глава 4
Время медленно приближалось вперед к долгожданным для Глеба осенним каникулам и, конечно же, к трепетно-волнующей встрече с его единственно любимой и неповторимой Аленушкой. Его обучение, как никогда ранее проходило все более и более успешно. Будто какой-то неизвестной силой подталкивало его к глубоким стараниям и новым достижениям в своем образовании. И он все значительней наращивал в этом темпы. Теперь, своей игрой на фортепиано, он стал восхищать уже и, видавших виды, в отношении гениальных молодых талантов, очень крепких преподавателей в музыкальной школе. Они несказанно дивились его стремительному прогрессу на этом их общем поприще. И уже в огромных городских дворцах культуры своего города, Глеб выходил на широкие сцены уже более к значительным по своим размерам роялям, со своим музыкальным выступлением, и так же как и во всех иных местах, приводил слушающую его игру публику в восторг. При этом в залах всегда присутствовала, наблюдающая за ним мать Глеба. Ей было очень приятно слышать, когда ведущие объявляли о его выступлении, громко и торжественно при этом, провозглашая его имя:
- Для Вас играет Глеб Самойлов! - доносилось с трибуны, и на сцену уверенным и спокойным шагом выходил, одетый в элегантный костюм с белой рубашкой, ее прекрасный сын.
Он играл перед ними различные знаменитые произведения Моцарта, Баха, Чайковского, Вивальди и, конечно же, его любимого Бетховена. После каждого завершения его выступления, наступали громкие одобрительно-ликующие возгласы и бурные аплодисменты. Он слышал из зала, с огромным количеством сидящих в нем людей, привычные уже для него выкрики «браво», настоятельные призывы публики сыграть «на бис» И он вновь покорно присаживался за рояль и играл уже более короткие, известные ему музыкальные произведения.
Мария Николаевна, сидя в зале и внимательно разглядывая Глеба, уже и не думала больше ни о каком ином продолжении его дальнейшего послешкольного образования, как поступление в филармонию. У Глеба же никаких мыслей на этот счет вообще и не существовало.
Кроме всего этого, у Глеба появился еще один прекрасный талант, в написании стихов, и это также в его исполнении было невероятно замечательно и гениально. Он ни капли не стеснялся демонстрировать это свое новое мастерство в школе. Он бурно писал свои стихи, которые затем появлялись в главных школьных стенгазетах, а далее участвовали во всевозможных конкурсах, как внутри его родной школы, так и во множестве общегородских. После чего, он регулярно получал первые места, а вместе с ними какие-либо всевозможные призы и подарки. Чаще всего это были различные художественные и познавательные книги, на что он в принципе не обращал никакого внимания.
Его мать, Мария Николаевна, так всегда трепетно относящаяся, к воспитанию и образованию своего сына, не переставала радоваться и гордиться всеми малейшими достижениями и заслугами своего прекрасного сына. Хотя где-то, внутри себя, она старалась не удивляться всему этому, так как считала, что все это являлось закономерным и неминуемым результатом ее собственных усилий, вложенных в его достойное воспитание. Ей оставалось непонятным и сомнительным лишь одно обстоятельство, то, что данное преображение произошло с ее Глебом, только сравнительно недавно, после недавно проведенных им, загадочных для нее самой, длинных летних каникул. Нет, конечно же, Глеб и раньше отличался от своих сверстников недюжинным и незаурядным превосходством в своем развитии, но после упомянутых трех летних месяцев, она отчетливо замечала, его столь стремительный и бурный взлет почти во всех соприкасающихся с ним сферах жизни. Он стал более умен, рассудителен, не по годам взрослеющим, но одновременно при всем этом, каким-то замкнутым и малообщительным. Казалось, что если бы он только захотел, то мог рассказать ей о многом, и сам поведать своей матери о всевозможных премудростях жизни. А она, желала только узнать, что произошло с ним во время, когда он находился у бабушки. Но он к этому совершенно не стремился и упорно не желал таких глубоких личных разговоров. Лишь только это, настороженную мать Глеба, Марию Николаевну, в нем и огорчала. Она уже совершенно точно знала, что с ним за этот период летних каникул, произошло нечто, из вон выходящее, сильно его задевшее и тронувшее за живое, в последующем кардинально изменившее весь его привычный доныне характер. И она сумела преодолеть свой интерес к этому и оставила все наводящие к нему на это расспросы и разговоры в стороне, решив ограничиться лишь лицезрением его очередных талантов и достижений.
Большинство же его прелестных стихов были про любовь. С данным превосходно знакомым себе чувством, Глеб выдавал в своих рифмах и сочинениях, необычайные ее описания, а также мысли и эмоции, рождающиеся у всех знакомых с этим волшебным состоянием, влюбленным людям, очаровательные воспоминания. Невероятно тонко и проникновенно-трогательно, он писал в своих стихотворениях о малейших ее детальных проявлениях. И казалось, что ему было абсолютно подвластно писать о любви, даже более значительно объемные поэмы и оды. Их с восхищением, а иногда и с какой-то неловкостью для себя могла читать его учитель уроков русского языка и литературы, Мария Сергеевна. И, конечно же, данные стихи не могли появиться, где-то в стенах школы, для общественного обозрения и стать известными другим учителям и школьникам, так как в своем содержании имели весьма интимный смысл и были для большинства подростков чем-то, еще совсем тайным и незнакомым. Когда Глеб писал их по вечерам, в его мыслях представал непреодолимо-влекущий к себе, милый образ Аленушки, которую он уже нетерпеливо, всей душой и сердцем желал увидеть на яви. Он представлял себе, как это случиться с ним уже совсем скоро.
И вот наступили столь долгожданные Глебом, первые в этом учебном году каникулы, с которыми он бурно поспешил вернуться в свою деревню для животрепещущей встречи со своей возлюбленной Аленушкой. Неожиданно это событие омрачило волнительное известие, об ухудшении самочувствия его родной и единственной бабушки. Так Глеб ехал в деревню уже с двумя целями, одна из которых заключалась в присмотре и всевозможной заботе и помощи его приболевшей бабушки. У нее после долгого времени, вновь открылись старые проблемы со здоровьем. Сейчас она вновь страдала от повышенного для нее артериального давления и ежедневной изнывающей боли в сердце.
В первый же день после приезда к бабушке он мигом отправился к дому Аленки. Там оно аккуратно, чтобы его не заметили посторонние взгляды, длительное время простоял возле ворот ее дома. Он стремился заглянуть в его окна и заметить в них какие-либо знакомые силуэты. Затем подошел вплотную к двери и совершенно осмелившись, повернул ее ручку, пытаясь заглянуть во внутрь двора. Дверь оказалась закрытой на замок. И тут его окликнул сзади чей-то голос. Это оказался сосед, живущий рядом с домом семьи Архаровых, который сообщил ему, что в настоящее время хозяева дома временно отсутствуют и в ближайшие дни и даже недели точно не появятся. Он же, по просьбе отца Архаровых, приглядывает за их домом и потому попросил Глеба не трогать двери и удалиться от дома восвояси.
На следующий день, а далее и в течении всей недели, в доме его ненаглядной Аленушки, так никто и не появился. Он думал о том, что она так и не смогла настоять у своих родителей в получении разрешения посетить этот дом в деревне, и он стал вновь глубоко страдать о невозможности увидеться с ней сейчас. Но в этот день, вернувшись с прогулки домой, к больной бабушке, он получил от нее неожиданно конверт с письмом. Она вспомнила о нем недавно, и сразу же поспешила отдать его Глебу, зная, как много оно для него значит. Глеб, сразу же, прочитал в уголке конверта имя отправителя данного письма, на котором была вписана хорошо ему знакомая фамилия с инициалами, - Архарова А. А. Он быстро поднялся наверх в свою комнату. Глеб уже догадывался, что Аленушка, которая не смогла явиться в деревню в оговоренную ими еще летом дату, решила послать на известный ей адрес дома его бабушки письмо, объясняющее ее отсутствие.
Раскрыв письмо, Глеб в первую очередь заметил, что написанное в нем, довольно небольших размеров, что его немного огорчило. Прочитав содержимое в письме, он все сразу же понял.
Здравствуй, мой любимый Глебушка.
«Прости меня за то, что я так и не смогла приехать к тебе, на столь желанную лично мной, как, наверное, думаю и тобой встречу» – Сейчас она не смела раскрывать для Глеба тайну о ее смертельной болезни, решив, что это станет немного неуместным для ее первого к нему письма. Кроме того она не могла быть уверенной в том, что это письмо точно попадет ему в руки и лишь он сможет его прочесть.
«Сейчас я не имею даже малейшей возможности встретиться с тобой, только по личным причинам, о которых я не могу рассказать в этом письме, и скорее всего сообщу только после твоего мне ответа. Все прошедшее время, со дня нашего расставания я ежечасно думала лишь о тебе. Я вспоминала время проведенное вместе с тобой. Если бы ты знал, как для меня мучительна наша разлука. В моих мыслях постоянно пребывает твой прекрасный образ и моим самым заветным желанием сейчас является лишь встреча с тобой. Все, о чем я сейчас мечтаю, это лицезреть тебя воочию, нежно обнимать тебя и рассыпаться в поцелуях. Как жаль, что это пока невозможно. Но я, глубоко верю в нашу скорую с тобой встречу, какой бы она уже ни была, и в каком бы настроении теперь не происходила» - смысл этих слов был непонятен Глебу, и ему было неизвестно, что она за этим подразумевала.
«Пока, я прекращаю более писать, потому что не знаю о том, получишь ли ты мое письмо лично в руки или нет. Буду терпеливо ожидать твоего ответа и надеюсь продолжить наше общение в частой переписке.
Мысленно, нежно целую тебя, мой милый и возлюбленный всем сердцем Глебушка.»
Внизу под своей подписью, она написала ему свой точный адрес, по которому он мог отправить ей свой ответ.
После прочтения письма у Глеба из глаз медленно потекли слезы. Он уже не мог сдержать своих эмоций. Ему казалось, что он больше никогда не сможет испытать чувство радости и счастья. Он поднес письмо Аленушки ближе к носу и стал прерывисто вдыхать его запах, желая почувствовать в нем хоть немного нежного аромата, принадлежащего его любимой. Затем он крепко прислонил его к своим губам и через мгновение вновь горько заплакал…
Ближе к вечеру он решил написать ответ, на присланное его ненаглядной Аленушкой письмо, в нем было следующее:
Здравствуй мое прелестное и неналядное солнце!
«Твое отсутствие в деревни в период, когда мы обещали друг другу непременно встретиться, очень глубоко ранило мою душу. Я довольно долго не мог прийти в себя, от горьких переживаний. И теперь, вновь не имея возможности тебя увидеть, мое сердце бурно обливается кровью. Меня просто съедает тоска по нашей разлуке.
Я вовсе и не обижаюсь на тебя в том, что ты не сдержала своих слов и не смогла приехать на встречу со мной. Наверное, на это у тебя были веские причины. С другой же стороны, я совершенно не понимаю, сколько еще смогу прожить не увидев тебя, твоих прелестных карих глаз, твоих изумительных алых губ, твоей восхитительно прекрасной улыбки, не имея возможности почувствовать твоих ласковых рук и тонкого аромата нежных и шелковистых волос. Я хотел бы сейчас, безудержно и безустанно, обнимать и целовать тебя.
Без тебя, я ощущаю внутри себя непреодолимую горечь и угнетаюсь каждым днем своего существования. Это подобно цветку, которому не хватает солнца, птице пойманной в клетку, это схоже с жаждой воды в жаркой пустыне. Мне кажется, что я иногда задыхаюсь без тебя, словно в нехватке столь необходимого кислорода. Я более не в силах жить вдалеке от тебя… Сейчас, я боюсь в своей жизни лишь одного, что мое сердце скоро не выдержит и просто разорвется от тоски, так и не дождавшись нашей с тобой встречи.
Прости меня за то, что я сейчас не способен написать тебе, что-либо приятное, что могло бы тебя обрадовать или развеселить, сказать тебе, что-нибудь, что могло бы поднять твое настроение. Просто отныне, внутри меня нет ни каких более чувств и эмоций, кроме тех о которых я описал, тебе выше. Я прошу тебя объяснить мне лишь причины, по которым ты не смогла ко мне приехать. Обещаю тебе, что постараюсь непременно тебя понять, заглушив при этом всякое недовольство, исходящее из глубины моего сердца.
На этом я заканчиваю… Не могу более сдерживать своих слез… Знай и помни всегда об одном: я люблю тебя, мое сердце принадлежит тебе, моя душа находится с тобой, все мои мысли и чувства только о тебе, и я живу только лишь для тебя…»
Целую тебя, моя нежная голубка, мое непревзойдённое ласковое создание, мое ненаглядное и прелестное солнышко…
На следующий день он отнес свое письмо на почту, где аккуратно наклеив необходимые марки, передал его на отправку.
Подошли к концу безрадостные осенние каникулы Глеба. Его бабушка Евдокия Александровна так и не поправилась, и уезжая от нее, он очень сильно об этом тревожился. Он очень любил свою добрую и ласковую бабушку, и ему было необычайно жалко и грустно оставлять ее здесь одну. В его жизни существовала лишь она и его мама. А отныне, с недавнего времени, первую очередь в ней заняла Аленушка и с этим он уже ничего не мог поделать. Он уехал от своей больной бабушки, с огромными переживаниями о ней, и в его сердце поселилось еще одно горестное чувство, по любимому человеку.