глава 7
Еще медленней и мучительней потянулись для Глеба дни. Он был постоянно молчалив, сутками сидел, запершись в своей комнате, и находился в состоянии абсолютной отрешенности от жизни. Он еще чаще стал прогуливать уроки и совсем забросил свое музыкальное образование. Его мать уже не раз вызывали в школу, а также звонили ей на домашний телефон, после того как он пропускал занятия, но все это не возымело на него никакого действия.
Мария Николаевна ничего не могла сейчас с этим поделать. Даже попробовать заговорить с ним на эту тему она не решалась, так как понимала, что довольно проницательный Глеб сразу же догадается о том, что она читала письмо адресованное лишь ему. Оставалось только ждать, когда наступит время, указанное в письме его любимой и ненаглядной Аленушкой.
Предательски медленно тащились дни для Глеба. Он мысленно подталкивал вперед каждый день, каждую неделю и месяц. Он стал ненавидеть отныне эту отвратительно нудную зимнюю четверть в школе.
И вот, наконец-то, наступил последний день перед началом весенних каникул. На улицах было уже довольно тепло. Весна пришла в этот год довольно рано. Уже повсюду стаял снег, нигде не было заметно не только луж, но и даже малейшей грязи. Солнце светило с каждым днем все ярче и согревало своими лучами все сущее на земле. Повсюду зацвели цветы, первыми из которых были тюльпаны. Глеб очень любил их, а также знал о том, как их обожает его милая возлюбленная.
Сегодня он вновь отказался идти в школу и уже утром стал готовиться к долгожданной поездке в деревню, а также трепетно-горестной встречей с Аленушкой.
Мария Николаевна его в этом поддерживала и они вместе, уже сегодня досрочно решили уехать в свою родную деревню. Как раз, именно сегодня, наступал ее заслуженный отпуск от ежедневной назойливой работы. Приехали они туда только вечером. Было довольно темно, когда они проходили мимо дома Архаровых, внутри которого Глеб, поднимаясь на пальцах ног, заметил отсутствия горящего света в окнах. Это означало, что они скорее всего, приедут вместе с Аленушкой не ранее, чем в оговоренный в письме, завтрашний день, который Глеб стал ожидать с еще большим нетерпением.
Войдя в свой родной деревенский дом, они вновь, как и всегда окунулись в эту теплую приятную атмосферу уюта. Им, казалось, что вот сейчас к ним выйдет их любимая бабуля, и они все вместе обнимутся и расцелуют друг друга. Затем, сядут за ее большим кухонным столом и отведают прекрасного ароматного травяного чая, приготовленного их добродушной, гостеприимной бабулькой.
Они разместились в привычных им комнатах, старого большого дома. Затем Глеб помог своей маме разжечь дровяную печь, после чего она сама решила приготовить их любимый чай на травах. Для этого она собрала в большой заварочный чайник по веточке всех висевших вдоль стены кухни, знакомых ей пучков с травами. Из них была мята, зверобой, шалфей, цветы жасмина. Из маленького деревянного горшочка она также добавила к травам еще и небольшое количество шиповника. Ей было неизвестно можно ли заваривать и добавлять это все вместе в одном чае. Тем не менее, она точно знала, что ни к чему плохому это уж точно не приведет.
- Конечно же, мама справилась бы с этим гораздо лучше чем я, - думала она про себя.
Через некоторое время чай был готов, и они вместе с Глебом сели за стол пить чай с тем самым медом, который им когда-то прошлым летом передал дед Никифор. За чаем они вместе погрузились в теплые воспоминания о своей бабушке. Они впервые с Глебом так долго общались друг с другом.
В какой-то момент она все же аккуратно перевела их разговор на личную, касающуюся Глеба тему. Вначале, она просила рассказать ему про последнее лето, которое он провел с бабушкой и что с ним в этот период случилось. Так и не получив, желаемого от него ответа, не сдержавшись, она завела свой откровенный с ним разговор.
- Мой дорогой Глебушка, - обращалась она к нему. – Я не могла не заметить то, что в эти летние каникулы с тобой произошло что-то серьезное, что сильно затронуло тебя до глубины души. Ты очень сильно изменился за этот период. Конечно же, по большему счету в лучшую сторону. У тебя было много успехов в школьном обучении, как и еще более, ты преобразился и стал значительно прогрессировать в своем музыкальном образовании. Все это не могло меня не радовать. Но вместе с тем ты совершенно перестал общаться со мной, стал очень грустным и замкнутым. Я понимала, что причиной всему были события, которые произошли с тобой летом. Почему ты так и не захотел мне все рассказать? Ведь я твоя родная мама, которая желает тебе добра и спешит оказать помощь, когда у тебя случаются проблемы. - Она не стала дожидаться сейчас от него ответа и продолжала.
- Последней для меня каплей терпения стали твои страдания, которые ты испытывал после получения того письма, о котором ты мне так и ничего не рассказал. Ты пойми меня, что мое сердце тоже не из железа, и поэтому видеть тебя таким угнетающимся, день за днем, я более не могла. - Сейчас она подходила к самому главному и глубоко вдохнув, призналась ему, что не смогла себя сдержать и нашла скрытое им письмо. Она рассказала ему, что прочла все содержимое в нем и наконец-то поняла, что с ним произошло и происходит поныне.
Глеб нахмурено, посмотрел на нее исподлобья. Она добавила, что все это она сделала только лишь из-за своей материнской любви и огромной заботы о нем. В ней взыграло непременное желание помочь и по возможности облегчить или разделить его глубокие и горькие переживания.
- Теперь мне известно все и меня также сильно до глубины души задело все прочтенное в письме. Я прошу тебя простить меня за это и больше никогда не отвергать искреннего и откровенного общения со мной, не лишать меня возможности помогать тебе и быть всегда с тобой рядом. Я твоя родная мама, которая желает тебе только добра, - повторила она вновь.
Затем наступило длительное молчание, после чего заговорил Глеб.
- Знаешь, наверное хорошо, что ты об этом узнала, - Марии Николаевне было приятно услышать сейчас эти слова от Глеба – потому что я не знаю, что со мной может случится, если Аленушка умрет. Возможно, я этого не выдержу, как и не выдержит мое так сильно изболевшееся сердце. И если оно разорвется на куски, тебе станет известна подлинная причина моей смерти.
Он говорил это довольно сухо и невероятно хладнокровно, чего его мама не смогла выдержать. Со слезами на глазах она бросилась к нему, обнимая своими руками и говорила:
- Не смей! Никогда не смей больше такое говорить! В моей жизни остался только ты один. После смерти бабушки я живу лишь только для тебя и если с тобой, что-нибудь произойдет, я также этого не выдержу и умру. Мне просто будет не зачем далее жить. Моя жизнь полностью потеряет смысл...
Глебу была понятна реакция его матери. Но что мог поделать он сам собой, со своим сердцем, со своей изнывающей душой, и всеми своими горькими чувствами, испытываемыми сейчас по его умирающей, горячо-возлюбленной Аленушке. Ему, было сейчас очень сложно что-либо ей обещать, но он крепко обнял ее и они вместе проплакали с ним до позднего вечера.
На утро, они очень рано проснулись. Огонь в печи давно уже потух и в доме воцарился легкий холод, не дающий им комфортно спать. Собственно, Глебу этого уже и не хотелось. Он желал, как можно раньше направиться на долгожданную встречу с его милой и ненаглядной Аленушкой, но постоянно сдерживал себя в этом, так как знал, что скорее всего их еще нет дома и появятся они в нем не ранее полудня. И он нетерпеливо сидел в своей комнате до наступления нужного времени. Они вновь растопили вместе печь и немного позавтракали.
Все оставшиеся часы он вновь пребывал в своей комнате, представляя долгожданную встречу с Аленушкой. Он отчетливо рисовал ее в своем воображении, понимая при этом, что она теперь сильно изменилась в результате болезни, о чем и упоминала ему в письме. Глеб размышлял о том, что он ей скажет, как они будут вести друг друга в первый миг. Возможно ли будет ее обнять и расцеловать прямо на глазах у ее родителей. Все это не давало ему покоя до определенного указанного им самим времени, когда он спокойно оделся в длинные темные брюки, светлый свитер и накинул на себя легкую весеннюю куртку.
Сообщив матери о своем уходе, Глеб двинулся на долгожданную и трепетную встречу. Мария Николаевна при этом поцеловала его на прощание в лоб. В саду своего дома он аккуратно нарвал небольшой букет пламенно цветущих тюльпанов. Они имели алый цвет и издавали из своих бутонов прелестный сладкий аромат. Подойдя к воротам дома Аленушки, он позвонил в находящийся на двери звонок. Вскоре послышалось, как кто-то подошел к двери и стал ее медленно открывать. Это оказался ее отец. Глеб, как-то смело и уверенно взглянул ему в лицо, после чего отец протянул ему свою руку и назвал свое имя и отчество:
- Александр Григорьевич, - Глеб пожал его руку и произнес при этом свое имя.
- Глеб.
Далее отец спокойно предложил ему пройти внутрь дома, где его уже давно ожидали. У входа он повстречался с матерью Аленушки, Галиной Викторовной и она также познакомилась с ним. Всё, к огромному удивлению Глеба происходило довольно дружелюбно по отношению к нему. Родители были очень вежливы и гостеприимны с ним. Все было так, как и описывала ему в письме Аленушка.
Наконец-то они предложили ему пройти на верхний этаж, где и находилась ее комната. И он медленно стал подниматься за ними по ступеням лестницы. Чем ближе он приближался к ее спальне, тем все сильнее стучало его сердце. Делая последние к ней шаги ему казалось, что его сердце вот-вот разорвется или выскочит из груди. Подойдя к двери ее спальни, Галина Викторовна медленно ее отворила.
Глеб медленно прошел в нее, вслед за Галиной Викторовной, позади них шел отец. Кровать Аленушки была расположена с левой стороны от двери, рядом с большим широким окном, на котором стояло множество комнатных цветов. Глеб не сразу мог увидеть Аленушку из-за закрывающей ее за собой матерью, которая быстро подошла Аленушке, приложив свою руку ей ко лбу. От этого движения Аленушка приоткрыла глаза. Сейчас она отдыхала после утомительного для себя переезда сюда из города. В ее теле присутствовала какая-то нарастающая слабость, и ей постоянно приходилось лежать в полудреме в своих покоях.
Мама тихо прошептала, что к ней пришел Глеб, которого она ждала втечении всего дня и Аленушка немного повернулась лицом вперед. Прищурившись, она заметила у входа в свою спальню знакомый и дорогой ее сердцу силуэт Глеба. Глеб также, не переставая смотрел в этот миг только на нее. И сейчас их взгляды были устремлены друг на друга.
Глеб вглядывался в ее лицо глазами полными слез. В руках своих он держал букет алых тюльпанов, который слегка прикрывал его грудь. Аромат цветов разносился по всей ее комнате. Глеб некоторое мгновение, казалось бы, изучал ее. И ей это было понятно, ведь он впервые, увидел Аленушку такой, какой изменила ее теперь болезнь. Но Глеб, заранее, мысленно был ко всему готов. Он хотел любить ее, не смотря ни на что, всем сердцем и душой, и для него не имело значение, как она сейчас выглядит.
Аленушка лежала в своей кровати, слегка накрывшись легким одеялом. На ее маленькой головке был повязан светлый платок. Она сильно похудела с момента, когда Глеб видел ее в последний раз. У нее был очень бледный цвет лица и под глазами, немного впавшими в глубину, были заметны легкие посинения.
Мама помогла ей приподняться, поправив подушку за спиной. Глеб, казалось бы, онемел, всматриваясь на нее. Кто-то из них должен был первым произвести хоть какую-то реакцию и Аленушка ему улыбнулась. Уголки ее губ немного расширились, и Глеб наконец-то узнал столь близкую и родную ему улыбку. Галина Викторовна отошла в сторону от ее кровати, и Глеб медленно подошел к спокойно лежащей на ней Аленушке. Сейчас перед ее родителями он не знал, как себя с ней вести. Мог ли он, склонившись к ней всем телом, приобнять ее к груди и нежно расцеловать все лицо. И по-видимому, все это осознали сейчас ее родители, и ее мама перехватив из рук Глеба букет тюльпанов, удалилась из комнаты, вместе со стоящим у входа отцом.
Не дожидаясь, пока они окончательно уйдут, Глеб, как бы обессиленно упал на колени перед ней и уже не сдерживая слез, стал обезумевши целовать ее руки. Затем он прислонил их к своим щекам, продолжая при этом испускать из своих глаз поток нескончаемо текущих слез. Он приблизился к ее лицу и целовал ее маленькие нежные губки, ссыпал поцелуями ее лицо и лоб.
Аленушка сидела на кровати, слегка откинувшись назад на подушку. Она смотрела на своего милого и долгожданного Глебушку. Ей было тяжело сейчас как-то отвечать ему и проявлять свою к нему нежность. Невольно, слезы хлынули уже и из ее глаз. Обнявшись друг с другом, они вместе стали горько плакать.
- Мой милый Глебушка, ты все-таки приехал ко мне - тихим голосом произнесла Аленушка, - Я уже почти потеряла надежду встретиться с тобой… пока еще жива – добавила она, с дрожью в голосе. - Мне казалось, что ты уже не захочешь увидеть меня такой.
- Не говори, прошу, не говори так! – отвечал ей Глеб. – Ты для меня единственная в жизни, с кем я хотел бы остаться навсегда, мое сердце разрывается сейчас на куски, наблюдая, в каком состоянии ты теперь находишься. Помнишь, в тот последний вечер, я обещал, что мы обязательно с тобой встретимся и будем вместе навсегда?
- Да, Глебушка, я все прекрасно помню – говорила тихо Аленушка, - как жаль, что этому теперь не суждено сбыться, ведь мне остается жить всего несколько дней.
Глеб вновь умолял ее больше так не говорить, а она продолжала:
- Не вини себя в том, что не смог сдержать своих слов, ведь это всего лишь судьба, которая скоро разлучит нас уже навсегда. Бог призывает меня к себе, но ты должен продолжать жить дальше, ведь у тебя еще вся жизнь впереди. Помнишь нашу с тобой клятву в вечной любви?
- Да, конечно же, помню моя любимая Аленушка – отвечал ей Глеб.
- Так вот, я прощаю тебе эту клятву, а свое тебе обещание я забираю с собой на небо. Нельзя жить на земле, испытывая любовь к упокоившейся душе. Ты обязательно, когда-нибудь еще встретишь свою вторую половину и будешь с ней счастлив. Я отпускаю тебя…
При этих словах ей неожиданно стало плохо. Заметивший это Глеб, поспешил позвать ее маму, которая вбежав в комнату, вновь поспешила проверить у нее температуру, и, найдя ее довольно высокой, попросила Глеба удалиться. Аленушка, испытав эмоциональное напряжение при встрече с ним, потеряла еще немного своих сил, и ей необходимо было срочно успокоиться и отдохнуть. Глеб некоторое время еще простоял в холе их дома, ожидая, когда спустится ее мать и он сможет узнать у ней о самочувствии Аленушки. Вскоре, она спустилась и после короткого с ним разговора проводила его до ворот дома. Она просила его навещать ее теперь только после обеда. И Глеб согласившись, и поблагодарив за их сегодняшнюю встречу, медленно побрел к своему дому.
На следующее утро после мучительной и бессонной ночи, Глебу вместе со своей мамой необходимо было пойти на кладбище и навестить свою упокоившуюся бабушку. Мария Николаевна, с болью в сердце, наблюдала в каком состоянии находился ее сын. Она старалась придумать, как было бы можно облегчить его переживания об Аленушке. Вскоре, не найдя ничего лучшего, она решила привести его в церковь. Там ей также было нужно поставить свечку за упокой бабушки, затем уже вместе, они могли бы помолиться за здоровье его смертельно больной возлюбленной, на что он, безраздумья, согласился.
Прейдя в церковь, Мария Николаевна дала ему в руки церковную свечу и указала на икону святого Николая Чудотворца. Глеб вставил напротив иконы свою свечу и зажег ее фитилек. После знакомства с Аленушкой, он теперь знал слова единственной знакомой ему молитвы «Отче наш». Скрестив свои руки вместе перед грудью, он стал тихо произносить молитву. Завершив ее, он уже своими искренними словами стал просить святого Николая, о помощи в выздоровлении Аленушки. Сделав свои дела в церкви, они вскоре из нее удалились.
После обеда, в оговоренное с Галиной Викторовной время, Глеб снова отправился навестить Аленушку. В этот раз его мама, Мария Николаевна, также уговорила его пойти с ним вместе. Она желала только познакомиться с ее родителями и увидеть возлюбленную Глеба, если не воочию, то хотя бы на фотографиях, которые думала она, обязательно должны быть развешаны в их доме.
Входя в их дом, Глеб познакомил свою маму с ее родителями, которые спокойно приняли ее у себя. Затем он увидел за их спинами, как в холе, на диване сидела его милая Аленушка. Сегодня ей было многим лучше вчерашнего, и она очень хотела немного прогуляться с Глебом, хотя бы по своему двору. После того, как Аленка поздоровалась и познакомилась с его мамой они медленно прошли на прогулку во двор.
В то время, когда их родителя сидели дома, Аленушка с Глебом стояли в обнимку в саду, где любовались блистательно-алым пламенем полностью раскрывших свои бутоны тюльпанов. Аленушка говорила о том, как ей приятно вновь ощутить на себе теплые ласковые лучи весеннего солнца, вдыхать этот приятный свежий воздух и лицезреть эти прелестные хрупкие цветы вместе с ним. Через некоторое время их окликнула мама Аленушки, и ласково просила их вернуться в дом. На улице было еще прохладно и она боялась, что ослабевшая Аленушка могла простудиться.
Кроме того ей уже было пора отдохнуть, к чему пройдя в дом она ее и призывала. Услышав это, Глеб со своей мамой решили покинуть их дом, дабы не мешать и не беспокоить уставшую Аленушку. Как вдруг, призвав к себе Глеба, Аленка просила его сыграть ей на пианино, которое стояло в центре холла. На нем уже давно не играла Аленушка, и она сильно желала услышать, как играет ее любимый Глебушка, который ласково ее спросил:
- Что именно ты хочешь услышать Аленушка? Какую музыку мне сыграть сейчас для тебя?
- Сыграй что-либо на свое усмотрение, - ответила она Глебу.
После недолгого раздумья, Глеб взглянул в окно, из которого своим ярким светом сияло теплое солнце, на дворе стояла очаровательная весенняя погода и он отчетливо для себя решил играть Шопена «Ноктюрн №2». Он догадывался, что Аленушка также знакома с этой пьесой и она обязательно должна ей понравиться.
И это действительно было так. Когда Глеб заиграл, он сразу же сразил всех тем, как было прекрасно его исполнение, как тонко он чувствовал в своей игре все переходы и точно передавал все настроения в ней, раскачивая ведущий им мотив то в верхние, то в нижние тона, усиливая при этом свои нажатия, как на клавиши, так и на педали, находящиеся внизу у основания пианино.
После завершения своей мелодии все захлопали ему в ладоши. Всем было весьма приятно услышать сейчас такую изумительную игру. Аленушка улыбалась, ей уже давно ни что не приносило такой радости. Все были немного развеселены и хвалили его за это. Родители же Аленушки взглянули теперь на Глеба, совершенно другими глазами и им было немного стыдно за то, что в то лето они сильно гневились на него и навсегда запретили ему встречаться с их дочкой. Если бы они только знали, как они друг друга любят, и какой Глеб оказывается достойный парень. Им стало понятно, что Глеб вместе с их Аленушкой, вполне могли бы быть прекрасной любящей друг друга семейной парой. Сегодняшняя встреча с Аленушкой и знакомство родителей друг с другом, была невероятно замечательной, и они расстались на довольно оптимистичной ноте, касающейся их личных отношений.
На следующий день Аленушке вновь стало, неожиданно, хуже. Болезнь, казалось, то уходила, то вновь возвращалась, уже с большей силой. Сегодня она не могла с ним гулять и более того, ощущая в себе сильную слабость, могла лишь только лежать в своей кровати. Она вновь и вновь испытывала сильные боли в животе и временами от этого даже стонала. Глеб, глубоко опечаленный всем, происходящим с его милой Аленушкой, покинул ее намного раньше обычного.
В последующий день ей было хуже вчерашнего и она уже лежала на своей кровати замерев, не открывая глаз и не переставая при этом стонать, ни на минуту. Глеб тихо плакал, сидя возле нее на стуле и мысленно просил Бога принять на себя ее боль.
- Аленушка, моя милая любимая Аленушка, - повторял он, всхлипывая, и держась за ее руку.
Вскоре приехал врач, вызванный ее отцом еще утром. Осмотрев ее, он ничего не смог сделать, чтобы облегчить ее боли, лишь смел всем констатировать, что жить Аленушке осталось совсем недолго и уже совершенно не известен исход сегодняшней ночи…
Сразу же выйдя из дома Аленушки, Глеб скорым шагом направился прямиком в церковь. Войдя вовнутрь, он мигом подошел к иконе Николая Чудотворца, и, рухнув перед ним на колени, стал безудержно рыдать, прикрыв свое лицо руками. Затем, подняв голову вверх, и всматриваясь в лик святого, глазами полными слез, он вопрошал к нему о его бездействии, в отношении просимой им помощи для Аленушки. Он не понимал, почему он так и не внял к его ежедневным молитвам к нему, во имя исцеления своей возлюбленной.
На глазах у всех церковных прихожан, он стал укорять Бога, за то, что тот отнял вначале одного любимого им человека, в лице его родной бабушки, а теперь хочет лишить жизни и его любимую Аленушку. Он кричал и просил забрать его вместе с ней, чтобы умереть в один и тот же миг.
В эту ночь Глеб не смыкал своих глаз. Он уже не знал, увидит ли завтра еще живой свою Аленушку…
Ночь и утро следующего, дня прошли для него мучительно долго. И уже многим раньше обычного, он поспешил к дому Архаровых, с тревожными мыслями, всей душой, желая увидеть ее еще в живых.
Войдя в дом он, сразу же расспросил родителей о ее самочувствии. Со слов ее матери, Глеб узнал, что утром Аленушке было очень плохо и к ним вновь приезжал врач. Он сделал ей какой-то укол. Ближе к полудню ей стало немного лучше. И сейчас, казалось, что ее болезнь, как-то неожиданно отступила.
Но все же, это ее хорошее самочувствие было для нее крайне коварным, да и сама Аленушка это прекрасно осознавала. Было похоже на то, что болезнь давала ей последнюю возможность, почувствовать себя, как и ранее здоровой, дать ей последний шанс навсегда распрощаться со всеми близкими ей людьми, чтобы затем уже нанести свой окончательный смертельный удар. Сейчас они, вместе с Глебом, могли вновь общаться с ней некоторое время.
Ближе к четырем часам ей вновь стало очень плохо. И это ухудшение в самочувствии было довольно стремительным, никак ранее. Нарастающими темпами ей становилось все хуже и хуже, как не бывало еще никогда. Но все же, она из последних сил старалась держаться, потому что рядом с ней находился ее любимый Глеб. Он держал ее крепко за руку, несмолкаемо плакал над ней и просил ее не умирать. И она была обязана находиться в сознании, только лишь ради него, уже до самой своей смерти…
Сейчас она смотрела ему в глаза и уже точно знала, что совсем скоро умрет. Ей казалось, что смерть стояла уже позади, за ее спиной, замахнувшись своей длинной плетью над ее измученным телом, чтобы нанести свой последний смертельный удар. Это также понимали и все присутствующие с ней рядом. Глеб перестал мысленно взывать молитвами к Богу и просить его о помощи, понимая, что теперь он его и не услышит. И просто сидел рядом с ней и тихо плакал. С другой стороны кровати сидели ее родители и также пускали свои горькие слезы.
Внезапно, Аленушка очень тихим, почти шипящим голосом, призвала к себе Глеба. Она просила сейчас его выполнить свою последнюю к нему просьбу:
- Мой милый Глебушка, прошу тебя… - ей было очень тяжело сейчас говорить, и она после каждой фразы останавливалась, чтобы сделать очередной вдох, - прошу тебя в последний раз, сыграй для меня на прощание «Лунную сонату»…
Глеб, всем сердцем не желал сейчас уходить от нее и покидать ее комнату, так как в глазах ее он читал какую-то неописуемую отчаянность, вместе с тем он видел ее предсмертное не понятное живым, глубокое внутреннее смирение. Он понимал, что если он сейчас отойдет от нее, то уже никогда не увидит ее больше в живых. По-всему было видно, что она уже успокоилась и была готова отойти в мир иной…
Но он, также, не мог не исполнить ее последней просьбы. И, повинуясь уже просьбе, ее умоляющих его родителей, поцеловав ее на прощание в горячий лобик, он нехотя побрел вниз, оставляя открытыми двери спальни, чтобы ей было все хорошо слышно.
Спустившись вниз, на очень слабых подкашивающихся ногах, он сел за пианино. Он весь дрожал, и все его нутро передергивалось от жуткой душераздирающей боли. Глеб даже не представлял, как он может сейчас это сделать. Но он всеми силами старался взять себя в руки. Несколько раз он очень глубоко вдыхал с сильным трепетом в груди, и не переставал думать об Аленушке и об этой ее последней просьбе. Так, он все-таки, наконец-то вступил…
Не смотря на все свое сейчас эмоциональное и душевное состояние, и невыносимые внутренние переживания, он играл превосходно.
«Лунная соната»… - И ведь действительно, в этой прекрасной мелодии, полностью подтверждались известные всем слова – «Все гениальное - просто». Для Глеба оставалось всегда удивительным и непонятным, как с одной стороны довольно простые и спокойные мотивы, могут так завораживающе переплетаться друг с другом и создавать в своих переливах и переходах одну неповторимую превосходную музыку. Эту сонату Бетховена мог исполнить каждый, кто умел играть на фортепиано, но передать все чувства и эмоции, то настроение, которое вкладывал в нее этот величайший, талантливый, от самого Бога композитор, был способен далеко не каждый. Для этого, наверное, нужно было испытать в своей жизни, очень глубокие и сильные переживания, граничащее с невероятным эмоциональным и психологическим потрясением. И лишь Глебу удавалось повторять это вновь и вновь, что его необычайно в ней и вдохновляло.
Родители Аленушки, сидящие сейчас у кровати своей умирающей дочери, вслушивались в каждую ноту, доносившуюся до их чрезвычайно обостренного в этот момент слуха. При этом, они думали про себя, - Как же превосходна эта музыка и как прелестно играет ее Глеб.
Аленушка, приоткрыв свои невероятно усталые глазки, также слушала сонату. Сейчас в ее памяти проплывало множество картин из ее короткой жизни, начиная с самого детства. Вначале, она видела себя еще совсем ребенком, затем наблюдала за событиями своего школьного периода и многие другие моменты жизни, когда она могла веселиться и радостно проводить свое время, была способной отдыхать и быть бескрайне счастливой. Она как-будто, зависла сейчас в небесном полете и лицезрела сверху все огромные пространства их необъятной прекрасной местности, с неописуемой словами, изумительной природой.
Особым образом представало в ее голове, последнее в ее жизни прошедшее лето, а точнее всего время, проведенное тогда с Глебом. Ей вспоминались их ежедневные встречи, моменты их бесчисленных признаний в любви друг к другу. Всплывала в образах и та, восстановленная ими церковь, тот миг, когда они молились под ее сводами и просили у Бога, разрешения быть вместе навсегда, клялись себе в вечной любви.
Затем ей показался тот самый заветный утес и их последний прощальный на нем вечер. Она вновь могла наблюдать то прекрасное сказочное небо и могла опять слышать, те длинные разговоры о любви. И конечно же ей показались голуби… Те самые голуби, в которых они олицетворяли самих себя. Ведь они осознанно мечтали с Глебом, когда-нибудь умереть и обернуться в тела этих очаровательных крылатых Божьих созданий, подобных самим ангелам, чтобы иметь возможность летать и парить в небесной лазури, всем сердцем и душой, ощущая при этом свободу и счастье, и, конечно же, вечную любовь к себе и Богу…
Неожиданно, к окну ее спальни прилетела белая голубка. Она села с другой стороны окна на короткий приступ, и взмахивая крыльями, легонько пристукнула своим маленьким клювом в окно. Аленушка не могла этого увидеть, так как лежала ко всему спиной, но этот миг прекрасно запомнили ее взволнованные родители.
В этот момент Глеб завершал исполнение сонаты и уже производил последние окончательные аккорды. Как вдруг, Аленушка опустила вниз свои веки. Из ее глаз медленно потянулись две слезинки. Она испустила последний выдох и ее маленькая головка медленно склонилась немного на бок… В этот же миг, голубка повернулась к окну спиной, и взмахнув своими крыльями, спокойно вспорхнула в небо…
Глеб вбежал наверх, обратно в спальню Аленушки. Он, казалось бы, необъяснимым образом почувствовал, как что-то оборвалось в его сердце. Здесь, в ее комнате, он увидел, как родители, стоя на коленях и склонившись головами у ее кровати, горько рыдали, над уже бездыханным телом Аленушки. Он подошел к ним ближе, вглядываясь вначале в них, а потом и в замершее лицо его милого любимого создания и никак не мог понять происходящего и поверить в то, что Аленушка мертва.
В его голове случилось сильное помутнение, внутри произошел какой-то сильный удар, и он невольно для себя впал в бессознательное состояние. Далее, он стал все более и более терять свой рассудок.
Спустившись быстро вниз, он открыл входные двери и сначала торопливым ходом, а после и вовсе бегом, стал удаляться куда-то далеко прочь от их дома.
На улице спустились сумерки, и лишь полная луна освещала ему дорогу. Пробежав до края деревни и сильно запыхавшись при этом, он далее, уже спокойно, побрел легким шагом вперед. Сейчас на его лице уже не было слез, да собственно, он и не мог сейчас плакать. Бессознательное состояние диктовало ему сейчас свое туманное поведение, и он не мог не повиноваться ему. Выбегая из дома, Глеб не надел свою куртку и всем нутром ощущал теперь всю прохладу весенней ночи. Он сжался всем телом, обняв себя обоими руками за плечи. Склонив голову книзу и сильно дрожа при этом, он спешил туда, куда его вела сейчас неведомая ему сила. Казалось, он ищет здесь саму Аленушку. И проходя мимо их общей с ней церковью, он, прищурившись, взглянул в ее сторону, пытаясь узреть там, знакомый и родной ему силуэт. Но, не найдя ничего, он продолжал идти дальше. Подымаясь вверх по тропинке, вдоль хорошо известного ему леса, он уже ни на что не обращал внимания. Он полностью отдался какому-то внутреннему наитию, ведущему его в какое-то необъяснимое место. Повернув влево по тропинке, он стал подходить к тому самому роковому утесу. И здесь, он наконец-то стал узнавать столь знакомую ему окрестность.
Он остановился, примерно в десяти метрах от обрыва. Тут он начал вглядываться куда-то вдаль, в начале вниз, а затем и вверх в небо. Глеб неосознанно для себя искал в нем образ своей Аленушки. Вместе с тем он ощущал что она, а точнее уже ее душа, находиться сейчас где-то здесь, рядом с ним. Внезапно, где-то в воздухе он услышал легкое биение крыльев, и откуда-то снизу из под обрыва, вверх над утесом поднялась белая голубка, та самая которая прилетала к окну умирающей Аленушки. К нему, на короткое мгновение вернулось сознание и память. Глебу вновь вскрылись все его воспоминания о любви, о своей милой Аленушке. В его память опять явился момент их признания в любви и та самая клятва быть всегда вместе и не расставаться друг с другом навеки.
Он смотрел на плавно парящую над утесом голубку и также вспомнил их общую тогда, незыблемую мечту. Они посылали свое пожелание Богу, во что бы то ни стало, непременно, после своей смерти, обернуться в этих прекрасных ангельских созданий. В нем всплыла его собственная искренняя мечта – вспарить в небо, почувствовать эти прелестные ощущения от полета, порхая в воздухе, осязать всем сердцем и душой свободу и счастье, а также любовь к Аленушке и к самому Богу. Ему сильно захотелось, именно сейчас, взлететь вверх и вспарить к своей белой голубке. И в какой-то момент ему отчетливо показалось, что он вполне способен сейчас это сделать. Взглянув еще раз на голубку, которая также призывно смотрела на него с воздуха, без долгого раздумья он пустился бегом, вперед по утесу. Подбежав к краю обрыва, он сильно оттолкнулся ногами от земли и подпрыгнул вверх по воздуху, вытягиваясь грудью и лицом вперед, и оттягивая при этом свои длани назад. На короткое мгновение, он все-таки завис в воздухе над обрывом, и в тот же миг, камнем бросился вниз. Его тело на большой скорости обрушивалось спиной к земле. Он уже перестал трепыхаться руками, а лишь смотрел вверх на звездное небо и на парящую в нем голубку. Последняя его мысль была о том, что это сиюминутное ощущение возможности взлететь в небо и стать свободным, оказалось всего лишь внутренним самообманом. Все картины его жизни в этот миг пролетели перед его глазами. Он упал на твердую землю, ударившись головой о каменную глыбу. В его раскрытых глазах отражались с неба звезды и полный, ярко светящийся месяц. По камню растеклась темно-красная струйка его крови, и, дойдя до края, вниз на землю стали медленно падать буро-гранатовые капли, окропляя собой свежую весеннюю траву…
Они, наконец-то, соединились вместе навеки, как и всегда о том мечтали…
На утро, в дом Глеба постучал, живущий неподалеку местный мужик. Дверь ему открыла встревоженная и взволнованная Мария Николаевна. Она всю ночь просидела дома, не смыкая глаз и ожидая Глеба. Она считала, что он, до сих пор находился в доме Архаровых, возле кровати умирающей Аленушки. После короткого молчания, мужик стал говорить об увиденном. Он рассказал о том, как он шел по своим делам в сторону леса и неожиданно увидел внизу вдали под обрывом, чье-то распластавшееся на земле тело. Он подошел к нему ближе, и, вглядевшись в бездыханное тело лежащего, узнал в нем Глеба.
- Ваш сын мертв, - такими были последние слова, сказанные обомлевшей Марии Николаевне.
После чего, мать Глеба упала в обморок и долгое время не приходила в себя. Когда же сознание вновь к ней вернулось, она открыла глаза и заметила, как возле нее суетятся люди. Всмотревшись за ними, она увидела, как недалеко от нее на диване, лежало принесенное мужиками с обрыва, обездвиженное тело Глеба…
Весь день и до самой глубокой ночи, она, убиваясь рыдала, низко склонившись над его лицом…
Прошло два дня, после смерти Глеба и Аленушки. По взаимному, хоть и очень горькому, общему согласию родителей Архаровых и Марии Николаевной, было решено похоронить своих родных детей вместе, рядом друг с другом.
Было около двух часов дня, когда на местном кладбище стояла небольшая толпа людей, участвующих в похоронах. Среди них были родители Аленушки и мать Глеба. Все они стояли, рыдая, в безысходном созерцании за происходящим. Они навечно прощались со своими детьми, которые оставались теперь здесь навсегда.
Два мужика, принимавшие непосредственно главное участие в похоронах, уже производили самые последние, известные им и необходимые при этом действия. Используя черенки лопат, они вдавливали их в свежую земляную насыпь могил Глеба и Аленушки, создавая при этом, глубокие правильные очертания крестов. Рядом с могилами были представлены два гранитных надгробья, с фотографиями Аленушки и Глеба, под которыми размещались короткие надписи дат их рождения и смерти.
«Архарова Алена Александровна» и «Самойлов Глеб Викторович».
Макушки этих надгробий, также по договоренности их родителей, были сплетены вместе стальными кольцами. Так, иногда символизировали могилы умерших супругов. Они решились на это, несмотря на строгое неодобрение этого, отпевающего их детей батюшки местной церкви, который, конечно же, не знал историю их жизни и крепкой любви. Кроме того, ему не было известно и подлинной причины смерти Глеба…
Вскоре, все разошлись, и возле могил своих детей оставались лишь родители. Они уже тоже собирались уходить, вслед за людьми, участвующими в похоронах, как вдруг стали очевидцами необычайно загадочной и необъяснимой сцены. Откуда не возьмись, с неба прямо на надгробья Аленушки и Глеба, приземлились два голубка. Со стороны Аленушки села белая голубка, а на другую же половину Глеба сел бело-синий голубок. Они стали как-то приятно курлыкать и некоторое время смотрели на ничего не понимающих родителей. После чего, одновременно взмахнув крыльями, также неожиданно взлетели в небо…
Они долго парили в воздухе над ними, высоко в чистой небесной лазури, и казалось, наслаждались своей свободой и счастьем, которое приносил им их полет. Они поднимались все выше и выше вверх, к ярко светящему на них солнцу, пока окончательно не скрылись из взора, провожающих их в последний путь родителей…
«Мы теперь похоронены вместе
Два надгробья, сплетенные в кольцах,
Как при жизни с тобою мечтали
Неразлучно лежать воедино.
Тишину, разбивая порханьем
Две голубки на небо взлетели,
Это были влюбленные души,
Ты и Я, – символ мира и счастья!»
P.S.
Через три месяца, после похорон Аленушки и Глеба, умерла и его мать, Мария Николаевна. Она, так и не смогла перенести утрату, своего единственного любимого сына. После его смерти, у нее совершенно никого не осталось, и жизнь для нее потеряла всяческий смысл.
В одну из бессонных ночей, когда она продолжала, бесконца, убиваться в рыданиях по своему сыну, неожиданно услышала легкий стук в окно. Убедившись, что на улице никого нет, она вошла обратно в дом, вся атмосфера которого, вдруг каким-то непередаваемым образом преобразилась, и стала какой-то необыкновенной. Она стала внимательно всматриваться по сторонам. Незримо, но как-то отчетливо для себя, она стала ощущать чье-то необъяснимое присутствие рядом с собой. Но это, абсолютно ее не пугало. Она почувствовала, что-то приятное и теплое, так хорошо знакомое и родное ее сердцу. Ей казалось, что рядом с ней, сейчас, стоял сам ее любимый Глебушка. И скорее всего, это была его душа, которая обнимала ее за плечи, окутав своими незримыми дланями.
В эту ночь ее сердце, также навсегда остановилось…