Душа моя в холодном облаке движется к Восточному морю.
В этом мире тлена и суеты жизнь оправданна лишь преданностью.
Сколько лет тащился по жизни, созерцая цветы, вкушая вино!
Время настало! – Ветер, иней, и снег на заре.
Знал я и прежде:
Встав на путь воина,
Встречусь, по воле Будд, с такою судьбой
Киура Окаэмон Садаюки
Тяжеловооруженный всадник сплюнул на все еще холодную землю материка, и полумесяц на его шлеме покачнулся, отбросив тусклый блик. Одноглазый Дракон был хмур, единственный глаз его горел смутно и желто. Подобно солнцу, что едва пробивало жирный дым над расположением отряда. Дрова были сыры, огонь от них был скуден, и более подобен «дымовым драконам» на празднике Бон. Но даже эти костры были приятственны исхудавшим воинам Ямато. Минули долгие четыре года, с тех пор, как началась заморская интервенция, и вот уже почти два года, как начались переговоры с Великой Мин. Прошло два года, как была утеряна маленькая коробочка, что привезли с собою суровые островные воины. И с тех самых пор воинская удача, казалось, отвернулась от Японии. Вот за этой коробочкой, а не для участия в этих тягучих, смола, переговорах, третьего дня прибыл на Большую Землю лорд Земли Сендай.
Судьба Датэ Масамунэ, даймё земли Сендай, что с острова Хонсю, была бы самой обычной для того неспокойного времени. Если бы не одно обстоятельство. Суровые времена диктуют суровые правила, и даже властитель тысяч и тысяч должен был быть добрым воином, иначе ему не выжить. Но вот властительный князь Датэ, впрочем, об этом ниже…
Двадцать три года назад, в первый год Тэнсё до острова Хонсю докатилась черная оспа. Было маленькому Датэ почти шесть лет. Многих унесла болезнь к берегам нового рождения, но мальчик выжил, хоть и проболел до самого первого из четырех дней сэцубун - «водораздела сезонов». Лицо его покрылось глубокими оспинами, а правый глаз, уже свободный от струпьев, остался неподвижен и при резком движении стал выпадать из глазницы. Но не о болезни наследника сейчас речь.
Прочили мальчику быть монахом, посвятить жизнь служению Небесам, стремиться к саттори . Но не таков был мальчик, упорно, день и ночь тренировался с мечом, с нагинатой, с луком. На коне и пешим, в доспехе и в повседневной одежде. Ибо сказано – никому не ведом час смерти, и потому будь готов к нему каждую секунду. Когда мальчику исполнилось пятнадцать, его отец начал войну с кланом Сома. Вызвался в поход и юноша. Посуровел лицом отец, и промолвил: «В рукопашной пустой глаз будет мешать, враг, поди, сразу схватит за выпавший глаз». Услышал эти слова молодой Датэ, помертвел лицом, вытянулся перед отцом, не поморщившись, вытащил он свой почти мертвый глаз, обнажил танто , и срезал начисто свою плоть, только сталь блеснула. Так и пошел одноглазым на свою первую войну молодой Датэ, и много смерти увидел его мертвый глаз, и много раз испил крови его меч, много раз холодный клинок его яри впивался в горячие внутренности воинов клана С;ма, повергнутого в стремительной, и кровавой пятимесячной войне. После этой войны молодой Датэ получил прозвище Докуганрю, Одноглазый Дракон. Но не о том, как лишил Датэ сам себя глаза сейчас речь.
Через восемнадцать лет после рождения первенца, на второй день последнего месяца двенадцатого года Тэнсё , после долгих двух недель бдений и поста в храме Токадзи, старый Датэ Терумунэ, собрал своих самураев.
- Вот и пришла моя пора отойти от дел, – сказал старый Тэрумунэ, - и назначить старшего сына главой клана. Боги Ямато, да будут мне свидетелями, а сыну моему защитой. Передаю ему священные реликвии клана и запрещаю, кому бы то ни было, дзюнси .
Хорошую, славную жизнь прожил Терумунэ, и стыда нет в ней, хоть и не пал на поле битвы. Все предки, начиная с Датэ Темумунэ, одобрительно закивали головами с трех небес, где обитают великие воины. В начале легендарной эпохи Камакура пришли славные предшественники, сидящих в зале воинов, в эти края, в район Датэ провинции Муцу. Была сея земля пожалована далекому предку самим Минамото-но-Ёримото первым сегуном Камакура, за помощь в войне с Тайра, а потом и со своим славным братом Минамото-но-Ёсицунэ. А пришли они из сурового, скалистого, обдуваемого всеми ветрами, района Иса, что в провинции Хитачи, и каменные их сердца не смягчила мягкая природа этого края за прошедшие четыре сотни лет. Многое, еще очень многое, нужно было постигнуть молодому Датэ Масамунэ, но уже показал он свою мудрость и жестокую хитрость.
Молодой Датэ Масамунэ, не привлекая внимания к себе, смиренно попросил аудиенции у всех ближайших сподвижников отца, и быстро, за два вечера, обошел их всех еще до начала церемонии передачи символов власти клана. Он обошел всех соратников с одинаковым обращением. После почтительного, но короткого поклона, он поднимал на собеседника пылающий взор единственного своего глаза, просил оставить их наедине и говорил примерно одни и те же слова: «Ветер перемен веет над страной Ямато и от нас зависит, погибнем ли мы под обломками, или вознесемся над прочими. Вот уже несколько месяцев Токугава Иэясу и Тоётоми Хидэёси перестали быть соперниками, Иэясу склонил голову перед гением Хидэёси. Сейчас его взор обращен на самый юг, на остров Кюсю и клан Симадзу из провинции Сацума. Когда Симадзу падет, настанет пора великому объединителю посмотреть на север, на наш остров, на остров Хонсю. Войны с Удзимаса из Ходзё ему не избежать. Хидэёси будет искать серьезных союзников на нашем острове, но Асина на союз с Хидэёси не пойдут. Мы начнем войну против клана Асина. Сокрушив клан Асина, мы встанем вровень с Ходзё, но воевать с Хидэёси не будем. Таков мой план на ближайшие два года. Если в Вашем сердце нет места всецело отдать свои помыслы и силы этому плану, то Вам следует покинуть этот мир после передачи власти, которая состоится на этой неделе, не дожидаясь смерти господина. Ибо в своих намерениях я тверд и от своего не отступлю!» С каждым из сорока пяти соратников переговорил прежде этого дня молодой Масамунэ, и на утро обнаружилось слугами, что несмотря на строгий запрет старого Тэрумунэ, двадцать из них совершили дзюнси и отошли в мир теней, уступив дорогу новой поросли, не запятнав себя не только неудовольствием новым господином, но даже и тенью высказываний, что могли быть поняты превратно. Так, не дожидаясь смерти своего отца, молодой Датэ Масамунэ обрел верных соратников и отмел колеблющихся твердой рукой. Так стал молодой Датэ князем не только по титулу, но и на деле, но не о том сейчас сказ.
После той истории почти четыре года непрерывных трудов не прошли напрасно. В битве при Суриагехара, войско Рябого Князя, числом в двадцать три тысячи, наголову разбило воинство клана Асина, числом шестнадцать тысяч. На этот раз Рябой Князь брал и числом, и уменьем. Мост через реку Ницубаси, лазутчики Датэ разрушили сразу после начала битвы, отрезав путь к отступлению. Многие воины Асина погибли в быстрых водах. Но это был лишь еще один шаг к будущему величию Рябого Князя. После той битвы получил молодой Датэ кличку «Одноглазый Дракон», и с этим прозвищем потом, через много лет он и ушел в мир теней. Но не о том, как получил своё грозное прозвище Рябой Князь.
Наконец настал время, и через год после битвы при Суриагехара, великий Тоётоми Хидэёси обратил взоры на остров Хонсю. Как и предсказывал Масамунэ, потомок Ходзё Соуна, Удзимаса, не нашел в себе разума покориться единению. Огромная армия Тоётоми Хидэёси, возглавляемая Токугава Иэясу, осадила крепость Одавара – вотчину клана Ходзё. Оставшимся независимым князьям разослал Хидэёси письма с приказом принять вассальную присягу до указанного срока. Куноэ Масадзанэ из провинции Муцу не подчинился, и был мгновенно уничтожен вместе со своим замком.
Одноглазый же Дракон явился к Хидэёси в самый последний момент, который обозначил в своем указе Тоётоми, не стал томиться в ожидании, хоть многие и говорили о таком поведении, как самоубийстве. В белоснежных одеждах , и с решимостью в сердце, предстал Одноглазый Дракон перед будущим Тайко . Заявил с горящим взором единственного глаза, что готов принять любое решение объединителя Японии и преподнес в дар Объединителю Японии родовую реликвию – коробочку с родовыми реликвями, Мидзару. Увидел Тоётоми Хидэёси в Одноглазом Драконе Тоётоми пример сочетания великой мудрости и не менее стойкой храбрости. Приблизив его к себе, оказал ему прием, и на следующий день, отвлекшись от осады Одавара, приказал сопроводить себя в святилище Хатимана Цуругаока около деревеньки Камакура. То было святилище божества, покровителя клана Минамото, и последнее пристанище первого сегуна Японии, Минамото-но-Еримото, что ушел к новым рождениям четыреста лет назад. Тоётоми Хидэёси подошел к статуе великого сёгуна, похлопал ее по спине, и обратился к своему славному предшественнику с таковыми словами: «Ты обрел всевластие под небесами, ты и я – единственные, кто смог это сделать. Но ты происходишь из благородного рода, а я вышел из крестьян. Но что до меня, как только я завоюю всю страну Ямато, я же намерен покорить Срединную Империю ». Отвел глаза, погрузил в будущее свой взор, и замолчал надолго.
Оставив храм, приказал Великий Объединитель Одноглазому Дракону приблизиться, и сказал ему:
- Ты подобен быстрому хорьку средь сильных медведей и хитрых лис, в тебе я увидал и хитрость и храбрость.
Прошло много времени, и война в Корее, столь победоносно начатая, застряла, словно повозка в грязи. Заветная коробочка, что передал Одноглазый Дракон Великому Объединителю Японии, куда-то пропала. Тайко направил в Корею самого Датэ Масамунэ, в надежде, что тот отыщет древнюю святыню своего рода. На этот раз Тайко принял решение отправить коробочку к красноголовым людям в Европу, и вручить ее верховному жрецу южных варваров. На своей верфи на Хонсю Одноглазый Дракон повелел построить корабль для заморских путешествий по образцу европейских галеонов, а построив его, назвал его «Хуан Батиста». Главой этой невиданной прежде экспедиции Датэ назначил своего верного слугу – Хасекура Цуненага. Он-то и должен был передать Великому Понтифику заветный дар.