Конкурс Копирайта -К2
Работа написана для Школы К2 "Из точки А" http://www.proza.ru/2014/02/12/683
***
Объем 5,5 тыс.зн.
До появления отчима в нашем доме я жила вольно и весело.
В семье все были взрослые, все работали, кроме бабушки и меня. Мама, бабушка, две тёти и двое дядьёв любили меня и воспитывали, как умели. Дядя Тима называл меня Тарзаном за то, что я не боялась уходить в лес одна и лазила по деревьям.
Рядом с нашим домом начинался большой лес. В большой лес я ходить боялась, а недалеко от дома имела своё дерево – берёзу. Я с ней разговаривала:
- Старенькая моя берёза. Я посижу с тобой. Сегодня хохол меня снова побил.
Берёза шумела:
- Гад такой! За что он тебя побил?
- Ни за что. Грядку не прополола, воды не привезла. Кроликов не накормила. На грядке вся трава зелёная. Не знала, какую полоть надо было. Мне всю траву жалко. За водой сто часов стояла с бочкой, но мотор сломался, и все без воды вернулись. Кроликов кормила сто раз. Они всё время траву жуют. Жуют и жуют.
Берёза помалкивала. «И чего тогда хохол привязался?» - думала я.
Дядя Тима, увидев меня на берёзе, весело кричал: «Тарзан голоштанный! Слезай! Я тебе пряников мятных несу!» Я моментально скатывалась с толстой ветки и прыгала в руки дяди Тимы.
- Чего к нам пришла? Снова с хохлом поругалась?
- Не-ее, соскучилась по бабушке, - врала я.
Это мамка велела врать, что мы с отчимом хорошо живём на квартире у Колубаевой.
- Доберусь я когда-нибудь до вашего хохла! Порежу его на кусочки и кусочки в Хохляндию отправлю! – обещал дядя Тима.
Я представляла, как окровавленные кусочки отчима едут на поезде в Хохляндию и торопилась заверить дядю Тиму, что я пришла за думочкой.
Думочкой называли маленькую, расшитую нитками-мулине подушку. На ней я спала. Думочку я приносила к бабушке, когда мама разрешала ночевать у бабушки. Затем уносила подушку к Колубаевым, где мама с отчимом снимали комнату.
Думочку сшила для меня и вышила крестиком баба Аня. Под вышитой на белом материале наволочкой был наперник из синего ситчика в горошек. В зависимости от того, на каком цвете я спала, я загадывала сны. Если спала на вышитой наволочке, мечтала увидеть сон про конфеты «Ласточка», если на синем напернике – про птиц. Про птиц – не знаю почему. Может потому, что думочка была набита разноцветными пёрышками от куриц.
Пёрышки мы вместе с бабой Аней перебирали по одному и складывали в синий наперник. Сны сниться не хотели ни про конфеты, ни про птиц. А, может, я их просто не помнила.
Однажды отчим снова побил меня. Побил не больно, но было больно по другой причине.
У Колубаевой мы жили в маленьком пристрое к основному дому. В единственной комнате стояла широченная кровать со взбитыми подушками, высокая, с периной, и стол, за которым я делала уроки. За столом мы ели, убрав посуду, гладили чугунным утюгом одежду, иногда лепили пельмени. За стол мне и попало. Перемыв стаканы и тарелки, я потянулась к полочке, висящей над столом, куда ставили мытую посуду. Рядом на железной подставке стоял утюг. Как уж получилось – не помню. Свалившийся на край стола утюг побил посуду и с грохотом свалился мне на ноги. От боли я закричала.
Отчим, заходивший как раз в это время в комнату, бросился ко мне и дал подзатыльник. Подзатыльник я не почувствовала. А вот отбитые пальцы на правой ноге сильно болели. Я заревела ещё громче и вылетела в сенцы. Отчим побежал за мной, но я уже была в переулке, далеко от дома Колубаевой.
Бежала я не к берёзе. Там меня могли быстро отыскать, а в ельник.
Ельник густой, мрачный. Я ныряла в кусты у большой зелёной кочки и, пробежав несколько метров в знакомом направлении, попадала на чуть заметную тропинку, ведущую к речке.
Это место стало для меня убежищем года три назад. Показала мне его Лёлькина мать. Они с мальчишками и с Лёлькой ходили в ельник ломать ерник, чтобы вязать из него мётлы. Ерниковые мётлы сдавали в сельпо по копейке за штуку.
С этих денег мать выделяла мальчишкам и Лельке по 5 копеек на детское кино в клубе. Я помогала Лёльке ломать ерник, потому что была физически сильнее своей подружки и упитаннее.
Я прибежала к речке, пригоршнями набросала на берег холодной воды,легла на мокрый берег и приготовилась плакать, ненавидя хохла. Плакать почему-то уже не хотелось. Закрыв глаза, я лежала и думала: « Надо умереть. Вот соберутся все наши и начнут меня жалеть, а дядя Тима скажет: «Прощай, Тарзан. Ты была настоящим Тарзаном. Спи спокойно».
Где я слышала похожие слова – не помню, наверное, на каких-нибудь сельских похоронах.
Пожалев ещё немного себя, я решила, что умирать страшно, а вот простудиться и заболеть – в самый раз. Я поднялась и, не снимая платья, плюхнулась в холодную воду. Речка по колено, утонуть я не боялась, а простудиться в мокром платье мне хотелось. Выскочив на берег, я отошла от речки на пригорок, на солнышко. Посидела у тёплого пенька и, пригревшись, уснула. Проснулась от холода. Солнце спряталось, пришёл вечер.
Платье прилепилось к телу и холодило. Стуча зубами, я выбралась на тропинку и побежала к бабушке. Я думала, что меня все потеряли, все ищут, но у бабушки было всё спокойно. Дядья и тёти пришли с работы, бабушка собирала на стол ужинать.
- Почему платье мокрое? – мимоходом спросила бабушка. – Купалась что ли? Сентябрь на дворе. Остынешь, заболеешь.
- Бабушка, бабушка, - думала я. – Я очень хочу заболеть.
В тот вечер я не пошла к Колубаевым, заявив, что сбегу из дома, если меня отправят к мамке с отчимом. Дядя Тима что-то говорил бабушке.
«Иди, ложись на мою постель. Вместе спать будем», - накормив меня, сказала бабушка.
Довольная, я отправилась под ситцевую занавеску на кухню. Утром проснулась жива и здорова, не заболела, даже не чихала.
Жить с того дня я стала у бабушки с неженатыми дядьями и ещё не замужними тётями.
***
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2014
Свидетельство о публикации №214020300926
обсуждение
http://www.proza.ru/comments.html?2014/02/03/926