(Pieter Bruegel the Elder, The Little Tower Of Babel, 1563)
По пустыне шел принц.
И ничего не случалось.
Ничего.
Ни-че-го.
Он поправил свою корону – и никто не обратил на это внимания.
Потихоньку снял с шеи золотой крест, отложил державу, ругнулся матом – тишина.
Снял кафтан, сел, погрустил, да и задремал…
Набравшись сил, проснулся и стал тихо дуться, раскачиваться и ныть, задумчиво разглядывать через дырочки петлиц песок и небо, свои пальцы и пупок – и никакой мираж не решался вступить с ним в какой-нибудь разговор.
Позже принц оживился: встал на колени и начал предлагать свое ожерелье вымышленному спасителю, который выведет его отсюда.
Когда порыв прошел, принц уже был готов отдать даже сафьяновый мешок, полный изумрудов – и ничего не происходило…
Впервые он был готов отказаться от многого…
Принц хлопал в ладоши, махал руками, поджимал пальцы ног, говорил властным голосом – тишина да песок.
Хлопал в ладоши, звал рынду, стучал скипетром, орал, что он божий помазанник – ничего.
Принца опять осенило: он сбросил исподнюю парчовую рубаху, шитую узорами, снял штаны и показал задницу, – и ничего, лишь угомон да безветрие.
Он скакал на карачках по кругу, мочился в башмаки, бегал, как ошпаренный, срал голышом, преодолевая смущение – хоть бы одна заинтересованная муха прожужжала рядом...
Принц плевался, показывал язык, издавал похотливые звуки – ноль внимания.
Кривлялся, истерил, перебирал руками и ногами, лежа на спине – ничего: ни искушения, ни змеи, ни яблока моченого, ни бабы, ни погладить по головке.
Принц бил себя по щекам, улюлюкал, показывал член, изображал обезьяну – хоть бы хны.
Ковырял в носу, рыгал, пердел, изображал припадок и рвоту.
Делал дырки в песке, воображал простолюдинок, дрочил, падал в изнеможении – и ничего.
Звал истуканов, демонов и полубогов, громко и тихо, печально и с надрывом – хоть бы одна зараза…
Никого.
Принц умолял сказочных героев напоить его, накормить манной, уложить в постель, принести фрукты, или, хотя бы, сухарик – и никто не откликнулся, - ни добрые, ни злые, - ни один обман чувств не затуманил простоты его положения.
Он не знал, сколько прошло времени, часов или дней, месяцев или лет. Принц помнил, что считал себя важным, что к нему обращались когда-то со смыслом… Но на какое место в пространстве теперь наклеивать эту липучку, или какую часть пустоты назвать теперь этим именем, – он уже не понимал.
Принц, который себя уже никем не считал, знал только то, что все, чему его учили, все, что он хотел или от чего отказывался, здесь не нужно.
Это могло существовать и приносить радость, но ничего этого не нужно.
Здесь ничего этого не нужно!!!
И когда последняя мысль дошла до него окончательно, стала его сутью, а потом исчезла без следа, - принц стал Буддой.