ГАЛЛЕЯ.
Август-сентябрь 2013 года.
ВЕЛИКОЛЕПНАЯ ТУРЦИЯ ОТКРЫВАЕТ «РАДОСТИ» ОТДЫХА
«Мы прекращаем суету только в том случае,
если жизнь пренебрегает нами или
мучает нас»
«Первостепенная причина всех болезней - потребность в постоянной занятости»
«Освобождение от всех неблагоприятных влияний – первый шаг к исцелению»
РАМА КРИШНА.
Ах, как мы ждем лета! Как торопим время: скорей бы потеплело, скорей бы отпуск! Скорей бы море! Поездка за границу для многих стала обычным радостным отдыхом, потому что цена на него нередко дешевле, чем в «родных пинатах». Мы строим планы, желаем узнать побольше нового, пообщаться с незнакомыми людьми, наполниться впечатлениями, маленькими открытиями. На отдыхе люди легко идут на общение, легко открываются в задушевных беседах, говоря о сокровенном, что сближает на некоторое время. Впоследствии отношения редко поддерживаются: разъехались и забыли, но в душе остается тепло воспоминаний, доверия и благодарности за чудесно проведенное время.
Я приехала в отель, который хорошо знала, на ресепшене дежурили все те же мальчики из Туркмении, которые расселили меня прекрасно, зная, что я имею самое непосредственное отношение к Туркмении, проработав там в театре несколько лет. Просторный номер приходилось охлаждать сплитсистемой, так как конец августа был еще жаркий.
Вечером, когда жара отступала, многообещающие салатовые глаза Турции, вновь обнимали меня своими теплыми бархатными водами, даря ни с чем несравнимое ощущение. Море то ласкало своими парными волнами, то небрежно швыряло, вынуждая «выползать» на берег галечного пляжа, где барахталась детвора, брызгаясь и смеясь от удовольствия. Лежа на лежаке, наблюдала, как окрашивало солнце все, что попадает под его прощальные лучи уходящего дня, словно говоря: «Завтра утром, я буду играть совершенно другими оттенками. Потом я буду так крепко вас обнимать своим теплом, что вы будете прятаться от меня, а я буду ласкать вас, и только самые выносливые выдержат мою горячую любовь». Постепенно опустившись к горам, моргнув несколько раз, оно удалилось, чтобы к утру хорошо выспаться.
Улыбаясь отдыхающим и перебрасываясь незначительными фразами насчет ужина, все, как по команде, собирались и спешили на «ВСЕ ВКЛЮЧЕНО».
Я шла в знакомую мне столовую, хорошо зная меню, и прекрасно помня вкус различных блюд. С правой стороны закуски, а слева от входа все горячее. Насытившись, и в прекрасном расположении духа, я спешу на отдых в свой номер. Усталая, но довольная собой, погружаюсь в чтиво, наслаждаясь уединением.
Утром, позавтракав, дыша свежестью, не торопливо иду к морю. Окунувшись и ощутив приятную свежесть, спешу в тень к бассейну отеля. Отдыхающие в основном на море и я могу позволить себе облюбовать славное местечко под кустом с сиреневыми цветами. Удобно устроившись на лежаке, стала наблюдать за прыгающей в бассейн турецкой детворой. Их мамы и сестренки, тоже бултыхались в бассейне, одетые не по пляжному. Ну что ж, мы в гостях и можем только познавать особенности их культуры, вкусов. Подходила молодежь, и занимала места на самом солнцепеке. Резвясь, с разбегу, ныряли в бассейн, разбрызгивая феерверки брызг, довольные и удовлетворенные «растягиваясь» на лежаках. Было приятно смотреть, и не хотелось признаться, что я не могу себе этого позволить, и все же направилась к воде. Опустив в нее ногу, и почувствовав холод воды, поторопилась вернуться на свой обустроенный, уютный лежак. На нем я предавалась мыслям, смотрела на нежное небо, в которое врезались, необыкновенные горы, которые словно звали, наполняя душу величием природы прекрасного местечка, под названием «БИЛЬДЕМИ». В душе пробежала маленькая грусть и в голове зашевелилась рифма:
Зачем на море мне идти,
И с солнышком опять бороться?
Я посижу сейчас в тиши,
И настроение вернется.
На чудо-куст присела пчелка,
Чтобы обнять цветок, другой…
И зажужжала очень звонко,
Как будто раннею весной.
Душа моя жужжать не хочет,
А рвется в небо к облакам,
Вдруг рядом детвора хохочет,
А я живу, то здесь, то там.
Здесь на земле накапливаем силы,
Дается время нам на то,
Чтоб ошибаться, плакать и смеяться,
Без опыта вся жизнь наша ничто.
Есть прославленье Бытия!
Есть тайна смысла - жить,
Осознавать себя, как много Я,
И просто в жизни быть.
После обеда, я снова ушла в себя и не потому, что мне грустно, а потому, что мысли, обретают какой - то смысл, и у меня потребность их выразить. В конце концов, «о чем хочу, про то и молочу».
Чем дольше жизнь, тем двери крепче,
Чем больше лет, тем уже свет,
Чем дальше…силы убывают,
И все равно твержу я – НЕТ!
Хочу вдыхать я свежий ветер
Хочу гореть огнем души,
Чтобы в дороге путь был светел,
Чтоб слышать тихое: ПИШИ!
И как же много я хочу!
Чтоб СВЕТ струился от меня…
Я в жизни, как могу, лечу,
И укрепляю свое, Я!
Подошло время обеда. Накинув яркую накидку, я направилась к «скатерти самобранке», а наполнив тарелку, стала присматривать, где удобнее сесть. Мои глаза встретились с обладательницей смеха, которая тут же торопливо и благосклонно улыбнувшись, сказала:
- Садитесь, пожалуйста, у нас как раз свободное место.
Поблагодарив и улыбаясь, стала рассматривать своих новых знакомых. Обладательнице хорошего настроения, лет 35-37. Первое, что в ней привлекло мое внимание, это чуть выпуклые глаза очень яркого цвета салата. Темно - зеленая кайма этих необычных глаз, заключала в себя довольно острый для этого цвета взгляд, который «загипнотизировал» меня, на что она довольно свободно, чуть наклонившись ко мне, громко прошептала:
– Меня зовут Таня, а Вас?
Я словно спохватилась от столь откровенного рассматривания:
– А я - Галина Петровна.
- Очень приятно.
-А я – Алена, - тоже улыбаясь, представилась статная девушка лет 25-27. Крупное скуластое лицо, выдавало принадлежность к азиатскому народу. Ее стильность придавала особый шарм, о чем она хорошо знала.
- А я тоже Таня, – глядя в пространство, ради приличия, проговорила третья женщина лет шестидесяти, возле которой то и дело крутился внук, лет 6 – 7, который отказывался обедать, но хватал со стола то, хлеб, то фрукт. Он так огорчал бабушку, что она, уныло потягивала из стаканчика раке, отчего ее нос становился краснее и бросал блики на часть щек, в районе носа.
- Девочки! – Скомандовала Таня с салатовыми глазами: – ужинаем ровно в девятнадцать часов, кто первый придет, тот занимает весь стол.
Все одобрительно рассмеялись, и стали оживленно вставать со своих мест. Я допивала чай и с удовольствием наблюдала за женщинами.
Таня с салатовыми глазами не торопясь встала, и взглядом властительницы, чуть свысока, окинула зал столовой. Она была среднего роста, в обычном платьице без рукавов, ее темные волосы, не доходили до плеч, были зачесаны назад и прихвачены на макушке, заколкой. То есть ничего выдающего. Вставая со стула, она повернулась в профиль, и я замерла. Ее крупный с горбинкой нос, горделивая посадка головы, напомнили мне фрески Египетских Цариц. Совсем недавно, вернувшись из Египта, я была впечатлена гробницами и наскальными рисунками того времени. И в данный момент, я была ошеломлена! Не могла пошевелиться. Еще бы, она вернула меня в тысячелетия назад. Я смотрела на нее, а перед глазами, мчались колесницы и эта женщина, одетая в ослепительные одежды царицы, крепко и уверенно держала поводья, делая вызов мужчинам. Моя фантазия так разыгралась, что столб пыли от колесницы, застлал глаза. Мне хотелось на нее смотреть! Не отпускать! Извиняясь, я задержала ее:
– Танечка, откуда вы приехали? От волнения не слышала ответа, а жадно рассматривала ее. В голове проносилось: - Как же не подходит ей это имя! Ну, какая она Таня? (Наша Таня, громко плачет), это имя скорее подходит Тане – бабушке, у которой капризный внук. Нет. Она настоящая ИЗИДА, или жрица, для меня это не играло роли, она словно перепутала «ПОРТАЛ» и случайно оказалась двадцать первом веке в Турции, а не в Египте. Моя душа будет называть ее – ИЗИДОЙ. Изида добродушно повторила, что она из Калининграда и величественно, выпрямив спину, откинув голову, крутя крупной послушной попкой, «поплыла» к выходу. Мне бросился в глаза ее крупный бюст, который она гордо несла. Я не могла прийти в себя: я была в восторге. Она была не из этого мира, разбудив мою бурную фантазию.
За ужином я узнала, что она унаследовала свою необычную внешность от своего отца, грека, что она выросла в дружной семье и вышла замуж второй с нами раз, имея пятнадцатилетнего сына. Сын отдыхал с ней, его звали сидя Тиграном и, по-моему мнению, в юношу он еще не превратился: за столом он часто по-мальчишески конючил, прося у матери компьютер. Мальчик ничем выдающимся не обладал, но был похож немного на мать: почти те же глаза, но не такие яркие и выразительные. В целом, он был добрым малым, выполняя просьбы женщин, которые желали напитки, за которыми он охотно бегал в бар. Мы с Изидой успели наполнить тарелки, когда появилась взволнованная, ищущая глазами внука, Татьяна-бабушка. Ее прическа каре, была воздушной благодаря малочисленным волосам, а челка
подтверждала, что она тоже когда-то была девочкой.
- Ничего не ест, я вся извелась.
- Ну, не хочет, – успокаивала ее Изида: – пусть не ест, заставлять бесполезно. Это в меня, как в коня корм, и все с удовольствием.
Потом, сделав загадочное лицо, она сообщила мне:
- Я беременна, наслаждаюсь каждым днем.
Я была приятно удивлена, а она встала и величественной поступью, направилась за новой порцией еды. Навстречу ей с широкой улыбкой, шел очень пожилой человек. По прошлому году я знала, что этот высокий худощавый мужчина со строгим лицом был хозяином этого отеля. Я удивилась, как преобразилось его лицо. Он целовал ей руку и, казалось, говорил что-то очень интимное. Изида «цвела», но принимала это поклонение, как должное. Египетская внешность, по-видимому, олицетворяла для него лучшие образцы турецких красавиц его народа, и он на глазах сбрасывал годы, превращаясь в привлекательного мужчину из его прошлого. Он вдохновенно проводил ее взглядом. Она же, раскрасневшаяся, наполнила тарелку и возвратилась, руля своими грудями, а «приземлившись» за наш столик, быстро опустошила содержимое, постреливая глазами-пулями по сторонам. Она вызывала у меня не скрываемый восторг. В ней было столько жизни и свободы, что я просто обожала ее. Потом она опять, с загадочным лицом, прошептала:
-Хозяин мне симпатизирует. Я сказала, что беременна, он был в восторге! И предупредил, что, если мне что-либо понадобится, он предупредит кухню. Это приятно, правда?
- Да, конечно, это замечательно, – с восхищением ответила я.
Словно по подиуму к нашему столику несла себя Алена. Ее нельзя назвать красивой, но невозможно и не заметить. Высокая, татарских кровей, избалованная вниманием, она небрежно поправила густые волнистые волосы и, улыбаясь, промолвила:
-А вот и я.
Изида посмотрела на меня и прокомментировала:
- Вот она молодость…
Таня - бабушка, что-то хотела сказать, но стаканчик с раке, согревал ей душу, и она не хотела утруждать себя лишними разговорами. Она наблюдала за всем и всеми, то и дело, кивая головой, чем обнаруживала свое присутствие. Потом вдруг ни с того - ни с сего горестно «молвила»:
- Он похудеет, он совсем не ест, – и трагически наклонилась над тарелкой.
Алена была чуть возбуждена. Чувствуя на себе внимание, приподняв дугообразную бровь, приговаривала:
- Я не хочу полнеть. К счастью, здесь все невкусно и такая скука… Даже не вижу девочек, с кем хотелось бы подружиться. Позвонила маме и сказала, что здесь все ужасно. А как меня расселили!? Пришлось просто сражаться за нормальный номер. Слава Богу, все устроилось.
-Ты одна у мамы? – поинтересовалась я.
- Нет, есть сестра на десять лет младше.
- Значит дома тебе не скучно. Ты закончила институт?
- Да, университет им. Ленина в Казани, работаю в Тюмени. Я закончила на отлично школу, университет и даже дополнительно «Школу Ислама».
Я посмотрела на нее с двойным интересом, и мы переглянулисьь с Изидой.
Уж очень нравилась мне эта девочка.
То и дело подбегал, жуя булку, внук Татьяны. Она пыталась его приголубить, но он, изворачиваясь, выскальзывал и убегал к ровесникам.
Сын Изиды, держа в руках ноутбук, что-то комментировал маме, но говорил такой скороговоркой, что понять, о чем он говорит было не возможно, только матушка его и понимала, заливалась смехом, вероятно, от остроумия своего дитя.
Во всяком случае, все без исключения были разными милыми людьми и доставляли мне удовольствие. Мне было очень приятно с этими девочками, в компанию которых я попала.
Столовая, одной из своих сторон, открыто выходила на часть бассейна, и можно было видеть, как после сытной трапезы, кто-то спешил на лежак, кто -то, прямо в бассейн. Вдруг я замерла, увидев мужчину, который привлек мое внимание еще прошлым летом. Ему на вид, было лет 45- 47. Красивое лицо итальянца, необыкновенные черные с поволокой глаза обезоруживали меня. И я помню, что при встрече, я проскальзывала мимо него, как лягушка мимо удава. К счастью, мое «цветение» прошло и мне уже ничего не угрожало. Смолоду красивые мужчины вызывали у меня страх опасности, и я, как огня, боялась их внимания. Сейчас можно было не беспокоиться, бросать взгляд на этого красавца и даже рассматривать его. Он медленно проходил мимо нашего стола, и его глаза были сфокусированы на Алене.
Я наклонилась к Изиде и задала тривиальный вопрос
- Кто это? Я в прошлом году тоже его видела, красавец, правда?
- Да, - сказала она, бросив на него взгляд: Видно, любит себя больше всех. Это сын хозяина.
- Ах, вот оно что. Представляю, какое у него широкое поле деятельности здесь…
- Да, уж это точно.
Алена предложила принести нам напитки из бара. Таня-бабушка, по прежнему заказала свое раке, Алена любила вино, а я предпочла лимонную воду.
- Что так? - удивилась Изида: Ну, ладно я беременна, а ты, что? Больная?
- А я свое море выпила, теперь могу только смотреть.
Все рассмеялись, а Алена, снова пошла по подиуму, никого не замечая, направляясь к бару. Красавец не сводил с нее глаз, он как тигр вел ее взглядом, словно боясь упустить добычу. Мы с Изидой переглядывались и понимающе улыбались. Тут и Таня-бабушка, словно проснулась, остро почувствовав, что на соплеменника идет охота. У нее округлились глаза и она, глядя на красавца, прошептала нам:
- Посмотрите-ка на него… губа не дура…
От бара Алена плыла лебедушкой, остерегаясь расплескать содержимое стаканов, и в ней читалось новое очарование, которое красавец жадно оценивал.
- Терпеть не могу, когда на меня пялятся! – Прошипела Алена: – В конце концов, я закончила, исламскую школу.
Мы с Изидой и Татьяной с уважением на нее посмотрели.
- Что будем делать после ужина? – Как-то решительно спросила Татьяна – бабушка. По всему было видно, что стаканчик раке, ей придется очень кстати. Удивилась Изида: Идем в бар, там послушаем музыку, посмотрим на людей. – Она встала: Я сейчас вернусь. Пойду на кухню, попрошу лимон. В конце концов, я беременна, у меня потребность! – И она со смехом удалилась.
Уже через минуту, подтанцовывая, она возвратилась, победоносно держа в руках два крупных лимона.
Из-за стола, мы встали почти последними, и пребывая в хорошем настроении, отправились мимо бассейна в бар.
Будто специально для нас был приготовлен свободный столик, за который мы шумно уселись. Появился Танин внук, который ныл, и чего-то хотел или не хотел, понять трудно, но она принимала трагическое выражение лица. На что Изида с юмором приговаривала:
- Расслабься, возьми стаканчик раке.
- Вот именно, – удовлетворенно кивала Таня бабушка: - и пусть нальют пополнее. Алена, сходи ты, может тебе нальют, двойное.
- Хорошо – с готовностью ответила Алена, которая мигом возвратилась с полным стаканчиком раке и бокалом вина для себя.
- А у нас сухой закон. Правда, Галина Петровна? Мы найдем другие радости жизни, - сказала Изида и мы, понимая друг друга, с улыбкой стали рассматривать присутствующих.
За столиками сидели компании, парочки. Все отдыхали по-своему. Музыка звучала турецкая, танцевала в основном турецкая молодежь. Мальчишки с бокалами вина босиком пытались изобразить передовую молодежь, а мы поглядывали на эту детвору и по-доброму улыбались.
Таня-бабушка, допивая свой стаканчик, была вся «в себе» и только иногда реагировала на события. «Я бы уже опьянела», - промелькнуло у меня в голове: «а она будто и не пила».
Когда Алена побежала за вторым бокалом вина, мы с Изидой оценивали ее пропорциональную фигурку. Короткая юбочка модели «ламбада», подчеркивали крепкие загорелые ноги, а блузка оттеняла ее раскрасневшееся лицо. Волосы, схваченные на затылке, дополняли общую картину хорошей девочки.
Мы с Изидой весело разговорились, она рассказала о своей свадьбе второго брака, который состоялся три года назад, и подтвердила это событие красивыми фотографиями. Я с удовольствием их рассматривала, и поинтересовалась
-А чем ты занимаешься? Какая профессия?
Она звонко рассмеялась:
- А я работаю не по профессии, но очень люблю то, чем занимаюсь. Первое время не могла смириться, а теперь, очень нравится, это мое.
- Так, где ты работаешь? - Не терпелось услышать.
Она так просто ответила:
– В тюрьме.
От ее неожиданного ответа лимонная вода попала мне в горло, и я закашлялась.
- Да, в тюрьме. У нас хороший коллектив. Я всем довольна. На работе хожу в форме, вот посмотри.
Я рассматривала фото, и у меня не вмещалось это в голове. Она это заметила и спросила:
- Что не ожидала?
- Нет…В общем- то, любая работа хороша, если лежит к ней душа. – Ответила я, и мы незаметно перевели внимание на Алену.
- Скучно, – окинув взглядом зал, сказала она, допивая третий стакан вина. Освободив свои прекрасные чуть волнистые волосы от плена заколки, она встряхнула ими и пустилась в пляс. О, это уже была не Алена, это была, Кармэн. Мы ахнули! Вся ее природа была в каком-то особом возбуждении торжественного состояния. Ее высокая фигура и свободные красивые движения завораживали. Она чувствовала это и как-то сексуально отбрасывала бедро правой ноги, в такт, двигая торсом. Я с гордостью за нее, окинула взглядом столики и наткнулась на широко открытые глаза, обалдевшего красавца, то - бишь, сына хозяина. Он просто пил ее глазами. Я толкнула Изиду, и мы обе были довольны.
- Знай, наших! – Шутила она, - Сейчас и мы пустимся в пляс.
Через минуту нас всех попросили пересесть за соседний столик, на котором уже стояли фрукты, напитки и разные сладости. Мы с Изидой видавшие виды «черепашки», все поняли и без колебаний во главе с Аленой, отправились на новое место. Таня-бабушка, казалось, приняла это как должное, потому что без всяких эмоций, перекочевала, так сказать, на другой стул и за другой стол.
К нам подошел «красавец» в сопровождении своего «оруженосца» Али, который хлопотал над тем, чтобы пили то, что хотели, угождая хозяину. Удобно устроившись и оставив возле Алены место, мы понимали, что оно будет занято «красавцем» и не роптали.
Алена же, взяв свежий бокал вина, продолжала упиваться танцем и своим цветением, на радость всех окружающих. Я наблюдала за «красавцем». Его необыкновенные черные глаза, римский нос, благородный овал лица и чуть редеющие на лысине волосы, говорили о том, что он еще «рысак» и знает себе цену. Какая- то леность была во всем его существе, человека живущего удовольствиями. Он очень галантно познакомился с нами, поцеловав мне руку с особым уважением, что меня подкупило.
Танец закончился, Алена плюхнулась на заготовленное место, рядом с красавцем, тут же осушив бокал до дна. Мы с Изидой заволновались, потому что красавец просто «впился» глазами в Алену и по всему было видно, что отказа он не потерпит. Она же принялась непринужденно болтать. Мы зорко держали во внимании то, что происходило, у нас было отличное настроение, и мы бросали шуточки. Изида показывала Алене своими «пулями» салатовых глаз на красавца и шутливо подмаргивала, я же тоже не отставала со своими прибауточками.
Алена пренебрежительно, указав пальцем на красавца, бросила:
- Вот это?!
Не знаю, слышал ли он, но вдруг встал и быстро пошел. На нем были рваные джинсы -шорты чуть ниже калена и роскошная тенниска ярко-василькового цвета. Провожая его глазами, мы тут же дали всему оценку.
Разгоряченная юная Кармэн, отпила очередной глоток вина, услужливо принесенного ей Али, и снова бросилась отплясывать.
Красавец вдохновенно принес фейерверки, поджог их, и они, разлетаясь пышными цветными искрами на бордюре бассейна, возле которого стоял стол, просто привели нас в восторг. Алена остановила танец и сказала каким-то не своим девичьим голосом, а голосом «женской сущности»:
- Это не передаваемо чудесно.
Красавец поймал ее руку, преданно глядя в глаза, но она рассмеялась и продолжила доставлять удовольствие своим сольным танцем. Чем зажигательнее был танец, тем сильнее развивалась ее юбочка, обнажая сильные и упругие ноги, вызывая восхищение красавца.
Мы с Изидой то и дело переглядывались, а Алена, козыряя широкой улыбкой, красиво очерченных губ, снова осушила бокал.
Тут уж мы не на шутку встревожились, а Али поспешил за новой порцией. Алена торжественно встала, окинула всех нас чуть не видящим взглядом и мягко промолвила:
– Я сейчас, - упорхнув тотчас же.
Ах, как это было вовремя! Мы все поняли, она ушла, как говорят «с концами». Это несказанно радовало нас, обнаруживая ее «исламское образование»
Время шло. Красавец уже был не красавец, это был – ГАМЛЕТ! Подняв брови, он встал и, глядя на Али с упреком, распахнул руки, демонстрируя улетевший самолет. Мы мило улыбались, понимали: « окончен бал, погасли свечи», и так сказать, стали тактично прощаться. Красавец поблагодарил нас за вечер, а мы, в свою очередь, «расшаркивались», как могли. Нам хотелось, чтобы у всех осталось теплое чувство, не смотря ни на что.
Утром Алена отсыпалась, поэтому на завтраке ее не было, зато за обедом, она «исповедалась» в том, как ей было тяжело, и что другом ее всю ночь был унитаз. Ну, что поделать, за все надо расплачиваться. Космический закон, действует бумерангом: что посеешь, то и пожнешь.
К вечеру наша девочка повеселела, и мы были рады видеть ее в полном здравии. После ужина мы снова отправились в бар. На этот раз свободный столик был на противоположной стороне. Как из - под земли вырос «красавец» и сел почему-то рядом со мной. Неожиданно для нас он стал, как мальчишка дурачиться. Он подводил под лоб глаза, и в эти секунды был словно незрячий. Это было страшно. Я запротестовала:
- Пожалуйста, прекратите! – Взмолилась я под общий смех, – У вас такие красивые глаза, а вы что творите!?
Он расхохотался, и, наклонив голову к моему плечу, проникновенно сказал:
- Спасибо, мама.
Естественно я была тронута: шалунишка послушался маму.
Подошел Али и с особым уважением спросил, что я буду пить: лимонную воду или сок. Во всем, что он делал, была благодарность за то, что однажды днем, когда он плохо себя чувствовал, обливаясь потом на лежаке возле бассейна, я принесла ему лекарство. Он выспался и выздоровел. И опять «благодаря маме» болезнь отступила.
Алена зевала и пила газированную воду, а «Гамлет» продолжал смешить. Когда он поставил стакан с виски на голову, и стал наклоняться назад, пытаясь сделать мостик, я замерла. Именно это, любил делать мой дорогой муж Борис, которого уже нет на земле два года. О, это был неутомимый кутила, блестящий артист и любимец женщин.
Али стоял, равнодушно приоткрыв рот, он, как видно, уже привык к этому трюку, а вот я наоборот закрыла и удивленно округлила глаза, думая о Борисе: «Действительно, люди делятся на типы, а это, особый тип ярких талантливых и удачливых людей у которых могло все получиться, во всех сферах жизни».
Сегодня сверкающие, но усталые, глаза Красавца и, чуть редеющая, макушка предательски выдавали его возраст. Еще бы, он приближался к пятидесяти годам. И как же мне хотелось сказать ему, по-матерински, нечто очень теплое, и щемяще-важное… Но я не посмела, сомневаясь в полезности сказанного.
Усевшись снова на стул, он стал с гордостью показывать в телефоне фото жены и дочери. Хотя нам уже сообщили, что он давно развелся.
Я смотрела на этого не очень молодого мужчину и думала о том, что его уже ничто не изменит. Это больно признавать, но у меня опыт. Собственный опыт. Хотя у нас с Борисом вырос прекрасный сын, мой муж - этот талантливейший человек, которого я любила всю жизнь, очень бесславно растратил свою жизнь. Да, последние его годы мы были рядом, но все же мы были не вместе из-за его слабостей и особенностей характера.
На следующий день, интерес Красавца к нам пропал, так как его желания не воплотились в жизнь. Он развлекал своих знакомых уже за другим столиком, оживленно рассказывая о том, что интересно лично ему. Мы же болтали на свои темы и грустили, что, к сожалению, близится разлука.
На следующий день Изида с сыном и Татьяна-бабушка уезжали. В отеле из нашей теплой компании останется Аленка. Я смотрела на Татьяну – ИЗИДУ и ничего не могла поделать, потому что прерывалось, что – то не реальное, потому что рядом с ней, я словно тоже побывала в «ПАРТАЛЕ» давних тысячилетий, какой – то особой раскрепощенности. У меня не вмещадось в голове, что вернувшись с отпуска, она окунется в обыденность, подарив мне, не передоваемые переживания. Завтра уезжает Изида, и с ней ее мир, который конечно же, придумала я. В моей душе разливалась волна благодарности и сочувствия к Тане – бабушке, так как со своим опытом, я чувствовала, что она живет с детьми,и ей было не легко, потому она уходила в свои не веселые мысли.
За столом, мы все время вспоминали наших подруг. Я была очень рада, когда Алена познакомилась со своими ровесницами и бегала с ними на море. Она доверила мне секрет, что увидела мужчину, похожего на Ричарда Гира, и что у нее екнуло сердце, а я умилялась «сказкам молодости». У нее все впереди. Впереди путь, который она сама себе определит, а это, ой, как не легко. Желаю ей самого светлого. Счастливого пути.
Я подолгу лежала на лежаке возле моря и обдумывала все то, к чему была причастна, восхищаясь всеми без исключения, теми с кем свело меня это путешествие. Перед глазами возникала подвесная дорога, по которой я успела пройтись, высокие горы, где я мерзла, уверенная, что совсем скоро, окунусь в теплоту моря. Улочки Кемера, и чудесный Бельдиби со своими бесконечными магазинчиками.
Турция как-то слилась с живым обликом Тани-ИЗИДЫ, с реальным человеком, который обладает такими же прекрасными салатовыми глазами, какими я наградила Турцию в своем воображении, и это вызывало двоякое ощущение. Турция и Египет, - они переплелись во что-то ощутимое и вечное. Меняется время, бегут тысячелетия, но повторяются лица и страсти. Души обретают разные тела, кочуя по континентам, иногда узнавая друг друга, проявляя периодичность в бесконечности жизни. И только ветер, унося уходящих до времени, поет гимн Творцу, который создал этот удивительный мир, называемый ЖИЗНЬЮ!!!
Часть вторая.
Итак все, ставшие близкими, разъехались. Как-то утром, я прошла на просторный балкон своего номера, устроилась на лежаке и стала наблюдать за восходом солнца, которое фантастически бросало акварельные краски на удивительной красоты и необычной формы горы. Я очень люблю это место в Кемере. Горы здесь покрыты негустым лесом, закрывают поселение стеной с запада. Вершины всегда навевают мысли вечности, и в эти минуты мне кажется, что я им друг. Так случилось и в этот день. В голове моментально зазвучали строки:
Когда я нахожусь в покое,
В прострации внимание мое,
На все смотрю, лишь наблюдая,
Не ощущая существо свое.
Вот так же горы – дремлют,
Но видят все, хотя молчат,
Деревья жизнь земли приемлют,
А горы смотрят на закат.
На краски неба, что меняясь,
Переливаются и по земле скользят,
Вершины светом обнимая,
Что тайною людей манят.
Вот так и я, вдруг остановка…
В себя вбираю все вокруг,
И вижу жизни сервировку,
И чувствую, горам я друг.
***
Как трудно поверить, что меня не будет,
Не вообще, а на земле,
И что меня земля забудет,
Я ж растворюсь в небесной мгле.
Я растворюсь, чтоб снова собрать силы,
На воплощенье «ВОИНОМ» прийти,
Преодолев несказанные мили,
Чтоб «СВЕТОМ», по небу идти.
***
Когда настанет время,
И я вольюсь в ТВОРЦА,
То стану, частью племя,
Их учат без конца.
Как сотворцом трудиться,
Учиться, создавать,
Листочки, камешки вселенной,
Где надо много понимать.
Чтобы, Господь, давал заданья,
От камня начинать,
Потом растения, цветочки,
Учиться, Богу помогать.
Как светел путь, что впереди,
Но надо земной службой
Учиться за собой вести,
Объединяя людей дружбой.
В обед я облюбовала себе столик, где одиноко стоял только один стул. Удовлетворенно я водрузила на него свою разноцветную корзиночку. В ней было все необходимое, чтобы чувствовать себя уверенно: от зеркальца до кошелька и много-много всякой женской всячины. Корзиночка, словно говорила: «это место занято», а я пошла к тарелкам. Наполнив их, направилась к своему стулу и увидела, стоящего рядом с моим столом, растерянного мужчину. В руках он держал два небольших мятых пакета, которые были чем-то на половину заполнены. Увидев, как я сажусь, он обрадовано сказал:
– А я смотрю по сторонам, куда бы присесть…
Я подняла на него глаза и встретилась с простодушным синеглазым моложавым мужчиной. По всему было видно, что он откуда-то из глубинки.
- Я тут на столике, поставлю свои пакетики и найду стул, вы не против?
- Да ради Бога, здесь все садятся, где хотят.
Он торопливо пошел искать стул. Когда принес, лицо его сияло, было впечатление, что он выиграл в лотерею.
- А теперь пойду, принесу покушать. Только пакетики пускай тут постоят, я быстро.
Он сделал озабоченное лицо, словно вступает со мной в заговор:
- У меня в этих пакетиках все. Понимаете? Надо быть осторожным - Прошептал он.
- Идите, идите, не волнуйтесь.
Он был выше среднего роста, стройный для своего возраста, коротко подстриженный, в какой-то серой, с рисунком на груди, кофточке без рукавов и в светлых брюках. Вернувшись с наполненной тарелкой и широкой улыбкой, он заговорил со мной, как с давней знакомой:
- А я смотрю, приятная женщина, дай думаю, сяду за этот стол. Вот… и сел…
Я улыбнулась, на что он заботливо продолжил
-А почему вы не кушаете зелень? Это полезно. Это надо обязательно кушать для здоровья.
Он смешил меня, не понимая этого. Ел с удовольствием, а я изредка поглядывала на него, тут же отметив свежий цвет его лица, что говорит о здоровом образе жизни. Пока я наблюдала, он аккуратно складывал кусочки белого батона (другого хлеба в отеле не было вообще), а после эти кусочки завернул в бумагу и сложил в целлофан. Увидев мой недоумевающий взгляд, он торопливо ответил:
- Я этот хлебушек принесу в комнату, порежу, заветрю, в общем, подсушу, а завтра покушаю. Вы не подумайте чего такого, просто я так привык. Не могу кушать свежий хлеб.
- Да ради Бога, – ответила я доброжелательно, вставая из-за стола.
- Вы уже уходите? – встрепенулся он.
- До ужина, – ответила я, и с улыбкой пошла в номер, торопясь успеть на интересную телепередачу по русскому каналу.
Вечером он уже сидел за этим столом, приготовив мне стул.
- А я пришел пораньше, думаю: дай займу место. Вот уже и набрал всего покушать. Взял побольше арбуза, а вдруг Вам не хватит. Народ ведь хочет витаминов, берут помногу.
В его глазах было что-то детское и невыносимо заботливое, поэтому я поторопилась поблагодарить его. Бросив на стул свою корзиночку, я быстро вернулась с наполненной тарелкой. Распробовав все, что на ней было, я аккуратно отодвигала острое, соленое: то, против чего мой организм протестовал.
- Вы мало кушаете ,– озабоченно приговаривал он, с удовольствием уплетая зеленые листья салата с мясом. – Я не спросил, как вас зовут.
- Галина.
Он довольный засмеялся:
- А можно я буду называть Вас «Галичка».
- Называйте, пожалуйста.
- Галичка, а почему Вы на море не ходите? Я вас выглядывал, выглядывал… почему, а ?
- Ну что Вы! Я хожу, но рано утром, потом солнце печет, и я прячусь в тень возле бассейна под кустом с цветами. Лежу, читаю, наблюдаю за жизнью отдыхающих, которые, как и я прячутся от знойного солнца.
Он вздохнул:
– А вам не скучно?
Не ожидая такого вопроса, я смеясь смотрела на него широко открытыми глазами и признавала, что он очень приятный человек, тем не менее ответила:
- Нет не скучно.
- А мне скучно… Я давно с женой не живу, но детей люблю без памяти. А у вас как? Ну, как жизнь?
- У меня два года назад ушел из жизни муж.
- А где он работал?
- У нас одна профессия, работали вместе.
- Хороший был?
- Всякий.
- Ну, вот… А у нас может быть все по-новому.
- Давайте поговорим о чем-либо другом.
- Неужели вас не интересуют мужчины?
Я смотрела на него улыбающимися глазами и интригующе ответила
- Отчего же. Например, в своем рассказе «Путешествие увядающей розы», я открываюсь, как была влюблена в шофера – гида, переводчика. Это было в Египте. Он был молод, и мне казалось, что такими были фараоны. Что-то царственное в нем было, а на самом деле был просто шофер. Я замирала от того, когда он наклонялся ко мне, рассказывая о бедуинах. Мне доставляло удовольствие, когда он вел моего верблюда, когда помогал сойти с него. Когда просто носил мою корзиночку.
- Да? Ну а потом…
- Потом, мы попрощались, и он мне сказал, что ему было очень интересно со мной и весело. Я была счастлива от этого удивительного общения. У него своя дорога, у меня своя. Я была наполнена невероятной энергией радости.
Его жизнь в зените, а мое солнце приближается к горизонту. Но ведь это было, и оно осталось во мне, как воспоминание, подаренного чуда.
- Как вы красиво рассказываете, а можно прочесть этот рассказ?
- Конечно! - Я вынула свою визитку и на обратной стороне написала: «Прочтите в компьютере на сайте «ПРОЗА. РУ», автор ГАЛЛЕЯ. Это мой псевдоним».
Он бережно положил визитку в документы. Мы сидели и молчали. Мы находились на разных полюсах, но были очень понятны друг другу.
- У меня в деревне, есть маленький домик, подвал…
Пытаясь перевести разговор, он с удовольствием стал рассказывать, как закручивает огурцы, помидоры и всякую всячину, что это любят его дети и он сам, что в подвале полный порядок, все лежит на своих местах, что он с закрытыми глазами найдет все, что понадобится.
Я же в это время, изучала рыбу, которая была приготовлена к ужину, она издавала не приятный соленый запах и я вынуждена была ее отставить в сторону. Он же стал складывать свою порцию рыбы на листок бумаги, засовывая в целлофан.
- А это зачем? – не выдержала я. На что он основательно ответил
- Да, у нее плохой запах, но она свежая, за ночь выдохнется, и можно будет кушать. Вы попробуйте так, Галичка, я знаю в этом толк.
Я смотрела на него и думала, что так поступать может только крестьянин, который знает цену земле, морю, труду , и где-то там, в глубине души, понимала, что он жил в другом измерении, далеком от меня.
Он опять глубоко вздохнул и «выдал»:
- Вот бы мне такую женщину, как вы: спокойную, красивую, умную, молодую.
От неожиданности, я не смогла сдержать смеха:
- Ну, то, что молодая, это да… Да вы знаете сколько мне?! И это я спокойная? Да я сумасшедшая.
Он счастливо рассмеялся и добавил:
– Так я тоже сумасшедший, веселый,- и продолжил аккуратно складывать свои целлофановые пакеты.
Его украинский акцент меня забавлял, в конце концов, я когда-то уехала учиться в Москву из Украины, и эта особенность вызывала у меня положительные эмоции. Когда-то я сама избавлялась от диалекта во время учебы, а позже работая в театре. Этот мужчина напоминал мне моего папу, который тоже был украинец и тоже был дотошно аккуратен. Он был военный командир полка, прекрасно рисовал, был отличный спортсмен, а при переездах все тщательно упаковывал, прямо как мой новый знакомый. У отца был порядок во всем, и он постоянно гонял нас с сестрой, если мы не клали что-либо на место.
- Да-а…- Протянул он, Краснодар не близко от Кривого Рога… А может, не будем теряться, а, Галичка? Встретимся еще, а может, и подойдем друг другу.
Мне явно нравился этот мужчина, и наверное, если бы он жил в Краснодаре, мы провели вместе не один прекрасный вечер. Он так забавлял меня своей откровенностью, что я от души хотела сказать ему что-либо приятное, но понимая провальность это идеи, я ответила:
- Ах, если бы вы знали, как сильно ВЫ напоминаете моего папу: речью, складом характера. Вы просто его копия. Я очень любила своего отца …
- Ну, так что? – Замер он, предвкушая продолжение моих слов.
Но я не дала ему раствориться в эйфории и вынесла вердикт:
- Он был чудесным человеком, но в той же степени был ТАКИМ занудой, что я не выдержу и пятнадцати минут совместной жизни с Вами.
Улыбка сошла с его лица. Я поспешила нежно дотронуться до его руки и мягко сказала:
- Вы очень приятный человек, и я с радостью продолжила бы с вами знакомство, но мы очень далеко живем друг от друга.
Мужчина не обиделся и этим поднялся в моих глазах. И я продолжила:
- Понимаете, у меня уже устоявшийся образ жизни. Я люблю путешествовать, много читать, размышлять, писать. Я живу сегодня, сейчас и поступаю так, как велит моя душа.
- Мне тоже много интересно. Я и Рерихов читал, и другие книжки, и много думаю. Я же понимаю, вы непростая женщина, но другую я не хочу.
Мои же мысли уже были далеко. Завтра экскурсия, а послезавтра я уезжаю. Уже темнело, и мне было нежелательно продолжать беседу на берегу моря, поэтому я встала и с улыбкой попрощавшись, отправилась туда, где не будет нарушено мое равновесие: к себе в номер.
Все пробежало и прошло,
И не удержит меня стремя,
И честно признаюсь: УШЛО,
Ушло тех полных страстей время.
Теперь могу всем сердцем наслаждаться,
Смотреть на море, синеву очей,
И как мне жаль, что этот вот мужчина,
Теперь не мой, но и ничей.