* * *
…Чтобы подчеркнуть торжественность момента, будущие выпускники встретили комиссию Гимном Советского Союза, что оказался записанным на одной из магнитофонных кассет. Перевестов и сам не знал, как гимн туда попал, однако пригодился.
По-военному вытянувшись, замер у входа Федосий Алексеевич, поодаль от него, мило улыбаясь, прижимала к груди журнал Валентина Александровна. Так что учительница истории неожиданно для себя застряла в дверях, ей не удалось обойти плотную фигуру директора, ворваться в кабинет и учинить всем разнос за перенесенный зачет. Драгоценная книжечка зажата в руке: вот сейчас…
Все испортил зазвучавший гимн.
- Садитесь, - разрешил Федосий Алексеевич, - как вы изучали гениальное произведение нашего генерального секретаря КПСС?
Словно первоклассник руку поднял Любин, встал и, чеканя каждое слово, начал рассказывать, как после уроков оставались и конспектировали книгу, потому что негде было прочитать.
- Значит, вы книгу законспектировали? – взбросил брови Тренев.
- Конечно! – отрапортовал Любин.
- Алексей, - подошла к нему Дорбунова, - у тебя тоже есть конспект?
- Еще бы!
На парте лежала новенькая, исписанная корявым любинским почерком, тетрадка, на обложке которой красовалась надпись «Малая земля». Валентина Александровна полистала тетрадь, взяла тетрадь на следующей парте, на следующей…
- Фантастика! Зачем вы ее конспектировали?
- Очень интересно было почитать… - шепнула Настя. – В ней так красиво про войну рассказывается… и в экзаменационных билетах вопросы есть.
- Почему же вы Екатерине Леонидовне об этом не сказали?
- Не знали, о какой книге она нас спрашивает.
- Как это вы не знали, - сорвалась с места учительница истории, - я вам ее даже показывала…
В кабинет заглянул Николай Иванович.
- Простите, но вас, Федосий Алексеевич, из крайкома партии… по телефону…
- Ребята, - подхватился повеселевший директор, - соберите быстренько конспекты на проверку. А вы, Екатерина Леонидовна, зайдите ко мне в кабинет… потом.
Как только за комиссией закрылась дверь, Елизавета села за стол и уронила голову на руки.
- Я никогда не врала…
- Поверьте, Елизавета Львовна, не задавали нам этой книги читать, - подала голос Соня Лоншакова.
- Да если бы задавали, - забасил Алексей Любин, - уж Перевестов-то бы точно прочитал.
- Иван, - это правда? – подняла голову учительница.
- Даю слово – правда.
От молчания в ушах звенела тишина. Как поступить? Кого защищать: честь учителя, пусть даже и несправедливого, или права вот этих парней и девушек?
Размышления прервал тихий голосок Насти Лобовой:
- Что же нам делать, ведь теперь Екатерина Леонидовна нас съест живьем.
- Подавится! – бросил Любин.
- Да-а! История – это вам не шутка, – протянул Олег Розин, - а нам поступать.
Вопросы повисли в воздухе, неожиданно открылась дверь, и на пороге снова возник директор. Он светился счастьем.
- Хочу вам сообщить, что в связи с большой перегрузкой Екатерины Леонидовны до конца года уроки истории у вас буду вести я. С районо все согласовано.
Стены школы содрогнулись от вопля радости.
* * *
Незаметно проскочила третья и пришла четвертая четверть учебного года. А вместе с ней - весна. От жаркого апрельского солнца осели сугробы. Утром на поверхности снега образовывалась твердая ледяная корка, по которой можно было ходить, не проваливаясь. Местная ребятня вставала раным-ранехонько, чтобы успеть до уроков и солнца побегать по этому насту. Соревнование «Кто первый?» разгоралось не на шутку, уже в школе мальчишки до крика спорили о том, кто кого опередил.
Тяжелее всего начало весны переносили старшеклассники. Их осоловелые взгляды чаще всего уплывали в дали далекие. Они перекидывались записками, перешептывались. Аленка Лапштаева не поднимала головы с парты и все уроки плакала.
- Алена, что случилось, - допытывалась классная руководительница, - кто тебя обидел?
- Никто, - ревела в голос Алена.
- Любин, - сдвинула брови учительница, - опять ты?
- Я-то причем, - удивленно воскликнул Алексей, - если Лапштаева влюбилась.
- В кого? – растерялась Елизавета Львовна.
- Это вам пусть Розин расскажет…
Класс сорвался. Все кричали и что-то доказывали. Понять было невозможно, кто что говорит.
Урок был сорван окончательно. В довершение ко всему, на шум пришел Федосий Алексеевич и пообещал в аттестаты всем выставить поведение «неуд».
Расстроенная Елизавета не знала, куда подеваться, она не смогла справиться с ситуацией и винила во всем себя. Её метания по учительской остановила Валентина Александровна.
- Успокойтесь, милочка, - ласково проговорила она, - так бывает каждый апрель и каждый май со всеми выпускниками. Это чудо, что они в третьей четверти не свихнулись. Вот сумели вы их танцами заинтересовать. Вспомните себя, разве вы в десятом классе всегда были паинькой?
- Причем здесь это, - вмешалась Екатерина Леонидовна, - просто человек не умеет работать. Пока ногами дрыгала, могла удержать учеников. И никто еще не знает, что она этими ногами делала и как завлекала детей.
- Вам, Екатерина Леонидовна, всегда мерещатся страсти вселенские, - оборвала ее Роза. – Просто у ребят период влюбленности. Лиза, не обращай внимания. Они все равно будут влюбляться. Закон жизни.
В учительской разгорелись страсти, пошли споры о том, можно ли десятиклассникам влюбляться или надо собирать родительское собрание.
- Что делать? – растерянно вопрошала Елизавета, отойдя с Розой к окну.
- Может быть, однодневный поход организуем? – предложила подруга.
- Снег еще не растаял, кругом слякоть, какой тут поход?
- Простой! Собираем тех, кто жаждет приключений и - на Горелую шахту. Там сочиним костерок, сварим какую-никакую похлебку. Говорят, на шахте уже подснежники расцвели. Опять положительные эмоции. За дорогу намаются, вот на неделю влюбленность из голов-то и вылетит. А там что-нибудь еще придумаем.
Однодневный поход по весне для человека, привыкшего ходить по асфальту, вылился в большую проблему. Резиновые сапоги с чужой ноги увязали то в талом снегу, то в размякшей земле. Стоило больших трудов вытягивать ноги из грязевой каши. Елизавета чувствовала, что вот сейчас сядет и расплачется. Ей уже было все равно, что подумают о ней ученики, хотелось в серую казенку, на теплую кровать. Хотелось горячего чаю.
Ноги поехали на очередном косогоре, взмахнув руками, словно подбитая птица, Елизавета начала падать. Еще секунда - и большая лужа холодной воды примет ее в свои объятия…
«Авантюристка, - промелькнула в голове мысль, - куда тебя понесло, если дальше тротуара не ходила. Позор какой, учительница в грязи…»
Сильные руки подхватили ее уже у самой земли, вынесли на вершину. Под ногами было сухо. Учительница обернулась к своему спасителю, увидела Ивана Перевестова и почему-то смутилась.
- Спасибо. Выручил.
- Вы такая легкая, как перышко.
Подоспели ребята, и Елизавете не пришлось искать ответ. Она суетливо начала распоряжаться, что и кому делать.
Горелая шахта действительно оказалась замечательным местом. Здесь давно растаяли сугробы, просохла земля, зеленела трава. Самая макушка горки раздвоена вскинувшимися из глубины рыжими каменными пластами. Рассказывают, что когда-то угольный пласт, выходивший у основания этой горы, крестьяне копали для своих нужд. Но то ли по небрежности добытчиков, то ли по каким природным причинам пласт загорелся. Дым от подземного пожара много лет вился над горой летом и зимой. Никакие дожди-морозы не могли потушить шахту. Постепенно столб дыма становился все тоньше, пока совсем не исчез. Возможно, пожар пошел на убыль, а, может быть, просто убрался на глубину.
Так или иначе, но на Горелой шахте весна наступала раньше, и цветы расцветали прежде срока. Именно сюда приглашали весной на свидание поселковые парни своих любимых.
Простая похлебка из картошки, крупы и приправ, сваренная на весеннем костре, оказалась сказочной. И Елизавета могла поклясться, что ничего вкуснее в жизни не ела. Она была счастлива тем, что выбралась из ежедневной рутины обычных дел, увидела это замечательное место. Присела на бревно, заботливо принесенное кем-то в эту даль. Бревно лежало на чурочках, получилась невысокая, круглая лавочка. С нее открывалась чудесная панорама. Под горой до самого горизонта простирались сосновые леса, перемежаемые кое-где полями и руслом реки. Над всем этим богатством земли куполом выгнулось синее небо, которое белыми кучеряшками облаков цеплялось за горячий шар солнца.
Десятиклассники, словно малые дети, бегали наперегонки по лужайке, играли в фанты. А Елизавета все не могла налюбоваться красотой мира, которого она не знала.
- Вам водить, - подскочила в ней Аленка. - Я вас зачекала.
Пятнаши-догоняшки - детская игра, но как она хороша, даже для студентки третьего курса. Уже через минуту Елизавета так же, как и ребята, носилась по лужайке. Потом все ходили смотреть Горелую шахту, удивлялись мощи и силе пожара, который обжог глину в пластах до такого состояния.
- Гигантская тарелка из керамики, - уважительно сказала Рая Дорбунова. - Представляете семью великанов, которые пользуются такой посудой.
Ребята зашумели, высказывая свои теории происхождения «тарелки».
Обратный путь занял много меньше времени, а может быть, Елизавете просто так показалось. Уже и дорога была менее трудной, и поселок был расположен не так далеко.
Расставаться не хотелось, а потому десятиклассники вначале проводили Розу Николаевну до дома, потом свою классную руководительницу. Долго стояли около дверей подъезда и смеялись над походом.
- Пора по домам, - скомандовала Елизавета, - ведь вам еще уроки делать к завтрашнему дню. Постарайтесь уж, чтобы меня не ругали.
- Нет проблем, - ответил за всех Олег Розин. - За Алешкой я пригляжу, а Аленку проверит Соня.
И ватага ребят отправилась по домам. Неожиданно вернулся Иван Перевестов. Он быстро протянул учительнице букетик белых трепетных цветов.
- Это вам, - сказал он и побежал догонять одноклассников.
Цветы пахли свежестью, весной и снегом одновременно. Из-за отсутствия вазочки Елизавета поставила их в банку. Не понравилось: такие цветы и такая проза. Из бумаги склеила оболочку, получилась весьма сносная ваза, раскрасила ее остатками косметики… Красота! Ночью не могла заснуть, мешал запах цветов. Он волновал. От него в голове начинали бродить какие-то странные мысли. Про себя она усмехалась, вспоминая, как Перевестов дарил ей цветы: «Мальчишка…»