Такое торжество в нашем заведении случилось нежданно, не гаданно.
Чествовали какого то корейского аксакала, старца в полном смысле слова.
Посреди зала поставили кресло напоминающее трон. И он на нем восседал.
Народу старца посетило много, со всех концов света. От музыканта требовалось играть что ни будь корейское или хотя бы что ни будь восточное. Я оказался совершенно не подготовленным к такому обороту событий.
И единственное что я знал, это то, что восточный лад это пентатоника и проще всего извлекается она если играть по черным клавишам. Быстренько из черных клавиш я соорудил подобия мотивчиков на восточный лад и этим сопровождал действие.
Действие было сакральным. По одному, по двое, по трое приближались гости к трону перед которым был постелен коврик. Становились на колени, что то говорили старцу и подносили подарки.
Гораздо позже я узнал, что в древнем Китае не было нотной письменности и указывалось только настроение мелодии которую должен был сыграть музыкант: в одном случае музыка должна была быть веселой, в другом грустной. Я же играл торжественно, чем полностью удовлетворил публику. Может быть это звучало полностью аутентично, так как надо, потому что меня окружили заботой и вниманием. Мне выделили особый столик с корейским официантом, который следил за тем, что бы я не испытывал ни какого дискомфорта во время отдыха, и перепробовал все угощения которые предлагались в изобилии.
Угощения были специфическими для европейца. Мой организм чувствовал постоянно какую то подмену. То что на вид казалось сладким оказывалось остро соленым. И наоборот, оказывалось сладким то от чего этого ни как нельзя было ожидать. Из всего великолепия запомнились зеленые мармеладные звезды неожиданно соленые, и прозрачная лапша на редкость сладкая. Это малая толика того чем угощали, да еще объясняли, что вот это привезено из Ташкента, а это из Лос-Анджелеса…
А я всегда был любителем всего экзотического. И наелся всего этого до отвала.
На следующий день я должен был оформлять своей музыкой какой то молодежный праздник на центральной площади. Это был долгожданный заказ от комитета по делам молодежи. На нем можно было прозвучать на весь город и даже в газетах мое участие было упомянуто.
Утром я понял, что желудок мой сломался полностью, а с ним заодно и весь организм. Желудок видимо совсем не понял, что я в него вчера напихал и отказался это переваривать.
Мобильной связи тогда еще не было и мне пришлось ползти за несколько кварталов до таксофона и пытаться объяснить моим организаторам почему я не в силах выйти на молодежный праздник. Надеюсь он состоялся.
За то мне и моему желудку остались колоритные и экзотические воспоминания.