Три петушиных слова

Сергей Иванов-Тулунский
Какое красивое голубое небо. Солнце золотым диском изливало свой свет на всё окружающее. От тёплой нагретой земли исходил еле заметный пар, сквозь который было видно небольшую деревушку, которая, казалось, покачивалась и немного двигалась. Вовка прищуривал то один глаз, то другой. В правом глазу, деревня была жёлто-коричневой, а в левом немного  голубая. «Интересно», - думал Вовка, - «в одной голове глаза, а смотрят разно». Солнце уже пекло спину, Вовка поднялся и побежал домой.
Деревня стояла на небольшом песчаном бугре. Четыре улицы тянулись параллельно друг другу и одна внизу, поперёк. Улица, где жил Вовка, была не большой, но ему она казалась очень длинной и широкой. Вначале улицы, немного поднявшись, возвышался небольшой пригорок, с небольшим котлованом, куда от пилорамы скидывали различные обзолистые доски и чурбачки. Деревенские мальчишки любили здесь играть в войну. Особенно, когда посмотрят приключенческий фильм  про пиратов. Тогда каждый себе искал палку, воображая, что это шашка или меч, и сражались между собой, представляя, что только он самый лучший и ловкий. Порой завязывались ссоры, переходившие в драку, так как не каждый хотел выбыть из игры, то, что его уже закололи.
Вовка забежал в калитку, быстро поднялся на крыльцо и вбежал в сени, на ходу сбрасывая сандали, и не успев открыть двери в дом, закричал:
- Мама, что поесть есть?
- Руки сначала помой, - ответила мать и пошла, наливать суп.
- Опять суп, - возразил Вовка, и начал ковыряться в супу ложкой, проверить есть там или нет кусочки жира и, увидев, кусочек мяса с небольшой жирной плёнкой, завопил, - ну вот же жир, не буду, есть суп, - и отодвинул тарелку.
- Какой же это жир, это же плёнка просто, ну а суп – то, он нормальный совершенно, - возразила мать.
Вовка продолжал капризничать, пока мать не повесила перед ним на стенку ремень.
- Ешь, а то врежу! – утвердительно и строго сказала мать.
Вовка  придвинул тарелку к себе, вкусный аромат приправы сбил ему дыхание, и медленно, начал есть. Потом вытащил кусочек мяса, снял шкурку, выбирая чистые мягкие волокна, и стал причмокивать, косо глядя на ремень.
Поев, Вовка опять пошёл на улицу. Друзья уже все были на речке, собрался и Вовка, как вдруг на лавочке, напротив своего дома он увидел деда, с которым любил всегда разговаривать.
- Здорово дед! – протянув свою маленькую ладошку, - поздоровался Вовка.
- Здорово, - ответил дед, - куда пошёл?
- На речку купаться.
- А мы с твоим Санькой завтре пойдем удить рыбу на Вобу.
- Возьмите меня с собой, - жалобно попросился Вовка.
- Ты яшче маленький, не дайдешь.
- Да дойду я, что ног у меня нет! – возразил Вовка.
- Ноги, то есть, но не дойдуть оны у тябе, не дойдуть.
- А, что, Саня дойдёт? Он же толще меня.
- Ён старше, да туды километров пятнадцать буде, не дайдешь.
Деду Вовка возражать не мог, если он сказал, то закон, если даже он пьяный будет. Однажды пришла бабушка в гости и попросила  Вовку, чтобы он пришёл, и успокоил деда, тот разбушевался не на шутку, попала лишняя рюмка водки. Вовка знал, что деду надо спеть или сплясать, иначе бабку начнёт гонять. Вовке всегда было страшно, хотя побоев он никогда не боялся.
Дед сидел на завалинке в ограде, облокотившись на стенку сеней, с закрытыми глазами. Вовка тихонько открыл калитку и вошёл, чтобы дед не услышал.
- Чаго пострелёныш крадешься? – приоткрывая глаз, спросил дед.
- Да я захожу к тебе в гости, - ответил Вовка.
- Ну, тады пой песни.
- Какую тебе дед спеть?
- Ты пой мяне, пой.
Подоспевшая бабка, сказала, что про горы ему надо петь. Вовка затянул:
                Когда б имел я златые горы,
                И реки полные вина…..
Высокий голосок его дрожал, а сам смотрел, чтобы дед быстрее заснул, да, сорваться, быстрее, с этого места и спрятаться, чтобы больше не позвали. Голова у деда откинулась, и он захрапел. Вовка тихонько начал двигаться к калитке, как дед открыл глаза.
- Куды, сорванец? Пляши!
- Ну, дед, музыки-то нету.
- А ты под труль –ля-ля и частушку мяне!
Вовка со слезами на глазах спел частушку и стал отплясывать, выбивая определённый ритм по доскам устилавшими двор. Потом бабушка стала уговаривать деда зайти в дом, что нальёт она ему ещё стопочку. Дед тяжело поднялся и, держась, за бабку, пошёл в дом. Вовка стрелой выскочил со двора и побежал, не соображая куда, лишь бы дальше от дома.
Пришла зима. Ещё с осени замёрзла речка. Снега выпало много, чуть ли не у каждого дома была своя снежная горка, политая водой, но чаще ходили кататься на бугор, где летом играли в войну. Вовку не покидала мечта сходить с дедом на рыбалку. В деревне говорили, что он знает «три петушиных слова», которые на рыбалке тихонько произнесёт и ему везёт, ловит всегда и много. Вовка знал, что дед всегда ловит много, даже тогда, когда совсем нет клёва, и многие возвращаются с пустыми сумками, и хотел услышать этот наговор на рыбу. И вот, однажды, на январские каникулы, после праздника, дед зашёл вечером в гости и сказал, чтобы утром Санька был готов на рыбалку.
- Возьми меня дед с собой, а, - попросил Вовка.
- Я ужо тябе говорил, не дайдешь ты, далеко.
- Возьми, я сумку твою понесу с едой, возьми.
- Ну, ланно, если к пяти проспишь, не возьму, - твёрдо сказал дед.
Вовка начал готовить зимнюю удочку с маленькой блесной, положил на печь рукавицы и валенки и сказал, что вечером не пойдёт кататься с пацанами на рулевиках. Это редкость была, когда в десять лет, кого брали в деревне на большие расстояния зимой на рыбалку. Вовка ликовал. Ночь была мучительно долгой. Саньку разбудит мать, а вот Вовку будить никто не будет, жалко. А эта жалость буквально  разбивала душу. Почти каждый час Вовка вставал, тихонько подходил к часам и смотрел, что там показывают стрелки.
В пять часов Вовка уже был одет и разбудил тихонько брата, чтобы мать ещё поспала, а то встаёт и готовит каждое утро завтрак. Рюкзаки   уже были готовы, да и готовить их было пустяк, несколько кусочков сала, луку головку, да буханку хлеба, немножко картошки, чтобы испечь на костре. Не успели ещё и чаю попить, как пришёл дед, и удивился, что Вовка не спал, пришлось взять.
Лес, с огромными сугробами, шапками на деревьях из снега, казался сказочным, красивым, от величия и красоты у Вовки захватывало дыхание. Он бежал впереди по тропинке, иногда спрашивая у деда дорогу, если тропинка делилась на две, стараясь не показать, что устаёт, да он особо и не уставал. Дед шёл  медленно широкими шагами, отводя стопы в стороны, держа в руках деревянную палку с железным наконечником на конце, которую он называл пешнёй.
С утра мороз сильно щипал  за щёки и нос, но потом отстал и щёки горели буквально красным огнём. Вовка чувствовал, что по спине иногда от лопаток пробегал маленький ручеёк пота. Наконец дошли до места. Вовка не дожидаясь, когда его пошлют за дровами для костра, пошёл сам. Дед расчистил ногами два места под лунки и начал спокойно долбить пешнёй лёд. Треск по всей речке, по цепочке начал расходиться в разные стороны, сливаясь с далёким эхом в лесу.
- Хватить, дровы носить, иди подолбай лёд, только пяшню мяне не утопи.
Вовка взял пешню и стал долбить, что есть силы. Потом увидел, что вода идёт, а дырки нет.
- Ой, вода прёт!
- Долбай шустрее, щас пробьешь, - крикнул дед.
Вовка быстро начал долбить и так стукнул, что полетел к лунке за пешнёй вниз сам, дед успел ухватить его за воротник.
- Куды ты, пяшню не утопи! Ай, молодец, пробил!
Дед вытащил из рюкзака ковш, похожий на сито и стал очищать воду в проруби ото льда.
- Кидай уду сюды Вовка, Саня пробье сябе сам.
Вовка уже кинул удочку в прорубь, отмотал от дна немного и стал подёргивать, чтобы блёсенка играла, как рыбка. Дед медленно, не торопясь, достал удочку, размотал, подтягивая поплавок, что удивило Вовку: «зимой и поплавок», и стал подёргивать удочку, хлюпая поплавком по воде. Вовка ждал, когда дед начнёт говорить три петушиных слова, но, не дождавшись, увидел, что у деда уже клюёт. Дед вытянул окуня и кинул его на снег, при этом, вырвав у него глаз.
- Возьми тоже, на глаз лучше, - кивнув на окуня, сказал дед.
Дед уже поймал три окуня, а у Вовки удочка «молчала». Он решил подёргивать в такт вместе с дедом, но и это не помогло. Дед продолжал ловить. Ловил и Саня.
- Дед, пойду я костёр зажгу. А удочку куда? – спросил Вовка.
- Да пущай здесь ляжить. Куды она  сбяжить, - ответил дед.
Пока Вовка разжигал костёр, дед выдолбил ещё одну прорубь и перешёл к ней.
- Рыбаль там один, - крикнул дед Вовке.
Погревшись немного у костра, Вовка пошёл к проруби. Только взял удочку в руки, как по короткой деревяшке, пошла лёгкая вибрация и удочку потянуло вниз. Вовка быстро поднял леску с блёсенкой и увидел первого окуня. Потом последовал ещё один, ещё и ещё. Вовка радовался каждой рыбке, наконец, сбылась его мечта.
Потом удочку сильно потянуло, леску стало водить в разные стороны. Вовка потянул леску и увидел голову щуки, коленки затряслись, сбилось дыхание. Он вытащил её на лёд и заорал:
- Дед! Щука! Отцепи мне её, а то она меня укусит!
Дед спокойно подошёл, взял щуку за голову, резким движением, как маленькую щепку, сломал ей хребет.
- Вот и усё.
Начало смеркаться, когда рыбаки пошли домой. Вовка совсем не чувствовал усталости, нёс свой рюкзак с рыбой и всю дорогу ему не давала покоя одна мысль: «когда это дед успел прошептать три петушиных слова».