Однажды, после особенно удачной сдачи уважаемому богу Квасуре обязательного для состоявшейся личности норматива по длительности бытового запоя, меня, подло укушенного Зеленым Змием в правое подреберье, а апохмельной жабой за самую душу, занесло в подозрительно недорогой продуктовый магазинчик отовариться по дешевке. Занесло на благородной волне искреннего абстинентного раскаяния, за которое демоны-наркологи коварно прописывали диагноз «дипсомания на почве бытового алкоголизма», и которое, некоторый срок, заставляет слабое человеческое естество жить возвышенным бытом аскетичного праведника. Срок этот у каждого свой; в моем случае он месячный. После, обыкновенно, опять следует период добросовестной пересдачи Квасуре сакрального норматива в недельные, примерно, рамки. Такой, вот, не совсем простой путь, соединяющий у людей бытовое пьянство с бытовой экономией, наглядно доказывающий, что человек существо алогичное, а часто и вовсе неадекватное реальностям мироздания. Даже в трезвом своем состоянии.
Внутри магазина моё тело уверенно пристоилось в конец очереди почему-то колбасного отдела, хотя сам организм алкал газировки и чая с печенькой. Вероятно, разбалансированное подсознание отождествило предмет колбасы с состоянием хорошо известным ему как «колбасить» и вывело команду в идеомоторную сферу. Ну, ладно, куплю дешевой колбасы подсознанию, в качестве взятки, авось вечером чертей не пустит.
Очередь была небольшая: три бабки с парой лохопендриков – выдюжу. Стою, жду, созерцаю прилавки с народным кормом, нитритного коляра и суетящихся шопосапиенсов. От этого сознание мистически цепенеет в эпикурейской атраксии, а у тела начинают опускаться веки и отвисать челюсть.
Блаженство абстиненции прервала набирающая обороты заминка у кассы. Подошел черёд одной околоинтеллигентной особи. Эта особь, решила, вдруг, размять снулую мощь своего ментала на сирой нейронной матрице представительницы низов рознично-торгашеской касты. Это был облезло-закабинетного вида товарищ, в окулярах с линзами, от, вероятно, школьного телескопа и гладкой крапленой залысиной, в которой я умудрился узреть отражение своих красных очей. Тощая, затасканная эволюционно-природным процессом продавщица, в мятом халате, миллисекундой засканировав хищно-хозяйским взором колоритный образ представшего пред её святым ликом лохопендрика, любезно дыхнула в кулак родными мне производными ацетальдегида:
- Вам-что-заказывайте, - пропела она доброй вороной и замерзла в стойке похмельного удава, охватив хвостом треснутый в трех местах калькулятор.
Обслуживаемый михрютка, тускло бликнув прицелами, достойно поинтересовался:
- В которую цену у вас будут мороженные шейки кур?
- Одиннадцать гривен и восемьдесят пять копеек, - ответствовал удав, азартно подавшись вперёд.
Мозглёнок чуть помедлил и молвил:
- Будьте любезны, взвесьте мне один килограмм и триста пятьдесят граммов, пожалуйста.
Продавщица мигом оживилась, жизнерадостно нашуровав требуемое на весы. Ликом святой бессребреницы прищурилась на табло, аппетитно облизнулась, вытерла руку о халат и задолбила на раненом калькуляторе шустрое стокатто.
- Двадцать одна гривна и девяносто пять копеек - выдала она скорбно, и участливо поинтересовалась: - Вам в ещё один пакетик?
Клиент дёргано перемялся, поправил ставни и смущённым фальцетом промямлил:
- Видите ли...
- Что? - встрепенулась продавщица.
- Видите ли, я - преподаватель в средней школе… вот…, - закончил клиент и пристально уставился на озадаченного удава.
Тот мигом что-то себе просёк и, вдруг, всполошно хватился, всплеснув руками:
- Ой! Простите, я наверное чуть-чуть ошиблась. Ой! Точно! Вот, с вас ровно девятнадцать гривен и шестьдесят пять копеек, - искренность в последней стадии засияла с лика святой угодницы.
Клиент перемялся на другую ногу, и, нервно почесав мизинцем дужку очков, выдавил ничтоже сумняшеся:
- Видите ли... я в средней школе преподаю, простите, математику...
Тут угодница резко скосоротилась в черноротую бестию, но, совладав, резиново залыбилась и с умным видом стала терзать калькулятор, бормоча:
- Ой! Совсем я уже…, Устала, Господи. Извините, опять ошиблась..., Вот…, С вас семьнадцать гривен и двадцать копеек. Фух!
Но, нахальный плюгавец начал раздраженно шаркать теперь обеими ногами и уже возмущённо возгласил:
- Гражданка! Я преподаватель математики в старших классах средней школы номер девять, с двадцатилетним стажем работы!
Продавщицу, как йеменского хамелеона в террариуме у моего собутыльника, густо покрыло разноцветными пятнами: красными, потом зелеными, после землистыми, а затем всеми вперемешку. Она недобро засопела и, зло отмахнув калькулятор в сторону, зарычала опоносившим павианом:
- Так что вы мне тут тогда мозги компостируете?!!! Платите пятнадцать шестьдесят и забирайте свои шеи! У меня очередь ждёт!!!
Математик испуганно выложил кровные, за с боем отвоеванную необсчитку, сгреб с весов шеи и жалобно мяукнул:
- Пятнадцать сорок две, все же…
Левое око продавщицы сошло с общей орбиты и пристально скосилось на лежащий на прилавке керамический нож с отломанным кончиком и прилипшей полоской костромского сыра. Математик попятился.
- А за пакетик! – грозно напутствовал его демон прилавка.
- Я с пакетиком посчитал… десять копеек, - пискнул у дверей преподаватель математики с двадцатилетним стажем и скрылся.
- А у нас двадцать стоит! – Победно рыкнула на его простывший след продавщица и уставившись на меня вмиг подобрела.
Моя физия излучала такую явственную безучастность во все окружающее пространство, что она даже, каким-то чудом, материализовалась в цифрах табло на пустых весах.
- Заказывайте, пожалуйста, - бархатно каркнул удав из-за прилавка, ласково погладив хвостом калькулятор. - А то понаприходят всякие ханыги, матюматюками прикинутся и выделываются на ровном месте. Работать невозможно!
Дома, раскладывая покупки по опустошенному запоем холодильнику, я, в сотый уж раз формулой для самогипноза, щедро нахвалил себя, за то, что сильно, очень сильно сэкономил на продуктах. И что продавщица попалась на редкость вежливая и улыбчивая, и что мир прекрасен. Однако, в будущем все же решил заходить в подобные сервисы, исключительно на трезвую голову. Чисто ради приличия.