Прогулки по истории

                Прогулки по истории.

   Балтика показывала свой норов. Обласканная Гибралтаром, мелководная, по сравнению с другими морями, она тоже хотела быть суровой и пыжилась волнами перед людьми, любующимися её промозглой осенней красотой.
   Пётр стоял на каменной возвышенности, громадный, обдуваемый ветрами и негнущийся – он был схож с морем своей силой и стойкостью, упорством и стремительностью.
   -Странное у тебя имя, отрок, - обратился Пётр к стоящему почтительно сбоку юноше. – Фамилия, вроде, англицкая, а имя… Редкий русский такое имя носит. Да и одежонка у тебя странная какая-то. Ездил я по миру, многих иноземцев повидал, а такого, как ты, впервые встречаю.
   -Отец мой – человек мира. Он и дал мне такое имя. – Геннадий осёкся. Он понял, что Пётр не сможет понять его ответа из будущего и будет разгневан с его несдержанным характером, а это чревато непредсказуемыми последствиями.
   -Путешествует мой отец, - поправился Геннадий. – Познание мира – его жизнь. Да и я тоже не представляю себя без странствий. Долго сидеть на одном месте скучно.
   Геннадий подумал, что в следующих его посещениях прошлого не стоит называться своим настоящим именем. Лучше подобрать себе псевдоним, созвучный с именами посещаемой им эпохи и региона. Не стоит провоцировать прошлое так явно – это может сорвать эксперимент.
   Пётр отвернулся к морю, занятый своими думами. Ему неведома была романтика путешествий – на его широких плечах непосильным грузом лежала огромная дремучая Россия, и надо было её вытаскивать на путь просвещения и прогресса из этого тёмного застоя. Пётр и в Голландию то ездил не любоваться её иноземными красотами, не удивляться тамошнему быту, а по делам государственным – учиться мореходству, учиться корабли строить.
   -А ты бы поехал учиться мореходному делу во славу Русского Флота?
   -Да я и сейчас готов свои знания во славу Отечества положить. Знаю и судостроение и океанограф…, мореходные знания имеем-с. – Молодость Гены сыграла с ним злую шутку, заставила ошибиться вторично - он похвастал перед царём, выказав нескромность, и отказал в просьбе, которая имела статус приказа. Геннадий сконфузился и покраснел. Пётр хмыкнул. Он и сам по своей юности страдал нескромностью и бахвальством. Генке повезло, что высочайшая особа были в благодушном настроении.
   -Ну, ну. Морячок, с печки скок. Учиться никогда не зазорно. Вот через годик роста да ума прибавишь и – в Европы! Значит, говоришь: путешественник отец? Али бегун-скиталец?
   Пётр смотрел на беснующееся море и перенимал его мощь и могущество:
   -Верфь здесь построю. Вот прям здесь и будет верфь! И будет город заложён! Веришь? – Обернулся царь к своему юному другу.
   -Будет здесь город твоего имени! И Флот будет российский! Сильнейший в мире Русский Флот!

   Высшая Школа Мирового Резерва две недели готовилась к встрече с Президентом Земли, и все эти пятнадцать суток кулуары Школы были насыщены предвкушением неординарной встречи. Школяры шушукались по закоулкам, характеризуя первое лицо человечества каждый по своему, выискивали казусы его личной жизни или попросту придумывали их, веселя анекдотами однокашников. А по серьёзному – каждый готовил каверзный вопрос Президенту и держал его в тайне, надеясь быть услышанным, выставиться и засветиться в мировом человеческом социуме.
   Президент Мира Наджибулла Эрих Ганди (каждый приверженец своего этноса выбирал имя Президента, сообразуясь своими национальными приоритетами) читал свой доклад более часа. Он определил основные направления развития Школы, высветил современные геологические пробле6мы, немного рассказал о работах биоисториков и остановился на контактах человека с высшими животными. О приоритетных направлениях в изучении Солнечной Системы Президент упомянул вскользь: они были широко освещены прессой и известны студентам.  Закончил свой рассказ Ганди обширным обозрением освоения Дальнего Космоса и перешёл к ответам на вопросы слушателей.
   Хитровымудренные юннаты поочерёдно покидали актовый зал для отдыха, сами же давили непредсказуемыми вопросами своего Президента, который по своему положению не мог дать себе передышки. Чисто по-человечески он выдержал этот натиск интеллектуального любопытства два часа и сдался. Президенты тоже люди…

   Однокашники нашли Генку в буфете за чашкой чая с творожниками: ажиотажный брифинг изрядно разогнал его аппетит.
   -Генка!!! Тебя в деканат!
   -За что?
   -Было бы за что – в чужую галактику отослали бы.
 Декан Свифт Павел Мухамедович принял взволнованного Генку на удивление приветливо:
   -Готовься! Через полчаса тебя ждёт Президент. Да сними ты свою футболку! Переоденься! Бабочку не забудь подвязать.
   -А чо меня сразу, Павел Мухамедович? Я что – неровно острижен? Или в Теорию Вероятности попал?
   -Это что за выкрутасы? Марш готовиться! Там всё узнаешь! И поторапливайся! Времени в обрез. Что б, как огурчик перед Президентом появился! Смотри у меня!

   Декан зря переживал за Генкин внешний вид: Президент сам переоделся в полуспортивную форму после изнурительного брифинга. Генка робел перед столь высокопоставленной личностью и не мог отвечать отказом на неприемлемые для него просьбы. А противоречить было в чём: Президент просил Геннадия Стюарта стать своим приемником.
   -В твоих генах течёт кровь лидера. Ты обязан возглавить Человечество и вести его по пути прогресса к освоению Космоса и познания родной Земли!

   Генка, не принимающий никаких авторитетов со своим юношеским чрезмерным негилизмом, осмелился перечить Президенту и выразить ему явный отказ. Декану же Геннадий обосновал своё нежелание идти на столь ответственную должность более подробно:
   -Какие гены! Отец считает себя корейцем. Фамилию он сохранил, как символ рода, ввиду её значимости и величия. Мать вообще русская во втором поколении, её фамилия Брусникина.
   -Поверь, Гена – это предложение сделано тебе не просто так. Всё проверено не на один раз. Ричард Львиное Сердце – твой предок. – Увещевал своего ученика Свифт, причём безрезультатно.
   -Да я, вообще-то собираюсь стать конкретным планетологом. Меня Ансериус интересует.
   -Анресиус? – Ошибся в произношении Свифт. Он не знал об этой экзопланете, да и знать был не обязан: миллионы подобных планет были открыты автоматически и ждали своих исследователей в очереди на компьютере. Основательно изучались учёными только десятки тысяч – на большее просто не хватало специалистов. – Расскажи-ка поподробнее о своей мечте.
   -Ансериус – планета звезды РН5174, из одноимённого созвездия. Орбита Рн5174  относительно Млечного Пути почти диаметрально противоположна Солнцу. Ансериус в 1,7 раза больше Земли. Там есть жизнь на водной основе. Температурный режим такой же, как и на Земле: +70, -30. Там есть суша, но жизнь замечена только в океанах. В атмосфере 4,3% кислорода и 40% углекислого газа. Всё говорит о том, что на Ансериусе произошла экологическая катастрофа, но этот вывод сделан из моих личных расчетов.
   -Знаешь, Ген – ты не теряй свою мечту. Ведь и наш Президент увлекается геологией, несмотря на свою занятость. Он лично спускался в шахту на глубину более ста километров и нырял в реликтовые подледниковые озёра. – Вернул в прежнее русло разговор декан Свифт. – А что твой куратор Накомуто? Он ведёт с тобой исторический экскурс?
   -Да. Мы сейчас эпоху Петра1 изучаем.
   -Знаковый период в истории России. И что ты думаешь о Петре?
   -Сильная личность. Бескорыстный правитель, каких не бывало. С такими людьми и делают прорывы истории.
   -Ты, Гена не забывай о нашем с тобой разговоре и просьбе Президента, - заканчивал беседу Павел Мухамедович. – Если общество оказывает тебе доверие, надо к нему лицом поворачиваться. Это ответственная и благородная миссия – президентство. А с твоими сомнениями тебе самому бороться придётся, выискивать причины, подталкивающие тебя к правильному решению. Сложное и ответственное это дело – руководство. Оно потребует от тебя неординарных качеств и много душевных усилий. Нельзя отталкивать такие предложения.

   Президент не покидал колледжа, ожидая окончания беседы Стюарта с деканом:
   -Ну, как он? Согласился?
   -Нет, конечно. Но предпосылки к успешному завершению нашего дела есть. Будем продолжать работать, готовить его к руководству. Уговорим как-нибудь, я надеюсь – Попытался уверить Президента Свифт.
   -Поймите меня правильно, - разочарованно констатировал Президент, - на мне лежит огромная ответственность за Человечество, и не только. И я несу этот груз седьмой год. Все мои потенциальные приемники дали самоотвод. А ведь смену надо ещё готовить, и не один год. Я уже начинаю подзабывать свою избранную профессию. Если б Вы знали, как хочется заняться любимым делом! Вы меня обяжете, если уговорите Стюарта, будьте добры!

    Накомуто Феофан, историк, специалист по средним векам, не шёл на поводу своей профессиональной увлечённости, и применял свои знания во многих сферах современной жизни, перекладывая исторические факты на новейшие социальные отношения и творчество учёных – конвергентность в современном мире ценилась как никогда. Получалось, что современные учёные нисколь не отличаются от передовых мыслителей доиндустриальных эпох: творческие порывы и увлечённость всё так же необходимы в науке и искусстве, одной работоспособностью успехов в этом деле не добиться.
   В современном обществе отмечалось увеличение количества целеустремлённых, ищущих, неординарных личностей – их число переваливало за 70%. Такой прорыв в человеческом творчестве Накомуто адресовал существующему свободному политическому строю и развитию генетики; в мутационные скачки он не верил – вид животного заметно меняется за сотню тысяч лет, и никакие катаклизмы не способны его видоизменить. Выживаемость вида зависит только от приобретённой ранее приспособленности к экстремальным условиям жизни социальных групп.
   Накомуто редко читал лекции студентам в аудитории, предпочитая индивидуальную работу с учениками или с малыми группами. Со Стюартом, одним из своих лучших учеников, куратор проводил индивидуальные занятия, несмотря на целенаправленность оного на Космологию.

   -Читал-с я твои оды о Петре. Весьма примечательно-с. Соскучился, поди, о своём кумире?
   -Я готов продолжить изучение прорыва России в Европу, док Феофан.
   -Не гони! Всё постепенно. Завтра встретишься со своим старым другом. Почитай ещё. Толстых пролистывал? «Пётр1» - это само собой, а «Арап Петра Великого» тебе ещё не попадался? Вот и готовься. А сегодня я подготовил тебе начало 20 века. Ты должен был ознакомиться с Генри Фордом. Готов?
   -А как же! Прорыв в автомобилестроении, конвейерное производство, что потянуло за собой всё массовое машиностроение.
  -Приятно иметь дело с обязательными учениками. Ну что – приступим?
   -Подождите, док Феофан. У меня пару вопросов. Какая связь между Фордом и Петром?
  -Моя задача – довести до тебя стиль руководства в разные эпохи, при различных политических строях, целенаправить твои знания.
  - Опять?!
   -Не опять, а снова! Что ещё за выкрутасы ты мне здесь устраиваешь? Хочу, не хочу! История не терпит интерпретаций, она есть такая, какая есть. Её изучать надо, а не осмысливать на свой лад. Изучать глубоко и полностью. Понятно?
   -Да учу я! И не пререкаюсь. Ещё вопросик, если можно. Я хотел бы псевдоним себе подобрать, сообразуясь с предстоящим знакомством.
   -Видишь ли, Геннадий… Псевдоним подразумевает в себе некое лукавство. Твоё имя и твоя сущность – единое целое. А это для твоего собеседника – один из факторов его искренности. Поверь мне! Ну, давай начинать! Моё время дорого, да и ты получишь больше от прямого контакта, нежели от разглагольствований со мной.

   Прямые путешествия по времени невозможны. Этот факт современной наукой не оспаривался, а мечты фантастов 20 века о «Машине времени» определились в разряд утопических. Космонавты попадали в будущее после длительных сверхсветовых полётов. Но этот временной парадокс был совершенно из другой оперы.
   Геннадий и его сокурсники «общались» с историческими лицами в реалистически спрограммированных на компьютере играх. Голографические картинки передавали пейзажи заданной эпохи, воздух в игровой комнате наполнялся запахами посещаемого места, а вентиляторы поднимали ветер нужной силы.
   Туристы по прошлому проходили предварительную психотерапевтическую подготовку, заложенную в программе компьютерной игры. Получасовая прогулка с героями истории требовала часового реабилитационного периода.

 -Так почему Вы, англичанин, носите русское имя? Хотя мне приятно встречать Вас, как тёзку. Извините, Сэр, но я вынужден, хоть как-то, быть знаком с характерами своих гостей – промышленный шпионаж. Извините, Сэр. – Генри Форд встречал Геннадия в роскошном кабинете за чашечкой изумительного индийского чая.
   -Я родился в Корее, - Гена внутренне чертыхнулся, поминая Феофана. – Отец мой считал себя англичанином, но дальневосточные черты в его внешности присутствовали. Мать – русская, с украинскими предками. Она и решила назвать меня Геннадием в честь… - Гена чуть не упомянул имя выдающегося космонавта-дальнобойщика Геннадия Чапека. – В честь моего деда, купца, - соврал он.
   -Как романтично! Я хотел бы услышать историю Вашей матери. Как она попала в Корею? Это ведь закрытая страна. Давайте угадаю: Крузенштерн, Лисянский. Нет, это слишком далеко. Порт Артур? Оттуда? Или через Японию?
   -Всё намного сложнее, Сэр. – Геннадий надрывал мозг в поисках выхода из сложнейшей ситуации: историю Кореи он знал слабо. – Этот рассказ затянется надолго, мне дорого Ваше время, да и у меня на сегодня другие планы. Давайте я отпишу Вам письмом эту историю, или же мы встретимся вторично, по Вашему усмотрению.
   -Я чрезвычайно заинтересован Вашей экзотической биографией и с нетерпением буду ждать нашей будущей встречи. А сейчас я с прискорбием вынужден сообщить, что не смогу показать Вам мои производственные мощности. Поймите меня правильно – коммерческая безопасность.
   -Понимаю, Сэр. И очень разочарован. – Геннадий почувствовал свой провал. – Но меня больше интересует, как репортёра, быт Ваших рабочих. Я слышал, что Вы проявляете о них особую заботу?
   -Это возможно. Я очень рад, что Вы заинтересовались моей концепцией социальной защиты. У нас не бывает ни забастовок, ни увольнений. Рабочие ни в чём не нуждаются, а за проходной стоит очередь из желающих работать на меня.

   Джим Хоппинс слыл приверженцем моральных устоев САШ. Он еженедельно посещал церковь во главе своего семейства по воскресеньям, а вечером заходил в бар, выпивал там стаканчик виски (не более) и беседовал с его завсегдатаями о политике и местных новостях.
   Семья Джима жила в заводском фордовском посёлке, в пригороде Детройта Дирборне, в новом игрушечном, казалось, домике, таком же, как и у всех его соседей – рабочих завода. Сытые, чистенькие детишки Джима послушно, по возрастной очереди, подошли к Стюарту и представились: «Том, Энки, Билли».
   В гараже Джима стоял новенький «Форд-Т», как и у многих рабочих завода. Ездил он на нём немного – было некуда, да и некогда. Но лелеял он свою машину не хуже, чем родных детей.
   Геннадий понимал, что Джим – лицо подставное, подобранное Генри Фордом, но идентичность его в среде рабочих завода вполне просматривалась. Характер заводского городка на примере Джима высвечивался вполне удовлетворительно.
   На первый взгляд рабочие жили хорошо, ни в чём не нуждались. В городке была отлажена закрытая инфраструктура, и жители редко выезжали за его пределы, удовлетворяя все свои потребности на месте. Но Геннадий наблюдал в глазах прохожих некую безысходность, на некоторых лицах лежал отпечаток алкоголизма.
   Обдумав в дальнейшем истинное положение дел в социальной среде рабочих Форда, Геннадий отметил в своём отчёте, что они не имели стремления к будущему; у них не было ни творческих потребностей, ни поиска смысла жизни. За них всё разжёвывали, и рабочие приняли своё благополучие, отдав душу безынициативной работе на конвейере. Городок прозябал в застое и постепенно превращался в затхлое болото, наподобие провинциальных мещанских городков России 19 века.

  Обещанная Феофаном Геннадию встреча с российским подвижником Петром состоялась только через месяц. Куратор из каких-то своих соображений гонял своего ученика по 20 веку. Геннадий изучал сверхдержаву Америку с её патриотически настроенными гражданами, защищёнными своей могучей страной по всему миру. Побывал в благоденствующей Европе, где наблюдал свободных во многих отношениях французов и итальянцев. Несмотря на кажущуюся раскрепощённость капиталистического образа жизни, Геннадий отметил, что большая зависимость людей от рыночной экономики сковывает их взаимопонимание. Добрососедские чувства у людей наносные, неискренние, и во многом зависят от разности материальной обеспеченности отдельных личностей.
  В Советской России, полной романтики и оптимизма, люди тоже не чувствовали себя полностью свободными, скованные жёсткими принципами коммунистической морали. Здесь личность терялась в коллективе, её свободу камуфлировали под строгими правилами поведения, и любое отклонение от норм коммунистической морали каралось общественным порицанием.
   Геннадий с пониманием изучал неинтересный для него период, когда человечество начинало осмысливать ценность личности, начиная с себя, не учитывая оригинальности мышления каждого человека и заложенной в нём природой особой функциональности. Но историю развития человеческого общества надо знать всю: это опыт Человечества, накапливаемый на его ошибках, повторять которые не стоило бы.

   Возмущённый цинизмом власти, Геннадий уточнил свои сомнения у Феофана:
   -Почему так не везло Человечеству с правительствами? Ведь так просто организовать равноправное общество, где все его члены будут свободны в волеизлиянии, отдавать свои таланты во благо прогресса и чтить своих Президентов! Зачем же так мутить политику, поднимать грязь на поверхность, и издеваться над своими согражданами? А ведь это утверждение: «Политика грязна и не может быть чистой» не являлось тайной для общественности.
   -Власть никогда исторически не была чиста. Эта грязь заложена в ней природой. Ты ведь любишь львов, хотя они убивают чужое потомство, что бы наплодить своё. Всё естественное не кажется нам безобразным. Суровость вождя первобытного племени вполне можно оправдать по его ответственности и риску, связанному с жизнью; риску внешнему, когда вождь самолично обязан был защищать своё племя, и риску внутреннему, конкурентному.
   -По моим последним расчетам, проверенным компьютерной программой и подтверждёнными некоторыми нашими коллегами. Науки зарождались с детских вопросов, благодаря врождённому детскому любопытству. – Продолжил своё пространное повествование Феофан. – Взрослые просто были вынуждены задуматься, почему реки текут к морям, а не наоборот? Почему трава в низине гуще, нежели на косогоре. Почему горы, лес, дождь; почему животные и птицы, почему мы, люди? А кто лучше всех ответит на эти вопросы? Ну конечно же вождь! Тут оказалось, что мнимая мудрость поднимает авторитет вождя на небывалую высоту. Но фантазий одного мудреца не хватило, что бы отвечать на бесчисленные детские вопросы, и вожди подыскали себе помощников – сказочников-жрецов. Так зарождались первые лженауки, мистика, религии. Зарождались мнимые истины, не подлежащие к обсуждению. Если вождь сказал, что ветер оттого, что птицы крыльями машут, что деревья шевелят кроной – значит, так оно и есть, и никак по-другому! Наука на долгие тысячелетия пошла противоположным вектором, управляемая недалёкими властолюбцами в целях самовозвышения. И всё ж таки детское любопытство привело к неизбежному результату: человек начал фантазировать, мыслить и, в конце концов, пришёл к идее постичь истину. Этот путь он проходил окольными тропками, постоянно кружа и ошибаясь. А в прочем, и Природа строит наш мир из ошибок…
   -Эк куда я забрёл, увлёкся твоим вопросом, - очнулся от вдохновения Феофан. – Вот к чему приводят неподготовленные лекции. Похож я на того жреца-сказочника? А ты как? Готов к встрече с Петром? Завтра – в бой! Дождался?

   Пётр не мог усидеть в карете и пяти минут, его хватало на чтение всего одной бумаги, доставляемой гонцами со всей необъятной России до десяти штук на день. Донесений, доносов и челобитных в углу сиденья скопилась уже целая стопка. Пётр выскакивал из кареты, самолично вытаскивал её, застрявшую в выбоинах дороги, разбитой валками из-под кораблей, а затем бежал вперёд, вдоль каравана, плетьми подгоняя ямщиков, перевозивших брёвна-валки, освободившиеся из-под кораблей, в начало каравана. Он погонял артельщиков и бурлаков пинками и матом, самолично подставлял плечо под корабль, толкая его вперёд по разбитой российской дороге через лес, к морю, к Балтике, к «окну в Европу».
  Геннадий смотрел на суматошную беготню Петра и рассуждал: сколь необходимо здесь, на перетаскивании судов по суше к Балтике, присутствие самого царя? Сколь цельно оно влияет на производительность работ? Нет, суматоха здесь ни к чему, она только мешает и вносит в работу неразбериху, а бестолковые указания излишне изматывают работников. В этом деле нужна слаженность и своевременные указания бригадиров-артельщиков.

   Мощный толчок в спину прервал критические размышления Геннадия. Он ударился головой о сосну и явственно почувствовал боль, даже мыкнул.
   -Ты почему здесь болтаешься праздно?! И всё в той же бесовой одежонке! – Мощный голос Петра глушил подбадривающие выкрики бурлаков. – Кто тебя прислал сюда? Где я тебе приказывал быть?! В Голландии, мореходство изучать! Через го-од?! А почему не готовишься? С какого бока ты тут отираешься? Чёрт ленивый! Федька!!! А ну настрой ему лямку! Да и мне рядышком подбери. Проверим, как готов мужичонка Отечеству послужить!
   Пётр ткнул плетью в Геннадия, приказывая следовать за собой, и направился двухметровыми шагами к артели, тянущей на валках корабль со сложенными мачтами.

   Немощный пожилой бурлак повис на лямке, не в силах более тянуть за собою двухтонную громадину фрегата. Артельщики, жалея своего изнемогающего сотоварища, поставили его в середину строя, выполняя за ним тяжёлую работу и скрывая его филонство от бригадира.
   -Эт-то еще что за червь поганый? – Щека Петра дёргалась, лицо перекосилось от ярости. – Федька!!! Кто артель подбирал? Казнокрады!!! Всех на каторгах сгною!!!
   Артель остановилась, и все упали на колени перед разъярённым самодержцем. Болезный мужичонка упал наземь, потеряв последние силы от испуга перед грозным царём.
   -А ну встать!!! Смерд трухлявый! Ты у меня сейчас сам один фрегаты потянешь!
   -Освобони, батюшка. Немощен я, приболел давеча.
   -Щас освобоню! – Пётр хлестнул мужичонку плетью и начал пинать, приговаривая. -  Освобоню, а как же.
   Мужичонка сначала заплакал, прося пощады, затем взвыл, застонал, пока изо рта у него не хлынула кровь. Глаза его не закрылись, а остекленели, умиротворённо уставившись в небо, а Пётр всё пинал бездыханное тело, пока Фёдор не тронул его за плечо: «Он кончился, государь».
   -Этого – в кювет! А того, - ткнул Пётр пальцем в сторону Геннадия, - в свободную лямку!

   Геннадий сполна ощутил на себе все тяготы бурлацкой жизни. Он был силён, спортивен, благодаря современным медицинским достижениям, мог дать фору любому наисильнейшему бурлаку. Но когда голодному, изработавшемуся, ему сунули миску с обедом на привале, Геннадия чуть не вырвало: на недоваренном зерне лежала гнилая рыбина с выпученными глазами. И всё это пришлось съесть, запивая сырою водою: вторая бригада тянула фрегат, и вскоре их надо было менять…

   -Зачем Вы всё это мне, Док? – Геннадий ещё не провёл послеигровую реабилитацию. – Я ведь так восхищался Петром! Это был мой кумир!
   -Я ещё пожалел тебя, Генчик: Петра можно оправдать перед лицом истории. Я не показывал тебе ужасов войны, любой войны. Ты не видел ужасов фашистских концлагерей, советского Гулага. Для меня самый ужасный период истории – средневековье, охота на ведьм. Тогда был истреблён лучший женский генофонд Европы. Все выжившие люди в этот период страдали психическими расстройствами. Смерть для них была естественной, они перестали её бояться. И детей воспитывали в том же духе. Вернее, не воспитывали: дети сами учились ужасам жизни в аду. Ладно, хватит тебя стращать. Иди отдыхать. Даю тебе лишний час, а потом поговорим.

   После отдыха Геннадий снова окунулся в седое прошлое под впечатлением лекции Феофана:
   -Историю мы должны изучать и воспринимать её такой, какая она есть. Она не любит сослагательных наклонений. Многие правители хотели подстроить историю под свой лад, интерпретируя и искажая. Это у них получалось: пропаганда – великая сила. Народ под руководством лукавых лидеров насаждался «своим личным мнением» о жестоких и глупых царях и мудрых полководцах. А следующее поколение, их дети, уже имели кардинально противоположное мнение об истории, созданное последующими государственными деятелями по своему разумению.
   Жестокость и несправедливость проходят по истории человеческого общества корявым швом. Ты пойми, Геннадий – в те времена других способов объединения людей не было. Насаждение своего мнения о правильном устройстве общества проходило через войны и массовые убийства, а правда у каждого властелина была своя. Таков был путь становления Человечества. Мог бы быть другой путь, через добро и справедливость? Конечно же мог! Но мы прошли по тому пути, по которому прошли. Этого не изменить, и нам надо любить ту историю, которая состоялась, которая наша. Ведь ты любишь своих родителей со всеми их недостатками? А если бы ты захотел иметь других, лучших? Если бы ты не стал Стюартом, не стал Президентом, как ты того хочешь? Но это был бы уже не ты, а другой человек!
   В наше время, время великих свобод, несправедливость всё ещё имеет место. Мы ещё нуждаемся в судах. Конфликты людей, наверное, не исчезнут никогда, и это правильно: конфликт – один из движителей прогресса. То, что справедливо для одного, несправедливо для его оппонента. Вот ты считаешь, что Ансериусу необходима помощь, и что Человечество просто обязано воссоздать его экологию. Я же вообще знаю об Ансериусе только понаслышке, но считаю, что цивилизации сами должны справляться со своими проблемами, вмешательство извне только повредит. Так кто же из нас прав? Для этого и нужны судейские органы. А Президент – это высший суд. Основная его работа заключается в запретах, а это по-своему жестоко. Человек за свою идею отдал полжизни, горы творческой работы, мечты. А ему – запрет…
   -Слышал бы сейчас Эрик Ганди, как я тебя в Президентство склоняю. Получил бы я втык по первое число.

   Геннадий окончательно согласился на президентскую стажировку, когда ему шёл восемнадцатый год. Феофан знал своё дело, он сыграл на смелости юноши: мужчина не должен бояться трудностей. Это,  как когда-то в древности, в эпоху всеобщей воинской обязанности – не хочется в армию, а надо. Юноши учились ломать себя, бороться с ленью, учились патриотизму, становились настоящими мужчинами.
   На пути к власти у Геннадия была одна небольшая закавыка – женщина. Негласный закон о семейном статусе Президента был ещё в силе. Президент является первейшим примером для своих граждан, а семья – это самая цельная ячейка человеческого общества, хотя и консервативная. Эта родственная связь была предложена человеку Природой ещё в период его становления, как вида. Семейные узы проверены временем, и отказываться от них современному обществу не имело смысла.
   Несмотря на свою юность, Геннадий хорошо знал женщин и слыл опытным ловеласом. Инстинкт карьеризма через любовь застрял среди слабого пола из прошлого и был неискореним, а слухи о будущем президентстве Стюарта разнеслись среди жаждущих женщин с невероятной быстротой. Большую роль в его удачных похождениях играла внешность – Генины гены были то, что надо.

   Былое обучение детей любви, основанное на запретах, рассыпалось, от него остались только возрастные ограничения, доводимые ученикам на уроках анатомии с восьмилетнего возраста. Проповедуемая свободная любовь, уроки любовной классики, развивали у детей чувства первой любви, и они почти все познали её, платоническую, до 12-14 лет. Сексуальные созревания доводились до детей без всяких обиняков, и удивительно умные подростки сдерживали свои открывающиеся возрастные влечения до полного созревания, уважая своих избранниц и избранников.
   С Ойгуль Геннадий учился в одном классе. Он не помнил времени, когда был незнаком с нею, ему казалось, что они вместе с рождения. Они, конечно же, целовались, играя во взрослых, при встречах, поздравлениях. Но первый их чувственный поцелуй случился, когда им было по тринадцать лет. Подросткам открылись новые большие радости жизни, чувства красоты прояснились. Они поняли, что есть счастье.
   Ойгуль со своей серьёзностью и начитанностью знала, что первая любовь не бывает вечной, что неопытные пары не могут делать правильного выбора. В пятнадцать лет строгая девочка запретила Гене прикасаться к ней, предложив заменить любовь на дружеские отношения.
   Геннадию тогда не хватило мужской настырности, он не смог уверить Ойгуль в неправильности её решения. Гена страдал, их встречи для него были тяжелы, а уважительное обращение его бывшей любимой только усугубляло его мучения.

    Гене исполнилось шестнадцать, к нему потянулись созревшие девушки. Они смогли притупить чувства брошенного любовника. А через год Геннадий стал замечать, что не может запомнить всех  своих сексуальных партнёрш, но ни одна из его смелых подружек не смогла заменить серьёзную и строгую Ойгуль. Геннадий так и не смог сделать результативного выбора на продолжительные отношения…

   Геннадий три года уже был первым холостым Президентом, когда узнал, что Ойгуль разводится с мужем: им так и не удалось устранить несовместимость в близких отношениях. Но генофонд Земли эта пара успела пополнить двумя  прелестными здоровыми малышами. Геннадий, бросив все государственные дела. Разыскал свою юношескую любовь и предложил одинокой матери свою кандидатуру на освободившееся место мужчины в семье. Ойгуль чувствовала себя виноватой перед Геннадием, и только поэтому согласилась ни сразу. Что ж, и у женщин бывают ошибки на любовном фронте, но они устранимы, если мужчина мудр и не идёт на поводу своей ревности и других мелкособственнических чувств.

   Пожелаем же Стюарту реализации во всех его начинаниях на ответственной и важнейшей должности и будем продолжать следить за его интересной судьбой, предсказывать которую сейчас у нас не хватает смелости, а торопить события мы не будем. Торопить время – расточительное занятие, надо ловить каждое мгновение жизни и наслаждаться её непредсказуемостью…

                Последние из браконьеров.


   Кенклен сидел на носу допотопного катера на коленях и ноги его затекали. Он откинулся спиной на дно лодки и виновато посмотрел на рулевого Николая: «Что зря себя мучить – пойдёт кит, нас предупредят». Оба молчали – на охоте разговаривают жестами и взглядами, только на малых оборотах тарахтел мотор, изготовленный по чертежам не существующей уже лет 500 фирмы «Брик энд Стрейшн». Кенклен окинул взглядом горизонты Берингова пролива и с удовлетворением отметил правильный строй растянувшихся дугой на милю семь охотничьих лодок.
   «Всё ж таки здорово, что возобновили эту традицию – охоту на китов, - думал Кенклен, потирая затёкшие ноги. – Какие же мы чукчи без охоты? Выступать на праздниках, как пилигримы – это же смешно! Традиции Севера без оленеводов-марафонцев, охотников, стрелков «белке в глаз» - это уже не традиции, а театр. Лучше бы я астронавтом стал, как мой отец».
   Николай дотронулся до плеча Кенклена и выключил двигатель: с аэролёта сообщили, что киты начинают всплывать. В район возможного всплытия охотники пошли на вёслах – наступило время молчания. Повезёт ли им на этот раз, или удача улыбнётся соседнему экипажу? Вероятность всплытия кита в зону броска гарпунщика была мала, она увеличивалась за счёт количества лодок, но стопроцентной удачи на охоте гарантировать никто не мог.
   Николай увидел всплывающего кита первым, с кормы, метров за пятьдесят до лодки, и подал знак Кенклену сушить вёсла. Кенклен прыгнул на нос и занёс гарпун, напрягшись, переполняясь диким первобытным азартом охотника. Кит вынырнул далеко – метров за семьдесят впереди: неопытный Николай рано подал команду. Раздосадованный Кенклен всё же бросил гарпун на удачу, и тот вонзился в воду далеко позади поднятого китового хвоста.
   Удача на этот раз сопутствовала сразу двум экипажам, Сектему и Борису: первый кит Сектема был загарпунен в хвост. Второй, самый удачный бросок Бориса, попал в середину туловища, надёжно и глубоко. Такая удача была редкостью в истории чукотской диаспоры:  старожилы припомнили всего один случай, когда удалось загарпунить сразу двух китов. Пришлось разыгрывать лот, чей кит станет добычей. Разочарованный Борис, недавно гордый своим точным броском, нехотя включил систему высвобождения гарпуна и лениво сматывал трос, ругаясь сквозь зубы. Счастливчик Сектем держал руками эластичный трос, вручную регулируя его травление и ругаясь в азарте на своего рулевого, который довольно умело управлял лодкой и, тем не менее, прислушивался к несправедливым выкрикам своего командира.
   -Прыгаем! – Выкрикнул Сектем, вытравив необходимую длину троса. Охотники запрыгали по волнам студёного Берингова моря в своих гидрокостюмах, словно мячики, в ожидании экраноплана «Орлёнка». Их лодка, автоматически загерметизированная, вертелась на поверхности во всех направлениях, влекомая загарпуненным китом. Она послужила буем остальным охотникам, которые запустив свои моторы на полную мощность, припустились уже к более вероятному месту всплытия кита.
   Не успевший пополнить запасы воздуха кит, не заставил себя долго ждать и через 15 минут появился перед охотниками, уже не выпрыгивая и не шаля хвостом. Ему опять не дали отдышаться, и кит пыжился утащить под воду уже четыре лодки.
   Оставшиеся три катера шли по следу подраненного кита в ожидании, когда тот окончательно выдохнется и отдастся на волю победителей. А пока у охотников было часа два времени, за которые им надо было решить каверзный вопрос – кто из них будет убивать кита, кто станет первым охотником в этом сезоне. Борис уже получил свою долю славы, и выбор пришлось делать между двумя претендентами – Кенкленом и Серенгеном. После получасовой перепалки в эфире решено было отдать эту неразрешимую дилемму на волю случая: решить её старым проверенным способом при помощи жребия. На этот раз удача сопутствовала Кенклену, и его лодка вышла на первую позицию, оставив остальных в аутсайдерах на всякий непредвиденный случай, который Кенклен не собирался предоставлять своим соратникам по охоте.
   Обессиленный кит выплыл на свой последний вздох. Ему уже ничего не было надо – только воздуха глоток и света волн, на которые он не мог наглядеться своим монокулярным зрением. Он безвольно остановился, расслабившись, и стал ждать своего конца, наслаждаясь последней радостью – ласковой волной, смывающей потёки крови с его блестящих чернотою боков.
   Кенклен не желал делиться славой, а если он промажет… А потом, он должен был оставить своё имя потомкам, как-то выделиться, привнести своё Я в чукотский этнос. То, что он вытворил, не смел делать ещё никто – Кенклен запрыгнул на спину кита…
   Кит даже не вздрогнул, ему уже было всё равно -  грызут ли его акулы, или прыгает по нему какая-то букашка. Кенклен без проблем прошёл ближе к голове, спокойно определился в правильности нанесения удара и вонзил гарпун точно в сердце.
   Охотник знал, на что идёт и чем рискует: кит дёрнулся в предсмертных судорогах, и Кенклен был выброшен с китовой туши, как надоедливый овод сбиваемый щелчком пальца. Он пролетел метров семь  и плюхнулся в волну. Этот полёт спас ему жизнь – если бы Кенклен соскользнул по китовому боку, он был бы забит ударами и утянут в пучину.
   Кит издыхал минут пятнадцать. Его тушу принайтовили к рыболовецкому траулеру, где переработали и доставили на берег к празднику народов Севера.

   Жорж Юрьев закончил свою приветственную предпраздничную речь благодарностью дельфинам, которую он записал на дельфинью лицензию на убийство кита. Лицензия заключала в себе абстрактную красочную картину, нарисованную Креком, предводителем диаспоры белух. Документ был заключён в прозрачный металлокерамический пакет, который в свою очередь являлся носителем информации обо всех участниках охоты и юридических лицах из числа людей. Юрьев был старшим егерем Сибири. В его функции входило проведение охот на своей бескрайней территории и отслеживание законности убийств зверья человеком.
   Жорж передал документацию на охоту Стюарту Геннадию, Президентскому Стажёру. Стюарт официально принял пакет, наговорил на него благодарность дельфинам и подтвердил законность проведённой охоты.
   -Когда мы покончим с этой бюрократией, - высказал Стюарту Юрьев. – Давно бы научили дельфинов компьютером пользоваться, и не было бы этой мороки.
   -Это я «научили»? – ответил Геннадий. – Это вы - зоологи-биологи, вам и карты в руки. Учите! А нам, статским советникам, с какого это боку приклеилась ваша биопсихология?
   -Прикажите – они сами будут учиться.
   -Это ты здорово придумал, Жорж: «Прикажите»! Здесь нужны комплексные подходы. Ты, как административный работник, должен бы был это понимать. Главная загвоздка – где найти хороших программистов – они же все на космос сейчас работают. Приоритетные направления. А кто Землёй-матушкой займётся? Днём с огнём приземлённых специалистов не найти. Как в таких условиях научную группу доукомплектовывать? Что есть – на том и работаем.
   -Я понял тебя, Стажёр. Будем стараться в этом направлении, будем подумать.
   -Ты мне вот что скажи, Юрьев. Как ты отсматриваешь появившиеся факты браконьерства?
   -Браконьерства?! На Земле и – браконьерство? Впервые слышу! Мне таких документов не приходило.
   -А тигр Шерхан куда пропал? Вот уже месяц как он спутниками не засекается.
   -Не знаю. Если честно – не осведомлён, Геннадий. Моя промашка. Завтра же наведу справки и начну следствие.

   Стюарт посетил Чукотку в паре с Бейтом Форсетом, физиком-теоретиком, а по совместительству - частным детективом. Детективов на Земле остались единицы по причинам их невостребованности, а занятого Форсета вытащил с Венеры Стюарту Президент Наджибулла Эрик Ганди только благодаря своему авторитету.
   -Твоя задача – отслеживать правомерность действий Форсета, - напутствовал своего преемника Президент. – Он будет разъезжать по всей Земле по ходу следствия. Ты же будешь руководить его действиями из центра, выдавать разрешения, готовить встречи с нужными ему людьми или дельфинами. Свою преддипломную практику (отслеживание браконьеров) ты вполне проведёшь рядом со мной. Здесь у меня будет больше возможностей, как твоего куратора.
   -Я бы хотел вести расследование рядом с Форсетом, - возразил своему наставнику Геннадий. – Ты меня уже достаточно натаскал, масса Наджибулла. Мне не хватает практики. Не всё же мне по кабинетам рассиживать – надо и с народом, нет-нет, общаться.
   -Отстаивание своей позиции – необходимое качество для Президента, - согласился со Стюартом Президент после продолжительных уговоров. – Значит, говоришь – надоел я тебе своими наставлениями? Ну что ж, поезжай – развейся. Эта поездка тоже будет тебе хорошей практикой.

   Встреча Форсета со Стюартом прошла не совсем в дружеской обстановке:
   -Ты знаешь, от чего меня отвлёк? – Форсет выказывал явное недовольство. – И я должен развлекать какого-то юнца, прогуливать его по заповедникам!
   -Ты это брось, Бейт! – Сдержал напор детектива Геннадий. – Мы здесь не в игрушки играем. Нам надо расследовать дело мировой важности, касающееся не только людей.
   -Ладно, ладно. Найдём мы твоих голубых слонов. Будешь должен. На вот, чиркни здесь – когда понадобишься, я напомню о твоём долге.
   -Ничего я подписывать не буду! С чего это я тебе должен? Ты обязан заниматься следствием, когда это необходимо. Сразу скажи, что отказываешься! Без тебя обойдёмся!
   -Молодец, Генчик! Хвалю! – Стукнул ладонью по плечу напарника Бейт. – Сработаемся! Начинать всегда надо с поиска причин – кому это надо уничтожать (или прятать?) животных? Почему пропали именно эти животные? Какие там у нас в списке? Тигр, манта, лев, слон, горилла. Странная последовательность. Да и видовое разнообразие требует размышлений. Кому и для чего они понадобились?
   -Я продумывал возможные причины пленения животных, - ответил Геннадий. – Раньше на Земле были зоопарки. Люди знакомились с животным миром, заключённым в клетках. Тогда отлов животных вёлся профессионально, а теневой зообизнес процветал. Сейчас такой отлов бессмыслен – транспорт не в дефиците, понадобилось увидеть животное – езжай и наблюдай его в естественных условиях. Я проанализировал четыре возможные причины исчезновения животных, все они невероятны и фантастичны. Эта мне кажется самой правдоподобной, хотя и не понята мной до конца.
   -Продажу за границы Солнечной Системы ты не рассматривал?
   -Накладное это дело – для каждого вида создавать условия выживания в сверхсветовом полёте. Проще вывезти ДНК для клонирования или осеменённые эмбрионы.
   -Да, ты прав, Генчик. Моя идея глупа. Дашь мне потом свои предположения, я о них подумаю сам. А сейчас давай просмотрим исчезновения в записи.
   -Сколько их уже изучали! – С недоверием пробурчал Стюарт, налаживая последние записи с Шерханом. – Смотри красавца. Что здесь можно выискать?
   На мониторе уссурийский тигр, как бы красуясь перед камерой, обходил свою территорию, периодически помечая её. Две камеры с полукилограммовых спутников неотступно следовали за тигром и отслеживали все его действия с двухсоткилометрового расстояния. Тигр поднялся на задних лапах, раздирая кору очередного своего пограничного дерева, и… растворился за десять секунд, постепенно становясь всё прозрачней.
   Форсет щёлкал клавишей монитора, просматривая последние файлы хозяина тайги. Здесь была охота на секача, прекрасный вид блаженно отдыхающего тигра, драка с соседом за территорию… Это всё мало интересовало детектива-профессионала – он останавливал своё внимание только на неинтересных обходах территории тигром. Наконец он остановился на файле недельной давности и представил его Стюарту:
   -Буду спорить, что это он. Давай сравнивать.
   Сравнение двух часовых отрезков из жизни Шерхана дало совпадение в 90%.
   -Это голографический клон. Теперь понятно, как исчезает охота на животных со спутниковых камер.
   -А как она может исчезнуть, если сбои в работе камер не были зафиксированы?
   -А когда вы последний раз меняли защиту на спутниках? И вообще – есть ли она у них? Когда в обществе ходили наличные деньги, технологии их изготовления меняли раз в десять лет, а то и чаще. Активность фальшивомонетчиков принуждала государства идти на эти действия. Что засекречено человеком, человеком же и может быть рассекречено. Вот тебе, Генчик, и работы привалило. Ищи программистов и работай с ними в этом направлении на компьютере. Все исчезновения просмотрите! Понял, как это делается? А я пока подумаю, откуда эта грязь просачиваться может.

   После китовой охоты Форсет выложил Стюарту свои наработки по расследованию, где, между прочим, отметил:
   -Не нравится мне этот Юрьев. Темнит он что-то.
   -Он на административной должности. Как он может нравиться, или не нравиться? – Возразил Стюарт. – Свою работу он выполняет, нареканий на него нет. Мне он показался вполне исполнительным и профессиональным.
   -Эх, молодость, молодость! – Потрепал по плечу Стюарта Форсет. – Почему, как ты думаешь, он был не в курсе исчезновения Шерхана?
   -За всей Сибирью не уследить. Он вполне мог бы и пропустить эту информацию, или не запомнить.
   -Такую информацию нельзя не пропустить. Это непрофессионально. По компьютерным рекомендациям Юрьев должен был стать врачом или ветеринаром. Каким это образом он влез в руководство?
   -Компьютерные рекомендации верны на 76%. Человек вправе делать свой жизненный выбор сам, - возразил на подозрения Форсета Стюарт.
   -Я ещё могу понять, если предполагаемый гений от литературы становится археологом. Но ветеринар, который стремиться к власти?! Таких ухарей я нашёл с десяток. Эти исполнительные профессионалы, как ты их метко назвал, ещё покажут вам с Наджибуллой, что такое интриги в политике. Надо бы за ними за всеми пошпионить: с какого это рожна их к власти потянуло? Этой болезни, властолюбия, лет двести уже не наблюдалось. Неужели опять появилась?
  -Это как это – пошпионить?
   -Проследить за их передвижениями и переговорами, малец несмышлёный! – Форсет по-отечески встряхнул Стюарта. – Выписывай у Наджибуллы разрешение на наблюдение за всеми. Вот списки. Надеюсь, тебя не надо учить, как надо доказывать необходимость этих действий?
   Наджибулла Эрик Ганди с большими сомнениями, скрепя сердцем, выдал разрешение на наблюдение за Жоржем Юрьевым впервые за триста лет. Остальные подозреваемые остались без отеческой опеки Форсета…

   Кенклен заболел охотой. Гены охотника были заложены в него предками, и они пробудились после оказанных ему почестей на празднике кита. Ждать год, когда будет следующий праздник, Кенклен не мог и не знал, как он справится с раздирающим его желанием выслеживания зверя в течение такого большого временного промежутка. Предложение Юрьева стало для охотника панацеей, и он боготворил своего спасителя, готовый на всё ради своего благодетеля.
   -Говоришь – жить без охоты не можешь? Юрьев делал Кенклену предложение, от которого не отказываются.  – Поможем мы твоему горю, поможем. И куда бы ты хотел поехать поохотиться? Кто тебе больше насолил из зверушек?
   -А куда мне ехать? Мне и здесь хорошо. Здесь охота большая, зверя много. Зачем ехать куда-то?
   -Здесь нельзя охотиться, ты же знаешь! В Африку поедешь? Есть лицензия на носорога. Носорога осилишь?
   -Пускай носорог будет. Почему не осилю? Чукча кита одним гарпуном бил. Носорог для чукчи – что мышь для кошки.
   -Молодец, Кенклен! Правильно сказал! Теперь слушай, что надо для этого сделать. Во-первых – молчать. Охота эта чужая, мы её у массаев забираем. Они будут очень недовольны, когда узнают, что их носорога чукча убил.  И ещё: ты читал опусы Сенклена? Вот поначалу поблагодаришь его, как популяризатора нашего края. Согласен?
   -Какой из меня писатель! Я его так поблагодарю, на словах. Над моими СМС-ками вся родня смеётся, а здесь целый текст надо будет оттарабанить. Нет, не справлюсь. Извини, Жорж, не моё это.
   -Тебя никто не просит сочинительством заниматься, Кенкленушка. Нужно будет только твоё имя. Чем больше текстов подпишешь, тем больше будет у тебя охоты.
   Кенклен понял, что хочет от него Юрьев – во всех публикациях Сенклена наряду с описанием жизни Чукотки, прославлялось имя Жоржа и ещё нескольких публичных личностей.
   Юрьев видел цель своей жизни во власти. Но как завоевать людское почитание, если у тебя нет на то никаких выдающихся способностей? Раньше власть обеспечивалась деньгами и мелкими бытовыми ценностями. У магнатов не болела голова, как доказать свою состоятельность во власти – деньги делали работу, которую человек обязан был проводить над собой всю жизнь, начиная с раннего детства. Руководство присваивало себе право распоряжаться общественными ценностями, чем поднимало свой авторитет до незыблемых вершин. Сейчас человек имел столько свобод и знаний, что не нуждался в таком потоке ценных указаний и до несуразности раздутом административном штате.

   Никакое идеальное общество не может обеспечить своих граждан полным набором свобод. В любом социуме должны присутствовать правила и ограничения, обязанности и моральные устои.
  Как ни странно, но идея поэкспериментировать с человеческими слабостями пришла в голову выдающемуся психологу своего времени Осману Юсуфу Надери. Он начал свои эксперименты с жены – стал соблазнять её разными бытовыми безделицами – у соседей есть, а у нас нет. Дом Османа переполнился ненужными вещами, они валялись в самых непотребных местах, пройти по квартире стало проблематично, а расставаться с ними жена не желала ни в какую. В конце концов Осман развёлся с женой, но не оставил увлёкшей его идеи о жизнестойкости человеческих слабостей и невозможности их устранения воспитательными и педагогическими методами.
  К властьпридержащим Осман пришёл не сразу – он поиздевался над скрытыми клептоманами, игроками, эгоистами. Их открывшиеся при помощи психолога слабости быстро затухали, не имея пищи и реализации в современном обществе, да и Осман Юсуф на первых порах старался исправлять своих подопытных, не давая развиться их низменным инстинктам до критических размеров.
   Нику Золтону было 15 лет, когда он попал на приём к Осману. Ник отличался своенравным характером и любил подчинять себе одноклассников, что получалось у него довольно неплохо. Особым умом он не блистал, ходил в середнячках, а компьютер пророчил ему тренерскую карьеру в спорте, к которому он имел особое расположение.
   Родители Ника привели своё чадо к Осману с жалобами на его агрессивность к своим ровесникам и его нездоровую тягу к лидерству. Психолог-экспериментатор, Осман Юсуф Надери, вместо того что бы скорректировать психику своего пациента сообразуясь с окружающим его социумом, пошёл на провокацию властолюбивых чувств Ника. Он рассказал ему о Калигуле, который пользуясь своей безграничной властью, издевался над своими подданными, вгоняя их во все грехи человеческие. Безумный правитель, он мог заставить личность с высокой душевной структурой пойти на бесполезную смерть ради каприза своего повелителя. Осман надеялся, что подобная провокация разрушит тягу Ника к власти, но вышло всё наоборот – Ник всё больше заражался своей мнимой значимостью и уже не прислушивался к нравоучениям своих педагогов.
   Золтон согласился с предложенной ему компьютером будущей профессией и начал свою трудовую деятельность учителем физкультуры и тренером по лёгкой атлетике. Никаких особых достижений его ученики не добились, но несмотря на этот факт, Золтон шустро поднимался по карьерной лестнице, благодаря своему пробивному характеру. За каких-то пять лет он вошёл в Олимпийский комитет и наслаждался там своей безграничной властью, возможностью возвысить безнадёжного спортсмена и принизить чемпиона.
   Золтон понимал, что его власть не вечна, и её надо чем-то подкреплять. А какой гарант может быть для власти в социально защищённом обществе с большими свободами? Только личные высокоморальные качества, которых у Золтона было с «Гулькин нос». Надо было искать себе фанатов и подкреплять своё эго каким-то внешним наносным фетишем, которого у других не было.
   Любая свобода несёт в себе запреты, а запрет – это дефицит, который и понадобился нашему богоподобному гегемону. Он увлёкся охотой и начал искать нелегальные подходы к этой дефицитнейшей человеческой деятельности, что бы получить доступ к её ограниченной для основного человечества продукции – выделанных шкур и дикого мяса. На этом полулегальном поприще Золтон и познакомился с Форсетом, удивительно схожим с ним. Постепенно их небольшой сволочной коллективчик стал прирастать новыми членами, и ограниченных санкционированных охот им стало не хватать. Преступная группировка начала готовить браконьерские планы…

   Стюарт с Форсетом следовали за Юрьевым по бескрайней саванне, держась в 50-ти километрах от него, что бы не быть замеченными.
   Юрьев с Кенкленом остановились в 300-х метрах от огромной кучи, собранной носорогом, и начали монтаж системы «Секрет», позволяющей передавать на спутник искусственный сигнал и глушить действительное изображение.
   Закончив своё неприглядное дело, браконьеры отогнали свой аэромобиль за километр от территории носорога и разложились на обед в ожидании своей жертвы. Надо было изучить повадки животного, его режим, что бы вовремя подключить свои хакерские дешифраторы и без проблем провести охоту.

   Форсет остановил свой аэролёт и обернулся к Стюарту:
   -Нам вдвоём идти никак нельзя – это полный провал операции. Слетай, Генчик! Я здесь пока перекантуюсь – посплю немного.
   -А что я!? У тебя же опыт. Я всё провалю. Я же никогда не изучал детективную деятельность.
   -Лети, лети, Гена! Пёрышко тебе… Ты, главное, забудь, что знаешь. Действуй спонтанно, как при случайной встрече. Практику за тебя я проходить буду?

   Геннадий вышел из аэролёта счастливый и улыбающийся, и двинулся к браконьерам, активно жестикулируя руками: «Какая удача, что я вас встретил»!
   «Только этого нам не хватало! – Подумал Юрьев. – Хорошо, что успели всё установить и замаскировать, не то – конец охоте. Да и нам, пожалуй, лишние открытия Стюарта вышли бы боком».
   -Как удачно мы с вами пересеклись, - тараторил безумолку Геннадий. – Все на дельфиньем саммите, а меня Наджибулла в отпуск отправил. Я хотел гепарда поснимать, а здесь егеря нет – туда же, на саммит, на Средиземноморье умотал. Одному на сафари тоскливо – со зверьми в одиночку поджилки трясутся. А ты почему не с дельфинами, Жорж? Вы там Шерхана нашли?
   - Да нет же, откуда, Генчик. Местные егеря всю территорию тигра обследовали – никаких следов. А что я дельфинам скажу? Почему я должен оправдываться чёрт знает перед кем? Я вон, лучше своего героя развлеку на незнакомом для него сафари.
   -Привет, Кенклен! – Поприветствовал Стюарт вышедшего из палатки охотника. – Как дела? А что это у тебя за палка? Ружьё? Дай посмотреть! Ни разу в руках не держал. Стреляет?
   -Не знаю, - пожал плечами хитрый охотник. – Патронов нет. А как на охоте без ружья? Это винчестер конца 19 века – раритет.
   Стюарт прицелился и щёлкнул бойком:
   -Хорошая штука. Надо бы приобрести такой же. Не знаешь, где достать?
   -Я сам изготовил, по чертежам.
   -А мне сделаешь? А патроны сможешь сделать, что бы пострелять? Хоть по банкам, что ли.
   -Не пробовал. Да и это ружьё – не знаю, будет ли стрелять.
   -А кого выслеживаете? Носорога? – Стюарт достал планшетку и настроил её на «ориентировку на местности». – А, вон он уже идёт сюда. Скоро будет у кучи. Стой! У меня идея! Ладно, вы идите, а я скоро подойду.
   Браконьеры залезли в заранее подготовленный схрон и следили за местностью через бинокли. Стюарт влез следом, растолкав охотников и шумя во всю саванну:
  - Готово! Сейчас подъедет! Вот повеселимся!
   -Да тише ты! Охотник хренов! – шёпотом приструнил буяна Кенклен.
   Носорог появился из зарослей, заранее предупредив о своём появлении топотом и громогласным дыханием. Он бежал не спеша, вразвалочку, смешно разбрасывая задние ноги по сторонам. Носорог делово обошёл свою навозную кучу, добавил в неё пару другую килограмм и начал её поправлять и оценивать: куча не дотягивала до книги рекордов, навоза в ней скапливалось всего-то пару тонн. Надо было как-то добавлять.
   Шелест в траве отвлёк хозяйственного носорога от его житейских раздумий: из сухостоя появилась львица – Генкин робот на 150кг весом. Такой вес ей придали прочнисты – Генка хотел заснять драку между львами, и ресурс робота желал быть как можно большим для работы в экстремальных условиях.
   Львица рыкнула, носорог удивлённо уставился в её сторону: «Что это за охреневший мамонт посмел отвлечь моё толстейшество»? Он прицелился, разбежался и ткнул оборзевшую железяку рогом. Львица отлетела метров на пять со скрежетом и металлическим звоном и заболтала в воздухе шарнирами, пытаясь принять своё рабочее положение.
   Носорог хрюкнул удовлетворённо и поплёлся к куче продолжать свои хлопоты по хозяйству.
   Львица приняла, наконец, боевую стойку и прыгнула вслед уходящему противнику, боевым рыком предупреждая того о нападении.
   Носорог резво и ловко для своего веса развернулся и принял летящий на него металлолом рогом. Львица зазвякала в метре от принимающего волейболиста и снова задёргала шарнирами, пытаясь встать и ревя. Рассерженный до предела носорог уже не стал прощать своего вконец обуревшего противника и мял его до конца, разбрасывая конечности и втаптывая их в землю.

   -Вот как мы сделаем, - предложил Стюарт. – Я заберу свою камеру и одну из ваших. У вас же стереозапись? Через два дня верну. Отредактирую и отдам.
   -Это как ты заберёшь? – Испугался Юрьев. – Нашу аппаратуру? Она нам ещё понадобится. Мы здесь не на один день.
   -Не знал я, Жоржик, что ты жадничать умеешь. Своим то ребятам! Некрасиво это. Ладно, завтра отдам.
   А как Юрьев смог бы устоять перед напором юного вымогателя? Как не выполнить просьбу будущего Президента?

   Юрьев связался со Стюартом через день, когда не дождался своей аппаратуры. Он понял свой окончательный провал и сдал своих подельников с потрохами, запросив явку с повинной. Он насобирал достаточно компромата на своих «друзей», и работа Форсета закончилась неожиданно скоро.
   -С удачной охотой тебя! – Прощался Форсет со Стюартом, улетая на Венеру. – Ты прекрасно провёл это дело. Если захочешь когда опять провести расследование – обращайся, я всегда помогу.
   -И ты обращайся, если что. Скоро у меня будет много возможностей.
   -Ловлю на слове. Помнишь мою просьбу в начале нашего знакомства? Теперь подпишешь свой зарок?
   -Да, конечно! Давай! Для тебя, Бейт – хоть на край Вселенной слетаю!
  Форсет держал в руках подписанное Геннадием обязательство и хитро улыбался:
   -На, забери! И больше никому не подписывай такие штуки. Президент не может быть кому бы то ни было должен. Эту бумагу мне надо было отдать Наджибулле – она снижает оценку твоей практики. Помни мою доброту!

   -Ну, вот и начинается твоя предпрезидентская практика. – Встретил Стюарта Президент. – Отдохнул?
   -Я не понял, масса Наджибулла. А расследование – это что? Не практика?
   -Ты что думаешь? Президенты расследованиями занимаются? Это я тебе небольшие каникулы позволил перед настоящей президентской работой. Вот теперь она самая и начинается – ты обязан будешь определить наказание своим подследственным.
   -Какое наказание, масса? Они же взрослые люди! Это детей наказывают в целях воспитания. Мои же браконьеры осознали свою вину, их антиобщественная деятельность стала известна всей Земле.
   -Какой же ты ещё наивный, Генчик! Рановато тебе ещё в Президенты. Человеческие слабости просто так не устраняются, поверь. Иди, и определяй наказание. Это и будет твоей дипломной работой.
   -Ну, давай отдадим их дельфинам. Пускай Океан почистят. Дельфины лучше нас знают свои злачные места. Браконьеры им больше всего насолили, вот пускай и отрабатывают.
   -Иди, Ген, работай! – Усмехнулся Наджибулла. – Нужны они дельфинам – убийцы животных! Не спеши! Наказание должно быть индивидуальным. Каждому – по его характеру.

   Юрьев вылетел на Старки – планету, покрытую болотами и смогом. Здесь половина живых организмов заразилась неизвестной инфекцией. Работы Юрьева, как ветеринара, подавали надежды, что эволюция жизни на планете не будет приостановлена.
   Золтон работал тренером с людьми с ограниченными возможностями.
   Кенклен с Сектемом вошли в группу программистов, компьютеризирующих дельфинов. Они мало чем могли помочь своим присутствием, и готовили своим сотрудникам обеды и кофе.
   Стюарт сдал экзамен и готовился принять президентскую должность у Наджибуллы Эрика Ганди.

                Обезьяний саммит.



   Один, без поддержки, Геннадий Стюарт не устоял бы на этой верхотуре – президентской должности. Но рядом с ним всегда находился мудрый старый Феофан, его учитель и проводник по жизни. Масса Наджибулла (как называл экс-президента Стюарт) обещал вести своего приемника по самому ответственному пути ещё некоторое время. Да и не пропадёт он никуда, он будет всегда поблизости, здесь, на Земле! И неужели бросит в трудную минуту, не разрешит сомнения? Да быть такого не может!
   На Стюарта словно взвалили непосильный груз, но он знал, как надо подчинять себе рекордные веса, этому учил его тренер по тяжёлой атлетике: надо представить себе каждую свою поджилку, заставить её подчиниться мозгу, сконцентрироваться и – кричать! Не бояться кричать, приказывать своему организму: «Встать»! А потом, когда встанешь, вес не будет казаться таким неподъёмным, поддерживаемый скелетом. И сейчас, держа его удобно на плечах, можно будет передохнуть и подумать, как лучше сделать следующий рывок.

   Наджибулла оставил Стюарту две текущие проблемы, требующие первостепенного разрешения. Первое – это взаимодействие Человека с молодым, вновь открывшимся земным разумом – дельфинами и орангутангами. А самой важной личностной проблемой для Стюарта-Президента стал поиск преемника и популяризация института правления.
   Начало руководства Миром не было для Стюарта сложным делом, если не считать этот непосильный груз ответственности. Экс Президент подвёл все переходящие дела в должном порядке и передал их Стюарту с рекомендациями и наставлениями. Этот начальный несложный период президентской деятельности продолжался до тех пор, пока к Стюарту не обратился Хиггс Анатолий с просьбой определить статус его научных изысканий.
   Звезда Дигера (Двойная Звезда) получила название (а не цифровой номер) за свою непонятую ещё людьми таинственную оригинальность: она периодически кратно меняла свою массу, утяжеляясь в два, а иногда и в три раза. Хиггс занимался Дигерой непрофессионально – он преподавал квантовую механику в легендарном Гарварде. Профессор раскопал где-то в древней научной фантастике гипотезу о бесконечности параллельных миров и составил хорошо обоснованный, оцифрованный научный доклад на тему «Соприкосновение параллельных Вселенных в зоне Дигера». Его расчёты подтверждались компьютером, а теоретическое его обоснование было настоль сложно, что учёные даже не пытались вникать в новую для них концепцию видения природы Большого Взрыва, а предпочитали выискивать ошибку в расчётах Хиггса. Но этого пока никому ещё не удавалось сделать.

   Популярно Хиггс разъяснял свою теорию следующим образом:
  « Параллельные прямые в бесконечности пересекаются. Но они не только пересекаются, но и возвращаются на круги своя, образуя своим пересечением и замкнутостью Восьмёрку (мудрость пращуров подтверждается правильностью выбора ими символа бесконечности).
   Векторное направление Большого Взрыва можно сравнить с радиально направленными водяными волнами из центра спровоцированного возмущения. На воде эти волны постепенно затухают, сталкиваясь с сопротивлением среды. В Пространстве-Времени все материальные составляющие Большого Взрыва не подвергаются сопротивлению и проходят волной по бесконечности Вселенной, неоднократно возвращаясь к своему исходу».

   И как такую теорию мог принять учёный мир? И это только утверждение, сделанное Хиггсом, что бы его «открытие» стало доступным для понимания. А кто осмелится разбирать его бредовые доказательства, хотя и подтверждённые вычислениями?! Современная концепция видения мира была достаточно просчитана и доказана практикой полётов во Вселенной. Теория Хиггса переворачивала её с ног на голову и неизвестно, как новая теория впишется в отточенные космические навигационные карты.

   «Что делать»? С этим извечным вопросом Стюарт пришёл к Наджибулле, разрываемый сомнениями.
   -У тебя что, компьютер сломался? – Наджибулла встретил своего приемника приветливо, но в беседе по деловым вопросам решил применить некоторую строгость. – Я так и буду за тебя решения принимать. Собирай группу по изучению теории Хиггса – сам ты его не поймёшь.
   Стюарт выявил с десяток учёных, недавно закончивших свои изыскания, свободных от исследований и способных пролить свет на теорию Хиггса. Ни один из них не согласился изучать бредовые мысли опального учёного, и Стюарт всё больше убеждался в нецелесообразности этой идеи. Но Хиггс упорствовал, мешая Президенту вести текущие дела, допекая его просьбами о помощи в популяризации идеи и внимая к совести Геннадия.

   В разговоре с Феофаном Геннадий опять затронул вопрос о допекающем его настырном учёном.
   -Загляни в историю, Гена, - советовал ему Феофан. – Вспомни о Джордано Бруно, Копернике. Эйнштейна никто не воспринимал десяток лет, а понимание и популяризация его идей длились с полвека. В конце концов, тебе решать: помочь ли непризнанному учёному или продолжать доказывать несостоятельность его идей. Эта дилемма сродни сомнениям древних судей – «казнить или помиловать». Помни, что Хиггс – Человек, у него десяток открытий и сотни учеников, обязанных ему образованием.
   -Как я сразу не подумал – ученики! – Осенило Стюарта. – Кто ещё, как не они, лучше знают своего учителя и смогут направить его на путь истинный!
   Уже через неделю была создана научная группа по изучению параллельных миров и возможностей по практическому применению этого парадоксального явления. А Стюарт занялся полюбившимися ему за последнее время политическими связями с орангутангами.

   Обезьяны так и не освоили членораздельную речь. Они передавали информацию мимикой, интонациями и жестами. Их ужимки были настолько смешны, что переводчикам требовалась большая выдержка, что бы удерживаться от смеха. Опытные контактёры, впрочем, привыкали быстро и могли отличить серьёзность от юмора в передаваемой орангутангами информации.
   Обезьяний саммит доставлял массу удовольствий для дипломатов-людей. Орангутанги считали человека высшим существом и соглашались на все его предложения. Молодая обезьянья разумная цивилизация должна была влиться в политическую жизнь Земли, и люди делали всё от них зависящее, что бы орангутанги наконец-то приобрели инициативу и заинтересовались какой либо из сфер эволюции биосферы.

   Стюарт еле дождался этого саммита: за первые полгода своей президентской деятельности он вымотался и нуждался хоть в каком-то отдыхе.
   Саммит начался с представления: благодарные обезьяны подготовили концерт для своих благодетелей. Здесь разрешалось смеяться хоть до колик, люди пользовались минутами, свободными от дипломатического этикета, и хохотали до упаду, наблюдая за ужимками танцующих орангутангов.
   Концерт проходил на фоне древних индийских развалин, и его тематика была подобрана из индийского фольклора, с его смысловыми танцами. Легенда о Ханумане (предводителе летучих обезьян), которую представляли орангутанги-танцоры, должна была бы вызвать у зрителя глубокие сопереживания и раздумья о добре и зле; но талант артистов оригинального жанра вызывал у благодарного зала совсем другие эмоции.
   Продолжительный танец закончился выходом на сцену великого Будды и грохотом аплодисментов. Начался спектакль обезьяньего гения, режиссёра Джеки Джин Жако о безответной злой обезьяньей любви Рамо к Джулии.
   Неприступная самка Джулия одиноко сидела под пальмой в ожидании, когда с неё свалится банан. Ожидание было недолгим – созревший плод свалился на голову прекрасной орангутангши, заставив её вялотекущую мысль ускориться, и она с вдохновением начала чистить сочный банан и откусывать его, вызывая у зала непритворную зависть – у меня есть, а у вас нет.
   В стороне от прекрасной сцены с грациозной обезьяной Джулией в кустах сидел безутешный Рамо и думал, как ему охмурить неприступную Джулию. Мысли Рамо привели к замечательной идее: он раскинул длиннющие руки и смело опрокинулся на спину, не глядя, куда падает. Это был смелый поступок: если бы сцена не была устлана толстым слоем листьев, Рамо непременно повредил бы свой организм, упав на камни или ростки бамбука. Рамо отрепетировал свой экстремальный трюк несколько раз и уверенно прошёл к Джулии представлять свою смелость. Джулия оставалась непреклонной, с аппетитом поедая бананы и не выказывая своему поклоннику ни грамма внимания.
   Настырный Рамо не упал духом – он удалился к себе в заросли и, недолго думая, совершил ещё более рискованный трюк – сальто назад. Ну, это уж точно должно было бы добить неприступную красавицу!
   Рискованное представление Рамо не удалось – Джулия оставалась неприступной, и её не волновали ужимки и выверты навязчивого поклонника. Рамо не сдался и снова удалился к себе, задумавшись в ожидании новых творческих наитий…
   На сцене появился Джимбо – респектабельный орангутанг при галстуке. Недолго думая, он махом влез на пальму и спустил для Джулии связку бананов… Счастливая пара удалилась за кулисы…
   Безутешный Рамо метался по сцене, заламывал руки, угукал и агакал, пытаясь через звуки выдавить из себя тоску и безнадёгу. Гений артиста выдавил слезу у зрителя слабого пола. У мужчин блестели глаза, и они прятали взгляд, все разом вдруг наклонившись поправлять несуществующие шнурки на ботинках.
   В счастливой безмятежной жизни обезьяньего сообщества не могло быть несчастного конца. К Рамо вышла прелестная Джуди и начала утешать страдальца от любви массажной щёткой и ковыряться у него в шерсти рукою. Нашедшая друг друга счастливая пара скрылась в зелени кустов.
   Гром аплодисментов не смог вызвать на поклон гениальный квартет артистов – обезьянам надо было выплеснуть свою любовь, родившуюся в них за время представления, и они были очень заняты, им было не до оваций…

   Гостеприимные обезьяны не приступали к официальной части саммита без застолья – столы ломились от фруктов и зелени. Такого натюрморта не смог бы изобразить ни один художник из людей – так преуспели обезьяны в искусстве сервировки. Миролюбивые орангутанги, покончив со своим диким жестоким прошлым, стали чистыми вегетарианцами, и некоторым их гостям из числа людей, которые не желали лишать свои организмы протеина, приходилось привозить мясомолочные продукты с собою и употреблять их тайком.
   Стюарт отдыхал… Но почему всё так – когда человеку хорошо, обязательно найдётся кто-то, кто подложит ему в чашу с блаженством немного суматохи?! К столу рядом со Стюартом подсел настырный Хиггс…
   -Вы будете удивлены, Президент, но я опять по тому же вопросу.
  -Чрезвычайно удивлён, профессор. Но нельзя ли отложить Ваши интригующие вопросы и просьбы на потом?
   -Факты никого не ожидают, господин Президент, - настаивал Хиггс. – Параллельные миры существуют, и чем раньше мы осмыслим это, тем будет лучше. Поверьте мне, я уже могу это доказать!
   -Поверьте мне и Вы, профессор. Я не могу Вам верить или не верить – у меня другое образование, и понять Ваши открытия я смогу только переучившись. На это уйдёт много времени, а в моих ближайших планах такой задачи пока не стоит. Собирайте мнения единомышленников! Ведь так это делается в научной среде? Я Вам помог, нашёл двоих учёных, специализирующихся в схожих науках. Ваших учеников, кстати. Они больше всех других могут в Вас поверить. Ищите, доказывайте! Неужели Президент будет за Вас выполнять Вашу работу?
   -Райт и Устинов оказали мне неоценимую помощь. Но они молоды, и их мнения пока не котируются во Всемирной Академии. Кстати, Устинов – один из Ваших потенциальных приемников. Хотите, я уговорю его стать Вашим стажёром? А сейчас я готов доказать Вам реальность нереальности.
   -Ладно, Хиггс, договорились! – Отвязался от надоевшего профессора Стюарт. – Я Вас приму по окончании саммита по дороге в Брюссель. Надеюсь, часа Вам хватит, пока мы будем добираться до центральной Штаб-квартиры Мира?
   -Безусловно, Президент! Вы получите реальные доказательства! Будьте уверены!

   Наиглавнейший вождь всея орангутангов и другия приматов, Жаконя 32-ой, сидел в гамаке из лиан и цветов, величественно раскачиваясь. Президент Стюарт не имел секретарей и всю церемонию подписания договоров вёл сам, сидя за церемониальным столом рядом с главным министром Орангутангии Микки Джакомбо.
   Стюарт вскрыл первый файл для подписания договора на охоту текущего сезона. На мониторе высветился один кит, предназначенный северным народностям. Микки Джакомбо резво застучал по клавиатуре, символы которой были обозначены цитрусовыми, одним длинным ногтем пальца.
   Жаконя величественно поднялся со своего ложа-трона и загримасничал перед камерой, подтверждая свою личность. Он отошёл на метр, размахивая руками и важно подпрыгивая, давая жестами согласие на китовую охоту. Выверенной интонацией междометий Жаконя оставил в компьютере свой росчерк. Идентификации запахом не требовалось, но обезьяны, создавая новые для себя ритуалы, желали продлить их по возможности дольше, возвеличивая их значимость.
   Вождь подошёл к шесту, обитому ворсом, и прислонился к нему спиной. Шест завертелся, расчёсывая рыжую мягкую шерсть орангутанга. Жаконя расчесал все свои доступные места, вертясь вокруг механической щётки, и важно зашагал к гамаку.
   Стюарт приставил веко к линзе и приложил ладонь к монитору для идентификации. Процедура подписания договоров повторилась десятикратно. На мониторе поочерёдно высвечивались два тигра, убивающие обезьян, обезумевший слон, три медведя-шатуна (предварительно) и волки. Рыба, моллюски и крабы прошли одним файлом – добычу морепродуктов артикулярно подписывали дельфины.
   С саммита Стюарт возвращался посвежевшим и отдохнувшим. В его голову затесалась мысль: « А не пойти ли после президентского срока в чрезвычайные уполномоченные к обезьянам»?

   -Ну, как? Вы разговаривали с Устиновым? – Спросил Хиггса Стюарт, летя с обезьяньего саммита рейсом Тирувантапурам – Брюссель. – Дал он согласие на президентскую стажировку? И вообще – проходил он подготовку руководящего работника?
  -А как же, господин Президент! Все претенденты, отобранные компьютером, проходят подготовительные президентские курсы. Да Вы и сами об этом прекрасно знаете. Нет, он пока не дал согласия. Но в скором времени он станет Вашим стажёром, уверяю Вас! Вы же мне помогаете, и я Вам обязательно помогу!
   -Вы опять за своё, профессор!? Снова здесь торговлю устроили народными проблемами?
   -Ну что Вы, Президент! Я от чистого сердца! Устинов мой ученик, я ему желаю только хорошее, и он станет Вашим преемником. Я его знаю и смогу уговорить. Наше время летит, Президент! Может, приступим?
   -Ну что ж, давайте, выкладывайте свою бредовую теорию.
   -Извините, я не взял с собою компьютера. Можно воспользоваться Вашим? Перекачаю свой файл – Там Райт у меня фильм подготовил. Этот фильм сделает для Вас мою теорию более доступной.

   Вы, наверное, знаете, что наша Вселенная стремится к распаду, влекомая разрушающей силой Большого Взрыва. В то же время её отдельные части стараются стабилизироваться, отдаляя полный распад и продлевая существование законов Большого Взрыва. Полагаю, что Большой Взрыв и сам не прочь продлить своё влияние во Вселенной и его сущность несёт в себе кое-какие стабилизирующие начала, иначе наша Вселенная давно бы уже прекратила своё существование. Известно, что в первую секунду Вселенная потеряла 98% своей материи вследствие аннигиляции. Даже если Вселенная и успокоилась с тех пор, и её предельная скорость расширения упала до световой, ей вряд ли бы удалось просуществовать 13 млрд. лет без какой бы то ни было стабилизации.
   Известно, что все перемещения во Вселенной происходят волнообразно. Даже свет с его предельной скоростью имеет свою длину волны. Векторы направления энергий так же  не прямолинейны и подчиняются закону волнообразного движения. Закон волнообразного движения увеличивает вероятность столкновений составляющих Большого Взрыва по сравнению с прямолинейным радиальным выбросом. Вследствие больших количеств взаимодействий, в бесконечности, большинство субстанций Вселенной меняет свой изначальный курс на противоположный и разворачивается вспять, к своим истокам, к центральной Чёрной Дыре – остаточному явлению Большого Взрыва. Лишь малая часть веществ, представляющая нашу Вселенную на периферии, продолжает участвовать в её расширении.
   Вселенная заканчивает свой круговорот в Чёрной Дыре, где постепенно скапливается критическая масса и происходит малый Большой Взрыв. По моим расчётам таких взрывов за период возникновения Времени произошло три, и эти взрывы пополнили Вселенную недостающей энергией и веществом.  Всего же их должно произойти шесть до полного распада Вселенной и установления естественного покоя Бесконечности.
   Эти три петли Вселенной имеют разные физические законы, созданные отдельными взрывами, и поэтому их взаимодействия слабы. Их временные векторы не совпадают, хотя они находятся во Вселенной в текущий момент. Этот временной парадокс труден в осмыслении, и я пока не буду на нём останавливаться. Каждая из этих петель по своей очерёдности имеет качество развития. Это утверждение я не доказывал, и оно исходит только из моих рассуждений, поэтому Вы, Господин Президент, вполне можете его оспорить. Ещё из философских рассуждений я вывел, что мы существуем в самой молодой петле, на самом высоком уровне развития Вселенной. Этот факт тоже во многом спорен, и я допускаю его неправильность по причине своего высокомерия.

   -И как Вы полагаете, профессор, – каким образом я должен отнестись к вашей лекции? – Подытожил своё мнение о встрече с Хиггсом Стюарт. – Вы мудрый человек, и должны понимать, что Ваша увлекательная сказка не может быть принята мною, даже как теория. Зачем же Вы потратили своё драгоценное и моё время?
  -Вы правы, Президент: я не рассчитывал, что Вы за один час станете моим единомышленником. Я просто ознакомил Вас предварительно с фактами, а вскоре Вы столкнётесь с неопровержимыми доказательствами на практике. Уверяю Вас – это произойдёт в скором будущем.

   Стюарт заносил документы обезьяньего саммита в центральный компьютер, когда заметил присутствие дубликата, который копировался параллельно с документами с его индивидуального компьютера. Стюарту удалось зайти на пиратский файл, и он с удивлением отметил схожесть его со своей документацией. Файл был подписан Гением Старром, а записи на нём полностью совпадали с мыслями Геннадия, только записаны они были коряво и были загрязнены большим количеством орфографических ошибок. Стюарт попробовал удалить грязный файл, но доступ к нему был ограничен. Найти неграмотного хакера не удалось даже высококвалифицированным программистам из президентской команды, и Стюарту пришлось снова прибегнуть к помощи своего знакомого детектива Бейта Форсета, который так и продолжал свои исследования на Венере.
   -Ты так всю жизнь и будешь меня преследовать со своими злоключениями, - Форсет был рад встрече со Стюартом, но по своей натуре пытался подчеркнуть свою значимость. – Я сейчас занят и не смогу вылететь. Перешли мне всю документацию по этому делу – попробую расследовать его на расстоянии, по мобильной связи. Подобные расследования отмечаются в истории криминалистики, и в них наблюдается большой процент раскрываемости.
  О результатах своего расследования Форсет докладывал уже через три часа:
   -Вы что там, вообще свои мозги подрастеряли? Перемещения Файла отслеживаются до дебелизма просто – он прошёл через компьютер Хиггса. Сами не могли это проследить? Где ваши гениальные программисты? Сколько раз я говорил тебе – чаще меняй защиту! Усложняй! К тебе в компьютер любой младенец залезет. Бери пример со своего хакера – его не существует в сети, он и в мире людей не значится. Что у него в компьютере, кроме заразы, которую он тебе занёс, мне так и не удалось выяснить. Ищите сами. Пока, мальчик. Обращайся, если что. Не держи зла на старого сквалыгу.

   Стюарт созвонился с Хиггсом:
   -Ты думал что, когда запускал мне вирус? Я с тобой не намерен больше «выкать» - какой после этого ты учёный мудрец? Думать разучился! Ты хоть понимаешь, что совершил преступление?
   -Очень рад, Геннадий, что мы с тобой перешли на «ты». Это обещает наше будущее взаимопонимание. Конечно же, я целенаправленно шёл на это преступление – а как по твоему я должен был доказывать своё неординарное открытие? Этот файл пришёл из другого измерения: я нашёл способ связи через некоторые сети интернета.
   -Ты что – вообще с катушек съехал? Готовься понести наказание. Сворачивай работы! Много тебе на это времени понадобится? Сообщи, когда будешь готов сменить род деятельности!
   -Готов понести любое наказание, господин Президент. Я давно уже прекратил исследования параллельных миров и погряз в этой беготне за популяризацией. Как ты  заметил – всё  без толку, бьюсь в закрытые двери. Надоело мне! Кстати – могу тебя порадовать: Захар Устинов согласился заменить тебя на президентской должности. Можешь приглашать его на собеседование.

  Наджибулла Эрик Ганди связался со Стюартом неожиданно:
   -Ты что там творишь, мальчишка вчерашний!? Хоть понимаешь, что это ты виновен в крахе Хиггса? Не мог создать комиссию! Президент ты, или школьник, обвешанный запретами?
   -А кто согласится проверять такую оккультную теорию, масса Наджибулла!?
   -Прикажи!
   -Приказывают капитаны своим подчинённым, а у меня нет статуса приказа – только руководство и рекомендации!
   -Нет статуса! Выискивай точки соприкосновения интересов, изучай характеры! Работай, Генчик! Работай! И что б Хиггс у меня не был отстранён, пока не будет подобрана комиссия по изучению его работ! Нашёл экспертов – школяров несмышленых! Что бы комиссия состояла из реальных имён! Что бы в полном составе была - разносторонняя. Я за этим делом прослежу!

   Комиссия, собранная Стюартом с помощью Наджибуллы, выразила свой вердикт по работам Хиггса через год, где, в частности говорилось:
   «Работы Хиггса имеют под собою глубокую научную основу. Ошибочность этих работ установить не удалось, но и их реализм вызывает большие сомнения. Проверка правильности выводов Хиггса может быть осуществлена только опытным путём, на практике. Эксперименты, подтверждающие теорию Хиггса, проводить на Земле не представляется возможным. Комиссия рекомендует организовать экспедицию к Дигеру, результативность которой рассчитывается на маловероятном уровне».

   Хиггс был определён Стюартом виновником в хакерской атаке на секретные президентские файлы и был присуждён к общественным работам в Южной Америке егерем сроком на один год.
  Стюарту, как президенту, повезло больше, чем Наджибулле: у него согласились проводить стажировку сразу три преемника, среди которых был и Захар Устинов.

                Необитаемый остров.

   Геннадий Стюарт отслужил человечеству на посту Президента Мира более двух лет без отпуска. Он вымотался за этот период руководства землянами, и мозг его уже отказывался переключаться на отдых. Даже сны Геннадия были о текущих делах с героями последних встреч на высшем уровне. Человеку, пусть и сильнейшей силы духа, подкрепленной оптимизмом и юмором, каковым являлся Стюарт, необходим отпуск и переключение на диаметрально противоположную деятельность.
   Самым же главным стимулом для приостановки президентской деятельности Стюарта стала его личная жизнь: он был первым прездентом-холостяком и решил покончить с этим неблагоприятным для него статусом. Геннадий был однолюб, и единственной для него любимой женщиной оставалась Ойгуль, которую он знал с незапамятных времён, ещё с детства. Геннадий уже терял её однажды, Ойгуль вышла замуж за другого. А сейчас Геннадий узнал, что его единственная развелась и свободна.
   Возмужавший Стюарт не собирался больше терять свою избранницу – он решил налаживать отношения с ней наверняка и основательно обдумал план своего предстоящего отпуска, в котором видел себя рядом с любимой.

   Архипелаг Баунти, обдуваемый всеми ветрами, со своим суровым климатом плохо приспособлен для жизни людей. Испокон веков человек здесь не селился надолго, и острова приютили на своих скалистых неприступных берегах десятки видов птиц, пингвинов и тюленей.
   Ойгуль не понимала, почему дельфины назначили ей встречу на одном из самых необитаемых островов архипелага Баунти – они, конечно же, могли приплыть в холодные воды 47-й широты, но зачем же назначать рандеву в столь суровых условиях с опасными прибрежными зонами. Мелкие сомнения не помешали Ойгуль прибыть на восточный остров Молли Кэп со своим напарником Джимом Толконом, и небольшая делегация людей в количестве двух зоологов начала подготовку к встрече с дельфинами на территории пингвинов и альбатросов.
   На небольшой чахлой лужайке среди скал палатка и приборы экспедиции разместились кое-как, костёр разводили уже среди камней, на склоне дня, когда солнце покрыло океанскую рябь розовым. Какое же было удивление переводчиков с дельфиньего, когда они увидели за скалами второй дымок! На острове кроме них никого не должно было быть! Джим созвонился с навигационной системой Земли, которая подтвердила: в настоящее время на архипелаге Баунти находилось 68 человек, на острове Молли Кэп – двое.
   -Это может быть только человек, - сделал Джим поразительно дальновидный вывод. – Навестим его завтра. Сегодня в потёмках бродить среди скал довольно рискованно.

   На следующее утро отдохнувшие партнёры собрались навестить таинственного Робинзона, собрав на всякий случай последнюю сводку мировых новостей на флешку. Они уже закрыли палатку от любопытных пингвинов, когда Толкона вызвал координационный центр экспедиции:
   -Меня вызывают в Джакарту, - сообщил Джим Ойгуль. – Подождут пару часов. Я здесь подумал: этот Робинзон сам бы мог давно нас навестить и представиться. Подозрительно всё это. Провожу-ка я тебя.

   Джим вышел к бунгало «Робинзона» один, предусмотрительно оставив Ойгуль за ближайшей скалой. Когда она вышла к таинственному незнакомцу, получив от Джима сигнал, тот скрывался за широкой спиной напарника Ойгуль, не давая ей до времени распознать себя.
   -Стюарт! – Вскрикнула Ойгуль, узнав в незнакомце своего воздыхателя. – Ты опять собираешься меня преследовать?! Мы же с тобой договорились – связь только через интернет! Ты нам здесь испортишь контакт с дельфинами – они же все вопросы тебе адресуют напрямую!
   -Тихо, тихо! – Пристопорил Стюарт разбушевавшуюся Ойгуль. -  Во-первых, я рад тебя видеть. А потом - такие же претензии я могу предъявить тебе, «цветочек». Я здесь уже неделю и имею полное право считать гостями вас. Дельфины, говоришь? Откуда они здесь? И так некстати! Я специально выбрал самый отдалённый от людей остров, прибыв сюда «инкогнито». Дельфины… Они же привязчивее любого фаната. Настырные, словно та муха. Если они узнают, что я здесь – конец моему уединению, отпуск закончится. Мне пришлось для них найти в свою команду специалиста, что бы тот исполнял горы простейших дельфиньих просьб.
   -Теперь я спокоен за тебя, Ойгуль, - вставил Джим. – Ты остаёшься не одна, я смогу вылетать без сомнений – тебя защищает сам Президент.
   -Куда это ты вылетаешь? – Возмутился Стюарт. – Кто это додумался оставить в выездной группе одного члена? Это же нарушение всех норм безопасности?! Что это за чрезвычайная необходимость?
   -Понятия не имею! Меня не известили: сеанс связи был краток – «Вылетай».
   -Ну вот, Ойгуль, - констатировал Стюарт. – Придётся тебе переходить в моё бунгало. Сложившаяся ситуация разбивает наш с тобою договор.
   -Ни за что!!! Я не маленькая девочка! Не первый раз вне цивилизации. Уж как-нибудь разберусь в правилах выживания на природе без мужчин.
   -Твоё право, Ойгуль! Остров сравнительно безопасен. Самые страшные здесь - любопытные альбатросы, они могут испортить твоё снаряжение. Опасайся пресмыкающихся – есть ядовитые. У тебя есть средства против них? Помни, Ойгуль – ты не в городе! Я, поверь, переживаю за тебя. Может, изменишь своё решение? У меня тебе будет удобней, я же обещаю не допекать тебя глупостями.
  -Нет, Стюартчик! Спасибо, конечно, за гостеприимство, но мы уж сами как-нибудь. Не утруждайся, отдыхай полным ходом. Счастливо!

   Ойгуль решила не разводить зря огонь – зачем ей одной романтика. Однако она вышла к краю утёса, что бы можно было полюбоваться бескрайними просторами океана за время обеда. Обед не надо было разогревать: вскрыл баночку с консервами – вот тебе и вкусное блюдо, уже разогретое до выбранной температуры. Вскрыл стаканчик – и чай обжигает ладонь теплом.
   Насытившись, Ойгуль томно развалилась в шезлонге, наблюдая за смешными пингвинами: «Надо бы изучить их поведение, пока эти непредсказуемые дельфины не доберутся в такую даль. И зачем им понадобилось так мутить ситуацию? Ведь можно было поговорить с ними в обустроенной для контактов акватории Девонпорта»?

   Ойгуль так увлеклась наблюдением за суматошными пингвинами, что не сразу переключила внимание на шум за спиной, а когда обернулась, сердце её замерло от ужаса: огромный комодский варан пробирался к палатке. Его громкое спёртое дыхание рябило воздух. Из смердящей пасти обильно лилась мерзкая слюна, беспрерывной тягучей струёй капая на землю. Его извивающаяся походка с отбрасыванием лап в стороны вызывала омерзение и ужас.
   Ойгуль знала, как уберечься от варанов, замеченных в людоедстве: прежде всего желательно находиться с подветренной стороны. Ветер дул с океана, и Ойгуль повезло с этим. Второй рекомендации ей тоже удалось придержаться: она застыла от ужаса, и варан не заметил её – он может распознавать только движущуюся добычу со своим монокулярным зрением.
   Варан прошествовал к палатке и, заинтересованный запахами из неё, приостановился, потыркался, испачкал палатку слюною и разочарованно продолжил свой путь, зацепив хвостом и разворотив непонравившееся ему обиталище Ойгуль. Испуганная женщина пребывала в оцепенении ещё некоторое время после того, как дракон с Комодо скрылся за ближайшими скалами. Невозможность присутствия здесь этого животного мало беспокоила поражённую ужасом женщину, Ойгуль стала задаваться этим вопросом только минут через десять после встречи. А сейчас она чисто интуитивно подбежала к палатке и вытащила из-под завалов рацию.
   Связи не было никакой, молчал и интернет. Но не мог же варан одним ударом повредить все приборы разом! Ойгуль бессознательно тыркала то мобильник, то рацию, то навигатор – молчало всё. Вконец расстроенной женщине не оставалось больше ничего, кроме как идти к своему нежелательному поклоннику…

   Стюарта на этот раз можно было заметить издалека – он сидел на прибрежной скале в шезлонге и смотрел новую постановку про море, режиссёром которой была сама Природа.
   - Какой варан?! – Геннадий встретил женщину в истерике с непониманием. – Ты знаешь, что от нашего архипелага до Новой Зеландии 650 километров чистой воды? И до Новой Зеландии комодские вараны не расселились? Они едва могут проплыть десяток километров. И чем, по-твоему, они будут здесь питаться? Ты странно выглядишь, Ойгуль. Что ты ела сегодня? Не галлюцинации ли у тебя? Как ты себя чувствуешь?
   -Что это у тебя за издевательские подозрения, Генка?! Развороченная палатка – это галлюцинации? А отсутствие связи?
   -У тебя пропала связь?! Этого не может быть! – Геннадий смотрел на Ойгуль с беспокойством и недоверием. – А почему не продублировали?  Толкон тебе что, только телефон оставил? Я этого раздолбая… Он у меня ещё попляшет!
   -Да есть у меня всё! Полный набор связи, и ничего не работает. Толкон здесь не причём. Не тронь его!
   -«Не причём»! Ладно, у меня связь односторонняя – только рация. Я не держу её на приёме. Придётся вскрываться.

   -Всё очень плохо! – Стюарт вышел из бунгало после связи с Брюсселем и довёл свою беседу Ойгуль с явным разочарованием. – Спутник впервые за триста лет повреждён солнечным ветром. И что тебе так не везёт?! Пойдём, сходим к тебе в гости. Приглашай. И чем это ты так привлекла варана, что он за тобой героические путешествия совершает?

   -Ну что я могу тебе сказать, цветочек, - констатировал результаты своего расследования Стюарт. – Возможно, это был мираж. Хоть это и маловероятно, но вполне допустимо. А палатку снесло порывом ветра: я его ощутил, когда сидел на берегу в шезлонге. По крайней мере, следов твоего варана я не нашёл. Вся палатка была бы сырой, если бы он, как это ты утверждаешь, всю её обмусолил.
   -А запах ты не берёшь в расчёт? Загляни под палатку – оттуда кисляком прёт, как будто кто-то прокисшие щи разлил.
   -Так может, ты и разлила? А потом забыла? Собирай, давай, вещи и перебирайся ко мне - одной здесь тебе оставаться небезопасно.
   -Никуда я с тобой не пойду! – Принципиальная женщина сделала неприступную позу, не принимающую возражения.
   -Как знаешь. Ты свободна, тебе решать – оставаться наедине с вараном или идти со мной.

   Ойгуль весь день отслеживала пингвинов-эльфов, их нелёгкую, но счастливую без вездесущего человека, жизнь. Она наблюдала, какими невероятными усилиями удаётся пингвинам отстоять своё потомство от более сильной птицы – хищного альбатроса. Повсюду в местах, облюбованных пингвиньими группами, стояли микрокамеры, отслеживающие их наземную жизнь. Но одно дело изучать их поведение по TV, где возможно подглядеть самое интимное пингвинье поведение, другое – наблюдать за ними воочию, когда при должном внимании удаётся различать индивидуальные особенности каждой особи.
   «Почему считается, что динозавры не смогли достичь способности мыслить? Что их мозг был слишком примитивен для этого? – Размышляла Ойгуль, наблюдая за слаженными действиями пингвинов в социуме. – Человек слишком эгоистичен, чтобы принять мышление, отличающееся от его неоспоримой логики. У разных видов различные цели в эволюции и соответственно, мышление их должно отличаться не только по индивидуальным признакам, но и межвидовым. Человек просто не желает морочиться чужими проблемами, понимать и принимать чужие взгляды на правильный образ жизни. Сколько войн зафиксировано историей, причины которых скрывались в человеческом эгоизме! Даже сейчас опрометчиво утверждать о предрасположенности птиц к мышлению»!

   Измотанная многочасовым лазаньем по скалам, Ойгуль уснула, едва прикоснувшись головой к подушке. Сон её был глубоким и без сновидений. Утро встретило её посвежевшую и отдохнувшую, хотя и с небольшой клипатурой, которую Ойгуль устранила потягиванием и прыжками на фоне восхода.
   Восток окрасился розовыми всполохами, встречая Солнце. В голове у Ойгуль зазвучала неизвестная музыка, появившаяся отовсюду. Восход буйствовал красками, заставив зачарованную женщину замереть. Действительность переходила в нереальность, и реализм Ойгуль уходил в запасники мозга, уступая место мистицизму. Музыка усиливала  свою магию, заставляя чувства Ойгуль проявляться в досель неизведанных качествах. Солнце всходило, выталкивая перед собой радугу из океана, цвета которой менялись невероятным образом и перемешивались, создавая неизведанные людьми шедевры живописи. Радуга рассыпалась и разлетелась по всему небосклону, покрыв его голубизну разноцветьем…
   «Он» появился из восходящего Солнца и, увеличиваясь, закрыл собою сначала светило, а затем и весь Восток. Показав себя во всей красе по небосводу, «Он» стал принимать естественный для Ойгуль облик, постепенно приближаясь к ней, плывя над землёю. Ойгуль признала в нём Иешуа…
   -Ты выбрана Всемогущим и Вездесущим, что бы стать Мадонной, - голос Иешуа ласкал слух и проникал не только в мозг, но и в душу Ойгуль. – Мужем твоим наречён лучший из людей благоверный отрок Геннадий. Ты свободная женщина и вправе делать выбор по своему усмотрению. Но помни – ошибки разрешено делать только Природе. Человек же за свои ошибки обязан ответить.

   Представление на восходе заканчивалось, расцветка небосвода принимала привычный вид, прекрасный своей естественностью. Чувства Ойгуль входили в норму дольше, и она не могла прийти в себя после невероятного представления, пока Солнце не засверкало своей ослепительностью, потеряв принимаемую глазом розовость.
   Ойгуль обернулась… Геннадий стоял за ней и молчал, ожидая реакции любимой на происходящее. Мысли Ойгуль постепенно приходили в норму, и она начала понимать, что всё это организовал Стюарт. Да и всю эту затею с поездкой на Баунти затеял он.
   -Ты понимаешь, что отвлёк меня от текущих дел без моего на то согласия? – Ойгуль не могла сердиться на стоящего с повинным видом Гену, но отчитать расшалившегося мальчишку она посчитала себя обязанной. – И что? Толкон с тобой в сговоре? Да ты всех, по ходу, ввязал в эту историю. Инкогнито он здесь! А дельфинов зачем приплёл? Откуда им здесь быть? Фантазёр – горе ты моё!
   -Ойгуль… Я был вынужден пойти на это, пойми меня. С десятилетнего возраста я уверяю тебя, что мы должны быть рядом. Ты же, как та упёртая спорщица – всё делаешь поперёк естества. Как, по-твоему, я ещё должен был уверить тебя в нашей с тобой предназначенности?
   -Я поняла тебя, Стюартчик. Сегодня же я вылетаю отсюда. Впредь соизволь общаться со мной только по делу. Все чувственные признания и поздравления мной не принимаются. Мужчины мне больше не нужны. Я сполна выполнила свою женскую миссию.
   -Останься ещё ненадолго, Ойгуль, - состоятельный, всемогущий мужчина, Стюарт дошёл до унижений перед беззащитной женщиной, и готов был завалиться к ней в ноги, выпрашивая признательность. – Ты же меня знаешь не один год. Я не позволю себе ничего лишнего. Без тебя я не смогу полноценно отдохнуть. Ну что тебе стоит отдать своему Президенту пару дней? Ты же нашла себе здесь дело по интересам? Разберёшься с пингвинами-малышами – и продолжай свои текущие работы в своё удовольствие. Вот что я тебе плохого сделал? В любви признался? На чувствах сыграл? Как ты расценишь это в сфере недозволенного?
   -Да, Генчик, ты прав, я знаю тебя не один год – ты баобаб уверишь в своей правоте, и спорить с тобой – себе во вред. Два дня, не больше! И что бы никаких домогательств!

   Ночью Ойгуль снилась юность, её ночные бессонные гуляния с Геннадием, интересные душещипательные беседы, первые волнительные поцелуи… Она проснулась от буйства запахов. Женские чувства овладели ею, и Ойгуль с трудом распихала их по тайникам своей души.
   Ойгуль вышла на таинственные запахи из палатки и застыла от восторга: вся поляна расцветала соцветиями, собранными со всего света. Цветы росли даже на прилегающих камнях. Что бы пройти, Ойгуль пришлось собрать букет, продёргивая для себя тропинку…

   -Я пришла попрощаться, Геннадий – ты нарушил договор. Я вылетаю.
   -Одумайся, Ойгуль! Как я мог нарушить договор, подарив тебе цветы? Да любая женщина приняла бы этот знак внимания без всяких задних мыслей!
   -Причём здесь цветы? Ты дошёл уже до того, что лазаешь у меня во снах! Кто тебе позволил применять психологические методы воздействия?!
   -Ты сама услышала, Ойгуль, в чём ты меня обвиняешь? Какие сны?
   Ойгуль вовремя опомнилась и замолчала, представив себе, какие могут быть последствия, когда Стюарт станет в курсе её ночных сновидений. Ойгуль немного растерялась от необоснованности своих обвинений и была вынуждена согласиться с предложением Стюарта порыбачить вместе.

   Инстинкт рыбака и охотника, наверное, никогда не будет истреблён в человеке, как и многие другие инстинкты, присущие его натуре. А кем же он станет, растеряв своё естество? Бездушным роботом?
   Начало рыбалки, как всегда это бывает, выдалось неудачным: за час Ойгуль сняла с крючка и отпустила в океан одного малька непонятно откуда взявшейся в этих местах рифовой акулы. Стюарт засыпал, глядя на болтавшийся в волнах молчавший поплавок. Разочарованные горе-рыбаки уже собирались сматывать удочки, когда начался клёв: сельдь пошла одна за одной, и разгорячившиеся ловцы удачи не поспевали снимать с крючков и отпускать глупую обманутую добычу. А вскоре стала ясна причина удачной рыбалки – это дельфины пригнали к острову косяк сельди, а с косяком пришла и вся сопутствующая ему океаническая живность.

   Откуда дельфины прознали о местонахождении Президента, осталось загадкой. Информация в дельфиньем мире распространяется, пожалуй, быстрее, чем в интернете – здесь вероятность повстречать новость, могущую заинтересовать, ограничена. У дельфинов же все новости передаются принудительно – хочешь, не хочешь, а получай сплетней по мозгам.
   Ойгуль была чрезвычайно удивлена, повстречав в этих широтах дельфинов Курносиков – их ареал обитания ограничивался северным побережьем Австралии. Скорее всего, прошаренные дельфины, прознав о местонахождении Президента, поспешили к архипелагу Баунти, что бы лично рассказать ему о своих проблемах. Эта догадка подтверждалась нарастающей активностью дельфнов, которые пытались выпрыгивать из воды, плевались по своей охотничьей предрасположенности и беспрерывно о чём-то верещали.
   У Геннадия не было с собой дельфиньих дешифраторов, а все приборы Ойгуль он блокировал, пытаясь протолкнуть свои авантюрные идеи по охмурению своей зазнобы. Ойгуль слабо разбиралась в дельфиньем общении, а многие их звуки, уходящие за ультразвуковой барьер, без приборов ей были недоступны. Единственно, что Ойгуль поняла из дельфиньего верещания, это то, что их кто-то притесняет и пытается завладеть их территориями и кормовой базой.
   Люди из лодки всеми доступными способами пытались объяснить дельфинам, что контакт в настоящих условиях невозможен, что они поняли озадаченность дельфинов и прибудут в Арафурское море. Ужимки и мимика Стюарта с Ойгуль были поняты, что подтвердили действия Курносиков, которые успокоились и поспешили покинуть неблагоприятную для их изнеженных организмов зону Тихого Океана.

   Не нашедшей взаимопонимания паре больше нечего было делать на суровом Молли Кэп. Стюарта рассекретили, и его отдых на этом заканчивался, начинались рабочие будни. Друзья детства покинули архипелаг Баунти уже на следующее утро, оставив о нём яркие воспоминания…

   Через месяц Ойгуль пригласила Геннадия в гости на день рождения своего старшего сына, которому исполнялось уже девять лет…

                Дельфиньи войны.
 
    Сноу, опытный зубатый кит, познавший полосатую жизнь  дельфинов Альфа (или, как их ещё называли люди – Курносики), проводил охотничий мастер-класс с группой молодняка.
   -Да кто так плюётся?! Ваша струя слабее первой женской течки! Не надо набивать полный клюв водой! Раскрутите воду во рту, прежде чем стрельнуть! И не жалейте воздуха! Выталкивайте полными лёгкими! Давайте попробуем стрельбу по небу – так вы лучше оцените силу плевка, когда увидите длину струи и её плотность.
   -Пошевеливай хвостом, Сон! Тебя откатывает назад, словно ты на водопад влезть собираешься! И что мне достались такие неумёхи?! Как я вас буду учить целиться, если вы свои действия согласовать не можете?

   Группа девочек дельфинов обучалась отдельно, неподалёку, всё в той же акватории Арафурского моря под бдительным надзором матроны Сиу:
   -И как вы собираетесь завлекать самцов с вашими угловатыми телодвижениями? Плавнее хвостом, грациознее! Вам не обязательно бить рекорды скорости и сбивать тунцов в косяки. Вы должны плыть, как Манта – не плыть, а лететь. И – поворот вправо, раз, два, три. Ритмичней, не отставать, Свия! Покружились, и… застыли! Ровнее, держим строй! Да ты не дёргайся, Тая, словно устрица! Ты – дельфин, а не рыба!

   Урок длился менее часа: в беспокойной дельфиньей жизни хватает проблем, и на обучение молодняка остаётся не так много времени, как это требуется. Поведенческие азы молодняку, в основном, приходится постигать методом подражания взрослым.
   Расшалившаяся молодёжь бесилась на просторах моря, познавая жизнь на личностных инстинктах, пока их строгие учителя, оставив свою паству без присмотра, уединились в ближайших зарослях водорослей обменяться педагогическим опытом.
   -Надо бы девочек тоже обучать охоте, - настаивал Сноу. – Раньше охотились все, невзирая на пол, и самки были более жизнестойки, не такие, как сейчас - «вертихвостки». От людей переняли эту блажь – моду? Что хорошего в вас вталкивать насильно – не влезет.
   -Ты моих девочек не трогай! Нашёлся тут борец за равенство! У нас цель другая – мы дельфиньи искусства порождаем. Вам, неотёсанным мужланам, до этого не подняться.

   Респектабельную беседу дельфинов-педагогов прервал дикий ультразвук, разрывая их сенсорные приёмники просьбами о помощи. Рвущий дельфиньи нервы призыв снизился до писка и постепенно затух в безысходной скорби прощания с жизнью.
   Сноу с Сиу рванули к «школярам»… Австралийский афалина летел из бездны, выталкиваемый глубинными водами, целенаправленно на Свию, скрывая свои намерения под тенью кораллов. Пара Альфов слаженно «сплюнула» летящий болид агрессора на рифы, и дельфин застрял в кораллах, извиваясь и тем самым усугубляя своё положение, всё более застревая и раня себя. Набравший достаточную скорость Сноу, ударил афалину лбом, пригвоздив того к кораллу навечно, и тут же сам получил мощнейший удар снизу, удар, который не оставлял ему шансов выжить…
   Сиу, не отвлечённая на драку, смогла увернуть от летящей на неё торпеды, и разочарованный неудачей афалина вылетел из воды метра на три, плюхнулся плашмя, неумело, обратно в море и ушёл в глубину готовить свой очередной убийственный наскок.
 
   Альфы всплыли на поверхность, рассредоточась и набирая скорость, плавая по кругу: такая тактика увеличивала шансы избежать очередного удара и дождаться взрослых Курносиков, которые уже спешили на помощь, оповещённые о нападении эхолокацией.
   Костяк дельфиньей стаи Курносиков не заставил себя долго ждать – блестящие спины дельфинов появлялись между волн, вселяя молодняку надежду. Трупы же поверженных в первой атаке дельфинов, которые начали всплывать между кружащими погодками, повергали их в ужас.

   
   Афалины показались из тьмы глубин ровным строем, буравя и пузыря воду острыми клювами. Альфы опаздывали – их скорость была намного ниже, и молодняку оставалось уповать только на себя и на удачу.
   Резиновые блестяще тела вылетели с моря фейёрверочным салютом, слаженно и красиво. После массированной атаки загрязнение акватории Арафурского моря пополнилось ещё несколькими трупами Курносиков и расширяющимися кровяными пятнами.
    Афалины, падая после атаки и не успев сосредоточиться, были нещадно биты на первых порах превосходящими силами Альфов. Теперь скорость афалин перестала быть их союзницей, драка пошла в рукопашную, на близких дистанциях. Альфы брали численностью, нападая превосходящими силами по двое на более сильных и агрессивных афалин.
   Потерь в живой силе среди афалин не было, они все вышли из боя живыми, только с множественными увечьями, если не считать вбитого в рифы дельфина. Десятки же Альфов плавали по поверхности, переворачиваясь то боком, то брюхом.

   Афалины покидали место сражения нестройной группой, с неприемлемой для них скоростью, показываясь на поверхности только по мере необходимости, но, тем не менее, гордые от своей хулиганской преступной проделки и возбуждённые.
   Альфы сбились в круг, защищая раненых от появившихся на запах крови акул. Численность стаи дельфинов заметно поредела. Акулы начинали свой дикий пир: санитары моря, они очищали акваторию от трупов, не давая им дойти до первой стадии разложения, которая начиналась в тёплых тропических широтах незамедлительно.

                ***
   Опытный афалина Крек наставлял хулиганистого Криса на путь истинный, уединившись с ним в одном из многочисленных, заросших водорослями «садов» залива Карпентория:
   -Не подобает дельфинам убивать себе подобных. Мы только недавно вошли в ассоциацию разумных представителей Земли, начали самостоятельно править эволюцией, покончив с её суровыми законами, отдающими наши жизни на волю случая. И с чего мы начинаем нашу прогрессивную деятельность? С убийств? С распрей? С борьбы за власть? Это возвращение к нашему пассивному перед Природой прошлому. Нам повезло – мы не первые, и у нас есть, с кого брать пример, у кого набираться опыта.
   Крис слушал, постоянно вертясь поодаль, дёргаясь туда-сюда, что-то выискивая в придонном иле. Пока Крек высказывал своему неусидчивому визави, неучтивое поведение Криса ему не мешало -  Крек  привык к этому и знал, что Крис всё слышит. Но когда Крис отвечал, его трудно было понять: звуковая волна постоянно уходила, а жесты не дополняли прерывающуюся информацию.
   -Кто такие люди? Боги? Они сами только недавно перестали преклоняться перед своими несуществующими фантазиями. Десять тысяч лет заблуждения и несуразностей! И ты ещё хочешь, что бы я, передовой дельфин, брал пример с этих мистиков и застойных догматиков? Настоящий дельфин должен стремиться к самосовершенствованию, постоянно находиться в поиске, в движении вперёд. Нам не нужны боги. Бог – это есть личность, оригинальная, самостоятельная, ни от кого независящая, сильная личность! Вот ты, Крек – бог, и я вскоре стану богом. И никому не надо преклоняться ни перед тобой, ни передо мной!
   -Значит, ты считаешь меня достойным для подражания, Крис?
   -Если ты говоришь, что не стоит вилять хвостом перед носом акулы, глупо тебе не верить.  В остальных же случаях настоящий свободный  дельфин имеет право на личное мнение.
   -Свобода не может быть безграничной, Крис. Мы живём в социуме, который несёт в себе некоторые ограничения свобод, правила поведения, обязанности и общественные устремления, схожесть мыслей и чувств.
   -Безусловно, учитель! Мы должны защищать свою стаю, любить её в целом и каждую особь в отдельности.
   - Так почему же вы с вашей добротой так безжалостны к Альфам!?
   -Это самозванцы! Они – иравадийские дельфины, и сами себе определили отдельную семью. Они не могут толком из воды выпрыгнуть, а плаванье их сродни морским коровам. Такие дельфины не могут представлять наш вид и должны быть уничтожены.

                Президентские консультации.

   У Президента Мира Геннадия Стюарта был приёмный день. Первым по списку, как всегда, прорвался непоседливый прощелыга, профессор-геотермист Ким Фёдор Ли. Стюарт принимал его по нескольку раз в год, и Ким надоел Президенту своей настырностью: он требовал скорейшего осуществления своего проекта, который в настоящее время проверялся на надёжность и возможные риски.
   Проект Ли заключался в следующем: надо было пробурить Земной Шар насквозь от Северного полюса к Южному. Этот эксперимент обещал обеспечить Человечество четвёртой частью всех наземных энергозатрат. Кроме основной, энергетической ценности, этот сложный, новаторский высокотехнологичный эксперимент обещал дать ответы на многие вопросы о строении и работе самых таинственных, глубинных сил Земного Шара.
   Проект Кима был изучен Стюартом от и до, и принят им, как многообещающий. Группа, проводившая технологические и экологические проверки, пока не находила в проекте изъянов, способных заморозить начало работ, и в скором времени этот проект предполагалось реализовать. Ким торопил Стюарта, и Президент не видел смысла в его аудиенции, но прошареный Ким в своей просьбе о встрече как всегда приводил причины, не связанные с проектом, и возвращался к нему, добиваясь приёма хитровымудренными способами.
   -Вы опять за своё, профессор! – Стюарт прервал Кима на пятой минуте его доклада. – Значит так, завтра же я должен видеть Вас в научной группе, подобранной Вами! Иначе я сам дам Вам назначение, и это назначение может стать для Вас не совсем интересным. Поймите, профессор: мы верим в Вас, как в учёного. Но надо же уметь останавливаться и переключаться! По этому проекту Вы сделали всё от Вас зависящее и даже больше. Проект почти принят, и продвижение его в настоящее время в Вашем присутствии не нуждается. Я дам указания, что бы Вас информировали о работах по Вашему проекту. А Вы ищите, будьте так добры, новые применения для своих талантов. Работайте, профессор! И хватит истерить по поводу и без повода! Вы нам очень ценны, поверьте. Удач Вам! Прощайте!

                ***
   Свейг ожидал аудиенции в приёмной и не дал передохнуть Стюарту после суматошного визита Кима.
   Свейг просил снарядить пилотируемую экспедицию на планету Реаликт. На этой планете были все условия для создания жизни. Её возраст жизнерождения уже давно прошёл, но никакой «беременности» на ней пока не наблюдалось. Видать, не срослось что-то, и созревшая планета так и осталась «девственницей» в своём бальзаковском возрасте.
   Идея Свейга (или мечта?) об искусственном создании биосферы на Реаликте была вполне осуществима, а её видимая романтичность так и просилась на положительный отклик. Но в ближайших планах освоения Космоса людьми Реаликт не фигурировал – он был открыт недавно, и очередь его активного изучения простиралась на пару сотен лет вперёд.
   -А почему бы не изучать планету в автоматическом режиме? – Спросил Стюарт. – Беспилотные экспедиции проще подготовить, и я, пожалуй, смог бы выделить грант на такое исследование. А впоследствии, при должном упорстве, возможно удастся осуществить и катализ жизни в автоматическом режиме.
   -Видите ли, Президент, жизнь – деликатная штука, и отдавать её в руки роботам, мне кажется, не совсем корректно. Автоматы передали об Реаликте много сведений. Мы их изучили и определили семь вариантов «осеменения» планеты, но окончательный выбор, по-моему, возможно будет сделать только после посещения Реаликта людьми. Ошибки здесь неуместны, а опыты с жизнью, как Вы знаете, несут в себе много моральных и этических проблем.
   -Я понял Вас, профессор, - попытался обнадёжить Свейга Стюарт. – Обещать я Вам пока ничего не могу. У Вас получилось меня задеть, и я заинтересовался Вашей мечтой, поверьте. Будем думать, чем Вам помочь. И Вы тоже не расслабляйтесь – работайте, ищите единомышленников. Чем больше Вы соберёте приверженцев Вашей идеи, тем она будет более достижима. Я думаю, у Вас всё получиться, потому что идея Ваша сродни мечте, а к мечте люди тянутся. Удачи!

   Следующим на приём к Стюарту стоял Каримов Рустам, психобиолог. Эта была самая ожидаемая встреча для Стюарта на этот день. Рустам не был так издёрган своими навязчивыми идеями, как два предыдущих собеседника Президента; он ожидал вызова в своей лаборатории, и у Стюарта появилось полчаса на то, что бы он смог перестроиться, пока Каримов не доберётся до президентского домика.

   Геннадий вышел на крыльцо деревянного правительственного терема, включающего в себя приёмную с баром и информационным экраном во всю стену, и просторный аудиенц-зал с большими, распахнутыми в лес окнами.
   «Эта была замечательная идея – отказаться от городских людских сообществ, - подумал Геннадий и вдохнул живительный девственный воздух Брюссельского леса. – А скорее всего, это не заслуга Человека – просто города выполнили свою функцию в эволюции и, как это прописано в законах Природы, начали постепенно сжирать своих создателей. Человек со своей разумностью и опытом просто избежал этот губительный для него городской социум».
   Геннадию никак не удавалось переключиться – он думал про Свейга с его мечтой о Реаликте: «Как мы похожи! Мой Ансериус так же прозябает в неизвестности и в ожидании своего часа»!

                ***
   Рустам Каримов подошёл минута в минуту, по-королевски:
   -У Вас должна быть статистика стычек зубатых китов, но я, с Вашего позволения, немного пробегусь по этим неприятным проблемам.
   Межвидовые одиночные конфликты между дельфинами впервые были отмечены 137 лет тому назад, когда атлантические афалины пытались проникнуть через Гибралтар в Средиземное море. Это были не такие серьёзные стычки, как теперь. Они имели под собой половую основу: самцы защищали самок от чужих дельфинов. Эта проблема рассосалась сама собой, когда афалины обоих видов перемешались в течение 100 лет. Но опыт смертоносных междоусобных драк остался, и в настоящее время он перерос, можно сказать, в межвидовые войны. Точнее - это не войны, а экстремистские вылазки националистов-дельфинов. Я провожу параллели эволюций человека и дельфинов не случайно: история становления молодого разума повторяется, и вполне возможно перенести человеческие определения и понятия на дельфиньи.
   Самые сильные притеснения от афалин ощущают на себе австралийские Альфы (Курносики). Индийские иравадийские дельфины, ближайшие родственники Альф, тоже несут немалые потери после нападений группировок афалин. Были отмечены случаи убийств Иний, амазонских дельфинов, но их умерщвления редки по понятным причинам: Инии – пресноводные дельфины, они живут в мутных водах Амазонки, и афалинам на их территории находится непривычно. Однако каким-то невероятным способом они достают отдельных Иний на приграничных территориях и уничтожают их.
   За касатками всегда шла дурная слава убийц дельфинов. Сейчас случаи подобных убийств учащаются с невероятной быстротой. Есть мнения, что афалины заключают договоры с касатками о совместных действиях при нападении. Эти мнения кажутся мне довольно достоверными. Активность касаток в убийствах дельфинов может подтвердить последнее нападение их на белуг. Афалины в ареалах обитания этих «моржей» среди дельфинов просто замёрзли бы.
   -И отчего, по Вашему, происходит эта агрессия в среде дельфинов? – Спросил Стюарт. – Прежде чем начинать бороться с терроризмом, нам следует отыскать первопричины. Я поддержал, как Вы заметили, Ваше предложение о параллелях между людьми и дельфинами.
   -Это болезнь молодого разума, подкреплённая законом выживания видов – остаться должен сильнейший. Так и Человек истребил всех своих видовых собратьев: неандертальцев, кроманьонцев,  хоббитов и многих других. Оставшись единовластным разумом на Земле, Человек не закончил на этом оспаривать единственно возможного, своего личного, разумного естества, и его эгоизм ещё 40 000 лет провоцировал межнациональные войны.
   -Так как же всё-таки Вы предлагаете с этим бороться, Рустам? – Повторил свой вопрос Президент.
   - Бороться с этим – себе во вред. Человечество нашло единственно верный выход из этой бойни – активное невмешательство. Пропаганда интернационализма, дружбы народов, популяризация этнокультур – долгий, но верный путь к взаимопониманию.
   -За это время афалины перебьют всех остальных дельфинов и останутся единственными разумными обитателями Океана. – Возразил Стюарт.
   -И не факт, что выиграют афалины, - продолжил опасения Стюарта Каримов. – Касатки – ещё те прощелыги! Они идеальные убийцы. Зачем им конкуренты? Хотя…, неандертальцы тоже были более жизнестойки супротив Гомо сапиенс. Нам необходимо выработать комплекс мер в борьбе с этой напастью. Мою группу желательно усилить новыми специалистами. Вот списки, - подал Каримов Стюарту заявку.

   Каримов оставил Стюарту больше вопросов, чем ответов. И кто ещё, кроме старого доброго учителя Стюарта Феофана, смог бы помочь Геннадию в разрешении этих сложных вопросов?! Президент выехал к Накомуто Феофану самолично.

   Феофан не начинал консультаций с Геннадием, пока не разузнал все новости из его личной жизни.

   -Лучший вариант – это остаться сторонним наблюдателем, - начал высказывать своё мнение учитель. – Ну кто мы супротив Природы?! Сколько раз мы натыкались на неприятности, вмешиваясь в её дела и разгоняя эволюцию! Вспомни наши бесцельные потуги по обузданию Природы в двадцатом веке. А как мы пытались клонировать мамонта? Зачем? Представь себе, что бы было с нами, если бы выжили все динозавры!
   Бутылконосые дельфины – слабое звено в семействе зубатых китов. Они предопределены на вымирание. А афалины просто ускоряют этот процесс.

   -Вы же понимаете, док, что подобная позиция не приемлема для человека современного. – Возразил Стюарт.
   -Ну что ж, тогда будем пробовать другой вариант, - продолжил свои рассуждения Феофан. – Знавал я афалин. Их целеустремлённость и стремительность требуют восхищения. В обиду себя эти ребята не дадут, защитить себя сумеют, и Природа помогла им в этом, как только смогла. Любит их Природа, поболе нашего любит, я думаю. Вот и развился в некоторых из них чрезмерный эгоцентризм. И что мы с тобой будем с этим делать? Рассуждай Геннадий! Или я за тебя буду вечно думать?
   -Здесь думать нечего, - прямолинейно вышел к ответу Геннадий. – Выявлять надо этих негодяев и отлавливать. Наказывать их будем, придумаю как. Опыт в системе наказаний у нас большой.
   -Опыт у них, - передразнил ученика Феофан. – И много преступности с этим опытом Человек искоренил? Наказание и насильственное исправление здесь не помогут. Давай-ка сделаем вот что: надо доказать афалинам их отсталость перед иравадийскими дельфинами и курносиками. Проигнорируем ненадолго афалин, а их противников будем активно привлекать к научному сотрудничеству, даже если в этом не будет особой необходимости. Да не переусердствуй там с этим, а то ты со своей молодой запальчивостью все дипломатические и научные контакты с афалинами свернёшь. В основной массе – это нормальные ребята. Молодёжь буйствует. Почему они сами с хулиганством не борются?

   Как Стюарт вымотался за этот день консультаций и согласований! Двадцатичасовой рабочий день! Куда профсоюзы работников высшего звена смотрят?! А как всё бросить? Всех надо принять, всех выслушать и дать ответы и надежды. «Лучше бы меня послали с Эвереста снег почистить»!
   Но рано или поздно всё кончается. Кончился и этот суматошный день. Стюарт вылетел домой, к жене, к любимой Ойгуль…

                Охота касаток.

     Крис плыл к касаткам за помощью – как бы унизительно для афалин это не звучало, но им не уничтожить в одиночку, ни Курносиков, ни Иравадийских. А медлить было нельзя: эти «добренькие» ретрограды со своими застарелыми взглядами допускали существование низшего разума и параллельного развития нескольких доминирующих видов. Они не понимают, что Природа, перестраховываясь, не ограничивается выпуском одной опытной модели и оставляет право на выделение приоритетных  направлений эволюции самым удачным своим созданиям. Надо спешить, иначе консерваторы определят группировку Криса вне закона, низший разум получит право на существование, и в молодой разумной дельфиньей цивилизации наступит хаос, развитие её разрушиться, так и не начавшись.

   Касатки не ожидали Криса, они изволили кушать. Крис отплыл на почтительное расстояние и наблюдал оттуда за пиршеством-игрой знакомой ему группы безжалостных китов-убийц, наделённых Природой величайшими охотничьими навыками.
   Охотничья элита Океана трапезничала, придерживаясь церемониальных канонов, расписанных тысячевековой эволюцией становления этих морских суперхищников. Касатки не кидаются на свой обед, уподобляясь вечно голодным акулам – они питаются чинно, беседуя, развлекаясь и смеясь над удачными шутками и выкрутасами своих сотрапезников.

   Котикам просто необходимо придерживаться расписания выхода в море: им надо питаться самим, кормить молодняк, и никакие хищники под страхом смерти не смогут препятствовать им в этом. Котики проходили сквозь группу касаток, перебарывая смертельный страх, рискуя и пресыщаясь адреналином. Редко кто из избранных китом избегал его признания и не становился пищей. Но те из котиков, которым удаётся вывернуться из смертельной хватки величайшего охотника, навсегда останутся в морской кошачьей истории.
    Касатка ловит котика, не убивая его, и отпускает, продлевая охоту; гоняется за ним, словно та домашняя кошка за мышью, подкидывает и ловит, как мячик, играется, пока жертва не вымотается и не становится словно тряпка. Случается, что котику удаётся выкрутиться и из этой смертельной игры, избежать гибели, невероятным способом скрывшись от развеселившегося убийцы. Но опростоволосившийся кит не отчаивается – ему легко удаётся достать другую жертву, и он продолжает свою страшную игру, пока его совершенство не соизволит откушать и подобреть. Бывало, что кит «ошибался» и подхватывал вместо своей жертвы нового котика, опрометчиво рискнувшего проплыть через зону ужасной игры. До десятка недоеденных и брошенных котиков плавало средь страшного действа, слепо тыкаясь помутневшим разумом в своих убийц и друг в друга.

   Пресытившиеся и удовлетворённые касатки покидали место трапезы не спеша, беседуя о насущном, вспоминая вкусовые изыски «от котиков» и критикуя последние события из морской жизни. Их «трапезная» розовела кровью котиков, в которой дёргались, агонизируя, недоеденные её бывшие владельцы.

    Аккуратист Океан не терпит беспорядка в своей акватории: поодаль от трапезной касаток уже собрались уборщицы – акулы. Самые несдержанные  из них опрометчиво рисковали, вклиниваясь в обеденное действо морских королей охоты. Более опытные уборщицы, со стажем, не первый раз выполняющие очистительные работы, кружили в ожидании окончания пиршества, постепенно входя в ступор от близкого запаха крови.
   Наконец «столовая» освободилась, и акулы, потерявшие в ожидании остатки разума, кинулись в кровавое месиво, сбивая друг друга и ссорясь. Через несколько минут Океан был чист, обслуженный высококвалифицированными санитарами, увлечёнными до помешательства своей работой. И только кровь, не до конца рассеянная акулами, ещё окрашивала кое-где волны бледно-розовым, постепенно исчезая.

   Крис, увлечённый спектаклем ужасов, услышал зов о помощи третьим, подсознательным чутьём. Он сорвался к месту предполагаемой трагедии инстинктивно: все его мысли уже были о погоне за касатками, след которых он терял с каждой минутой промедления. Касатки сами не знали, куда плывут, а о контакте с Крисом и не помышляли, занятые обсуждением прошедшего обеда.

   Мадлен Кински, восходящая звезда современной «попсы», никогда не блистала особым умом. Цель её жизни – достичь всемирной известности путём рекламирования своего совершенства, которого ей было не занимать,  и которое не требовало от неё особой эрудиции; и Кински придерживала свой изнеженный мозжечок на небольшом  уровне, включая его только в исключительных случаях для выражения своей высокой гармонии и прекрасных инстинктов, Мадлен хватало работы мозга в экономном режиме.
   Запись своей новой программы Мадлен вела на экзотическом, будучи когда-то пиратском, острове Тимор. Эта инсценировка записывалась сразу для нескольких космонавтов-дальнобойщиков, которые заказали свою диву лишённые десятки лет женского общества. Виртуальные фотоны жаждущих «суперменов» всемерно помогали прекрасной артистке вести действо, призванное возродить в закостенелых душах любовь мужчины к женщине.

   Мадлен каталась на индивидуальном переносном экраноплане по прилегающей акватории острова Тимор и моря с одноимённым названием. Жестокая охота касаток просто не могла не заинтересовать увлекающуюся всем необычным, мистического склада ума, женщину. Забыв обо всех осторожностях (скорее, не зная о них), Мадлен всё ближе подплывала к беснующимся касаткам, выискивая для своих управляемых кинокамер выгодный ракурс. Игра касаток в бильбоке котиками изрядно веселила недалёкую женщину и, когда трапеза закончилась, Мадлен была слегка разочарована невозможностью вызвать на «бис» понравившихся ей артистов. Акулы сгладили разочарование циничной женщины, и она с благодарностью приняла давно не встречаемые ею «ужастики».

   Молодая белая акула, обезумевшая от акульева шабаша, скорее всего голодная от недоставшейся ей добычи, увидела Мадлен и перепутала обтянутое чёрным купальником тело женины с котиком. Металлопластиковый каркас экраноплана легко поддался мощным акульим челюстям и спас ненадолго опрометчивую женщину, скинув её в море. Но это падение не уменьшило опасность – акула нарезала круги, разъярённая окончательно своей двойной ошибкой…

  Крис не чувствовал никакого подъёма, свойственного героизму – он  кинулся на акулу без страха и мыслей, ведомый инстинктом, выработанным дельфинами за тысячелетия вражды со своими самыми опасными, рыбьими конкурентами в Океане.  Холод трусости овладел акулой, которая была сбита со своего ужасного сжимающегося серпантина мощным толчком, и она, пристыженная, скрылась в пучине.
   Крису не удалось выйти после стычки невредимым: акула оставила на его боку свою кровавую отметину. Разгорячённый дракой дельфин не замечал ни раны, сочившейся кровью, ни боли от акульева укуса – он видел только человека, скованного страхом и погружающегося в море, женщину, которую необходимо было спасти. Крис подплыл под женщину, подтолкнул её к поверхности и подставил плавник. Взбодрённая неожиданной помощью Мадлен схватилась за предоставленный Крисом спинной «поручень» обеими руками, и состоявшийся тандем двинулся к острову, оставляя за собой розовый след крови, сочившийся из раны дельфина.
   Спасательный катер встретил спасённую удивительным образом Мадлен на половине пути к пляжу Табора, где уже не замедлили собраться взволнованные фанаты дивы. Спасатели решили не забирать лавры героя у дельфина и сопровождали спасённую, не мешая Крису доделать своё благородное дело до конца.
   Восхищённая толпа рукоплескала благородному дельфину и восхваляла его восторженными криками… «И в воздух чепчики летели»…
   Крис сделал прощальное сальто, сверкнув краснотой повреждённого бока, ещё пока не зная о полученной ране и не желая хвастать своими шрамами. Он выпрыгнул ещё раз на «бис», уже невысоко, и кинулся вдогонку за касатками.

   Встреча Криса с касатками имела не совсем положительные результаты. Касатки соглашались помочь, но они не хотели брать на себя ответственности за загубленные жизни дельфинов: «Нападайте первыми, а мы поддержим. Какая разница - охотиться на котиков или Курносиков»?

                Домашний уют.

   Понятия «домашний очаг» и «отчий дом» кардинально изменились за последние сотни лет. Точнее, они приняли своё первоначальное значение: «Земля – наш общий дом». Современному человеку, поборовшему в себе «вещизм», не нужны дворцы и хоромы – достаточно постели для отдыха и крыши от дождя и снега. Тёплые стены ему заменяют пледы и матрасы с подогревом, а домашний уют – выбранные им природные пейзажи.
    Сегодня дом Геннадия Стюарта был рядом с женой, на острове Йоанагуни – самой южной точки Японии. Сюда он прилетел после одного из самых своих трудных дней отдохнуть от мировых проблем в семейном уюте. Геннадий взбодрился во время получасового перелёта из Брюсселя в разгрузочной камере, и этого запаса бодрости ему вполне хватало для встречи, пока ему не удастся воспользоваться полноценным сном с целительным воздухом Тихого Океана.

  Ойгуль сидела на берегу, на тёплом, согретом Солнцем за день камне, отшлифованном тысячами наблюдателями за морскими красотами. А чем ещё может заниматься вечерами на острове человек, влюблённый в море? Только считать волны. Геннадий подошёл к Ойгуль, как подходили влюблённые мужчины к своим избранницам тысячи и тысячи лет до него: неслышно, с претензией на неожиданность, закрывая сзади женщинам глаза – «кто я?».
   -Опять ждёшь свой зелёный луч? – Геннадий обнял Ойгуль сзади за шею и нежно поцеловал ниже уха. – Сегодня его не будет, море штормит. А что ты хочешь добиться этим видением? Прозреть сердцем? Или встретить души давно погибших пиратов? А для чего ты хочешь прозреть? Что бы узнать всю мою подноготную? Разгадать мои тайны?
   Соскучившийся по жене Геннадий болтал безумолку. «Да тише ты!» - Остановила пустозвонство мужа Ойгуль. Последний сегмент Солнца уходил за горизонт. Небольшие волны вдруг все разом ушли в гладь Океана. Солнце блеснуло последний раз своей розовой кроной, и эта последняя точка, окрасившись иссиня-зелёным, вдруг полыхнула в небо зелёным лучом… Луч рассеялся за две секунды по горизонту изумрудом, и этот цвет продержался на небосводе более минуты, постепенно рассеиваясь на розовый и голубой…
   Зелёный луч чрезвычайно редкое и скоротечное явление. То, что удалось наблюдать Стюартам, все проявления этого таинства разом, случается, быть может, раз в столетие. Чета стояла остолбенев, не смея аплодировать природному представлению. Если Ойгуль была в очках изначально, Геннадий пропустил красочные мгновения, ослепнув от яркости свечения и суматошно защищая неподготовленные глаза. Но оба они получили от Природы по равной порции света, их души возрадовались, а сердца прозрели, как это утверждали сотни более ранних свидетелей этого чуда…

   -Покормишь меня? – Заискивающе подошёл Геннадий к Ойгуль.
   -Ох, худоба ты моя, нищета! Затаскали моего откормыша на государевой службе! Изголодали! Истощал мой Генчик до рёбрышков! Иди, мой руки скорей! Будут тебе и караваи, и пряники!
   Геннадий с жадностью уплетал ужин, приготовленный Ойгуль самолично в ожидании своего высокопоставленного мужа, задерживающегося по причинам неспокойствия в мире. Стюарт не мог разговаривать, и отвечал на вопросы Ойгуль мычаниями, утвердительными и отрицательными.
   -Сегодня приплывал Крек, австралийский афалина. Он просит у тебя аудиенции: Афалины разрешают… Они просят людей о помощи в обуздании взбесившейся молодёжи. Дельфины больше не могут контролировать их. Произойти может страшное. Он назвал имена зачинщиков – Сит, Пиот, Крис…
   -Крис? – Проглотил непрожеванный кусок Стюарт. – Он же вот только представлен к награде за заслуги перед Человеком! Как могут мирится в одном человеке две противоположные сущности – зло и благородство?
   -Ты сказал «человеке»? Ты ошибся? Ты ошибся и в различии наших с дельфинами психологий. Даже женщина отличается от мужчины, а что говорить об отличиях в психике различных видов? Нам ещё изучать и изучать дельфинов, прежде чем мы сможем понимать логику их поступков. Сравнивать дельфина с человеком можно до определённой степени. Ты уже решил, как будешь защищать Альфов?
   -Пойми, Ойгуль. Мы не имеем никаких прав на вмешательство в дельфинью жизнь. Ты же прекрасно знаешь нашу историю – мы сами, на заре своего становления, вышли победителями из жестоких эволюционных войн и остались единственными разумными обитателями Земли.
   -Ты опять путаешь, Генчик, дикую древность с современной цивилизацией. Если следовать твоей логике, то мы должны истребить всех зубатых китов и обезьян, что бы у нас не осталось конкурентов в образе мышления. Учти, если ты будешь бездействовать, ты больше не мой Президент. Вспомни – Альфы были свидетелями нашей любви. Или ты уже всё забыл?
   -Знаешь, Ойгуль. По-моему сегодня, с этим зелёным лучом и с тобой я разрешил все свои сомнения, и теперь знаю, как надо действовать. Я даже почувствовал, что у меня…, у нас всё получится. Уверен в этом!

   Последующие ночные события опечатаны грифом с «ограниченной секретностью», и нам, людям не государственным, следует знать о них только то, что эти события стали причиной появления на свет будущего Олега Стюарта…
                У дельфинов есть имена.

   Крис знал, что сейчас, с этим нападением, решается дальнейшая судьба Афалин – или же они станут единовластными управителями Океана, диктующими законы морского сообщества, или же погрязнут в постоянных согласованиях жизненных правил с менее разумными его обитателями. Это утверждение придавало уверенности в правоте своего дела друзьям Криса, которых он вёл в бой на истребление Альфов. Эта же мысль стала девизом для других групп Афалин, которые в это же время шли уничтожать иравадийских дельфинов, серого и гринду. Подкрепляли уверенность и правоту афалин касатки, которые шли за дельфинами тяжёлой артиллерией, и неприятелю в этой жестокой войне шансов не отводилось.

   Афалины зашли на Альфов снизу по своей веками отработанной тактике, не дающей сбоев. Построение было давно отработанным и не заняло много времени. С сигнала Криса началась «торпедная атака». Дельфины шли слаженно, не нарушая строя, и их скорость увеличивалась с каждой секундой вдвое – выжить Альфам в такой атаке не представлялось возможным. 
   Афалины всплыли на 50-тиметровую глубину и… увязли в чистейшей воде, как в тине. Все барахтанья и старания дельфинов не приводили ни к каким результатам – они не продвигались ни на метр к своим жертвам, которые красовались перед ними в обозримом пространстве, уже оправившиеся от страха и прочувствовавшие свою безопасность. Плыть можно было только назад, и афалины, кружа, снова и снова врезались в невидимую стену, пока у них не начали кончаться запасы воздуха. Всплыть на поверхность можно было по касательной, и афалины выходили на поверхность в полукилометре от Альф. Их затуманенные от недостачи воздуха организмы не позволили им выпрыгивать из воды, как это было заложено в этикетах афалин при выходе на поверхность. Дельфины всплывали, как буи, медленно покачиваясь в волнах и постепенно приходя в сознание. Ни о какой повторной атаке на Альфов речи быть не могло.
   Подплывшие касатки, увидев несостоявшуюся атаку дельфинов, разворачивались и огибали дельфиньи скопища: «Мы здесь не причём. Мы случайно проплывали мимо и не будем вам мешать».
   Это был полный провал Криса. Теперь ему никогда не быть лидером. У него не будет лучших самок. И никто никогда не будет прислушиваться к его предложениям.

   Не всем дельфинам повезло так, как Альфам. Иравадийских дельфинов основательно потрепала другая группа афалин и касаток. Там потери насчитывались десятками особей. Человек ещё не достаточно изучил психологию дельфинов и не мог с большой вероятностью просчитывать их будущие действия.
   Эта промежуточная победа добра не могла полностью устранить националистические настроения в дельфиньих сообществах. С подобными проблемами не справиться одним махом. Ещё тридцать лет то там, то здесь проявлялись агрессии и случались нападения на более слабые виды дельфинов, которые доказывали своё право быть представителями разума Земли под доброжелательным руководством Человека.

   Альфам (Курносикам) было предложено принять участие в освоении безжизненной планеты Реаликт. Восемь дельфинов приняло участие в космической экспедиции, а две пары из дельфиньего экипажа выразили согласие поселиться здесь и прослеживать первый в истории Земли эксперимент по распространению жизни во Вселенной.
   Афалины были отстранены от активного научного сотрудничества в разумном сообществе Земли, несмотря на их прогрессирующее развитие. Инициативы этого вида дельфинов не принимались до тех пор, пока он не справился со своими амбициями и эгоцентрическими идеями о первостепенной значимости афалин в эволюции.
   Первый космический полёт афалин состоялся лишь через сорок лет после первых альфа-космонавтов.

                Только про любовь. К Ансериусу.

  Геннадий Стюарт был вынужден уйти в отпуск, согласуясь уставом космонавтов-дальнобойщиков – его жена Ойгуль ушла к бортмеханику «Странника» Сильвестру Бекназарову. Временная отставка Геннадия не была столь необходимой: «Странник» находился в автоматическом режиме полёта, и никаких чрезвычайных ситуаций в ближайшее время не предвиделось. Но устав, есть устав, который гласил: «Стресс у капитана выше трёх баллов влечёт за собою его временное отстранение от двух до трёх недель». Стресс Стюарта бортовым «Эскулапом» был определён в 5,3 балла.
   Так основательно отвлекаться от работы и отдаться отдыху Геннадию не приходилось, пожалуй, за всю его 33-летнюю жизнь со времён его безмятежного детства. Он не вылезал с оранжереи, наслаждался свежестью пруда, ловил рыбу древней удочкой, слушал трели птиц и любовался грациозными лебедями. Ночевал он в бунгало, на тростниковом полу, кутаясь в пледе от ночной прохлады. В кои-то веки обложился книгами, настоящими, из бумаги – отказался от компьютера с его сухой сжатой информацией и визуальным подсознательным восприятием текстов в полусне.
   Но мысли об Ойгуль никак не покидали его: мелкособственническое отношение к любви укоренилось в человеке на генном уровне старанием тысяч поколений его предков, и Геннадия грызла ревность. Получалось, что Ойгуль ещё до взлёта решила бросить его. Это не ради его она, биоисторик, бросила безопасную жизнь на Земле, бросила незаконченные работы, бросила детей, наконец (Олежке, сыну Геннадия,  едва минуло 12). Это какой же стервой надо быть, что бы вынашивать в тайне подобные планы, не имея ответственности в деле общечеловеческой важности, используя исторический полёт для достижения личных целей! «Франция подождёт, у нас здесь любовь»!
   Вот и толстовская Елен, такая же, как Ойгуль, беспринципная и неподсудная в своей красоте – порхает от одного мужчины к другому, не имея ни чувства уважения к своему некогда любящему её Безухову, ни патриотизма в тяжёлые для страны военные годы. Так и Ойгуль не чурается ничем ради достижения своих мнимых душевных капризов: ей не святы ни человечество, доверившее им этот знаковый для истории Земли полёт, ни дети, брошенные ею сиротами у малознакомых воспитателей!

   Геннадий знал Ойгуль с незапамятных времён. Она уже бросала его после их первой юношеской любви. В свои 33 года Геннадий Стюарт уже успел послужить Человечеству на посту Президента Мира. Во времена своего правления ему и удалось добиться расположения своей единственной Ойгуль. Ойгуль уже побывала замужем и стала матерью двоих детей, которых Президент Стюарт принял, как своих. У воссозданной в таких сложных перипетиях семьи появился Олежка – здоровый, умный-разумный Стюартчик.
  Это была огромная удача, что оба Стюарта прошли отбор на дальний полёт – подготовленные космонавты попадали сюда один из ста. А семейных пар, прошедших проверки на  совместимость, насчитывались единицы за всю историю продолжительных космических полётов. И вот такой прокол у космических психоаналитиков! Как они просчитывали продолжительность отношений Стюартов?!
 
   «Странник» летел на Ансериус с целью восстановления его экологии и жизни, частично вымершей после экокатастрофы. Геннадий воплотил свою юношескую мечту с этим полётом благодаря заработанному им авторитету за время правления Землёй.
   Экипаж «Странника из семи человек вёл исследовательские работы в изучении космического пространства по неизведанному людьми маршруту корабля. Замкнутое пространство и текущая рутина вынудили женское начало Ойгуль заняться выявлением лучшего мужчины в экипаже, хотя этого для состоявшейся женщины уже не требовалось. По всем выкладкам неразумной женской души выходило, что лучший – не её муж, а бортмеханик Сильвестр. Она гнала от себя свой неосознанный вывод, но всё естество Ойгуль склоняло её на любовь к бортмеханику.
   Сильвестр, как мужчина, не мог сопротивляться обаянию единственной женщины на борту. Никакие моральные устои не могли уберечь его от любви, которую несла Ойгуль. Он оправдывал себя седой истиной: самый большой грех для мужчины – отказать женщине в любви, если она обоюдна и исходит от неё. Сильвестр понимал, что эту сложившуюся ситуацию необходимо довести до Стюарта, что тайные его отношения с Ойгуль приведут к развалу отточенной слаженности экипажа за время полёта. После недолгого спора с Ойгуль Сильвестр, как мужчина, взял на себя ответственность за неприятный разговор со Стюартом. Драки удалось избежать, а Геннадий после сильнейшей озлобленности на весь мир впал в продолжительную депрессию.

   Ойгуль зашла в оранжерею бесшумно. Гена сидел к ней спиной, у пруда с удочкой, и ощутил её присутствие только от прикосновения рук к волосам.
   -Как ты? – Прошерстила  Генкины волосы Ойгуль.
   -Да получше, чем вы там. Здесь почти как дома, как на Земле. А там вас Сильвик из угла в угол гоняет. Или расслабуху вам устроил?
   -Гоняет. Но не в пример твоим, его приказы разумны. Это ты нас заставлял бестолковщину по палубе катать.
   -Защищаешь своего ухажёра? Ну, ну. Я для тебя теперь совсем никто? Пусто место?
   - Ну о чём ты, Стюартчик? Мы же с тобой столько лет вместе прожили!
   -С Олежкой связывалась?
   -Передавал тебе привет. Хотел спросить что-то тайное, мужское. Я ему сказала, что ты в открытый космос вышел, производишь внешний осмотр «Странника».
   -Лгунишка. Как ты на сверхсветовой в открытый космос выйдешь? Он же вот-вот твой обман раскроет.
   -Главное – он о нашем разрыве не знает. А ты с ним через две недели сам переговоришь. Побегу я. Отдыхай, счастливчик, - Ойгуль чмокнула Гену в лоб и пошла к выходу.
   -Как с покойником попрощалась. Хахалю привет!
   -Что попало собираешь! – Ойгуль повернулась к Стюарту. – Что б неделю ещё отсюда не вылазил! Не хулигань здесь! Рыбок не мучь!

   «Зря я о ней так. Какая она Елен? Умная, красивая женщина, ответственная мать. Жаль, что так случилось. Просто вечной любви не бывает. Вернее, она вечная, но переходящая. Или проходящая? И что это за хрень такая – любовь? Мы Горизонты Событий осмыслили, а её никак не поймём. Только начинаешь её просчитывать, а она (хитрая бестия) ускользает, исчезает неизвестно куда. Скользкая и скрытная, что твоё антивещество. Пока её просто желаешь, она приходит и расцветает. А только задумаешься – откуда это счастье привалило, смотришь – ан нет его, испарилось. Фокусница!»
   «А ведь надо делать что-то с моим мужским достоинством. Так вечно сидеть у пруда – рыбки не вытянуть. – Геннадий вытащил удочку из воды и снял с присоски чересчур любопытного карася. Погладил рыбу против чешуи. Чмокнул в шевелящиеся губы и бросил обратно в пруд. – Пойду ка я, развлекусь».
   Стюарт выскользнул с оранжереи, тайком пробрался до индивидуальной разгрузочной камеры и закрылся изнутри.

   Свободная женская любовь не искоренилась вековым засильем морали, выдуманными мужчинами-пуританами. Европейский термин «проституция» и восточный «наложница» были отвергнуты, как унижающие женщину. А вот японская «гейша» осталась, пополнилась уважением и пониманием от мужчин, развилась, как искусство, каковым она изначально и являлась.
   Многие женщины увлеклись искусством соблазна и ублажения мужчины, что в каждой из них заложено природой. У них были основные профессии и семьи, а общество и мужья относились к их «хобби» только с положительной стороны. Счстливчики-мужья, обладатели искусных жён, любовниц, хозяек, голосовали только «за» в обучении их любимых на курсах эротики. Общество с появлением искусства соблазнов лишилось многих проблем в психологических реабилитациях своих граждан, занятых автономной деятельностью (космонавты-исследователи, дальнобойщики, поисковики).
   Прямые контакты гейш с партнёрами были редки, в основном практиковались виртуальные встречи с голографическими фотонами, максимально приближаемые к реальности. Эти встречи требовали продолжительной подготовки и глубокого психоанализа партнёров. Была возможна корректировка ранее подготовленной программы по ходу развития отношений виртуальных любовников. Конечно же случались и казусы, но кто хоть раз в жизни не испытывал неразделённой любви?
   Понятие «тайна» осталось только для определения непознанного, но «любовь», требующая интимности, частично сохранила в себе некое таинство и не афишировалась. Виртуальная любовь в школах не преподавалась и была под запретом у недоростков. А какой подросток не хочет заглянуть за запрет?! И у Геннадия был такой юношеский опыт в жизни: они с друзьями как-то заглянули на запретный сайт. Их разоблачили скоро, но любопытство юношей было удовлетворено сполна. Недоразвитые недоумки похихикали с месяц, а потом всё забылось – у них была настоящая жизнь и настоящая любовь почти у каждого. Искусство виртуального соблазна им было не нужно.

   Геннадий проходил предполётную сексуально-психологическую подготовку вскользь. Она ему была не нужна – у него была Ойгуль. Кто знал, что так обернуться события? А ведь надо было предусмотреть всё, и не зря Геннадию предлагалось пройти этот курс.
   Несмотря на семейное положение Стюарта, у него нашлось множество поклонниц, как у публичного мужчины с привлекательной внешностью и неординарной судьбой. Геннадий запустил компьютер на произвольный выбор и приготовился, немного волнуясь.
   «Какой милый мальчик! – воскликнула появившаяся голография Сьюзен. – Мы с тобой сейчас отлично развлечёмся! Ты любишь танцевать? Давай включим коррекцию мозга. Расслабимся».
   Геннадий «пролистал» на выбор компьютера трёх своих почитательниц и задумался, лёжа на софе – зачем это ему надо? Он не был готов к подобным отношениям не получив должных разъяснений и специальной психологической подготовки.
    «Надо бы хоть чаю выпить с какой-нибудь развратницей, коль решился на подобный эксперимент». Геннадий уткнулся в монитор, изучая краткое досье гейш и выискивая кого поумнее, доверяясь своей интуиции.
   Мулатка Зери была философом по образованию. Её стройное эбонитовое тело, отточенное спортом, и огромные чёрные глаза сразу пленили Геннадия.
   -Ты не должен винить Ойгуль, - говорила Зери. – Редко какой паре удаётся продлить любовь на всю жизнь. Зачастую продолжительные семейные отношения сдерживаются совестью, ответственностью за детей, наконец – просто ленью, нежеланием пускаться в поиск. Природа любит разнообразие и приветствует сводных братьев и сестёр. Младшие родные братья по статистике отстают в развитии от старших, они редко когда отличаются выдающимися способностями, разве только – красотой, обласканной родителями. А твоя Ойгуль совершенно права, и любовь твоя к ней уже прошла. Ты любишь только памятью, твои чувства живут по инерции. Измени их. Ведь можно просто восхищаться Ойгуль, без любви?
   Зери ласкала и целовала Геннадия. Он ясно ощущал нежность её прикосновений. Но это были ласки успокоения, и они не вызывали в нём никаких сексуальных влечений.

  Геннадий записывал разговор с сыном, и у него ничего не получалось: как объяснить отсутствие матери? «Да и ладно! Скажу, что она в открытом космосе. Что здесь ещё выдумывать? Выдумано уже всё!» Он записал уже больше половины своего монолога сыну, когда пришло послание от Олежки, адресованное лично Геннадию:
   «Что там у вас происходит? Какой открытый космос? Вы меня до сих пор мальчишкой считаете? Ведь мне уже двенадцать! Забыли?
   Я к тебе, пап, вот по какому вопросу: мне нравятся сразу две девочки.  Посоветуй, какую из них мне выбрать. Только вот Светлана уже встречается с Санджаром. Может, не стоит им мешать?»  К посланию прилагалось пространное описание юных красавиц.
   Геннадий посмеялся над своей глупой попыткой обмана, любовной неопытностью сына и порадовался его не по годам развитому интеллекту. Он удалил своё неудачное наставление и принялся составлять новое, с отцовскими мужскими советами. А какую девушку ему присоветовать? Ну конечно же ту, которая занята! За любовь надо учиться бороться.

   Закончив своё послание сыну, Геннадий решил пробежаться по своим старым любовницам, вспоминая то время, когда Ойгуль отвергла его, ссылаясь на несостоятельность первой любви. Отрывочные воспоминания бурной молодости Геннадия давали мало информации для поиска. Поиск был сложен, и эта сложность увлекла Стюарта. Уже состоявшиеся женщины рассказывали со своих страниц о своих замечательных семьях и увлечениях. Женские сплетни воспринимались Геннадием с некоторой иронией, и он не отходил от компьютера только из-за открывшейся в нём сыскной жилки.
   Остановился Геннадий на Мерседес. Он почему-то с неким стыдом вспоминал свою чёрствость в отношениях с этой девушкой. Он не обещал ей продолжительные отношения и объяснял их встречи необходимостью накопления любовного опыта, который, между прочим, накапливался в купе с приятными ощущениями и удовольствиями. Геннадий ещё тогда понимал, что у Мерседес на этот счёт было своё мнение, но она продолжала встречаться с ним, надеясь на будущее благоразумие своего избранника.
   Геннадий составил послание Мерседес и отправил его как поздравление с тридцатипятилетним юбилеем – за два года сверхсветового полёта Геннадий «помолодел» на год.

   Ответ от Мерседес пришёл через два дня:
   «Ты зачем теребишь прошлое? Знаешь, что я пережила, когда ты стал встречаться с Энни?  Год отойти не могла. Сейчас у меня семья, любящий муж, жизнь идёт по ровной дорожке, как надо. Ты хочешь всё это разрушить?
   Ты не слушай меня, Генчик, истеричную женщину. У вас с Ойгуль случилось что-то? Я следила за твоей жизнью, извини. Ты лучше расскажи мне обо всём – может, помогу. Как-никак, я всё же психолог.
   Не забывай про меня, заходи. Знай, что я всегда вспоминаю о нас с тобой, как о хорошем. И до сих пор, иногда лю… Я хочу с тобой разговаривать. Не тяни время, Ген, заходи по возможности чаще».

   Стюарт просидел в оранжерее девять дней, дольше не осилил. По истечению срока своей изоляции он зашёл в отсек управления «Странника» и затребовал у Бекназарова отчёт о его временном управлении кораблём:
   -Отдавай мои игрушки! Я смотрю, вы здесь не скучали? – Стюарт одобрительно посмотрел на Сильвестра, изучая идеально выполненный отчёт. – А почему биоисторик не загружена? Устраиваешь поблажки своей пассии?
   -Она в оранжерее за тобой прибирает. А вообще: с Земли столько новой информации об Ансериусе поступило, что хоть помощников ей выделяй. А ещё на ней вся наша живность: со свиньями никто разговаривать не хочет, да и птицу тоже никто не приголубит так, как это Ойгуль может.

   Геннадий зашёл в оранжерею отдохнуть после вахты. У пруда, обнявшись, сидели Сильвестр с Ойгуль. Геннадий не стал им мешать и пошёл в разгрузочную камеру налаживать связь с Мерседес…
   
   

                Ансериус.

   Ансериус встречал «Странников» теплом и светом. Истосковавшись по родному дому, астронавты не находили себе места в ожидании возможности покинуть корабль и ступить на благодатную неизведанную землю планеты столь похожую на их родную Землю. Но инструкции, предписывающие первичное обследование роботами, сдерживали их нетерпеливые порывы. Геннадий Стюарт, 35-летний капитан «Странника, проявлял чудеса управленческого профессионализма в спорах с экипажем – изученный тремя беспилотниками Ансериус не предвещал людям никаких неприятных сюрпризов.
   Геннадий не хотел выпускать в разведку первым Рустама Енгибарова, одного из трёх поисковиков-исследователей экспедиции, но капитан не в силах был больше сдерживать неуёмный кавказский темперамент горячего восточного парня. К тому же Рустам имел самый большой исследовательский опыт среди членов экипажа.

   Рустам остановил вездеход в ста метрах от цели своей первой исследовательской вылазки на Ансериус – огромного растительного нароста полусферической формы, 26 м в диаметре и высотой до 150 м. Как и ожидалось, этот нарост имел тёмно-зелёный цвет.
   Ещё первые беспилотные экспедиции определили, что именно эти растения, освоившие всю территорию планеты, стали причиной вымирания всех сухопутных животных, отравляя атмосферу углекислым газом. Землянами решено было высадить на Ансериусе тополя, которые выделяют кислород, и должны были способствовать оздоровлению атмосферы планеты. Плодородная почва Ансериуса, пересыщенная перегноем от когда-то вымершей, богатой своим разнообразием жизни, способствовала выращиванию неприхотливых тополей на большей территории планеты. Более холодные районы предполагалось засадить клёнами.
  Рустам вступил ногой на Ансериус: «Этот маленький шаг…» Ему захотелось снять скафандр и улечься на мягкий мох, покрывающий равнину сплошным ковром, тем более что приборы показывали полную безопасность подобной авантюры для организма человека за исключением дыхания (кислород – 3,4%), что было вполне устранимо при помощи двухсотграммового прибора – корректора воздушных смесей. Но эти инструкции! Рустам вздохнул разочарованно и побрёл к наросту в полном облачении.

   Рустам обходил нарост по периметру и отметил внешнюю его схожесть с капустой брокколи. Так он и решил назвать это растение по праву первооткрывателя – «Брокколи Ансериус Рустам оглы Вано». Он дотрагивался до Брокколи пальцами, напичканными сканирующими наноприборами, и постоянно держал связь с Сильвестром, бортмехаником «Странника».
   На четверти своего пути вокруг Брокколи Рустам обнаружил дупло в метр шириной и два высотою. «Это удача, решил исследователь. – Можно изучить его внутренность не навредив растению». Заходить в дупло Рустам не решился, опять-таки следуя этим чёрствым неперспективным инструкциям. Он обошёл растение и сел на плоский камень, не имея плана дальнейших действий и приказов от Сильвестра.
   «Ну и что я здесь сиднем буду просиживать в ожидании расчетов каких-то бездушных приборов?» - Рустам подошёл к Брокколи и отрезал от него отросток, по которому он отметил схожесть нароста с французской капустой. Приборы показывали полную безвредность капустного кусочка для человека, а его мясистый сочный вид будто заставлял направить себя в рот. Рустам подавил позывы аппетита, положил кочерыжку на камень, заменивший ему сковородку, и пальнул бластером. От капусты осталась горстка пепла, а химический анализ дыма показал большую схожесть проведённого опыта со сжиганием земных дров.

  Планшетка просигналила Рустаму о готовности анализа ДНК Брокколи. «Какое же это ДНК?!» – Рустам смотрел на изображение двойной спирали, по центру которой проходила ещё одна прерывистая объединяющая… В бесчисленных жизненных образованиях Вселенной множества составляющих её сложных молекул были изучены людьми. В основном это были спирали, встречались волновые молекулы, были открыты несколько замкнутых по окружности… Но все они были двойные! А это что?! Ошибка компьютера? Рустам не хотел верить в ошибку. Он затребовал обновления расчетов – результат тот же! Тройная Нуклеиновая Кислота!
    Ещё отец завещал Рустаму прославить фамилию Енгибаровых на века. Отец был мудр особой кавказской мудростью и знал, что его сын способен достичь этой великой цели. Сорокалетний Рустам участвовал в десятках поисковых экспедициях, но все его открытия были рядовыми и не тянули на высокий рейтинг всемирного признания. И вот – удача! Пять минут работ и - слава, фурор, признание!

   Заряженный эйфорией Рустам со своей кавказской горячностью не стал останавливаться на достигнутом. Он настроил помехи на видеосвязи и связался с Сильвестром только по аудио, перевирая дальнейшие свои действия. С таким лукавым приёмом Рустам и направился к дуплу…
   Рустам остановился напротив дупла и в своей нерешительности не только раздвоился в решениях, но даже растроился: ему надо было обманывать Сильвестра, пессимистическое его начало требовало точно следовать инструкциям, а героизм Рустама звал его внутрь Брокколи. И в этой своей тройственности он вдруг поймал себя на мысли, что начинает понимать суть тринуклеиновой кислоты.

  - А если оно зарастёт?  - Ныл пессимист Рустам.
   -У тебя есть бластер. Он прожжёт проход.
   -А если произойдёт взрыв в замкнутом пространстве?
   -Скафандр выдержит!
   -А если не выдержит?
   -Да пошёл ты!!! – Рустам решительно зашёл внутрь…

   Разум Рустама мгновенно померк: «Это приступ клаустрофобии. Давно я им не был так повержен. В детстве смог избавиться от этой напасти».
   Рустам огляделся – дупло, как дупло. Только вот мысли нечёткие, какая-то пелена в голове, будто отвлекает кто-то. Рустам сосредоточился, напрягся, и пелена спала.
   Он почувствовал, что начал подниматься, взглянул под ноги и… Под ним рос Брокколи. Нет, это было другое растение, какое-то плюшевое. Плюш вырос в… кресло. Настоящее кресло! Ноги Рустама непроизвольно подкосились, и он мягко плюхнулся в своё, только вот-вот выросшее сиденье. А напротив него рос пульт! Пульт с большой кнопкой, которая просто нуждалась в нажатии. Эта необходимость выражалась в мозгу Рустама с такой ясностью и целесообразностью, как в детстве – если есть кнопка, её необходимо нажать!
   Рустам застыл и отключился…

   Дублёр Рустама, Стив Кински, прибыл к Брокколи через семь минут. Стюарт успел через одиннадцать. Доктор Тхо Лань запаздывал.
   Стив отправил робота в дупло – самим туда лезть было стрёмно. Сам же он обошёл вокруг растения и, удаляясь по спирали, принялся изучать окрестности.
   Стюарт оглядел пепел на камне, оставшийся после опытов Рустама, обмакнул в него палец, и начал искать срез сделанный горе-искателем. Среза не было – всё заросло. Вдруг Геннадия тронули за плечо. Он оглянулся и увидел улыбающегося Рустама. Улыбка Рустама в этой ситуации выглядела глупо, а его вопрос был просто дурацким: «А что вы здесь делаете?»
   -Я тебе сейчас покажу, что мы здесь делаем! Почему нарушаем? Я для тебя кто? Мальчик, которого можно не слушать?!
   -Да не гоношись ты, Генка! Всё ведь хорошо обошлось. Я всё узнал, запись есть.
   -Ты сейчас у меня получишь Генку! Расхрабрился здесь, герой - горе луковое!
   -Эй, капитан! Окстись! – Подоспел доктор Лань. – У пациента стресс. Ему отдых требуется. Ехали на «Странника»!
   -Ладно, не буду сейчас вам рассказывать сказки, согласился Рустам. – У меня всё здесь записано, - он подал флешку Стюарту. – Поехали домой!

   На «Страннике кибернетик Намумба объявил Рустаму:
   -Твои записи прочитываются. А вот те, что поступили извне, требуют расшифровки. На это уйдёт дня два, а может – три. Так что готовься – придётся самому делать доклад о своей выходке.

   В кают-компании собрались пять членов экипажа за исключением Сильвестра и его жены Ойгуль, которую он вёл по Ансериусу. Ойгуль вела антропологические раскопки во главе с роботами – археологами-палеонтологами.
   Рустам начал доклад:
   -Я нашёл планету, о которой сейчас буду говорить, по компьютеру. Раньше я о ней не знал, мне рассказали о К-1343 в Брокколи.
   -Я знаю эту планету, - вставил Стив. – Там жизнь, почему-то, не родилась. Только флора.
   - Да, да! Ты прав, Стив! Так вот, флора там обладает разумом…
   -Ты хорошо отдохнул, Рустамчик? – Доктор Лань задавал вопрос с большим сарказмом.
   -Не беспокойся, док! Всё в порядке! Так вот. Это Брокколи с планеты К-1343.
   -Тормози, Рустамчик! – Лань пощёлкал пальцами у глаз пациента. – Всё! Доклад окончен! Пациенту надо отдыхать! Будем ждать расшифровки флешки.
   -Остопорись, док! – Защитил Рустама Стив. – А вдруг он прав?
   -Вот вы здесь оставайтесь и решайте, кто из вас прав, а кто виноват. А мы с Рустамчиком пойдём баиньки. Да, Рустамчик?
   Через десять минут в кают-компанию ворвалась Ойгуль и вклинилась в спор троих уважаемых мужчин:
   -Я требую приостановить эксперимент по очищению атмосферы Ансериуса до окончания моих исследований! Последние сухопутные животные планеты дышали аммиаком…

                Краткая эволюция жизни Ансериуса по докладу Ойгуль Бекназаровой.
                (По предполётному табелю – Ойгуль Стюарт).

   Жизнь Ансериуса эволюционировала так же, как и на Земле. Она зародилась в Океане, где позже появились водоросли, выделяющие кислород. Водоросли постепенно заняли прибрежную зону и освоили весь огромный материк планеты, покрыв его мхом. Они тянулись к свету и эволюционировали в деревья. Так материк был подготовлен к приёму фауны.
   Деревья испускали огромное количество кислорода в атмосферу, и содержание его на пике достигло 43%. На планете бушевали пожары и разрывались молнии из-за высокого содержания кислорода. Немногим сухопутным животным удалось выжить в это период.
   Пожары снизили содержание кислорода до номинального уровня, и жизнь на материке Ансериуса расцвела, количество видов втрое превысило земные популяции, когда-либо обитавшие на нашей родной планете.
   Ансериус не успевал утилизировать такое большое количество отходов жизнедеятельности фауны, и его атмосфера постепенно заполнялась аммиаком. Часть животных вымерла. Остальных принял Океан – добросердечный отец всего живого.
   Жизнь не может стоять на месте – ей необходимо двигаться вперёд и развиваться. Самые прогрессивные животные Ансериуса вновь покинули Океан и приспособились дышать воздухом, отравленным аммиаком. Их было мало, они ещё не успели достаточно развиться, когда их постигла новая атмосферная катастрофа – аммиак, по неизвестной пока причине, был вытеснен углекислым газом…

                Выводы Рустама из зарегистрированных им записей в дупле Брокколи.

   Разумная флора? А почему бы и нет! А кто сказал, что на Земле у флоры нет задатков разума? Испокон веков считается, что берёза ласкова, клён лиричен, осина труслива, липа глупа, а дуб мудр.
   На К-1343 за отсутствием фауны разум развился у флоры. Этот факт единичен во Вселенной, он является исключением, но факт остаётся фактом.
   К-1343 неимоверно стара. Ей 14 миллиардов лет. Она прожила четыре земных жизни. И разум на ней развился до невероятных пределов.
   Сама по себе мысль является энергией. Человек заметил это давно, и вот уже полтысячелетия употребляет выражения: «энергия разума», « сила мысли». Энергия разума из породы малых энергий, она мало изучена человеком из-за её сложной просчитываемости. Мысль – величина векторная, направленная, и она может передаваться от индивидуума к индивидууму, что уже доказано. На К-1343 флоре удалось объединить индивидуальные векторы мысли, что усилило её мощность многократно.
   Мысль не имеет границ, для неё не существует расстояний, её скорость бесконечно велика; и мысль может перемещаться по Вселенной мгновенно. Флора может отслеживать все события во Вселенной, она видит возникновение звёзд и их гибель, эволюции новых жизней и упадок устаревших.
   Флора научилась энергией мысли изменять материю – это извечная мечта Человечества, верящего в волшебство и магию.
   По своей сути флора добросердечна и не выносит насилий и уничтожений жизни. Она решилась на эксперимент по восстановлению экологии на Ансериусе и клонировала из местной флоры Брокколи по своему подобию. Но здесь она допустила ошибку, не отследив должным образом историю эволюции на планете. В настоящее время флора устраняет свои ошибки и уничтожает клонированные ею растения.
    (Доклад Рустама был принят учёной общественностью земли не полностью из-за его эмоциональности и слабой научной основой).

   -Феофан, мой старый учитель, был прав, - изрёк Стюарт. – Нельзя вмешиваться в чужую эволюцию. Планета сама знает, как ей быть с рождённой ею жизнью. Надо сворачивать экспедицию.
  -  Ни в коем случае! – Возразила Ойгуль. – У нас ещё есть время, надо изучить жизнь в Океане. Разве мы зря сюда летели!? Ты должен уверить Землю в необходимости изменения плана экспедиции. Может нам удастся помочь чем-нибудь Ансериусу?
   Стюарт осмотрел горизонты планеты – вдали желтели и прощались с жизнью наросты Брокколи…

                Буйство фауны.

   Экипаж «Странника» из семи человек в составе прибыл на Ансериус  с благородной миссией – оздоровление атмосферы планеты, потерпевшей экологическую катастрофу. Взаимопомощь во все времена высоко ценилась в человеческом обществе, и сейчас Земля посылала свои лучшие умы на задыхающуюся в отравленной атмосфере планету «помочь нашим».
   Жизнь на Ансериусе погубила самою себя своей численностью, не успев обрести разум: атмосфера планеты была отравлена отходами жизнедеятельности, гниющими трупами животных. Биосфера не успевала утилизировать гниль, которая выделяла в атмосферу полный набор ядовитых газов, и жизнь осталась только в Океане, покрывающем 80% территории Ансериуса.
   Первичный проект «странников» провалился в первые же дни прилёта их на Ансериус. А чем чужеродное вмешательство может помочь целой планете? Даже если цели миссионеров сверхблагородны, они вклиниваются своими действиями в текущую по своим законам эволюцию и ломают её.
   Исследователи запаниковали: покрыть путь в половину Вселенной и не добиться своей намеченной цели! Это полное фиаско! Столько людей готовило этот полёт! Столько надежд было связано с ним!
   Работы на планете для дерзающих исследователей было полно. Но как Земля отнесётся к кардинальным изменениям планов экспедиции? Земля дала добро: «Работайте, ребята! Зря что ль летели»?

   Экспедиция разделилась на две группы: биоисторик Ойгуль со своим мужем Сильвестром и поисковиком Рустамом проводили антропологические раскопки на единственном материке Ансериуса. Остальные четверо исследователей изучали жизнь в Океане. В этой группе были задействованы: капитан Стюарт, доктор Лань, поисковик Стив Кински и микробиолог Жан Жак Бозен (поговаривали, что его предком был сам великий Кусто).

   На третий день исследований экипаж в полном составе собрался в кают-компании «Странника». Первой высказалась Ойгуль:
   -Мы насчитали количество видов вымерших животных больше, чем сейчас существует на Земле. И как они могли все исчезнуть? Ведь кто-то из них должен был приспособиться к новым условиям по закону выживания видов? Да хотя бы самые живучие – насекомые!
   -Здесь нет насекомых! – Вставил Бозен.
   -Ну, не обязательно насекомые. На Земле сохранились древнейшие живые организмы с разных эпох: современную фауну у нас представляют трилобиты, первейшая живность на Земле, мокрицы, всё ещё существуют, количество их видов не сосчитать на пальцах. Твои насекомые, Бозен, наконец (подцепила Жака Ойгуль). Динозавров полно – птицы. Почему же здесь никто не выжил? Этого попросту не может быть!
   -Да, вопросов у нас пока больше, чем от… ответов нет, - продолжил разговор Бозен. – Я никак не могу понять, как же они размножаются?
   -Ну что ж, - заключил Стюарт, - если появились вопросы, значит прояснилось начало работы. А на вопросы всегда найдутся ответы, надо только приложить дерзание и время.
   Совещание продлилось два часа, оно проходило в домыслах и спорах. В дальнейшем ни одна из гипотез исследователей не подтвердилась, так что нет смысла их здесь приводить.
   Капитан решил поделить экипаж на три уменьшенные группы: Бозен со Стивом будут продолжать исследовать Океан, чета Бекназаровых продолжит раскопки на материке, а доктор Лань с Рустамом разведают бесчисленные острова, разбросанные по бескрайнему Океану. Сам же Стюарт остался на «Страннике» в роли корректировщика.

  Группа «островитян» облетала уже третий десяток островов. Все они были вулканического происхождения – атоллов на Ансериусе не было по причине отсутствия полипов. Земля могла оспаривать первенство у Ансериуса на наличие самого большого организма – Барьерного Рифа.
   Ойгуль определила время последнего вымирания сухопутных животных в 400 000 лет. На всех островах, исследуемых Рустамом и Лань, за этот период произошло по десятку извержений, все следы жизни на них были стёрты огнём и занесены лавой.
   Вечером за ужином группы Ойгуль и Бозен докладывали о своих находках и предположениях. Рустам мог рассказать только о красоте необитаемых островов. Такое обстоятельство никоим образом не могло устроить гордого горца, не привыкшего быть в аутсайдерах. Он смолчал, но в душе у него поднималась обида на капитана и его несправедливое распределение.
   Только прозорливый Лань смог распознать чувства скрытного кавказского парня. Он понимал всю бесполезность их работы и на следующий день приготовил сюрприз Рустаму.

   В тенистой рощице расслабившиеся от бездействия друзья присели отдохнуть на раскрытых шезлонгах:
   -Здесь только пения птиц не хватает. – Промолвил Лань со всей своей китайской мудростью и хитростью.
   -Залезть бы сейчас в ручей,-  мечтательно ответил Рустам своему другу-провокатору. – Мы в этих скафандрах его естественного шума не слышим.
   -Раздевайся! Ничего с нами не случится! Смелее! Я же доктор!
  - А как же Генка?
   -Мы ушлём на другие острова роботов. Генка не допетрит – роботы сами ему передадут всю информацию. Надеюсь, они нас не сдадут?
   -Ты что, хочешь здесь на целый день зачалиться?
   -А что нам вбестолку задницы в аэролётах отсиживать? Оттянемся хоть раз по-настоящему на Ансериусе! Я всё с собой прихватил, Лань постучал ладонью по чемоданчику.

   Рустам, вдосталь набултыхавшись в ручье, сидел в шезлонге, нацепив шлемофон настройки рецепторов мозга, и распевал кавказское многоголосье одним голосом. Лань сладко похрапывал в гамаке. Расшалившиеся друзья повеселились на прекрасном Таинственном острове целый день, уклоняясь от своих обязанностей, как исследователи.
   Вечером капитан Стюарт сделал перестановки в командах исследователей. Он целомудренно не стал делать разнос расшалившейся на задании группе по причине отсутствия доказательств их легкомысленного поведения.
   -Лань вполне справится в «Страннике» с работой корректировщика. А в случае непредвиденных обстоятельств (Стюарт постучал костяшками пальцев по столу) ему проще будет вылететь на место происшествия.

   Океан был переполнен живностью. Стив Кински не успевал вносить в компьютер съёмки их видов:
   -Мне кажется, нам ещё ни разу не встречались две особи одного рода. Они все разные, хотя ДНК у некоторых родственные. Тебе ни о чём это не говорит?
   -Я тоже думаю об этом, - ответил Жан Жак. – Надо бы поймать парочку с похожим ДНК и получше исследовать их. Такая мутация внутри семьи, у каждой особи, через одно поколение мне пока не встречалась. Да и невозможно это ни по какому закону эволюции.
   -Но ведь нельзя же насильно исследовать живое! – Возразил Стив. – А тем более – лишать его свободы! Заточение – это стресс, а стресс нарушает чистоту исследования. Я надеюсь, тебе не надо выслушивать от меня ещё и моральные стороны этого вопроса?
   -А как ты испросишь у них согласие на исследование? Они же неразумны. – Ответил Жан Жак.
   -Значит, надо исследовать их как-то в естественной обстановке. Выкручиваться надо, думать, соображать.
   -А давай попробуем приманить! – Осенило Бозена. – Может, приручить удастся.
   -А давай попробуем посоветоваться, - состорожничал Стив. – Соблюдай инструкции, Жак! Одна голова хорошо, а консилиум лучше. Вот завтра и будем приманивать.

   -Нам не встречаются хищники, - докладывал на совете Бозен. – Эдем какой-то. Вся живность водоросли жуёт, червячков с песка таскают. Нет здесь «санитаров леса»! Поэтому и расплодились.
   -А как они расплодились, узнал? – Спросил Стюарт.
   -Этого пока не выяснили. Но мы замаячили одну. Или одного? Скорее – это оно, беременное.
   -Я думаю, надо пробовать приручать, - решил Стюарт. – Другие мнения будут? Возражения? Только вы там поаккуратнее! Постарайтесь подобрать кого посговорчивей. Да одного пока хватит – время у нас есть.

   Жан Жак Бозен работал как-то в юности, сразу после института, в гидрографической экспедиции на Фольклендах. В экспедиции было много опытных натуралистов, знающих о животных всё и безмерно любящих свою профессию и изучаемых ими питомцев.
   Олуши на гнездованиях подпускали к себе близко только Бозена. Есть такие люди, которым необязательно давать клятву братьям нашим меньшим: «Мы с тобой одной крови»! И этот околонаучный факт был пока в ряду неизученных…

   Этого аборигена Ансериуса Жан Жак назвал Рики. Он протягивал Рики полуметровый шар из водорослей, сдобренный местными червями, и проявлял максимум интереса и доброжелательности к животному.
   Рики плавал вокруг Жака, тёрся об него хвостом и всем своим видом выказывал любопытство и чрезвычайное удивление: «Что это за животное, которое готово поделиться пищей»?
   Рики был полуметровой рыбиной, немного похожей на акулу, только четыре плавника этой акулы были взяты у кистепёрой рыбы. Его любопытство проявлялось только жестами – мимикой Рики не обладал, что ставило его в ряд неразумных существ, обладающих только инстинктами. Этот факт подтверждался и взглядом Рики, не передающим никаких эмоций, пустым и бессмысленным, как у земных рыб и пресмыкающихся.
   Оценив безопасность намерений своего неожиданного кормильца, Рики аккуратно, губами взял у того из рук приманку, предъявив при этом своё оружие: ряд самозатачивающихся, плотно входящих друг в друга, костяных пластин-ножей. Ножи сомкнулись, раскромсав довольно упругий комок, Рики сглотнул и с благодарностью срыгнул отрыжкой в лицо Жака, обдав скафандр тёплой струёй переваренных ароматов из своего желудка.
   Рики начал кружить вкруг Жака во всех направлениях – по вертикали и по горизонтали, выказывая своим плаванием явную благодарность. Жан Жак явственно ощутил флюиды любви, знакомые ему ещё по Земле, когда женщины благоволили ему и пытались разбудить его сексуальную активность.

   Рыбина отплыла метров на пятьдесят от Жака, развернулась, разогналась до 10 узлов и вцепилась своему кормильцу в руку, перевернув его по инерции пару раз вокруг оси и оттолкнув метров на десять. Скафандр Жака заскрежетал, но выдержал. В наушниках послышался противный скрежет ломающихся зубов Рики. Рыба отпустила свою жертву, съёжившись от боли, долбанула несъедобный панцирь Жака хвостом на прощанье и уплыла недовольной.
   «Вот так благодарность! – Думал Бозен. – А ты говоришь – Эдем, вегетарианцы, идиллия».

   Стюарт летел на неизведанные острова со своим новым напарником. Обследованных островов насчитывалось уже с десяток тысяч, а всего на Ансериусе их было более миллиона. Никаких следов жизни на островах пока обнаружить не удалось – всё было стёрто вулканами.
   -Вот теперь я вижу в тебе прежнего искателя, - говорил Рустаму Геннадий. – У тебя взгляд загорается. А то связался с этим домоседом Ланем! Не разговаривай с ним всуе – он тебя плохому научит и залечит. Забудешь с ним романтику Поиска.
   Архипелаг, цель полёта искателей, состоящий из семи вулканических островов, показался на горизонте, когда Рустам тронул Геннадия за рукав и, теребя его, стал тыкать пальцем в сторону от курса аэролёта, бессвязно повторяя:
   -Нам надо туда, на тот остров! Он там!
   -Слушай, Рустамчик! Ты опять за своё? Этот остров у нас четвёртый по графику. Кто это – «он там»? Когда ты прекратишь слушать свой мистический внутренний голос? Успокойся! После обеда заглянем к твоему другу. Надо быть последовательным, пойми. Если мы каждый раз будем прислушиваться к своей интуиции, мы можем пропустить главное, не обследовав каждый остров по ранее заложенному плану.
   -Ладно, уговорил, - сдался Стюарт. – Пошлём туда робота – пускай пока готовит информацию, что б нам не оказаться лицом к лицу с неожиданностями и успокоить твой внутренний голос.
   Когда соратники обследовали второй остров архипелага, посланный на рустамовский остров робот передал сигнал о наличии жизни на этом осколке суши…

   Прелестное создание, улитка, с метр величиной, повстречалась гостям острова на зелёном берегу озера. Она умильно перебирала своей ногой и вставала в полный рост, дотягиваясь до верхних, самых сочных листьев на кустах. Её бледная кожа отливала зелёными и синими оттенками. Раковины не было. А когда она почуяла неожиданных гостей и направила на них свой взор, в её огромных, жёлтых глазах отразилась тоска одиночества и усталость от жизни.
   
   Землянами было признано существование биополей у разумных существ. Самые сильные векторы его исходят из глаз, усиливая информационный поток через оптические глазные линзы. Чем сильнее эмоциональное состояние особи, тем сильнее становится его биополе.

   Рустам сразу понял по глазам улитки, что её одиночество длится уже неизвестно как долго.
   -Это сколько же ей лет?! – Удивился Стюарт. – Если последние сухопутные особи вымерли 400 000 лет назад… Допустим, здесь сохранилась популяция… Да пускай хоть тысячу лет! Это уже анахронизм! Не наше это дело, Рустамчик – возраст подсчитывать. Вызовем Бозена, пускай он мучается. У нас своих дел хватает. Как она здесь выживает? Есть у тебя соображения?
   -А что здесь думать – микроклимат, -  Рустам указал рукой на скалы, окружающие жерло бывшего вулкана, и озеро, голубеющее на дне  огромной природной чаши.
  Исследователи провели необходимые замеры (кислород 13%) и заспешили на «Странник» - время поджимало.
  -И сколько же она провела в заточении? – Опять удивился Стюарт в аэролёте. – Это находка для Бозена: он же хотел приручить кого-нибудь.

   На совещании Ойгуль сообщила сенсационную новость, вышедшую из выводов её антропологических исследований: аборигены Ансериуса бессмертны:
   -Мы изначально выбрали неправильный путь, ища бессмертие: долгую жизнь надо искать в смерти. Смерть – это подарок Природы Эволюции. Трилобиты не подвержены старению, поэтому их эра продолжалась дольше всех последующих земных форм жизни. Эволюция в архейской эре почти не продвигалась. На современной Земле ещё существуют бессмертные виды. Самым ярким примером в геронтологии является Гренландский кит: он до конца своих дней растёт и развивается, не теряет репродуктивные способности. А погибает он из-за слепоты – единственным стареющим органом у него стало зрение. У людей очень сложные процессы старения, поэтому науке так сложно продлить нашу жизнь.
  - Бессмертие – вот единственная причина поголовного вымирания аборигенов Ансериуса. – Сделала окончательный вывод Ойгуль. -  Слабая эволюция не позволила им бороться с катаклизмами. Бессмертная жизнь чрезвычайно хрупка.
    Интересная новость была и у Бозена – он наконец смог наблюдать роды ансериутян. Технологию зачатия выявить ему пока не удавалось, и увлечённый зоолог был некоторым образом расстроен, что ему придётся на время передать свои изыскания Ланю, пока он будет изучать Рустамовскую улитку.

   Бозен вошёл в контакт с Улиткой. Он мог рассказать о ней всё. А как довести людям столь необычный рассказ, не подкрепляя его научными фактами, опираясь только на мистические ощущения? Тысячелетия одиночества Улитки должны были привести её либо к смерти, либо к осмыслению цели своего существования. За такой огромный период времени жизни, постоянно развивающийся организм создал мозг, способный мыслить. Улитка давно уже поняла бесцельность своего существования, ей до самого кончика её единственной ноги надоело каждый день будить свой организм, пичкать его пищей, чистить о лишайник, смоченный росой. Она изучила в своём ограниченном обиталищё каждый камушек, ей был знаком каждый куст, каждый клочок моха. Улитка знала, в какой очерёдности ей надо  собирать листья, на каком кусте в этот день они будут самые сочные, когда лучше начинать делать запасы на месячный период зимнего отдыха растений. И всё это повторялось из года в год, миллионы раз к ряду.
   Улитка давно бы уже покинула этот бренный мир, но ей было необходимо заявить кому бы то ни было о своём существовании, передать свой жизненный опыт. И она ждала… Ждала сотни тысяч лет, пока не пришли люди, пока не заинтересовались её сущностью, не попытались понять её предназначения.
   Улитка не стала совершать суицид в присутствии посторонних: у неё были свои этические принципы, воспитанные с момента её древнего зарождения, и она сохраняла в себе нормы и правила существования в социуме. Она дождалась вечера, когда люди ушли, и поползла к морю…
   Непривычный воздух с малым содержанием кислорода снижал жизнестойкость улитки, сознание её мутнело, тело становилось непослушным, но она заставляла себя ползти: у неё была последняя цель в её жизни – Океан.
   Улитка не могла долго находиться под водой – она подныривала минуты на три и основной свой путь проделала в надводном плавании.  Ей трудно было вызывать из себя любовные позывы с её помутневшим сознанием, поэтому они были слабы и разбавлены болью.
   Переполненная биосфера Океана приняла неумелые сигналы Улитки и ответила ей – Серый Скат подплыл к изнемогающей особи и начал кружить вокруг неё, испуская ознакомительную информацию о себе. Любовный танец продолжался недолго: Скат отплыл на должное расстояние, встал в боевую позицию и разогнался. Улитка не могла больше ускориться, она была на грани потери сознания, и была принята Скатом, как проигравшая в битве Эволюции. Малый рост Улитки позволил Скату не отбирать нужные ему части – он заглотил Улитку целиком…

   Гибель улитки «странники» смотрели «онлайн» в кают-компании. Впечатления у всех были почище, чем после просмотра бестселлера.
   -Вот это любовь!!! – Воскликнула Ойгуль и тайком посмотрела на Геннадия: она ещё старалась не раскрывать бывшему мужу свои чувственные тайны. Стюарт сделал вид, что ничего не заметил.
   -Теперь я понимаю, как происходит зачатие, - перешла на официальный тон Ойгуль. – Я обследовала их яйцеклетки (надо будет придумать другое название их репродуктивным органам), но никак не могла понять, как они попадают к другой особи. А потом – у них нет ни половых, ни видовых расхождений: все яйцеклетки одинаковы. Они просто генные носители.
   -Это на каком повороте ты меня обошла? – Позавидовал Ойгуль Бозен. – Рождением аборигенов, вроде, я занимаюсь. И где ты яйцеклетки отыскала? Они же у тебя перегнили все за 400 000 лет!
   -А вот! – Похвастала Ойгуль. – Нашла! Здесь образовались такие же битумные озёра, как на Земле. В вечной мерзлоте пошарила. А ты сам почему объедки не исследовал? У тебя там, на дне, консервантов не хватает?
  - Исследовал… Свежие объедки поискать ещё надо, а старых, подгнивших – всё дно усеяно. Но они все без яйцеклеток – их же выедают. Твои трупы во время катастрофы погибли, а мои – в честном бою, который ты сейчас наблюдала.
   -Ну и ладно, - пошёл на попятную Бозен. – Забирай себе свои акушерские открытия. У меня ещё осталась заначка, которая обеспечит мой фурор. Здесь нет видовых различий между животными. Каждая особь рождается оригинальной, каждый индивидуум индивидуален. Здорово я выразил свою мысль!?
   Свою лепту в характеристики фауны Ансериуса внёс и Стюарт:
   -Различие особей понижает их контактность. А их единичные любовные встречи кончаются убийством, сводят коллективизм на нет.
   -Чёрные Вдовы, - сравнил Стив фауну Ансериуса с самкой тарантула.
   -У пауков есть шанс сбежать, – поправил Стива Стюарт. – Здесь в любовных играх шансов выжить нет - они сами идут на суицид. Выживает сильнейший. Так вот. Я думаю, что их эгоизм, отсутствие постоянных контактов между особями затормозил развитие разума. А отсутствие хищников ограничило их мышление на определённом уровне: зачем им знать больше того, что есть водоросли, и их надо есть. Бессмертие и разум – опасная связка. Человек за сто лет жизни придумывает такие невероятности, что сам, зачастую, в них не верит. А что будет с двухсотлетним разумом? Умопомрачение?
   -И куда тебя понесло, Ген? – Остановила разгул мыслей Стюарта Ойгуль. – Человек с возрастом становится только мудрее. А если начинает ошибаться и неправильно связывать факты, делая ложные выводы – это болезнь, которую нужно и можно лечить.

   Экспедицию «странников» сопровождала удача. Этот факт подтверждался их необычайным везением: за 2 года им удалось дважды увидеть редчайшее действо в мире фауны Ансериуса – зачатие новой жизни.
   Стив в паре с Рустамом вели плановые исследования Океана и его фауны. Бортовой компьютер фиксировал бесчисленные виды животных организмов планеты, что бы в будущем по их возрастным и внешним данным составить характеристику и пути развития эволюции Ансериуса.
   -Сворачивай! Курс 23! – Ни с того, ни с сего взорвался Рустам. – Быстрей! Опаздываем!
   -У тебя опять внутренний голос? Я не собираюсь идти на поводу твоих видений! Успокойся!
   -Верти баранку вправо! – Давил Рустам на Стива. – Разворачивай к чёрту! Пропустим!!! Уйди с руля! Я сам! – Толкнул напарника разгорячившийся кавказец.
   -Успокоишься ты наконец? Сядь! Сейчас свяжусь со Стюартом и доложу о непредвиденном изменении курса.
   -Поворачивай!!! Потом доложишь! Пацаны! Я сам знаю, что делать! Буду я слушать этого мямлю! Бабу не смог удержать!
   -Ты что несёшь? Он же слышит!
   Рустам сразу присел и осёкся, поняв свою промашку.
   -Там зачатие происходит, - уже спокойнее сообщил пристыженный злоязычник. Стив развернул гидролёт и передал управление Рустаму, что бы тот вёл корабль по своей интуиции.

   Последний вальс в исполнении местного гениального дуэта был прекрасен. «Странники» пожалели, что попали в конец исполнения. Всё в округе пахло любовью и таинством – посторонние на интимное действо не допускались по правилам местной морали, и исследователи предусмотрительно заняли скрытное место, что бы ненароком не помешать редчайшему на Ансериусе событию.
   Манта и Кальмар кружили в этом феерическом вальсе. У него не было щупалец – сигароподобная особь имела возможность испускать реактивную струю в обе стороны, раздувая капюшоном свои обе конечности. Он (оно) изгибалось дугой, легко касаясь крыльев Манты, проходило волной по её плоскости, нарезало круги вкруг своей партнёрши.
   Манта была больше похожа на свою тёзку с Земли. Она обнимала Кальмара своими двадцатиметровыми крыльями, полностью скрывая его, и кружила, кружила…
   Любовная музыка кончилась. Партнёры разошлись по номерам. Запахи любви сменились любовью и ненавистью. Это была битва гигантов, имеющая целью заполучить права на представление жизни планеты, права на эволюцию и саму жизнь. Это была настоящая, жестокая битва, не в пример тому театральному представлению с Улиткой, не могущей себя защитить.
   За сто метров разгона Кальмар развил скорость в 30 узлов. Манте такая скорость была не подвластна – она брала маневренностью. Манта извернулась и ударила Кальмара крылом; тот влетел в скалу и начал сползать по стене вниз, ко дну, окрашивая Океан белой кровью.
   Помутнение Кальмара было недолгим: молочное облако из его крови устремилось к поверхности, он же как ни в чём не бывало начал подготовку к новому натиску. Живучесть Кальмара поразила «странников» - какая скорость восстановления! Какая сворачиваемость крови!
   На этот раз Манте не удалось так легко вывернуться от торпеды-Кальмара: он схватил её за крыло пастью-соплом. Манта изворачивалась и била Кальмара крылом, пытаясь оторвать его, хотя бы с потерей своей планерности. Кальмар вывернулся дугой и схватил Манту… второй пастью за бьющее его крыло.
   Изогнутая «сигара» начала кромсать крылья Манты, продвигаясь к центру и разделяя свою жертву пополам. Две половинки Манты начали плавно спускаться на дно. Кальмар поймал одну из этих половинок и стал копаться в ней, выискивая свои надобности…

   Экспедиция «странников» подходила к концу. Она была признана результативной: «странники» переслали множество ценной информации об Ансериусе на Землю.
   Ввиду недостаточности на планете полного набора микроорганизмов, фауна здесь обладала очень слабым иммунитетом. Земля подобрала ряд микробов и вирусов, безвредных для жизни Ансериуса, и в скором времени сюда прибывал беспилотник с контейнерами микрофауны и насекомыми-навозниками (скоробеи).
   Некоторые острова Ансериуса решено было засадить тополями и клёнами. Здесь инородные растения вполне вписывались  местную флору и нисколько не вредили ей, а только придавали ландшафту своеобразную земную красоту и насыщали атмосферу планеты необходимым ей кислородом.
   А «странникам» предстояло выполнить последнюю, самую приятную часть экспедиции: долететь до Земли, до дома в полном составе и здоровыми…

                Возвращение домой.

   «Странник» закончил знаковую для Ансериуса экспедицию по оздоровлению этой планеты, задыхающейся от ядовитых испарений отходов жизнедеятельности переполненной биосферы.
   По всем выкладкам беспрецедентный для землян эксперимент «странников» был завершён успешно. Конечный результат можно будет оценить лишь через 100-150 лет, когда экипаж уже вернётся на Землю. Но и сейчас уже поступали обнадёживающие сведения с Ансериуса, позволяющие считать работу экспедиции результативной.
   «Странник» «изголодался» в полёте и нуждался в плановой дозаправке, которую намечалось провести на планете Рокер, богатой тяжёлыми элементами.
   Этот сладкий путь домой, воспетый тысячами земных поэтов, всё так же бередил сердца космонавтов. Как и в начале космической эры, когда первые космонавты-герои, возвращаясь с полётов, превозносились всем человечеством, расколотым в те времена на враждующие идейные сообщества. И никакие непредвиденные обстоятельства и задержки не могли притупить у «странников» эйфории от скорой встречи с их родным домом – Землёй.

   Планета Рокер – безжизненная глыба, напичканная металлом, как та планета «Железяка» у Стругацких: «Воды нет, жизни нет, атмосферы нет». Небольшой, обслуживающий заправку и кемпинги для астронавтов-дальнобойщиков, персонал из тысячи человек прожигал свои жизни в увеселениях и азартных играх. Поговаривали, что здесь можно было достать спиртовые настойки и даже давно забытый человеком табак.
   Стоянка «Соляриса» на Рокере по полётному графику намечалась по времени в неделю (1,5 земных суток). Изголодавшиеся по живому мясу астронавты сразу же поскакали по девочкам в местный дом свиданий, словно те кролики или мартовские коты. На борту остались Ойгуль с мужем Сильвестром (они не нуждались в посторонних сексуальных утехах) и капитан Стюарт, исполняющий на борту свои текущие обязанности.
  Стюарт понимал, что не справится с разгулявшимся экипажем, истосковавшимся по людскому общению, и пустил их загул на самотёк, оставив без нравоучений и наставлений. Но когда его бойцы пять часов к ряду не выходили на связь,  не отвечали на вызов, он уже не знал, что и подумать, и связался с администрацией Рокера. Звонок Стюарта оказался, как нельзя, своевременным: Джастин Броуд, отвечающий за обслуживание гостей Рокера, уже был на подходе к «Страннику» и просил впустить его на борт для беседы.
   -Ваша команда превысила лимит денежного довольствования и задолжала. Задолжала много. Вот список затрат, -  подал Броуд листок Стюарту. – Мы вынуждены были их арестовать, как несостоявшихся должников.
   -Баксы? Что это значит – баксы? – Стюарт изучал список задолженностей команды и не понимал многих экономических терминов, отживших свой век далеко до его рождения. – Как это понимать – аре… арест? (Вспомнил он давно забытое слово из истории). Как можно человека лишить свободы? У вас что, двадцатый век по-новому начался?
   -Баксы – это деньги, плата за предоставленное удовольствие. А ваши друзья не будут освобождены, пока не расплатятся полностью.
   -Но у нас нет денег. И вообще – я не пойму, как можно брать плату за удовольствие? Ведь оно обоюдно: сделал человеку хорошо, и сам получил от этого удовольствие. А это что за цифра? За игру 1 000 000 баксов?! Как можно запросить за игру такую сумму?
   -Стив Кински проиграл их на автоматах. Он самый злостный должник!
   -Стив, и злостный?! Вы здесь что-то мутите, Броуд. Я Вас не понимаю, и должен прояснить ситуацию. Вы можете отдохнуть пока в кают-компании. Там Вы найдёте всё, что бы скрасить Ваше ожидание. Я не долго – не более часа.
   -Если Вы не сможете оплатить долги Вашего экипажа, мы будем вынуждены конфисковать «Странник». Он стар и годится только на утилизацию, но мы добры и идём на этот шаг только из-за вашей популярности, как экс-президента. Вам будет предоставлена возможность отправиться на Землю первым же рейсом.
   Стюарт чуть не поперхнулся наглостью вымогателя – просто так отдать «Странник»!? Да ни за что!!! «Странник» - утиль! Да это же наш дом! Защитник в долгих космических странствиях и передрягах! И за что? За простую детскую игру? За предоставленное однодневное веселье?
   Стюарт взял себя в руки и извинился перед Броудом за его вынужденное ожидание. По уходу беззастенчивого вымогателя он сел за компьютер и связался с Землёй для консультаций по Рокеру.

   Приятной внешности молодой человек представился Стюарту, как Ким Олег. Олег сообщил, что будет курировать Геннадия в его ассимиляции в современном обществе.
   -Что там, Рокер опять бузит? – поинтересовался Олег у Геннадия.
   -Так на Земле снова ввели экономику? – Ответил вопросом на вопрос Стюарт. – С чего это они с нас деньги требуют?
   -Не паникуй, капитан! На Земле всё нормально. Это рокеры сдуру себе новый капитализм построили. Если интересуешься, сам потом ознакомишься с информацией по Рокеру. Извини, что не предупредили. Пропустили мы – об этом все знают, да и космические лоции полны информацией об этом космическом безобразии.
   -А какой сейчас на Земле политический строй?
   -Какой строй? А в твоё время какой был?
   -Централизованная демократия. Институт Правления существует ещё?
   -А как же без руководства! В правительстве семь корректоров – это выверенное количество голосов и мнений. А строй у нас… Да нет у нас никакой политики! Вымерла она за ненадобностью. Слишком уж грязна она и лукава, не подходит к человеческим категориям морали ни с какого бока.
   -А президентская вакансия не в дефиците? Как вы справляетесь с набором претендентов?
   -Ты хочешь себя заявить на второй срок? Для тебя всегда найдётся место. Президентов (сегодня – корректоров) мы начинаем готовить ещё до рождения, по генетическому анализу потенциальных родителей. Из ста претендентов один даёт согласие, так что с этим у нас всё в порядке.
   -Давай по делу, - продолжил передачу Олег. – Мы не идём на поводу у рокеров и не собираемся выполнять их бредовые требования об оплате. Пока мы вам сможем помочь, пройдёт много времени: сейчас, как назло, в этом районе нет ни одного космолета. Так что, пробуйте сами выкручиваться. Ваши роботы вполне справятся с рокерами, хоть и устарели за триста лет. У рокеров с оборонительной техникой худо, а мы им не предоставляем наших технологий по ненадобности. Вам они ничего плохого не сделают – хлипковаты для зверств, как и все торговцы. Да и вы там не покалечьте кого – всё ж таки люди.

   Сильвестр подготовил роботов-исследователей для освобождения загулявшей троицы, а Стюарт не отходил от компьютера, изучая историю Рокера.

   Рокер получил название благодаря своим первым переселенцам – любителям древних мотоциклов и хранителям агрессивной жёсткой музыки, не лишённой романтизма. Свободный ландшафт планеты и её твёрдая поверхность (гоняй, сколь душе угодно!) импонировали безудержным мотоциклистам так же, как и присутствие космонавтов-дальнобойщиков – последователей авиационной и морской романтики.
   Всё испортил Карл Вайс – властолюбец, не имеющий к руководству никаких навыков, беспринципный торгаш. Это у него появилась идея вернуть рыночные отношения, которые, как ничто другое, способствовали продвиженцам по власти с лёгкостью справляться  с ответственной и сложной деятельностью руководителя.
   Изучая историю капиталистического строя Рокера, Стюарт задумался о значении денежных средств в истории развития человеческого общества. Деньги, несомненно, ускорили прогресс, упорядочив меновую торговлю. Но сколько бездарных вождей пришли к власти, не имея на это ни умения, ни прав, благодаря накоплениям, а порою и попросту воровству! Сколько человеческих судеб было сломано этими искусственными ценностями! Деньги, задуманные служить человеку, поработили его.
   В истории человека были три разрушительные первопричины – войны, религия и экономика. В начале появления все эти причины имели под собой прогрессивные начала, но чем сильнее они овладевали человеком, тем больше от них появлялось зла и безрассудности. Мы с таким трудом избавились от последнего из этих стопоров эволюции, рыночной экономики, так зачем же возвращаться к нерациональным пережиткам!

   Раздумья Стюарта родили в нём много вопросов, и он связался с Ким Олегом для очередной консультации.
   -Я несравненно рад, что ты выбрал меня своим куратором, - приветствовал Стюарта Ким. – Разобрались с рокерами? Или наша помощь ещё требуется?
   -У меня тут вопросы накопились по общественному строю Рокера. А «наших» Сильвестр освобождает. У меня пока нет обнадёживающей информации по этому вопросу. Проясни-ка ты мне, Олежка, каким это интересным образом рокеры умудряются поднимать ценность своих ничем необеспеченных денежных фантиков?
   -Эти ценности обеспечиваем мы. Так сложилось: мы не можем вмешиваться во внутренние дела резервированных колоний, а помогать им обязаны. Раньше с Рокера был свободный выезд, сейчас это доступно не всем: большинство рокеров выживают на мизерных заработках. А тех, кто способен вылететь в отпуск на Землю, мы не очень-то и ждём и всячески препятствуем их кратковременным вылазкам – слишком уж хамоватые эти ребята: подавай им настоящую прислугу, роботы их не устраивают! А кто им прислуживать будет? Да и нет у нас таких профессионалов. Они трясут кредитками, требуют необоснованных завышенных благ, буянят. Большинство из них подвергаются нами экстрадициям. Ну, никак они не вписываются в наше общество! А выполнять наши законы поведения в социуме они не хотят.
   -Но надо же бороться как-то с этой заразой! – Возмутился Геннадий. – У вас есть стратегия в оздоровлении общества Рокера?
   -Стратегии нет. Всё образуется само собой: тамошние нувориши посылают своих детей к нам на учёбу. Это у них считается фактом принадлежности к элите. Дети рокеров, обученные в наших институтах, получают знания об истинных человеческих ценностях.
   Беседу Олега и Геннадия прервало сообщение от Сильвестра: «странники» в куполе Рокера найдены не были.

   Дело принимало серьёзный оборот,  и Стюарт принял командование спасательной операцией на себя. Сильвестр продолжил манипуляции с роботами, Ойгуль настроила сектор обстрела, Ким Олег остался на связи со «Странником» наблюдателем: не каждый день можно впрямую отслеживать стычки между инопланетниками. Сам же Стюарт пытался связаться с Куполом  и найти мирные варианты выхода из конфликтной ситуации.
   Из Купола вырвался квадроцикл и направился к «Страннику». Древний «Рындван» легко остановили роботы Сильвестра, перекрыв ему энергоподачу. Ойгуль остановила вылазку трёх пехотинцев из Купола тремя выстрелами бортовой пушки калибром 3 нанометра, пробив им скафандры.
   Переговоры с Куполом пока не приносили никаких результатов. Рокеры не шли на обмен заложниками: «Арестовали Джастина Броуда, вот и сами возитесь с ним. Он нам не нужен. А «странники» будут освобождены только по погашению задолженности и оплаты неустойки за спровоцированную конфликтную ситуацию».
   Из квадроцикла показалась фигура в скафандре и сделала жест согнутой в локте рукой в сторону «Странника». Ойгуль точным выстрелом повредила вакуумную защиту скафандра, и фигура скрылась в защищённой кабине квадроцикла.
   Ким вызвал Стюарта:
   -А у вас есть распознавательные коды «Свой – чужой»?
  - А как же! Всё автоматизировано, сигналы подаются постоянно, проблем с ними не отмечалось. Вы же легко нас узнали?
   - А индивидуальные жесты вами обговаривались?
   -Это же ещё в предполётной подготовке отрабатывалось. Сейчас освежу в памяти (забыл), и через минуту буквально отвечу.
   -Не стоит, - усмехнулся Ким. – Запускайте квадроцикл в «Странник».

   -Кто вас учил по своим стрелять?! – Орал взбешённый Стив. – Где этот бравый снайпер, что бьёт по воротам, в которые легче забить?!
   -А  ты почему не возмущаешься? – Хлопнул Рустама по плечу Стюарт. – Что стоишь потухший, словно горем придавленный?
   -Да ведь сами виноваты во многом. С этого случая столько анекдотов состряпают, что на улице не появишься, когда домой вернёмся.
    Вдоволь насмеявшись, пленники поведали свою историю освобождения, хотя скрыли самые интересные факты, не желая кичиться своими подвигами:
   -А как вы себе представляете ситуацию, когда спекулянты пытаются заточить поисковика? – Скупо оценивал свои действия Лань. – Наши охранники согласились посидеть за нас, пока мы не сходим до «Странника».

   «Странник» подходил к Солнечной Системе. Стюарт уже никак не мог совладать с настроениями экипажа, который душой давно уже был на Земле. Работа, которой в Космосе никогда не убудет, выполнялась безынициативно, на автопилоте, и результаты её были соответствующими – никому не нужными. Геннадий пытался уложить их всех поспать чуток (с полгодика) до прибытия на Землю, что бы они зря не тратили электроэнергию, но ничего у него не вышло: все поголовно сидели за мониторами, изучая современное людское общество и любуясь изменившимися за триста лет земными пейзажами.
   Геннадий махнул рукой на свой разболтанный экипаж, и сам решил совершить последний эксперимент экспедиции – высадку на астероид.

   Астероид Б-3768 завершал своё большое путешествие по Космосу и должен был врезаться в Сатурн. На вечных странниках, астероидах, Космоса отслеживающие приборы устанавливаются беспилотниками в автоматическом режиме. «Странник» проходил по курсу Б-3768, для подобной операции на его борту было всё необходимое, и было решено доверить это несложное дело нашим астронавтам, пополнив тем переполненную копилку их побед.
   Стюарт без проблем высадился на астероиде, используя челнок со «Странника». Эту операцию планировалось провести роботами, но Геннадию захотелось хоть ненадолго покинуть опостылевшее ему замкнутое пространство корабля.
  Последствия этой авантюры были сродни ранению бойца в 1945-ом, в Берлине: «Странник» не пропустил своего командира дальше шлюзовой камеры, изолировав его в отдельной капсуле. Астероид оказался 137-м малым автономным объектом, на котором Человек зафиксировал аминокислоты.
   С борта «Странника» Стюарта сняли уже в Солнечной Системе. Он попал на Землю с борта «Эскулапа» только через год после чествований экспедиции.

   Земля приняла экипаж «Странника», как и всех своих героев Космоса – радушно и без наносного пафоса. У друзей были впереди долгие годы ассимиляции в новом, незнакомом поколении Человечества. Впереди их ждал новый поиск – поиск своего места в жизни будущего.
   
   
                Исторические реалии.

   Стюарт не мог ассимилироваться в обществе будущего вот уже третий год. Все его друзья давно уже нашли себе дело по душе: беспокойный Рустам опять отправился в дальний поиск. Стив Кински нашёл себе работу на Меркурии – исследовал Солнце. Лань изучал древнюю медицину у себя на родине, в Китае. Сильвестр с Ойгуль ударились в океанологию. И только Стюарт всё менял психологов и никак не мог обзавестись ни друзьями, ни делом по душе.
   Особо трудно давалась Стюарту телепатия. От той древней, мистической телепатии осталось одно только название. Природа не дала Человеку речь, её придумал он сам, и язык является искусственным методом общения. Телепатия – это способность распознавания мимики взгляда, который является фокусом мысли. Умелое владение взглядом вполне позволяет отказаться от речи.
   Сильно подкосила психику Геннадия смерть сына. Олежка специально дожидался прилёта отца и не хотел умирать без него. Олегу было 270 лет. Он по характеру был приземлённым и совершил сверхсветовой полёт только раз в жизни – в трёхгодичном перелёте на К-1343, планету с растительным разумом, открытым экспедицией отца.

   Медицине удалось победить старость, и она подарила человеку давно ожидаемую им вечную жизнь. Но психология не готова была ещё научить Человека жить вечно. Редко кто переживал трёхсотлетний возраст. Причины на то крылись в первоначальной задумке Природы, подарившей земной фауне смерть в целях катализа Эволюции.
   Основной причиной жажды смерти долгожителей была смена поколений: необходимо было всю долгую жизнь бесконечно подстраиваться под новые мышления, новые стили жизни, изменения моралей и мод. Да и человеческий мозг не принимал всей информации, собранной за необоснованно долгую жизнь: надо было или забывать свою юность, или же оставаться в своём прошлом, отвергая современность и будущее.
   Многие люди отказывались излечивать старость, а те, кто проживал по нескольку сот лет, отдавали свои жизни, совершая подвиги во имя науки. Олежка вылетел на недавно открытую планету с предельно агрессивной фауной в целях изучения этого природного атавизма – Природа редко зачинает жизнь во зле, предпочитая творить добро.

   И ещё одна причина пессимизма Стюарта была спрятана в женщине. Он не искал подруг и не хотел этого – ему нужна была только Ойгуль. Вот такой характер достался ему – однолюба!

   Перебрав троих кураторов, Стюарт вновь явился к Ким Олегу. Олег с пониманием принял шараханья Геннадия и с новым подъёмом принялся выискивать пути становления своего, клиента в незнакомом обществе. Первым делом, как казалось Олегу, надо было победить пессимизм Геннадия.
   -А есть ли у тебя мечта? – Как-то догадался Олег зацепить романтические струны Стюарта. – Я понимаю, что сейчас тебе не до мечты, но может, ты вспомнишь что-нибудь из детства?
   -Была когда-то мечта... Мне не страшно о ней говорить – она несбыточна, и ты не сможешь надо мной поиздеваться. Я восхищался Петром и мечтал поговорить с ним воочию.
   -Пётр – это привратник? Из Рая что ли? Это кто тебе такие сказки присоветовал?
   -Да нет же! – Геннадий улыбнулся в кои-то веки. – Русский царь. Пётр 1.
   -Извини, Ген. Я не могу столь досконально знать историю. Специально для тебя сделаю о нём выборку.
   -Подвижник он был. Флот Российский создал. Петербург – его имени город. Это он засылал Беринга северные моря открывать.
   Геннадий рассказал Олегу о Петре столько, что у того отпала надобность собирать историческую информацию, и он сам чуть было не заразился фанатизмом к неординарной личности.
   -Ты же знаешь, - сказал на прощанье Олег с хитроватой миной. – В бесконечной Вселенной возможно всё. Возможно, что и твоя мечта превратиться когда-нибудь из несбыточной в реально достижимую.

   На следующий день Олег подал Геннадию бланки:
   -Видишь ли, Гена… Мы были просто вынуждены в связи с этим вопросом обратиться к давно забытым грифам секретности. Подписывай, а потом будем разговаривать.
   -Последствия этих экспериментов ещё далеко не изучены. Мы не знаем, как они влияют на реальную действительность. А потенциальных желающих воспользоваться такой возможностью мы насчитали чересчур много.
   -Ты не лезь напролом, Гена. Обдумай всё хорошенько. Тебе позволили воспользоваться перемещением только из-за твоей неизлечимой болезни – тоски. Ну и авторитет президента сыграл большую роль. Подумай – ведь тебе всего 53. Твои друзья излечили старость, а ты отказываешься пройти курс излечения старости от геронтолога.
   -Я не хочу окончить жизнь так, как мой сын. Я желал бы умереть естественной смертью.
   -Ну вот, ты опять о смерти. Смерть – это ведь такая штука: чем больше ты о ней вспоминаешь, тем больше она тебя любит. Ты гони её прочь. Она труслива и будет избегать тебя, пока ты сам не расквасишься и не изменишь жизни. Изучай правила использования перехода. – Посоветовал на прощанье Олег. – Коды доступа на твоей копии договора. Статистику просмотри внимательней – там возвращений 80%. Не спеши с выводами, насильно туда тебя никто не гонит.

   На следующий день Стюарт дал согласие на перемещение… Он пополнил статистику невозвращенцев из прошлого. Сразу же после его перемещения орбитальные спутники обнаружили в Финском заливе появление металлического предмета небольших размеров. Роботы достали со дна насквозь проржавевшие наручные командирские часы, ранее принадлежавшие Стюарту…

   Стюарт вышел из лесу на песчаный балтийский берег. Вдали, на возвышающейся дюне, в специально для него выставленном кресле, сидел Пётр. В лучах заходящего Солнца, прячущегося в облаках, Пётр выглядел повелителем не только суши, но и моря.
   Уроки телепатии, которые впихивал Олег в своего нерадивого ученика, Геннадия, не прошли даром: хоть он и ходил в «двоечниках», но ему удалось доказать опричникам, прятавшимся в кустах от гнева своего повелителя, что он – к царю, его ждут его величество, так надо.
   Стюарт подошёл к Петру, неслышно ступая по смягчающему шаг песку, и стал позади, по правому боку повелителя всея Руси. Чуткий Пётр изрёк, не поворачивая головы:
   -Я приказал не подходить за сто шагов, пока не прикажу. Что у тебя? Срочное? Подавай! Если челобитная какая – на Соловках у меня сгниёшь!
   -Я не с бумагами, царь. Мне бы поговорить.
   Пётр развернулся резко и уставился удивлённо на столь осмелевшего подданного:
   -Ты как прошёл через этих? – Кивнул он в сторону леса. – Покажешь потом прохвоста – сам отхлестаю! Где-то я тебя видел раньше? Нет,… тот моложе был. Бред какой-то! Ну ладно, садись скиталец. Да не трись ты об сапоги – не на приёме!
   Геннадий присел по-турецки в ногах самодержца и стал просыпать песок меж ладоней.
   -Ты так и будешь играть пред мои очи? Изрекай свои просьбы и проваливай! Дело у меня здесь. Думаем мы. Что у тебя? Бабу какую не дают под венец? Сосватаем!
   -Я по твоему вопросу, царь. Город хочешь здесь закладывать?
   -Ты кто такой? Вещун что ли? – Пётр приподнялся в кресле, удивившись прозорливости Геннадия. – Я только неделю, как пришёл к этому решению. Ещё никого не посвящал в свои мысли! А бороду что не носишь? Вам-то я не запрещал – иноземцам вас не показывать. Мне тебя Бог послал – сомнения у меня большие: здесь топить будет. Зато шведам зеньки замажу – не попрут через город-то?
   -Тебе решать, царь. Я в этом деле не указчик, - схитрил Геннадий, продолжая наблюдения за сомнениями Петра.
   -Прав ты, вещун. На то и есть я царь, что бы судьбы России разрешать. И не вам, гадателям, вершить её будущее!
   Собеседники замолкли, думая каждый о своём…
   «Как разнится прошлое от истории, написанной людьми! – Думал Стюарт. – Сколько наносного и пафосного внесли в действительные события летописцы! Сколь переврали историю беспринципные властолюбцы, подлаживая под свою текущую политику! Пётр – он не сверхчеловек, как представляли его русофобы. Он такой же, как и все живущие на Земле люди, со своим оригинальным характером, сомнениями, неизлечимыми болезнями, желанием жить и получать от жизни все предоставленные ею удовольствия. Только вот должность у него такая, с самой большой человеческой ответственностью, ответственностью за Россию, за её народ».
   -А это у тебя что? – Вдруг схватил Пётр Геннадия за руку. – Брегет? Откуда такой? Никогда не видел.
   Геннадий понял свою оплошность слишком поздно – отдать часы, или что-либо оставить в прошлом запрещалось. И не отдать никак нельзя – как царю, и не отдать?
   -Это амулет из Африки, - схитрил Гена. – Тебе, царь, его носить и владеть им нельзя – навредит. А ты забрось его Нептуну. Нептун может им владеть, а за подарок поможет тебе город воздвигнуть.
   Разговор новоявленных друзей затянулся. Геннадий проникся душою Петра, и ему не хотелось с ним расставаться. Он не заметил, как прошло время, отведённое ему на посещение прошлого. А когда вдруг подумал об этом, то понял, что не может точно определить срок возвращения – часов-то не было. Он суматошно попрощался с самодержцем и поспешил скрыться. Таймер временного коридора сработал автоматически и Стюарт исчез с шестнадцатого века…

   Геннадий встал с больничной койки «Эскулапа» и взглянул через монитор на лунный пейзаж. Ему можно было выходить, и он стал одеваться, прихорашиваясь к долгожданной встрече.
   Стюарта встречали все: экипаж, сын Олежка, Куратор Ким Олег, последние руководители полёта. Особо рад был Геннадий видеть сына, Олежку, 270 лет от роду, в полном расцвете сил, улыбающегося и счастливого от встречи с 53-летним отцом. В группе встречающих Стюарт не видел только своего бортмеханика – Сильвестра Бекназарова.
   -Как у вас там с Сильвестром? – Спросил Геннадий Ойгуль. – Почему он не подъехал?
   -Его вызвали на Меркурий. Всё с ним у нас нормально. С чего это тебя беспокоит Сильвестр? Случаем, не поссорился ты с ним без нас? Он с нами связывался. Будет наезжать ежемесячно. Ещё успеешь повидать своего зама. Пойдём скорей!
   -Куда ты, Ойгуль? Постой! Мы с тобой, наверное, неправильно поняли друг друга. У тебя с Сильвестром как?
   -Что тебе дался это Сильвестр? Нормально у меня с ним. Я с ним не ссорилась, как это ты учудил, наверное. Уж не ревнуешь ли? Как забавно. Пойдём скорее! – Ойгуль всё сильнее тянула Геннадия за руку, прошептав ему на ухо: «Я хочу ещё одного Олежку»…