История одного похищения - Глава 8. В которой говорится о пользе честного труда
«Ко-вать» оказалось труднее, чем готовить. Хотя заготовки и не убегали из огня, принцип был тот же: сначала запихиваешь их в огонь, потом бьешь железякой – в этот раз не кочергой, а молотком.
Первый раз наш герой «пережарил» свою заготовку так, что добрая ее половина отвалилась и упала в огонь. «Первый блин всегда комом», – прокомментировал его учитель. Во второй раз «недожарил», и противная железяка раскололась от первого же сильного удара. В третий тоже не повезло. После этого кузнец дал Икарусу несколько заготовок и велел сделать из них хоть одну подкову, а сам куда-то отошел. После пары часов упорного труда юноша остался один на один с последним куском металла и грудой искореженных обломков. Настроение у него было хуже некуда.
– Дурацкий огонь! Дурацкие железяки! – думал Икарус, и с каждой испорченной заготовкой в его душе вскипала какая-то звериная ярость. В другое время он выплеснул бы ее, спалив какую-нибудь деревню, но сейчас он не мог это сделать, и
осознание собственной беспомощности только усиливало его злость. И вот, когда изо всей кучи заготовок осталась последняя, которая остыла быстрее, чем нужно, его терпение лопнуло окончательно...
Вообще создание заклятий, особенно долгоиграющих, можно сравнить с сооружением плотины на быстрой реке, – чуть что не так, и всю конструкцию смывает. И речь идет не только о магии воды, а обо всех заклятьях вообще. У всех у них одна
проблема – если сия «плотина» «дает течь», она быстро начинает рушиться и ослабевать, в конце концов не справляется с напором водяной стихии и ломается окончательно, высвобождая непобедимую силу природы.
То же случилось и с нашим героем. Сильная злость пробила небольшую «течь» в плотине моего заклятья, что позволило скрытой за ней драконьей сущности на мгновенье вырваться на свободу. Он вновь выпустил струю пламени, которая ударила
точно в постылую заготовку, раскалив ее докрасна.
– Ух ты. Я все еще так могу! – подумал он. В то же время в его голову пришла еще одна мысль:
– Это же новый способ нагревать эти штуки в процессе работы! «Без отрыва от производства», кажется так это у них называется. И можно больше не бегать между наковальней и печью.
Не теряя времени, Икарус принялся доделывать свою подкову, уже не боясь, что она слишком рано остынет и работая уже более вдумчиво и аккуратно. Он решил не торопиться и не долбить молотом со всей звериной дури. Тихонько постукивая им по заготовке, теперь он мог следить за тем, как железяка меняет свою форму, и вовремя исправлять дефекты. Постепенно бесформенный кусок металла начал приобретать черты настоящей подковы.
Злость, вызванная первыми неудачами, постепенно сходила на нет, а ее место занимала радость первого успеха. Молоток весело позвякивал, тоже радуясь чему-то, однако Икарус не знал языка инструментов и поэтому не мог уразуметь причину этой радости. А то бы он понял, что сей молот уже давно хотел познакомится с кем-нибудь кроме своего хозяина, так как с Александром ему было скучно.
– А ведь я, пожалуй, мог бы стать кузнецом, – подумал бывший дракон.
– То-то рыцари удивятся!..
Вскоре первое творение нашего подмастерья было готово и отнесено мастеру.
– Нуу, для первого раза неплохо, – заметил тот, – но лошадей с такими широкими копытами я нигде не видел.
– Не я раньше подковы делал. Видел редко их я.
– Так, ладно, – сказал кузнец, – вот тебе образец и заготовки. Сделаешь их такими же – получишь свои деньги, не сможешь – не получишь.
«Обра-зец» выглядел как самая обычная подкова, как ни вертел его наш герой в руках. Он действительно был раза в два меньше чем икарусово изделие, но в целом – почти такой же.
– И как они умудряются делать, к примеру, стрелы, замки на двери и сами замковые кованные ворота? – удивлялся он, вновь и вновь раскаляя, сгибая и подправляя эти дьявольские железяки. Теперь он понял, что избежать поломки можно, правильно нагрев будущее изделие, и на этот раз примерно половина заготовок стала похожа на подкову, а половина этой половины – на «Обра-зец». Александр проворчал что-то одобрительное и отсчитал нашему герою двадцать медяков.
– Буду вычитать все испорченное из твоей зарплаты, – предупредил он.
Икарус очень осторожно принял их, внимательно следя за реакцией своего организма. К его великой радости, от прикосновения к медным монетам драконья натура не пыталась вырваться на свободу, как от контакта с золотом.
Надо же, как необыкновенно приятно было получать то, что досталось собственным трудом! Это было совершенно особенное, новое чувство, которому трудно найти сравнение. Никогда раньше Икаруса не посещало что-либо подобное.
Представьте, что вы совершаете налет на хорошо защищенный замок, хозяин которого носит зачарованные непробиваемые доспехи и очень метко стреляет из арбалета. Считается, что он просто непобедим. Представили?
А теперь представьте, что каким-то неимоверным способом вы все-таки побеждаете его, буквально на последнем издыхании. В эту минуту чувство гордости переполняет вас, не оставляя в вашей душе места для всего остального. Так вот, то, что чувствовал Икарус, было в десять раз сильнее, так как кроме всего прочего делал он это первый раз в жизни и в чужом теле.
«Окрыленный» этим чувством, наш герой отправился домой. Невозможно поверить, что двадцать медяков, заработанные честным трудом за один день, окажутся в десятки раз дороже, чем полпещеры награбленного за полтораста лет золота.
– А оружие научишь делать меня? – спросил подмастерье, уже уходя.
– Во-первых, оружие, – это вершина кузнечной науки, – поведал мастер.
– Во-вторых, чтобы ковать оружие, нужна королевская лицензия.
– В-третьих, ее у меня нет. Так что забудь пока об этом, парень.
Это было единственным обстоятельством, подпортившим Икарусу настроение.
– Ну что? На сколько наковал? – обратился по пришествии к нему Джон Прострел.
– Много наковал подков, – ответил юноша.
– А в деньгах это сколько?
– Не я продавал их.
– Ну, что тебе дали за них?
– Мало монет.
– А мало это сколько?
– Мало это не много.
– Тьфу, достался грамотей на мою голову! – сплюнул Джон и начал учить Икаруса арифметике.
Поначалу дальше десяти дело не пошло, – у Прострела кончились пальцы на руках. Он попытался использовать дровины из сарая, но когда оказалось, что из-за неблагоприятных условий хранения глупые деревяшки просто ломались и рассыпались в труху от первого прикосновения, нарушая стройность джоновых вычислений, он бросил это дело. Пересчитав свои деньги по новой, наш герой сообщил, что их больше десяти. Тогда хозяин дома сам пересчитал их.
На вопрос «что такое двадцать?» он ответил туманной и непонятной фразой «дважды десять». На просьбу объяснить поподробнее ответил, что нашему герою не дано понять это, но после серии вопросов на тему «а-почему-не-понять» и «как-голова-может-быть-тупой-если-она-не-меч» все же согласился попытаться объяснить.
Не сразу наш герой понял, как можно десять взять два раза, однако, поупражнявшись на более мелких числах, которые можно посчитать на пальцах, освоил сложение простых чисел, таких как два, три и прочие. До десяти дело не дошло, так как Икарус заявил, что десять – это слишком много, что пора обедать и что он идет за добычей в лес.
Во время охоты наш герой закреплял свежепройденный материал, считая стрелы (он уже успел научиться неплохо стрелять из лука и теперь брал его с собой на каждую вылазку за провиантом), промахи, убитых животных и пролетающих мимо ворон. Последних было больше всех и, увлекшись их счетом, охотник чуть не остался без добычи, но вовремя спохватился.
Он вернулся домой с одним не очень упитанным молодым кабанчиком (совсем еще поросеночек), застреленным в полном расцвете сил (четыре стрелы в спину и бока, да еще порядка пяти мимо: уж очень быстро он двигался), десятком довольно резвых куропаток (где-то восемнадцать – двадцать промахов на всю стаю) и пустым колчаном...
В тот же день Икарус пошел в церковь, к отцу Петру. Ему очень хотелось поскорее узнать, как этому человеку удается так красиво формулировать свои мысли.
Чем могу, сын мой, полезен
Быть? Скажи мне, будь любезен, – поприветствовал юношу священник.
– Получается как у тебя так говорить? – спросил наш герой.
Я в начале смысл фразы
Всей обдумываю разом,
Дальше рифмы подбираю,
А потом уж излагаю
То, что хочется сказать
Иль, к примеру, написать.
– А научить меня сможешь?
Направленье дать могу,
Где смогу, там помогу,
Только знаешь, научить,
Как строгать или пилить,
Ни один тебя не в силах
Мысли излагать красиво.
Научиться должен сам,
Я лишь направленье дам.
И с тех пор Икарус каждые вторник, четверг и воскресенье после работы у горна ходил обучаться искусству красноречия.