Италия, городок Камольи, окраина Генуи. Сергей Стрежнев ежедневно сидел в траттории Бьянки — хозяйка претендовала на «ристоранте» — ради прочтения газеты и бесед под чашку кофе. Женское тараторство необыкновенной скорости и вспыльчивое карканье мужчин — все это чудесно жестикулировало, погружало в испуг и восторг. И верно, отлично практиковало. Жующий пустоту проваленным ртом слезливый завсегда-тай, старый рыбак, что опирался двумя руками на витиеватую палочку и пристально смотрел на Сергея — жанр. Чарующие виды моря и прочего. Бьянка, молодая женщина, имевшая осиную талию и изумительно виляющая бедрами, посредством Софи Лорен по-зволяя добираться до детства.
Сергей сложился художником, звенья обстоятельств занесли в Италию, по сущест-ву, сторожил виллу друга детства, ставшего удачливым коммерсантом. Сам он избранни-ком жребия не числился никоим образом. Впрочем, несколько картин были выставлены в некой квазигалерее стараниями таких же безнадежных мечтателей — кому интересны русские в Генуе, академии. Собственно, на профильную удачу он и не надеялся — поды-шать воздухом мастеров, вот история, возникало периодически трезвое соображение. Пле-нэр.
Ныне присоседился друг хозяйки, Чезаре (Сергей уже набрался языка, разговари-вал бойко). Отец парня был завзятым коммунистом, отсюда он — жуткий патриот Генуи, «рагаццо генуэзэ» — тараторил какие-то коверканные лозунги, что получалось обоюдно выгодно, ибо Сергей затруднялся отвечать из идейных соображений и совсем не требовал этого Чез. Гордо удалился, но заглянул Энтони Фельцман, австралиец, насквозь колорит-ный типаж — с ним пару месяцев составлялось приятельство. Вследствие или по причине общение часто сопровождалось бессмысленными диалогами.
— Вы, кажется, женщин не любите.
— Да я бы любил, только им это не нужно.
— А что им нужно?
— Они сами не знают — стало быть, деньги.
— Это вы их или себя нареканием благодетельствуете?
— И себя и их — таким образом, возвеличиваю.
— Однако вы, мой друг, махинатор.
— Отнюдь да, тем самым одолжите сигарету.
Энтони и произнес теперь, глядя вослед ушедшей в кулуары Бьянки:
— Жаль девушку. Собственно, само заведение: я чувствую себя здесь отменно.
Сергей вопросительно вскинул глаза.
— Ну да, ты не в курсе. Кризис — банк, что давал Бьянке ссуду, обанкротился. Там и с папашей нелады. В общем… не вытянуть.
У Сергея неожиданно опустел желудок, отсюда, вероятно, не нашелся думать:
— Однако ты богат, отчего не угодить чувствам.
Энтони пожал плечами:
— Я уезжаю… И потом… кризис.
Да, кризис. У Сорина, хозяина виллы, случился скандал с налогами, возник вопрос о продаже сооружения. Впрочем, и без того Сергей чувствовал, пора возвращаться.
Родненькое неожиданно похорошело — все в сосенках, курносых и обильных об-лаках, смугленькое, волгленькое, неприбранное — Сергей, едучи из аэропорта, сковырнул слезу. Настроение, впрочем, быстро улеглось: семейные передряги, то, се — не стоит слов. А вот звонок через неделю от прибытия пощекотал весьма. Докладывал Новицкий, содержатель той самой галереи в Генуе. Говорил вдохновенно:
— Сережка, расподлец этакий, ты пошто урыл не наклонившись, разве подобно по-ступают с сердечниками? Едва обнаружил твой номер. Так вот, надежда наша, пляши, две твои мазни взяли, на другой день еще три, то есть почти все. Вертайся, ташшы свои изде-лия.
Сергей от ошеломления даже порадоваться не сумел, пролепетал:
— А кто?
— Достаточно молодой человек, аккуратный.
— Рыжий, с серьгой в ухе, верзила, — без сомнения имея в виду Энтони, констати-ровал Сергей.
— Отнюдь — чернявый, среднего роста.
Изумлению не было предела.
На вилле оставались холсты — решение о продаже ее повисло — взял дополни-тельно с десяток из дома, сугубо уральского наклона. От сообщения прошло возле месяца и обитатели галереи, было, взбодрившись, успели скиснуть — акция оказалась разовая, меценат исчез. Все это выглядело подозрительно — человека и прежде явно в галерее не наблюдалось. Словом, Новицкий сам — уже исходя из того, что запасы галереи будут по-полнены произведениями Стрежнева — предпринял расследование. По приезду Сергею случился предъявлен нарисованный портрет благодетеля. Тот обомлел, это был Чезаре.
А через мгновение осознал, в чем штука. Дело в том, что за неделю до отъезда из Италии Сергей совершил демарш.
День удался облезлый: небеса запахнулись, стоял унылый, слабый дождь, вечный бриз затянул предместье запахом водорослей и рыбы. Окна плыли, окружающее монотон-но бубнило, неуклонно хотелось жевать. Сергей долго препирался с Интернетом и в итоге потащился к Бьянке. Молвил на большую, иногда чрезмерную улыбку девушки:
— А что мне винище, притащи-ка, родная, водочки.
Хозяйка пякнула карандашом по плечу Сергея и грамотно развернулась, взвив ко-роткую юбку. Заказал фокаччи, лепешку с сыром (Бьянка обладала изумительным рецеп-том). Аппетитно обжигаясь, сожрал, но умерил первый хмелек, кинуло заказать еще влажного. Где-то здесь мелькнуло: а казино-то нынче именно в песню. Энтони не так дав-но способствовал освоению.
Двинулся в свою обитель. Харчевня Бьянки находилась неподалеку от виллы Со-рина и чтоб промокнуть пришлось потоптаться. Однако впрямь, кислые облака, шипение машин, блестящие тайной окна, отличная архитектура и недалекий залив Парадизо в тон-кой кисее, изящный хмель погружали в светлую печаль. Вилла расположилась на склоне, в кайму излучистого шоссе рылись стеклянные ручьи. На загибах трассы они тонким сло-ем пересекали узкие пешеходные пути, и Сергей смачно шлепал по равномерной жидко-сти. Газоны поместий за низкими прозрачными ограждениями набухли, сочились, все бы-ло умыто и осквернено, акации, не как следует заслонявшие породистые особняки, шур-шали. Наглых обычаев собака, ничуть не стесняясь дождя, высоко подняв голову и сурово лупая глазами, заворчала на Сергея, впрочем, тронулась, понурившись, следом. Состояние вещей безукоризненно говорило о том, что день непрост.
Ввечеру принял душ, зачем-то тщательно выбирал нижнее белье, придирчиво одел-ся. Брился и правил виски. Накатил виски: он уже знал, что тут не спорт — трезвый расчет не главенствует.
Сергей явственно представлял, что проиграет. При этом верил, способен поймать чувство — нужно разглядеть самое точное, раж, кивок бога, он может сделать верную се-рию. Удивительно, что натурально согревал абсурд: в любом случае будет прав.
Фронтон Плазы настырно плавал в лучах невидимых фонарей и грустной водяной пороше. Просчитанный свет внутри казино, впрочем, ложился вяло. Посетителей набра-лось негусто. Перед Стрежневым вошла пара, шибко заросший джентльмен с трубкой и утомленная дама. Наш деятель не нашел ничего лучшего, чем упереться в покачивание превосходных ягодиц женщины, грамотно оформленных тонким, длинным платьем с про-вокационным разрезом. Трубчатый механически сунул под прелести стул и Сергей с ними покончил. Другое дело, спутник запричитал, но подруга технично осекла, приложив палец к губам и беспрекословно просвистев «Тсс…»
Сергей хотел, было, встать за этот же стол, однако тенькнула мысль: «Нет, нет, слишком хороша». Пристроился к уже отпечатлевшемуся в памяти индусу, который до-садливо посмотрел, обратно сощурил глаза на рулетку и сразу на возглас крупье «делаем ставки, синьорэ» судорожно приспособил фишки. Сергей пропустил кон и еще несколько, и только вслед присоединившемуся юноше, невозмутимому как Будда, в аккуратных, шедших ему очках, поставил последним, однако бойко — фишки, грамотно выпав из рук, благодарно вякнули. Принципиально, как делал Энтони, ткнул на колонку, впрочем, бы-стро другой рукой добавил на красное семнадцать. Отчетливо металась мысль: нужно по-ступать непременно отлично от игроков, притом что индусу везло. Выпал выигрыш, Сер-гей испуганно поджал губы.
Часа через полтора исчезла стужа в коленях, что так задиристо одолела сразу за по-рогом, тело представлялось замечательной емкостью, наполненной теплым и грузным, в глаза покалывал изломанный свет. Дама в ягодицах периодически и равномерно тонкими зеницами смотрела от своего места и вкусно покусывала верхнюю губу, ее приспешник тер двумя пальцами лацкан дорогого пиджака. Вокруг стола, и впрямь, плотно сосредото-чились; крупье, что достаивал свои полчаса, говорил ровно, однако кончик носа система-тически вздрагивал. Сергей постоянно возил веерообразно растопыренными пальцами по столу — этого жеста прежде не существовало — и прекрасно замечал внимательные лица игроков и наблюдающих. Сорвал порядка ста тысяч (изловчил, между прочим, зеро).
Часть этих денег Сергей и переслал Бьянке. Однако вот что занимательно — сделал так, чтоб ни в коем случае девушка не догадалась об авторстве презента.
Он шел сейчас в «ристоранте» — это было рационально со всех точек зрения. Впрочем, что именно скажет, воображалось несколько туманно. Тем временем у Бьянки на образование Сергея столь предательски озарились глаза, что сердце мужчины глупо ткнулось в ребро. Нет, было принято решение, о выходке девушки он пока умолчит.
Ночью они гуляли, Бьянка сама взяла его ладонь — ну влюбленная парочка, итиш-кин кот. Сергей говорил — беспрестанно, взахлеб. Собственно, и она сообщала.
Утром сидели на террасе, Бьянка с неприбранными волосами была тонкой, пре-красно ленивой, теплой. Сергей курил, глядел уютно в далекое, глубокое и большое море. И, мелькнув, согрела неожиданно терпко безоговорочная мысль: никогда не произнесет он о выигрыше в казино.