ЭВОЛЮЦИЯ СОЗНАНИЯ. РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА.
Развитие философской мысли в России претерпевало немало изменений. Были увлечения тем или иным учением, особенно немецкими философами, и всякий раз они преломлялись применительно к судьбе России и роли личности в её судьбе. Н.Бердяев считал, что «огромное, основополагающее значение для дальнейшей истории русского сознания имеет то, что бунт личности против мировой истории и мировой гармонии приводит к культу социальности. Действительность неразумна и должна быть радикально изменена во имя человека. Русский социализм изначально имел индивидуалистическое происхождение». Здесь Бердяев, сам того не подозревая, открыл секрет того, зачем в действительности Богу и Природе потребовалось поэтапное изменение сознания человека. Если изначально Человек был един сознанием с Богом, зачем ему было переходить к общинному сознанию, а затем к индивидуальному? Человек, при всей его богоподобности, природной естественности, был инфантилен, а значит, неспособен к самостоятельному решению задач Вселенского порядка. Между тем, он задумывался как помощник Бога, со-творец. Творчество – индивидуалистический труд, доступный лишь самодостаточному существу. Для получения индивидуальности требуется выработка эгоистичности. Эгоистичность, гуманистической духовности оборачивается крайней степенью аморальности по отношению ко всем остальным членам общества. Таким образом, мы видим, что и эгоистический тип человека и форма эгоистического существования, в действительности необходимый переходный этап к следующей стадии развития личности и общества в целом. Если понимать эволюцию как законченный цикл, то нисходящий спиральный турбулент от Божественного к человеческому, на данном этапе должен переломиться и отражённым турбулентом устремиться к общественному, а затем вновь к Божественному. Эти периоды в истории человечества настолько велики, что не могут охватываться какими-либо историческими свидетельствами, (за исключением разве что древнейших индийских текстов), и оттого все искусственные концепции рушатся, не имея основания для своего построения.
Стремление к новому этапу развития должно иметь самостоятельный выстраданный импульс. Вот как описывает такое чувство Виссарион Белинский: «Во мне развилась какая-то дикая, бешенная, фанатическая любовь к свободе и независимости человеческой личности, которая возможна только при обществе, основанном на правде и доблести… я понял французскую революцию, понял и кровавую ненависть ко всему, что хотело отделиться от братства с человечеством… я теперь в новой крайности, - это идея социализма, которая стала для меня идеей новой, бытием бытия, вопросом вопросов, альфой и омегой веры и знания. Всё из неё, для неё и к ней… я всё более и более гражданин Вселенной. Безумная жажда любви всё более и более пожирает мою внутренность, тоска тяжелее и упорнее…личность человеческая сделалась пунктом, на котором я боюсь сойти с ума». Это действительно уже большевистская мораль.
Личность и мировая гармония, это сущность всего творчества Достоевского, величайшего психоаналитика в мировой литературе. Чувствительность страдания, предельно пронзительная у Достоевского, отличительная черта всей русской гуманистической литературы: Лескова, Короленко, Чехова, Толстого, Горького…, показывающих и внутренний слом, и внутреннее преображение именно через душевную боль. Любой пример показывает, что трансформация человека происходит только так. Единственный ли это путь к изменению себя? Возможно, судить об этом ещё рано. На Востоке, буддизм, проповедуя отказ от страдания, призывает к отказу от всех земных привязанностей, но русский человек неспособен к отстранённому философствованию. Более тог, ещё вопрос, насколько истинно преображение без страдания. Как обычно всё расставит по своим местам время. Может мы свою долю горестей уже исчерпали, а череда бед была путём ускоренного созревания? Увидим. В чём же в таком случае необходимость этого страдания? Очевидно в сострадании, которое способен испытать человек только сам испытавший страдание. Значит «особый русский путь» это ещё и путь гуманистического преобразования. Не рационалистической приемлемой расчетливости Запада и не трансцендентального постижения Востока, а активного взаимодействия, которое единственно возможно на грани соединения Мира и Бога.
Богоборческое утверждение Ивана Карамазова о том, что высшая гармония не стоит слезинки хотя бы одного замученного ребёнка, риторический пессимизм, дух обречённости в последней стадии неприемлемости, как раз демонстрирует, что обречённость ведёт к бунту против существующего порядка вещей. Без чёткой программы действий, такой бунт претворяется в разрушение ради разрушения, в активизацию самых тёмных первобытных начал человеческого существа. Понятны становятся причины тотального безбожия в 20 веке в России. Русский человек не перестал верить в Бога, но он бунтует против действительности по моральным мотивам. Не видя конкретной причины, виновника несправедливости, переносит негодование на более общий абстрактный объект, на основу всей жизни. В этом суть любой слепой ярости, порождённой тёмным, закрепощённым сознанием. Из вышесказанного вытекает способ открытия нового мира, который заключается в пробуждении сознания, формирования нового типа человека – человека не просто разумного, но мыслящего гумманистичного в отношении всего живого. Ленин презрительно относился к «достоевщине», но разрушительная для «всего мира насилья» «ленинщина» была куда хуже пессиминистического идеализма, поскольку являла его полярную противоположность – насилие красной диктатуры и террор. Насилие «во благо», никогда apriority не будет благом. Истина, как известно, находится посредине, но она невозможна без прилагаемого к ней труда. Извечная вера, что «всё от бога», не связывалось с другой истиной, что основа всего труд и это пассивное ожидание блага сыграло злую шутку с русским народом, превратив главный жизненный принцип в физический тормоз на целые века.
Формирующая сознание раздвоенность в русском человеке, вечная дисгармония, преобладание одного во вред другому – вот главная проблема, препятствующая развитию русских. Это развитие может быть только гармоническим, сбалансированным, либо его не будет вообще. Причина этому – именно два начала русских, отличающих их от остальных народов двигающихся по единственному данному от природы вектору. Русский же человек разрываем, он мечется внутри себя и между собой, а в результате топчется на месте. Это и приводит к отсталости во многом, что на Западе уже давно пройденный этап. Нерешительность подпитывается сомнениями, основанными на страхе уже совершённых ошибок. Там, где остальные получают урок, и с приобретённым опытом идут дальше, русские ждут озарения, не веря в путь логического прогресса. Они доверяют только принятому душой. Эмоциональное всегда важнее, чем разумное. Раз первому отвечают душевные устремления, то оно и должно быть истинным, а в таком случае к чёрту все написанные законы, потому, что любой суд должен быть по справедливости, а не по закону. Таков русский человек. Не стоит удивляться, когда против человечности, в нём вдруг открывается безграничная жестокость. Это проявление той же дуальности, но оно конечно характерно не для всех без исключения. Воспитание гуманизма, безусловно, путь человека к Богу. Этот путь осуществляется через собственное активное движение. Религия указывает конкретные критерии этого гуманизма, однако религия намечает только вехи пути совершенствования и не всегда может дать ответы на все вопросы. Задача человека – самостоятельно решить для себя многие этические, и возникающие вместе с ними практические вопросы.
ТОТАЛИТАРНЫЙ КОММУНИЗМ. НАРОДНИЧЕСТВО.
Внутренние искания, опасная вещь. По словам Бердяева: «внутренняя экзистенциальная диалектика, в силу которой гуманизм переходит в антигуманизм, самоутверждение человека приводит к отрицанию человека. В России завершающим моментом этой диалектики был коммунизм. Он так же имел гуманитарные истоки, он хотел бороться за освобождение человека от рабства. Но в результате, социальный коллектив в котором человек должен был быть освобождён от эксплуатации и насилия, делается поработителем человеческой личности. Утверждается примат общества над личностью, пролетариата – вернее, идеи пролетариата – над рабочим, над конкретным человеком». «Освободившись от власти «общего», личность подчиняется власти нового «общего» - социальности. Во имя торжества социальности можно совершить насилие над человеческими личностями, какие угодно средства дозволены для осуществления высшей цели». Изначальный гуманизм К.Маркса, в результате экзистенциального диалектического процесса разложился и «он, в конце концов, увидел человека как исключительный продукт общества, класса и подчинил целиком человека новому обществу, идеальному социальному коллективу, вместо того, чтобы подчинить общество человеку, окончательно освободить человека от категории социального класса. Русский коммунизм сделает из этого крайние выводы, и произойдёт отречение от русской человечности не по целям, а по средствам. И так всегда будет, если будут утверждать человека вне Богочеловечества». Стоит добавить о том, что впредь должно относиться к разного рода пришлым идеям с большей осторожностью, а не хвататься за них обеими руками со всей силой русской дури.
Существовало мнение, что отсталость России, есть её преимущество, что Россия избежит неправды и зла капитализма, сможет сразу перейти к лучшему социальному строю, минуя капиталистический период в экономическом развитии. Этому давали основания русский быт и нравы. Этого оказалось недостаточно, и Россия перескочила в новую особую форму социального крепостничества, при тотальном самодержавии КПСС. При этом крепка была вера в высшую справедливость. «Социализм у русских носил религиозный характер и тогда, когда был атеистическим». Социализм прошёл три этапа: утопический, народнический и научный, (марксистский). К этому Бердяев добавляет четвёртый этап – волюнтаристический. Определение очень точное.
Всё началось со своеобразного русского явления, каким было народничество, основывающееся на вере в народ, как хранителя правды. «Народ отличали от нации и даже противополагали эти два понятия. Народничество не есть национализм, хотя могло легко принимать национальную окраску. Для религиозного народничества, народ есть некий мистический организм, более уходящий вглубь земли и вглубь духа, чем нация, которая есть рационализированное историческое образование, связанное с государством. Народ есть конкретная общность живых людей, нация же есть более отвлечённая идея». Государство представлялось народникам вампиром, паразитом на теле народа – хранителя истинной веры. Народ был особым сословием, отдельным от интеллигенции и правящего класса, был хранителем тайны, которую следовало разгадать. Народничество было «работой совести», желанием возвратить долги за века паразитирования на народе. Принимая иногда наивные формы, народничество интуитивно пыталось нащупать свой особый русский путь к идеальному обществу. Плоды деятельности принесли свои гуманитарные и образовательные результаты, но конечно ожидать радикальных преобразований от проделанной работы не стоило, тому ещё не пришло время.
Интересно определение, поддерживаемое многими народниками, что у России высокий тип развития, но низкая ступень развития, в то время как высокая ступень развития западных стран, результат низкого типа развития. Иными словами, низкая моральность обеспечивает экономический прогресс, а неэгоистическая хозяйственность не ведёт к активной эксплуатации природных и человеческих ресурсов. Народ, сохранивший веру в самодержавие и его священность, не поддержал интеллигенцию в её стремлении к народу. Симбиоза двух разнородных слоёв не вышло, и результатом стала радикальная активность народников, проявившаяся в терроризме, который по праву считается русским изобретением. В очередной раз случилось метание из крайности в крайность. История русского терроризма стала руководством и стимулом к распространению терроризма мирового. Этот грех, России ещё достаточно придётся искупать своей действительностью.
Бердяев смог достичь понимания механизмов трансформации сознания через вдумчивое осмысление мотивов, действий и обратного влияния последствий этих действий на человека. «С одной стороны зло есть зло, должно быть обличено и должно сгореть. Но с другой стороны, зло есть духовный опыт человека, путь человека. В своём пути человек может быть обогащён опытом зла. Но нужно это как следует понять. Обогащает не самое зло, обогащает и та духовная сила, которая скажет: отдадимся злу для обогащения, (но он) никогда не обогащается, он погибает. Но зло есть испытание свободы для человека. В истории, в социальной жизни мы видим тоже самое. Есть как бы закон диалектического развития, согласно которому дурное, злое в известный период не уничтожается, а преодолевается (Aufhebung), и в преодолении входит всё положительное предшествующего периода. Достоевский (тоже) наводит на эти мысли. Он раскрывает метафизическую глубину русской темы о социальной правде. Для него она связана с русским мессианизмом. Русский народ, как народ – богоносец, должен лучше Запада решить социальный вопрос. Но этот народ подстерегают и великие соблазны».
Тема зла непосредственно связана со свободой воли человека и необходимостью страдания, о которой мы уже говорили. Если принимать всё происходящее на Земле не с земной позиции, а охватить взглядом сверху, из космоса, можно найти понимание необходимости многих непонятных, абсурдных, нелогичных и несправедливых, с нашей точки зрения, вещей. Но это даёт и понимание того, отчего России пришлось перенести столько бед и несчастий. Это даёт надежду, что нынешний период бездуховности и всепродажности, диалектически должен смениться периодом бескорыстия и одухотворённости. Только в этом случае сохраняется логика существования. Смысл невзгод заключен в их преодолении. Можно быть уверенным в том, насколько быстро происходит перемена в настроении общества. Заражённое идеей, оно подчас вспыхивает, как тополиный пух и распространяет огонь далее. Несмотря на протяжённость России, её объединяет одна ментальность и, следовательно, несмотря на повсеместные метастазы стяжательства, быть может, ещё быстрее можно избыть, выжечь это раковое образование из тела и осуществить наконец Русскую Идею, о которой едино мечтали и передовые мыслители и народ в самых широких массах. По сути, им противостоит тонкая прослойка властных корыстолюбцев возомнивших себя хозяевами жизни и властителями судеб. То, что они глубоко ошибаются, свидетельствует нам и историческая правда. Помножив её на многократно увеличившуюся динамику, скорость исторических процессов, мы можем предположить насколько быстро можно ждать изменений. Только на протяжении одного поколения все увидели, что мир вступил в совершенно иную эпоху своего развития. Радикальные изменения в России за это время образовали совершенно новое государство, пожалуй, ещё не осознавшее свои перспективные возможности.
Говоря об изменениях в обществе, стоит напомнить о собственном чудовищном опыте в революциях и цареубийствах. Надо сказать совершенно определённо, что положительных результатов невозможно достичь методами насилия. Это мы уже многократно проходили, пора опробовать и путь созидания. Бунт был необходим и стремление к бунту подсознательно присутствует в русском человеке, но это путь отчаяния. «Бунт есть также историческое явление, один из путей осуществления исторической судьбы. Русский не может осуществлять своей исторической судьбы без бунта, таков уж этот народ. Нигилизм типически русское явление, и он родился на духовной почве православия, в нём есть переживание сильного элемента православной аскезы. Православие, и особенно русское православие, не имеет своего оправдания культуры, в нём был нигилистический элемент в отношении ко всему, что творит человек в этом мире». «Мы апокалиптики и нигилисты потому, что устремлены к концу и плохо понимаем ступенность исторического процесса, враждебны чистой форме». Эти слова Бердяева, сказанные в отношении культуры, относятся ко всем областям жизнедеятельности, поскольку изменению подвергается всё, что существует на свете. Все ценности переходящи и значит ценность их относительна только в каждом отдельно взятом историческом моменте. Действительно важен лишь сам процесс, который у различных народов происходит по-разному. Значит, нет нужды, и более того, безусловно, вредно ориентироваться на западные ценности, которые пытаются привить русскому народу. Это вызывает всеобщее недовольство, которое проявляют даже те, кто не понимает сущности этого процесса. Между тем «люди Запада редко сомневаются в оправданности культуры. Они почитали себя наследниками средиземноморской греко-римской культуры и были уверены в священности её традиций. Вместе с тем, эта культура представлялась им универсальной и единственной, весь же остальной мир варварским». Это оправдывало и до сих пор используется оправданием западному миру в его колониальной захватнической политики к остальному миру, которую нынче безуспешно маскируют защитой демократических принципов в «отсталых странах». Следуя уже открытым нами законам, это разлагающее напыщенное самомнение неизбежно станет одной из причин ведущей к гибели, также, как это случилось с величайшей Римской империей, чьи храмы поросли травой. У России никогда небыло такого отношения ни к иным странам, ни к народам. Именно это способствовало её расширению до огромных размеров. Не было нужды в захватнических войнах.
Запад никогда не сможет понять истоков русского бунта. Для них, он беспричинное проявление природной силы хаоса, между тем, как он следствие неумения конструктивно оформить своё желание переустроить мир. При этом бунт этот не имеет задачи насадить свой собственный образ жизни остальным, он несёт идею идеала, достаточно абстрактную, чтобы казаться нелогичной, призывающую к пути, но не показывающую направление этого пути, поскольку сама дитя противоречий. Россия радушно делится этой идеей со всем миром, искренне желая блага, а это воспринимается как агрессия. Идея эта наполнена духовной силой такой величины, что она повергает остальных в ужас своей огромностью. Она настолько велика, что может своим «равенством и братством» разрушить устои западного общества. Чтобы противостоять ей недостаточно обычной силы, можно только противопоставить другую идею. Прежде всего, это идея потребления, гедонизма, материальных удовольствий. На этом основываются принципы использованные в «холодной войне» середины 20 века, разработанные Алленом Даллесом, Збигневом Бжезинским и другими западными идеологами. Эту войну они выиграли , способствовав развращению русского общества и развала СССР.