Армии – зелёный свет!
Наконец, мокрым, обозлённым призывникам объявили, что подан состав. Прихватив свои вещи, все двинулись на перрон. «Не толпитесь, все поместитесь!», – уговаривал Омельченко, однако его никто не слушал. Ворвавшись в плацкартный вагон, наиболее шустрые заняли верхние полки, справедливо полагая, что мешать им никто не будет.
Нижние полки заняли более медлительные новобранцы, остальные стояли в нерешительности. Наконец, чертыхаясь, неудачники, словно скалолазы, стали штурмовать третьи полки, предназначенные для багажа.
Так на практике была усвоена нехитрая армейская истина, высказанная в напутственном слове опытным дядей Витей – не быть первым и последним. Первый из них испытал на себе ненадежность армейского туалета, а последние вынуждены были ютиться на багажных полках. Сам Швейк, разместившийся в одном купе с Маратом и Юрком, вытащил из рюкзака нехитрые съестные припасы. Его примеру последовали остальные, и вскоре изголодавшаяся молодежь накинулась на еду. По ходу дела выяснилось, что некоторые дальновидные призывники взяли с собой не только закуску. Вскоре по вагону пошли весёлые разговоры, и откровенные высказывания. Обеспокоенный Омельченко срочно провел проверку содержимого рюкзаков на предмет изъятия спиртных напитков. Реквизированное безжалостно выбрасывалось из вагона, под едкие комментарии раскулаченных владельцев.
В разговорах, знакомствах и перекурах прошёл день. Молодёжь высказывала догадки, куда направляется состав. «Неизвестно, куда пошлют служить, а сейчас везут в учебку, будут дрючить» – объясняли знающие ребята.
Наступило время укладываться спать, и Швейк завалился на свою нижнюю полку. Колеса мерно отстукивали километры, уставшие за день новобранцы мгновенно уснули. Среди ночи раздался глухой удар, а затем вопль. Спящие мгновенно проснулись. Оказалось, что с багажной полки в соседнем купе свалился призывник, разбив себе при этом лоб. Упавшему тут же была присвоена кличка – «Парашютист».
– Дурак! – прокомментировал Марат, занявший третью полку в купе Швейка. – Привязываться надо!
Слух о соблюдении правил техники безопасности быстро разнёсся по вагону, и вскоре все лежащие на багажных полках привязали себя, к проходящей под потолком трубе. Падения прекратились; поезд продолжал катить без остановок.
– Армии – зелёный свет! – провозгласил Слава.
– Заждались нас, – откликнулся Юрок. – Ты как загремел? – поинтересовался он у Славы.
– Да очень просто. Работал, учился на вечернем отделении института, хотел перевестись на дневное, да не успел. Голова в трёх местах пробита, плоскостопие, язва желудка, – комиссия пишет – годен. На отмазку не было ни средств, ни времени.
Наверное, надо было в училище поступать!
– У нас был мужик – вступил в разговор молчащий Швейк, – свидетель Иеговы, – сейчас в институте!
– А ты чего?
– Я-то? Я с матерью живу, та с копейки на копейку перебивается. Шансов нет.
– Вот интересно, – проговорил Славик. – Допустим, работает человек. Его гребут в армию. Заметь, он туда не просился! Рабочее место – фьють! Отслужил, приходит – жить не на что. Если меня взяли с работы, должны оставлять за мной место, да и среднюю зарплату сохранить!
– Нам никто ничего не должен. Оказывается должны всем мы. Одно слово – боевые единицы! – заключил Швейк.
– Единицы, говоришь? – задумчиво произнес Юрок. – То есть самые низкие оценки, даже на трояки, а единицы! Понятно…
– Ну, ты сам как думаешь, есть что защищать? – спросил Славик.
– О чем, ребята, разговор? – подсел к ним Омельченко.
– Да вот, выясняем, что будем защищать! – произнес Славик.
– Как что? – всполошился лейтенант. – Родину, конечно!
– А что это такое Родина?
– Ну, ты же сам знаешь, где родился, жил, и всё такое…
– Я родился в Германии, жил в Казахстане. Где моя Родина? И потом, это при социализме Родину защищали, тогда тебе и то, и сё, а сейчас – капитализм, всё только за денежки. Тех, кто нефть на запад гонит, в этом вагоне нет. Присвоили заводы, землю, банки, в общем, всё, пусть и защищают свою собственность. А нам то что? Меня вот забрали с работы, в институте вечернем доучиться не дали. Два года бесплатно отбарабаню, вернусь, кто меня кормить будет, вы? На счёте то у меня – пусто! – Слава выжидательно уставился на собеседника.
– Всё правильно! – поддержал Швейк. – Любовь к Родине всегда без взаимности!
– Э, ребята, такие разговоры здесь не нужны. Тут нужна сознательность.
– А если я, к примеру, в магазин пойду, с одной сознательностью, дадут мне хлеба? – поинтересовался Юрок. – Пиндосы, американцы, то есть, если и защищают что, так не за здорово живёшь! А тоже патриоты. Но на сознательность им давить бесполезно! У них льгот – больше, чем при социализме! Короче – дурят нас, пялят по-чёрному, – недобро улыбаясь, закончил он.
– Вот-вот! – добавил Марат, свесившись с багажной полки.
Услышав этот разговор, стали подтягиваться призывники, с любопытством переводя взгляды с говоривших на лейтенанта.
– Ладно, моё дело – довезти вас до места, – решил замять скользкую тему Омельченко.
– А как же Лосько?
Лейтенант помрачнел.
– Да, действительно, – проговорил он. – Наверное, меня накажут. Но я же не виноват!
При этих словах сразу стало заметно, что лейтенант совсем молод, чуть старше тех, кого ему поручено доставить.
– Мы вас и не виним. Нам то что? У вас своё начальство, – пожав плечами, примирительно проговорил Швейк.
На этой оптимистической ноте разговор закончился. Омельченко раздал всем сухие пайки, и вскоре в вагоне воцарилась благожелательная обеденная атмосфера. Присущий молодости оптимизм взял верх, и насытившаяся молодежь уже не так мрачно смотрела в будущее.
Был бы умный – дома остался!
Проезжали Волгу. Великая русская река раскинулась без конца и края, поражая своей мощью, редкие лодчонки бороздили волны. По берегам стояли небольшие домики с огородами, где, согнувшись в три погибели, работали люди.
– Говорят, будто здесь большая статуя тетки с мечом, – полюбопытствовал один из новобранцев.
– Есть такая, на Мамаевом кургане, – ответил Омельченко.
– Стихотворение даже есть про неё, – вступил в разговор Слава.
– Читай, если знаешь, веселее ехать, – поддержал лейтенант.
Слава обвел присутствующих внимательным взглядом, и начал:
Взгляни! На стене, от окна до окна
Раскинулась карта России…
Не зря словно кровью, залита она,
Сбылось предсказанье мессии!
С востока на запад – какая страна!
Казалось, вот это раздолье!
Однако, для нас поговорка одна:
Сума да тюрьма, подневолье!
Тут странники вечно бродили пешком,
Просясь на ночлег Христа ради…
Бежал каторжанин с заплечным мешком,
Надеясь на доброго дядю…
Здесь кнут и дыба – вот правители нам!
Разбойничий посвист – в почёте!
Бандиты сегодня – по злачным местам
Расселись, и пишут отчёты!
Рисуется кровью история лет,
История горя и стонов,
С времен золочёных твоих эполет,
До синих чекистких погонов!
Война, революция, снова война,
Россию повергли надолго…
Хоть меч в руке держит, но всё же она
Распята над матерью Волгой!
Чтец замолчал. Молчал весь вагон. Омельченко, вытащив пачку сигарет и опустив глаза, вышел в тамбур.
– Сам написал? – наконец прервал молчание Швейк.
– Нет, Пушкин! Из-за этого стиха меня из литературного кружка отчислили.
– Неужели плохо получилось?
– Нет, слишком хорошо!
– Скоро будем на месте, – вернувшись, оповестил всех Омельченко.
– Любая, даже самая длинная дорога заканчивается. Старинная народная глупость, – проговорил Слава.
– Почему глупость? – удивился Юрок.
– Собственно, мудрость от глупости ничем не отличается. По крайней мере, у нас, в России. Много ты видел людей, доказывающих, что они умные?
– Это точно. Главное – дураком притворится, а с дурака и спроса нет, – пояснил Швейк.
– Ну, а ты себя кем считаешь? – полюбопытствовал свесившийся со своего насеста Марат.
– Конечно, дураком. Был бы умный – дома остался.
Наконец, поезд прибыл к месту назначения. Омельченко выстроил новобранцев, и после переклички передал команду невысокого роста военному в тщательно начищенных ботинках. Тот, в отличие от лейтенанта, уже похлебал солдатской каши.
– Я – капитан Ершов, – отрекомендовался военный. – Буду сопровождать вас в учебный батальон.
Быстро построив колонну, он повёл её к стоящим неподалёку автобусам. Шагающий рядом со Швейком Марат всё время держал руку сзади.
– Ты что, соседа боишься? – спросил у него Швейк.
– Брюки порвал, наверное, когда с полки спускался, – и, повернувшись спиной, показал Швейку разорванную штанину, через которую виднелись трусы.
– Не боись, Маратушка, трусы у тебя целы, так что будь спок. А штаны тебе скоро новые выдадут.
Колонна дошла до автобусов, и новобранцы выстроились в очередь на посадку.
Когда очередь дошла до Марата, тот, держа в одной руке сумку, а другой ухватившись за поручень автобуса, невольно продемонстрировал всем разорванные сзади брюки. Раздался дружный взрыв смеха. «Марат, кто это тебя? – разошлись острословы. – Ты же на багажной полке спал, второй там не поместится!»; шутки сыпались одна другой ядрёней.
«Прекратить смех! – Капитан обвёл всех суровым взглядом, изо всех сил стараясь сдержать смех. – У кого есть нитка с иголкой?».
Вскоре пострадавшая в пути амуниция новобранца была приведена в порядок. Ехали долго, автобус мчал среди просёлков, огородов, полей. Спящие новобранцы были разбужены командой: «Выходи строиться с вещами!»
Выбравшись из автобуса, и построившись в колонну, новобранцы подошли к металлическим зеленым воротам с нарисованной красной звездой. «Смотри, звезда, как на туалетной бочке, как бы худа не было!» – мрачно заметил Юрок. Между тем строй подошёл к низкому серому зданию. «На месте стой!» – скомандовал капитан. На крыльцо здания вышел военный. Капитан, взяв под козырёк, подскочил к нему: «Товарищ майор, пополнение для прохождения воинской службы прибыло!»
Майор не спеша, спустился с крыльца, прошёлся вдоль строя новобранцев.
– Сегодня, – хриплым голосом начал он, – начинается прохождение воинской службы. Вы прибыли в учебную часть, где из вас будут делать бойцов. Сейчас сдадите свои вещи на склад, и получите армейское обмундирование. Сапоги подбирайте так, чтобы потом не пришлось плакать. Менять их вам никто не будет. Всё понятно?
– Понятно… - нестройно выкрикнули несколько голосов.
– Отвечать нужно – «так точно!», причём громко и чётко. Все понятно?
– Так точно! – хором ответил строй.
– Разойдись!
Строй мгновенно рассыпался. Призывники уселись на траву, достав сигареты, закурили.
«Построится!» – последовала команда майора. Ничего не понимая, все встали в строй, пытаясь занять привычные места. Майор вновь обратился к новобранцам: «Вы находитесь не на даче, а на территории военной учебной части, поэтому необходимо соблюдать правила. Курить можно только в отведённых для этого местах – курилках. Одна из них находится рядом с вами», – наполеоновским жестом майор вытянул руку.
Все посмотрели по направлению указующего перста майора. Неподалеку стояла наполовину врытая в землю бочка, выкрашенная зеленой краской, на которой красовалась армейская звезда. Вокруг бочки располагались скамейки, тут же был пожарный щит со средствами пожаротушения. «Я смотрю, без бочек со звёздами армия существовать не может!» – шепотом произнёс стоящий со Швейком Юрок.
«Те, кто будет курить в не отведенных для этого местах, будут наказаны, – оповестил всех майор. – Разойдись!» Строй вновь рассыпался. Все побрели к курилке. В это время к майору подошел капитан вместе с молодым солдатом, с лычками на погонах, и, козырнув, что-то сообщил ему. «Строится!» – вновь раздалась команда.
Побросав второй раз зажжённые сигареты, курсанты с недовольными репликами вновь встали в строй.
– Заколебали! – выкрикнул кто-то.
– Отставить разговоры! На построение – одна минута! – приказал майор. – Вы поступаете в распоряжения сержанта Смолина. Сержант, принимайте команду!»
– Левое плечо вперед, за мной – шагом марш!» – скомандовал сержант.
–Строй двинулся за сержантом.
– Не отставать! Левой! Левой! Раз- два!» – сыпались команды.
Вскоре колонна остановилась у серого одноэтажного здания. Сержант вышел перед строем, и внимательно оглядев всех, пояснил:
– Сейчас вас подстригут, затем в этом же блоке получите армейское обмундирование. После этого идём в баню. Всё ясно?
Строй молчал.
– Повторяю, всё ясно?
– Так точно! – нестройно отвечали новобранцы.
– Плохо отвечаете. Но это дело поправимое. Вольно! Разойдись! Кто хочет оправиться, туалет рядом.
К Швейку подошел Славик. «Ну, что, боец, рискнешь?» – спросил он, кивая на большую бочку с красной звездой. Швейк оторопело посмотрел на Славу: «Что, неужели по всей армии такие бочки понаставлены?»
– Товарищ сержант! – подал голос Слава. – Туалет у вас случайно не в этой бочке?
– С чего вы решили, что туалет в этой бочке? Вас что, из тундры призывали? Туалет в хозблоке и в казармах. А бочка – это резервный пожарный водоём.
Швейк, переглянувшись со Славиком, облегчённо вздохнул. «Пойдём, осмотрим местные достопримечательности!», сказал он, и вместе с товарищем зашёл в хозблок.
(Продолжение следует)
http://www.proza.ru/2014/02/13/942