Отбой, подъём, кормежка
Между тем всё шло по заведённому армейскому порядку. Послеобеденные занятия строевой подготовкой доставили немало мук тем, кто неправильно наматывал портянки. Особенно досталось Швейку. То и дело он испрашивал разрешения выйти из строя, до тех пор, пока сержант не приказал ему замотать и размотать портянки сто пятьдесят раз подряд. Швейк, вспомнив святой завет дяди Вити, не стал препираться, а произнёс заветную фразу: «Есть перемотать портянки сто пятьдесят раз!»
Козырнув и неуклюже выйдя из строя, он спокойно занимался своим делом, однако зорко при этом следя за сержантом. Как только тот оглядывался, курсант, закусив губу, резко увеличивал скорость движений. Наконец, сержант, не выдержав, подошёл к бойцу.
– Сколько раз перемотал?
– Восемьдесят четыре раза, товарищ сержант! – не моргнув глазом, отвечал Швейк.
Как только строевые занятия завершились, Швейк, натянув сапоги, попросил разрешения встать в строй.
В солдатской столовой освоившиеся курсанты молча налегали на ложки. Однако, почти каждый раз, когда они садились за стол, раздавались душераздирающие звуки сирены, и их соседи, как полоумные, срывались из-за столов и убегали.
– Ракетчики, – пояснил Славик. – Жизни не будет, задолбят.
– Не повезло пацанам! – согласился Юрок.
Поглощение пищи у Швейка получалось гораздо лучше, чем наматывание портянок, и он первый заканчивал немудрёную солдатскую трапезу.
Выйдя из столовой, и раскурив сигарету, он рассказал приятелям анекдот:
– «Спрашивают у солдата: как кормят?
– Досыта, – отвечает солдат, – даже остаётся!
– А куда остатки деваете?
– Съедаем!»
Раздался дружный смех.
– А у этого солдата не спрашивали, почему он вместо строевой подготовки портянки наматывал и разматывал? – послышался голос одного из курсантов.
– Спрашивали! – сплюнув, ответил Швейк. – Он ответил, что начальству виднее!
Перед отбоем сержант Смолин предупредил, что на отбой даётся сорок пять секунд. Никто не придал этой невинной фразе никакого значения, однако дальнейшие события показали, что в армии имеет значение всё. «Отбой!» – подал Смолин команду.
Новобранцы нехотя стали раздеваться. Смолин спокойно стоял, глядя, как ползет секундная стрелка на циферблате командирских часов. «Для начала неплохо! – сказал он. Три минуты сорок секунд. Попробуем еще раз. «Отбой!»», – снова прозвучала команда.
На этот раз бойцы зашевелились, и, кидая одежду как попало, бросились в кровать. «Уже лучше! – похвалил сержант. – Последний разделся за три минуты, а ориентируемся как раз по нему. Всем встать, одеться, заправить кровати, приготовиться к отбою. Отбой!»
Словно ошпаренные, курсанты принялись лихорадочно сдирать с себя одежду, ныряя под одеяла. Кровати располагались одна над другой, и бойцы запрыгивали на второй ярус, как дрессированные обезьяны.
« Полторы минуты! – возгласил Смолин. – Будем продолжать тренироваться. Отбой!»
Наконец, когда последний из бойцов, Отелло, запрыгнув на второй ярус кровати, улегся, Смолин объявил: «Уложились в одну минуту. Сейчас будем учиться складывать обмундирование. Портянки должны быть заправлены в сапоги, гимнастёрка и брюки аккуратно складываются на табуретку». Потеха началась снова. Наконец, сержант сжалился: «На сегодня хватит. Всем отдыхать!».
Но учёба только начиналась. Изнемогших от строевой и отбоев бойцов утром встряхнула команда: «Взвод, подъем!» Ничего не соображая со сна, курсанты сваливались со второго яруса на головы своих товарищей, и те и другие пытались сообразить, где они находятся, и что от них требуется. «Взвод, отставить! Будем отрабатывать команду подъём. Команда выполняется за сорок пять секунд. Взвод, подъём!»
Отелло, занимавший койку над Швейком, свалился ему прямо на загривок. Недовольный Швейк приготовился проучить неловкого товарища, но, вовремя спохватившись, продолжил натягивать на себя одежду. Отелло, зажатый между койками, не успел одеться, и Смолин, подойдя к нему, произнёс: «Здесь вам не театр, курсант. Из-за вас придется повторить «подъём» всему взводу!».И вновь прозвучала набившая оскомину команда, и снова сержант остался недоволен.
– Товарищ сержант, – разрешите обратиться?
– Слушаю, товарищ курсант!
– По моим часам выходит, что мы оделись за сорок пять секунд, – сообщил Слава.
– Что у вас за часы?
Слава протянул руку с японским «Ориентом»
– У нас принято считать время по российским часам, тем более, что они на руке командира! Вопросы есть?
– Никак нет!
– Рота, выходи строиться!
Изнурительные строевые занятия, казалось, выжимали все соки. После обеда следовал небольшой отдых, который вгонял уставших курсантов в транс. Затем следовало изучение военного устава, на котором было главное – не заснуть. Однако сержант был опытен в этих делах, и встряхивал всех периодической командой: «Взвод, встать!» Разомлевшие от монотонных уставных фраз бойцы вскакивали, как ошалелые, после чего занятия продолжались.
Однажды ночью Швейк вместе с Юрком вышли покурить. Синий маскировочный свет, словно в морге, усыпил бдительного дневального, и курсанты незаметно прошмыгнули на улицу. Щелкнув зажигалкой, Швейк услышал окрик незнакомого офицера:
– Товарищи курсанты, ко мне! Доложите, кто вы такие, и кто вам позволил выйти из казармы».
Вокруг было темно, и лицо офицера было почти не различимо.
– Курсанты третьего взвода Семёнов и Бородин! Вышли в туалет! – тут же выпалил Швейк.
– Товарищи курсанты, раз вы собрались в туалет, тем более, уличный, то захватите тряпки и швабру, и чтобы к утру там всё блестело! Освещение там, правда, отсутствует, однако для бойца это не преграда. Всё ясно?
– «Есть взять тряпки и швабры, вычистить уличный туалет до блеска!». Бодро козырнув, приятели направились к казарме. Выждав, пока офицер скрылся в темноте, Швейк потащил Юрка за рукав. Обогнув казарму, оба влезли в открытое окно первого этажа, где располагался их взвод, и нырнули под одеяла.
Кто такие Семёнов и Бородин? Присяга
Утром прозвучала знакомая команда «Подъём!» Лихорадочные движения одевающихся солдат были прерваны приходом офицера.
– Курсанты Семёнов и Бородин! – выкрикнул он, вглядываясь в лица солдат.
– Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться? – козырнул Смолин. – Курсантов с такой фамилией в нашем взводе нет.
Старлей, заложа руки за спину, прошёлся по казарме, как сыч, вглядываясь в лица курсантов, а затем, круто развернувшись на каблуках, молча вышел. «В чём дело? – обратился Смолин к курсантам. – Всё утро старший лейтенант ищет курсантов по фамилии Семенов и Бородин. Может, вы что ни будь знаете?».
Все молчали.
Началось обычное построение, нудный комплекс солдатских упражнений. Поход в столовую несколько скрашивал серые воинские будни, однако строевая подготовка сводила всё на нет. Во время перекура к Швейку подошёл Юрок.
– Неплохо ты старлея развёл!
– А мы должны очко в темноте драить, неизвестно за что?
– Так кто из нас Семёнов, а кто Бородин?
– Пускай теперь старлей разбирается! Ему видно, делать нечего!
– Что вы тут шушукаетесь? – рядом с друзьями появился Слава.
– Думаем, почему солдат в одну форму наряжают.
– Ну, и что надумали?
– Ты же у нас корифей, вот и объясни.
– Если это прикол, то до свиданья!
– Нет, Славик, серьезно.
– Если серьезно, то обезличка помогает командовать людьми. Все бритые, в одинаковой одежде, ходят в ногу. Раз – два, раз – два! Есть специальная наука – управление массами. Кросс бежали нормально?
– Думал, помру, – отвечал Юрок. – Ноги как в огне, подошвами по бетонке набил, под ложечкой – будто кто-то кулаком саданул, смотрю – все бегут, ну и я тоже…
– Вот так каждый из нас. Вроде каюк, оглянешься – все бегут. Ну и ты с ними за компанию!
– Так и в атаку ходят! – добавил Швейк.
– Ходят, куда деваться, особенно если сзади заградбатальон с пулеметами расположился!
Дни летели с неимоверной быстротой, незаметно закончился срок обучения молодого бойца. На последнем занятии классной подготовки сержант объявил:
– Будем принимать присягу. Вам присвоят почётное звание рядового Российской армии.
– А сейчас мы кто? – спросил Отелло.
– Сейчас вы просто курсанты, – сразу ответил сержант. – До тех пор, пока вы не приняли присягу, спроса с вас, как с солдат, нет.
– А чего же ради мы крутились здесь? – послышался новый вопрос.
– Крутиться придётся везде. Попали в войска – будете крутиться в войсках.
– Всё-таки присяга – это односторонний договор, кабальный, противоречит Гражданскому кодексу, – задумчиво произнес Слава.
Сержант встал из-за стола, подошел к Славику.
– Ну-ка, грамотей, объясни свои слова!
– Очень просто. Все отношения в обществе строятся на договорных условиях, с соблюдением обязательств, и на каждую договаривающуюся сторону возлагается ответственность за несоблюдение обязательств. В конце договора подписи сторон, и адреса. Это по Российскому Гражданскому кодексу, которому мы должны подчиняться. А что такое присяга? Я подписываюсь один, обязуюсь не щадить жизни, а где другая договаривающаяся сторона? Кто её представляет? Какие обязательства на себя берёт?
– Где ты нахватался этой чепухи?
– Эта чепуха называется законом. Нас учили этому в институте.
– Так, так. Против закона, говоришь?
– Я ничего не говорю. Просто привожу факты.
– Так присяга кабальный договор?
– А какой же еще? Увезли насильно из дому за тридевять земель, забрали вещи, поставили охрану. Закон сляпали, что обязаны служить, да ещё бесплатно, статью уголовную подвели. Попробуй, не подпишись!
Класс курсантов, затаив дух, слушал этот диалог. Отелло, встав со своего места, подошёл поближе.
– Курсант, на место! – одёрнул его сержант.– Чтобы я этих разговоров больше не слышал. Вам ясно?
– Так точно, товарищ сержант. Больше не услышите.
И это было святой правдой, поскольку вскоре состоялось принятие присяги. Но перед выпуском было ещё одно испытание – стрельбы. Всем выдали карабины, и патроны.
– Значит, так, – объяснил сержант. – Сейчас идём на стрельбы, и чтобы все уложились в зачёт. Кто не сможет – пусть пеняет на себя.
– Так тренироваться же надо! – недоумевали курсанты. – Мы карабины в руках не держали!
– Дома, с девчонками будете тренироваться, а здесь армия!
Стрельбы прошли удачно, взвод получил зачётные очки, однако, оказалось, что не хватает одной гильзы. «Ищите, пока не найдёте. Построиться цепью, глядеть под ноги!» - скомандовал сержант. Взвод долго и безрезультатно бродил среди выгоревшей, пожухлой травы, напрасно стараясь найти проклятую гильзу.
– Ищите, и обрящете! – прокомментировал Слава. – На кой нам всё это нужно?
– Гильзу потеряли! Да на гражданке я у знакомого прапора возьму сотню патронов! – добавил один из курсантов.
Пора было возвращаться со стрельб, однако злопополучную гильзу так и не нашли. Швейк, пошептавшись с Юрком, подошёл к сержанту, сидящему у мешочка с гильзами с убитым видом.
– Товарищ сержант, закричал Юрок, здесь что-то закопано!
Нехотя встав, Смолин направился к суетящемуся курсанту. Швейк, не раздумывая, запустил руку в брезентовый мешок, и вытащил оттуда гильзу, которую тут же бросил в направлении удалившегося сержанта. Исполнив этот маневр, Швейк закурил с чувством исполненного долга.
Смолин, что-то выговорив Юрку, с озабоченным видом, глядя под ноги, возвращался на свое место. Внезапно среди травы что-то блеснуло. Наклонившись, он поднял гильзу.
– Раззявы! – объявил он, однако голос его был радостным. – Смотрели, смотрели, а гильза – под ногами!
– Всякое случается, товарищ сержант, – поддакнул Швейк. – Вы человек опытный, сразу заметили!
– Взвод, строиться! – скомандовал оживившийся Смолин. – За стрельбы объявляю взводу благодарность, а за потерянную гильзу – выговор!
В столовой, за обедом, Швейк перемигнувшись с Юрком, заметил:
– А сержант то наш – молодец, глазастый!
– В фокусники идти надо некоторым, – улыбаясь, сказал Отелло. – Буду королём – обязательно приглашу ко двору!
– Ты же сам говорил, что в детдоме рос, какой из тебя король!
– Поживём, увидим, – загадочно произнес Стюарт.
Наступил день присяги. Учебный батальон был выстроен на плацу. Стояла нестерпимая жара, на небе не было ни облачка. На плац вывели курсантов, которых надолго оставили под палящими лучами солнца. Швейк стоял, обливаясь потом, и мысленно проклиная всех, причастных к этому действу. Искоса взглянув на Отелло, Швейк с завистью увидел, что его темнокожий товарищ стоит, как ни в чём не бывало. «Хорошо ему, с негритянскими генами, а тут – хоть погибай!» Действительно, Стюарт стоял спокойно, с задумчивым видом, однако его видимо забавлял этот церемониал, поскольку по лицу солдата бродила едва уловимая усмешка.
Курсанты стояли, сняв головные уборы. Несколько человек, получившие тепловой удар, упали. С помощью нашатыря и холодной воды их быстро привели в чувство, и вновь поставили в строй. Вынесли знамя. Сержант, придав своему лицу торжественное выражение, зачитал текст присяги. Курсанты заученно повторяли расхожие фразы. Наконец, инициация была закончена, и поставлены желанные военному командованию подписи курсантов под текстом присяги. При виде Отелло, ставившего свою подпись, собравшееся начальство зашушукалось, заулыбалось.
К бойцам вышел командир учебного батальона, мешковатый подполковник. С деланной радостью он поздравил новоиспеченных бойцов с принятием присяги, и пожелал успешной службы. «Пошёл ты…» – пробормотал про себя Швейк.
– Курсант Кирюшин! Выйти из строя!
Швейк шагнул вперед, недоумевая.
– За отличные показатели в учёбе курсанту Кирюшину объявляется благодарность! – гаркнул сержант.
– Служу России! – бодро ответил Швейк.
– Встать в строй!
– Мотал, мотал, блин, портянки, заработал благодарность! – услышал он за спиной. «Чихал я и на вас тоже!» – равнодушно подумал Швейк.
После принятия присяги, раздобревшие отцы – командиры устроили праздничный ужин: каждому курсанту было выдано по две мясные котлеты, и по шоколадной конфете.
(продолжение следует)
http://www.proza.ru/2014/02/17/1529