Глава 4.
Идеальный план.
Всё это произошло неожиданно и спонтанно. Наверное, каждый мужчина, оказавшись на моём месте, поступил бы также. Вести борьбу с самим собой – это самое страшное. Одна моя часть боялась, а другая требовала начать эту игру риска.
Из Тимора бежать ещё никому не удавалось. Почему бы мне не стать первым? На следующий день, когда я уже взглянул на тюрьму глазами будущего беглеца, мне пришлось пожалеть о своих словах. Совершить побег из Тимора – это всё равно, что научиться летать без крыльев. Размышлений у меня много, а конкретных мыслей по поводу побега всё ещё нет.
Тимор был укреплён со всех сторон. Высокие стены, четыре вышки, которые обозревают всю территорию тюрьмы. В камерах окна высотой и шириной по двадцать сантиметров, и те – решётчатые. Возможность подкопа я исключил сразу. Вести его нужно было на улице, но мне не удалось найти ни одной мёртвой зоны. С каждым днём идея побега из Тимора казалась мне всё более призрачной и нереальной до тех пор, пока я не поднял архивы. Учёный уже отбывал срок в момент, когда была совершена первая и на сегодняшний момент единственная попытка побега. Он рассказал мне в деталях, как пытались бежать те трое беглецов. Это был весьма примечательный и оригинальный план. Заключённые каким-то образом умудрились забраться на мостки для постовых, которые располагались между административным и основным блоками прямо над прогулочным двором. От них расстояние до внешней стены – не более двух метров. Они перебрались через стену. Но, пробежав около полутора километров от тюрьмы, были перехвачены постовыми, патрулировавшими въезд в Тимор через лес. Их ошибка – лишь неправильный маршрут бегства. В остальном всё было спланировано довольно чётко и грамотно. Но даже эта попытка казалась сказкой. Здесь нужно всё продумать, начиная с точного маршрута побега и заканчивая планом нейтрализации постовых с вышек. Как всё это устроить, я понятия не имел, однако твёрдо для себя решил, что сделаю это, какие бы препятствия мне не встретились при этом на пути.
Каждый день ко мне в голову приходили всё новые варианты побега. И каждый из них на следующий день казался мне полным безумием. В конце концов, я понял, что бежать отсюда невозможно… одному. Заручиться поддержкой здесь я ещё толком не успел. Единственный, кому я мог поведать о своих планах, был, конечно же, Учёный. Но и даже ему я опасался доверять в полной мере. Но я всё же рискнул и подошёл к нему, когда все мои мысли иссякли. Его реакция была вполне ожидаема, и его встречный вопрос: «Ты что спятил?» был очевиден и до смеха банален.
- Мне нужно убраться отсюда, - серьёзно сказал я, на что Учёный лишь рассмеялся.
- Не ты первый, не ты последний, кому это надо. Советую тебе не кричать об этом на каждом углу, иначе тебе накинут срок за организацию побега. Мой тебе совет: отсиди спокойно года три и выйдешь. Лучше не рыпайся, хуже же будет.
- У меня сложная ситуация.
- А у кого простая? Думаешь, здесь есть кто-то, оказавшийся в Тиморе по своей воле? Всего неделя здесь, и уже такие мысли. Но на тот случай, если твой вопрос был действительно серьёзен, я, как опытный заключённый, скажу честно – побег из Тимора невозможен.
- Но ведь была попытка…
- И, заметь, неудачная.
- Но всё же им удалось покинуть территорию тюрьмы!
- Во-первых, это был результат простого везения, а во-вторых, их всё равно взяли. Тимор хорошо защищён от побегов как изнутри, так и снаружи.
- Почему вы такой пессимист?
- Я – реалист, дружок. Даже если ты выберешься за стену. На севере – горы, с запада в радиусе до трёх-четырёх километров всю местность патрулируют машины, на юге – главный постовой пункт, на востоке – лес, а дальше непроходимая река.
- Значит, с востока меньше постов?
- Тебя не пугают природные препятствия? Весьма смело с твоей стороны. Могу тебе сказать по секрету: Тимор полон слухами о тайной тропинке, по которой сюда чаще всего приводят заключённых, предварительно завязав им глаза, чтобы они не запомнили дорогу. Но тропинка эта, если верить слухам, находится с западной стороны. На неё не въезжают машины, но на её конце всё равно есть пост. Лучше, забудь об этом. Не губи свою и без того загубленную жизнь. Ты ещё слишком молод. Ты не знаешь, что такое жизнь в бегах, когда приходится постоянно оглядываться по сторонам, прятаться. И это в лучшем случае. В худшем – ты либо будешь застрелен при попытке к бегству, либо останешься влачить своё жалкое существование в Тиморе с добавленным сроком, который оказался даже больше первоначального и вспоминать тот проклятый день, когда ты всё это задумал, сожалея лишь о том, что ты не подхватил надзирательскую пулю в момент побега. Хотя ты в этом случае тоже умрёшь, но позже. И это смерть будет куда более долгой и мучительной.
Слова Учёного хотя меня и задели, но отступать от задуманного я не собирался.
- Значит, ты не поможешь мне?
Учёный тяжело вздохнул.
- Как вижу, мне не удалось тебя убедить. В любом случае, я от тебя ничего не слышал и ничего не знаю. Мне не нужна информация, которая может навредить. Их слабое место – это восток.
Произнеся эту загадочную фразу, Учёный, улыбнувшись, удалился. Я был озадачен. Однако уже пытался сконструировать в голове новый план, опираясь на подсказку Учёного.
На следующий же день я незамедлительно отправился на изучение восточной стены под предлогом работы на складе, который располагался в нескольких метрах от неё. Но никаких лазеек и слабых мест я там не обнаружил. Намёк Учёного не был оправдан. Но кое-что всё-таки привлекло моё внимание. Довольно примечательно, что здание склада было расположено слишком близко к стене. Настолько близко, что при хорошем разбеге можно совершить приличный прыжок, если прыгать с крыши склада. Эту местность сложно разглядеть с вышек из-за внутренней стены, которая шла перпендикулярно внешней и соединялась с основным блоком. Остаться незамеченным здесь очень просто. Было бы хорошо, если использовать этот фактор по назначению. Осталось лишь придумать, как забраться на крышу склада и решить, в какое время лучше всего бежать.
Но всё оказалось не так просто, как я думал. Само собой, побег должен быть совершён ночью, но как здесь оказаться в такое время суток? Нужно придумать дополнительный план по побегу из камеры. Этот факт я исключил сразу. Попасть сюда я могу только днём, а, значит, в это время и придётся бежать.
Своими идеями я решил поделиться с Учёным, надеясь, что он мне даст ещё какой-нибудь полезный совет. Но он и слушать меня даже не захотел. Он действительно боялся информации, которой располагал. Но я точно знал, что Учёный не проговорится. Он дорожил нашей, только-только сформировавшейся дружбой, настоящей и важной для нас обоих. Иначе и быть не могло, но одному мне побег не потянуть. И я решил, во что бы то ни стало, втянуть Учёного в мой план. Он единственный, кто может мне помочь и понять причину моего желания самовольно покинуть стены Тимора. Ведь именно Учёный стал тем, кто узнал о том, что со мной произошло, и из-за чего я попал сюда.
В какой-то момент он действительно согласился мне помочь, но сам бежать не решился, что было весьма странно. Я случайно узнал от одного из заключённых, что у Учёного пожизненное. Возможно, он уже давно отчаялся и смирился со своей судьбой, а, может, в тайне всё-таки хочет бежать, но опасается, что план сорвётся.
Но сколько я не пытался его заверить в том, что всё получится, он был неприступен. Но помочь мне всё-таки согласился. И то, лишь после того, как я окончательно надоел ему своими расспросами.
Тот план, что я придумал, показался Учёному слишком рискованным, однако, как он заметил, в нём есть что-то оригинальное, и он вполне осуществим. Учёный даже подсказал мне один из вариантов, как можно попасть на крышу склада.
Когда-то давно, ещё в первых годах его срока, он работал в заднем помещении склада, в котором находится вход на крышу. Пять лет назад вход в это помещение запечатали, а потом и вовсе заложили кирпичами дверной проход. Отдел хранения строительных материалов и то самое помещение разделяет лишь слабая стена толщиной не более двух сантиметров. Её довольно легко пробить даже обычным молотком и получить доступ к крыше склада. Но, конечно, это очень рискованно и сделать практически невозможно, так как каждый день склад посещает несколько десятков заключённых, задействованных на строительных работах. Лучшего способа попасть на крышу Учёный не знал. А я уже разрабатывал очередной план незаметного проникновения на склад и куда более незаметного последующего побега через него.
Бежать я решил вечером, как только стемнеет. Я выяснил, что примерно в это время на прогулку выводят тех, кто задействован в работах. Поэтому лучший способ попасть вечером на склад – это сбежать во время прогулки. Конечно, этот способ безумен, безумен настолько же, как и любой другой, да и вообще мой план в целом.
Я поймал себя на мысли, что моя главная цель побега – это встретиться с Аней и попросить у неё прощение. Учёный дал понять, что как такового плана у меня всё-таки нет. Совершить побег из Тимора – не значит сбежать окончательно. Нужно ещё как-то жить после побега. Разумеется, мне нужны связи на свободе. Нужен тот, на кого можно положиться. Таких знакомых, по крайней мере, на свободе, у меня не было. Единственный человек, который мне по-настоящему дорог – это Аня, но она последняя, кто должна знать о моём побеге.
Эта проблема разрешилась сама собой уже на следующий день. С воли ко мне пришло письмо от адвоката, в котором он сообщил, что готов помочь мне и, возможно, вытащить меня отсюда. Он приедет сюда через два дня. Учитывая, насколько я хорошо его узнал за наш короткий период знакомства, его можно использовать в своих целях, даже если при этом он не будет догадываться, какую услугу мне оказывает.
Но, стоило разрешиться одной проблеме, как словно бы ниоткуда появилась другая. Мне довелось близко познакомиться с капитаном внутренней охраны Милеевым, который заинтересовался, почему я столько много времени провожу в библиотеке, нарушая установленный график. И, видимо, мой ответ о том, что я люблю книги, его не устроил. За свою дерзость он пообещал мне устроить «сладкую» жизнь. Поначалу я не отнёсся серьёзно к его угрозам, но позже понял, что Милеев – не из тех, кто бросает свои слова на ветер. После того, как я «вежливо» его попросил не лезть ко мне, он, видимо счёл это высшей степенью грубости и ударил меня по лицу дубинкой, предупредив меня на следующий раз, когда я снова решу ему нагрубить. Я сразу понял, что с ним лучше не связываться и не привлекать внимание, иначе он заподозрит меня в том, что я готовлю. Да и сам учёный посоветовал мне находиться с Милеевым в хороших отношениях, дружески подбодрив меня местными страшилками о беспределах капитана. О том, какую вендетту он устраивал заключённым, которые игнорировали его «советы». Я принял во внимание слова Учёного и понял, что своя жизнь всё-таки дороже статуса. Возможно, я просто не привык к такому отношению к себе. В своей прежней жизни я был наделён колоссальным количеством прав, но не всеми ими я мог достойно пользоваться. Тимор не являлся средством проявления демократии, но был местом соблазна жить в её условиях. Возможно, именно так выглядит ад. Когда имеешь свободу, ты ей не пользуешься, когда её теряешь – плачешь.
Но, кажется, Милеев наточил на меня зуб после моей первой грубости. Он стал следить за каждым моим шагом. Он в чём-то заподозрил меня, и я ограничил себя в посещении библиотеки, чтобы не усугубить ситуацию. Но даже это не помогло. По два раза в неделю он устраивал обыск в моей камере. Это обосновывалось лишь его одной единственной фразой: «Я тебя насквозь вижу!». Гадать, что происходит, не пришлось. Очевидно, что кто-то слил ему информацию о моём плане. Но этот кто-то знает лишь общие представления, а не сам план. Выяснить, кто это, невозможно. Наверное, это даже просто мои беспочвенные подозрения, но подозрения Милеева были далеко не беспочвенны. В последнее время он с меня глаз не спускал. Исключение составлял только мой поход в туалет.
Но если он узнал каким-то неведомым способом о моём будущем побеге, значит, мне нужно быть вдвойне осторожным. Он только и ждёт, чтобы заметить моё участие в чём-то незаконном. Но я решил не делать ему такого подарка. Если сорвётся побег, то велик шанс того, что Аня попытается добиться справедливости, и её посадят. Этого я допустить не мог. Побег нужно совершить как можно скорее, чтобы в моём деле больше не осталось никаких сомнений, что преступник именно я. Всё внимание правоохранительных органов будет переведено на меня, и у Ани не останется ни единого шанса оказаться в тюрьме. Такие ребяческие идеи и стремление спасти свою любимую женщину полностью затмили мне голову. Я перестал спать по ночам и просто бредил своими планами. В какой-то момент мне даже пришлось обратиться к местному врачу, потому что из-за бессонницы у меня начались галлюцинации. Мне повсюду виделись силуэты, какие-то блики, и постоянно я слышал отдалённый плач женщины. Несомненно, это был плач Ани. К тому же немалый стресс мне принесли и отношения с Милеевым, который объявил мне войну взглядов.
Все события, пережитые за последние сутки, буквально разрывали мне душу. И если бы не Учёный, который всегда меня поддерживал, я даже не знаю, что бы со мной стало. А жизнь в Тиморе, между тем, шла своим чередом. Заключённые всё с теми же кислыми лицами расхаживали по тюремному двору, отбывая назначенный им срок. Милеев по-прежнему следил за ними и ощущал свою власть над Тимором. Вряд ли в этот момент кто-либо подозревал, что один из заключённых втайне готовит побег.