Я вошла в небольшое помещение паспортного бюро и пристроилась в хвост кривой, плохо оформленной очереди. Она двигалась и извивалась как живой организм, похожая на разноцветную гусеницу в период линьки. Все глаза этой гусеницы были устремлены на мужчину, который спокойно говорил по телефону у окна, не замечая настороженного любопытства тех, которые все еще составляли ее ползучее тело.
Он не показался мне достойным подобного внимания. Мужчина как мужчина, лет примерно сорока пяти. Лицо хорошо выбрито, одет чисто. Вот, пожалуй, и все, что я могла заметить. Но моя часть очереди опровергала очевидное, говоря только о нем.
– Пьяный, наверное, – сделала предположение стоящая передо мной круглолицая женщина, сдвинув на одно ухо вязаную шапку-ушанку.
– Нет, не пьяный, – не согласилась с ней дама в кокетливой шляпке с вуалью. – Я стояла рядом и алкоголем от него не пахло.
– Ну, тогда наркоман, раз ничем не пахло.
– Да немец он просто, – авторитетно заявил толстый дядька в очень шуршащей черной куртке.
– Почему немец? – вмешалась «шляпка». – Говорит по-русски чисто, без акцента.
– А он из наших, бывших, – продолжал отстаивать свою версию «шуршащая куртка». – Там преступление совершил и сюда сбежал, чтобы не поймали. Видите, волос мало, да и те рыжие, к тому же лопоухий. У меня сосед был Пашка Краузе, так у него точно так же уши оттопыривались.
– А может это и есть Пашка? – лениво поинтересовался кто-то в очереди.
– Нет, тот чернявый был как цыган. Когда перестройка началась, он в свою фатерляндию махнул, там дом построил и зажил кум королю сват министру.
– Что? И здесь карманники? – высунулась из очереди тощая досужая старушка. – Все автобусы объявлениями увешаны, берегитесь, мол, карманников и мошенников, почтенные бабушки, все они на ваши пенсии зарятся. А где же милиция, тьфу, полиция? У, злыдень! Никогда бы на него не подумала! Затесался в честную очередь и ждет ротозея.
Старушка кидает в сторону окна свирепый взгляд и крепче прижимает к себе сумку.
– А может он из бывших, ну типа Пушкина из 18 или 19 века, которые сильно вежливые были. Дворяне что-ли? – девице лет семнадцати удалось, наконец, тоже вставить словцо. – А что? Портал какой-нибудь открылся, вот он и оказался здесь, а вести себя по-нашему не умеет.
– А, Иван Васильевич, который меняет профессию? – понимающе кивает «шуршащая куртка».
– Вполне может такое быть, – поддержала девицу «шляпка с вуалью». – Смотрите, как хорошо он побрит. Наши мужчины все как один с безобразной порослью на щеках. А на этого очень даже приятно посмотреть. Наверное, от шока еще и амнезия добавилась и чувствует он себя теперь не в своей тарелке. Не поймет, в какой эпохе оказался. Надо бы с ним поговорить, успокоить. Жалко человека! И дама решительно двинулась к окну.
Я крайне заинтригована, поэтому не выдерживаю и обращаюсь сразу ко всей очереди: «Да что он такого сделал? Объясните, наконец!»
– Когда входил, пропустил вперед себя женщину, а она даже не была его знакомой! Представляете? – торопится мне все объяснить досужая старушка. – Потом со всеми вежливо поздоровался, сигарету бросил точно в урну, а плюнул не на пол, а в свой собственный носовой платок.
– Какой ужас! – вырывается непроизвольно из моих уст.
– А потом мне место уступил, – слегка краснея, добавляет девица. И я замечаю ее уже сильно выступающий живот. Ах вот оно что. Беременная…
Да, действительно, очень странно. Я, со своей стороны, все больше склоняюсь к версии о «портале». Ведь подобная порода людей давно вымерла, как динозавры или саблезубые тигры.