Исповедь монаха

Рената Гордиенко
     Поезд мчался сквозь леса, степи. Мелькали поселки, маленькие станции, города. Ночью кромешная тьма или огни вокзалов, грохот колес, днем шум, гам на остановках. Дорога, дорога, она или будила, или клонила ко сну. Мысли наполняли голову воспоминаниями, раздумьями, тревогами о близких, проблемами, которым, казалась, нет конца… А поезд все мчался и мчался вперед и вперед.
     В купе спального вагона двое мужчин: один – молодой, лет сорока, темноволосый, с правильными чертами лица. Глаза его выражали тревогу и печаль. Второй – старик, лет под семьдесят, его лицо обрамляла короткая седая борода, над верхней губой седые усы, концами опущенные вниз. Одет он в черную рясу, на груди большой крест. Явно монах.  Молодой  пытался с ним заговорить, но монах избегал разговоров: либо  отвечал односложно, либо пожимал плечами и ложился отдыхать. Тогда мужчина достал книгу и стал читать. Видно было, что он не столько читал, сколько машинально листал страницы, а мысли были далеко.
    Вечером к ним зашла проводница, предложила чаю. Оба согласились. Мужчина достал из сумки два вареных яйца, сервелат, румяные пирожки и предложил монаху разделить с ним трапезу. Но монах отказался, достав из сумки кусок хлеба, баночку меда, перекрестился, предложив мед спутнику и, получив отказ, стал пить чай. Снова наступило молчание. Закончив трапезу, монах прочитал молитву, перекрестился и неожиданно спросил:
   - Путь-то далече держите?
  -  В монастырь, - ответил мужчина.
  - Что так? Аль надобность какая?
  -Да, большая есть нужда. К старцу еду, просить у него о  помощи. Жена очень больна. Врачи ничем не могут помочь. Вот мне и посоветовали добрые люди поехать к старцу Паисию в этот монастырь. Говорят, он молитвенник сильный. По его молитвам Бог исцеляет. Вся надежда на него.
  - Это славно, что Бога вспомнили, а то, когда хорошо живем, Бог нам не нужен, а как плохо, так и вспоминаем, а надо бы всегда помнить, да благодарить Его.
   Так в беседе и ночь подступила. Легли спать. Рано утром их разбудила проводница, сказав, что скоро выходить.
   Вот и станция. Народу немного. Мужчина спросил, как пройти к монастырю. Монах показал дорогу и, молча, пошел в том же направлении. Его спутник тоже молчал, так как все его мысли были заняты предстоящей встречей со старцем.
   Прошло примерно час. Дорога начала подниматься в гору. Мужчина заметил, что монах стал отставать, тяжело дышал. А потом сел отдохнуть.
   - Вам помочь?
  - Нет, отдохну немного и пойду дальше. Вы идите, не обращайте на меня внимания.
 Но мужчина остановился, вынул из сумки бутылочку с водой и предложил старику. Тот, отпив несколько глотков, медленно поднялся, и они продолжили путь.
  Гора становилась круче, и идти труднее. Мужчина заметил, что монаху становится хуже. Он стал сильно задыхаться, а потом схватился за сердце и повалился на бок.
  Мужчина подбежал и стал поддерживать его. Монах лег.
  -Чем я могу Вам помочь?
  - Ты, сынок, мне уже ничем не поможешь. Похоже, я умираю. Скажи, ты крещеный?
  - Да. Вот крест ношу и Богу молюсь.
  - Это хорошо. Вот ты теперь будешь меня исповедовать и причащать.
  - Что вы, батюшка, да рвзве это можно. Я мирянин, а Вы монах.
  - В такой ситуации можно, - ответил он.
  - Я не умею, - возразил мужчина.
  Но монах слабеющими руками вынул из мешочка в сумке крест, Евангелие, флакончик с вином, маленький стаканчик, бутылочку со святой водой и, расстелив салфетку, разложил  все на нее. Потом дал в руки мужчины молитвослов,  раскрыл на нужной странице и сказал:
   -  Читай. Теперь ты будешь меня исповедовать, выслушаешь все мои прегрешения, а потом причастишь.
 Мужчина начал читать разрешающие молитвы. Монах внимательно слушал и в нужных местах, лежа на земле, крестился. Закончив чтение, мужчина выжидающе посмотрел на монаха.
  - Слушай меня и не перебивай. Перед тобой великий грешник.
  Воздев руки к небу, он продолжал:
  -Прости меня, Господи, если это возможно. Взываю к Твоему милосердию. Прожил я страшную, неправедную жизнь. Много совершил смертных грехов, вот и умираю неправильно, не в монастыре, а на пустыре, в одиночестве,- он заплакал, слезы обильно текли по его щекам, стекали на грудь и терялись в складках рясы.   Спутник с состраданием смотрел на этого странного человека, распростертого на земле, умирающего и так жаждущего исповедаться постороннему.
   Старик сделал паузу, глубоко вздохнул и продолжал:
     - Я дважды вдовец. Первая жена умерла, когда мне было двадцать семь лет, неудачная операция.  Несколько лет я жил один. Заводил романы, но жениться не хотел.
   Мою маму это тревожило. Однажды она пригласила меня в гости к одной своей знакомой. Там я познакомился с молодой женщиной. Также вдовой. Ее муж погиб в авиакатастрофе. У нее была девочка двух лет. Женщина мне понравилась: красивая, умная, приветливая. Я, видно, тоже ей приглянулся.  Вскоре мы поженились и стали жить вместе. Девочка ее была сущим ангелом: послушная, ласковая, никогда не капризничала, всегда была в веселом настроении. Меня стала называть папочкой. Я к ней привязался, и она тоже. Когда приходил с работы, всегда бежала мне навстречу со словами: «Мой папочка пришел!»
    Я работал в порту. Жена работала воспитательницей в детском садике, поэтому у нас не было проблемы, с кем оставить ребенка. Мы прожили в мире и согласии пять лет. Жена забеременела. Радость безмерная. Но эта радость сменилась горем. На четвертом месяце, это было в марте, в самый  гололед, идя на работу, она поскользнулась и упала, ударившись основанием черепа  о кусок льда, и умерла сразу вместе с моим еще не родившимся ребенком. Мне об этом сообщили на работу, и я помчался в больницу. Не помню, как я потом добрался до дому. По дороге купил бутылку водки, надеясь утопить в ней горе. Войдя в квартиру, услышал нежный голосок дочки:«Папочка, это ты»? И она выбежала мне навстречу.  Я застыл на месте.
  - А мамы еще нет. Ты не знаешь, почему она сегодня опаздывает? – Но, увидев мое опечаленное лицо, тоже замерла и с тревогой спросила?
    - Что с тобой, папулик? Ты заболел?
-Что я мог ей сказать? Промолчать, обмануть, но она девочка уже большая, семь лет. Я присел около нее на корточки, обняв за хрупкие плечики, на которые сейчас положу тяжелый груз, и шепотом сказал: «Наша мамочка больше к нам никогда не придет. Ее больше нет. Она умерла».
  -Бедная девочка! Она бросилась на меня, стала бить меня своими маленькими кулачками по груди, приговаривая,: «Почему, почему ты ее не защитил, не спас, как же так, ты большой, сильный, а она женщина, ты плохой, плохой, я тебя не люблю».
 - Что я мог сказать? Я утешал ее, обнимал, дал ей время выплакаться. Когда она обессилела, уложил спать. Она быстро заснула. Позвонил маме. Она переехала к нам жить.
  -Время постепенно залечивало наши раны. Дочка подрастала. Становилась красивой девушкой. Я интересовался, дружит ли она с ребятами. Но она со смехом отшучивалась, говоря, что они все глупые, пустые, с ними не интересно, хотя многие влюблены в нее. Училась она хорошо.
   Мама стала часто болеть, жалуясь на сердце и давление. Случившийся инфаркт она не перенесла. Так мы с дочкой остались совсем одни, родных у нас не было.
   Наступил год окончания школы. Экзамены она сдала хорошо и стала готовиться в институт.   Ей исполнилось восемнадцать. Я обратил внимание, как она похорошела, из подростка оформилась в очаровательную девушку.
    Приближался выпускной бал. Она купила красивое платье, туфли, я подарил ей  ожерелье и серьги с сапфиром.
     И вот долгожданный день бала. Она сделала красивую прическу, надела свои наряды и, выйдя из своей комнаты, спросила:
 - Папочка, посмотри, как я выгляжу?
  Я потрясен, это словно фея снизошла к нам на землю. Так она была прекрасна. Я сначала не мог произнести ни слова, а потом воскликнул:
  Да ты чудо, ты фея, ты ангел, спустившийся с небес!
 Она засмеялась, потом поцеловала меня , как всегда, когда уходила, в щеку, и махнув  рукой, ушла на бал.
  Я остался один. Но что со мной!? Я весь дрожал. В уме проносилось: какая она красавица, словно ее мать воскресла. Я сначала не мог понять, что произошло в моей душе.. Но постепенно стал понимать, что  влюбился, от этой мысли  пришел в ужас. Ведь она моя дочь, правда, не родная, но я ее вырастил, воспитал, можно сказать, вскормил с детских лет. Когда вошел в их семью, ей было всего два года. Нет, нет, это невозможно. Что-то здесь неправильно. Это не должно быть.   Подумал, это просто вспышка чувства, пройдет. Стал с трепетом ждать ее возвращения с бала.
  Она пришла под утро, сказав, что по традиции гуляли всем выпуском по городу, по набережной, пели песни, в общем, было весело. Я слушал ее, и сердце то замирало, то билось так сильно, что казалось, вот, вот вырвется из груди. Поделившись впечатлениями, она пошла в свою комнату и спала до полудня следующего дня.
  Я не спал всю ночь. Боялся встречи с ней. Было воскресенье, на работу идти не надо, я встал позже, чем обычно, приготовил  завтрак и стал ждать ее пробуждение. Она проснулась около двенадцати часов в веселом настроении. После завтрака она ушла на встречу с учениками из класса. Я остался один и начал думать над тем, что со мною происходит. Но чем больше я вникал в свое состояние, тем больше я понимал, что люблю свою дочь как женщину. Я понимал, что обрекаю себя на страшные муки. И действительно, дальнейшая моя жизнь превратилась в постоянную чудовищную пытку. Мне хотелось нежно обнять ее, целовать ее прекрасные глаза, губы, руки, прижать к своему сердцу, назвать милой, дорогой, любимой…
Но я усмирял свои чувства нечеловеческими усилиями воли и разума, твердя себе, что это моя маленькая доченька, девочка, моя крошка, доверенная ее матерью. Я уходил к себе в комнату и там рыдал, кляня свою судьбу.
   Однажды я спросил ее, смогла ли она полюбить меня как мужчину. Она посмотрела на меня с нежной улыбкой и сказала:
 - Ну какой ты мужчина, ты мой дорогой папочка, мой любимый папулечка, ты для меня и мама, и папа. – и поцеловав меня в щеку, ушла в свою комнату.
  А я стоял, словно на меня вылили ведро  холодной воды. Правда, я заметил, что после того разговора она перестала целовать меня в щеку и старалась завтракать либо раньше меня, либо позже, но всегда отдельно. Это меня, с одной стороны, радовало, так как мне было спокойнее, а с другой, я видел, что мы отдаляемся друг от друга, становимся чужими. Это было больно. Конечно, я старался всем своим видом скрывать свои истинные чувства, надеясь, что это у меня получается, хотя порою мне хотелось схватить ее в свои объятия и зацеловать. Не знаю, подозревала ли она о моих чувствах, только на ночь она стала закрывать свою дверь в комнате на задвижку, хотя раньше никогда этого не делала.
 Осенью она поступила в институт, и началась ее студенческая жизнь. Я старался больше работать, приходил домой уставшим, рано ложился, она подолгу засиживалась в библиотеке, готовя рефераты. Так мы виделись меньше. Мне было легче справляться со своей страстью.
   Приближался Новый год. Она сказала, что в институте будет бал-маскарад , и она будет встречать праздник там, а потом пойдет ночевать к подруге. Ночевать к подруге она не пошла, а пришла поздно домой. Утром она мне сказала, что хочет познакомить меня с молодым человеком, который ей нравится. Если бы вы знали, что со мной стало. Словно, мне вонзили в сердце нож. Я задрожал, в глазах потемнело, пошатнулся, чуть не упал. Она подбежала ко мне, спросив:
- Что с тобою, папочка, тебе плохо, где лекарство?
  О, наивная, чистая душа! Она не поняла, что со мною. Но я справился с собою и на этот раз.
 -Ничего, сейчас пройдет, - и опустился на стул. Успокоившись, спросил:
 - Кто он?
  Она сказала, что он дипломник, в феврале защитит диплом  и будет работать в каком-то исследовательском институте.
  - Ты давно с ним знакома и какие у вас отношения?- спросил я ее, весь трепеща в ожидании ответа.
 - Мы с ним пока в дружеских отношениях, ты знаешь, что я никогда не вступлю в пошлые близкие отношения, ты сам меня так воспитал. Я берегу свое и твое честное имя, хотя сейчас это некоторым кажется устаревшим понятием. Но я такая. Я ценю свое достоинство.
  Что я мог ей ответить, только согласием познакомиться с ним.
  На следующий день они пришли вместе. Это был симпатичный молодой человек. Его атлетическая фигура внушала уважение и защищенность. Умный спокойный взгляд выражал доброжелательность. Густые темнокаштановые волосы и серые большие глаза производили очень приятное впечатление. Но у меня на сердце навалился тяжелый камень.
  Мы приветствовали друг друга пожатием рук и улыбками. Они задержались недолго и, сославшись, что их ждут ребята, вскоре ушли.
     Мне стало плохо. В голове творилось что-то невообразимое, лезли страшные помышления. Иногда мне казалось, что я схожу с ума. Я хотел напиться, да так, чтобы выветрилась из меня вся мерзость. Но, если я запью, тогда натворю много бед. Я стал ходить по комнате из угла в угол и думать, что делать.  В душе моей поселились демон и ангел,  ад и рай, добро и зло, чистота и грязь, любовь отца и страсть мужчины. Все перемешалось во мне и боролось. Что победит? Я изнемогал от этой борьбы. Сладостные и мерзкие помышления душили, давили , жгли, разрывали на части, уничтожали душу мою  изо дня в день. Я взмолился. «Просвети очи мои, Боже, да не когда усну в смерти, да не когда речет враг мой; укрепихся на него. Заступник души моея буди, Боже, яко посреде ходжу сетей мно- гих; избави мя от них и спаси мя, Блаже, яко Человеколюбец. Господи, даждь ми смирение, целомудрие и послушание. Господи, даждь ми терпение, великодушие и кротость». Так я молился, молился и молился. Но ничто не помогало. Чувства одно за другим одолевали меня: то мучил стыд, то безумная страсть. И тогда я задумал  нечто страшное.
  При этих словах старик воздел вверх руки и произнес: Господи, прости меня, окаянного! Буде милостив ко мне, спаси мою душу, Сыне Божий!
  Он тяжело задышал, тело его затряслось, казалось, что он сейчас умрет. Мужчина, испугавшись, спросил:
 - Где лекарство?
  Монах пальцем показал на сумку.  Мужчина достал какое-то лекарство и дал старику. Он выпил, немного успокоился и продолжал свою исповедь.
   - Да, я задумал чудовищное преступление.
 От этих слов попутчик вздрогнул, он представил, что мог сделать этот сумасшедший старик с девушкой, и ему стало страшно. Но старик, как будто поняв его мысли, вдруг произнес:
 - Нет, Вы ошиблись в своих догадках. Да, я задумал преступление, но не то, что Вы подумали. Подобное я  не мог совершить над моей девочкой. Не забывайте, она была моей дочерью, хотя тогда я стал видеть в ней любимую женщину, любимую, а над любовью не надругаются. В моей душе боролись два чувства: любовь к дочери и любовь к женщине. Но и в том, и другом случае во мне жил собственник. Я не хотел ЕЕ отдавать никому. И я задумал убить своего соперника, именно ЕГО убить.  Вот какие  мысли роились у меня в голове.
  И я выполнил задуманное: нанял убийцу. В порту много проживает бродяг, и за деньги они готовы убить хоть кого.
 В тот день парень, проводив до дому дочку, должен был возвращаться к себе. Время позднее. На улице темно, вот на него и напал убийца. Но в это время по улице проезжал милицейский патруль, он увидел нападение и поймал убийцу на месте преступления. Преступник успел ранить парня, но не смертельно. Когда моя девочка узнала о случившемся, она пришла в отчаяние.  Больно было на нее смотреть. Она кричала:
- Если он умрет, я не буду жить!
 - В душе я проклинал себя, готов был сам умереть,  только чтобы парень остался жив. Он выжил.
 Потом меня арестовали и осудили. Но это было для меня уже не страшно.  Страшно мне стало тогда, когда моя дочка нанесла мне удар в сердце, написав в тюрьму одну фразу:
 «У меня нет больше отца».
 Я понял, что для меня это конец жизни.
  Отсидев свой срок, я вышел на свободу. При выходе дежурный передал мне пакет. В нем я нашел ключи от квартиры,  адрес и письмо от дочери:
 «Это ключи от Вашей новой квартиры. Я нашу квартиру продала, купила себе и Вам. Я благодарна Вам за то, что Вы вырастили, воспитали меня, заботились обо мне. Любили как родную дочь, и я не хочу, чтобы Вы стали бездомным. Я простила Вас, но видеть  не хочу. Не ищите меня. Прощайте».
  Я понял, что потерял ее навсегда. Это больно. Это очень больно. Сердце разрывалось от боли.
 Я узнал. где она живет и тайно пришел к ее дому. Она гуляла с ребенком,  я подумал, что этот ребенок мог быть моим внуком, ее муж зятем, и все вместе были бы счастливы. А я не стал ни мужем ей, ни отцом, а стал изгоем.
   Некоторое время я жил в квартире, которую мне подарила моя бывшая дочка, как это отвратительно звучит. Надо было работать, на прежнее место не пошел, устроился дворником при храме. Как-то батюшка, видя мою неприкаянность, сказал: 
  -Тебе надо идти в монастырь, гнетет тебя какой-то грех,- и дал адрес этого монастыря, куда мы идем. Но я не дойду.
  Пробыл я в монастыре послушником три года, потом принял постриг и прожил там четырнадцать лет. Квартиру сдавал. А деньги отдавал на монастырские нужды. Грех мой тяжкий не отпускал меня, хоть я и много молился. Видно, Бог не прощал никак.
  Тут спутник его, прежде молчавший, произнес:
 - Откуда Вы сейчас едете, почему не в монастыре?
  Монах посмотрел на мужчину и тихо ответил:
 - Дело доброе сделал, вернул квартиру дочке, оформил дарственную на нее. Мне квартира ни к чему. Я умираю, а ей понадобится, растет сын. Вот и возвращаюсь из того города. В последний раз видел мою дорогую девочку и ее сыночка издали. Мучает меня только одно горе, у мужа ее не попросил прощения, вот и тяжко умирать.
  Ему снова стало хуже, и мужчина дал лекарство. Потом он низко наклонился к лицу монаха и тихо спросил:
  - А как звали твою дочь, не Оля?
  Монах вздрогнул, лицо сделалось белым, как гипс, он приподнял из последних сил голову и тихо спросил:
  - Ты кто?
  - А ты посмотри на меня, не узнаешь?
  Старик широко открыл глаза, приблизил свое лицо к мужчине и вдруг, воздев руки к небу, запричитал:
  - Благодарю тебя, Господи, что сподобил меня встретить его.  Ты услышал об этом в моих молитвах. Господи, в покаянии прими мя. Прости мя и спаси мою душу!
   И обратившись к спутнику, продолжал:
 - Узнал я тебя, узнал, прости ты меня окаянного, бес попутал тогда, поддался  непотребному греху, всю жизнь не мог забыть его. Прости, ради Христа, прошу тебя!
  Он зарыдал. Тело его вздрагивало, потом замерло. Вдруг он спросил:
   -Так это Оленька тяжело больна, это ты из-за нее идешь в монастырь.? Отец Паисий – целитель, сильный молитвенник, он многих исцелил своими молитвами и травами. Он поможет. Я тоже ТАМ молиться буду о ней. А ты прости меня., прости, молитесь обо мне.
  Слезы градом катились по его изможденному, умирающему лицу.
  Мужчина с жалостью посмотрел на него и промолвил:
 - Давно я простил тебя. Как только мы поженились, так и простили тебя.
  Лицо монаха просветлело. Он облегченно вздохнул и сказал:
  - А теперь причасти меня.
  Мужчина взял крест, стаканчик, налил вино, опустил туда кусочек хлеба, стал читать указанные молитвы. Потом почерпнул ложечкой из стаканчика вино с кусочком просфоры, дал монаху, приложил к губам его крест, Евангелие и перекрестил умирающего.
  Монах вздохнул последний раз и, выдохнув, отошел в мир иной  с легкой улыбкой на еще чуть теплых губах. Во истину,  пути Господни  неисповедимы и велика милость Его.