Пронзительно-голубые глаза медиума смотрели слегка насмешливо, но при этом устало. Своим черным фраком, клиновидной бородкой и прилизанными волосами он одновременно напоминал Мефистофеля в исполнении провинциального актера и циркового фокусника.
- Шарлатан, – одними губами шепнул мне Генри. Я лишь пожал плечами.
Леди Джулия, сидевшая справа от меня, пригубила шампанское и, томно вздохнув, бросила в сторону медиума один из своих неподражаемых взглядов, которыми она одаривала любую приглашенную знаменитость. Генри презрительно фыркнул, за что заработал от меня легкий, но вполне чувствительный пинок в лодыжку.
- Так значит смерть – это еще не конец? – хрипловатый голос престарелого полковника Роджерса разорвал затянувшуюся паузу, заставив собравшихся дам перевести дыхание, а их кавалеров снова почувствовать себя в привычной колее.
- Я бы сказал, что это только начало… - на бескровных губах медиума промелькнула тень легкой улыбки, а его итальянский акцент, к которому мы уже почти привыкли за вечер, вдруг обозначился с новой силой. – И я руководствуюсь даже не личным опытом, а мудростью великих культур. Возьмите, к примеру, Древний Египет…
- Ну, мы-то, слава Богу, христиане! – лениво улыбнулся Генри, уже осушивший свой бокал и кивком головы подозвавший слугу с подносом, чтобы взять новый.
- Вы хотите сказать, что Библия отрицает существование загробного мира? – в голосе медиума звучала уже неприкрытая насмешка, и я заметил, что щеки Генри тронул гневный румянец, а его пальцы нервно стиснули тонкий хрусталь бокала.
- Нет, сеньор Фраскини. Но она отрицает возможность общения с призраками.
- Вы уверены? Вспомните Ветхий Завет. Аэндорская волшебница вызвала дух пророка Самуила по просьбе царя Саула, который хотел узнать результат войны с филистимлянами. Дух явился, и царь говорил с ним, вот только ответ ему не понравился. Первая книга Царств, если я не ошибаюсь.
- Интересно. А что по этому поводу говорят теологи? – Роджерс, удобно развалившись в мягком кресле, задумчиво теребил себя за усы.
Итальянец учтиво поклонился в его сторону.
- Единого мнения нет. Кто-то соглашается с тем, что это и в самом деле был дух Самуила, кто-то называет случившееся проделками сатаны, а некоторые… - медиум пожал плечами, - Некоторые утверждают, что волшебница, будучи чревовещательницей, просто-напросто обманула царя.
- Как я их понимаю… - вполголоса пробормотал Генри, и леди Джулия метнула в его сторону гневный взгляд.
Фраскини обернулся к нам и слегка покачал головой.
- Вы не верите в спиритизм, не так ли?
Генри демонстративно пошевелил бровями.
- Вы правы. Хотя с легкой руки сэра Артура Конан Дойла это стало прямо-таки повальным увлечением. В любом мало-мальски приличном обществе теперь модно заниматься столоверчением и вызывать тени Наполеона и графа Калиостро. Однако я… Я всегда и во всем придерживаюсь лишь собственного мнения.
- Воля ваша. Однако в мире полно вещей, которые существуют вне зависимости от того, верим мы в них или же нет.
Спокойствие итальянца явно раздражало Генри. Он хотел было что-то возразить и даже открыл для этого рот, но, поймав мой осуждающий взгляд, лишь кисло улыбнулся и, поклонившись дамам, отправился в курительную комнату. Я пошел следом.
Закурив сигары, мы некоторое время молча смотрели друг на друга. Я заговорил первым.
- Генри, это просто глупо. Более того, ты ставишь меня в крайне неудобное положение.
- Чем же это, хотелось бы знать? – друг глядел на меня с неприкрытой обидой.
- А тем, что ты сам просил меня привести с собой кого-нибудь, кто мог бы разнообразить скуку званого вечера. Я нашел тебе настоящего медиума, дамы в восторге, даже старый сухарь Роджерс и тот, кажется, помолодел лет, эдак, на пять, а ты все время провоцируешь ссору.
- Прости, Стивен… - Генри выпустил красивое кольцо сигарного дыма, - Но я терпеть не могу таких людей. За их напыщенными речами и дешевой таинственностью, как правило, ничего не скрывается, зато эффект всегда производится поражающий. Ты ведь видел эту курицу Джулию? Бог мой, да она готова прямо-таки выпрыгнуть из платья!
- А, так вот в чем дело…
- Глупости! Просто я никогда не любил итальяшек. Хотя… - он неожиданно замолк и с хитрым прищуром посмотрел на меня.
- Что ты задумал?
- О, ничего особенного, дорогой мой Стивен! Совершенно ничего.
- Что бы ты там ни затеял – не смей.
- Не мешай. Я его срежу. Докажу, что наш сеньор Мефистофель не более чем дешевый шарлатан.
- Генри!
- Ты будешь совершенно ни при чем, друг мой. Мне тут на ум пришла замечательная шутка! – С этими словами он затушил сигару и быстрым шагом покинул комнату. Скрепя сердце, я направился следом.
В гостиной все оставалось по-прежнему. Звенели бокалы, раздавался легкий треск свечей, а дамы, пестрой стайкой окружившие нашего гостя, время от времени испускали восхищенные вздохи, однако у меня на душе скребли кошки. Сложно сказать, почему, но сердце явственно шептало – быть беде.
Генри решительно направился к итальянцу, сокрушенно качая головой.
- Сеньор Фраскини, я хотел бы принести вам мои глубочайшие извинения.
Воцарилась тишина.
- Сознаюсь, что был, возможно, излишне резок, однако таков уж мой характер. Надеюсь, вы окажете мне честь и примите их?
Итальянец встал и учтиво поклонился.
- Я не заслуживаю этого, мистер Хокинс. В конце концов, вы искренне выражали свое мнение. Боюсь, что извиняться должен я, так как ничем не мог подтвердить свои слова…
Мне кажется, что Генри ждал именно этой фразы, поскольку его лицо прямо-таки расцвело.
- А знаете, сеньор, это просто великолепная мысль! Мы были бы безмерно благодарны, если бы вы согласились продемонстрировать нам свой талант.
Я остановился, словно громом пораженный. По гостиной пронесся вздох удивления, а итальянец озадаченно уставился на Генри и, казалось, пытался подобрать нужные слова. Наконец ему это удалось.
- Если я вас правильно понимаю, мистер Хокинс…
Генри обернулся к притихшим дамам.
- Леди, я думаю, нам всем следует попросить нашего гостя продемонстрировать свое умение. Вы же не можете отказать столь очаровательному обществу? – в глазах Генри плясали чертенята, и, я думаю, итальянец понял, в какую ловушку угодил. Отступить в этот момент, когда на него было устремлено столько глаз, было бы, мягко говоря, неудобно.
- Право слово, я никогда не делал этого для развлечения…
- Но мы вас ооочень просим… - промурлыкала леди Джулия, глядя на него влюбленными глазами.
- Просим! Просим! – наперебой подхватили гости.
Фраскини развел руками.
- Дамы и господа, вы, наверно, знаете, что я не занимаюсь верчением стола и баловством с тарелками и планшетами. Мое искусство основано на методе транса. Человеческая воля способна творить настоящие чудеса, побеждая саму смерть – и тогда моими устами начинают говорить те, кто давно покинул этот мир. Они могут отвечать на ваши вопросы, давать советы или делать предсказания. Все что мне нужно – тишина и покой. Ну, и еще ваша вера – она будет питать мою душу, не давая ей потеряться в темноте загробного мира. Согласны ли вы окунуться в его тайны?
Позвучало это настолько театрально, что я невольно одобрил выдумку Генри, какой бы она ни была, а гости нетерпеливо захлопали в ладоши. Мой друг загадочно улыбался.
******
Комната была освещена лишь несколькими свечами, чье робкое пламя вызывало на стенах фантастическую пляску теней. За круглым столом нас сидело шестеро, тогда как остальные гости расположились по углам гостиной и почти скрывались в сгустившемся мраке. Торжественный голос медиума, как нельзя более соответствующий обстановке, невольно заставил нас вздрогнуть и поежиться, словно от порыва холодного ветра.
- Итак, дамы и господа, к какой душе мне воззвать, дабы вы имели честь беседовать с ней?
Не успел никто и рта открыть, как Генри, словно ожидавший этого момента, быстро кивнул головой.
- Сеньор, по пути в мое поместье вы наверняка видели маленькое озеро. Да-да, то самое – прямо на краю леса. Еще во времена моего деда на его берегу разыгралась любовная драма – молодой студент, получивший отказ от своей возлюбленной, пустил себе пулю в висок. Его похоронили там же – близ плакучей ивы. Ходят слухи, что тень несчастного бродит по берегу, не зная покоя, хотя сам я этого никогда не видел. Я думаю, что дамам интересно было бы услышать его историю… Не правда ли, госпожа Джулия?
- О, это было бы так романтично… - томно выдохнула та.
Фраскини несколько минут молчал и сосредоточенно глядел перед собой. Наконец он заговорил, но вот голос его теперь звучал совсем не так уверенно, как раньше.
- Мистер Хокинс… Боюсь, что это будет совсем не просто… Вы не назвали мне ни имени, ни приблизительной даты смерти этого бедняги… Не знаю, смогу ли я…
- Но вы же говорили, что человеческая воля способна творить чудеса, не так ли? – Генри явно наслаждался моментом.
Фраскини нехотя кивнул.
- Хорошо. Я взываю к тому, кто лишился жизни на берегу этого озера. Взываю к тому, кто перед смертью испытал боль и отчаяние. Взываю к тому, кто…
Он закрыл глаза и погрузился в молчание. Все затаили дыхание, и в наступившей тишине я отчетливо слышал легкий треск горящих свечей. Томительно текли минуты. Сидящий рядом Генри безуспешно пытался подавить ехидную улыбку.
Что произошло потом, мне жутко вспоминать и по сей день. Медиум неожиданно вздрогнул и, резко запрокинув голову, вскочил из-за стола. С его губ сорвался душераздирающий звериный вой, от которого кровь невольно застыла в жилах. Словно сбитый с ног невидимой силой, он упал на пол и стал кататься по нему, рыча, точно агонизирующее животное. Гости в панике повскакивали с мест, свечи потухли, обрушив на нас кромешный мрак, а в лицо мне пахнуло горячим звериным дыханием…
Старик Роджерс оказался самым крепким из нас. Именно он первым распахнул двери и зажег лампу. В ее неверном свете мы увидели бездыханного Фраскини, чье лицо было искажено гримасой нечеловеческого ужаса, и моего друга Генри, тело которого содрогалось в агонии, а на шее зияла рана, которую могли нанести разве что звериные клыки.
И лишь случайно я потом узнал, что история о самоубийце была только местной сказкой. Генри решил пошутить над итальянцем, попросив его вызвать призрака человека, которого не было в природе. Мой друг не знал, что много лет назад на берегу этого самого проклятого озера… охотники затравили старого волка, который неоднократно нападал на людей.