Порт Макквори (Port Macquarie).
Зато через пару часов после развилки на Нельсон Бэй сворачиваем к замечательному городу на берегу океана, который называется Порт Макквори. Приставка «порт» совсем не означает, что это индустриальный причал с громадными четырехлапыми портовыми кранами. Совсем наоборот. Порт Макквори это город-курорт, где нет даже намека на промышленность. Географический рисунок океанской бухты словно нарочно был вычерчен природой для порта, но как говорится, не сложилось. Прежде всего благодаря рельефной аномалии. Устье одной из самых полноводных рек Австралии- реки Хастинг (Hasting River), впадающей в океан, буквально поперек перерезает обширная береговая отмель.
А может, строительство порта не состоялось по другой причине? Основание думать так преподносит история. В 1840 году было решено перевести сюда основную часть каторжан из соседнего Нью Кастла (New Castle). Таким образом, судьба города была предопределена, и он постепенно превратился в тюремную столицу Центрального Побережья Австралии. В силу очевидных причин ни о каком порте по соседству с тюрьмой и речи быть не могло. Кстати, впоследствии морской порт был построен в Нью Кастле.
Как бы то ни было, но потомки благодарны не только матушке-природе, но и госчиновнику, принявшему непопулярное тогда в народе историческое решение о переносе исправительного учереждения. Со временем тюрьмы Порта Маквори опустели. Каторжане, отсидев положенное, постепенно «растворились» в законопослушной среде. Зато прекрасный город, не изуродованный портовыми постройками, остался радовать горожан своей курортной атмосферой.
Одним из мрачных напоминаний о жизни английских каторжан служит тюрьма в местечке Аракун (Arakoon) на полуострове Юго-Восточные Камни (South West Rocks) в ста километрах на север от порта Макквори (Trial Bay Gaol). Старые тюремные постройки, окруженные каменным забором высотой в три человеческих роста, в настоящее время превращены в музей. Однако большинство людей приезжает сюда отнюдь не для изучения его печальной истории, а чтобы полюбоваться прекрасным видом с холма или отдохнуть на выходные в караван-парке у его подножия. Издалека тюрьма похожа на развалины замка за толстой кирпичной стеной. Но внешнее впечатление так же обманчиво как и внутреннее. Поначалу кажется, что внутри все дышит миром и покоем. В бараках пусто и светло. Двери камер то ли не сохранились, то ли их сняли намеренно. Зато внутри можно видеть надписи и рисунки заключенных. На зеленой лужайке развалилась кенгуриная семья, лениво поворачивая головы на создаваемый людьми шум и нервно дергая ушами. Мы фотографируем их через бойницы странного помещения. Здесь как-то неуютно и тревожно и хочется поскорей выйти. Объяснение находим несколько минут спустя, прочитав табличку. Оказывается, это камера для исполнения наказаний (punishment room). Иллюзия покоя моментально исчезает, а на смену ей приходит осознание, что до сих пор она сохранялась благодаря отсутствию действующих лиц, то есть заключенных и их надзирателей. Тяжелая атмосфера боли, слез и отчаяния буквально «висит» в воздухе и невольно заставляет оглядываться по сторонам. Забыв про кенгуриные съемки спешим покинуть страшное место.
Тюрьма стоит на таком красивом холме среди высоких пирамидальных елей , что диву даешься изощренному цинизму жизни. Особенно, когда заходишь в прямоугольный каменный мешок площадью два на три метра без отопления, света и каких-либо элементарных удобств. В нем два атрибута: деревянные нары и горшок. Похоже, единственной отрадой здесь была сама природа в виде свежего океанского бриза, криков чаек и глухого шума прибоя. Как бы ни тошно узнику было осознавать, что свобода так близко, всего на расстоянии вытянутой руки за толстой каменной стеной, соседство с океаном, несомненно, скрашивало их невыносимую жизнь. А то, что она была невыносимой, сомневаться не приходится. Заключенные (convicts) не имели по существу никаких прав. Даже на переписку. Исписанный клочок бумаги на волю, переданный без разрешения, означал сто ударов плетью. Если кто-то отчаянный пытался передать письмо , его могли забить досмерти поркой. Любое неподчинение каралось карцером. Недалеко от двух каменных бараков с 200 камерами-одиночками находятся еще одна «воспитательная комната», но эта – на свежем воздухе, и ряд карцеров вдвое меньше по размерам чем сами камеры. В них даже не присядешь.
Трудно поверить, что всего полтора столетия спустя любая австралийская тюрьма кажется почти курортом по сравнению с прошлым бесправием. В каждой камере есть цветной телевизор, интернет и телефон. Наличие в столовой меню, свежей прессы и книг в библиотеке, а также регулярных спортивных состязаний на тюремной площадке обязательно. За какие бы грехи не был осужден преступник, в австралийской судебной системе он прежде всего- человек. Поэтому его права неукоснительно соблюдаются. К женщинам подход особый. У них даже есть определенные привилегии. Например, им разрешается пользоваться косметикой и выбирать нижнее белье на свой вкус. Чтоб удовлетворить растущие потребности покупательниц в тюрьмах организованы целые магазины. Австралийская пресса не раз поднимала вопрос, можно ли назвать исправительным учереждение , где в принципе обеспечивается любой как на воле сервис. Естественно, кроме главного- возможности выйти за пределы тюрьмы.
Об исключительно демократичных условиях содержания преступивших закон в австралийских тюрьмах хорошо известно своим гражданам, поэтому в случае «прокола» за границей они всеми силами стремятся отбыть срок в своей стране. За трафик наркотиков через границу, например, в Индонезии, им автоматически светит от пожизненного до смертного приговора, причем в жутких условиях содержания. Родители этой глупой рисковой молодежи, снимут с себя последнюю рубаху, чтобы перевести любимых чад в родную тюрьму. Но это не всегда удается даже при наличии больших состояний.
В королевстве Таиланд с этим так же строго. Помните фильм 90-х «Bangkok Hilton» с Николь Кидман в главной роли? На нас он произвел неизгладимое впечатление.
Последнее нашумевшее в 2004 году в Австралии дело случилось с Шапель Корби, которая пыталась провезти в Бали 4 кг гашиша. До сих пор неясно, рискнула ли она сама или ее подставила собственная семья, но несмотря на то, что попалась с поличным, ей крупно повезло. Она осталась жить. Вместо смертной казни она чудом получила двадцать семь лет тюрьмы.
За долгие годы тропического заточения большеглазая красавица потеряла все: красоту, здоровье, молодость. Существует версия, что ее подставил сводный брат, который летел в Индонезию вместе с ней. Он -то «по-братски» и подменил свою сумку. И умыл руки, продолжая как ни в чем не бывало вести беспутную жизнь. За 9 лет ее отсидки он так ни разу и не навестил сестру в тюрьме . Собственный папа, по всей видимости, тоже был замешан, но вскоре умер от рака. Видно, у последнего кое-какие угрызения совести все-таки были.
Парадокс этой истории в том, что подставив девчонку самым жестоким способом, «дорогие» родственники быстро умыли руки, в то время как австралийское государство вплоть до сегодняшего дня защищало свою гражданку с помощью лучших адвокатов, а затем все эти годы неустанно хлопотало о переводе ее из Индонезии в родные пенаты. Много лет безрезультатно. Лишь в 2012-ом правительство Индонезии сделало беспрецедентную уступку соседу, сократив срок на пять лет 35-летней женщине с явными признаками слабоумия ( слабоумие- как вариант защиты). Похоже, на определенных условиях. Уж слишком много индонезийских беженцев с детьми регулярно принимала Австралия и зачастую спасала их с тонущих суден, на которых народ (а его 250 миллионов) правдами-неправдами старается попасть на землю обетованную в переполненных людьми ржавых суденышках.
Казалось, Шапель больше не на что рассчитывать, поскольку правительство Тони Аббота, премьер-министра Австралии (с сентября 2013 года), объявило No Passaram всем нелегальным морским беженцам. А значит, пошло на конфликт с Индонезией. Тем не менее в отношении Шапель обозначились реальные сроки ее полного освобождения и возвращения на родину в в скором будущем( Шапель освободили 10 февраля 2014 года). Респект государству, защищающему до конца своего гражданина!
Что касается беженцев, много десятилетий это была очень больная тема для Австралии. Согласно Конституции государства, эта земля обеспечивает приют всем угнетенным. Еще одно важое ее положение – соблюдение гуманности. Разве отправишь ушлое суденышко назад, зная, что оно не дотянет до берега (прецеденты были) и что половина беженцев – дети? Интересы детей здесь на первом месте. Но что же делать, чтобы и границы защитить и гуманнсть соблюсти?
Связанные буквой конституции, политики слишком много лет не могли поступиться принципом гуманности. Страна обреченно принимала всех подряд, направляя добравшихся до австралийских территориальных вод мореплавателей в оборудованные для этих целей поселения за колючей проволокой. До тех пор, пока в лагерях не участились бунты с поджогами имущества, ведь сидеть там до выяснения приходилось много лет. Что и переполнило чашу терпения. Кому приятно, когда уничтожают твою собственность, когда ты к страждущему со всей душой? Думали политики, думали и, наконец, придумали, за что им честь и хвала. Теперь беженцев на полпути встречают пограничники, пересаживают всех людей из их хлипкого судна в свое надежное, пригнанное по этому случаю в данный квадрат, и отправляют его назад к берегам их исконной родины - Индонезии. Не пытайтесь, мол, ребята, давить из нас слезу или взять нас нахрапом, а подавайте бумаги на иммиграцию как положено, в общем порядке.
Надо сказать, что стратегия «Превентивный Перехват» сработала. Поток суден резко уменьшился, как и количество людей в спецлагерях для беженцев на территории Австралии. Некоторые лагеря стали даже закрываться, что не могло не отразиться на улучшении бюджета страны. Ведь до выяснения обстоятельств людей много лет надо кормить-поить и долго выяснять их истинные намерения: в самом ли деле это несчастные беженцы или подлые замаскированные под беженцев террористы. Таким образом, неразрешимая многие десятилетия проблема, из-за которой «слетело» не одно правительство, была, наконец, блестяще решена. Это наводит на мысль о том, что иногда слуги народа таки оправдывают свою немалую зарплату.
Однако вернемся к истории внутренних миграций 18-го столетия на австралийском континенте. Откуда взялась на первый взгляд сумасбродная идея переводить узников из одного прибрежного города в другой? Конечно, трудно обвинять того чиновника в превышении полномочий. Он, как всякий служащий, человек подневольный, который исполняет директиву свыше. А директива была обусловлена двумя объективными обстоятельствами. Во-первых, для тюрьмы обычно выбирают место подальше от основного скопления людей. Как говорится, с глаз долой. В те времена Австралия была мало заселенным материком (эта тенденция, кстати,сохраняется и сейчас. Плотность населения в 2012 составляет 3 человека на 1 кв.км), и чем дальше от Сиднея, тем малочисленнее были поселения. Учитывая наличие только гужевого транспорта в качестве главного средства передвижения Ньюкастл был в 7-8 часах на северо-восток от него ( сейчас 2.5 часа на машине), в то время как Порт Макквори вдвое дальше.
Во-вторых, вокруг Ньюкастла на выветренных лавах Большого Водораздельного Хребта открыли тропические черные почвы в Долине Охотников –Хантер Валлей (Hunter Valley), что дало толчок развитию фермерства.
Надо сказать, что Австралия не может похвастаться изобилием плодородных земель. Только 10% ее территории (77 млн га) пригодно для сельскохозяйственных угодий (примерно 47 млн га уже используется). Остальные площади либо пустынны, либо имеют слишком сложный рельеф. Тем не менее Австралия одна из немногих стран вмире,где расширение сельскохозяйственных угодий возможно за счет использования новых земель. Почвы здесь в основном представлены всеми оттенками красного цвета, от красно-желтых, каштановых и до красно-бурых, в которых зачастую отмечается нехватка фосфора, азота и многих микроэлементов. Поэтому благодатная черная земля Хантер Валей была чудесной находкой для крестьян. Долина раскинулась как раз от Ньюкастла до горной гряды Беррингтон (Berrington Range). Защищая долину с запада от раскаленных ветров пустыни и задерживая океанскую влагу с востока, горы создали благоприятный микроклимат для земледелия.
Вполне понятно, что фермерам не нравилось соседство с каторжанами, которые время от времени сбегали и наводили страх на допропорядочные семейства. Чтобы поощрить освоение плодородных наделов, преступников и перевели из этих краев подальше в Порт Макквори.
Сейчас Хантер Валей считается одним из излюбленных мест отдыха сиднейцев. Это своего рода винодельческая мекка всего штата Новый Южный Уэльс (New South Wales). Винодельни здесь на каждом шагу и одна краше другой. Их настолько много, что можно проплутать целый день и посетить только малую их часть, занимаясь серьезным хобби под названием «тестирование вин». Умело используя слабость человека выпить надурняк, здесь настроили гостиниц и развлечений на любой вкус. Арифметика проста: чем дольше пребывание гостей в винодельческом краю, тем больше они оставят здесь денег. А потратить всегда есть на что, начиная с полетов на воздушных шарах до приятного вечернего отдыха на лужайке перед сценой, наслаждаясь звуками живой музыки. Некоторые винодельни настолько «раздобрели» на невинном винном тестировании, что выстроили концертные залы приличной вместимости. Сюда часто приезжают звезды мировой величины. Вернее, прилетают из крупных городов, где они остановливаются на время концертной деятельности. Неподалеку для этих целей функционирует небольшой аэропорт. За последние пару лет здесь побывали многие оперные звезды, рок и поп-певцы. Кстати, делая шоу звезды зачастую совмещают приятное с полезным. Никто из них не возвращается домой, не побаловав себя приятной покупкой в виде «маленькой хатынки». Ну так уж повелось!
На винарнях любят праздновать помолвки и свадьбы. Все под рукой: красивая природа, прекрасное вино, свежие продукты с ферм, небольшая, но очень симпатичная греческая церковь, лимузины напрокат, простор и большие конференц-залы. Кажется, есть все! Однако с точки зрения коренного славянина, не хватает самой малости - умения праздновать такие великие события от души. Ни тебе обжираловки немыслимыми салатами, ни пьяного мордобоя, ни танцев до упаду. Никто не покушается украсть туфлю новобрачной, а тем более саму невесту. Чинно собрались, с гордостью продемонстрировали наряды, посплетничали с бокалами в руках, поели и разошлись. Никогда нам не понять этого пристойно-приторнго празднества как и им выбрасывания на ветер сумашедших денег, чтоб гуляла вся деревня.
Но если в свадебных праздниках австралийцы не мастера, то уж в живописи - наверняка. В этом пришлось убедиться, «сбежав» из тюрьмы в сам город Порт Маквори. Пересекаем огромный искрящийся на солнце залив по длинному белоснежному мосту и делаем первую остановку на парковке возле залива. Открывшийся перед нами пейзаж побуждает душу трепетать от восторга. Огромное бирюзовое поле прозрачной воды, солнце, пальмы, причал с дорогими яхтами- все это создает настроение «поросячьего визга». После эйфории общей картины взгляд «цепляют» частные детали чудесного курорта. Деревянный настил причала плавно переходит в бетонную дорожку, которая уводит куда-то за горизонт. Дорожка вьется вдоль кромки залива и позволяет наблюдать непридуманные сценки морской и сухопутной жизни. На воде туда-сюда шныряют большие и малые суденышки, пацаны со скоростью звука гоняют на водных мотоциклах-джетах (jet). Недалеко от берега суетится, пытаясь взлететь, маленький «кукурузник». Вдоль берега шеренгой выстроились папы-рыбаки, в то время как мамы, усевшись под огромным платаном на зеленый ковер лужайки рассказывают подругам саги своей семейной жизни и заодно приглядывают за отпрысками. Ребятня резвится на детской площадке, все постройки которой сделаны с учетом морской темы. Здесь и разноцветные осьминоги, и приветливо скалящиеся зубастые акулы и добрые с виду крокодилы.
Вот группа азиатов ( человек 30 на 8 посадочных мест), оккупировавшая несколько столиков с примыкающей к ней электропечкой-жаровней (барбекьюшницей). Они создают такой гвалт, перекрикивая друг друга на своем языке, что невольно обращают на себя внимание. Но не только из-за создаваемого толпой шума и незнакомого тембра чужого языка. Просто доселе не доводилось видеть ни одного из них жующего в одиночестве. Исключение, конечно, составляет работа в компаниях. Там их плотность невысока, поэтому частенько можно видеть скромно сидящего в дальнем уголке китайца или другого азиата, молчаливо, очень сосредоточенно и неторопливо поглощающего стандартную порцию риса из пластикового коробочка.
Мое любопытство пересилило застенчивость, и я как можно деликатнее спросила стоявшего поодаль представителя нации с навсегда прищуренными глазами ( на его месте мог быть китаец, кореец, японец, филлипинец и другие островитяне):
- У вас сегодня, видно, большое событие. Какое, если не секрет?
На что азиат отреагировал, донельзя «округлив» глаза(если это приемлемое выражение). На самом деле размер глаз остался прежний, только лицо заметно вытянулось . Он даже перестал жевать от удивления.
- Это только одна моя семья! У моего дядюшки в третьем колене сегодня именины.
- А-а-а, поняла! Поэтому вы собрались и кушаете вместе?
Мне неловко было спрашивать, какой же это день рождения, если на столе не видно ни одной бутылки алкоголя.
- А как мы должны кушать?- снова удивился он моему не очень умному утверждению.
На что я заметила, что обратила внимание на человека, явно из их «группировки», жующего в стороне и поминутно зыркающего в сторону веселых сородичей:
- А почему вон тот член семейства ест отдельно?
Словоохотливый член клана разъяснил мне странное поведение отшельника:
- Если кто-то сидит отдельно, значит, он чем-то провинился перед семьей и его не допускают к общему столу в качестве наказания. Выходит, отбился от «стада», будь здоров! Не видать тебе самого большого удовольствия человеческой жизни- радости общения.
- И как долго его будут держать «в черных списках»?
- Пока не образумится, осознает свою вину и исправится.
И добавил:
- Но в принципе это решает семья.
В очередной раз пришлось подивиться исключительной роли семьи в деле воспитания и поведения индивидуумов. Семейные полномочия многих азиатских народностей довольно широки и выполняют функции и Бога и судьи. Не подчиняешься установленным ими правилам- становишься изгоем. Это жестокое наказание для любого члена семьи, впитавшему коллективизм и чувство локтя с молоком матери. Подумаешь, скажете вы, наказание! Да некоторые спят и видят, как бы избавиться от слишком пристального внимания «дорогих» родственников. Но здесь не тот случай. Пойдешь супротив-слишком много потеряешь. К примеру, австралийские китайцы подчиняются своей общине безоговорочно. Причина? Она тривиальна- многолетняя материальная зависимость. Китайская община, наверное, единственная на пятом континенте, которая каждому члену ее члену выкупает жилье сообща. А это немалые деньги, поскольку скупается любая собственность в самых лучших районах крупных городов и регионов Австралии.
В этом деле существует определенная очередность. Сначала всем миром погашают банковскую ссуду брату, потом свату и т.д.
Сомнительно, что у «нашего» брата мелькнет подобие такой инициативы. Чтоб я бесплатно горбатился на своего брата, а тем более свата несколько лет? Самые ретивые из нас оценят такой метод, покрутив пальцем у виска. А китайцы не ропщут и знай себе трудятся не разгибаясь. Поэтому с поистине космической скоростью заполняют территории,вытесняя старых хозяев. Если раньше китайцы скромно ютились на далеких от Сити окраинах, то теперь им принадлежат дорогие офисы и квартиры в самых богатых районах. Что касается наемного труда,то стоит заметить, что в то время как австралийские компании берут их на работу с удовольствием как скромных, работящих и дисциплинированных людей, они австралийцев, как , впрочем, и любую другую нацию, никогда. В этой связи возникает интересный вопрос: стоит ли лелеять наш авторитарный снобизм и как всегда в гордом одиночестве нести непосильный груз обязательств? Или всем миром ловить птицу счастья? Жизнь покажет, чья философия мудрее.
Это очень щепетильная тема для русской души, поэтому лучше вернуться в курортный город Маквори. Как большинство прибрежных городков, он представляет собой в основном одно-двухэтажную застройку гостиницами и частным сектором. Австралийцы не любят «голубятни» в качестве жилья. Одним из немногочисленных многоэтажных зданий представлена «крутая» гостиница Rydges. Она стоит на берегу широкого залива, глубоко врезанного в сушу. Помните, того залива, который не стал полторв века назад местом швартовки больших кораблей.
Именно от этой гостиницы мы топаем по бетонной дорожке к концу мыса. Дорожка начинается среди роскошных толстых пальм и ведет вдоль симпатичного караван-парка туда, где упирается в груду беспорядочно сваленных в кучу многотонных камней. От океана она надежно ограничена огромными волнотесами. Они вздымаются вдоль дорожки как пики Китайской стены. Но это не простая стена, а художественная. Здесь Ози проявили незаурядные таланты. Как всегда, один чудак придумал, а другие подхватили. Как говорят, дурной пример заразителен. Но в этом случае из дурного он превратился в визитную карточку Порта Маквори. Пройтись по дорожке залива вдоль разрисованных камней- все равно что побывать в художественном музее. Видимо, все более менее одаренные постояльцы караван-парка считали своим долгом отметиться на этой народной стене. Художества на камнях невинно начинаюся с птичек-рыбок и бессмертных надписей типа «Здесь был Васья», но по мере расцвета талантов и изобретательности постепенно превращаются в галерею разноцветных шедевров. Заметно, что некоторые картины писались не один день. Все они расписаны на камнях яркими красками и выгодно оттеняются сверкающей на солнце синевой залива. На одной картине, например, изображена дружная семья. Они стоят полукругом, включая домашних питомцев, взявшись за руки и лапы. Острие другого волнореза приспособлено, чтобы изобразить на нем зубатую пасть акулы. На третьем камне простая формула Джошуа плюс Джессика равняется любовь. Неизгладимое впечатление произвела обширная по размерам мозаика бутылочных крышек от всех существующих видов пива, навеки залитых в бетон. С ними была проделана серьезная скульптурная работа, которая судя по всему делалась не на годы, на столетия! Потомки должны знать, что и в каком количестве любили их пращуры.
Здорово было бы подсмотреть, пролетая здесь на облаке через сотню лет бестелесной душой, как они разгадают эту головоломку. Поднимите руку, кто не верит в загробную жизнь! Значит, по вероисповеданию, вы точно не католик, не буддист и не индус. Австралийцы, потомки англичан, в большинстве своем католики. Эта религия удобна тем, что с пеленок внушает не бояться смерти. Более того, уход человека рассматривается как его освобождение от бессмысленной суеты, от всякого рода обязательств, которых у него в современной жизни выше крыши.
Другими словами, счастливый он человече! Все в это свято верят, поэтому на похоронах нет душераздирающих сцен, нет беспредельного отчаяния и рыданий в голос, присущих ортодоксальным христианам. Близкие одеты с иголочки, если не сказать, по последнему слову моды. На тщательно выбритых лицах мужчин солнцезащитные очки, на лицах дам неброский макияж и изысканные украшения. Прощание в церкви далеко от трагизма и больше напоминает светское мероприятие: люди в черном, спокойная музыка, неброские цветы, речи близких со всхлипами, портреты улыбающегося «именинника». Процедура так и называется «Празднование жизни такого-то раба Божьего». Процедура прощания тщательно отрепетирована и напоминает хорошо поставленный грустный спектакль. Однако как ни странно, но такое прощание не бьет по нервам ни родных, ни друзей и не оставляет осадка полной опустошенности и потери. Кульминацией похорон являются сдержанные слезы родных и сочувствующих, неторопливое прощание с человеком и сопровождение закрытого гроба с телом на мобильной тележке в лучшую жизнь. Тела, но не души. Душа бессмертна, она остается здесь, на земле и частенько напоминает о себе всплесками воспоминаний. Глубокий философский подход, чтобы не травмировать и без того сломленных горем близких, и его можно только приветствовать. Хотя с точки зрения славянина, сдержанность родных расценивалась бы как проявление безразличия и нелюбви. Тем не менее, несмотря на бессмертие души и все прелести загробной жизни, на месте «именнинника» не тянет оказаться побыстрее.
Откуда взялись мысли о загробной жизни в такой прекрасный погожий день? Не иначе, как кровавая пасть каменной акулы и постоянно ноющие колени дали повод. В таком случае лучше не культивировать негатив , а тихонько хромать дальше, радуясь, что еще жив, дышишь и чего-то хочешь. В данном случае хочется ехать дальше в направлении пункта исцеления, каким является городок Мори (Moree) и наш запланированный ночлег. Покидаем пропитанный морским бризом Порт Маквори и движемся в противоположную от побережья сторону в глубь штата Новый Южный Уэльс. Наша дорога лежит через далекое кантри, где до сих пор не доводилось побывать. Говорят, в Австралии чем дальше от больших городов, тем спокойнее и чище. Это не значит, что города напоминают мумбайские районы . Совсем наоборот. Лучшим индикатором чистоты служат тротуары для пешеходов. В любом австралийском городе можно спокойно сесть на асфальт в белых брюках, и они не потеряют своего девственного цвета. Что наглядно демонстрируют школьники и школьницы, не раздумывая плюхаясь на бетон платформы в ожидании поезда метро скрестив по-йоговски ноги и опершись спиной на огромные школьные рюкзачища. Такие шокирующие сценки недвусмысленно свидетельствуют о клинической чистоте тротуаров, чего не скажешь о чистоте воздуха. При этом воздух загрязняется отнюдь не промышленными предприятиями. К любым их выбросам настолько жесткие требования, что о существовании вредных производств можно узнать только из газет, но не по запаху. Воздух загрязняют в основном автомобили. Еще бы! Ежегодно в Австралии приобретается более одного миллиона новых автомобилей. Подержаные в расчет не берем, их может быть около 5 миллионов. При населении в 23,375,180 (согласно национальному Бюро Статистики на 5 февраля 2014 года) это солидная цифра. И только благодаря удачному географическому положению всех крупных городов и хорошей «продуваемости» океанскими ветрами выхлопной смог там не задерживается. Поэтому кроме мумбайских, и к китайским их нельзя причислить, где в Шанхае желательно выходить на улицу только в противогазе.
Тем не менее выехав из переполненного людьми и машинами города на волю «нюхом» чувствуешь разницу. Легкие благодарно раскрываются навстречу чистейшему воздуху полей, и он вливается терпким потоком скошенной травы, эвкалиптового масла и цветущих деревьев. В Австралии постоянно что-нибудь цветет. С нового года, контрастируя с коралловым цветом каллистемона (bottlebrush), радует глаз нежными оттенками кремово-желтого и розового пятилепестковые цветы Дерева Жизни(инд.) франжипани (frangipanis). С марта перенимает эстафету яркие кусты камелии, которая цветет вплоть до ноября. Австралийской осенью (апрель- май) время буйства роз ( roses), хибискуса (hibiscus), цикломенов (cyclamen). С весны (октябрь) дурманит приторно-сладким запахом белый жасмин, одевается в свадебное платье дейтция (deutzia), пахучим медом желтых гроздей благоухает мимоза (acacia). Но настоящий праздник весны наступает тогда, когда безлистные ветки магнолии (magnolia) покрываются изысканными бело-розовыми чашками цветов. В конце октября эстафету перенимают кусты прекрасных рододендронов (rhododendron). Чтобы налюбоваться ими вдоволь, надо ехать в горы. Рододендроны не терпят жары. С ноября оранжевыми початками тянется к солнцу банксия (banksia) , с декабря огромными фиолетовыми шатрами красуются деревья бразильской джакаранты (jacaranda), гигантскими сиреневыми и белыми одуванчиками украшают фасады домов агапантусы ( agapantus).
Австралия - это вечно цветущий континент, однако лиственная зелень здесь не ярко-зеленая как в Европе, а блеклая, будто выцветшая, особенно засушливым летом. Что ж, общую блеклую картину создают эвкалипты, которых в уникальной флоре континента все же подавляющее количество. Тем ярче и контрасней на этом фоне смотрится все буйство цветущей палитры.
Наш путь пролегает по Окслэй хайвэю(Oxley Hwy). Он не такой широкий как Пасифик, зато безлюдный. Кое-когда навстречу несутся потрепанные джипы фермеров, груженные бог знает чем, да трудяжки-трактора, вихляющие боками на непривычном для них твердом покрытии. Второстепенные, к каким относятся деревенские дороги, не такие гладкие и безупречные как основные трассы, зато без выбоин. Любая незалатаная мэрией-кансилом (от слова Council –управление территорией) дырка на дороге означает потенциальную опасность для водителя, и если ему не посчастливится влететь в нее, значит, в копеечку «влетит» государство, допустившее такой промах.
Так мы и движемся уже несколько часов, усиленно вглядываясь в полотно, чтобы без нужды не «напрячь» ни себя, ни государство. Тем более, что запущенные участки заботливо отгорожены красно-белыми пластиковыми барьерами. По обе стороны дороги обычный пейзаж этого штата: распаханные фермерские наделы, заросшие пожелтевшей травой пустоши, по которым будто чьей-то гигантской рукой разбросаны крупные валуны. Иногда блеклый пейзаж оживляет яркое желтое пятно цветущей мимозы, иногда он сменяется непроходимым лесом гладкоствольных эвкалиптов. Австралийское кантри или глубинка, по-нашему, это многочасовое безлюдье,и, кажется, ничейные отары блуждающих овец. Все это однообразие мелькает десятками километров, которые внезапно обрываются крошечным поселением или средней руки городком. Появление такого объекта посреди горячего безмолвия производит поистине драматический эффект. Если вспомнить студенческие годы, это все равно, что после бессонной ночи слушать монотонный голос лектора, проваливаясь в полудрему, и внезапно резко проснуться от звука падающей на пол ручки или того хуже, на парту -собственной головы.
Пассажиры авто прилипают к окнам, пытаясь за короткое время охватить весь калейдоскоп пейзажей, вывесок и знаков и, заметив что-то интересное, успеть донести это до водителя. Водителю же достаточно лишь поменять положение своих ступней: правой вверх-сбросить газ, левой вниз-нажать на тормоз. Тем не менее полностью парализовать его неуемное движение вперед удается редко. Установленное по умолчанию правило «проехав - не возвращаться» вынуждает штурмана ломать привычки водителя своими средствами. Вот и сейчас потребуется его недюжинное мастерство, чтобы не пропустить мелькнувший на коричневом фоне знак «Деревянный Город» (Timbertown).
- Скоро сворачиваем!- поначалу спокойно предупреждает штурман.
Никаких признаков снижения скорости. Как свистели «100» по хайвэю, так и продолжаем.
- Тормози! – все еще терпеливо увещевает впередсмотрящий, заметив дублирующий знак.
Никакой реакции.
Значит, настало время радикальных мер. Воздействие убийственным звуком- самое лучшее женское средство в безнадежных ситуациях. Звук создается умелым сочетанием самых неприятных нот: высоких и визгливых, которым можно спокойно сжить со свету практически любого человека. Ни одни мужские уши не выдерживают такого изощренного натиска на психику . А они у водителя скрипично-фортепьянные.
Радикальная мера сработала и на этот раз.
- Чего вопить? Торможу, - милостиво соглашается он и вовремя останавливается возле старого выбеленного жарким солнцем сруба дерева.
Сказать, что это просто сруб, значит, ничего не сказать. При желании в его оболочке можно спокойно разместить тюбик вагона лондонского метро. Тюбик от слова «Tube», так англичане ласково называют маленькие вагончики своего метро, созданные словно для хоббитов. Лежащий у дороги ствол это какой-то гиганский колосс из «Парка Юрского периода». Наша немаленькая машина на его фоне кажется просто автомалявкой на крошечных колесиках, а мы сами мелкими двуногими.
Сруб служит своеобразной приманкой для туриста. Позади падшего колосса на широко расплющенном в обе стороны здании красуется огромная вывеска «Тимбертаун» или Деревянный Город, магнитом притягивающая обалдевших от однообразия дороги туристов. Но где же сам город ?
Он скрыт за фасадом огромной вывески. «Город» с современным магазинчиком и со старинным убранством дровосеков, нехитрым бытом и пиляще-колющим инструментарием их опасного труда сосредоточился на заднем плане. Вход платный, зато внутри можно отдохнуть от долгой дороги за чашечкой кофе и бергером в компании себеподобных и разной домашней живности, которая расположилась рядом на миниатюрной ферме. Как ни странно, но запах дорогого сердцу зверья аппетит не отбивает, зато настроение поднимает. Где-то что-то закудатало, или захрюкало, или заблеяло или замычало – и все в восторге, особенно дети. Иногда из-за этого многоголосья случаются веселые казусы,когда молодые родители путают всхлипы собственных младенцев с блеянием маленьких козлят. Звуки в самом деле настолько похожи, что послужили рождению нового английского слэнга kids, которым называют и детей и козлят. ( Коза-goat, козленок-kid, корова-cow, теленок-calf, курица-hen, цыпленок-chick). Кстати, прислушавшись к разговору парней уже в другом месте- в пабе - за пинтой пива, слух не раз заденет слово «Чикс»(chicks). Было бы очень смешно думать, что в пабе они обсуждают фермерские проблемы. Употребляя слово «чик», они сплетничают о молоденьких, наивненьких девчонках, которых нежно называют Чикс . Продолжая куриную тему , нельзя не отметить «главное лицо» курятника – Петуха. Он наравне со всеми бойкими производителями имеет собственное имя нарицательное- Rooster(Руста). Согласно китайскому учению Петух это символ Австралии, как например, Бык- символ Испании. Символ, присвоенный китайцами любой стране удивительно точно отражает характер ее народа. Игнорировать их наблюдения в этой сфере никак нельзя. Слишком древняя наука «Гороскопия», которую они практикуют не одну тысячу лет.
Если при упоминании о животных дотошный критик обвинит автора в неумении применять имя существительное («что-то захрюкало», значит «оно»- что-то неопределенное и бесполое), пусть не старается. Для англоязычной половины человечества любая животина- неодушевленное существо под названием «это» или «оно»-it, включая котов и собак, которых они обожают и готовы затаскать по судам любого, кто плохо с ними обращается. Зато корабль «Елизавета I», ниже сумняшиче, упоминают как «она» (she)!
Продолжение по адресу mbfreebird28@gmail.com.