из книги: "История одного рода"
12. Миссия при дворе Станислава
Лещинского.
Княгиня Дольская и граф де Дотти.
Шумит Варшава. Варшавский Сейм Речи Посполитой в очередной раз собирался для обсуж-дения важных вопросов. Казна пуста, а войну необ-ходимо продолжать.
Король Станислав Лещинский готов выступить с войском на Украину в поддержку союзника Карла XII. Где взять деньги на содержание армии, если мелкопоместная шляхта не в состоянии платить налоги, а крупная шляхта и магнаты, не горят же-ланием расставаться с монетой и грозят восстани-ем.
С одной стороны Сандомирская конфедерация, со-звавшая шляхту на «посполитое рушение», готова идти на Варшаву и вернуть трон Августу Саксон-скому, с другой – великий коронный гетман Ябло-новский, польный гетман Феликс Потоцкий, под-скарбий Рафал Лещинский и сам король Карл XII – ставленником, которых, и стал воевода познань-ский Станислав Лещинский! Немаловажна под-держка княгини Дольской, фактической главы дома Вишневецких и Яна Сапеги в Литве. Но литовская шляхта бунтует, и это способно ввергнуть Речь По-сполитую в разрушительные внутренние усобицы. Сеймы и сеймики вносили еще большую смуту в королевство. Волнения в Польше и Правобережной Украине – того и гляди поднимутся на магнатов мелкопоместная шляхта и казачество.
Август Саксонский не оставляет надежды на воз-врат короны и в этом его поддерживает царь Петр.
Уже после Сейма и принятия новой конститу-ции, на второй день во дворце появился неизвест-ный дворянин и попросил доложить королю о при-
бытии доверенного лица от короля Карла Шведско-го.
Станислав Лещинский был не в духе: с магна-тами и шляхтой невозможно справиться. Грядет новый поход сандомирцев на Варшаву и Краков. Поражение шведского корпуса Левенгаупта при Лесной вселило в него неуверенность. Король ломал голову, как разрешить сложную ситуацию. Его отец, подскарбий Рафал Лещинский, посоветовал дождаться новых известей от короля Карла, и в этом был резон. Ситуация на сейме в целом сложи-лась в пользу Станислава, но… была недоговорен-ность, то есть недоговоренность с теми же гетмана-ми. Те, шесть лет назад поддерживали Августа Сак-сонского, но позже, под влиянием примаса, перешли на сторону Варшавской великопольской конфеде-рации и заняли сторону короля Станислава. – Они союзники, но каждый хочет… – Король знал, чего они хотят и понимал, что лучше отдать добром и получить, хотя бы относительную преданность, чем дождаться, пока все отберут силой. Он прикидывал в уме так и этак, пытаясь увязать все в один узел. – Доверенное лицо шведского короля? Ну что ж! – решил вдруг король Стась, и велел пропустить по-сланника.
– Граф Шарль Луиза-Мари де Дотти: доверенное лицо его величества Карла XII, Божьей милостью – короля Швеции и Дании.
Посланник держал себя не вызывающе, но с до-стоинством. Он поклонился королю и, сказав ров-ным без интонаций голосом:
– Его величество поручил мне миссию деликат-ного свойства, – достал послание свернутое вчетве-ро и скрепленное печатью. – В этом документе мои полномочия! – граф передал пакет польскому коро-лю.
– Рад служить нашему благодетелю!
Король Речи Посполитой не употребил слова: служить господину, или нашему повелителю, огра-ничился словом «благодетель». Не спешил монарх и вскрывать пакет. Но граф де Дотти, а это был Ро-бинсон, пропустил мимо ушей «оплошность» и не очень обеспокоился медлительностью Станислава Лещинского – не ему делать замечания королям.
– Мне поручено деликатное дело, касающееся гетмана Украины!
– Да? Что желает Его Величество король Карл?
– Получить точную информацию, относительно законного наследника, воспитываемого при вашем, ваше величество, дворе.
– Кто таков? Почему не знаю? – изумился ко-роль.
– Если ваше величество не ведает, о ком идет речь, я тут же отправляюсь назад в Украину и до-ложу об этом своему королю.
– Поручение такого свойства?.. Нужно ли было отправлять графа?.. Простой гонец справился бы… но куда спешить? Вы устали с дороги и у вас, наверное, не только это поручение?
– Его величеств, король Швеции Карл, приказал мне проинспектировать коронные хоругви на го-товность к походу против царя Петра, согласно до-говору и Варшавского сейма. Поручено также про-верить боеспособность войск под командованием генерала Крассау, оставленных вам в поддержку.
– Вы и их направите в Украину?
– Если сочту необходимым – это зависит от со-стояния войск.
– Вам, ваша светлость, даны такие полномочия, но повторяю: отдохните с дороги! Вечером будет прием, приедет княгиня Дольская, возможно, она знает о наследнике гетмана Украины Ивана Мазе-пы.
– Благодарю, ваше величество! Король Карл также велел узнать, какие настроения в Варшаве, как ведут себя Варшавская конфедерация и, что делает сейчас курфюрст Август Саксонский?
– Несмотря на Альт-ранштадтский договор и от-речение от престола, он возится с Сандомирской конфедерацией, не признавшей договор. Сапега их сдерживает, но саксонцы постоянно вторгаются на территорию Речи Посполитой. Есть сведения, что Фридрих Август готовит поход на Варшаву! Хочу посоветоваться с представителем короля Карла, не стоит ли ударить по мятежникам?
– Король остерегает от непродуманных действий! Его величество особенно подчеркнул, чтобы вы, ваше величество, пока не вступали в военные про-тивостояния с сандомирскими конфедератами и берегли силы! – отреагировал граф де Дотти. – У ге-нерала Эрнста фон Крассау были плохо обученные новобранцы: успехи есть в обучении?
– Безусловно! Генерал уже несколько раз бросал их в схватку саксонцами и изрядно потрепал!
Поговорив о текущих делах, и передав повеле-ние короля Карла содействовать отряду, везущему в Стокгольм личные вещи самого короля, граф де Дотти, а точнее Робинсон, откланялся до вечера.
Но отдыхать он не стал, а немного попетляв по городу подъехал к небольшому дворцу, в котором расположился шведский генерал, командир корпуса новобранцев, генерал Эрнст фон Крассау.
Его пропустили, только увидели королевскую грамоту. О чем они беседовали, осталось тайной, но уже вечером к Станиславу Лещинскому явился и сам Крассау.
Варшавская конфедерация состояла из велико-польских магнатов, сторонников шведского короля. У каждого были свои меркантильные интересы, ма-ло чем связанные с самой Речью Посполитой. Даже примас Польши Радзеевский, осуществлявший управление королевством в отсутствии короля, при утверждении Фридриха Августа, склонялся то на сторону первого, выступавшего за войну со шведа-ми, то на сторону второго Станислава Лещинского, ставленника Карла XII. Отказавшись в свое время объявить на сейме в Варшаве королем Познаньско-го воеводу Станислава Лещинского, примас, тем не менее, тайно предупредил, так называемую оппо-зицию, возглавляемую гетманами Яблоновским, Потоцким и подскарбием Рафалом Лещинским, о выступлении Августа на Варшаву. Этим он показал, что против войны со Швецией. Позднее, Радзеев-ский открыто поддержал короля Станислава.
После долгих блужданий по Речи Посполитой Августа Саксонского, Карл XII вынудил того отречь-ся от трона, совершив поход в Саксонию, и угро-жая его ленным владениям полным разорением. Этого не признали, как уже упоминалось Сандомир-ская конфедерация. Люблинский сейм, состоявший из магнатско-шляхетских малопольских кругов, вы-ступил против магнатского дома великого гетмана литовского Яна Сапеги, и стоял за войну со шведа-ми. В такой непримиримости, детронизованный Ав-густ Саксонский надеялся найти поддержку для возвращения короны. Сам курфюрст был далек от республиканских взглядов малопольской шляхты и вынашивал одну единственную идею: создание аб-солютной монархической власти.
Оглядываясь назад, уже из нашего времени, можно сделать вывод: интриги вокруг Речи Поспо-литой русской и шведской сторон – превратили страну в театр военных действий и окончательно подорвали экономический потенциал. Сандомир-ская и Варшавская конфедерации, то есть, мало-польская и великопольская шляхта, воюя между со-бой, в первую очередь опустошала собственную страну. Свои били своих, уничтожая посевы, кре-стьянство, подвергая разрушению города. В этом случае монархические устремления Августа Саксон-ского могли бы спасти страну от гибели, а через сто лет, возможно, полного раздела между тремя жан-дармами Европы: Австрией, Россией и Пруссией. Однако, и король Станислав Лещинский, как пока-зала в дальнейшем его деятельность, был бы непло-хим правителем, не исключено, более лучшим коро-лем, чем Август Сильный. Но не будем забегать наперед: я кратко осветил состояние дел у ближай-шей соседки Украины, Речи Посполитой и показал отчаянное положение, некогда могущественного государства, уничтоженного самими поляками, вернее, ее, так называемой сеймической демокра-тией, граничащей с анархией.
Прием в королевском дворце в Варшаве был традиционен и, как всегда многочислен.
Граф де Дотти вел себя скромно, но с достоин-ством. На правах посланника короля Карла, он пользовался повышенным вниманием всей велико-польской шляхты, бродившей по кулуарам дворца, и магнатов, которые довольные своим положением на Сейме, обговаривали в тех же кулуарах отдель-ные моменты вчерашнего мероприятия.
Графу было интересны суждения и мысли при-сутствующих, но он ждал ту, о которой мы уже упоминали – княгиню Анну Дольскую.
Эта привлекательная особа, урожденная Ходо-ровская, похоронила двоих мужей и пользовалась незыблемым авторитетом в обеих конфедерациях. Первым мужем был князь Вишневецкий, вторым – князь Дольский, великий маршал литовский, оста-вивший ее в этом мире 10 лет назад. Дважды вдова недолго горевала, и окунулась в политические ин-триги, изрядно в них преуспев. Она свободно обща-лась с лидерами обеих конфедераций, чувствуя се-бя, как рыба в воде. Сама княгиня по неизвестной причине, патологически не выносила московитов и поэтому поддерживала шведскую сторону и дальне-го родственника Станислава Лещинского. Ее сыно-вья Януш и Михаил Вишневецкие, наоборот, при-надлежали к Сандомирской конфедерации и под-держивали Августа II.
Княгиня Дольская играла в крупную игру. Ис-пользуя незаурядный талант дипломата, свою кра-соту и женское обаяние, она была, пожалуй, одна из известнейших и желаемых особ при всех дворах Европы.
Появление ее кареты, вызвало заметное ожив-ление не только среди прислуги, но и шляхты, тол-пившейся на огромном королевском дворе. В воз-духе пронеслось: – Сама приехала.
Пока столь желаемая особа, прихорашивается в карете и собирается проследовать во дворец, я успею кое-что рассказать и познакомить с королев-ским окружением.
Станислав Лещинский продолжал беседу с по-сланником шведского короля, расспрашивая по-дробности неудачного боя корпуса Левенгаупта при деревне Лесной.
Невдалеке от них разместились самые имени-тые великопольские магнаты. Александр Собеский о чем-то разговаривал с Пыздрским старостой Пет-ром Бронишем. Архиепископ львовский Зелинский и коронный гетман Яблоновский обсуждали беды, выпавшие на долю посполитян. Множество магна-тов из Кракова, Познани и других воеводств, про-гуливались, браво подкручивая усы. Зебжидовские, Озоленские, Гудзинские, Конецпольские, Малчев-ские, Добужинские, Лисовичи, Чарнецкие, Лащев-ские, Гусинские, Лащинские (предки Лощинских), Замойские, Шиманские… – мы понимаем, что фа-милий великополян и малополян – великое множе-ство. Дорогие яркие кафтаны подпоясаны богатыми кушаками-поясами, шитыми золотом и серебром. Шубы, оружие, шляпы с перьями – все роскошно и крикливо. Оружие сверкало, сияло, рябило в глазах золотом и драгоценными камнями. «Карабелла» – польская сабля, «шамшир» или «семзир» – иранская сабля, и, конечно, же «кnлыч» («клыч») – турецкий клинок – это оружие, как великополян, так и мало-полян с литовцами. Отметим, что казацкое клинко-вое и огнестрельное оружие – абсолютно идентично польскому. Пистолеты на пир проносить запреща-лось, чтобы разгоряченная винными парами шляхта не устраивала за пиршественным столом разборки, часто переходившие в смертельные схватки. Пиром руководили коронный кравчий, великий коронный писарь и еще несколько сановников, но к столам не приглашали, ожидая примаса Радзеевского.
Пока все прогуливались и вели беседы, а княги-ня в сопровождении пана Добочинского и пажа сле-довала в приемную короля, Станислав слушал гра-фа де Дотти.
– Обстоятельства так сложились, что войска Ле-венгаупта, с самого начала двигались в неверном направлении. Гонец, посланный его величеством, бесследно исчез в пути, не известив генерала о том, что наш король повернул на Украину.
– Досадное, очень досадное событие! – огорченно произнес король Станислав.
– Да, ваше величество! В то время, как царь Петр, используя местных жителей, свободно ориен-тировался на всех переправах, генерал Левенгаупт вынужден был восстанавливать разрушенные мо-сты и маневрировать в лесах.
Робинсон был не вполне искренен: понятно бы-ло, что шведский генерал проиграл битву и чуть не потерял весь корпус, из-за тактического и военного превосходства противника. Нужно было честно признать, что московские командиры и солдаты, после прежних поражений научились воевать. Необходимо согласиться и с тем, что полководца, уровня фельдмаршала Бориса Шереметева у шве-дов не было. Сам Карл XII, обладая незаурядным воинским талантом, в свои планы не любил посвя-щать даже генералов личного штаба. Но Робинсон не полномочен был обсуждать действия своего гос-подина, а просто констатировал хронику событий, не давая им оценки. И, тем не менее, отметим вто-рично, что такое поведение шведского короля оста-лось загадкой, которую историки не могут разга-дать до сих пор. Его войска неоднократно терпели поражения, из-за недостаточной согласованности между собой, и причина этому крылась в подозри-тельности короля.
Тем временем, появилась особа, которую мно-гие ждали с нетерпением: о ее прибытии было объ-явлено, согласно дворцового этикета.
– Ее сиятельство, вдовствующая княгиня Анна Дольская!
Под сводами залы раздался одобрительный гул.
Княгиня появилась в сопровождении своего неизменного телохранителя пана Збигнева Добочин-ского и пажа – красивого юноши лет пятнадцати-шестнадцати. Взглядом остановив свое сопровож-дение, она, приблизившись к королю и его собесед-нику, сделала небольшой реверанс и сказала по-свойски:
– Рада приветствовать ваше величество: видеть в здравии и хорошем настроении!
– Спасибо ваше сиятельство! И мне радостно ви-деть вас у нас во дворце, как всегда, сияющую красотой и обаянием.
Первые учтивые слова: их много. Архиепископ Львовский Зелинский принял княгиню под благо-словение, осенив крестом, а Александр Собеский, поцеловал руку, засвидетельствовав свое почтение. Невдалеке от княгини, словно тень следовал пан До-бочинский и ее очаровательный паж.
Граф де Дотти учтиво отошел в сторону, давая возможность королю и его родственнице обменять-ся новостями, которых было немало. Затронув во-просы Сандомирской конфедерации, обсудив не-сколько предложений великого гетмана литовского Яна Сапеги, переданных через княгиню Анну, ко-роль высказал личную просьбу относительно… впрочем, не будем забегать наперед, прием только начинается, и впереди всех ожидало великолепное пиршественное угощение.
Наконец-то появился и сам примас Радзеевский в сопровождении какого-то монаха. Он вошел без традиционного представления, но все одновременно замерли. Польский народ был вельми религиозен и глава католической церкви Речи Посполитой, в ду-ховном смысле – стоял вровень с королем, а во вре-мена падения авторитета последнего, то есть в XVII-XVIII века: по статусу был значительно выше.
Примас благословил бросившихся к нему с при-ветствиями, представителей шляхты и магнатов и осенил крестным знамением всех присутствующих. Стоявший рядом монах, невозмутимо взирал на шляхту: на лице ни тени эмоций. Но, вот Радзеев-ский, подав монаху жест оставаться на месте, направился к королю Станиславу и княгине Доль-ской. Благословив первую особу королевства, а за-тем и его родственницу, примас произнес устало:
– Переезд из Люблина занял много времени, прошу извинить ваше величество за опоздание.
– Ваше преосвященство, столь добры и деликат-ны, что нам право неловко обсуждать этот вопрос. В компании очаровательной княгини Анны, годы покажутся минутами, – галантно отреагировал ко-роль и тут же, оглянувшись, глазами поискал графа де Дотти. Заметив того вместе с генералом фон Крассау, он сказал несколько слов, стоявшему невдалеке Александру Собескому. Едва заметно кивнув, тот переместился к Робинсону и шепнул не-сколько слов на ухо.
Граф тотчас направился к королю.
Станислав Лещинский представил примасу по-сланника короля Карла и в столь же учтивой форме проделал тоже, представляя того княгине Дольской.
Поклонившись Радзеевскому, граф де Дотти получил благословение. Поцеловав перстень на руке прелата, он не менее учтиво отвесил поклон и при-ложился к красивой руке княгини Дольской. Она тут же с очаровательной улыбкой увлекла его в сто-рону, давая возможность примасу переговорить с королем.
Завистливые взгляды магнатов и шляхты, бро-саемые на счастливчика, удостоенного беседы с Бо-гиней королевского двора, говорили о многом. Это польстило бы Робинсону: он был по природе челове-ком, для которых, женщины играли все. Но была одна: он безумно любил ее, именно она – была его горем. Из-за нее он сейчас и совершает свой тяж-кий труд, в далеких землях. Он сбежал из Франции, чтобы забыть свою любовь… забыть на веки, но это не получалось. Король поручал ему самые сложные, самые опасные задания и граф брался за них, не раздумывая. Если бы кто-то узнал историю его любви, мог бы предположить, что он ищет смерти. Но он хранил в себе чувство, не давая эмоциям вы-плеснуться наружу, и поэтому казался холодным и равнодушным к окружающему миру.
Хороший физиономист, княгиня Дольская из нескольких слов, сказанных друг другу, сразу опре-делила: граф безнадежно влюблен. Несколько минут назад король поручил ей задание деликатного свой-ства, и она спросила с легкой улыбкой:
– Как вам королевский двор?
– Очень интересен! Дворяне здесь любят пока-зывать свое богатство!
– Да! В этом нашей шляхте и магнатам не отка-жешь! В Голландии, Англии и у вас в Швеции нас называют варварами!
– Как и у вас, когда тех называют сухарями! – парировал с лукавинкой в глазах граф.
– Тех?
– Я француз, ваша сиятельство! И у нас, как и у вас, любят блеснуть роскошью и богатством.
– Я думала вы швед? – кокетливо улыбнулась княгиня Анна. Положительно, она не умела разгова-ривать, чтобы не влюблять в себя мужчин. Ее стройной фигуре могла позавидовать любая девуш-ка, не говоря о придворных дамах королевств Ев-ропы.
– Ваше сиятельство не подскажет мне: кто был рядом с его преосвященством примасом? – поинте-ресовался граф де Дотти, деликатно переводя раз-говор на другую тему.
– Иезуиты следуют за нашим первосвященником повсюду. Это брат Бартоломью – прибыл несколько месяцев назад из Вены.
– От Императора Карла?
– Да! – лаконично отреагировала княгиня.
– Ведет себя довольно свободно и не похож на смиренного служителя Церкви.
– Его интересует абсолютно все, я несколько раз осаживала его любопытство!..
Беседу прервал глашатай: он запросил гостей к пиршественному столу.
Положено было рассаживаться на отведенных для каждого участника пира, местах. Да-да, даже в республиканской Польше, как любили себя назы-вать шляхта и магнаты королевской Речи Посполи-той, существовала иерархия: каждый должен си-деть согласно древности рода и занимаемого поло-жения при дворе. Это приносило массу неприятно-стей, так как все норовили усесться ближе к королю и на удаленные места никто не претендовал.
Сюзерен сидел в центре: по правую руку раз-местился примас Радзеевский: за ним – великий ко-ронный гетман Яблоновский, затем – польный гет-ман Феликс Потоцкий, за ними, расположились ар-хиепископ львовский Зелинский, староста Петр Брониш и т.д. По левую сторону – сидели княгиня Дольская с посланником короля Карла графом де Дотти, затем, посланники французского двора, ав-стрийского и представители некоторых королевств Европы. Зал был огромен, столов много: вокруг них должны разместиться все участники сейма.
После получасового движения за столами, не лишенного перепалки и хватания за сабли – все, наконец-то успокоились.
Примас прочитал молитву и… в огромной зале раздалось дружное чавканье. Еды было вдоволь. На столах зажаренные вепри, косули, масса битой пти-цы, включая и лебедей. Нетерпеливые, принялись за еду сразу, более терпеливых – ожидали оленина и лососина. Целиком зажаренные оленьи туши внесли на шестах. На каждой туше по четыре-шесть чело-век. Рядом следует резальщик: его обязанность от-резать понравившийся кусок мяса, когда носиль-щики поднесут тушу к очередной особе.
Начали с короля Станислава. Отрезали мясо ловко, тут же выставляя его на подносы перед гос-тем. Масса соусов, разлитых в оловянных и кера-мических мисках, стоят во множестве на столах, раздражая чесночным и имбирным ароматами. Огромные караваи белого хлеба, словно колеса, вы-сятся горой на соседнем столе. Их ломают и режут, поднося к каждому гостю аппетитно пахнущие кус-ки. Небольшие и большие бочонки и бочки стояли невдалеке, а виночерпий наполнял огромные оло-вянные и серебряные кувшины, медовухой, фран-цузским вином, и горилкой. Пить поляки любили. В этом они не отличались от украинцев и московитов.
Княгине Дольской подали деликатес: язык, пе-чень, сердце лосося. Паж тут же сдобрил все ша-франовым и имбирным соусами и деловито отломав большой кусок от белого каравая хлеба положил ря-дом с хозяйкой. Та с улыбкой наблюдала за его лов-кими движениями и во взгляде ее светилась нежность.
Беседа в XVII веке уже не считалась, неприлич-ным действом, как это было в X-XIV века. Есть, не мешали и заздравные тосты, так хорошо знакомые сейчас нашему читателю, в те времена произноси-лись редко. Зато, как я уже говорил, беседы велись свободно. Они становились тем больше расскован-нее и фривольнее, чем больше бочек пустело на пи-ру.
Пан Добочинский сидел за графом де Дотти на равных, с окружением. Он, казалось, принимал уча-стие к пажу, и, несколько раз подзывая к себе, по-давал тому то кусок оленины, то фрукты: один раз, даже усадил ненадолго подле себя, давая отдохнуть. Многие знали смелого, отважного хорунжего, и ча-сто поднимали кухоль, то бишь, чашу, произнося в его адрес хвалебные речи. Тот чаши поднимал, на приветствия отвечал улыбкой и кивком головы, но до конца не выпивал содержимое. Он охранял свою госпожу, а, возможно, и друга: время было смутное – ухо нужно было держать востро.
Княгиня вела тихую беседу с графом де Дотти, о военной компании против московского царя. При упоминании царя Петра, она слегка морщилась, и это не мог не заметить посланник короля Карла.
– Ваше сиятельство не испытывает к москов-скому государю, такой приязни, как ее сыновья, их светлости Януш и Михаил?
Вопрос нетактичный и даже не дипломатич-ный, но Эрнст фон Крассау дал ему всеобъемлю-щую информацию о характере и политических взглядах княгини. Их беседа за столом была не на равных. Граф о великосветской львице знал многое, а она о нем ничего. Тем не менее, княгиня всегда доверяла внутреннему чутью, которое редко ее подводило.
– Вы, граф, правильно подметили мое отношение к московитам – я этого и не скрываю.
– Сандомирская конфедерация вместе с Авгу-стом Саксонским поддерживает царя Петра! Вы же, насколько мне известно – короля Карла…
– Я на стороне моей родной Речи Посполитой, и лучше знаю и понимаю чутьем женщины-матери: кто для нее друг, а кто враг! – Де Дотти с интересом ждал продолжения ее слов. – Московский царь натворил много бед моим соотечественникам. Его подлость видна, хотя бы в том, что убивая ксен-дзов, уничтожая святыни, он тут же безбожно об-манывает всех, убеждая, что это чинят шведские солдаты!
– Такое же происходит и на Украине! – кивнул граф. – Разоряя многие селения, он пытается все свалить на наших солдат.
– У меня множество примеров его дикой, неуем-ной жестокости!
– Какие же?
– Вступив в Витебск, царь Петр велел уничто-жить святыню – икону св. Иосафата Кунцевича. В Полоцке, в кафедральном соборе св. Софии, он ко-щунствовал над причастием, ругал и убивал мона-хов.
– Невероятно! С духовными особами не воюют!
– Московский царь воюет, у него большой опыт издевательств над собственными священниками! – гневно отреагировала княгиня Анна. – Одного бази-лианина он ударил по лицу и, повалив на землю за то, что тот назвал убийц св. Иосафата, безбожными схизматиками, стал избивать. Он бил его тростью по голове, затем отрезал шпагой нос и уши, а после издевательств, велел вынести из церкви и повесить! Другому монаху отрубил саблей голову.
– Поистине, Ксеркс был милосерднее! Но, может этого небыло и вас ввели в обман? – вопрос прозву-чал со стороны графа, с целью продолжения рас-сказа: ему нужно было составить для короля мнение не только о шляхте, но и особах высшего сословия Речи Посполитой. Княгиня относилась именно к со-словию магнатов, управляющих королевством, точ-нее влияющим на управление.
– Вот, тот человек, который присутствовал пере-одетым, во время расправы, – показала на пана До-бочинского, княгиня. – Это известный рыцарь – ему врать незачем.
Хорунжий не прислушивался к беседе госпожи – не в его это правилах, но, разговор был эмоцио-нальным, и он все слышал. На взгляд княгини, пан Збигнев утвердительно кивнув, поманил к себе па-жа и, усадив рядом, налил ему небольшой кубок ви-на.
– Кивок этого рыцаря: один – стоит всего сейма! – Сказав, княгиня Анна, улыбнувшись на его дей-ствия в отношении пажа. Одарив и своего ангела-хранителя и юношу ласковым взглядом, она завер-шила, подцепив на вилку кусочек языка лося:
– Весь поход на Речь Посполитую для преслову-той поддержки глупца Августа – это сплошные гра-бежи и убийства! Поэтому я и ненавижу этого ди-каря, и именно поэтому я нахожусь в противопо-ложном лагере от своих сыновей. Имею право! Да, и Стась, как вы наверное знаете, мой родственник!
– Вам, видимо, известно о причине моего приез-да? – перевел разговор в нужное русло граф де Дот-ти.
– Да! – кивнула княгиня и жестом подозвала па-жа. Когда тот поспешил к хозяйке, она что-то шеп-нула ему и юноша вышел исполнять поручение. – Я люблю Мазепу, он мой кум: мы крестили дочку Яноша – Агнешку. Анна Фридрикевич была мне не чужая!..
Беседа текла, монотонно забирая время. Шлях-та веселела все больше, а граф слушал рассказ кня-гини Дольской и дивился сложностям судьбы. Ис-кушенный во многих делах, шпион короля Карла, опытный дипломат, не раз спасавший ситуацию умением добыть нужную информацию, человек, владеющий искусством слова не хуже, чем шпагой, он диву давался, какая сложная жизнь выпала на долю этого отважного, умного, дальновидного чело-века. Граф де Дотти взглянул на гетмана Мазепу, не как особу, которую знал со слов министра Пипера, он принял его сердцем княгини Дольской. Это серд-це было неравнодушно к гетману: злые языки рас-пространяли небылицы о любовной связи между ними. Сейчас трудно установить истину, но вполне допустимо, что эта связь была. Но все вокруг же-стоко и недобро! Все извращается, везде ложь и за-висть. Но де Дотти – сын того времени, был умным человеком и мог различить правду от лжи. Да, вре-мя суровое и жестокое: куда уж там до сантимен-тов, но он оценил и понял, психологическую драму гетмана Украины.
– И потому, король Карл до последнего стремился к Москве, и по этой же причине, мой кум Мазепа не поддавался на мои и Стася уговоры и даже не соби-рался, к моему огорчению, затевать союз со Швеци-ей и Польшей, – продолжала княгиня. – А я связан-ная данным мною словом, не могла сказать ему больше – только намеки, которым он не поверил. Зловредный и жестокий царь, своей тактикой вы-жженной земли разорил вначале Речь Посполитую, затем Малопольшу, которую он уже называет поче-му-то Белой Русью, часть московских земель, а за-тем и Украину. Воспользовавшись благородством короля Карла, он ухитрился отвернуть опасность от Москвы, повернув его войска на Украину, которую ему и вовсе не жалко было разорять.
– Вы знаете о поступке моего сюзерена?
– У меня везде свои люди! – улыбнулась княгиня. Ее красивое лицо могло очаровать, кого угодно и граф, поддаваясь ее обаянию продолжил:
– Когда взбунтовались против московского царя донские казаки и тот отослал основные силы на по-давление мятежников, его величество король Карл, решил не использовать его слабость и отказался от военных действий.
– Мне ведомо, и я считаю это ошибкой! – чуть досадливо повела плечами княгиня Анна, но тут же добавила: – Благородно, но это ошибка: нужно было уничтожить варвара!
– Его величество осознал это, когда в ожидании восстановления сил царя Петра, свернул на Украи-ну.
– И что? Как поступил царь: он не мог не понять, что король пощадил его!
– На Украине нас застали сожженные деревни, вытоптанные поля – кругом голод и запустение!
– Это и есть тактика московского изверга, в бла-годарность за благородство его величества! – отреа-гировала княгиня Анна и отпила глоток вина.
– Но обвиняют шведов! Что касается благород-ства… то, откуда ему взяться у наследников Золо-той Орды?
– Мне кажется, что не владей такой цинично-стью при уничтожении всего ему мешающего, он никогда не стал бы царем Московии. Зверь-варвар! И вы правы: он – золотоордынец! Лживый и жесто-кий правитель!.. – княжна замолчала, наблюдая, как в конце стола нарастал скандал между краковским магнатом Леховичем и шляхтичем Корпинским из Замойска и коронным писарем Яцеком Лисовичем. – Но, – опять переключилась она на разговор с гра-фом, – московскому царю удалось то, что не удава-лось сделать мне, на протяжении 6 лет! Он толкнул гетмана Украины на союз с нами! Мазепа и не по-мышлял об оном, но запаниковал. Точнее запанико-вали его полковники и казацкая старшина. Они по-требовали спасать страну от нашествия московитов и заключить с нами договор.
– Сие мне ведомо! – кивнул граф.
Ссора между краковскими и замойскими вели-кополянами, к счастью закончилась мирно. Пыздр-ский староста Петр Брониш, как глава Варшавской конфедерации, погасил конфликт и заставил под-нять чарки дружбы в эту злую для Речи Посполитой «годину».
Уже поздно вечером, когда пир клонился к концу, княгиня Дольская, чрезвычайно довольная беседой с графом де Дотти, шепнула ему на ухо.
– Вы завтра уезжаете?
– Да! После смотра войск!
– Останьтесь на дней 6-8 – познакомлю вас кое с кем.
– С радостью, если дела позволят! – поклонился де Дотти на прощание.
К княгине Дольской графу не удалось попасть: этих 6 дней, не дал ему генерал Крассау. Послание королю, было важным и не терпело отлагательства. Через месяц, граф де Дотти, посетив тайно Батурин и, выяснив для себя некоторые детали, был в рези-денции шведского короля Карла XII с подробным докладом.
– Таким образом, ваше величество: все, что ка-сается основного поручения и казны гетмана Мазе-пы, я, изложил вам устно и письменно на бумаге, мною вам переданной! Писал на польском языке, из-за предосторожности: вы, ваше величество, хо-рошо им владеете. Генерал Эрнст фон Крассау не-плохо обучил новобранцев, и те даже принимали участие в боях с саксонцами. Что касается хоругвей его величества короля Лещинского, то они боеспо-собны, боевой дух высок, но, по моему пониманию, забрать их из Польши – равносильно смерти всей Речи Посполитой!
– Ценю ваши сведения и наблюдения, граф! По-ра вам называться настоящим именем: Шарль Луи-за-Мари граф де Дотти – Робинсон звучит унизи-тельно.
– Если ваше величество позволит, я повременю с этим, хотелось бы послужить вам в качестве осве-домителя!
– Не хотел вас просить, думал это сейчас сложно! – глянул на него король.
– Ничего такого со мной не происходит, чтобы могло помешать служить вам, ваше величество.
– Тогда возвращайтесь ко двору Стася. Встреть-тесь с таинственным протеже княгини и продол-жайте с ней больше контактировать – она одна сто-ит больше, чем половина сановников польского ко-роля!
– Как всегда мудрые слова! Разрешите присту-пать?
– Когда увидите, интересующую нас особу, тот-час возвращайтесь. Мне нужно отблагодарить столь славного мужа Украины, каковым является гетман Мазепа! Отбывайте, как только отдохнете! – кивнул король. – Все! С Богом!
– Сегодня же и отбуду!
На этом они расстались, чтобы встретиться уже после Полтавского сражения.