Предыстория
Как звали, так он и пришел,
Одел причудливые формы,
Дав право и свободу всем,
Провел нехитрые реформы.
И править начал, как хотел,
Как, до сих пор не принимали,
Он много совершить успел,
Пока слепые осознали.
Но вот природа, человек,
Он принимает все морали,
Пока его не кончен век,
Стремится в призрачные дали.
Но дали стали холодны,
Ад переполнен, дверь закрыта,
Мир наводнили мертвецы,
Другая жизнь уже забыта.
Укрылись люди кто как смог,
Призвав его покрыть и править,
Под куполами новый Бог,
Они его стремятся славить.
Живых от мертвых отделил,
Дав выбор разных состояний,
И люди на алтарь ему,
Несут плоды своих желаний.
Кто своенравен, к мертвецам,
На растерзание и пищу,
Лояльных, привязал как скот,
К краюхе хлеба и жилищу.
Быть человеком без души,
И обеспеченным достатком,
Или голодным и хромым,
Вскормленный сором и остатком.
Вот выбор, что не говори,
Достойный племени лихого,
Что словно заповедь читал,
Что раньше всех, случилось слово.
И слово было!.. Впрочем нет,
Словами мы уже кидались,
Оплачен счет, погашен свет,
И все кто дышит с ним остались.
Он призван охранять покой,
Иные так тянулись к славе,
Что перед ним как будто строй,
Стоят в невидимой оправе.
Он ими вертит как свечами,
Чуть что и сразу гасит пламя,
Но этот выбор, только их,
Они его подняли знамя.
Человек
Я потерял своих детей,
Ростки цветущие увяли,
А как сверкали огоньки,
Ладошки нежные играли.
И только гложет пустота,
Потеря раной только больше,
И гноем ненависть растет,
Когда от боли время больше.
Я должен это изменить,
Пускай все обернется прахом,
Но за один короткий миг,
Я все отдам единым махом.
Пусть этот мир в себе сгорит,
Для Ада здесь огня лишь мало.
Только б не видеть этих лиц,
И не сжимать стальное жало.
А сердце черное его,
Отдать голодным на съедение,
И помолиться, что ему,
Дано мгновенное забвение.
И все, цены той жизни нет,
Она потеряна, разбита,
Душа как коврик или плед,
Ногами вытерта, забита.
А помню смех, тепло лучей,
Что радость освещали ярко.
А после стоны матерей,
И боль, от ненависти жарко.
И жаром выжжена душа,
Оно сейчас уже не ценность,
Другие прячутся дыша,
И тешат плоть, как драгоценность.
Они не верят в эту боль,
Для них страдания как радость.
Вассалов мне дано хранить,
Оберегать их срам и гадость.
Я годы положил на то,
Чтобы приблизится и слиться.
Дай Бог, мне память сохранить
И в блуде этом не забыться.
День
В один из дней он всех призвал,
Отчет держать как перед Богом,
Бросал для правящих куски
И упивался диалогом.
Они несли ему дары,
В покорстве рабском соревнуясь,
Его капризам и словам
Беспрекословно повинуясь.
И каждый свой желал черед,
Склонить покорные колени,
И отчитавшись, с темнотой,
Проворно слиться, силой тени.
«Довольно!» - молвил господин,
«Вы надоели муки хуже.
Живые, там, в подарок есть?!
Всех утопить в кровавой луже!»
Вальяжно руку приподнял,
Вассалов осмотрел лукаво,
И облизнувшись, пригласил,
Двух мышек с нежностью удава.
«Пойдемте, я желаю есть,
И всех охранников возьмите,
Я посмотрю на вашу честь,
Её мне в жертву принесите!»
Человек
Я шел, растерян, как же так,
Ему видать, не наиграться,
Как мне успеть и силы взять
До сердца черного добраться?
Что, он признал в моих глазах?
А может это лишь проверка?
Но так нельзя, пройти сквозь Ад,
И перед носом хлопнет дверка.
Собрал я лишние слова,
Шагами в такте ускоряясь,
К заветной цели словно барс,
Как хищник дикий приближаясь.
Князь
«Постойте,» - вдруг промолвил он,
И осмотревшись, обернулся,
«Один из вас пришел за мной.»
Но ни один не шевельнулся.
В коридоре
Все с недоверием стоят,
Друг друга, пожирая взглядом,
Вдруг, «С Богом!», - крикнул человек,
К нему рванул, пока был рядом.
Цепные псы наперерез,
Удар, другой, и лижут раны,
Вдруг, человек и господин,
Одни остались, без охраны.
«Зачем мне этот глупый фарс,» -
Он рассмеялся, скаля зубы,
«Ты мог быть рядом! У меня!
Но ты же трус, трясутся губы!»
Но человек не отставал,
В порыве к горлу он метнулся,
Нож, словно молния, мелькнул,
Он с жаждой мести замахнулся.
Но заглянул в его глаза,
В надежде страх его увидеть,
Душа кипела как очаг
Желая только ненавидеть.
В глазах
В глазах, холодный огонек,
Он тускло маяком мерцал,
И человека как корабль,
Куда-то увлекал и звал.
Он оказался в пустоте,
«Как страшно, вдруг я не успел!»
Он от бессилия как зверь,
Ища врага рассвирепел.
Но в пустоте и света нет,
Вернее тот, что увлекал,
К нему вернулся человек,
И отдышавшись, выжидал.
«Не торопись,» - услышал голос,
Свет начал тихо прибывать,
«Ты горю этим не поможешь,
Ты должен это осознать.»
«Да кто ты?» - человек смутился,
«Ты за меня не чуял боль,
Не рвал кровавые страницы,
Вкушая злость, как алкоголь!»
«Я – ангел, как это не странно,
Здесь все забыли про меня,
Я понимаю ваши муки,
В пучине Адского огня.»
«Зачем же ты сейчас со мною?
Где был, когда тебя искал?» -
Ища надежду в каждом слове,
Бессильно, человек страдал.
Ангел
На все вопросы нет ответов,
Послушай исповедь мою,
Душа твоя в огне истлела,
Но я ей истину даю.
Он тоже равный среди братьев,
В нем тоже есть любовь Отца,
Себя он утверждает знатью,
Но нет в нем сильного бойца.
Его томят волненья сердца,
В страстях его незрима часть,
Он умудрился все расстроить
И попытаться власть украсть.
За это, в муку осужденный,
Ему, отведать боль дано,
Он в вашем мире заключенный,
Вам с ним ужиться суждено.
Да это больно, это страшно,
Но в чем, его огромный грех?
Глядя на это мир с опаской,
Он только дал права для всех.
И люди, этим прикрываясь,
Ему вручили, что желал,
При этом кровью упиваясь,
Ему чинили арсенал.
Да, справедливость – это мука,
Она как, правда – не для всех,
Но многие его признали,
Лилея слабость для утех.
От них твои погибли дети,
Жена от них была больна,
Они творили для потехи,
И в чем же тут его вина?
Биенье сердца, страшной мукой,
Годами следует за ним,
Он ищет радости от смерти,
Чтоб стать как миф, неуязвим.
Не дай ему опять подняться,
Вкусить бессмертия на вкус,
Прощать других большая мука,
Но среди вас, он просто трус.
А те, кто власть его прославил,
Покорно следуют за ним,
Они свои грехи скрывают,
Гонимы страхом, лишь одним.
Он лишь над ними власть имеет,
Душа и плоть их прогнила,
Они с его сроднились верой,
Творя безумные дела.
Ты не один не ведал страха,
Он слаб, как клен перед тобой,
Ему вкусить судьбу оставив
Ты позовешь его на бой.
Человек
Но как же так, мой милый ангел,
За что же людям так страдать?
Или обманом ты желаешь,
Моё отчаяние прервать?!
Ангел
Тебе решать, но так случилось,
Ты загляни в его глаза,
Если клинок в руке ослабнет,
По ним прокатится слеза.
Он испугается, а своре,
Что так желала охранять,
С его желания и воли,
Тебя не задержать, не взять.
В глазах
И человек мгновенья вспомнил,
Как рвался, презирая страх,
Как собирал остатки воли,
А все вокруг катилось в прах.
«Не уж-то я такой везучий?»
Вдруг задался вопросом он,
И все прошедшее он понял
И разогнал как страшный сон.
В руке клинок его качнулся,
«Я знаю истину сказал!»
Ослабил хватку и увидел,
Из глаз мерцающий кристалл.
Как мелом волосы окрасив,
Он принял ангела рассказ,
Он понял, чем теперь опасен,
И мигом выскочил из глаз.
В коридоре
«Ты думаешь, что это больно?»
Он князя оттолкнул в страстях,
«Твоих, прислужников невольных,
Я испугаю в новостях!»
«Ты будешь жить и ими править!
А я, собрав свою беду,
Другого Бога буду славить,
С которым, Истину найду!»
Охрана в боли выгибалась,
Вассалы прятались во тьме,
Стыдливо числа потирали,
На князя именном клейме.
Клинок не утолим, отброшен.
«Постой!» - с надеждой молвил князь,
«Ты позабыл мученья судеб!»
Но человек оставил мразь.
Он вышел, тихо, без опаски,
Седой и мудростью гоним,
«Я не играю в эти сказки,
Пускай теперь совсем один!»
Он шел за купола за смертью,
Но та не трогала его,
Как будто все уже случилось,
И нет в округе никого.
Ангел
Пойдем, тебе еще открою,
Чтоб легче было дальше жить,
Однажды конь его споткнется,
Кинжал сумеет обронить.
Он примет, как и должен, чашу,
С грехами всех покорных слуг,
И тот кинжал, на радость вашу,
Порочный перережет круг.
И миллионы жал голодных,
Он сам их, впрочем, воспитал,
По праву, власть над ним попросят,
Как он того не ожидал.
Война пройдет и в этой схватке,
Он снова будет осужден,
И те, кто власть его желали,
Предав, уйдут из под знамен.
В коридоре
«Хозяин!» - мешкались вассалы,
«Ты ловко обманул его!
Блаженны власть твоя и силы!
Ты наш кумир, ты царь – всего!»
Но князь, в глазах огнем мерцая,
Рукой заманчиво манил,
От пят до мочек, подхалимов,
Их кости властью распылил.
Создания мерзкие расплылись,
Собою, заливая пол,
Хозяин смерти их приметил,
И мертвецов созвал за стол.
Князь
Молчите мерзкие уроды,
В чем радость, слушать вашу лесть,
Вам не ясны его мотивы,
Его, вы не вкушали месть.
Вы бесхребетные создания,
Всегда желали одного,
А он всегда стремился к сути.
Прислуга! Выбросить дерьмо!
Оригинал тут (http://servicebook.pro/club/blog/1379/knyaz/).