2. Интеллигентный бродяга в прозрачных очках
Жизнь на вокзальной площади и на Александровской улице медленно останавливалась. Погас свет за решетчатыми окнами сберкассы, через несколько минут, словно подхватывая, принимая эстафету, закончилась рабочая пятница на почте, а в витрине магазинчика, уже подготовленной к праздникам, продолжали мигать, зажигаться и гаснуть, огоньки. Перроны автостанции казались в опускающейся темноте обломками пристаней в давно заброшенном северном порту. Ни одного окна : вокруг, сколько ни всматривайся, лишь белые, засыпанные снегом, крыши на фоне черного чистого неба. Воймега как будто вымерла. Подсвечено только здание вокзала.
"Надеюсь, не выгонят на улицу.- грустно подумал, возвращаясь в теплое помещение, мужчина в спортивной форме. - И в полицию не заберут".
Вот это был бы номер.
Настенные часы - похоже, оставшиеся с незапамятных времен, с крупными цифрами на циферблате и ажурными стрелками - пробили половину шестого. Он остался один в тишине пустого зала.Включили освещение, под потолком медленно разгоралась старая массивная люстра, рассеивающая грязновато-тусклый свет.
Ах, да ! Утром знакомый повар Анатолич наскоро собрал сухой паек, завернул в бумажный пакет, буквально всучил его соседу по отряду, сказал, что там свежая, с пылу с жару, ржаная булка и что-то еще из приготовленного к завтраку. Не должно зачерстветь, сойдет на импровизированный ужин. А запить нечем. Даже за теплой водой сходить некуда, горячего чайника не найти. Хорошо, придется есть сухомятку.
" Молодой человек... - раздался в стороне красивый женский голос. - Молодой человек !"
Перед ним материализовалась бабушка, классическая бабушка в шерстяном бордовом платье , укрывшая плечи пуховым платком, седовласая и очень красивая.
" Здравствуйте...- растерянно ответил он, посмотрев на пожилую даму . - Добрый вечер."
" Здравствуй. Что с тобой, милый, случилось ? - тетушка опустилась в соседнее деревянное кресло. - На автобус опоздал ?"
" Нет, - он смущенно улыбнулся.- Пойти мне некуда."
" Из дома выгнали ?"
" Если бы. Утром из колонии выпустили. "- спокойно ответил человек в прозрачных очках.
" Бедняга! - изумилась старушка.- Пойдем, чаем напою. "
" Вы кассирша?"- спросил удивленно.
Подумал : почтенной даме дремать бы сейчас в кресле, под лаской пледа, сквозь сон слышать отдаленные голоса домочадцев, звук их шагов. А она - здесь.
" Буфетчица. Пойдем, а то, небось,ты с утра голоден.Бледный...- заботливо взяла за руку.- Звать-то тебя как ?"
" Михаил. Михаил Александрович."
" Очень приятно. Софья Власьевна . Караваева."- ответила старушка-буфетчица.
Станционный буфет, скрывшийся за неприметной дверью, не обозначенный табличкой или вывеской, оказался похож скорее на семейный ресторанчик, чем на одного из своих провинциальных собратьев. В небольшом уютном зале стены выкрашены в тепло-апельсиновый цвет, круглые деревянные столики застелены льняными скатертями, на каждом - маленький стаканчик со свечкой-таблеткой,под потолком - бордовый абажур, на импровизированной стойке бара, в вазе - еловые ветки, украшенные колокольчиками. Правильно, праздники приближаются.
Посетитель, пришедший в неурочный час, устроился за столиком, на соседний стул поставил рюкзак, на столешницу положил футляр для очков.
Тем временем хозяйка вернулась с подносом, подала тарелку горячего борща , горбушку ржаного хлеба и мисочку со сметаной. Удивительно вкусно, пальчики оближешь.
" Спасибо...- говорил растроганный Михаил. - Польщен...Тронут вашей заботой."
" На здоровье , милый..."- заботливо отвечала Караваева от барной стойки. И с любопытством нескрываемым, совсем не обидным и ненавязчивым, смотрела на вечернего гостя. Чтобы не отвлекать, не мешать и не смущать, молча ушла на кухню - заваривать чай.
Разливая по чашкам заварку, Софья спросила :
" И за что же тебя сюда отправили ?"
" За политику.- сухо ответил Михаил. - Не угодил."
Сказал спокойно, но глаза сверкнули гневом.
" Ты откуда ?"
" Здесь - после ссылки енисейской с пересадкой на Читу. А родился и жил в Москве."
" Жена, дети есть ?"
" Есть, и родители живы. Не подскажете, как выбраться отсюда ?"
" Тяжело выбираться. До Петрозаводска автобус ходит, но вчера метель разыгралась, наверняка он на полпути сломался или в снегу увяз. Поезд останавливается здесь по большим праздникам. Не в службу, а в дружбу - ночуй у меня."
" Спасибо, Софья Власьевна.Не хочу стеснять вас. Да мне и заплатить нечем будет... - он говорил чистую правду. В его распоряжении - копеечный заработок за двадцать дней этого месяца.- Хватило бы на билет."
Софья внимательно смотрела на гостя.
" Погоди... Михаилом, говоришь, звать ?"
"Да."
" Я тебя по телевизору видела! Думала : вот не повезло парню ! До слез горько за тебя было."
" Узнали..."- протянул он обреченно.
" Да не волнуйся, не выдам я тебя, милый. Смотрю и никак понять не могу : лицо умное, глаза выразительные, взгляд глубокий. Не думала, не гадала, что настоящего магната встречу."
"Бывшего".
"И пусть бывшего. Видного человека и доброго. А ты - добрый,- она взяла его за руки. -Век живу, немного таких встречала. Знаешь, как я тебя вычислила ?"
" Ума не приложу."
" По очкам. Смотрела я на тебя, смотрела, думала: что это за птица важная в нашу глухомань прилетела, что за видный гость пожаловал? А ты шапку снимаешь, очки из футляра достаешь. Тонкие, без оправы. Где-то я их видела. Ба! - вспоминаю - да у Соколовского такие же. Сколько раз по телевизору видела. Вот и опознала интеллигентного бродягу."
Хоть на часах и не полночь, пришло время сбросить маски. Софья Власьевна поила чаем Михаила Соколовского, опального магната, до сегодняшнего утра отбывавшего наказание в воймежской колонии.