Ветер сводил с ума. Шуршал
подкрадывающейся змеей в опавшей
листве, утробно рычал из темных
подвалов бешенным псом, тоскливо и
безнадежно выл, запутавшись в
облетевших ветвях. Все эти неясные
звуки смешивались в угрожающую
вибрацию, терзающую мозг похлеще
зубной боли. И ещё ветер приносил
запахи - едва уловимые, на самой грани
восприятия, но вызывающие смутные
ассоциации: горящая вдали свалка;
помещение, прокуренное дешевыми
сигаретами; автобус, переполненный
потными телами в жаркий летний
полдень. Сырой и затхлый ветер
издевался над городом четвертые сутки...
Я шел по опустевшим улицам, чувствуя,
как отчаянная обреченность,
мерцающими углями светившаяся в
глазах редких прохожих, накатывает на
меня дорожным катком. В голове
назойливо копошились малодушные
мысли о несвершившемся,
недостигнутом и безвозвратно
потерянном. Как же тяжело вырваться из трясины черной депрессии... Я выяснил откуда дует ветер - и в прямом, и в переносном смысле. Подошел к круглой,
мощенной старым булыжником,
площадке. Совсем небольшой, метров
двадцать в диаметре, маловато для
центральной площади, даже в таком
городишке. Хотя... Не такая уж и
маленькая... Окруженная со всех сторон
раскидистыми дубами, которые своими
переплетающимися голыми ветками
образовывали нечто вроде купола.
Эдакий зал для собраний на открытом
воздухе. Точно в центре лежал большой
покатый валун - именно от него, как круги на воде, расходились ветренные волны смирения с чем-то неизбежным. Подчинившись внезапному импульсу, я присел, а потом и откинулся на камне. Несмотря на поздний вечер, он был теплым и каким-то... умиротворяющим, что ли? Затылком я ощущал едва уловимое гудение в недрах этой глыбы, а в лицо, упругим потоком, мягко струился тот самый ветер. Хм, не совсем тот - теперь он наполнял шквалом блаженства и эйфории. Будто во все стороны пронесшись цунами по городу, где-то на окраинах завихрялся ввысь и возвращался сюда же, вертикально разбиваясь о центр валуна, наполненный собранными в пути душевным теплом и человеческой радостью. Почти полная луна, выглянула в расползшиеся тучи. Ветки деревьев, нависающие в центре, на фоне ее призрачного света образовали правильный узор. Поднявшись, я огляделся. Так и есть, ровные тени четко сложились в пятиконечную звезду, углами своих лучей ограниченную почти идеальным кругом площадки. Пентагерон. Пентальфа. ПЕНТАГРАММА. Слова птицами бились в мозгу, увлекая в прошлое, на несколько дней назад. Пара подростков сидят на камне. В руках у неё - жестяная банка с пивом. Он - неумело затягивается самокруткой. Оба - почти обезумевшие от желания. Сияние луны находит лазейку в ночных облаках и вычерчивает пентаграмму. Миг - банка с остатками пива приземляется у края окружности и капли влаги впитываются в первый луч. Ещё мгновение - окурок падает во второй угол и рассыпается красными искрами. Комья земли, приставшие к обуви подростков после прогулки по парку покрыли третью оконечность. Ночной порыв воздуха, мимолетно напоив собой четвертый треугольник, развеял эфирный дым марихуанны над последней стрелой. Огонь. Воздух. Земля. Вода. Эфир. Пентальфа получила почти всё, что необходимо. Последний штрих: негромкий вскрик - и на жертвенный алтарь в центре проливаются несколько капель девственной крови. Пентагерон пробудился... Очнулся и я, с трудом сдерживая рвущийся крик, в понимании, что завтра - ночь полнолуния, которая завершит цепь жутких случайностей. Что произойдет? Я содрогаюсь от неопределенного ужаса - лучше бы этого не узнать. Через пятнадцать минут, вернувшись с канистрой бензина, обхожу площадь. Вековые дубы охотно вспыхивают. Шокированная луна прячется за клубами черного дыма...