И больше никаких кладбищ!

И больше никаких кладбищ!
Харрис Натт
 
  1.
 
  Дзын-н-н-нь!
  Звук, как лопнувшая в голове струна, разорвал в клочья тонкую плёнку спящего сознания. Тело бесконтрольно дернулось.
  Человек открыл глаза, не понимая, где находится. Его окружала немая темнота. Только звук собственного дыхания, от которого тяжко вздымалась грудь. Не хватало воздуха.
  Он попробовал пошевелиться, но застывшие от холода конечности не слушались. Мысли слепыми котятами стали тыкаться по углам сознания, пытаясь найти объяснение...
 
  Вспомнил!!!
  Реальность приблизилась со скоростью литерного поезда. Кровь помчалась быстрее, возвращая жизнь в замерзший организм, нестерпимой болью пробиваясь сквозь спавшиеся сосуды.
  Эта вспышка озарения заставила мужчину зашевелиться с утроенной силой, в попытке выбраться из окружавшего его кокона.
  Его звали Айк. Айк Коллинз.
  И он должен был, во что бы то ни стало, выбраться отсюда и уйти, как можно быстрее!
  Негнущимися пальцами он стал шарить над головой в поисках зацепки и через минуту нашёл щель над замком. Просунув в неё палец, медленно потащил замок вниз, то и дело останавливаясь, чтобы отдышаться. Сердце колотилось, как будто он пробежал стометровку.
  Наконец, замок был открыт и оказалось, что в помещении тоже темно, только в окна, сквозь марлевые шторы, пробивался едва заметный серый утренний свет.
  Стащив с себя брезентовый мешок, Айк ощутил удушливый сладковатый запах мертвых тел, лежавших рядом на столах и каталках. Это означало, что он попал туда, куда надо, но теперь пора уносить ноги.
  Часы, висевшие на стене, показали семь тридцать две, а это значит, что в запасе у него не больше пятнадцати минут.
  Айк сполз с каталки, на которой лежал, и начал растирать руки и ноги. Его голое тело, подготовленное к вскрытию, бил крупный озноб.
  Надо поискать одежду.
  Легко сказать! В высоких, под потолок, шкафах обнаружились лишь грубые халаты и кожаные, заскорузлые от крови фартуки.
  Пришлось, сдерживая рвотные позывы, стаскивать окровавленную рубаху и штаны с уже окоченевшего парня, которого кто-то здорово исполосовал ножом. А чего иного ожидать во владениях коронера?
  Кое-как одевшись, Айк посмотрел на часы и обнаружил, что непростительно задержался. Едва он об этом подумал, как вдали хлопнула дверь, и раздались чьи-то голоса, ругавшие рано наступившую зиму и сонных дворников, не удосужившихся посыпать песком тротуары.
  Айк замер, лихорадочно соображая, куда бежать, но услышав быстро приближающиеся шаги, ступил за шкаф и замер...
  Ключ в двери дважды повернулся, в морг кто-то вошёл и щелкнул выключателем.
  ...
  -Чёрт меня побери! - вскричал мужской голос. - Куда делся труп?! Дэвид, иди сюда быстро! Труп Коллинза украли!!!
  Раздался топот ног и в помещение ворвался огромный детина, уже успевший надеть на себя уродливый халат и кожаный, торчащий колом фартук.
  Оба подбежали к каталке и стали осматривать брезентовый мешок, в котором недавно покоилось тело серийного убийцы Айка Коллинза.
 
  2.
 
  В марте 1913 года маленькая ножка Селены Уилл брезгливо ступила со сходен красавца "Олимпика" на землю дикой страны, населенной неотесанной деревенщиной - этими внезапно разбогатевшими выскочками, обладателями клейменых их инициалами безбрежных коровьих стад и грязных нефтяных фонтанов.
  Как истинная английская леди, Селена презирала все, что не утверждалось на королевской власти, богатой истории и славном прошлом.
  Всякий раз, когда ей приходилось отрываться от породившего её Лондона, Селена испытывала почти физическую боль. Его замешанные на тайнах туманы проникли в её кровь и удерживали сильнее магнита.
  Девушка пыталась избежать поездки, но деваться было некуда - дядя Седрик отправил её присутствовать от имени семьи на открытии нового филиала "Уилл энд Холденз банка" в Нью-Йорке.
 
  Селена была девушка необычная.
  Не встретился ещё человек, который бы посмотрел на неё равнодушно. Любопытство, восхищение или опаску вызывал мраморно-белый, с некоторым голубоватым оттенком, цвет кожи Селены. А когда на небе царила та, чьё имя она носила, тело девушки буквально сияло, напоминая залитые светом луны снежные поля.
  В саквояже Селены всегда лежала книга Брема Стокера или Джеймса Монтегю о вампирах, шумных духах и привидениях, в существовании которых она не сомневалась, часто встречаясь с ними на своих прогулках.
  В её черной, с золотым тиснением записной книжке были адреса и телефоны всех медиумов Лондона.
  Эта стройная девушка с блестящими черными глазами, всегда была одна. Столичных парней её странная красота привлекала, как ночная фиалка мотыльков. Они же вызывали в ней отвращение.
  Селена мечтала встретить человека, наделенного сверхъестественной силой, роковым магнетизмом, которому невозможно противостоять, или на худой случай красавца-вампира, который подарит ей нечеловеческое наслаждение.
  Но как назло ей попадались молодые люди, которые только и думали, что о новых автомобилях или авиации, либо кричали, как безумные, на матчах "Блэкберн Роверс".
  Поэтому Селена привыкла быть одна и находила успокоение в медленных прогулках в тиши кладбищенских аллей, где она читала полустёртые надписи надгробий, и представляла промелькнувшие, как сорванные ветром листья, жизни, полные страданий и слёз.
  Она ходила по этим городам мёртвых, чувствуя тайное превосходство живого пред обратившимся в прах и цитировала нараспев декадентские стихи Мойры Беннетсон. Мёртвые молчали, соглашаясь с каждым её словом.
 
  Неожиданно для себя Селена нашла, что Нью-Йорк не такая уж деревня, как она себе представляла. Она увидела множество совершенно невероятных домов, крышами упирающихся в небо, тысячи спешащих по улицам людей и дорогие авто, сверкающие лаком в свете электрических вывесок.
  И она даже готова была примириться с тем, что ей придётся провести здесь целых три недели, но только после того, как изучит самое старое кладбище в округе. Ей необходимо было снова окунуться в мир мертвого молчания, как любителю опиума получить свою дозу.
  После ужина она вышла из сияющего белизной новой кладки отеля "Плаза" и села в такси, попросив водителя отвезти её на самое большое и старое кладбище.
  Таксист даже обернулся, с удивлением глядя на девушку:
  - Должно быть ваш молодой человек очень смелый, мэм, коли назначил вам свидание в таком месте!
  Селена не стала разубеждать водителя. Пусть думает, что хочет. Она чувствовала нечто вроде возбуждения, от того, что вскоре снова погрузится в знакомый мир истлевшего прошлого.
  Отпустив такси, она прошла сквозь украшенный скульптурами портик и свернула на первую же аллею, решив подождать там закрытия кладбища. Селене не хотелось, чтобы кто-нибудь помешал обходить этот спящий вечным сном город и чувствовать себя королевой ночи.
  Наконец, она услышала, как умолкли последние голоса посетителей и ржаво заскрипели закрываемые ворота.
  Селена поднялась со скамейки, где уже слегка замерзла (всё-таки на дворе март), и медленно двинулась по аллее, рассматривая почти исчезающие в сумерках надписи на гробницах.
  Кладбище несколько разочаровало её. Памятники были в основном однотипные. Красивых печальных ангелов, оплакивающих безвременно оборвавшуюся жизнь, было раз-два и обчёлся, деревьев нет, лишь немного голых кустарников, а в еврейской части кладбища и вовсе не пройти, так тесно стоят могилы.
  Но Селена знала, что самые зловещие и таинственные захоронения обычно располагаются в старой части кладбища, поэтому направилась туда, где лежал исток "Голгофы"*.
  В темноте неясно белели покосившиеся памятники на могилах, которые давным-давно никто не посещал. Было тихо, только изредка жалобно вскрикивала какая-то ночная птица.
  Девушка вошла на самую запущенную часть кладбища. Некоторые кресты лежали на дорожках, преграждая путь. Везде торчали сухие колючие кусты и бурьян, а кое-где провалилась земля.
  Селена пошла осторожней. У неё появилось чувство полного слияния с окружающей действительностью.
  Белесые тени неторопливо перемещались поодаль, не приближаясь, но и не удаляясь. Они заметили гостью и любопытствовали.
  Скорее всего здесь были захоронены мирные обыватели, никто не пытался её атаковать или пугать.
  В этот момент девушка увидела впереди безымянную могилу, на которой лежала идеально отполированная черная мраморная плита. В лунном свете она сдержанно поблескивала похожими на иней слюдяными вкраплениями.
  Селене непреодолимо захотелось лечь на эту плиту и посмотреть на луну, которая сияла на тёмном шелке неба. Смахнув с плиты сухие листья, она медленно села, а затем легла, рассыпав свои черные локоны по черному мрамору.
  Сложив руки на груди, Селена подняла взор к высокой светлой луне и представила себя умершей от несчастной любви, в венке из флёрдоранжа и белом свадебном платье. Она и впрямь ощутила охватывающий её смертельный холод и закрыла глаза, чтобы почувствовать, каково быть мертвой.
  Со стороны могло показаться, что на плите лежит прекрасное изваяние, так тонки, нежны и неподвижны были черты её лица...
  Однако чувствовать себя мёртвой и быть мёртвой это не одно и то же, и уже через несколько минут Селена поняла, что промерзла до костей и ещё чего доброго простудится. А ведь ей ещё идти на открытие филиала, куда она решила надеть чудесное чёрное шелковое платье от "Брион" с ниткой белого жемчуга.
  Она произведёт фурор своим видом и покажет американским девушкам, что такое быть настоящей леди.
  Селена опустила ноги с плиты, и вставая, внезапно ощутила вместо твёрдого грунта что-то податливое и мягкое. От неожиданности и страха волосы у неё волосы встали дыбом. Под ногами зашевелилось и нечто бесформенное стало подниматься из-под земли. Резкие тени чёрными треугольниками выделили провалы глазниц и скулы появившегося перед ней страшного лица. Оно ощерило белые крупные зубы и жутко захрипело, откашливая могильную землю.
 
  Селена завизжала изо всех сил!!!
 
  Лицо в ужасе отшатнулось, дыхнуло страшным перегаром:
  -Чёрт бы тебя побрал, сумасшедшая!!! Какого дьявола ты тут забыла?!
 
  3.
 
  Седьмой год живу на этой улице, а всё равно не могу привыкнуть к виду решетчатого забора, за которым, среди густых деревьев, немыми безысходными островками поднимаются надгробия и кресты.
  Эту квартиру предложила купить моя молодая жена сразу после того, как мы обменялись кольцами и поклялись быть друг с другом в горе и радости.
  Ради неё я бросил работу инженера в "Дженерал Электрик" в Нью-Йорке и переехал из своей свободной молодой Америки в этот слякотный, непонятный и чванливый Лондон.
  Англия всегда напоминала мне замкнутую и хитрую старуху у которой в шкафу полно скелетов и не всё в порядке с головой.
  Мне пришлось начать учиться банковскому делу. Отец и дядя жены являлись одними из владельцев хорошо известного в Старом Свете банка и шансы сделать карьеру у меня были довольно высоки.
  Вернее, были бы довольно высоки, если бы меня не отправили работать управляющим в отделение компаньона тестя, Дональда Холденза.
  Этот старый негодяй никому и ничему не верил, всех почитал за мошенников и к тому же был сладострастным развратником.
  Как я ни старался завоевать его расположение, как ни работал, словно вол, он всё равно смотрел на меня косо и при разговоре подозрительно щурил свои водянистые голубые глазки с отвисшими, как у бассет-хаунда веками.
  В конце концов я понял, что он мне завидовал чёрной завистью старого трухлявого гриба. Ему не давало покоя, что я молод, имею красавицу-жену, и нравлюсь женщинам просто так, а не за набитое купюрами портмоне.
  Но особенные приступы ненависти у Дональда вызывали заигрывания со мной его секретарши Викки. Эта шикарная красавица с большим бюстом и тонкой талией, гривой золотистых волос и сияющими янтарными глазами была достойна обложек модных журналов.
  Дональд сходил по ней с ума, не забывая, впрочем, после рабочего дня приводить в свой личный кабинет дорогих проституток.
  Но однажды я повёл себя, как идиот, фамильярно обняв Викки за талию и притянув к себе с видом победителя, хотя отношения у нас дальше шуток не заходили.
  Викки так и прильнула ко мне.
  Видели бы вы, как Дональд изменился в лице! Как отвисла и затряслась его губа, а лицо побагровело так, что я думал его хватит удар.
  Уже в эту самую секунду я пожалел, что разозлил его, потому что прочитал в его глазах себе приговор.
  Викки тоже почувствовала угрозу и предложила мне уехать в командировку или заболеть на время, пока мистер Холденз остынет.
  Но я подумал, что работу свою исполняю добросовестно, документы и отчётность в порядке. Да и за последние полгода своей деятельности я провёл несколько удачных операций, заработав банку приличную сумму.
  Поэтому я самонадеянно успокоился и даже не посчитал нужным рассказать всё тестю, тем более, что тот мог подумать, что у меня и вправду что-то с Викки...
 
  Я уселся в кресло и стал разглядывать черные абрисы спутанных веток кладбищенских деревьев на фоне серо-фиолетового неба.
  От Хайгейтского кладбища веяло тоской и угрозой.
  Я не понимал, за что Селена так любила это чёртово кладбище?
  У меня ни разу не возникло чувство интереса или благоговения к умершим, а уж тем более я не верил ни в каких привидений, хотя жена постоянно талдычила о них, внезапно указывая за мою спину и утверждая, что там стоит какой-то призрак, нуждающийся в поддержке.
 
  Я стал тяготиться причудами Селены.
  Поначалу мне было всё равно, где она предпочитает проводить время и я даже радовался, что не где-нибудь на танцульках с тупыми подружками, как это делала Бэсс.
  В тот день, когда мы познакомились с Селеной, я непонятным образом очутился на кладбище мертвецки пьяный, после того, как вдрызг разругался с Бэсс, с которой встречался уже год.
 
  Я закурил, положив ноги на стол и разглядывая пустую унылую улицу перед кладбищем, освещённую раскачивающимся на ветру фонарём.
  Селена была где-то там. Должно быть опять бродила среди могил или лежала на какой-нибудь гранитной плите, раздумывая о смерти, как в ту ночь, когда мы с ней встретились впервые.
  Я хмыкнул, вспомнив, как тогда испугался, увидав, что с надгробной плиты поднимается ожившая скульптура ангела.
  И как этот ангел завизжал, что твой поросёнок, бросившись бежать, не разбирая дороги, пока не провалился в чью-то могилу.
  Тогда я быстро протрезвел, вытаскивая Селену. Она потянула лодыжку и не могла идти. Поэтому мне пришлось тащить её на себе до самого моего дома, который был вроде и недалеко, но когда на тебе висит странная особа, расстояние увеличивается вдвое. К моменту, когда мы достигли двери, погода окончательно испортилась. Было темно и стал накрапывать дождь. Я пытался найти замочную скважину и не мог и Селена достала коробку спичек. Когда она чиркнула спичкой, я просто обомлел от её красоты. И в тот же момент, как в бульварных романах грянул гром! В общем, я влюбился с первого взгляда. Похоже, я её тоже впечатлил и к утру она уже стала моей вместе со своей фарфоровой кожей, длинными черными ресницами и распухшей лодыжкой. Тот странный вечер бросил нас друг другу в объятия самым мистическим образом.  Я не хотел с нею расставаться, но пришлось. Мне надо было на работу, а ей в отель «Плаза».
 Целых три недели мы провели вместе, предаваясь ночами ненасытной любви. Селена чуть не забыла о приёме в честь открытия филиала банка. И она явилась туда, едва успев натянуть платье и кое-как заколов волосы. Но даже так она смотрелась сногсшибательно. А её снежно-голубая кожа просто сводила меня с ума!
  Всё произошло так потрясающе неожиданно, что я почти забыл про Бэсс.
  Я люблю девчонок с сумасшедшинкой. А Селена была как раз такая.
 
  Но сумасшедшинка хороша, когда тебе восемнадцать, а не тридцать.
  В этом возрасте все нормальные замужние дамы уже имеют детей, а не таскаются в дождь и снег по кладбищам, возвращаясь каждый раз с полубезумной улыбкой и бессвязными рассказами из жизни призраков.
  Последний раз, когда я завёл разговор о ребёнке, она, сверкнув в улыбке ровными белыми зубами, ответила, что в неё влюбился дух кронпринца, который из ревности не даст родить нам наследника.
  Что мне оставалось делать? Признавать, что с ней что-то не так, она отказывалась. К психиатру идти не собиралась. Я пытался поговорить с её отцом, но мистер Уилл обвинил меня в том, что я слабак и не умею держать баб на коротком поводке. На этом и разошлись.
 
 
  Внизу хлопнула дверь.
  Селена вернулась со своей прогулки и вешала сырой плащ в прихожей.
  Я задался вопросом: "Хотелось бы мне, чтобы Селена, зачав моего ребёнка, всё время проводила на Хайгейтском кладбище, сначала беременная, а потом и с малышом?"
  "Нет, и ещё раз нет!"- отвечал я себе, несмотря на то, что честолюбиво мечтал о том, какие красивые и умные дети у нас должны получиться .
  Она никогда не бросит это проклятое место!
  Уверен, Селена психически больна.
  Почему я трачу свою жизнь на борьбу с её страстью к гниению и тлену?!
 
  Настроении у меня было паршивое, и когда Селена поднялась наверх и встала передо мной, я продолжал угрюмо смотреть в окно, где ветер чуть не срывал фонарь, устроив настоящую свистопляску.
  Селена стояла и молчала целых пять минут. Подняв взгляд, я увидел, что она улыбается.
  -Дорогой, я хочу представить тебе моего близкого друга, кронпринца!
  Я затушил сигарету.
  -Отлично! Ну и где он? Почему я его не вижу?
  -Поверь мне, он рядом. И если он захочет, то объявит о своём присутствии.
  -Как это мило с его стороны! - мы разговаривали, как два пациента психиатрической лечебницы.
  Внезапно я увидел, как пепельница, в которой я только что затушил окурок, приподнимается над столом, потом выше и переворачивается так, что окурки падают прямиком на мои брюки.
  Я вскочил на ноги.
  -Что это значит?!
  В этот момент, прямо мне в голову, прицельно, полетела подушка с дивана. Я увернулся. И тут на меня посыпался град различных вещей, с силой посылаемых чьей-то невидимой рукой.
  И всё это в полной тишине, если не считать завываний ветра за окнами.
  Селена смотрела на меня уже серьёзно.
  Похоже, кронпринц решил развеять последние сомнения относительно своего существования.
  -Хорошо, Селена, я верю, но только скажи ему, пусть прекратит!
  -Милый! -Сказала она, глядя куда-то влево, - он всё понял! Теперь ты можешь жить здесь. Выбирай себе место по вкусу.
  Некоторое время я ошарашенно молчал, потом пробурчав: "Ладно, я пошёл, а вы оставайтесь!", ринулся вниз по лестнице.
  Селена смотрела на меня сверху, перевесившись через перила.
  Я накинул плащ, схватил зонт и дернул дверь. Но дверь не поддавалась, хотя замок был открыт - кронпринц обладал недюжинной силой.
  Попробовав ещё пять раз, я убедился, что попал в фильм ужасов о привидениях и скоро, по законам жанра, они сведут меня с ума.
  Повесив плащ на место, я зашёл в свой кабинет и заперся. Меня оставили в покое. Похоже, Селена с кронпринцем подбирали ему уютное местечко.
  Не в силах объяснить непонятное, я просто уснул.
 
  4.
 
  Пока коронер с Доналдом тупо смотрели в пустой брезентовый мешок, Айк тихо и медленно выполз из-за шкафа и выскользнул за дверь. Ему повезло, по пути никто не попался.
  И только отбежав от морга метров двести, он оглянулся и обнаружил цепочку следов от босых ног, которую пристально разглядывал подошедший к зданию полицейский с папкой в руках.Но когда тот поднял голову, прослеживая куда ведут следы, Айк был уже далеко.
  Он почти не чувствовал холода, ноги будто онемели. Редкие прохожие с удивлением провожали его взглядом, но Коллинз мчался вперёд.
  На углу он махнул рукой и возле него остановилось такси. Водитель не удивился виду Айка, мало ли, может в баре подрался.
  Коллинз знал, что вскоре его начнут искать, сначала труп, а потом и самого, потому что денег у него не было и предстояло ещё как-то убежать от таксиста, который непременно его запомнит. Главное, чтобы полиция не сразу вычислила адрес.
  Чтобы выиграть время, когда проезжали сквер, Айк сделал вид, что его тошнит и сейчас он вырвет. Таксист, чертыхаясь, остановил машину, вышел и открыл автоматическую дверь. Коллинз с силой оттолкнул его и бросился в сквер, чувствуя, как нога за что-то зацепилась. Дёрнув ногой и ощутив резь повыше щиколотки, он побежал дальше.
  Таксист злобно кричал вслед, и Айк внезапно понял, что возле такси осталась бирка из морга с его именем, которая была привязана к ноге.
  Теперь его найдут в два раза быстрее!
  Айк помчался, как угорелый и пришёл в себя только у каменного дома, украшенного цветочными вазонами с черно-зелёным самшитом. Дверь была опломбирована. Порывшись у корней, Айк достал ключ, оглянулся по сторонам, сорвал пломбу и открыл дверь.
  Он здесь никогда не бывал, но точно знал куда идти. Миновав две комнаты и спальню, он вошёл в кабинет, в котором царил полный разгром и нажав на элемент декора шкафа, не дожидаясь, когда тайная дверь отворится полностью, нырнул внутрь.
  В комнате он увидел семь кресел, стоящих вокруг большого зеркального шара. Тонкие провода тянулись от шара к креслам, обвивали их и исчезали в деревянном ящике с ручками и рычагами. Возле одного из кресел стоял небольшой столик с металлическим механизмом, похожим на арифмометр.
  Айк подтащил это кресло и столик поближе к деревянному ящику. Обмотал ноги двумя нижними проволоками, а запястья верхними, и стал крутить арифмометр до тех пор, пока тот не показал 20.11.1921.
  В это время он услышал, как где-то снаружи, приближаясь, воют полицейские сирены.
  " Хорошо же вы работаете, сволочи, когда не надо!", пробормотал Айк, затем изо всех сил дёрнул за большой рычаг.
  Раздалось нарастающее гудение, перешедшее в вой. Запахло озоном. Кожа Коллинза стала потрескивать. Зеркальный шар затрясся, от него полетели искры и сполохи. Их становилось все больше, свет ярче, наконец раздался гром, из центра шара вырвалась полуметровая молния и с силой ударила Айка в грудь. Всё померкло...
 
  5.
 
  Последнее время меня преследует какая-то чертовщина. Яне говорю о привидении, поселившемся в моём доме и постоянно делающим пакости. То вытащит из-под меня стул, когда я собираюсь сесть, то выльет на костюм чернила, то разбросает бумаги, так, что я не могу их найти. Селена то запирается со своим кронпринцем, то навещает мёртвых.
  А между тем я попал в очень неприятное положение, потому что впервые в жизни у меня перестали сходиться цифры.
  Скоро собрание акционеров и бумаги должны быть безупречны, но в отчётах, откуда ни возьмись, по активным счетам кредит стал превышать дебет на восемьсот пятьдесят шесть тысяч фунтов стерлингов.
  Дональд Холденз как будто чувствуя, что у меня проблемы, кружил вокруг, как акула.
  В банке царила тихая паника, работники отдела затаились, перепроверяя счета, а Викки даже не показывалась.
  У меня возникло подозрение, что мой рабочий сейф кто-то вскрывает. Поэтому я взял документы отчётности домой, чтобы ещё раз полностью перепроверить.
  Вернувшись домой я заперся в кабинете и стал пересматривать бумаги.
  С ними творилось что-то невразумительное. К своему ужасу я обнаружил несколько переводных векселей и больших денежных переводов на счета-однодневки, которыми обычно пользуются бутлегеры. Все они были подписаны моим именем.
  Но я их не подписывал!!! Kто-то подделал мои подписи! Кто-то меня подставил!
  Как я смогу доказать, что я не мошенник?!
  Мне показалось, что я схожу с ума.
  "Как такое могло произойти?"- спрашивал я себя в сотый раз, разложив, наконец, бумаги и c ужасом видя ясную картину моего краха.
  Дональд! Вот, кто это совершил, здесь нет сомнений. И всё из-за этой крашеной куклы Викки! Негодяй обвинит меня в хищении денег и не моргнув глазом упечёт меня за решетку.
  Я выскочил из кабинета, не зная, что делать и кого просить о помощи.
  "А может сбежать? Это решило бы массу проблем!"- мелькнула трусливая мысль, от которой я тут же отказался.
  Попробую защитить своё честное имя...
  Я позвонил адвокату, который обещал приехать к восьми утра.
  Не знаю, как я пережил эту ночь.
  Адвокат успел как раз вовремя, войдя в дом сразу за полицейскими.
  Наручники надевать мне не стали. Куда бы я делся, если прямо перед домом простиралось Хайгейтское кладбище?
 
  6.
 
  Айк открыл глаза и увидел своё тело, сидящее в кресле. На небритом лице скорбная гримаса, руки сжаты в кулаки так, что побелели косточки. В воздухе - сильный запах озона.
  Было странно перемещаться, не имея тела. Но какое-то ощущение всё же присутствовало. Сила в невидимом теле осталась, своим мягким напором она была подобна морской волне. Айк попробовал пройтись, а потом переместить пресс-папье на столе профессора.
  Это получилось не сразу, но потом дело пошло на лад. Затем он попробовал пройти сквозь ширму, что удалось легко, как будто он всю жизнь только этим и занимался.
  Коллинз выглянул в окно, где прохожие, подняв воротники и натянув поглубже шапки, старались быстрее пробежать по улице, подгоняемые беспорядочно носящимся ветром.
  Айк отметил, что обзор увеличился и зрение стало панорамным. Это было интересно. Однако ему пора было уходить, чтобы исполнить задуманное.
  Он знал, что едва перейдёт тонкий проволочный контур, проложенный по периметру комнаты, сразу попадёт в день, выставленный на арифмометре. Его тело будет находиться здесь до тех пор, пока всё не получится. Другого варианта Айк даже не рассматривал.
  Перед тем, как шагнуть сквозь дверь, он оглянулся и ободряюще подмигнул мужчине в заскорузлой от чужой крови рубахе, сидевшему в кресле неживым манекеном.
 
  7.
 
  Спасти репутацию не удалось. Мне пришлось полностью вкусить всю горечь унижения. Конечно, я старался сидеть на скамье подсудимых с независимым и гордым видом, под градом обвинений в том, чего я не совершал.
  Ситуация чуть не осложнилась, когда я сам попытался обвинить Холденза в том, что это его рук дело, а он стал настаивать, чтобы мне добавили срок "за клевету".
  Я чувствовал себя бессильным что-либо сделать, водоворот невезения безжалостно затягивал меня в пучину.
  Наконец, после трёх месяцев разбирательств, суд вынес вердикт.
  Судья, выглядевший, как родной брат Дональда, недовольно тараща на лист маленькие глазки с отвисшими веками, огласил приговор.
  "Шесть лет!"
  Шесть лет унижений и позора, расплаты за неизвестно чьи грехи! Мне было стыдно поднять голову и посмотреть на тех, с кем я работал, на тестя, исполненного гневом, на Селену, сидевшую в дальнем ряду в шляпке с чёрной вуалью, как на похоронах. Кронпринц тоже, наверное, ошивался в зале суда, злорадно посмеиваясь. Теперь весь дом был в его распоряжении.
  Суд постановил описать имущество, которого не было, вся недвижимость принадлежала Селене, ведь я всегда был для них лишь американским голодранцем и выскочкой...
  Не буду рассказывать о том, как жилось и работалось в Пентонвилле, но за хорошее поведение меня выпустили на полтора года раньше срока.
  За всё это время жена навестила меня лишь однажды - привезла документы на развод. Мы почти не разговаривали и я окончательно понял, что заплатил за свою жадность двенадцатью с половиной годами жизни.
  Да-да, это был брак по расчёту, но теперь за него я рассчитался полностью. Мне нравилась Селена, она была чуднАя девчонка, да ещё и дочь богатого папочки, что сыграло, наверное, решающую роль.
  Бедняжка Бэсс была мною забыта, скрыта за миражом богатства, обладателем которого я так и не стал.
  В тюрьме я часто вспоминал Бэсс и думал, как сложилась её судьба? Помнит ли она меня, ведь столько лет прошло...
  И уже в первый свой день в тюрьме, я твёрдо решил вернуться в Америку. Лондон я ненавидел всей душой, да и он меня, видимо, тоже недолюбливал.
  За все прожитые здесь годы я так и не завёл себе ни одного друга, ни на свободе, ни в тюрьме. А ведь в Америке у меня была масса друзей, которых я эгоистично забыл, едва только опустил свой зад в "Астон Мартин" - свадебный подарок тестя.
 
  Однако, даже самые плохие времена заканчиваются, и подписав документ о получении своих вещей, оставленных при входе в тюрьму, я вышел на свободу!
  Костюм был сильно измят и пропах сыростью, мне пришлось снять комнату в дешевом отеле в пригороде, но я был свободен!
  Навыки электрика позволили мне найти работу на ткацкой фабрике, где я проработал шесть месяцев, отказывая себе во всём и копя деньги на билет в Америку. Но несмотря на всю экономию их было всё ещё недостаточно.
  Возвращение откладывалось.
 
  И тут мне помог случай.
  В воскресный день, когда я по личной просьбе директора устанавливал светильники в его загородном доме, мне встретилась Викки. Она, как обычно сияла, словно слиток золота, и узнала меня прежде, чем я успел отвернуться.
  Плохо скрываемая жалость сквозила в её янтарных глазах, пока она расспрашивала меня о жизни.
  Но мне было всё равно. Я знал, что уеду в Америку и больше никогда её не увижу, и даже не спрашивал о том, как дела в банке и всё остальное. Но она всё же успела сообщить, что банк процветает, Доналд всё так же омерзителен, что не помешало ему стать её мужем, а Селена окончательно свихнулась и сейчас лечится в Италии.
  Я выслушал её рассказ бесстрастно, все эмоции я оставил в тюрьме, и собрался уходить, как Викки вдруг открыла сумочку и достала оттуда пачку банкнот.
  Она стала совать мне деньги, но увидев мой отрицающий жест сказала, что даёт их взаймы, до тех пор, пока я не разбогатею.
  Я подумал и взял.
  Уходя, она послала мне воздушный поцелуй, эта чёртова красавица Викки...
  На следующий день я взял расчёт на фабрике и купил билет.
 
  8.
 
  "Ну, здравствуй, Нью-Йорк!" - пело сердце.
  Я ступил на родную землю четвёртого июля, ранним утром, и молодое летнее солнце приветственно раскинуло в небе свои руки-лучи. Не передать словами, как же я был счастлив! Мне хотелось обнять всех встречных людей, чёрных докеров и заблудившихся в порту растерянных мексиканцев, а таксисту я дал внушительные чаевые. Пусть тоже порадуется!
  Старая тётушка Эмбер отдала мне комнату, где мы с братом ночевали ещё подростками, и это всколыхнуло целое море воспоминаний.
  Душа моя наслаждалась в родных местах, а затхлый, угрюмый Лондон остался в тёмном прошлом.
 
  Мысли о Бэсс не покидали меня ни на минуту, но прошло целых две недели, прежде чем я решился подойти к её дому.
  За это время я нашёл работу, устроившись в ту же самую "Дженерал Электрик", куда меня приняли без проблем, навестил родню и друзей. Все мне были искренне рады.
  Но будет ли рада Бэсс?
 
  Она была рада, это стало понятно без слов. Увидев меня Бэсс вскрикнула и крепко обхватила руками, как будто боялась, что я исчезну. Мы стали целоватся, как сумасшедшие, а потом занялись любовью, будто нам было снова по двадцать пять.
  И я подумал, что Бог меня всё-таки любит, раз всё так хорошо устроилось.
  Бэсс лежала рядом, блаженно улыбаясь, тихонько гладя моё плечо и повторяя, как заведённая:"Айк...Айк...", но потом вдруг подскочила, словно её ужалила пчела, с криком: "Твоё письмо!" и стала лихорадочно рыться в большой китайской шкатулке.
  Я недоумевал. Ведь никогда не писал ей писем.
  Однако она подала мне плотный пакет, подписанный моим собственным почерком "Айку Коллинзу лично в руки" и датированный 30.04.1922.
  В конверте лежали исписанные листки и ещё один пакет, поменьше.
  Потрясенный, я сел на диван и начал читать.
 
  "Никогда не думал, что буду писать сам себе письма.
  Поэтому, для ясности буду писать "ты".
  Сейчас, когда ты уже в тюрьме, я могу рассказать удивительную и неправдоподобную историю нашей жизни, но тебе придётся в это поверить, а доказательства ты найдёшь во втором пакете.
  До этого года моя жизнь шла так же, как и у тебя. Я был женат на Селене Уилл, которая большую часть времени проводила на кладбище.
  Я работал на "Уилл энд Холденз банк". Так же, как и ты, я заигрывал с Викки, чем вызвал неудовольствие шефа, и меня перевели в другое отделение.
  Там я проработал до начала 1926 года, а потом случились две вещи. Однажды Селена не вернулась домой и её труп обнаружили на Хайгейтском кладбище. Я попал под подозрение и был схвачен полицией, после чего мне предъявили обвинение в убийствах ещё десяти женщин, происходивших на том же кладбище, начиная с марта 1922 года.
  В течение четырёх лет неуловимый маньяк расправлялся с женщинами и все подозрения пали на меня.
  Алиби у меня не было, так как убийства совершались ночью. После громкой огласки и долгого процесса меня признали виновным и приговорили к повешению.
  Незадолго до вынесения приговора мой адвокат сообщил, что на кладбище был пойман некий Джефф Моллен, схвативший женщину, которая сумела вырваться и сообщить в полицию.
  Он работал мясником, поэтому найденные у него ножи не вызвали подозрения, а так как "маньяка" уже нашли, то дело раскручивать не стали, и Моллена наказали лишь за хулиганство.
  В камере, до вынесения приговора я сидел с безобидным на вид пожилым профессором Адамом Берроузом, тем не менее обвиняемым в убийстве шестерых студентов.
  Рассуждая о моём деле, он скептически относился к его исходу и однажды предложил мне попытаться изменить судьбу.
  Профессор рассказал, что в конце прошлого века работал с Теслой над электрическими и эфирными взаимодействиями, в ходе которых они достигли эффекта "выбивания" эфирного поля из тела человека.
  Наступает удивительный эффект разделения человека на тело, впадающее в анабиоз и эфирную составляющую, подобную привидению.
  После этого Берроуз занимался проблемой в одиночку и ему удалось отправлять эфирные тела во времени назад, на определенную дату, рассчитав и дозировав силу электрического удара.
   Многократные эксперименты над собой позволили ему "растянуть" время жизни, но электрические удары истощили его организм и вскоре он должен умереть, может даже не дождавшись суда.
  А погибшие во время эксперимента студенты, нарушили его предписания, прикоснувшись к самим себе и были "притянуты".
  Но суду ничего этого доказать невозможно, поэтому под покровом ночи из потайной комнаты для экспериментов ему пришлось перетаскивать их тела в свою лабораторию и инсценировать массовое электрическое поражение током.
  Адам предложил мне воспользоваться капсулой с веществом, которое было спрятано в складке его одежды.
  Он привёз его из путешествий по Африке.
  Вещество вызывало коматозный сон на сорок восемь часов, после чего человек пробуждался.
  Он дал мне вещество в пятницу и моё тело было отвезено в морг, где я очнулся и далее следовал нашему плану.
  Я не буду больше нагружать тебя подробностями, и хочу попросить у тебя прощения за то, что портил твои брюки, рвал бумаги и изображал из себя кронпринца.
  Когда находишься в виде привидения, от этого очень трудно удержаться.
  Профессор сказал, что тот момент, как у тебя изменится линия судьбы, я исчезну.
  Надеюсь, ты понял и принял всё, о чём я тебе рассказал и если ты сейчас читаешь эти строки, значит я в тебе не ошибся!
  Поцелуй за меня Бэсс.
 
  Твой Айк Коллинз"
 
  Некоторое время я сидел, как оглушенный, потом раскрыл второй пакет.
  Там лежали векселя на предъявителя, на сумму восемьсот пятьдесят шесть тысяч фунтов стерлингов. На клочке бумаги была приписка:" Ты отсидел не зря!"
  Я обнял Бэсс, пристроившуюся рядом и вопросительно смотрящую мне в глаза, нежно поцеловал её и сказал:" Поженимся, купим дом. И чтобы никаких кладбищ в округе!"
 
 
 
 
 
 
  *Голгофа - одно из самых старых кладбищ Нью-Йорка.

© Copyright: Харрис Натт, 2014
Свидетельство о публикации №214021700093
Список читателей / Версия для печати / Разместить анонс / Редактировать / Удалить
Другие произведения автора Харрис Натт
Рецензии
Написать рецензию
Блестяще!!!!

Лариса Белоус   23.09.2016 16:11   •   Заявить о нарушении / Удалить
+ добавить замечания
Благодарю за высокую оценку.)

Харрис Натт   23.09.2016 16:35   Заявить о нарушении / Удалить
+ добавить замечания
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.
Написать рецензию     Другие произведения автора Харрис Натт
Авторы   Произведения   Рецензии   Поиск   Кабинет   Ваша страница   О портале       Стихи.ру   Проза.ру
________________________________________
 

 

 

Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Ежедневная аудитория портала Проза.ру – свыше 70 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более семисот тысяч страниц по данным независимых счетчиков посещаемости Top.Mail.ru и LiveInternet, которые расположены справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

© Все права принадлежат авторам, 2000-2016     Разработка и поддержка: Литературный клуб   Под эгидой Российского союза писателей   18+