А, может, я и сошла бы по тебе с ума. При благоприятных обстоятельствах.
А так...за окном - то дождь, то снег. И с ума исключительно из-за них сходишь...
- Я же такую, как ты, всю жизнь искал! - скажет он тебе, а ты улыбнешься ему отстраненно как дура.
Мол, зачем так бессовестно врать, что искал. Ты, едва ли не с рождения, полуголая, у окна сидела, ждала и ни от кого не пряталась.
- Ты же такая...замечательная, - скажет вдруг с грустью он. И его голос дрогнет.
И ты поймешь, что ничем не примечательное, в общем-то, слово "замечательная" далось ему с большим трудом.
- А ты могла бы все бросить и уехать со мной? - вдруг спрашивает он.
А ты молчишь. И, признаться стыдно - еще и не дышишь.
Потому что открой ты рот и скажи "ДА", как картинку с его изображением этим самым "ДА" - тотчас же сдует.
Или, что еще ужаснее - разломает на пазлы...
А ты хвалишь его изо всех сил, жалуешься ему в телефон, страдаешь по нему так, что сосульки на крыше от соленых испарений в твоей комнате - сами к окну липнут!
Как вдруг слышишь на том конце провода странный треск!
Ты за голову хвататься, что сердце у него не выдержало, по швам треснуло!
А, оказалось, что это всего лишь рожа у негодяя от удовольствия трещит...
И потом...если он ушел, значит, так было нужно.
Значит, там, в другом месте, его очень сильно ждали.
Возможно даже, курили и прилипали носом к стеклу.
И, если бы он тогда вовремя не пришел, нос к стеклу прилип бы просто фатально! И его было бы даже плоскогубцами не отодрать! А он пришел - и нос спас.
Прижал его счастливого обладателя к себе, проветрил рукавом пиджака накуренную комнату, мастерски упал на зазвонивший не вовремя в кармане телефон. Нос обиженно всхлипнул, губы из благодарности улыбнулись...
А где-то далеко, на другом конце каменного города, окончательно смыло в Неву выплаканные от обиды глаза...
И еще ты веришь, что он вернется в твое разбитое бывшими оккупантами сердце. Прислонится щекою к выбитому дверному проему, увернется от соленой, стекающей ему за шиворот капли, сморщится от едкого запаха валерьяны.
- Вещи! - вдруг вспомнит он. - Здесь же оставались мои вещи!
И точно. Зачахший без воздуха букет и...чистые...запасные трусы.
И ты всячески пытаешься доказать своей депрессии, что ты - в полном порядке: бигуди, теплый фланелевый халатик, бусы, туфли на высоких каблуках. И для придания образу законченности - мундштук! Отполированный временем. Дедушкин. Набитый ароматической солью...
А потом...представь, что ты, устав, наконец-то, бороться со своим одиночеством, звонишь в Службу экстренной сексуальной помощи и заказываешь "такого, чтобы и для души".
Он приходит - резкий как ветер! В белом костюме, начищенных ботинках. С цветами в зубах. На колено - прямо у порога! - припадает, Бродского - вперемешку с цветами! - декламирует! И только бы штаны начать снимать, как ты - ему:
- Стойте! Остановитесь! Замрите! Давайте-ка снова, вместе! "Спинка стула, платьица без плеч...!".
А он глаза свои синие на тебя таращит, молнию на штанах застегивает, цветок, не успевший выпасть, дожевывает, и молча уходит.
Он не умеет...вместе...стихи.
- А придет время, дорогая, когда ты вспомнишь всех своих мужчин, и еще будешь гордиться собой! - сказала подруга.
- Тем, что они у меня были? - робко поинтересовалась я.
- Тем, что ни с одним из них не осталась! - ответила подруга.
"Весна, весна на улице, весенние деньки".
И черт с ним, с календарем! И даже если завьюжит - весна.
Потому что уже вынуты с антресолей новенькие сапожки.
И куплен - по случаю! - яркий шарф.
И сердце, уставшее глотать энергетики, с надеждой смотрит сквозь ребра на небо, как пленник - сквозь решетку...
И хочется любить.
Так, чтобы искры! Так, чтобы завтра - потоп!
Чтобы накатило, закрутило и смыло!
И чтобы обязательно - спаслись.
С ним вдвоем. На парапете Невы или на необитаемом острове.
И пусть из одежды на мне - только шарфик...