семья  тёти Стеллы подарила  мне золотой перстенёк с аквамариновым камешком.
       Я не понимала свёкра абсолютно: если  Корнелия просила денег, чтобы сходить на рынок за продуктами – это происходило весь вечер, надо было буквально клянчить каждую копейку. Да и продукты покупались по чуть-чуть, каждый день. А если мы шли куда-то в гости, он останавливал такси, вернее даже все проезжающие мимо  нас таксисты сами  предупредительно останавливались около него на каждом шагу, (хотя пройти надо было два, три квартала)  потому что Стилиан давал большие чаевые. И считал это верхом шика что ли, был невероятно горд собой. Во всяком случае, явно ликовал, что он такой щедрый. Я честно этого не понимала, да и сейчас не понимаю, видно я - слишком прагматична.

          Теперь Корнелия (свекровь)  удивлялась, как мои родители согласились отдать свою такую красавицу и умницу  дочь за их сына-нацмена. Теперь им льстило, что у них такая невестка! Надо сказать, что она, свекровь, очень была больна (у неё с детства был порок сердца, кажется, декомпенсированный). Но вида не поддавала. Хотя дышать, а тем более, делать домашнюю повседневную работу ей было невероятно трудно. Особенно ходить по сумасшедшей жаре с огромной влажностью на базар,  экономя, торговаться за каждый пучок зелени, а потом возвращаться домой с фруктово-овощной довольно тяжёлой  поклажей. Во время отпуска мы ходили с ней на базар, чтобы носить тяжести и как-то помочь, ведь ей хотелось покормить нас  субтропическими фруктами, хоть и по баснословной цене. Кстати, там в Батуми вообще цены заоблачные.

        Они  с Леной честно рассказывают всю эпопею с подробностями о том, как не хотели меня видеть в качестве жены их брата и сына. И ужасаются, что было бы, если бы Ванечка-золотце их послушался.

        Лена, красивая миниатюрная девочка, с пышной копной  очень жестких как воронье крыло  волос. Она делала различные причёски из моих волос, Леночка хоть и не профессионал, но умеет и любит возиться с волосами,  кажется до сих пор.  Мы подружились с  ней, вместе ходили на море (буквально в двух шагах  от дома) купаться и загорать. Но в основном она бегала по подружкам.

       Кстати, Батуми находится на границе с Турцией, река Чорох общая с турками. На море купаться поздно вечером нельзя, ходят патрули вдоль берега и  всем запрещают даже близко подходить к морю.

      И тут мне рассказывают историю о двух именах Вани. Когда мы приехали в Батуми, то его все родственники называли Ксено, Ксеноша. Оказалось, когда он родился, папа хотел, чтобы его назвали Ксенофонтом, а мама хотела назвать Иваном. В ЗАГСе его записали в свидетельстве о рождении - Иваном, а в жизни называли  Ксено, ведь не показывали же всем  метрику.

       И так бывает на свете, когда разногласия  не решаются мирным путём, идут на хитрость.  И аналогичная ситуация повторится вскоре у нас. Через два года.

      Каждый день приходили родственники и знакомые в основном женщины и девушки поглазеть на новоиспечённую невестку. Корнелия ставила на стол фрукты, конфеты, варила настоящий крепкий  кофе, который пили с миниатюрными рюмочками коньяка или ликёра. И разговаривали, разговаривали, перебирая городские новости, и всем знакомым и родственникам «перемывали» косточки. Впервые я видела и слышала, как «судачат» женщины. Разговоры, разговоры, слово к слову тянется...  Мне казалось, что весь город побывал на смотринах невестки.

       Мы тоже наносили визиты  всем родственникам, ближним и не очень, ходили вечерами гулять  на приморский бульвар, в порт (смотрели на белоснежные яркие, всякие пароходы под  нашими  и иностранными флагами), видели павлинов (издающих неприятные звуки, переговариваясь), сидящих на ветках деревьев. Ходили  мы на представление в дельфинарий (он тогда был единственным в СССР).  Директором  дельфинария был какой-то родственник по отцу Ивана, и мы  увиделись с ним случайно после представления, пообщались  недолго.
 
         Вот так у нас с Иваном неожиданно случилось две свадьбы, вместо одной.
Перед нашим отъездом Корнелия  давала наказы сыну:  попросила Ваню обязательно всю зарплату отдавать мне на хозяйство, просила, чтобы жили долго и мирно. Меня же умоляла любить всегда, никогда не бросать её дорогого сыночка, чем удивила меня несказанно. Я ведь и не собиралась этого делать и с легкостью дала ей слово.
 Жизнь долгая и трудная, но пролетит незаметно, вот увидите.

     В это не верилось, но  так и получилось, почти пролетела совместная жизнь (в этом году исполняется сорок четыре года), ну очень незаметно быстро: «есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется жизнь», -  правильно поётся в одной хорошей песне. И ещё: «Прошлое не воротится и не поможет слеза.."

          Всё-таки как много хороших песен было раньше в нашей жизни! А сейчас сосед за стенкой включит с позволения сказать музыку громко-громко и слышно нам только баса, « бум, бум» по голове,  барабаны бьют, главное - оглушающе громко, даже стекла  дребезжат. И стены сотрясаются. А мелодий нет, как нет. И бессмыслица повторяющихся слов. Но теперь так модно, наверное. Я в этом, современном музыкальном деле – профан, признаюсь честно. Наш внук Ваня слушает музыку в наушниках, поэтому даже не знаю, какую музыку он слушает и любит. Надо будет поинтересоваться.

                НАЧАЛО СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ.

        Вернулись мы в Павлодар из Батуми (мы летали самолётами через Москву), я пошла на работу, он на учёбу в институт; и вскоре (месяца через два) полетели на преддипломную практику в Москву Люба с Ваней  на станкостроительный завод. На полгода. Между прочим, Ване предлагали остаться работать на  том заводе после окончания института.  Даже обещали дать комнату в  заводском общежитии. А я отказалась, Москва меня никогда не прельщала. Может быть зря?

         И вот, соскучившись по молодой жене на новогодние праздники, Иван решил приехать (на поезде трое суток до Павлодара) ко мне. Купил билет до Павлодара, а  двадцать пять рублей осталось на то, чтобы питаться трое суток и купить постельное белье, чтобы три ночи спать мягко и комфортно. Но, увы,  деньги лежали в кармане вместе с носовым платком, и он, вынимая платок, видно обронил и свою заветную последнюю купюру. Осталось у него всего пятьдесят копеек на всё про всё. Когда соседи по купе начинали кушать, он уходил, (чтобы не захлебнуться слюной) говоря, что пойдёт в ресторан обедать. А сам стоял в тамбуре  и курил оставшиеся сигареты, да иногда пил пустой чай без сахара.Приехал  весь заросший, худющий, как с креста снятый. Пришлось откармливать  все праздники, а на обратный путь в Москву на всякий случай давать сухой паёк.

      Во время преддипломной  практики, Люба с Ваней ездили к  нашим родителям в Острогожск на выходные.  Папа с Ваней ходили в баню, мама купила зятю нижнее  бельё, носки по такому случаю.  А когда они вернулись из бани, естественно она собрала стирку и спрашивает: «Где твои грязные вещи, давай постираю?» Зять отвечает: «А я их выбросил». Мне он долго не давал в стирку носки, тоже выбрасывал, пока я не возмутилась.

    Потом, с ответным визитом, я летала к ним в Москву на майские праздники. Мы ходили в театр Моссовета на спектакль «Миллионерша» с Юлией Борисовой и Владимиром Яковлевым в главных ролях;  на концерт очень модного в то время ВИА (вокально-инструментального  ансамбля) «Верасы» во Дворец Съездов, гуляли по Москве, были на Воробьёвых горах (ездили туда специально, чтобы посмотреть салют). Билеты были заботливо куплены заранее и водили меня везде, как добродушные хозяева Москвы.

        В Москве я пыталась трижды обрезать свои  волосы. Сначала уговорила еле-еле Ивана на этот мой шаг (он очень долго сопротивлялся, не хотел, чтобы я резала волосы). Потом мы с ним выстояли очередь в одной парикмахерской: я распустила волосы, собрались все парикмахеры и в один голос стали отговаривать меня стричься. Пошли в другую парикмахерскую, опять отказались стричь. Тогда Ваня сказал, что, если в третьей откажут, то я остаюсь с длинными волосами. Так и получилось, я вернулась  ни с чем, то есть осталась бедняжка не подстриженная.

     Потом, года через два, когда Неля была маленькой, я сама частями обрезала волосы (из них впоследствии получилось два шиньона – большой и маленький). И я облегчённо вздохнула, морально и физически добилась своего.

      Ах, как время быстротечно, и я возвратилась к прозе жизни, прилетела  домой, на работу. А  студенты мои писали дипломные работы, чертили что-то и готовились к защите дипломов  в Москве ещё месяц.

     Потом летом, после благополучной  защиты дипломов,  мы опять летали в Батуми на две недели отдыхать, а к моим родителям в основном ездили на поезде из Батуми.  Тут уж мы объедались фруктами и овощами. У моей мамы всегда был припрятан один–два отреза шёлковой ткани на платья, иногда я привозила отрезы с собой. И  бежала к Дарье Тихоновне срочно выбирать фасоны  (фасоны я выбирала по деталям из разных платьев, конструировали новый фасон мы вместе с Д.Т.) и шить обновки. Так что каждое лето у меня обязательно появлялось одно-два новых, модных платья или  другие оригинальные вещи.

       Дарья Тихоновна  -  наша уважаемая портниха с профессиональной выдумкой, шила быстро и красиво, (кроила на глазок), могла выполнить любой, самый замысловатый фасон, а на хозяйстве был её муж Ванюшенька, так она его всегда называла. Жили они друг для друга и отношения между ними были нежными, необыкновенно трогательными.
 Летние поездки к родителям к тем и другим, чтобы не обиделись, стали потом  ежегодной традицией у нас. В  Батуми - мы возили подарки, а  себе подарки везли – из Острогожска (мама старалась всего-всего надавать, да ещё и деньжат  потихоньку подсунуть).

      Итак, студенты  защитили дипломы, Люба с Толиком (по его институтскому распределению) попали служить в армию, в закрытый городок. Сначала мы писали им письма в Москву, потом в Семипалатинск-21, а потом оказалось, что живут они совсем рядом, в пятидесяти километрах от Павлодара (почти в черте нашего Майского района, где в1959 году проводили испытания атомной бомбы). Толик занимался каким-то строительством, а Люба что-то проектировала, часто бывала в командировках, заезжая к нам погостить ненадолго. Теперь я думаю, это не тайна  и городок этот называется Курчатов. Но всё это мы узнали много лет спустя. 

     Ивана направили на работу на павлодарский тракторный завод-гигант. Он никак не мог устроиться, не брали его ни в один цех, куда его направлял  отдел кадров, пока у него не лопнуло терпение, и он прямо спросил, почему не берут в цех и ему прямо ответили, что ему лучше шашлыками торговать с его внешностью.

     Бедный Ваня так расстроился, чуть не ревел, но все-таки сумел одного начальника цеха уговорить взять его к себе в цех на испытание. Тот его взял сменным мастером и направил на самый отстающий участок, предупредив, что если Иван справится, то ему сразу дадут комнату в общежитии. Через месяц Ивана уже назначили начальником участка в сдаточный цех.

      А мы жили тогда у Кардашевских, (снять квартиру в хибарке не хотели, потому что условия были ужасные, а в нормальном доме – почти не сдавали, да и по ценам мы не могли себе  пока позволить).  Их трое в двухкомнатной квартире, да нас двое. Не совсем удобно. Но надеемся на лучшее.

     Летят в августе в субтропический Батуми знакомиться с новыми родственниками и отдыхать, кажется  тоже впервые  на  море Кардашевские с Бедриными, потом едут туда мои родители. Налаживаются постепенно родственные контакты.
 
      А Ваня трудится очень усердно и через месяц или полтора мы наконец-то получили и въехали в общежитскую комнату, предварительно сделав ремонт. Готовила я на электроплитке, а вода была только холодная, общий душ на первом этаже, то ли в подвале, там же стирали. Мы купаться и стираться ходили к Кардашам, благо, что жили они совсем рядом. По соседству.  Благодаря моим родителям (они субсидировали) мы купили стол, четыре венских стула, сервант и диван - первые солидные семейные покупки. В комнате был встроенный шкаф, поэтому можно было сэкономить, да и ставить шифоньер было бы некуда. В общем, обстановка хоть куда, да и свой уголок - это  уже хорошо.

      Мы были счастливы. Общались с Кардашевскими и их друзьями. Ездили на природу, играли  на бильярде и т.д. Иван по-прежнему работал,  как одержимый, теперь он зарабатывал квартиру, потому что через семь месяцев у нас должен был родиться ребёнок.

                У НАС БУДЕТ РЕБЁНОК.

         Но не всё так просто оказалось: у меня был сумасшедший токсикоз, я за две недели похудела на  двенадцать килограмм, потом полуживую  меня положили в больницу на два или три  месяца (уже толком не помню).  В конце концов, Ване врачи сказали, что надо срочно решать и избавляться от ребёнка, так как есть реальная угроза моей жизни. Он пришёл расстроенный ко мне – я же наотрез отказалась убивать будущего человечка, да и такие безумные страсти терпеть за  зря, а потом  опять всё сначала – ни за что! Будь что будет, решила я, отступать некуда. И, слава богу, всё обошлось, но  как мне тяжко достался  ребёнок, представить нормальному человеку трудно.Потом врачи сказали, что у меня аллергия на инородный белок и организм рьяно бунтовал.

         31 марта 1970 года меня положили на сохранение, ещё месяц я должна была «отдыхать». Только поскорее бы кончились все мучения, страдания мои, как я устала.
       Какой же это тяжкий долг женщины – рожать детей! Не один мужик не вынес бы и  крупицы того, что приходится  на долю  некоторых женщин…. Правда, теперь модно мужьям присутствовать на родах, но я думаю, что от этого причастия вряд ли кому-то легче. Единственно, может быть мужья лучше потом, в дальнейшем, понимают жен.
 
       Отдыхать, так отдыхать, всё равно ничего делать даже по дому  не могла, но я забыла взять с собой в больницу книгу и попросила, чтобы первого апреля после работы Иван принёс мне что-нибудь почитать. Чтобы  коротать время.

       Но когда я поступала в больницу, оказалось, что нет мест в отделении патологии, и временно меня положили в родильное отделение (до вечера сказали). Там одна женщина, рожая, орала как резаная, (мне сказали, что она второй день бегает по отделению и никак не родит) у неё ребёнок шёл ягодичками. Я перепугалась не на шутку, меня начало лихорадить, трясти.
 И, когда вечером меня перевели, как и обещали в отделение патологии и позвали ужинать, я сказала, что меня, наверное, надо вернуть назад, потому что мне  явно не до ужина, и я созрела рожать (благо, что там все отделения  рядом).  Меня сразу же  вернули.
 
     В двадцать три часа  сорок пять минут  с весом три четыреста и ростом пятьдесят сантиметров явилась в свет  девица – красавица. Какая прекрасная волосатая (в папу)  и синеглазая (в бабушку Королицу) девочка родилась!

        С её появлением на свет все эмоции счастья и радости переполняют меня, я молниеносно забыла про все неимоверные страдания, выпавшие на мою долю. Потом, правда, (месяца через три-четыре) к моему великому сожалению глазки стали карими.
 
        Красавица оказалась ужасно крикливой(видимо, голос певческий вырабатывала). Но это уже были мелочи жизни. Я попросила  врача, то ли акушерку позвонить  по горячим следам Кардашевским  (у них был домашний телефон) и поздравить с племянницей. Они очень удивились,  что так рано  начинаются розыгрыши (ещё ведь ночь), но потом поверили, ведь от меня можно ждать чего угодно.

      А утром они позвонили Ване на работу, чтобы поздравить с дочерью, а он в ответ говорит, что хорошо помнит, что сегодня первое апреля. И сегодня вечером он понесёт мне книгу для чтения. Галя говорит ему, что вместо книги, у неё теперь есть дочка - лялька, некогда будет читать. Получается, не зря меня врач торопила, выдавливая с акушеркой локтями из меня ребёнка: « Рожай скорей, а то первого апреля, в день смеха родится дитё и никто не поверит».
 Вот такая история получилась.
 
      Расскажу, как  давали имя ребёнку. Получили  заблаговременно письмо из Батуми, где свекор - отец пишет в приказном порядке: « Ксено, если  родится мальчик,  назови - Фемистоклом, если девочка - Зоей». Всё. Я прочитала письмо  и подивилась наглости приказа.  Как будто бы я здесь вообще ни при чём, и рожать будет его сын, а если учесть все мои муки? Всё решают за меня, в честь чего, почему? Не предлагают, не просят, а безапелляционно  требуют. Я негодовала. Но  Ваня – дипломат, сказал, что расстраиваться не надо, что можно назвать  дочь в честь мамы, но не папиной, а его. Что мы и сделали. Вот так и появилась вторая Корнелия Ивановна, может быть, и неправильно сделали? Но сделали, что сделали. Недавно Неля прочитала в интернете, что греки называют девочек именами матери деда.  Значит, Стилиан хотел по  правилам назвать  свою внучку, но не сумел преподнести своё желание так, чтобы не было протеста у молодых дурачков (я имею в виду нас с Ваней).

 

                ПЕРВАЯ НАША КВАРТИРА.

      Прожили мы это очень жаркое, засушливое, знойное, трудное  лето в общежитии, было очень душно, (с десяти часов утра и до позднего вечера солнце пекло в наши окна) мы почти всё время проводили на улице в тени, купала ребёнка несколько раз в день, чтобы облегчить состояние от неимоверного пекла. Конечно, приоритет во всём отдан дочери, а Ваня ревнует и злится, что беспокойная дочь не даёт даже пообедать спокойно, а я разрываюсь между ними.

      Благополучно наступила долгожданная, как обычно сухая осень.
А в ноябре (там, в Павлодаре  это уже зима с морозами и снегом) нам дали двухкомнатную  квартиру в новом строящемся микрорайоне, на улице  Береговой одиннадцать дробь один, квартира  сорок восемь, на крутом берегу седого Иртыша. Дом  был панельный, пятиэтажный,  квартира на четвёртом этаже, всеми тремя окнами на Иртыш.  Въехали мы в квартиру, а там, в плохо закрывающуюся дверь балкона на полкомнаты сугробом  намело снега. Ветер гулял по всей квартире, холодно - не согреться, хотя  я тщательно законопатила все щели, на окно спальни повесили одеяло, поставили обогреватели - ничего не помогало. Было такое впечатление, что ветер  задался целью  свалить наш дом. Спать приходилось одетыми. Надо сказать, что ветер в основном дул почему-то с Иртыша. Всегда.

      Короче, застудила-таки я ребёнка, началась  у неё пневмония. Врач предлагает положить Нелю в больницу, я отказываюсь категорически, потому что в то время детей в больницу клали одних, без мам. Колола антибиотики сама, сквозь слёзы, (а Ваня её держал на руках) вот когда пригодился навык институтского  спецкурса.  В конце концов, вылечила я своё дитя.
 Впоследствии я научила Нелю делать уколы, и мы успешно по сию пору « колем» друг дружку, при необходимости. К сожалению,в настоящее время необходимость бывает чаще, чем хотелось бы.

       Весной,когда Неле исполнился годик, мы вновь полетели в отпуск в Батуми. Там везде цвели  и  распускали дивный аромат шикарные магнолии.  Приморский город потихоньку просыпался от зимней спячки.

       Дед Стилиан не преминул спросить, почему не послушались и не назвали  ребёнка в честь его мамы. Я молчала. А Иван быстро  выкрутился: «Ты же просил назвать ребёнка в честь мамы, вот я так и понял». Но ребёнок-куклёнок понравился всем, и дед смягчился, да и куда  ему было деваться.

      Там же в Батуми Нелю и крестили, правда, испросив нашего согласия на это мероприятие (Ваня был уже членом КПСС, а партия не приветствовала богоугодные дела). Крестным папой стал неизменный друг  Шотик  Барамидзе, которого крестили в тот же день и в тот же час (на всякий случай) перестраховались, потому что никто не помнил - крещен ли был Шота. Так как ему очень хотелось стать крестным отцом, Шотик был согласен на всё. Потом, когда мы приезжали в Батуми, он всегда дарил Неле какие-нибудь подарки. Меня он называл, да и теперь, (когда общаемся в скайпе) называет Сандрой.

         Живёт он  сейчас с семьёй в Тбилиси довольно тяжело, там плохо с работой (вернее, нет работы) и его жена и сын работают в Турции месяцами. А он вынуждено сидит дома с дочерью Тамрико, названной в честь мамы Шотика и маленьким внуком. Очень, кстати, они обижены и даже злы на Россию, ненавидят Путина (с подачи власти скорей всего) за  помощь нашей страны  крошечным республикам - Абхазии и Осетии в самоопределении. Себе, Грузии, они хотят самостоятельности, а эти  маленькие свободолюбивые  республики взять под свою опеку, пользоваться их природными богатствами. Абхазцы и осетины, как и все народы тоже хотят свободы и независимости.
 Двойные знаете ли вы  стандарты у друга - Шоты.  Опять отвлеклась я, простите великодушно.
   
         Потом мы уезжали  поездом в Острогожск, провожали все родственники нас на вокзале. Корнелия Ивановна старшая безумно влюбившаяся в свою первую  внучку,  не хотела расставаться, не отходила от неё и всё обнимала и целовала.

      В следующий раз мы почему-то (не помню) поехали сначала в Острогожск, а оттуда вместе с папой и мамой  поехали гостить в Батуми на поезде. С пересадкой в Ростове. В поезде мы покупали бутерброды с красной и чёрной икрой, которые носили по вагонам и предлагали всем желающим. Неля отказалась кушать бутерброд с чёрной икрой, о чём до сих пор сожалеет. Шучу.  Однажды пошли все - Стилиан, Корнелия, все мы – гости и хозяева  на море, море было серое, злое. Штормило, и было как-то неуютно и  довольно  прохладно. Купаться никто не собирался.

       А дед Костя вдруг решил искупаться, внучка же, Неля, да и все остальные были против этого, но дед всё равно исполнил своё желание и искупался в штормующем море. Было страшновато за деда, ведь шутить с морем нельзя. А Неля сказала сердито: «Дед, ты своими костями опозорил меня перед морем». Уж очень дедушка был худым, можно сказать – тощим.  Потом все взрослые долго подтрунивали над ней.



                ЖИТИЕ – БЫТИЕ НАШЕ.

      Иван работает на заводе  с утра до ночи, старается, он уже заместителем начальник  цеха тракторных прицепов (и я постоянно слышу, что ломается какой-то «башмак»).  Его вызывают по телефону на работу и ночью, и в выходные, но я к такой ситуации приучена с детства. Можно сказать - закалена. Часто домой он приходил сменить одежду, вымыться и поспать. Хоть немножко. Спать он хотел постоянно, от вечного хронического недосыпа. Классическая борьба отошла на последний план, всё реже и реже он ходит на тренировки,  не ездит соревнования.
 
         Я же пытаюсь выйти на работу, нам  от завода дают место в садике для Нели (почти рядом с домом), но она сразу же заболела, хотя первые дни я её водила на два-три часа. Няню найти невозможно и я опять вынуждена сидеть дома.
   
     Но карьерный рост Вани продолжается – его двадцатипятилетнего парня назначают начальником цеха М-1, где только рабочих  более 1500 человек. Он часто ночует на работе, с ним вместе перекочевала  на работу электробритва. Работал на износ,  с полной отдачей и эта привычка осталась на всю жизнь. Значки  «Ударник коммунистического труда» получал каждый год и из них можно соорудить коллекцию. Еле, еле дождались очередного трудового отпуска, и мы опять летим в Батуми.

      Нас хорошо и сердечно встречают, мы отдыхаем, ходим в гости, Иван отсыпается. На различные вопросы, задаваемые на греческом языке, отвечает по-русски, видимо потихоньку забывается  навык  разговора. Прошу его научить дочку Нелю (пока маленькая) греческому языку, так ему не до того, а в Батуми бываем недолго, поэтому научить  за короткий срок невозможно.

      И вот мы опять уезжаем, Корнелия – свекровь никак не может распрощаться  с единственной  внучкой, будто видит в последний раз (почему- то подумалось мне). Я до сих пор помню именно этот эпизод прощания. Больше мы с  ней действительно не виделись, лютой (у нас)  зимой Корнелия Ивановна тихо умерла, остановилось усталое, больное сердце.

       Лена  в это время училась в Мытищах Московской области в техникуме. Мы ей помогали деньгами, как могли. Она даже приезжала к нам в гости один раз на майские праздники (я специально послала деньги на проезд, вернее, пролёт, она всё не ехала-летела, пока её не усовестили девчонки-сокурсницы, как она сама рассказывала). «Сколько можно тянуть резину»? – говорили они. Вот она и полетела к нам под давлением подружек.   Лене понравилось у нас всё - и квартира, и  приём, и город, и река Иртыш (в это время был разлив).

       А племянница-красавица, у которой главной игрушкой было игрушечное пианино (она его даже купала и пеленала, как куклу) понравилась несказанно, потому что болтала без устали, задавала кучу вопросов. Лена с неё всё время ухахатывалась, с её манеры говорить и рассуждать, как взрослая. Многие называли Нелю за это нашей старушкой.
      Ваня  летал на похороны мамы Корнелии один, мы с Нелей остались дома из-за её болезни, да и зима была лютая.

      Вернулся он убитый потерей как раз на девятый день (я приготовила поминальный обед, пригласила  родственников) и за обедом он объявил, что мы должны ехать к отцу, потому что он остался один.  При всём при том дед велел раздать вещи, мебель нашу хорошим людям и прилетать налегке. А мы к тому времени обжились прилично, Иван уже работал начальником цеха рам, был на хорошем счету как говорили тогда, его ценили и уважали.
 
       В Батуми вы уже знаете, какая была  страшно «благоустроенная» квартира, я уже не говорю о том, что мы приезжая каждый раз покупали им, то диван, то телевизор. Честно говоря, там была нищета, да и работу нам было бы найти проблематично. Взяточничество там процветало махрово: чтобы устроиться на работу хорошую, надо было заплатить, попасть к врачу толковому – заплати. В общем, всё за деньги, нет денег - нет ничего (там уже было тогда, так как сейчас везде у нас).

      У нас же в Павлодаре была совсем другая жизнь, всё можно было устроить, сделать, купить просто так, в крайнем случае - по знакомству, по блату, в конце концов. Блатом мы пользовались крайне редко. Мы жили тогда, как  в коммунизме, но не догадывались и не подозревали, не знали этого. К  великому нашему сожалению.

       Отъезд  в Батуми к свёкру  - вспыльчивому, несдержанному человеку, которого я немного побаивалась и совсем не понимала – это было ужасно, но что делать? Мягко говоря, я пребывала в шоке от услышанного известия.

       Но нас неожиданно спасла, выручила Лена: к тому времени она уже кончала техникум и решила, что к отцу поедет она. А нашу устроенную, благополучную жизнь  она не позволит променять на Батумское болото. Умница девочка, я ей безумно благодарна за это твёрдое решение.

       Мы прилетали на годовщину  смерти свекрови все вместе, ездили на кладбище (оно находится в горах в деревне Ахалщени), ходили на могилку незабвенной  Корнелии.
 Вскоре, прошло чуть больше года (после смерти Корнелии),  Стилиан  женился на очень хорошей одинокой женщине Евдокии (Евдоке), как называли её все. Надо отметить справедливости ради, ему, Стилиану, везло на хороших женщин. Потом через год или два и Лена вышла замуж  за морского «волка», грека Юру Софьянова. Всё как положено, всё своим чередом.

       Случилось так, я увезла на лето к родителям Нелю, поехала буквально в одном платье, туда и обратно. В Острогожске получаем письмо или телеграмму, не помню,  что Лена выходит замуж, звоню Ивану, он не хочет лететь, потому что лето, достать билет проблематично. Мои родители настаивают, что ехать надо, ведь это родная, единственная сестра у Вани! В конце концов, и свадьба бывает не каждый год, а раз в жизни. Доводов масса и все правильные. Соглашаюсь. Дают мне денег, какие-то подарки и я еду не в Павлодар, а в Батуми, сообщив об этом недовольному  мужу своему.

      До Ростова я ехала вполне нормально, а потом  какой-то дедушка грузин, аджарец или армянин – не знаю, спросил, почему еду совсем  одна. Я как на духу объяснила ситуацию, и он, старый, мудрый кавказец, опекал меня до самого Батуми, не давая приставать ко мне  темпераментным кавказским мужикам. Я ему очень благодарна, даже, когда поезд прибыл в Батуми, он удостоверился, что меня встречают, и только потом ушёл по своим делам.

 Иван же пытается улететь и кое-как через Москву и Тбилиси, прилетает тоже на свадьбу, злой и уставший.

     Свадьба была в том же знакомом дворе, по тому же принципу. Жених мне показался староватым (для Лены), но это был её выбор. Может так и надо. Вскоре после свадьбы мы с Ваней улетели домой, в Павлодар.

     Ребёнок наш развивается, растёт, в садик вожу и забираю её я, а она спрашивает каждый раз, когда одеваемся: « А папа придёт сегодня домой»? И вот однажды воспитательница спрашивает у меня: «Вы, что, плохо с мужем живёте»? Я удивленно смотрю на неё, почему такой вывод? «Ну, Нелечка всегда у вас спрашивает, придёт ли папа домой?»
   
     Я рассмеялась, просто папа приходит домой, когда дочь уже спит, а уходит на работу, она ещё спит. Вот они практически и не видятся на неделе, а только по воскресеньям и то, если он не отсыпается.
 
     Соседка Люда Гаева (мы с ними дружим семьями) ведёт свою дочку  Лену в музыкальную школу на прослушивание. Неля просит, чтобы мы с ней пошли с ними тоже. (Может этот шаг и предопределил её дальнейшую судьбу.) Но мы же не ходили на предварительное прослушивание, нас могут не взять. Однако мы рискнули и поехали вместе в музыкальную школу №1. Нелю прослушали самой последней, потому что мы чуть не опоздали. Нам говорят, что результаты прослушивания  будут вывешены через два дня. Я  благополучно забыла об этих экзаменах, но позвонила Людмила и сказала, что Леночка и  Нелечка ваша зачислена, так, почти случайно Неля стала заниматься  своей любимой музыкой. Я планировала её отдать в музыкалку позже, года через два-три, чтобы окончание обеих школ совпали. Но получилось так, как получилось.

       Семья  Гаёвых жила в первом подъезде,  а мы - в третьем одного дома. Работали Виктор, Люда и Иван на тракторном заводе, мужья наши работали даже в одном цеху.  И вот  мужчины решили делать ремонт сразу  в двух наших квартирах. Побелят потолок в одной, потом бегут в другую квартиру. Так и бегали из одного подъезда в другой в косыночках, с  разведённой в ведрах известью  и кистями, пока не закончили ремонт. Соседки нас с Людмилой осуждали, что мужики всё сами нам делают, барыням. Я так думаю, что просто  завидовали. А нам и так хватало работы с генеральной уборкой после побелки и готовкой пищи, да ещё и детьми занимались. А сообща любая работа идёт веселей.

     В то время всё было проще: настряпаешь пирожков с капустой, картошечкой, сделаешь винегрет,  испечешь шарлотку к чаю и звонишь - пожалуйте друзья в гости.

     Летом мы пригласили Гаёвых поехать с нами  в отпуск в Острогожск. Взяли купе на четверых, плюс наши маленькие дети Неля и Лена. Всю дорогу мужики наши отсыпались и играли в карты, лото. Приехали мы, а так как места мало у моих родителей в доме, то Люду, Витю, и Леночку  спать водили к Александре Денисовне, Галиной свекрови. Помните? Она кстати, была очень известным хорошим мастером по мужским головным уборам.

   Так вот, Виктор –   как истинный альтруист, предлагает  помочь Денисовне по хозяйству, привести в порядок дом и двор. Они с Ваней поправили трубу на доме, исправили забор и калитку, побелили дом.

      Соседки завидуют - вот родственники молодцы, как помогли старушке. А когда узнали, что никакие они не родственники стали просить, чтобы и им сделали что-нибудь. Но отпуск заканчивался, и  мы уехали обратно, никому больше не оказав шефской помощи. 
Однажды летом в конце августа Толик Бедрин сделал нам пропуск в  их закрытый городок, и мы ездили на своей машине  с Кардашами на его день рождения. Нелку брали нелегально и везли на руках  в машине сзади. Её, кстати, Люба оставила у себя на неделю, а потом привезла на «ракете».

      Сначала у Гаёвых (вернее у их родителей) появилась машина «Жигули» - под названием «Копейка» и мы на ней все вместе ездили по выходным на Иртыш, в лес за  - грибами (за двести километров в Щербактинский район) и другие  далекие и более близкие места.

    Ой, вспомнила, как к нам в гости летом приезжали батумские родственники: Юра, Лена и пятилетний Сашенька. Мы с ними поехали в Аман Карагай по грибы далеко, за двести километров, всё степь да степь. Это сейчас, кажется, что далеко, а тогда, там считалось, что это нормальное расстояние. Юра говорит: «Где же здесь грибы найдёшь, когда леса-то нет совсем»?
   
      Потом появился долгожданный сосновый лес, аромат сосновый и грибной не сравнить ни с чем, дышишь, не надышишься! Красота! Изумрудно-зелёные огромные ели и сосны, а внизу, под ними разнокалиберные  жёлто-коричневые прянички-грибы, в основном, маслята.

      Въехали мы в лес, а там грибов видимо-невидимо, хоть косой коси и всё маслята, стоят  коричневые, упругие, а с обратной стороны  ярко лимонные, мясистые. Лена с Сашей присели среди грибов и кричат:  «Эти все мои, нет мои»! Смех, их так много, что идёшь и боишься наступить, чтобы не раздавить пружинистый красивый маслёнок.
   
       Мы набрали маслят во все корзины, ведра, сначала собирали все подряд, потом только малюсенькие грибки. Потом вытащили всё из багажника, расстелили скатерки  и на них высыпали грибы, а те,  что остались в вёдрах и корзинах взяли в салон. В общем, загрузились до отказа за какой-то час. И скорее поехали домой - обрабатывать грибы, чтобы они не пропали в жаре.

      Приехали домой и ужаснулись: ведь нам и ночи не хватит,  чтобы их обработать. А в летней духоте они быстро пропадут. Давай звонить скорее родственникам и знакомым, чтобы приходили и забирали себе часть пока ещё свеженьких грибочков. Раздавали маслят по ведру, по два ведра, кто сколько хотел.

      До двух часов ночи мы с Леной варили и мариновали грибы. Они даже с собой в Батуми взяли банку  или две маринованных маслят, самими собранных и приготовленных.  Ещё мы ездили за белыми, подберёзовиками и подосиновиками в ближние  берёзовые колки. Там тоже набрали грибов разных, но уже не столько, как в Аман Карагае. Их мы жарили и сушили.

     А пятилетний Сашенька собирал во дворе в банки, накрывал марлей и разглядывал стрекоз, их тогда было очень много, но Юра сердился почему-то на него и выбросил стрекоз, а Саша плакал, и мы с ним ходили ещё собирать большеглазых стрекоз, прямо в нашем дворе. А какая у него очаровательная улыбка! Плакать ребёнку совсем не идёт. Я вообще не могу терпеть детских слёз, готова на всё, лишь бы дитя не плакало.

     Ещё он с удовольствием ел икру чёрную, утром, пока родители его спали, приходил ко мне на кухню и ел бутерброды с чёрной икрой (Ване с Волги привезли тогда литровую банку икры).  А когда чёрная икра кончилась, Ваня купил красную икру, (черной не было в продаже) я предложила ему эту икру, но  Сашенька отказался её есть. Сказал грозно: «Ххочу  ччёрную». Вот не знаю, какой икрой питается Сашуля сейчас. А ведь ему уже пора жениться, так вырос уже мальчик наш. Юра с Леной ждут, наверное, внуков. Но вернёмся в прошлое.

     Юра, наш морской волк, знающий в морской рыбе и других морских тварях, толк, ходил в магазин «Океан», купил однажды и приготовил для нас впервые салат из кальмаров. Очень всем понравился новый салатик, взяли мы его на вооружение и до сих пор готовим с удовольствием, спасибо Юре. Только теперь я знаю  пять видов этого салата на основе кальмаров: с морковью, с рисом, с луком,  с морской капустой - ламинарией. А ещё кальмары можно тушить с помидорами, очень быстро. По-гречески. Изумительно вкусно с макаронами или с рисом, как подливка.

    Для активного отдыха  и поездок к нам часто присоединялась чета Островских - Женя и Люда  с сыном Игорем (он немного старше Нели) на своём  «Москвиче». Позже, когда и  мы купили «Жигули»  - пятёрку, так мы на трёх машинах с детьми мотались  по степям и лесам.

       В то лето (даже не лето, а весна была) - 31 Марта на день рождения дочери Ваня купил и поставил машину под окном и с гордостью показывает Неле: «Вот, смотри, твой подарок! Нравится?» Она посмотрела в окно, тяжело вздохнула и с разочарованием произнесла: «А я хотела «лисопед» - велосипед». Не поняли они друг друга, у каждого была своя мечта, своё  индивидуальное понимание счастья.

     Когда мы приобрели машину,  к ни каким  родителям  в отпуск  летом не поехали, поиздержались потому что, назанимали денег в долг. Это сейчас кредиты выдают на каждом шагу, успевай только брать и платить бешеные проценты. Нигде в мире таких огромных процентов, как у нас в стране за кредит не берут. Тогда такого не было, а существовали  во всех коллективах беспроцентные профсоюзные кассы взаимопомощи. Но зачастую, люди перехватывали деньги друг у друга ненадолго.

      Островские предложили поехать поработать к ним на пасеку и заодно отдохнуть на природе. Мы с Гаёвыми согласились, и все вместе кочевали, сначала на берегу Иртыша стояла пасека, и мы жили в палатках (там нас съедали, как и коров, слепни), а потом, где-то в поле на  посевах донника. Там был хозяйский вагончик, в котором мы  (женщины с детьми) обитали, а мужчины  наши спали в палатках.

      Донник  с мелкими жёлтыми цветками подобен необъятному  желто-зелёному ковру, с легким ароматом, разостланным по  нескончаемому полю, его очень любят пчёлы и дают светло-жёлтый, почти белый пахучий, душистый мёд. Мальчишки занимались пчёлами, поили их, а мы готовили пищу и смотрели за детьми.

     Однажды, был очень знойный день, и мужики почему-то позже обычного времени поехали наливать воду, так злющие пчёлы чуть не съели за то, что им пришлось жить без воды какое-то время. Налив быстро воды пчёлам, мужики на ходу заскакивали в машины. И всё равно приехали наши мужья все  покусанные пчёлами, и злые как те же пчёлы.

      А ещё был такой случай: у нас заканчивалась провизия и Эдик (родственник Островских) с Нелей и Леной вызвался быстренько съездить в ближайшее село прикупить продуктов. Скоро сказка сказывается, а на деле ждём - пождём, а их всё нет. Вдруг на горизонте замаячила  каурая  кляча,  с  невозмутимым флегматичным казахом - всадником. Подъезжает ближе, и мы видим, что к хвосту лошади привязана Эдикина машина, за рулём Неля, а Эдик сзади толкает машину. Все мы смеялись до слёз.
Мы очень  сожалели, что у нас не было фотоаппарата – зрелище редкостное, стоило бы запечатлеть  как исторический факт.

      Затем, ближе к концу августа, мужчины качали мёд, заливали во фляги (как под молоко), мы заработали по целой фляге на семью. И с удовольствием угощали всех родственников и знакомых честно заработанным отменным мёдом.
               
      Потом пришла пора учиться Неле в школе,средняя школа №16 была у нас во дворе, так что водить в общеобразовательную школу ребёнка не надо было. Возила я её только в музыкальную школу.Я в Нелином классе вела кружок "Слово" по просьбе учительницы начальных классов Надежды Григорьевны целых три года. Да ещё проводила показательное занятие с детьми для областного семинара учителей младших классов. Все учителя были поражены, что я знаю всех детей класса по именам, значит не показное занятие, а привычное.

      В конце учёбы в начальной школе, как член родительского комитета писала сценарий и проводила памятный выпускной вечер из четвёртого класса. В начале вечера я зажгла свечу и она горела ровно до конца вечера, эта задумка всех впечатлила, даже взрослых.

       Они, дети, до сих пор помнят этот и другие вечера, проводимые мною и ещё одной родительницей, которая вела кружок математики (подружки Лена из Нижнего Новгорода и Таня из Бийска с детьми совсем недавно приезжали к Неле в марте 2012 года). Мы всё вспоминали их неповторимые, и, к сожалению, невозвратимые  детские годы. Танины дети слушали с неподдельным интересом и удивлением. Они были уверены, что подружки Неля, Таня, Лена - родственники. Это было  опять лирическое отступление.

    Так как я всё свободное время общаюсь с детьми, почти весь класс бывает у нас дома (поделки мамам и папам, бабушкам и дедушкам, репетиции различных школьных мероприятий),  я провожу всю  общественную работу, как говорится, не отходя от плиты и своей основной работы.  Да, работала я в Красном Кресте (горком ОКК сокращенно), работала и на полставки, и на четверть ставки, потому что Неля часто болела.

    Ещё я работала в механическом техникуме, но постоянные болезни Нели заставили меня уволиться, хотя на вступительные экзамены меня по-прежнему приглашали. Несколько раз хотела уволиться и из горкома, но моя начальница Маргарита Петровна, никак не хотела меня отпускать, она и предложила работать, хоть на четверть ставки и приходить только на важные мероприятия. Потом Нелечка стала болеть реже,  и я уже работала на полную ставку. И больше не рвалась на  свою  основную работу - преподавательскую деятельность.

       С 1981 года я стала председателем горкома Красного Креста. Маргарита Петровна ушла с работы, чтобы отдать свою благоустроенную квартиру, женившемуся сыну. А она с мужем Анатолием Александровичем переехали в домик-сторожку на территории второй городской больницы (она стала работать сторожем). Вот на какие жертвы шли родители ради детей своих. Да и сейчас, наверное, такое не редко бывает.
 
     Зимой мы ходили на лыжах в любую погоду, уезжая за город, в лес. Даже Ване понравилось кататься на лыжах, ведь в детстве он их в глаза не видел, а тут пристрастился. Правда, первый раз все пошли по лыжне, а он - по целине. А мы всё думали, куда он пропал? Еле пришёл, мокрый, уставший к горке, где мы катались, и рассказал, как он шёл. Вот было хохоту. Брали с собой горячий чай в термосах, чтобы пополнять жидкость, утерянную при пробежке на лыжах. А, вернувшись с лыжной прогулки, домой,  сразу принимали душ, меняли всё бельё, так как оно было мокрое.
 
      Летом купались в  довольно холодном, с быстрым течением Иртыше, ездили по грибы и ягоды (собирали ежевику на левом берегу Иртыша) с друзьями Надеждой и Анатолием  Дмитриевичами. Отец Нади работал бакенщиком, однажды на катере и возил нас на ежевичные места, где было полно крупной ежевики. Пока мы собирали ежевику, он ловил рыбу, а потом готовил ароматную вкуснейшую рыбацкую уху и угощал нас ею.

       Мы собрали по бидончику крупной спелой ежевики, но были все поранены  о колючие  ежевичные кусты и покусаны противными кровопийцами комарами и   ужасными  мошками. Их укусы ещё долго доставляли мне неприятности, пришлось  применять противоаллергические препараты.

    По случаю отпусков с  Анатолием и Надеждой на машинах мы ездили отдыхать в Баян-Аул, на озёра, дикарями. Еду готовили на костре. Купались, сколько хотели, пока не наехало много туристов (ближе к выходным). Тогда мы поехали на следующее озеро. И так побывали на всех трёх озёрах. Романтика! Красота неописуемая! Какие прекрасные летние жаркие незабываемые дни мы провели в горах на берегах Баян - Аульских озер!

     А однажды  совершенно случайно после дождя в Павлодарском районе (недалеко от аэропорта) прямо на лугу нашли уйму ароматных  громадных как блюдца шампиньонов, жарили, сушили их.  Даже угощали друзей, так много собрали.
 
      Как-то мама приехала за Нелей, чтобы вместе отдыхать в Острогожске, а Маша-подружка согласилась  отдать на лето и свою дочь Татьяну вместе с Нелей. Девочки наши хорошо отдохнули, накупались в реке, наигрались, а когда вернулись домой, оказалось, что девчонки никак не могли поделить бабушку. Таня так и не поняла, почему бабушка Валя не её родная, ведь она меня любит и целует, так же как и Нелю.  И почему тогда у меня нет бабушки, а у Нели есть?

    Впоследствии Маша с Таниной дочкой Алиной -своей внучкой- приезжала к нам (мы уже жили в Г.)  в гости из Электростали (они переехали жить в Подмосковье, после смерти мужа Маши - Юры).



                ЭТАПЫ БОЛЬШОГО ПУТИ.

     Мы к этому времени получили в девятиэтажном кирпичном доме (он назывался китайской стеной,в нем почти тысяча квартир) просторную  четырехкомнатную квартиру на втором этаже. Почти рядом с прежним домом - рукой подать(я мелочёвку всю перенесла в новую квартиру сама на руках). А взяли четырёх комнатную огромную квартиру, потому что мои родители дали согласие переехать к нам на постоянное место жительства. Но почему-то они медлили с  полным переездом, хотя зимовали у нас часто, а весной уезжали в Острогожск на всё лето, и последним летом с папой приключилась  непоправимая беда, а одна мама отказалась переезжать.

       Дед Стилиан прилетал на похороны папы в Острогожск, и мы его усердно уговаривали хоть раз приехать к нам в гости, посмотреть, как мы устроились, живём и работаем
.
     В новую квартиру мы уже купили (по выделенным талонам на работе) новую мебель - в зал (гарнитур немецкую гостиную), Нелечке – пианино, на кухню - финский гарнитур  «красная шапочка»,  приобрели новый холодильник. Квартиру обставили полностью, и только потом стали собирать деньги на машину. Хотя Ваня хотел бы сделать наоборот: сначала машину, а всё остальное – потом. Но я его сумела переубедить.


               КРУИЗ ПО СРЕДИЗЕМНОМУ МОРЮ.

      В  конце декабря 1979 года Ивану (как передовику производства) дали туристическую путёвку - круиз  по  странам Ближнего Востока: Греция, Кипр, Египет, Сирия, Турция. В начале января 1980 года на белом теплоходе «Латвия», выход из морского порта Одессы (как мы провели время в Одессе, я уже писала в рассказе о  «Моём послевоенном детстве»).

       Началась беготня по сбору справок, прививок, различных собеседований, в частности, в горкоме партии меня на какой-то комиссии спросили, с какой целью мы  собрались в круиз. Я ответила, что, прежде всего, посмотреть мир и  в частности - древнюю родину предков мужа. Удивились, что сказала правду естественно и спокойно, а у мужа  моего спросить постеснялись, но было очень любопытно, наверное. Ещё партийно-профсоюзные боссы спросили, с кем оставляем ребёнка. Я ответила, что с моей мамой, она специально для этого приехала к нам. На этом комиссия успокоилась. Перед  поездкой  купили по литру водки русской на каждого (так нам было велено для презентов в дружественных странах). Мы купили бутылки по 250 грамм, чтобы было больше подарков. А для иностранцев - гидов от группы приобрели модные в ту пору за границей тульские самовары и матрёшек.

           Летим самолётом Павлодар – Москва, потом Москва - Одесса. В Москве нас застала метель, и самолеты  не вылетали всю ночь. Пришлось идти к начальству аэропорта, объяснять, что мы можем опоздать на теплоход.  Кто выплатит неустойку?   Поэтому нас отправили сразу же, как только представилась  первая возможность.

          При посадке на теплоход идёт проверка документов, таможенный досмотр и тут наш сосед  по будущей каюте Стас  Паничев (Ванин сослуживец,  тоже начальник цеха) решил пошутить и говорит солдатику, внимательно проверяющему наши документы: « Проверьте эту дамочку, показывая на свою жену, у неё паспорт фальшивый». А надо сказать, что  фото в заграничном паспорте Любы было  не очень высокого качества (о чём она недавно рассказывала нам) и, приглядевшись, парень-пограничник не пускает её  на теплоход. Паничеву  уже не до шуток, он кричит: «Да это же моя жена, я пошутил!» Пришлось нам вмешаться, еле уговорили таможенника. Вот в этом  поступке весь Станислав Паничев. Мы с этой парой жили в одной каюте. Не очень уютно, потому что у Стаса рот закрывался только во время сна. И они постоянно спорили, что-то выясняли с любимой женой Любой между собой по поводу и без него.

        Теплоход отправился из Одессы ближе к вечеру, а утром, о чудо, мы были уже в греческом порту – Пиреях. Старушка-гречанка стояла на склоне горы и раздавала апельсины, сложенные в фартуке, а взамен просила дать наши советские значки (множество значков висело на ней, как иконостас). Мы были предупреждены заранее  и привезли с собой различные значки, а для Египта – простые карандаши, потому что они, египтяне, курят с чем-то графит в кальянах.
 
        Посетили знаменитый Акрополь  в Афинах - Иван выковыривает кусочек из него на память,  местный грек, оказавшийся поблизости, объясняет ему, что каждый день привозят щебень специально для любителей сувениров – камней, чтобы не портили, не разбирали по крупицам. Парфенон. Ещё смотрели  древние театры на открытом воздухе,  различные музеи.
 
        Везде очень чисто, ярко, красиво, дорого. Ночью светло как днём, иллюминация, подсветки. И вообще, в этих странах бурная ночная жизнь, становится прохладно, и все люди высыпают на улицы, веселятся, отдыхают. Теперь-то нас ничем не удивишь, а тогда это было в диковинку. Древние скульптуры очень искусно  ваялись – древность наяву действительно  сильно впечатляет.  Это не картинки и не фотографии.

           Остров Кипр – отличное место для отдыха, надо запомнить на будущее, вдруг пригодится! Остров поделён на две части: греческую и турецкую.  Турки с автоматами сидели на мешках с песком на границе и с интересом то ли без него смотрели на нас. Мы видели оливковые рощи, когда ехали в Никосию – столицу Кипра. В одной из таверн, где мы обедали, на столах стояло виноградное вино и вода. Оказывается, греки пьют вино, разбавляя его водой. Местные греки пели нам национальные песни и плясали сиртаки и другие красивые национальные танцы, очень доброжелательные люди. Мы даже с ними сфотографировались на память.
   
          Сирия – довольно серенькое впечатление произвела на нас - сплошь древние безликие руины и всё. Мы были в Дамаске – самом древнем городе в мире, он находится  в предгорьях Антиливана, встречались и сфотографировались с  местными детьми – попрошайками, такими же, как и в Египте, грязными и оборванными. А может, просто так плохо показали - преподнесли нам столицу Сирии?

       Запомнился один экстремальный эпизод: автобус наш стоял на склоне вблизи моря,  мы обедали, а потом,  кто поел, садились в автобус. Несколько человек и мы с Иваном уже сидели в автобусе, как автобус медленно покатился с горки. Мы сначала не обратили внимания, а потом увидели, что  шофёра  нет на месте. Иван и Стас быстро сориентировались и  остановили автобус  у  самой кромки. Мы даже не успели испугаться, а шофёр долго благодарил мальчишек наших.

          В Египте   Александрия встретила нас антисоветскими  плакатами, развешанными на заборах. Не приятное впечатление: везде грязь, прямо из окон многоэтажек выбрасывают  мусор, выливают помои на тротуары,  извините, за интимные подробности, любую нужду справляют прямо на улицах. Машины и автобусы в Египте ездят абсолютно без правил, кто, как хочет или может. Люди висят на подножках автобусов как гроздья, а полицейские равнодушно взирают на это. В нашем присутствии (мы ждали  свой автобус около гостиницы) каким-то парням мешала машина, они прокололи все четыре колеса и на руках перенесли её в другое место.

          То же самое творится и в Порт-Саиде, но здесь беспошлинная торговля и туристы оживляются, скупают всё подряд, Иван злится, что одна я ничего не покупаю. А я брезгую, не могу и не хочу ничего купить. Кстати, везде, где мы проходили, висели портреты Л. И. Брежнева, что удивило нас несказанно.
   Правда, мы все-таки купили в конце поездки по Порт-Саиду портативный магнитофон и  модную кассету «Бони М».
 
         Затем через пустыню Сахара на автобусах нас повезли в столицу Египта – Каир. Здесь на двадцать  третьем  этаже отеля, кажется «Хилтон» мы всей группой отмечали новый год по-старому (я привезла с собой игры, развлечения). Все собрались (наша группа) у нас, так как по площади наш с Ваней номер был под сто метров.  Приехали мы вечером, переночевали, а уехали из гостиницы утром следующего дня. Очень непривычно большие габариты гостиничных номеров, да ещё на такое короткое время.   Удивительно не экономно, не практично, казалось мне.

        Знаменитое плато Гиза. Пирамиды стали строить при правлении фараона Джосера  в Египте. Чудо света - древние загадочные пирамиды Хеопса,  Хефрена и Мекериноса, Большой Сфинкс стоят величественно  строго не один век. Тайны древних пирамид так и остаются загадкой для  всех современников. Впечатляет нас завораживающее ночное представление на плато Гиза, оно проходило на английском языке. Золотую маску Тутанхамона мы не увидели, потому что она «путешествовала» по Европе в то время. Знаменитый профиль прекрасной египетской царицы Нефертити, её бюсты из камня и глины, папирус и картины с её изображением встречаются на каждом шагу, она –  египетская икона. И загадочная легенда.

        Вспомнился  случай следующего дня - один хитрый  араб просит у Ивана фотоаппарат, чтобы сфотографировать Ваню на арабском скакуне, на фоне пирамид,  потом не отдаёт фотоаппарат, а предлагает забрать  лошадь взамен. Сделать,  так сказать, chenge. Еле-еле отобрали фотоаппарат у хитроумного араба. Поэтому на  верблюде Ване расхотелось совсем фотографироваться. По габаритам  верблюд не подойдёт для парохода, смеёмся все.

       Когда мы, наконец, попали на  свой теплоход, было  такое впечатление, вернее состояние, что это кусочек родной земли, наш дом, а команда – самые близкие люди. Почти родина.
 
И напоследок – Турция!
       Нас с трудом  пустили в  Турцию (там ожидался военный переворот) и нас не хотели впускать. Но после длительных переговоров (а мы ждали на рейде), нас  под охраной вооруженных солдат провезли  на автобусах по намеченной программе: Анкара, Стамбул. Наших мужчин предупредили, чтобы зорко охраняли своих дам во всех мусульманских странах. Вот уж где наши советские дамы купались во внимании своих собственных мужей, за всю жизнь такого  не испытали, наверное!

      Мы смотрели многочисленные мечети, церкви,  Дворец Топкапы, церковь Ая София, музеи, знаменитый  стамбульский крытый рынок -Капалы Чарши, он как город в городе, там много улиц и улочек, можно запросто заблудиться. Туристы лихорадочно тратят последние копейки. Москвичи и прибалтийцы увозили с собой огромные на двенадцать персон сервизы,  шикарное постельное бельё (сделанные, кстати, в СССР), люстры и многое другое. Как не странно нам было видеть, армян встречали во всех странах их знакомые или родственники. Надо ли говорить о том, насколько  нагруженные подарками они возвращались назад, домой.

      Кстати, в то, советское время доллар стоил шестьдесят три копейки. А меняли нам всего девятнадцать рублей на человека на все пять стран.
      Вечером мы отправились в обратный путь, домой  в СССР.  Совершенно случайно обнаружили в своей каюте порнографические журналы и страшно испугались, ведь нас предупреждали, что за такое по головке не погладят. Кто их подложил, мы так и не выяснили. На судне нас ждал прощальный  капитанский ужин при свечах, но случился сильный шторм и мы вповалку лежали  на своих двух ярусных кроватях  в каютах, не поднимая головы. Ох, как нас качало, мотало! Мамочки родные! Иллюминаторы заливало водой. Мужчины наши, правда, попытались пройти на ужин, но  очень быстро вернулись зелёные, потому что кушать не смогли, их мутило.  Зато рассказали нам, что на всех поручнях висят  услужливо пакеты для тех, кто осмеливается ходить  по палубам.

      После шикарного ужина были танцы. Я думаю, там были только бывалые работники нашего теплохода. Туристы все прилежно « отдыхали» по своим каютам, боясь пошевелиться, так укачивала бушующая стихия.
    К великой нашей радости  утром следующего дня мы пришвартовались на пирсе в родной Одессе с ободранным носом лайнера, сильно пострадавшим от шторма. Говорили, что такое часто бывает. И почему-то именно по возвращении из круиза. «Повезло» и нам.

    Наша  Павлодарская группа очень быстро прошла таможенный контроль (нас с Ваней вообще не смотрели, чем почти оскорбили). Одну только женщину из нашей группы даже уводили на досмотр куда-то, а остальные не удосужились внимания таможенников. А вот москвичей и прибалтийцев проверяли  досконально до вечера, (им даже пришлось доплачивать за привезённые излишки товаров) как нам потом рассказал наш руководитель, он оформлял какие-то документы в  морском порту и встретились мы с ним только в одесском аэропорте перед вылетом в Москву.


                ЗРЕЛОСТЬ.

       Дед  Стилиан прилетал  к  нам с Евдокой в Павлодар в гости, как раз их приезд совпал с   Ваниным днём рождения. Увидели они воочию, как мы живём, чем занимаемся,  как отмечаем праздники, с кем дружим. Кажется, остались довольными всем  увиденным и услышанным.
 
      Недавно перебирала книги и нашла меню, которое я делала для каждого гостя с перечнем блюд и десерта, приготовленных мною на этот вечер. Рецепты новых блюд я привозила  из всех поездок  в командировки и отпусков, готовила и приглашала всех на пробу, потом всем желающим раздавала рецепты. Некоторых удивляло, как это мне не жалко, раскрывать всем тайны рецептов. А мне доставляло удовольствие, когда я делилась новыми разными и вкусными, неожиданно оригинальными рецептами с друзьями и подругами.
 
     Я вообще старалась всегда не только вкусно накормить гостей, но и как можно интересней провести, сделать памятным вечер. Делала стенгазеты или поздравительные листовки, готовила медали, какие-то шутливые удостоверения, грамоты, дипломы. Переделывала тексты песен в честь юбиляров, находила различные игры и т.д.

     К новому году готовились все, покупали различные маски, шила или клеила мешочки (украшала их) под подарки каждому  и вручала за стих, песню или другой номер. Например, Александра Денисовна (Галина свекровь) пела частушки и играла на гитаре. Папа Костя рисовал на стеклянных дверях зала новогодние рисунки. Однажды случайно к нам на новый год попал Володя Жбанов (они очень красиво пел), а жена его – Валентина работала в эту ночь, так он был очень приятно удивлён, как интересно  мы встречаем праздник и что даже ему припасли подарок. Он признался, что это был его первый новогодний подарок в жизни. Однажды Галя с Лилей подготовили  и принесли «Поле чудес», мы весь вечер играли. Они также делали газеты  с фотографиями и подписывали их стихами своего сочинения на мои дни рождения.
   
       Может быть, поэтому к нам в гости приходили всегда с удовольствием.
     Через положенный срок у Леночки и Юры родился сын, Евдокия помогала Лене нянчить маленького Сашу, который родился 29 сентября 1980 года. Нам присылали фотографию голенького богатыря, а потом подросшего Сашу  в папахе с дедом Стилианом.
 
      Кардашевские и Бедрины бывали в Батуми в отпуске неоднократно. Наверное, году в 1985 Люба ездила с Костей отдыхать в Батуми, ходила с Костей и Сашей на море, у местных жителей не заведено ходить на море, тем более купаться. Так что Саше в какой-то степени повезло в это лето.

      Приезжали к нам в гости на майские праздники Орловы Нина (бобровская  двоюродная сестра) и её муж Андрей. Были совсем недолго, но всё равно  приятно, повидались, пообщались, перезнакомились с мужьями друг друга, Орловы познакомились  с Сашей и его семьёй.

      Нелечка оканчивает музыкальную школу и восьмой класс общеобразовательной школы  с хорошими успехами, но решает поступать в музыкальное училище. Мы с отцом хотим, чтобы она окончила десять классов, и говорим ей об этом.
 
       Но она  самостоятельно приняла решение: взяла документы  в школе и отнесла документы в музыкальное училище. Сдала экзамены и поставила нас перед фактом, что она студентка хор-дир. отделения музучилища. Училась она легко, непринужденно, окончила  музыкальное училище с отличием.

      Мы активно ходим на концерты всех артистов, певцов и музыкантов, приезжающих в Павлодар на гастроли. Например, концерт Святослава Рихтера, Льва Лещенко, Эдиты Пьехи, Ларисы Долиной, встреча с  Николаем  Олялиным, с Михаилом Пуговкиным, знаменитым Сергеем Образцовым и его кукольным театром и др.
      Артист нашего драматического театра Владимир Хотиненко был женат на  преподавателе музыкального училища Кузиной Татьяне Ивановне, у которой училась наша дочь. Так вот, помню  как на площади, где слева расположен облисполком (теперь называется - акимат),  а справа, почти на берегу Иртыша были ещё старые одноэтажные павлодарские постройки,  В. Хотиненко со  съёмочной группой снимал там кадры к какому-то одному из первых своих фильмов, а я проходила мимо и заинтересовалась происходящим.

        Всё было отгорожено ленточками, вокруг стояли  толпы зевак, всюду камеры, помощники, режиссеры и другие лица. А от домиков был спуск сразу к Иртышу. Там, сначала на заборе, а потом на перевёрнутой лодке  сидела девочка и вела диалог с мальчиком. А два мужика (актёры) шли с удочками к реке. Этот не особо впечатляющий фрагмент и снимали тогда, и я случайно всё это видела, не зная и не ведая, что  наш павлодарский  актёр Владимир Хотиненко станет  потом знаменитым кинорежиссером. А актёр нашего театра Байдуков со знаменитым басом? Вот так бывает на свете.

       К нам приезжает в гости летом старшая двоюродная сестра Валя (бобровская, помните)  с мужем Сашей и их дочерью, пятилетней Верочкой из города Апатит Мурманской области. У Вали ещё есть взрослый сын Алеша Попович от первого брака. Барсамовы  смотрят с неподдельным интересом достопримечательности нашего города, ездим с ними на нашу дачу, собираем малину и другие ягоды, а также овощи, выращенные своими руками. На нашей даче расцвели цветы, похожие на ромашки, семена которых я привезла из Египта. В это лето у нас выросли огромные дыни (из узбекских семян), они лопались прямо на грядках и источали изумительный  медовый запах, привлекая уйму пчёл.

       Быстро пролетели деньки и, провожая гостей на вокзале, мы приглашаем их приезжать ещё. На что Верочка изрекает: « Нет, не приедем больше, вы все  скоро станете старыми». Мы онемели все от неожиданного детского изречения. И вправду – не молодеем.  Но до старости ещё далеко, думаем мы. Ведь в молодости годы, кажется, идут медленно, а в старости – летят, ну очень быстро. Не успели оглянуться – жизнь пришла  почти к закату. К сожалению.
 Но пока ещё не вечер. Мы в самом расцвете сил.

       Неля решает поступать в Новосибирскую консерваторию, покупает билет на  завтра. А сегодня - приходят девочки приносят покупной тортик, чтобы попить чайку, пожелать успехов, попрощаться. Ночью  у Нелочки началась тошнота, рвота. Утром вместо аэропорта она попадает в больницу, под капельницу. И надолго, на три недели. О поездке в Новосибирск нет и речи. Как быть? Что делать? Извечный вопрос. Но она находит выход.

    Её берут в штат музыкального училища, она начинает работать и решает поступать заочно в Кемеровский институт искусств и культуры. Так и сделала, как решила.

       Во второй половине 1980- х годов в наших высших эшелонах власти начался «падёж», стали вымирать один за другим члены правительства вслед за Генеральным Секретарём (Л. И. Брежневым).

       Всё чаще показывали  по телевидению «Лебединое озеро», почему-то этот балет решили сделать заставкой траурных церемоний. Властители меняются. Все с нетерпением ждут  свежей струи. Грядут коренные перемены в стране. Но никто не подозревал, какие они будут глобальные.

         Ивана назначают заместителем директора механо-сборочного производства тракторного завода, вернее, теперь, объединения. Но на этой должности проработал он недолго, потому что его направили в органы УВД на должность директора колонии  с присвоением звания капитана, через два года он   стал майором, затем ещё через два – подполковником, потом через четыре года девять месяцев ему присвоили звание полковника.
 Бешеный карьерный рост,но и вкалывал он как и прежде.
 
        Так  нежданно я стала генеральшей, потому что жены на одно звание выше мужей. Вот так. За это время он был и директором и начальником колоний, заместителем начальника областного управления внутренних дел.

        Мне тоже предлагают не маленькую должность председателя областного комитета ОКК, а эта должность  идентична должности  заведующего (щей)  областного отдела здравоохранения по статусу, но  надо бы обязательно вступить в члены КПСС. Ведь должность номенклатурная, республиканского значения. Всё  оказывается не так просто.

        Я отказываюсь вступать в партию, так как по долгу службы частенько бывала в горкоме партии, горисполкоме и знала, кто и как работает и отдыхает там и не хотела быть среди них, такою же, как они. А значит, я отказываюсь и от должности. Ваня пытается меня переубедить, я не хочу и слышать. В  коммунистическую партию я вступать не хо-чу. Да и ни в какую другую тоже. Надо сказать, то время партия была одна - коммунистическая.

       Но приходит к власти сравнительно молодой Михаил Сергеевич Горбачёв, наступают новые времена,  грядёт перестройка (что перестраивать-то будем?) Дров бы не наломать. Мы все надеемся на лучшее будущее. И  на этой новой волне  меня избирают в 1987году  на эту новую  хлопотную должность без вступления в партию, столь необходимого раньше.
 
       Работы много, как говорится, непочатый край, командировки ежемесячно в Алма-Ату, два  раза в  год придётся летать в Москву, а по области разъезжаю  несколько раз в неделю. Живу и работаю в бешеном темпе, несомненно, интересно и ужасно трудно. Но назвался груздем…

       В мае 1990 года в составе делегации (по одному от каждой республики) лучших работников ОКК  страны  лечу за границу в Египет и Турцию. Через десять лет  на десять дней в те же  ближневосточные капиталистические страны. Отказаться я не могла, да и не очень хотела, честно признаюсь.
 Но теперь по green (зелёному) коридору, без таможенного досмотра и в мае, когда там везде уже  стоит жара. Нас, представителей всех республик Советского Союза, принимали представители Общества Красного Полмесяца этих стран.
 
      Весь Египет мы облетели на самолётах – города Таба, Луксор, Дахаб, были в каирском зоопарке, опять нас возили на плато Гиза. Но без ночного представления. Катались мы по Нилу на лодках (крокодилов не встретили), вода в реке очень мутная как будто взболтали глину, посетили  Асуанскую  плотину, построенную советскими строителями, (на границе с Израилем) видели седьмое чудо света - Александрийский  маяк.
 
С превеликим  удовольствием купались мы в изумительно прозрачном (самом тёплом в мире) - Красном море, ещё загорали на красивом  мелком  почти белом, мелком песочке (в  Александрии).

     Всю Турцию исколесили на автобусах. Посетили Анкару, Анталию, Бодрум, Мармарис, Стамбул,  Трабзон, древнюю Трою и другие турецкие города, посмотрели на  знаменитого троянского коня, катались по Босфору на катере. В принципе мы хорошо и познавательно отдохнули. Теперь бы  Европу посетить, Ближним Востоком я пресытилась совершенно. Больше не поеду туда даже бесплатно. Наивная я какая, кто ж меня повезёт?

      И вновь энергично вперёд, за работу.
 Удалось-таки мне организовать солидную службу милосердия, благодаря выделенным средствам международного Красного Креста (двадцать пять медсестёр и столько же младших сестёр милосердия) для города и области; открываем комнаты здоровья в районных центрах, в Павлодаре - бесплатный « Магазин» подержанных вещей и проката  медицинского инвентаря для одиноких малоимущих престарелых. Одной из первых в республике, начинаю работу по  организации Дома милосердия  или больницы Красного Полумесяца и Красного Креста (что получится). Нам поступает гуманитарная помощь со всех уголков мира. Но надо держать ухо остро - в основном это медикаменты и инвентарь, у которых кончается срок годности. Встречаю самолёты с гуманитарными грузами и днём и ночью, слежу, чтобы ничего не ушло налево, лекарства распределяю по больницам для срочного использования.

       Бумажная волокита  отнимает уйму времени, а тут ещё проверки - куда, кому, сколько. Для этого создаётся комиссия, чтобы я была спокойна за  честное  и справедливое распределение гуманитарных грузов. Не зря я твёрдо сразу пресекла посягательства на гуманитарку партийных и других органов, которые хотели бы этим заняться сами, предлагали мне свои услуги поначалу.
 
      Приезжают к нам  из разных стран  (Германии, Финляндии, Франции, Австрии, Америки и др.)  представители различных конфессий, обществ.
Многие из них думали,  что Казахстан – дикий степной край с юртами,  баранами и лошадьми.

      И очень удивлялись красивым городам, цивилизованным людям, умеющим разговаривать с ними на равных. Некоторые прилетали с уймой старой, ношеной одежды и надо было культурно и тактично отказаться от таких подаяний (они сами  всё  раздают каким-то многодетным баптистам), тем более что  не всегда удавалось не платить госпошлину.

      Многие   немцы уезжают в Германию, из Успенского района уезжают целыми сёлами. Назарбаев приглашает казахов из Монголии и поселяет их  на места, где жили немцы. Дают им  по отаре баранов, которых казахи  держат в домах, в шикарных домах  со всеми удобствами, оставленных немцами, а сами живут в юртах.   

     Оказалось, что работать они не любят и очень отсталый, больной венерическими заболеваниями, вшивый (пардон, за подробности, но это так и было) народ, решивший, что историческая родина будет кормить их просто так, за здорово живёшь. Ошибочка вышла с аборигенами у наших казахстанских властей.

      В конце июля 1990 года мы летим с Ваней отдыхать впервые в Крым на двухэтажном самолёте-гиганте ИЛ-82. В Симферополе мы сели на автобус, который отвёз нас  в наш  санаторий, а там оказалось, что отдыхают неподалеку Бедрины всей семьёй (а в Форосе, совсем рядом с нашим санаторием отдыхала семья Горбачёвых). Вот такое совпадение.

       Мы всё время наблюдали сторожевые военные катера, бороздившие море и ночью и днём, которые видимо,охраняли неприкосновенную семью. Только потом, мы узнали из газет и телевидения, что им было не до отдыха. Толик Б. неожиданно приехал к нам в санаторий на несколько часов, рассказал нам, как найти  военный санаторий, в котором они отдыхают с Костей и Любой. На следующий день мы двинулись к ним в гости на денёк (у нас кончался отпуск).

      В это время в Москве разгорались страсти: готовился путч, который быстро разогнали. Когда мы прилетели в Москву, везде были неубранные ещё баррикады, заграждения. Москвичи находились в эйфории, взбудораженные случайной гибелью нескольких молодых повстанцев, вели разговоры о долгожданной демократии и всех её прекрасных преимуществах перед существующим строем. Молодые телевизионщики взахлёб развенчивали прежнюю власть, клеймили её представителей. Но это опять-таки не тема для нашего разговора.
 
      Кроме того, перестройка, гласность, демократия привносит в нашу жизнь вместо демократии – вседозволенность. Так многие понимают демократию, понимают, как хотят и делают, что хотят, действуют по понятиям. Правда я плохо понимаю, что всё это значит и когда кончится? Мы всё же надеялись, что вакханалия эта когда-то закончится и всё наладится, пойдёт своим чередом. Но те, кто попал, что называется в струю, правильно сориентировался, сумел наладить какое-то своё дело, теперь уже развиваются по правилам капитализма. Но какого-то нашего,  специфического уродливого капитализма. И довольно успешно.

      Сложные времена наступают.  Потихоньку, но повсеместно снимаются с  мест и украинцы, русские, потому что идут разговоры о том, что переход  только на казахский язык  жизненная  необходимость, везде открываются курсы по изучению казахского языка. Ведь сами казахи (ну очень многие) не знают родного языка, своих  национальных обычаев, культуры, наконец.

      В советское время они, казахи, стремились ко всему русскому, чтобы окончить русскую школу, институт, найти хорошую работу и только единицы учились в казахских школах, вузах. Книг на казахском языке  - не читали, не умели читать, а  успешно сдавали классические произведения в макулатуру. В лучшем случае казахи дома говорили на родном языке, а вернее диалекте. Литературный казахский язык знали единицы.
 
      С одной стороны это правильно: Казахстан для казахов, прежде всего, а с другой - учить казахский язык  на старости лет или за свой счёт содержать переводчика, кому захочется?

       А современной молодёжи хочется лучше учить английский, французский немецкий язык, в крайнем случае – китайский. Вот и пошла интенсивная миграция всех наций и народностей. Даже казахи, коренные жители, уезжали в Россию и другие страны и города. В  Омск, Новосибирск, на Алтай (Барнаул, Кемерово, Бийск) и другие российские города.

      Облисполком выделяет  нашей организации здание бывшего детского сада (мне удаётся уговорить зам. Председателя облисполкома) под больницу Красного Полумесяца и Красного Креста, теперь так  называется наше Общество.
 
     При содействии и материальной помощи предприятий и организаций проводим капитальный ремонт, закупаем  и получаем в дар от предприятий и организаций всё необходимое для открытия больницы. Ввожу должности руководителя службы милосердия и директора больницы  ОКП и КК, медицинских и младших сестёр милосердия, «выбиваю» ещё и машину для службы милосердия и часть обязанностей с себя снимаю с  величайшим облегчением. Субсидирует нас международный Красный Крест.
 
     Идут разговоры в кулуарах о  выдвижении меня кандидатом в депутаты облисполкома. Ой, ой, ой, ещё одна нагрузка впереди, (нужна ли она мне) а ведь только разгрузилась слегка. А может быть обойдётся без меня. Безвозмездное донорство кануло в лету. Теперь мы им не занимаемся. Всюду деньги, деньги, деньги, всюду деньги, господа!

     И вот долгожданное открытие больницы, (одной из первых в Казахстане) прилетают  гости из ЦК ОКП и КК Казахстана и международного Красного Креста (Тур Плантинг – представитель финского народа и Красного Креста) с подарками для больницы. И неожиданно награждают меня международной наградой Красного Креста – настольной медалью «Флоренс  Найтингейл»,  основательницей этого движения. Такой медалью  в Казахстане награжден только президент Нурсултан Назарбаев и я, скромная ваша, хвастунья.

      Вернусь немного назад. Летом 1994года мы последний раз летали  в отпуск на Сухумский  курорт в Кодори, а оттуда заехали ненадолго в Батуми к Леночке. Она жила в новом высотном доме, в новой трехкомнатной квартире с сыном Сашей. Потихоньку делали ремонт, то есть, отделку квартиры. Стилиана (он умер ещё в старой квартире, что на Грибоедова), а потом и Евдокии уже не было в живых (Евдоку до последнего дня смотрела Леночка уже в новой квартире), а муж её - Юра по-прежнему бороздил морские просторы, такова специфика его работы.

     В Батуми мы приехали как будто специально для прощания с родственниками: греки спешно уезжали в Грецию, бросали дома, сады, квартиры (или продавали за копейки), могилы предков. Потому что даже по телевидению   прямо говорили, что все, кроме грузин и аджарцев – гости. И делались намеки  при этом, что не очень желанные. Ах, как все республики в  то время хотели независимости и свободы! Теперь-то, похоже,  объелись. И свободы, и независимости – всего.

      Мы были в шоке, а они, местные греки, тем более. Не у всех была возможность уехать: это и деньги, и болезни, и старики с детьми, и неизвестность (хоть и родина предков, но никто не звал туда, в Грецию). Как там сложится жизнь? Да и языковой барьер, ведь  батумские греки говорят на «пиндосском» диалекте, (их предки жили в Турции и бежали оттуда, когда турки начали вырезать греков семьями) не зная эллинского современного греческого языка. А  Лена, да и Юра,  тогда говорили  и вовсе только на русском языке.

     Саша учился в школе, где были грузинский и русский, значит, в Греции сразу надо идти в школу и  писать, читать и общаться на  литературном греческом языке. Трудности,  опять трудности, всякие сложности. Переезжали греки на легковых машинах через Турцию, наверное, в течение года.  Натерпелись бедные греки. Ведь жили, как говорится, не  тужили, и враз стали изгоями.

     И ведь история знает уйму примеров о нелегкой жизни греков, их геноциде в Турции, но это из другой оперы. Читайте историю сами.

     Лена с Сашей уехали в числе последних иммигрантов, бегущих из Грузии-Аджарии (их увёз двоюродный брат Юры - Янгули) со слов Юры.

     Меня посылают на всесоюзные курсы усовершенствования в Винницу. Перед отъездом моим в командировку Саша (двоюродный брат, который жил, работал и учился у нас) сказал мне, что когда я вернусь, будет мне сюрприз. Там я познакомилась с прибалтийскими председателями областных комитетов. С россиянками они не очень дружили, а мне отдали предпочтение, наверное, из-за моей фамилии. В свободное время мы общались, вместе завтракали, обедали, ужинали. Потом даже обменялись адресами.

     В Виннице, кроме учёбы нам организовали экскурсии в мавзолей Н.  И. Пирогова  (а я и не подозревала, что такой существует), по дорогам и следам Великой Отечественной войны, в частности, показали бункер Адольфа Гитлера и всё, что с ним связано. Да, основательно фюрер мечтал закрепиться в Советском Союзе. И страшно боялся за свою драгоценную жизнь (судя по укреплениям бункера).

       В Украине тоже идут кулуарные разговоры об отделении от СССР, о том, что надоела опека центра, хочется, ну очень хочется отдельной, полностью самостоятельной, новой жизни. Злятся на Москву. Питают надежды на лучшее будущее с помощью  дальнего зарубежья, в частности, США, наивные. Забыли, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

       Америка мечтает всех прибрать к рукам, давая поначалу в дар то, что им уже не очень нужно, что подлежит освежению (замене в связи с окончанием срока годности) из НАТОвских запасов. Я это знаю не понаслышке, сама получала такие подарки для малоимущих и одиноких, когда работала, так мы - общественная организация, могли стерпеть. А когда страна, государственные структуры берут эти подачки –  мне кажется – это позорно. Может быть, я  слишком щепетильна в этом вопросе? Ну, уж какая есть.
 
       В это время мы узнаём, что в Челябинске выходит замуж  красавица Ирина, доченька Нины (двоюродной сестры нашей из Боброва) и Андрея, мама едет на свадьбу и возвращается к нам полная хороших и ярких впечатлений о свадьбе  и родственниках, их близких, друзьях. Жаль только, что тётя Шура не поехала с мамой к нам в гости (они встретились на свадьбе у Иришки).

      Когда я вернулась из Винницы, Саша сказал, что он женится, это и был его сюрприз.   Ещё к нам приехала Люба (они всё продали, что было лишним при переезде), а Анатолий уехал к месту нового назначения – во Владимир с пустыми руками, налегке. Так как он ехал в неизвестность. А мы стали срочно готовиться к свадьбе Саши и Полины. Приехала тётя Катя, стала охать и ахать, как же быть, что делать, а мы взяли все хлопоты по организации свадьбы на себя. И всё утряслось само собой.



                ДЕТСКАЯ НЕОЖИДАННОСТЬ.

          А дальше я, наверное, не вправе раскрывать чужую тайну, но рискну. Может быть, простят мне эту бестактность? Люба приехала со всеми необходимыми справками  на усыновление, вернее, удочерение ребёнка из роддома. Это совпало и с переездом на новое место жительства.
 
     Закончились свадебные хлопоты, женили мы братца Сашу.  Позвонила я в первый роддом главному врачу и объяснила ситуацию. Он всё записал и сказал, что в течение трёх месяцев, а может и раньше выпадет шанс, если повезёт, мы сможем взять девочку.

      А мама мне шепчет, что ей кажется, что Люба беременна. Мне тоже так кажется и Гале, но как спросить, когда ей врачи вынесли категорический приговор: детей не будет. Люба после этого страшного вердикта почти оглохла, поэтому, чтобы не дёргать её лишний раз, мы молчим.

      Но все-таки я решаюсь предложить ей  сходить к знакомому гинекологу Вале. Она неожиданно сразу же согласилась, потому что она знает, что у неё киста, да так выросла, что уже шевелится. Надо, говорит, у вас сделать операцию, коль есть столько знакомых медиков.

     Пошли мы к Валентине. Выходят они обе из кабинета, и Валя говорит, улыбаясь: « Семь», я её перебиваю: «Недель»?  «Нет, месяцев», - говорит она. Шевелится, да не киста. Надо Любе скорее ехать к мужу (а то вдруг не поверит, что  сама родила)  и устраиваться на работу, чтобы получить декретные  отпускные. Люба не хочет делать ни того, ни другого. Это всё мелочи. Главное – сбылась  долгожданная мечта!

      И тут я вспомнила, что весной она звонила и жаловалась, что крошатся зубы (можно ли будет их полечить, вставить у нас), потом у неё разболелся желудок: тошнота, рвота. Ей ставят острый гастрит и отправляют на курорт (их, военный санаторий). Люба говорит, что улетать на курорт она будет  из Павлодара, поэтому просит меня сделать необходимые справки от гинеколога, чтобы специально ей не ехать за ними в Семипалатинск. Я всё сделала, как она просила.

     Она улетела на курорт, там бегала, прыгала, вела спортивный образ жизни. И всё прошло, от «гастрита» вылечилась. И никто не придал никакого значения явным признакам беременности и токсикоза. А Любу так убедили врачи, что детей не может быть, что она уже отчаялась мечтать о собственном ребёнке, бедняжка. А может и хорошо,что не догадывалась,а то бы нервничала,переживала,береглась.
 Потом хлопоты с переводом, переездом в Россию.
         
      Вот и мы совсем забыли про заказ, который я сделала в роддом. Звонит восьмого ноября (точно помню), был выходной день, главный врач роддома и говорит, что есть девочка, как вы и заказывали, из приличной семьи. Мать умерла в родах, а отец отказывается брать своего ребёнка.
 Я  объясняю ему возникшую теперешнюю ситуацию, и он не советует брать ребёнка, да мы и сами не уверены, что нам нужен теперь другой ребёнок, ведь совсем скоро родится свой.

       И вот, оно, о долго, долго, долгожданное счастье! 14 декабря 1982года днём легко и просто родился долгожданный, красивый и спокойный мальчик Костя, без осложнений. Всё хорошо, слава богу!  Спал он у нас в кресле-кровати, им с Любой мы выделили отдельную комнату. Ночью, когда закряхтит, я его перепеленаю, дам водички, Люба зачастую и не слышала, только по мокрым пелёнкам, определяла, что ребёнок ночью просыпался.

      Все мы были рады и счастливы за Бедриных и за себя - у нас ведь появился новый родственник, член семьи. Да ещё и мальчик! 
В городе Коврове, Владимирской области, где наконец-то получил Анатолий неотделанную квартиру, спешно идёт ремонт. Наша мама Валя поехала контролировать процесс, пока Толя на работе. Там ещё не было газа, горячей воды, телефонизации. Покупается мебель, обставляется квартира.
Идёт полным ходом подготовка к приезду самого главного теперь в их семье человечка, весом- 3350, а ножка, я как глянула первый раз, сразу сказала, что меньше 45 размера вряд ли будет. Люба  очень удивилась (с чего я взяла), а я как в воду глядела.

      После новогодних праздников Анатолий прилетел, познакомился со своим сыном, как две капли похожим на него (очень трогательная встреча получилась). И через несколько дней они улетели в свой  городок - Ковров, Владимирской области, где с большим нетерпением их ждала бабушка Валентина.

     Года через два мы были у них в городе Коврове в гостях. Ходили в лес (он  был рядом,  через дорогу только перейти), собирали последние осенние грибы, сыроежки на суп. Смотрели с маленьким Костей как  шумят и качаются верхушки огромных деревьев, сосен и елей. Ему очень нравилось это занятие, он изображал нам, как шумят и качаются хвойные деревья-красавцы.  Весной, мама рассказывала, как Костя искупался в луже в шубке, на том и закончилась их прогулка.

      А когда наши девочки Лиля и Неля приезжали к ним в гости, Костик по утрам щекотал им пятки, чтобы девочки скорее просыпались и играли с ним. Его по традиции возили летом в Острогожск к бабушке, там он, забияка, собирал окурки и  делал вид, что курит. Сейчас он не курит, как и отец. Как-то девчонки наши и Котька вместе отдыхали у мамы в Острогожске, девчонки стали делить  в шутку  бабушкины вещи, кому, что достанется в наследство, Кот слушал – слушал, вскочил на диван и закричал: « А вот и всё обчее, а не ваше»! Бедный мальчик он всерьёз принял делёж, чем развеселил всех.

      Анатолия опять посылают строить что-то на Байконур на пять лет. Правда, наград у него за  его  тяжкий труд много, но  ведь здоровье за них не купишь. Там летом жара +50+60 градусов, поэтому детей и женщин на лето сажают в самолёты, предварительно охлажденные холодной водой из брандспойтов, и отправляют в Москву,  а оттуда все разъезжаются по городам и весям.

     Однажды так получилось, что мы всей семьёй отдыхали в санатории «Белая Русь» близ  озера Нарочь,  под Минском. И я там умудрилась  зубочисткой поранить десну.
В результате распухла не только десна, но и щека. Оказывается всё, что во рту может принести очень большие неприятности и надолго. Короче, хорошо, что уже кончался отдых, и мне дали направление в московский госпиталь МВД, чтобы было поближе к дому (а не оставлять меня в Минске). Долетели мы все вместе до Москвы, переночевали в гостинице «Космос», а утром  сдал меня Иван в госпиталь и с Нелей  вдвоём полетели они  (расстроенные таким окончанием отдыха) домой, в Павлодар.
 
    Через несколько дней  Люба с Котькой летели от бабушки Валентины домой в Ленинск, так называется город, где живут работающие на Байконуре. С пересадкой в Москве. И забегали ко мне  в госпиталь (дольше искали госпиталь, чем были у меня) на минутку, так как  у них было времени в обрез  между самолётами. Задержалась я в госпитале  на целый месяц, так долго меня лечили. Сначала в стоматологическом отделении, потом в кардиологии. Ваня прилетал в командировку в Москву, когда меня выписали и домой мы благополучно полетели вместе.   

      Мы  в гостях у них в Ленинске не были ни разу, а семья Кардашевских - летали. Толик Бедрин  в то время привозил очень много рыбы (там, рядом в песках Кара-Кума протекает река Сыр - Дарья, а в ней очень много рыбы было тогда). Люба рыбу и варила и жарила, но особенно всем понравилось «хе» из этой рыбы. Так они даже привезли баночку приготовленного  нашей Любой блюда – «хе» по-корейски, угостить всех нас.
 
      Затем Бедриных опять переводят в  Россию,  теперь они переезжают в маленький городок - Гагарин, Смоленской области. Они привыкли жить в маленьких городках, хотя была возможность жить в больших городах, ведь Толик был командиром УНРа, а потом УИРа - управления инженерных работ - в него входило несколько  крупных городов. Жить можно было в любом городе, на выбор. Они захотели жить в маленьком Гагарине. По привычке. Я так думаю. Может у них были другие соображения, не знаю.

      Девчонки наши едут к ним летом погостить. Так много зелени, деревьев и кустарников в Павлодаре они никогда не видели – впечатления потрясают. Их везде возят на машине, всё, что можно показывают, (они путешествовали по Золотому кольцу  России) в общем, девочки без ума от природы, погоды, радушного приёма родственниками.
          
     Толик обещает и находит для Нели работу в Гагарине, и она решительно переезжает жить и работать в Россию, без нас. Решила начать самостоятельную жизнь.

     На сессии по-прежнему летает на Алтай, в Кемерово и заезжает погостить к нам ненадолго. Как правило, Иван ездил за ней после сессии на машине в Кемерово. А потом она улетала в Москву, погостив немного у нас.  Тогда ещё мы в Россию уезжать и не думали.



                АВТОКАТАСТРОФА.

        После открытия больницы Красного Полумесяца и Красного Креста я стала ещё популярней, как теперь говорят почти обо всех более или менее известных - «звезда» (похоже, от скромности я точно не умру, а от чего-то другого). О  деятельности Красного Полумесяца и Красного Креста и обо мне писали не только областные газеты, радио и телевидение, но и республиканские, и даже  на центральном  телевидении появилась однажды моя физиономия.

       Может быть, из-за этой популярности и зависти, а может ещё по другой причине, но случилось то, о чём без содрогания я не могу вспоминать и сейчас, спустя восемнадцать лет.
 
      Я должна была поехать на Пленум ОКП И КК в  Экибастуз за двести километров от Павлодара. Старший инструктор Ирина Ивановна почему-то упорно отговаривала меня ехать, говорила, что обойдутся сами, что я всех избаловала, а себя не жалею и т.д.

Однако я дисциплинированная: надо так надо, поеду.
      Сломалась одна моя машина, не  работало что-то и в машине службы милосердия, а Ян (Ванин шофёр) предложил мне свои услуги: «Попроси Ваню, и я тебя отвезу». Иван, конечно, согласился, дал машину любимой жене.
 
        Чтобы не жечь зря бензин в такую даль ради меня одной, я решила взять с собой руководителя службы милосердия и главного бухгалтера для комплексной проверки, пока я буду заседать на пленуме.

      Выезжаем рано утром, а в ноябре то снег, то оттепель и так всё время, короче, гололедица была. Ян говорит, что надо заправить машину, вчера не успел. Подъезжаем к заправке, а там заправляют только по утвержденным  спискам, какой-то дефицит образовался с бензином.

     Я беру свое удостоверение члена ЦК ОКК СССР, хотя никогда и нигде этим не пользовалась ни разу, иду на заправку. Нам без разговоров заправляют в бак бензин, и мы едем довольные по своим неотложным делам.

       Проехали мы километров десять, пятнадцать и в Павлодарском районе и вдруг Ян не справился с управлением: машина завертелась как юла (ещё говорят, как чёрт на блюде), машина стала переворачиваться на правый бок.  У меня шальная мысль -  может открыть дверь и выпрыгнуть? А как же мои девчонки? Перевернулись мы  три раза, три раза машина стояла то на крыше,  то на колёсах, приземлились в результате в кювет вверх колёсами. Машина искорёжена, что называется всмятку.
 
       Придя в себя, мы начали вылезать из остатков машины, я сначала осмотрела всех, дала нашатырь и стала собирать разлетевшиеся во все стороны вещи: сумки, шапки, перчатки, шарфы, кассеты. В шоковом состоянии я металась и старалась всем помочь.

      У моих сослуживцев всё не так уж плохо (по сравнению со мной, как оказалось потом) – руководитель службы милосердия – Людмила - поломала ключицу и получила легкое сотрясение мозга, главный бухгалтер - Инна - отделалась легкими царапинами и таким же сотрясением мозга. Я очень порадовалась за них, ведь вся ответственность на мне за их жизни.

     Ян отделался ушибами и шоком от совершившегося дорожно-транспортного происшествия. Ему грозил срок, но мы не стали возбуждать уголовное дело.
Я же чувствовала себя отвратительно (вернее, ничего, кроме ужасной боли – не чувствовала) и осталась жива только благодаря высоким спинкам кресел в салоне машины, иначе мне оторвало бы голову, так говорили знающие специалисты. Какие-то, проезжающие мимо люди, подобрали нас и отвезли в ближайшую (километрах в двух) больницу.

      Ян остался с машиной, вернее с тем, что от неё осталось. Мобильной связи тогда ещё не было. В больнице я распорядилась, чтобы позвонили в областной отдел здравоохранения (там в это время шла планёрка) и моему мужу. Бедный мой перепуганный муж « прискакал» на какой-то машине быстрее, чем прилетел наш санитарный «кукурузник». Мы лежали в палате, в ожидании авиатранспорта, и я пыталась развеселить моих поникших девочек, как могла. А им, девочкам, оказывается, было страшно смотреть на меня, потому что у меня распухала голова у них на глазах. Я-то этого не видела и хорохорилась, как могла.

      Из обезболивающих лекарств  в этой больнице был только морфий в порошке, нам его и дали.Когда  прилетел  санитарный самолёт, я уже не могла самостоятельно двигаться и меня погрузили на носилки и повезли к самолёту.

     В областной больнице меня никто не узнал, оказывается, у меня была раздута голова так, что узнать меня было невозможно (началась гидроцефалия). Ночь была тяжелейшая, со мной была рядом Галя, потом – Лиля, так они попеременно дежурили около меня, кажется, долго. И днём, и ночью.

    Чувствовала я себя как отбивная котлета, при том - протухшая. Утром следующего дня муж мой приезжал ко мне и сказал, что наш боксёр Граф  всю первую  ночь  выл, лёжа под порогом в  нашей прихожей.

  Он был умным псом: говорил  слово « мама» с  трех  месяцев, « пел» песни, когда Неля садилась играть на пианино или кто-то из нас пел.

    Все ужасы  и страсти посттравматического лечения и  восстановления я  описывать не буду, в этом нет ничегошеньки  для вас интересного.
     Через две недели Неля приезжала с сессии из Кемерово к  нам погостить на несколько дней (Ваня ездил за ней на машине).

      Я предупредила Ивана, чтобы он ничего ей про аварию не рассказывал, не пугал ребёнка раньше времени, а сказал, что я, как  бывало обычно  - в командировке. И она поверила, потому что ничего нового в этом не было, все как всегда. Они приехали из Кемерово, там  у неё украли из машины  сумку с вещами, одна беда не ходит, так говорят. Хорошо, что там не было документов. Но разве это беда, по сравнению с аварией? Это мелочи жизни. Всё познаётся в сравнении.

      Пока они ходили в магазин, шофёр оставался в машине, а потом, не закрыв машину, пошёл к ним в магазин. Воры, видимо, следили,  и воспользовались этим ротозейством шофёра.

     И только утром дома Ваня Неле сказал, что я лежу в больнице и причину этого. Рассказывать про лечение не буду, только скажу, что восьмимесячное скитание по больницам увенчалось «успехом» – я поняла, что больше так интенсивно работать не смогу, а иначе, вполсилы работать - не умею.

    Доченька наша живёт и работает в России, в Гагарине Смоленской области  с бабушкой Валей, с Бедриными, так далеко от нас. Продолжает учиться заочно. Я скулю, зализывая раны и скучая по единственному ребёнку. Зачем мы живём одни? Так далеко? И как долго это будет длиться? Ване  пришло время подписывать контракт на последующие пять лет работы. Я столько не выдержу, да и работать я не могу, а мне всё время звонят, тормошат, консультируются. А голова трещит, болит.

      Надо сказать, что Иван с друзьями - сослуживцами задумали  строить на берегу Иртыша собственные дома и уже были дома сложены (с пристроенными гаражами) из серого кирпича. Тогда Иван продаёт этот недостроенный дом и покупает в Гагарине квартиру. Трёхкомнатную. В  этой квартире раньше жили Бедрины, а потом они переехали в другую квартиру,  она была просторней.

    Итак, мы решаемся с Иваном бросить всё – карьеру, налаженный быт, связи, наконец, и уехать к ней, единственной и неповторимой доченьке. Ничего никому  из друзей и знакомых не говоря о своем решении, мы с размахом отмечаем позже, в конце августа, в Черноярском доме отдыха мой день рождения – пятидесятилетие, а заодно  и негласный (для моих работников) отъезд. Институтские подружки  мои почему-то не приехали  на прощальный банкет. Хотя мы не афишировали свой отъезд, а просто отмечали круглую дату.
 
     Нас  и наше решение никто не понимает: на пике успеха всё бросить и уехать? Пошли по городу различные сплетни, но нам было все равно. Мы решили бесповоротно, я собрала кое–как (все ещё плохо себя чувствовала), все вещи, каждый день упаковывала их в картонные коробки, Ваня очень оперативно продал квартиру,  гараж, дачу, раздал голубей, подарил голубятню кому-то из друзей-голубятников.  За  сентябрь месяц мы всё необходимое  для переезда сделали и были  полностью готовы к перемене места жительства. Хотя я до конца не была уверена, что переезд состоится. Ваня даже съездил в Алма-Ату в посольство, чтобы сменить  гражданство казахское на новое  -  российское. Заказал  через знакомых попутную фуру для перевозки вещей, которая ехала в Москву за каким-то товаром.

    Когда Ваня вернулся из Алма-Аты, его ребята уже почти загрузили наши вещи в машину, уезжающую в Россию. И  вслух (не стесняясь меня) очень удивлялись, что такие большие начальники (какие уж там большие, думаю я) увозят  разодранный диван, и старые вещи в такую даль, зато книг тьму. Зачем? Они думали, что у нас богатства  несказанные, необыкновенные. Не было их у нас никогда. А сколько книг мы раздали: я - в больницу, он - в колонию, мешками развозили. Соления-варения, соки и компоты - я все отдала в больницу ОКК.




               ВОЗВРАЩЕНИЕ В РОССИЮ.

      Через тридцать два года я возвращаюсь жить или вернее, доживать в Россию. Улетаю с Кешей (нашей птичкой -  кенором) и Лилей, она решила тоже переехать с нами, в город Гагарин, Смоленской области. Провожает меня весь мой дружный  дорогой коллектив. Теперь уже бывший, у них есть новый руководитель. Тяжелое прощание в аэропорту с родственниками и  теперь бывшими моими работниками. Галина Керекеша утешает, что я обязательно найду себе применение и в России. Но она ошиблась. Ничего я не искала, да и что можно найти было в то время?
 
     А Ваня через пару дней на своей  новой машине «Жигули»21099 с Анатолием Кардашевским, лимоном в кадке и Графом (нашим боксёром) едут своим ходом. Мы не объяснили собаке ситуацию с переездом, Граф очень  переживал и у него на нервной почве впоследствии образовался рак, так сказали ветеринары.
 
      Наши вещи приехали раньше нас и Люба с Нелей и мамой всё расставили по местам, привели в порядок к нашему прилёту. Спасибо им большое-пребольшое, просто огромное. Но я себя плохо чувствую (у меня всё время, по-прежнему раскалывается голова), никому и  ничему не рада. Люба даже, кажется, обиделась на меня, не поняв моего состояния.
 
     Сменился климат, уклад, сама жизнь, без привычной работы, без общения с сотнями людей ежедневно. Идёшь по городу с сопровождающим (мамой, Лилей или Нелей) и ни одного знакомого лица. А ведь в Павлодаре я мечтала никого не видеть, никого не слышать, жить в глуши, в лесу, куда делись эти мечты? Что мне надо? Чего ещё хочу?

     Иван устраивается на  работу директором кирпичного завода в селе – Серго - Ивановском, буквально  через день после приезда (с помощью Толи, разумеется). Опять спасибо родственникам. 

      Мы покупаем домик в черте города под дачу. Иван сразу же строит голубятню и разводит голубей снова.
       Неля работает сначала в общеобразовательной школе номер четыре, потом  переходит трудиться в музыкальную школу. Встречается с друзьями, подругами. Живёт своей жизнью. Мы с мамой сажаем весной рассаду, затем высаживаем её в грунт, разводим на даче кур.
 Учусь быть птичницей под чутким маминым руководством. Пытаюсь отвлечься хоть как-то от невесёлых дум и головных болей.
 
     Жизнь продолжается, я привыкаю к тому, что во мне и моих прежних умениях никто не нуждается, привыкаю к своей никчёмности.  Да, я же пыталась работать в музее, там надо было сидеть долго и ещё убирать двор, мыть пол и т.д., что мне было делать трудно, да и нельзя; и я ушла через три дня.

     Стараюсь вкусно кормить своих родных, приготовить что-то новенькое, оригинальное. Ведь последние годы мне  некогда было особо разносолами заниматься. Приезжает в гости Галя, потом Анатолий. Но на переезд в Россию не решаются.

      Город действительно очень зелёный, но такой маленький, что жить здесь могут только пенсионеры. « Как же вы не подумали о детях, как здесь расти, развиваться молодёжи?» - спрашиваю я Бедриных.

         А как же Костя? Где ему учиться? Отпускать от себя ребёнка не хочется и Бедрины покупают квартиру, или она у них  уже была в Смоленске, не знаю. Люба с Костей уезжают в Смоленск, Костя учится в школе и колледже одновременно.
    Потом, после окончания этих учебных заведений, Котя поступает в Ленинграде (теперь это опять Санкт-Петербург)  в юридический институт, (Люба ездит с ним, подкармливает и следит зорко за процессом). Я в отличие от неё плохая мать - никакого участия в учёбе дочери не принимала. Никогда. Всё работала и работала.
               
      Костя успешно оканчивает  Петербургский юридический  институт. Смоленская прокуратура дала согласие (ещё в начале учёбы)  ждать его на работу.
      Мои бывшие работники-друзья Ирина Новохатская, Галина Керекеша и другие, пока не забывают меня, присылают письма, верят и надеются, что я и здесь развила бурную деятельность. Но это не так, а даже наоборот: простая, неприметная домохозяйка, никому не известная и не интересная. В пятьдесят лет резко оборвалась бурная жизненная деятельность. Самой не верится, но со временем освоилась, пообвыкла. Оказывается и так можно жить. Не зря говорят, что человек ко всему привыкает. Привыкла и я к размеренной ни к чему не обязывающей рутинной, чисто домашней жизни.
 
      В Гагарине мы познакомились с удивительной женщиной, целительницей – Тамарой Михайловной, которая с семьёй приехала из Таджикистана. Это было знаковое знакомство. Она ещё в Курган-Тюбе предвидела нашу встречу, но призналась потом, что увидев моё состояние – испугалась, что не сможет помочь.
  Тамара лечила мне тело и душу год за годом, сняла оставшийся после аварии панический страх, и самочувствие моё значительно улучшилось после правки костей, позвоночника и её чудодейственного массажа. Потом мы  крепко подружились, и она  лечила уже всю нашу семью, пока мы не  переехали в Смоленск.  Кстати, она мягко намекала, что не надо бы Неле выходить замуж за Виктора, но мы пропустили мимо ушей. Не придали должного значения её пророческим  словам.
               
       Все мои дорогие родственники при деле, работают.  Одна я бездельничаю. И размышляю о нашей с Ваней  жизни. Думаю, наша семейная жизнь не была сплошным праздником, хватало и неприятностей, и болезней, и потерь  близких и родных. Были и непонимание, и обиды, и раздражение. Но  громких ссор и конфликтов не было никогда. Мы не умели ругаться, выяснять отношения. Я просто замолкала на время, пока не проходила обида и всё. Думала, если  Ваня мой не дурак, то сам поймёт. Плохо это или хорошо, не знаю, теперь говорят специалисты-психологи, что надо разговаривать, высказывать обиды. А как не сорваться и не наговорить лишнего не говорят. Ваня тоже не пытался выяснять отношения. Может это и сохранило наш  союз.   Тем более что оправдываться и извиняться он не умел никогда.

      Разваливается кирпичный завод, как и многие другие предприятия, его кто-то богатенький выкупает. Иван идёт работать начальником очистных сооружений горводоканала. Берёт к себе на работу оператором нашу племянницу Лилю.

      Да, я же  не рассказала толком о городке, в котором мы теперь живём! Бывший Гжатск, так как протекает  в городе, деля его пополам, речка Гжать, теперь по известной причине – Гагарин. Надо заметить, что мы почему-то всегда живём в городах, где есть реки: Тихая Сосна, потом Иртыш, затем Гжать, теперь Днепр. Но это потом, а пока проведём экскурс по Гагарину.

       Городок маленький, в общем ничем не приметный, кроме того что в нём жил Юрий Алексеевич Гагарин – первый космонавт в мире. Он, Гагарин, родился в селе Клушино, Гжатского района, потом семья переехала жить в Гжатск.
В советское время стройотрядовцы построили многоэтажные дома, Дворец культуры. Может быть, и застроили бы город, но пришла нежданно перестройка и всё заглохло. Канули в лету строительные отряды, не стало денег у страны, они перекочевали в карманы ушлых дельцов  стоящих близко к власти, к кормушке. Я  опять отвлеклась.

    Так вот, стоит в Гагарине домик-музей, где жила гагаринская ничем не выдающаяся, обычная семья, ставшая впоследствии знаменитой, благодаря всемирно известному сыну. Стоит под стеклом, как под куполом личная машина, черная «Волга» Юрия Гагарина через дорогу, напротив родительского дома. Там же выстроили музей уже взрослой его жизни и работы. А в старинной церкви, стоящей на берегу Гжати, организовали  музей космонавтики. Позже, рядом со школой, где учился Ю. Гагарин, выстроили новое современное здание музея космонавтики. Ежегодно на день космонавтики, 10 апреля  приезжали и приезжают в захолустный городок Гагарин космонавты и известные артисты, чтобы поклониться месту рождения Юрия Алексеевича, попить воды из колодца в деревеньку  Клушино, (это традиция космонавтов) провести встречу с жителями города.

     Приезжали космонавты(это стало традицией) рассказать о полётах своих, поделиться впечатлениями, поведать о  дальнейшем развитии космонавтики: Алексей Архипович Леонов, Владимир Соловьёв, Фёдор Юрчихин, так и не полетевшие в космос женщины-космонавты (фамилий их я не помню) и многие другие. Артисты – Людмила Зыкина (мир праху её), Иосиф Кобзон, композитор Александра Пахмутова с мужем Николаем Добронравовым и другие.  А детский хор под управлением нашей дочери выступал перед ними всеми. Обычно музыкальная школа давала концерт, посвящённый дню космонавтики.

     Заправляла  этими музеями тогда племянница Юрия Алексеевича Гагарина, может быть, работает и сейчас.  Известность в городе у неё, разумеется, есть, хотя должность директора музея совсем не выдающаяся и не столь великая. Я пыталась  одно время работать в музее смотрителем, но не смогла физически и морально выдержать это скучное состояние музейного экспоната. Умной ненужности.

     По случаю, я как-то лежала в больнице с двоюродной сестрой Ю. Гагарина, ту тоже, как послушаешь, ну очень хорошо фантазировала (я сначала действительно слушала, раскрыв рот), а потом женщины-соседки сказали: «Что  вы слушаете этот бред? Обычная была семья: безграмотные родители, отец пил, мать была забитая и несчастная женщина. А теперь, как послушаешь -  все были ангелы во плоти, очень культурные и интеллигентные. Юрка-то и уехал, чтобы выбиться в люди из этой трясины». Вот такое мнение очевидцев-земляков.Зло,но думаю  не совсем ложь.

    Город окружён со всех сторон смешанными, сосновыми и еловыми лесами. Ещё при Петре 1 сплавляли ценный лес по реке Гжать на строительство российских кораблей.

       Леса такие дремучие, что легко заблудиться. Мы однажды с Бедриными и их знакомым, который обещал показать, где хороший орешник, поехали в такой лес. Надо сказать в том году был очень большой урожай орехов.  Показал нам   Бедринский друг  место и уехал, а мы: Толик, Люба, Ваня и я с Графом пошли, не мешкая в лес.

      Когда мы входили в лес, я отметила для себя, что солнце справа от нас. Поездка не задалась сразу.  Вскоре  налетели облака, пошёл дождь, но мы доблестно шли вперёд под сплошным пока ещё небольшим дождём, и, в конце концов, поняли, что заблудились. Ходили по каким-то дебрям, нашли блиндаж, затерявшийся с войны, дождь продолжал лить, мы все промокли до нитки, я потеряла золотую серёжку, как потом это выяснилось дома. Граф никак не мог понять,  куда и зачем его ведут, смотрит на меня с укором.

      Мы даже забыли, зачем пришли в лес, думали только о том, как быстрее выбраться  из этого мокрого и скользкого кошмара.
     Только когда закончился внезапно дождь, и выглянуло, как ни в чём не бывало солнышко, мы вышли из леса сразу же (благодаря Графу), но  машину нашу было видно издали.
   
      Короче говоря, привезла я Неле  три орешка фундука, в обмен на золотую серёжку, всё, на что  для меня расщедрился лес. Дороговато, однако. Она удивилась: «Где же вы были целый день?» И я ей рассказала про наши приключения. Больше за орехами мы не ездили ни разу.
 
     А по грибы ходили вдоль опушки, не залезая в дебри. Потому что много раз слышали, что и местные жители терялись в лесах и МЧС овцы неделями их искали. Не захочешь ни грибов, ни ягод.
 
    Ой, вспомнила, как  мы с Любой пошли собирать грибы в одну сторону, а Анатолий повёл Ивана на свои, хорошо знакомые только ему грибные места.  Люба и я набрали грибов, пришли к машине, перебрали, собранные грибы, а мужиков всё нет. Машина закрыта, в ней питьевая вода, а жарко, пить хочется. Прошло часа три, не иначе, как заблудились наши молодцы. Смотрим, едет трактор с  дровами и нашими мужьями, а они с пустыми корзинками. Просят нас  заплатить  таксисту-трактористу за их доставку. Бедрин спрыгнул с трактора, а мы схватились за животы: у него трико по шву распоролось пополам. Он зацепился за сучок, преступая через поваленное дерево, и строчка распустилась полностью. Его плавки сияли ослепительной белизной. И опять мы без фотоаппарата! Какая жалость!

      А потерялись они, из-за того что  шли к одному роднику, а пришли совсем к другому и вышли на совсем другую дорогу, километрах в двадцати от нашего места. Вид у них был такой, что все машины шарахались, и никто не хотел подвести, еле-еле  уговорили они тракториста.

      Сколько раз Люба одна терялась, да и я вместе с ней!
     Однажды мы отдыхали у них на даче в  селе Никольском. И решили вечерком быстренько проверить грибы совсем близко от дачи. Но как-то грибы увели нас и мы с Любой потеряли ориентир.

      Слышу я, как мычат коровы, это совхозное стадо идёт домой на ферму, слышится стук и свист бичей. Идём на этот шум и выходим  наконец-то действительно к ферме.  Хоть и далеко от дачи, но уже не в лесу. Уже почти стемнело, когда мы добрались до дачи, мужчины наши уже рвали и метали: «Как можно было потеряться»? А вот так.

     Зато они приготовили ужин, пока нервничали, нас дожидаясь. Утром пожаловались соседке, а она сказала, что прожила всю жизнь (семьдесят два года) в этих местах, а бывает, что и она по лесу плутает.
Леса такие, любят поводить, чтобы не зазнавались и его уважали. А кого его, она не уточнила.

     Осенью случилась приятная неожиданность -  нас посещают Новиковы Ирочка и её муж Максим проездом, ненадолго, но как же это хорошо и как это здорово, что про нас помнят, не забывают! Мы же не виделись с ними, если не считать, что, будучи ещё студенткой, я как-то ездила к тёте Шуре в Бобров,  когда Валя и Нина со своими маленькими детьми (Алёшей и Ирочкой) отдыхали у мамы-бабушки. Алеша и Ира сидели под вишней в одном корыте и плескались-купались. Вот что я запомнила. Им было года по два.
 
      Ирине и Максиму понравились наши красавицы куры: хохлатые, мохнатые, пеструшки, разноцветные. Они сфотографировали кур, уток, индюшек (у нас уже было большое хозяйство, вернее разнообразное) и дом-дачу, и нас всех для отчёта перед родителями. Максим удивлен такому тёплому приёму почти чужих людей. Но каких же чужих? Мы же родственники и это главное!

     Вот так потихоньку привыкаем, обживаемся на новом месте, всё-таки четверть века прожита в Павлодаре с населением в шестьсот сорок тысяч человек, а в области - миллион проживающих. Надо сказать справедливости ради, почти все друзья и знакомые разъехались кто – куда. Когда мы жили в Павлодаре, (а строился наш город по проектам ленинградских архитекторов) мы  не знали толком, как живут россияне.

     А оказалось намного беднее, города так интенсивно не строились, жилые массивы не растут как в Казахстане, люди получают меньшую зарплату, живут в халупах, намного скуднее, чем в других республиках. Это я к тому, что в девяностые годы многие республики жаловались, что у них всё отбирает центр, Россия. А они обиженные несчастные младшие братья и сёстры. Прибалтика была –  вообще  как недосягаемая заграница.

      Я бывала в поездках по стране и видела, что везде стройки жилого фонда, а вот в России, особенно в глубинке – тишь, болото, жалкая, бедная Россия, если и жировала, процветала, то только Москва. Не зря многие ездили  туда за продуктами питания, за «тряпками» на электричках. Даже бытовал термин «колбасные, продуктовые электрички».
 
       Лихие девяностые годы. Везде хаос и раздрай. В умах и в стране.  Б.Н. Ельцин - Первый президент России разрешает брать власти и независимости от центра российским республикам и автономиям, кто сколько хочет.  Пьяный прилетает в Германию, пьяный пляшет, дирижирует оркестром, в общем, позорит Россию, как только может и где только может.

      Берёт очень много кредитов в международном банке (не ему же отдавать). Кстати, дают кредиты с удовольствием, многим зарубежным «друзьям» хочется засадить Россию в кабалу. Да, много ошибок наделал первый российский президент в годы своего правления. Но уходит с поста сам, по собственному желанию, волевым решением. И предлагает неожиданно вместо себя неизвестного В. В. Путина. Молодого, энергичного, сдержанного, умного, пунктуального, делового. Так мне кажется. Первым делом он рассчитался с международными кредитами, молодец. Надеемся на лучшее. Но об этом будет позже, а пока.

      Они, эти годы, как  бушующее море: кого-то утопили, кого-то случайно вынесли, кто-то сам себя вытащил из клокочущей жизненной пучины. Трудные годы. Многие как неприкаянные искали место, где приткнуться, притулиться. Где найти новую работу, новый кров? Чем заниматься? Вместо  развития предпринимательства - занялись перепродажей, спекуляцией, как это называлось раньше. И до сих пор многие именно этим живут.

       А как будет развиваться страна без налаженного,  своего собственного производства? Никак. Перепродажа не  даст прогресса, это любому понятно. В думу и парламент рвутся все, чтобы урвать кусок посолиднее, да пожирнее.  В основном это бывшие партийные  и комсомольские работники  и  всякого рода рвачи. Вот и топчемся на одном месте столько лет, продавая, растранжиривая природные ресурсы - газ и нефть, между прочим, народное добро, богатство.
   
        Национальную культуру не развиваем,  забыли про неё горемычную, заменили её шоу бизнесом. Ярким, но безликим, тусклым, пресным.  А как же душа? Русская душа. Таких душевных людей как у нас нет в  целом мире! Артисты, певцы – почти все считают сами себя непревзойденными звёздами. Почему-то теперь считаются эти люди элитой? Хотя всегда были увеселяющей обслугой. А дети  не очень достойных  людей, но находящихся наверху и бывших воров – сливками общества. Так называемая  «золотая» молодёжь. Все перевернулось с ног на голову. Юмор и сатира претерпевают коренные изменения, далеко не в лучшую сторону. Не редкость, скабрезные, плоские шуточки, заменяют искромётный юмор.  Когда был жив сатирик Александр Иванов, юмористы не позволяли себе опошляться (может быть это не его заслуга). Но теперешний  непритязательный зритель шумно и с восторгом принимает Евгения Петросяна и его команду. Смотреть тошно. Не видно и не слышно новых интересных художников, скульпторов, музыкантов. Бескультурье полнейшее. Только один  телеканал « Культура» пытается  показывать классику, но кто это смотрит? Такое старьё, как я. К сожалению.
 А без культуры куда? В каменный век, разве что.

 Теперь в моде казино, стриптиз бары, ночные бабочки и т.д. и т.п. Ох, опять я не о том, не о своём.Ведь я не политик,не экономист.

     Приезжал к нам в гости Ян Константиниди, бывший Ванин шофёр. Он в смятении, денег на переезды нет, да и куда, к кому ехать, где работать? Потом, вскоре после поездки  в город Гагарин, он умер, всё переживал из-за аварии  и жизненных проблем и сердце  его не выдержало.
 
        Летом 1996 года, Неля решает выйти замуж.
        А мы, родители, наивные, даже не подумали разузнать про его семью, родителей. Семья будущего зятя приехала из Таджикистана: отец – Анатолий Леонтьевич, мать – Людмила, две сестры - старшая Марина, потом Виктор и младшая – Инна.  Папа Вити - русский, майор милиции в отставке (они считают, что Леонтьевич был большой  «шишкой» – начальником РОВД), мама – русско-украинская смесь, бывшая учительница труда  то ли  домоводства. Виктор окончил институт физкультуры, не курит и не пьёт. С виду скромный и даже застенчивый мальчик. Забыли, в тихом омуте…. Юноша, приятный во всех отношениях. Вроде бы приличная семья, только удивляет, что уж очень всё у них по таджикским традициям. Мы жили в Казахстане долго, но кроме казахских блюд, как бесбармак, манты – ничего в свой быт не добавили, не внесли. Правда, они там родились,  прожили большую часть жизни, может, поэтому сжились, срослись с местными традициями.

      Азиатская хитрость  налицо: свадьбу договорились делать пополам, потом сказали: «Вы платите, а мы потом с вами рассчитаемся». Главное -  пообещать.  Я не уверена, что всё надо описывать, как нас, говоря теперешним языком, разводили. Прошла свадьба хорошо, живут молодые с нами, в нашей квартире, хотя его родители на свадьбе объявили торжественно и громогласно, что дарят молодым двухкомнатную квартиру. А мы даём деньги на спальный и кухонный гарнитуры (чтобы потом купить в подаренную квартиру) и дарим гараж в придачу.
 
     Я вижу впервые в жизни цветной сон (примерно за год до рождения внука), будто Ваня сидит в золочёном кресле, как на троне, освещенном сзади солнечным сиянием, даже трудно объяснить, как это красиво, лучезарно. И я с кем-то невидимым (подозреваю с Богом) мысленно говорю -отгадываю. Сначала у Ивана в руке появляется  птица. Я и говорю: «Ну, да, это голубь, Иван их обожает». Потом, во второй раз никак не вспомню, что появилось. А в третий раз – у него на руках появился маленький мальчик в матроске (как годовалый). Я  мысленно опять говорю: «Да это же наш будущий внук»! И просыпаюсь в каком-то по-особому приподнятом настроении.

       Иван договорился  с другом Лешей, у которого  в Гагарине была пустая квартира и молодожены стали жить там, самостоятельно, купив  итальянский спальный и кухонный гарнитуры (мы своё обещание сдержали), потом, через два года, когда родился ребёнок. Платили они только за коммунальные услуги и прожили там шесть с половиной лет, спасибо Лёше.

          Девятого июля 1998 года родился наш единственный и неповторимый внук!  Новый титул – дед и бабка, к этому надо привыкнуть, осознать.  Назвали его  не в честь деда, а по святцам, Иваном.  Петров Иван Викторович – прошу любить и жаловать! Новый человек родился – какое чудо, я и дед Ваня на седьмом небе от счастья – он мечтал о  внуке всю жизнь.  И Неля обещала ему внука, и сдержала данное слово, как всегда.

          Чтобы не потерять место работы, она с пятого сентября выходит на работу в  свою  любимую музыкальную школу, а я занимаюсь  с маленьким человечком. Собака наша Граф помогает мне, прибегая на кухню, когда маленький просыпается и начинает кряхтеть.  Время летит, несётся. Внучек растёт не по дням, а по часам, первым его словом было «дай». Меня он называет булей, так как бабуля ему выговаривать трудно.  Потом я вожу его  в  единственный дом культуры в кружок « театр танца», почти сразу они выступают на сцене в  роли камушков.

         У нас дома(мы живём недалеко от музыкалки) Неля занимается с учащимися (по караоке разучивают песни), Ванечка  рядом с ними.  Неожиданно он поёт все песни с детьми, некоторые даже лучше, чем учащиеся.

         Семья Бедриных с бабушкой Валей переезжают жить в Смоленск. Костя оканчивает юридический институт, сначала работает в прокуратуре в Рославле, а потом в областной прокуратуре Смоленска, он уже  майор, следователь по особо важным делам. Ох и работка у него. Наконец-то Костя наш женился в августе 2009 года, скоро  (в июне 2012года) они ждут прибавления. У мамы появится второй правнук. У  всех нас – внучатый племянник. Все ждём с нетерпением появления на свет нового человека.

 Но вернёмся назад, в недалёкое прошлое.
    Приезжают в гости сначала в Смоленск к  Бедриным, а потом к нам, в Гагарин, Орловы, Андрей и Нина из Челябинска. Ванечка называет их новыми булей и дедом. Опять краткая  трехдневная встреча, воспоминания, общение,  а что ещё надо человеку для счастья? Только здоровья, крепкого и доброго здоровья. Всем желаю. Фото на память и  они уезжают домой, в Челябинск.

           На отчётный концерт в музыкальную школу я веду  Ванечку петь песню, про рыболова -  любителя,  сделала ему соответствующий костюмчик. Все в восторге, настоящий маленький четырехлетний артист. Сцены не боялся совершенно, на следующий год выступал Ваня на городском конкурсе песни  и получил первое место  и грамоту. И так два года  с детьми из музыкальной школы он везде выступал. Потом Ванюшу отдали  в музыкальную школу по классу баяна. Занимался он с удовольствием.

           Заболевает наш бедный Граф,  у него  нашли рак, его оперируют, но через три месяца опять вырастает ещё больше. Опять операция и сердце не выдерживает наркоза. Я зареклась иметь домашних собак (они становятся членами семьи), их очень тяжело терять. Да и вообще любую живность. Позже погиб и кенар Кеша, от старости.

                Жизнь в семье у Нели не ладилась:  Виктор, как и многие молодые жители Гагарина, стал работать в Москве, приезжал домой только на воскресенье.  Видимо свободная жизнь, не обременённая семьёй, позволяет вольности, фривольности. Да и мама его жужжит, ей всё не так, как ей надо и хочется.  Мы  с Ваней не вмешиваемся в их отношения. Но сердце болит. Особенно остро почувствовали мы охлаждение в их отношениях, когда был  на дне рождения у Лили. Праздновали в кафе, Виктор опоздал, а потом подсел за столик к каким-то девицам и вёл себя некорректно по отношению к Неле.

        А  бывший зять впоследствии (при случайной встрече) признается, что такой  тёщи у него больше никогда не было (всего тёщ у него было четыре). И пятеро детей.  Богатый бывший зять. Чтобы в старости было кому его кормить, он всегда мечтал иметь много детей. Мечта почти сбылась. Детей много, правда, от разных жён.
Виктор редко, но бывал в Смоленске, иногда мы встречались. Теперь он всё реже общается и совсем не видится с первым  своим сыночком Ваней. Не интересуется совершенно жизнью и бытом своего ребёнка. Вот такая жизнь.


                СЕМЬЯ ПЬЯНЧЕНКО.

      К нам, в Гагарин, приезжают Анатолий Пьянченко с сыном Сергеем, как оказалось на постоянное место жительства. Курят оба по-черному, в лоджии, даже ночью. Я задыхаюсь от дыма, кашляю, просыпаясь ночью (у меня аллергическая астма).
И  Иван наутро предлагает им переселиться на нашу дачу. Кстати там уже проведён газ, сделан ремонт, ванна и туалет - в доме, перевезены  мамины вещи из Острогожска. Вполне можно нормально жить.
 
      Дом в Острогожске продали (мы с Ваней и мамой ездили втроем) продавать дом и перевозить  её  любимые вещи.
      Потом Ваня устраивает  Анатолия и Сергея к себе на работу. Но Сергей вскоре с нашим зятем Виктором   едут работать в Москву. Виктор уже работал там на какой-то  мебельной фирме, собирали мебель. Это был роковой ошибкой. Там они снимают квартиру, а домой, в Гагарин, приезжают на выходные.

        Как потом оказалось, Пьянченки не случайно приехали к нам. Сергей, будучи студентом  второго института, пристрастился в Алма-Ате к наркотикам, они его лечили, но тщетно, а потом решили поменять место жительства, надеясь, что всё само собой  рассосётся. Но не тут-то было. Москва, опять соблазн и  наркотики, наркотики, тем более в Москве с этим очень просто, были бы только деньги. А может и у нас тоже? И Сергей стал работать и зарабатывать только на проклятое зелье. Никто ничего не замечает, а Витя молчит, не выдаёт друга. Сомнительная дружба.


       Ваня опять помогает приятелям: через знакомых голубятников находит им однокомнатную квартиру, они сначала снимают её, а потом выкупают. Приезжает второй их сын Дима, он ещё учится в школе в шестом классе, часто он живёт у нас, и я контролирую его уроки. Способности у Димки хорошие, (как и у всех Пьянченко) надо только контролировать процесс, пока нет рядом матери.
Так что Надя приехала уже в их собственную квартиру, хотя и маленькую. Из всех вещей она привозит только книги. Для нашего поколения это самая большая ценность.

     Она занялась небольшим бизнесом, которым  промышляла ещё в Павлодаре: продавала сначала бижутерию, потом добавилась женская одежда. Толк во всём этом она хорошо знала. Сильно не преуспела, но кормились они все её трудами.
 
    Надежда ездит на оптовые склады в Москву, привозит оттуда  добротный товар на электричках, иногда ей помогает Анатолий.  На местном базаре  «Тишинка»  она продаёт этот товар  теперь уже в своей собственной палатке.  В Москве бывает у сына, но поначалу ничего не замечает, спрашивает постоянно  у  Виктора, тот не выдаёт Сергея. Ложная солидарность привела к печальному концу. А когда стало явно заметно всем, было поздно что-то предпринимать. Короче говоря, когда однажды Сергей приехал на выходные к родителям,  ему стало в очередной раз плохо и остановилось в очередной раз сердце, он умер.
 
    Ужасно, несказанно трудно и не справедливо хоронить детей, но одно можно было сказать в утешение: умер дома, у вас на глазах, а не где-то в Москве, где и найти-то было бы  невозможно. Плохое утешение, но все же.

     Жалко парня, очень жаль, умный мальчик был, но слабовольный. Его все называли «Серый» и даже собственный отец, а я возмущалась: «Почему позволяешь себя так называть»? Он смущенно улыбался. А тут ещё и фамилия -  Пьянченко, со школьной скамьи обзывали пьяным. И он решил, что всё предрешено, всё пропало: работу в то время по специальности – не найти. А у него два института, две специальности. И никому он не нужен – типично для того времени. Многие, даже взрослые мужики терялись и не находили выхода из сложившейся ситуации в семье, в стране, что приводило некоторых к суициду.
 
     Тем более, как оказалось, в Павлодаре у него была любимая девушка-татарка, а мама Надя воспротивилась его женитьбе на ней. Вот он и испёкся, как говорится. От всех  трудностей и бед навалившихся на него сразу. Не сумел мальчик справиться с трудностями взрослой жизни. Видно в папу, Анатолий Дмитриевич – мягкого характера эрудит.

    А Димка, молодец, окончил  успешно в Гагарине школу, поступил в московский экономический институт, (правда, на платное отделение) окончил его и теперь работает в Москве,  слава богу, радует своих престарелых родителей. У него совсем другой, упорный характер. И это хорошо.  Видимо, в маму Надю пошёл Дима.

   В Гагарине они теперь купили хорошую новую квартиру. Тоже без отделки, теперь потихоньку отделывают на свой вкус. Мы очень рады за них. Надежда теперь имеет свой киоск, там есть у неё продавец. Торгуют они первоклассными московскими кондитерскими изделиями, (у Надежды всегда был отменный вкус) иногда Лиля привозит нам  от них  в подарок нам сладкие гостинцы.
 Мы иногда перезваниваемся с Пьянченками, в основном поздравляя друг друга с праздниками и знаменательными датами в  быстро текущей хлопотной жизни.

 
               
                МИЛЛЕНИУМ.
 
      Заканчивается двадцатый век. Миллениум. Живём на стыке двух веков. Не каждому доводится жить  в такое время. Что век грядущий нам готовит?  Все чего-то ждут: кто чуда, кто  конца света, кто апокалипсиса, кто кардинальных изменений  в жизни планеты Земля, в жизни людей. С экрана ЖК (жидкокристаллического) телевизора, а ещё говорят плазмы, нас пугают  всякими небылицами  о страстях, которые ждут нас  в скором и отдалённом будущем. Что где-то под Землей живут какие-то сущности, параллельно с нами. Что нас контролируют внеземные цивилизации.

     Что если запустят коллайдер, то неотвратимо взорвётся планета Земля и т.д. и т.п. Согласиться могу только с тем, что люди планету  испортили  небрежным отношением ко всему живому, к природе. Исчезают птицы, горят  повсеместно леса от нерадивости людской. Вот она потихонечку мстит за всё это. Иногда  и основательно, грозно: цунами, землетрясения. В Японии, Таиланде  и др.

    Но жизнь идёт своим чередом, мы неумолимо быстро стареем, взрослеют наши дети,  растут, мужают внуки. И будь что будет? Нет, не так.
    Ведь хочется, чтобы всё и у всех людей  было только хорошо. Чтобы стала налаживаться жизнь простых,  нормальных людей, чтобы демократия стала настоящей. Чтобы знания получали качественные и бесплатные все желающие. Чтобы здравоохранение, просвещение и культура развивались прогрессивно и оплачивались достойно. Чтобы широкой русской душе завидовали по-прежнему инородцы. Чтобы честь и совесть не стали рудиментом в отношениях и жизни людей России.  Ишь, чего захотела, а золотой  рыбки не хочешь, бабушка? Нет. Просто я верю, что Владимиру Путину и Дмитрию Медведеву (наивная) вместе с народом  удастся пересилить, перебороть Америку и всех тех, кто хочет  обезличить, сделать слабой, бездуховной, хилой Россию. Ведь с нами борются, потому что боятся нас, нашей мощи. Хотя какая мощь, ведь страну разворовали?

      Лучшие умы давно свалили за « бугор» (правда, теперь понемногу возвращаются), деньги и драгоценности вывозят и вывозят за границу. Патриотизм вышел из моды, как я вышла в тираж. Сильное и смелое сравнение, правда? Кажется,  зарапортовалась бабушка. А Америка хочет быть лучшей, самой сильной и диктовать всем, всему миру, как жить, ведь попытки уже были и неоднократные.  Надо противостоять, не сдаваться. Не дать сделать из наших детей и внуков, правнуков -  бездушных роботов. Ни за что! Никогда!
И стремиться к лучшему надо всегда. Вот и я хочу, чтобы будущее страны, людей наших было светлым и радостным в двадцать первом веке.  И во всех остальных. Обязательно независимым. Ни от кого. Прекраснодушная оптимистка-идеалистка?
 Может быть. Ну, уж какая есть. Никуда не денешься, что выросло, то выросло, как говорится. Да и оптимизм не такое уж плохое человеческое качество, он всегда помогает в жизни. Вот увидите.
               

               
                ОБМЕН  ВИЗИТАМИ.

       Прилетали к нам погостить (в Гагарин) Юра и Лена из Греции. Мы с Ваней на своей машине ездили их встречать во Внуково. Они познакомились с нашим зятем Витей, с  внуком Ванечкой. Посмотрели  они и малочисленные, но многозначительные городские  достопримечательности. Возили мы их в село Никольское, к Бедриным на дачу в баню и на рыбалку.  Там рядом с дачей – прекрасное озеро, где ловят рыбу и купаются отдыхающие.

      Побыли они у нас дней десять, пролетели деньки незаметно, как в сказке.
     А позже, кажется, через год Неля с Ванечкой ездили к ним в гости  в Комотини на автобусе, бесплатно. Водителем автобуса работал Юрин родственник, и мы отвезли ребят на Минскую трассу, где автобус их  там и подобрал, а мы с дедом поехали домой. Рискнула Неля с ребёнком предпринять такой тяжёлый вояж. Да ещё летом, в жару. Особенно страшно ехать было по Балканским горам, в Болгарии, призналась она позже по возвращении.

     Через год мы с дедом Ваней и Ванечкой полетели в Салоники на самолёте, где нас встречала Лена и другие родственники, живущие в Салониках. Но мы поехали сначала к Лене в городок  Комотини (она за нами приезжала с двоюродным племянником Колей  на его машине), а на обратном пути пообещали посетить всех родственников, кто живёт в Салониках и обещание выполнили перед отлётом в Россию, в Москву.
      Наш приезд совпал с пасхой, и мы ходили ко всем родственникам, пока Ванечка не заболел.

      Город Комотини находится в горах небольшой, уютный, население с преобладанием бывших советских греков. Благодаря их приезду город стал интенсивно строиться. Так что для экономики страны наши греки убытка не принесли, а  даже наоборот. Из-за болезни ребёнка (Ваня подцепил какую-то респираторную инфекцию) я просидела дома, почти ничего не видела. Ездили на море один раз, да один раз  с родственниками были в плавучем кафе, то ли ресторане. Конец апреля, май, а там лето, жара, везде цветут цветы, жара. А что же будет летом? Саша-племянник работает маляром, кажется. Получает зарплату в два раза меньше, чем местные греки. Ваня уговаривает его идти служить в греческую армию. Леночка протестует, боится за сына, а Ваня настаивает, объясняя, что государственная служба надёжней, стабильный заработок и т.д.

      В результате раздумий и переговоров Саша  месяца через три ушёл служить в греческую армию. С достойной зарплатой. И служит до сих пор. Думаю, не жалеет, что послушался обрусевшего дядьку.

     Как-то совершенно неожиданно находится моя школьная подружка Анюта. Они живут совсем близко, уже в Москве на Ленинском проспекте.  Правда, мы  не теряли связи, изредка переписывались, когда они жили в Тюменской области. А тут так близко, и они, молодцы, согласились к нам приехать, на машине-то  полтора-два часа. Показали мы им всё, что можно было показать за сутки, что они были у нас, а главное нашу гордость – внука и дочь. У них ещё не было внуков-внучек, они только мечтали о них.
       
     Забегая вперёд, скажу, что мы встречались ещё раз в 2010 году, когда они с дочерью Леночкой и внучкой Аннушкой  мчались своим ходом на машинах в Карловы Вары, где старшие Вершковы теперь обитают. А их девочки живут в Лондоне. Лена учится и работает, а Анютка  прилежно учится. Молодцы. Мы созвонились и встретились на Минской трассе, ненадолго, потому что они спешили и не захотели заехать к нам в Смоленск, где мы уже жили в это время. Мы  быстренько сфотографировались, обменялись сувенирами и разъехались. Всё произошло так молниеносно, как во сне и только фото напоминали о встрече,  что это был не сон.

      Переговариваюсь теперь в 2012 году,  вижусь по средствам скайпа с Аллой Алексеевой, живущей по-прежнему в Павлодаре и со Светой и Василием Волковыми - в  Калининграде, с Людмилой Гаёвой (г. Ессентуки). С Лилей «трёкаем» постоянно, старшие Кардашевские в Павлодаре тоже обещают подключиться к интернету, когда приедет к ним Лиля. До чего дошёл прогресс! А  раньше Красный Крест месяцами, годами искал потерявшихся за границей во время различных войн  ближних и дальних родственников. Сколько бумаг курсировало из страны в страну, переписывались месяцами. Но вернёмся назад.

       Семейная жизнь у Нели так и не  ладится,  не  складывается, как надо бы. Неля уезжает  сначала на лечение в смоленскую областную больницу. Но муж её даже ни разу не навестил там. И она решается на разрыв зашедших в тупик отношений: Виктор связался-спутался с Нелиной бывшей ученицей. Мы  опять продаём всю  свою недвижимость (квартиру, гараж, дачу),  и переезжаем в Смоленск теперь на постоянное место жительства, надеюсь, я. Неля и  Анатолий ищут и находят в  Ленинском районе (в этом районе живут Бедрины) трехкомнатную квартиру, «хрущёвку» то ли «брежневку»  с трехметровой кухней на четвёртом этаже пятиэтажного дома. Срочно делается косметический ремонт квартиры, и  мы перевозим  все свои вещи. Окончательно переезжаем в Смоленск  28 декабря 2004 года.

    Ванечка ходит в садик в подготовительную группу, вожу его на танцы в ДК «Шарм». Занимается он  английским  языком и рисованием. Рисование забросили почти сразу – очень далеко добираться. Ходим на плавание в бассейн. Но в связи с  покупкой дачи и моим отъездом в деревню, Ваня  постепенно бросает все кружки.
 
         К нам приезжает на выходной из Москвы Ирина (она в командировке) с дочкой Лидочкой (Ликой). С Ликой мы не виделись ни разу,  ей уже шестнадцать лет, знакомимся. Ура! Нашего (рода) полку прибыло. Получается, что мы ещё не видели только старшего сына Ирины – Макса. Приглашаем приезжать чаще, или хотя бы раз в год, по возможности.

      Смоленск – город на семи холмах. На одном из них возвышается Успенский собор. Вообще церквей и церквушек полно.  Задумчивый, неспешный Днепр разделяет город на две части. Заднепровье - там много предприятий: авиационный завод, автопредприятия, военная академия, завод «Кристалл», где делают бриллиантовые и  золотые изделия, мясокомбинат, аэропорт Северный (печально известный на весь мир тем, что разбились там польские высочайшие персоны) и вокзал – ворота города и другие предприятия и организации.

       В другой же части более  старой (по правую сторону Днепра), на холмах расположена древняя крепостная  стена, вернее оставшиеся её части, знаменитая Громовая башня, Никольская башня и другие. Сохранился кусочек древнего города, который помнит времена  фельдмаршала Михаила Кутузова. Смоленск всегда был форпостом, щитом, защищавшим  Россию от чужеземцев. Испокон веков смоляне не давали  врагам (полякам, французам, немцам) пройти  до Москвы, были щитом, стояли насмерть, защищая столицу, любимую родину.  Здесь расположен завод холодильников, молочный завод, институт физкультуры и спорта, энергетический, медицинский институт, средние технические училища, техникумы и др.

    Смоленщина взрастила русского композитора Михаила Глинку,  искуснейшего дипломата, писателя Александра Грибоедова, советского поэта А. Т. Твардовского, известного  мореплавателя, адмирала Павла Нахимова.
 
   Дала миру смоленская земля плеяду известных  талантливых артистов: Надежду Румянцеву, Людмилу Касаткину, Анатолия Папанова, Юрия Никулина. Правда, все они  уже ушли в мир иной. О том, что первый космонавт Ю. А. Гагарин – смолянин, всем известная истина, да и я уже писала об этом.  При желании властей Смоленск можно было бы сделать городом-музеем.

      К нам в гости приезжает Тамара Михайловна  с  сыном Митей ненадолго. Говорит, что у нас всё наладится,  и что мы купим ещё квартиру, и что будет у нас дача. И всё образуется потихоньку. Мы удивлены, но ей можно верить.

      В нашей семье важное, волнительное событие, веха в жизни -  внук Ванечка идёт в школу в первый класс, в первый раз. Неля в этой же  двадцать шестой школе преподаёт музыку. Школа находится недалеко от дома, но провожаю и  встречаю внука ежедневно, потому что надо переходить через оживленную улицу. Переходы есть, но надо приучить к самостоятельности, да и так спокойней, ещё мал ребёнок.

        Летом прилетает из Челябинска одна Лика Новикова, отдыхает с Нелей и Ванечкой, ездят они к Бедриным на дачу, купаться и загорать на озёрах, смотрят исторические  смоленские достопримечательности. Я совсем перестала красить волосы, хотя многим это не нравится. Естество ухоженное, по моему мнению, лучше, чем искусственно созданное омолаживание. Приятней смотреть на престарелую ухоженную даму, нежели на молодящуюся старуху. Но это моё мнение, может быть я  не современная бабулька, заблуждаюсь.

      Весной 2007 года после долгих поисков мы купили домик в деревне Хицовке, Починковского района, в пятидесяти километрах от Смоленска. Там невдалеке протекает речка Хмара, не очень широкая, но довольно глубокая, холодная. Рядом с речкой  бьёт родник, к которому приезжают за водой даже из Смоленска. Ну,  а я брала  эту родниковую воду для засолки огурцов. Уж очень любит солёные огурчики мой дорогой внук. Солю по двадцать с лишним трёхлитровых банок.
 
     Кроме домика, очень большой сад и целое поле земли (двадцать  с лишним соток). Надо иметь звено для работы в поле, а я практически одна должна всё делать, ужас, смогу ли? Если ничего не сажать – зарастёт, потом ничего не сделаешь с целиной. Слава богу, предлагает свои услуги по вспашке поля  местный тракторист. И мы с облегчением вздыхаем, уже помощь. Оказалось, что там надо жить, чтобы не разорили и не растащили, а то и сожгли дом. И мы  с  дедом, скрипя  сердце, переехали в деревню жить насовсем.

      Деревня –Хицовка на речке - Хмара, живём – хорошо! На работу в город и обратно Ваню возил шофёр Сергей ежедневно (в шесть утра и в шесть вечера). А я оставалась одна на хозяйстве до вечера, пока Иван усталый возвращался с работы. Хозяйство было большое: сад, огород, куры, кошка Муська и две собаки. И надо всё успеть, всех накормить, напоить, убрать и т.д. Закончился учебный год и внук переселился к нам в деревню, мне стало веселей.
 
       Из Челябинска прилетела Иришка Орлова  в Москву и  приехала к нам на несколько часов, посмотреть новое приобретение, домик в деревне. Они с Нелей рьяно пилили ветки и засохшие плодовые деревья. А Ваня с дедом их таскали к сараю, пилили и складывали. « Сюда бы  к вам на недельку  деда Андрея, он бы навёл идеальный порядок», - сетовала Ирина. А деду Ване жалко каждую веточку, он охает, ахает, видя как пилят, облагораживают плодовые деревья. На следующий год Ира пообещала приехать, чтобы продолжить приводить в порядок  запущенный  до безобразия сад. И выполнила обещание, умница и красавица наша. И большая труженица.
 
         Получилось так, что внук окончил второй класс, пробыл со мной всё лето в деревне на даче. Мы с ним собирали ягоды, яблоки, сливы, вишни,  осенью - виноград. Слив было видимо-невидимо.
 Я в город родственникам отправляла сливы вёдрами. Для Ванечки было открытием, как растёт подсолнух и что семечки  не в пакетах висят, как на прилавке продают. У нас были цыплята (три курицы вывели уйму мохнатых  жёлтеньких комочков - деток), мы за ними ухаживали вместе с внуком. А когда вдруг уже двухмесячные цыплята стали подыхать, Ванечка их хоронил-закапывал сам.  Я не могла этого видеть, очень переживала.

      На речку ходили купаться, с дедом  - ловить рыбу, в основном для кошки, но иногда везло, и я  жарила  свеженькую вкусную рыбку: окуня, краснопёрку, щуку. Иногда рыбку (вместе с пакетом) воровал соседский кот. Он вообще был страшным ворюгой – утаскивал всё, что плохо лежит.

      Пришла осень, дед увёз Ванюшу в город учиться, а я осталась и не могла ничем ему помочь, как раньше. Стал внук привыкать к  вынужденной самостоятельности. Может это и хорошо, но сердце не на  месте, ведь Неля целый день на работе (хорошо, что школа недалеко) при возможности может прибежать покормить его. На выходные  дед привозил внука в деревню, а в понедельник увозил обратно. Все каникулы мы тоже проводили в Хицовке  с внуком. Играли в бадминтон,  футбол, забрасывали мяч в  сетку, как в баскетбол. Зимой лепили снежных баб, он ходил на лыжах по нашему полю. Весной делали обрезку деревьев, пока дед на работе и не видит, как уничтожаются ненужные ветки. Жаль, что в деревне не было совсем детей и Ванечка, наверное, скучал,но не жаловался.

      У нас возле бани росли три огромнейшие берёзы, и весной я собирала по двести-триста литров берёзового сока для себя и всех  наших.  Делала берёзовый квас в бочках (с хреном и пережжённой рожью), он стоял в холодном подвале, и мы его пили всё лето  с наслаждением.

      Поздней слякотно-сырой, холодной осенью пришло страшное известие - безвременно скончалась наша  гагаринская подружка, моя спасительница – Тамара. Какой кошмар, она, оказывается, очень  сильно болела и нам ничего не говорила (не хотела тревожить своими проблемами), хотя мы перезванивались неоднократно. Светлая ей память. На долгие годы.

      Расскажу про  наш деревенский дом: он состоял из четырёх комнат, двух коридоров-кладовок.
С начала мы поставили добротные двери, разрушили  русскую печку и, сложили  печку  маленькую, современную (мастера привозили из города), потом из коридора-кладовки сделали хорошую кухню. В этом селе  именно в это лето проводилась газификация, и мы подключись к газопроводу, затем  провели водяное отопление. Начали внутреннюю отделку дома, сначала в своей спальне, потом в детской, бывшей кухне, столовой.

         К весне дом внутри привели в порядок. А  летом провели в дом воду, сделали канализацию, установили ванну и туалет в доме, к зиме заменили деревянные окна  пластиковыми.  Дом  сделан из серого кирпича, и Ваня покрасил его в яркий салатный цвет. Теперь дом видно всюду, издалека.  Осенью 2009 года сделали в заключении ремонт веранды и крыши с  так называемыми «коньками»,  покрасили её. Я всё время кормила рабочих обедом, так как они были из Смоленска: утром приезжали, а вечером уезжали. А весной  планировали делать ремонт бани, так как там почти развалилась печка. Три года прожили и три года всё ремонтировали, переделывали, приводили в порядок.  Чтобы жить по человечески.

        Но Ваня устал каждый день  ездить по сто километров, я же устала от трудной деревенской жизни:  лежала в больнице Починка два раза, увозили меня и  на скорой  помощи. Мы всё чаще стали задумываться, как бы опять  переехать, вернуться в город. Стал Ваня искать покупателей. А ещё он узнал, что  после инфляции стоимость квартир, которые строит  объединение, в котором он работает,  вполне приемлема для нас.

        Покупатель нашёлся неожиданно быстро. Приехала молодая пара,  они сказали, что хотят купить домик для мамы. Но когда посмотрели всё наше хозяйство и  жильё, то здесь же сразу решили, что купят для себя (очень всё понравилось), деньги пообещали отдать сразу, но попросили нас перезимовать. Мы согласились, но в конце марта решительно уехали (нас новые хозяева просили ещё пожить), оставив им всю  свою мебель, весь инструмент и всё, что было в сараях и сараюшках - в подарок новым хозяевам.

       В новую квартиру Ваня решил не брать ничего старого, кроме нас самих. Сказал, что всё остальное должно быть новым. Вот так категорично. Я не стала спорить.
     Итак, оказалось, что мы сможем купить однокомнатную квартиру в новом доме без отделки, но генеральный директор Вячеслав Фёдорович (дай бог ему здоровья крепкого) советует Ване брать двухкомнатную. Когда Ваня пошёл оформлять документы, то главный бухгалтер сказала: «Да неужели вы, наш директор не сможете взять себе двухкомнатную квартиру? Она всего на 200 тысяч дороже». Но у нас нет таких денег. Тогда Серафима устроила так, что Ване дали скидку на эти недостающие деньги. Он внёс первый взнос в ноябре, а в январе – второй, окончательный.

       Вот так, совершенно неожиданно, мы приобрели  двухкомнатную квартиру. Нам повезло: то лето было особенно жарким, душным, и квартира высохла основательно, ведь строился дом зимой. Отделку делали четыре месяца и 15 августа 2010 года мы переселились (в который раз) в свою новую квартиру на Краснинском шоссе, шесть, напротив, через дорогу в доме номер пять - живут старшие Бедрины с  мамой Валентиной. Повезло нам несказанно.

      Бедрины тоже купили дачу (сразу же после нас), но ближе к городу, в противоположной стороне.  В деревне Рязаново. Дачу надо достраивать,  перестраивать на свой вкус.  У него, у Толи как у Собакевича – все огромное, монументальное, основательное. Толик в своей стихии: дом  у них  двухэтажный, построил огромную двухэтажную баню, беседку, веранду при бане - одну большую, другую – маленькую. Тоже перестраивает, строит, пристраивает  уже три года.  Чтобы хватило  места на всех родственников, имеющихся и будущих (ведь Костя женится, пойдут дети). Костя - женился,  внук – на подходе. Всё путём, дай только бог здоровья всем нам, нашим детям и внукам.
 Дом  стоит на краю села, а лес совсем рядом, там растут различные грибы, ягоды, шиповник. Воздух – хоть пей. Птички поют, кукушка кукует – красота одним словом!  Но у нас тоже всё хорошо.

    Неле с Ванечкой мы оставили трехкомнатную квартиру, в двух остановках от нас. Им там ближе к школе. Мы продали машину, денег занимали, где только могли, но купили недорогую мебель: спальню, кухню, шкаф-купе в прихожую. А  мебель в зал купили позже, когда уже жили в новой квартире,  итальянский стеклянный стол и стулья крокодиловой кожи на кухню купили совсем недавно.

     Ирина – наша синеглазая красавица и умница приезжала,  оценила отделку и квартиру в целом (опять прилетала в командировку в Москву). Сказала, что мы молодцы. Обеспечили себя на старости лет хорошей отдельной квартирой.
Теперь есть где переночевать гостям приезжим.
 Да и Неля с внуком могут остаться в любое время с нами. Так что вторая комната оказалась очень  даже кстати.
      
    Только в первую же зиму Ване как-то ночью стало очень плохо, (у нас ещё не было ни телефона, ни домофона) благо мобильникам. На скорой помощи увезли его в больницу и сделали операцию -  благополучно вырезали желчный пузырь с камнями вместе.

    К Новому году он был уже дома. Хорошо, что мы вернулись жить в город, а то страшно подумать, что могло быть в деревне, в 50 км от города.
  Вот так и живём, в августе уже будет два года, как обживаем квартиру. Теперь, как весна наступает, так мы ездим на дачу к Бедриным. Толя живёт на даче почти безвылазно и зимой и летом. У них там хорошо, птички поют, воздух отличный, лес -  рукой подать.

     Немножко разминаемся, общаемся. Купаемся в бане и летом - на озёрах (их там три), на выбор. Иногда приезжает Лёля из Москвы, Лиля из Гагарина.  Погостить. Когда Ира бывает в командировке в Москве, то приезжает хоть на денёк. Ира молодец, умница -  ведёт своё дело успешно, современная бизнес  леди, пожалуй, одна из всех наших родственников вписалась в  российский бизнес. Её Лика пишет диплом и в этом году может быть станет работать у мамы Иры, (которая работает генеральным директором  государственной  продовольственной корпорации) не знаю точно.

  Раньше Ирина работала в частной (своей) аудиторской конторе. Сын её Максим тоже трудится в этой сфере.
 Мы совсем уже адаптировались жить здесь, в городе, а деревни Хицовки и дачи, как и не было. Не жалеем ничуть. Видно досталась нам хорошо деревенская жизнь. Зато теперь городская жизнь бьёт ключом. Времени не хватает  ни на что катастрофически, дни летят. Или просто я стала медлительней? Неля летом ездила в гости в Челябинск. Очень понравилось ей у Новиковых и Орловых. Ей показали много  уральских достопримечательностей. Красивейшие, древние Уральские горы. Бажовские сказочные места. Показали свою красивейшую дачу, пообщалась со всеми родственниками старшими и молодыми. В общем, впечатления замечательные, отдохнула и подлечилась хорошо.


                А ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ….   

     Когда я начинала писать свои воспоминания, то думала, что опишу свои детские впечатления о той далёкой, нелёгкой послевоенной жизни. И всё. Но у меня давно была мечта описать древо жизни нашего рода. Вот я и решила воспользоваться тем, что мама (ей 94 года и она в ясной памяти) может помочь восстановить истоки нашего рода, хотя бы одного-двух поколений по её линии.  Вкратце. И как говорится: « лиха беда  - начало». Почти с конца Х1Х века и до ХХ1 века прожита -прослеживается интересная долгая жизнь моих прадедушки и прабабушки, дедушки и бабушки, мамы и папы – это три предыдущих поколения.

        Правда, это только штрихи из их жизни (мама себя неважно чувствует и не может рассказать подробней), но по ним можно  иметь представление о людях тех далёких лет, мне кажется. А для Нели и Лили  - это четыре поколения, а для внука Ванечки – пять поколений.
Зато  это уже исторические почти документальные факты из жизни нашего рода. Без выдумки и литературных изысков. Писала правду, без утайки, без прекрас, как было, как  есть.

       Многие ушли из жизни, старые и молодые, может и меня постичь,  подстеречь печальная неожиданность в любой момент. « Жизнь, увы, не вечный дар»,- писал А.С. Пушкин. По лестнице  моей жизни,  сколько ещё ступенек осталось пройти – никто не ведает. Я думаю, что лестница жизни у каждого человека своя, но двойная. По одной стороне мы движемся снизу вверх с рождения и дальше. По другой стороне  -  от пика  успеха  -  вниз. Я скатилась по лестнице жизни после  пятидесяти лет стремительно вниз, но задержалась где-то внизу. Не окончилась ещё моя лестница.  Выдумщица? Наверное. Вот такое у меня воображение, так мне представляется жизнь людей.

      Каждый достигает своего апогея в разном возрасте. И лестницы у всех разной длины, как на роду написано. Но все-таки хотелось бы  мне достойно пройти, а не проползти. Хочется полноценно  жить, а не существовать! А уж быть овощем – не дай бог!
 
    Пока я писала эти воспоминания, узнала, что ушли в мир иной Виктор Гаёв, Женя Островский, Юра, а потом и Маша Редозубовы, муж Гали Керекеша и Анатолий - муж Нины Сафоновой, Ирина Новохатская, Аннушка и Марийка (в Греции). Пусть они  навсегда останутся в памяти живущих родственников и знакомых.

    Неумолимо летит время вперёд. Теперешняя молодёжь более умная, продвинутая. Совсем  иная, какими были мы, наши дети. Та молодёжь, которая не подвергнута наркомании, токсикомании и другим маниям, которых тьма  теперь. Нынешняя молодёжь, совсем не похожая на нас, наивных, душевных и простых. Прогресс в науке, технике, технологии производства  – впечатляет. Цифровое телевидение, мобильная связь,  всемирная компьютеризация. С одной стороны – масса информации за секунды, доли секунд, с другой -  качество информации, поглощаемой детьми, молодёжью – порой ужасает.

         В это непростое время забываются,  обесцениваются  исконно русские  качества людей: честь, совесть, доброта, сострадание, любовь к родине, к ближнему своему, наконец. Как-то шаблонно живут теперь, прагматично, обезличено, слишком в быстром темпе.  К  моему огорчению, индивидуальности не в чести и не моде. Может быть, ошибаюсь? Очень надеюсь на это.

            С раннего детства смотрят  россияне иностранные мультики, потом иностранные игры, иностранную вредную для здоровья пищу – фас футы насаждают Макдональдсы и др.  фирмы. Быстрое питание - вредное для здоровья. Незаметно, но неуклонно  стараются-пытаются превратить и превратят (не дай бог) в роботов-рабов. Появились модифицированные, совсем не изученные продукты, которые могут повлиять на наследственность.  У страны, России, нет общей, четко обозначенной  глобальной цели, к которой надо стремиться россиянам, а бесцельная жизнь или  жизнь только ради денег вряд ли может быть успешной и прогрессивной.
 Опять меня понесло в рассуждения. И почему я решила, поразглагольствовать?  Сама не знаю.  Простите старую болтушку.

 Может быть, я зря вставила  свои размышления  о ситуации в стране, но это моя собственная  позиция, моё отношение и видение  происходящего. Истории нашей жизни.

     Это  моё  повествование, эссе, если мой скромный опус так можно назвать, я хотела бы  оставить на память нашим детям, внукам, неизвестным правнукам, настоящим и будущим. Если они вообще захотят  читать всё это.  Мечтаю ещё проиллюстрировать  написанное старыми, давнишними  чудом сохранившимися  старинными фотографиями, которые есть у меня, мамы и  моих сестёр.

       Может кто-то из  вас, молодых, подхватит, продолжит дальнейшее описание жизни рода нашего в двадцать первом веке?  А потом дальше и дальше. Вот тогда древо жизни не будет потеряно, очень надеюсь на это. Умолкаю наконец, может не навсегда. Благодарю за внимание, если вы все же рискнули прочитать эти  скромные записки старой идеалистки.


март-апрель 2012г.