Однажды я проснулся в пещере. По крайней мере, мне кажется, что это пещера, потому что вокруг меня - камень, сырость и темнота. Нет ни входа, ни выхода. На ощупь я понял, что нахожусь в какой-то полости шириной в четыре и длиной в десять шагов. Если поднять руку, чувствуешь, что над головой беспросветная порода камня. Не знаю, как я мог сюда попасть. Входа в пещеру нет, нет и выхода. Однажды, открыв глаза, я не увидел света.
Сколько времени я здесь - не знаю. Однако, долго, очень долго. Моя основная теория заключается в том, что я умер и нахожусь в загробном царстве. Ад, рай или скорее лимб - вот что такое эта пещера. Подтверждение этой теории я вижу в том, что вот уже бесконечное количество времени я не испытываю никаких физических потребностей - мне не хочется есть, пить, опорожнять кишечник и мочевой пузырь. Я просто существую.
Может быть, я попал в какую-нибудь флюктуацию времени-пространства, может быть, меня похитили инопланетяне. Может быть, все совсем как в фильме "Матрица" - все люди находятся в таких вот пещерах и видят сон про мир, а я вот проснулся.
С самого начала я почему-то не испытываю страха. Мне не было страшно даже тогда, когда только-только поверил в то, что действительно заключен в эту Пещеру и был уверен, что скоро умру от голода и жажды. В темноте, по-моему, вообще невозможно бояться, потому что субъект, испытывающий страх, нереален.
После я был уверен, что сойду с ума. Однако, мое сознание ясное, я не вижу видений, не слышу голосов. Когда я сплю, то не вижу снов, только чуть уловимо ощущаю время от времени, будто что-то оплетает меня и кружит куда-то.
Самое важное изменение, произошедшее со мной за время моего пребывания тут заключается в том, что я научился мыслить образами. Это полузабытое умение из раннего детства, когда я еще не знал языка, чтобы складывать из него образы, заключенные в косную обертку слов. Теперь ко мне вернулось это незамутненное состояние, доступное детям и животным.
Все свое время я провожу в ленивых, неярких мыслях. В принципе, я чувствую себя счастливым. По крайней мере, мне некуда стремиться и не о чем сожалеть. Я остался наедине с собственным сознанием впервые за долгие годы и только теперь начал понимать, как сильно мне этого не хватало. Вряд ли моя пещера - ад. Может быть, я в раю, замаскированном под лимб.
Наверное, там, во внешнем мире, уже совсем скоро информационные технологии сделают людей единой информационной массой, сотрутся границы личности, исчезнет Я, а вместо Мы получится гигантский информационный поток. Не знаю, хорошо это или плохо. Люди инстинктивно пытаются защититься от этого, странички в соцсетях пропитаны эгоцентризмом на грани истерики. Но люди становятся единым целым даже в эгоцентризме. Они живут в эпоху, когда тело уже не нужно, человек может заменить все свои органы интернетом. Там он может работать и жить, проводить время, любить, творить, получить признание. В течение столетия эпоха потребления внушала им, что жизнь - удовлетворение тела, вот почему они так растеряны, когда поняли, что тело не так уж и необходимо.
Мое же тело - не существует, я его не вижу, а лишь ощущаю в нем потенциал, позволяющий мне перемещаться. Только сейчас я наиболее ясно понимаю, что человек - не тело, а сознание. Я даже удивляюсь, что открытие такого простого и очевидного, заведомо известного факта, может быть таким всеобъемлюще потрясающим.
Я теперь все сразу.
Как Солженицин на каторге я пишу зарисовки, небольшие отрывки из своей жизни, сохраняя их в своем сознании, запоминая до последнего звука. Иногда мне кажется, что если я все пойму и все проанализирую, то неведомая, но могучая сила выпустит меня из этого заточения, сказав, что я усвоил урок.
Тем не менее, я даже не уверен, что хочу вернутся на свет, в реальность. Иногда я думаю о том, что это такое - видеть. В эти моменты я вглядываюсь в тьму и не могу представить, что вот сейчас небытие расступится и я увижу предмет. Это кажется совершенно фантастическим.
Не раз я думал о том, что совершенно не знаю, действительно ли вокруг меня тьма или же я ослеп. Чисто теоретически я понимаю, что если я нахожусь в замкнутом помещении, пещере, то источника света тут нет. Но, в то же время, смутные сомнения не перестают терзать меня. Это, пожалуй, единственный мучительный пункт моего существования здесь. Как ни странно, оставшись пустым сознанием во тьме, я чувствую себя более человеком, чем когда-либо.
***
Я хожу по улице, затыкая уши плеером и погружая сознание в безмолвие пронизывающих музыкальных волн. Я редко слушаю новые песни, год за годом на моем айфоне живут одни и те же треки, которые воспроизводятся мной в случайном порядке, рождая привычный набор образов.
Иногда я думал, что убиваю свое время и свои чувства самостоятельно. Я скомкал время в комок и не давал ему расправиться, постоянно листая ленту Вконтакте, затыкая уши наушниками, сознание - сериалами. Чтобы избежать секунд пустоты в метро, я запускал на айфоне очередной таймкиллер и выполнял бессмысленные действия только чтобы очистить сознание.
Я осознавал, что веду обезличенную жизнь, что это нечто вроде цифрового функционирования с утерянной душой. Тем не менее, поделать ничего я не мог. В тот день я впервые ощутил с безумной силой, как же далеко все зашло. Увидев, как первый осенний ветер кружит по грязному асфальту желтые листья, я вспомнил какое-то неуловимое ощущение из так далеко ушедшего мира детства. Это чувство пронизало меня, перебило какафонию наушников, заставив меня забыть о музыке. На секунду я понял все безумие и жалкость собственного существования, осознал, что же я натворил с собственной личностью.
***
Больше всего мне нравится слушать звук собственного голоса. Здесь, в темноте. Нет, я не разговариваю сам с собой. Я напеваю мелодии несуществующих песен и упиваюсь реальностью образов, которые рождает в моем сознании музыка, которая появляется из моих голосовых связок. Голос отражается от стен пещеры, становится всеобъемлющим, я кажусь себе чем-то большим, чем я есть. В эти минуты я выше Моцарта, Баха и Чайковского вместе взятых хотя бы потому, что их произведения никогда не возвышали ничьей души настолько, насколько это делают хриплые колебания моих голосовых связок. Я не только слышу свой голос, я почти вижу переливы его цвета, чувствую его запах, ощущаю мягкое покалывание его прикосновений, чуть заметную гамму вкусов на кончике языка.
Я становлюсь всем, хозяином пещеры, повелителем заполнившей ее тьмы, царем планеты, гением всего сущего, богом, дьяволом, атомом, микрокосмос и макрокосмом.
Я очень редко делаю это. Слишком мучительным я ощущаю переход, с которым приходится заканчивать пение. От сущности Бога к пустоте - какое сокрушительное падение!
***
Я никогда никого не любил. Сущность чувства казалась мне нереальной, чересчур истоптанной, переработанной, переваренной и пережеванной горнилом искусства. Каждый фильм. песня, книга и игра о любви уничтожала саму возможность первичного чувства, не являющегося повторением повторения.
Искренняя любовь превратилась в пошлость и стала невозможной. А, может быть, все настолько увлеклись ее анализом, что забыли о том, что является отправной точкой, о том, что есть что и кто есть человек. В чувствах мы раз за разом повторяли чужие иллюзии и чужую ложь. Я был, пускай и спящим по жизни, но прозорливым человеком и потому отвергал такую любовь.
При этом какое-то тупое, подавленное, но явно осознаваемое чувство стремления к идеалу по-прежнему гнездилось где-то у подножия основ моего сознания. Это противоречие разрывало меня и я просто старался не думать, отгородившись от него стеной трассы, по которой тек поток цифровой информации, обрабатываемой моим сознанием. За этой информационной стеной, которая словно река Лета перегораживала мою душу на две половины, червячок моего повседневного Я мог чувствовать себя в спокойствии и безопасности, надежно отделенный от первобытного ужаса экзистенциальных вершин реальности сознания.
Я бегал по улицам, как заводной апельсин, время от времени с удивлением глядя на себя со стороны. Исследование пустоты - завораживающая вещь хотя бы потому, что сам не знаешь, как эту пустоту исследовать и понимать. Жизнь в условиях затухшего сознания, без мыслей обретает какую-то языческую непоследовательность и непримиримость.
Иногда я смотрел на синее-синее небо московского лета и смутно и дежурно в голове пробегала мысль про "что же я делаю, кто я такой в этом мире". Я с удовольствием давал ей промелькнуть по уголкам сознания, после отводил взгляд, и она терялась, затухала, отброшенная куда-то по моей внутренней Лете, растворялась в потоках прочей информации.
***
На самом деле я не совсем уверен в том, что реальность существует. Я ярко помню образ про отражение на стену пещеры, созданный античной философией. Но в моей Пещере нет света, нет движения воздуха. Единственная непостоянность здесь - моя сущность. Она словно вырвалась за пределы физического тела, но осталась закованной в камень пополам с темнотой. Может быть, это новая ступень развития?
По крайней мере, это экзистенциальное великолепие растворения сознания невозможно выразить единицами и нулями хотя бы по той причине, что основа его - пустота, отсутствие информации.
Я знаю, что, полностью отказавшись от заключения образов в слова, я могу стать ясным потоком, отречься от сознания и прекратить любые муки. Но я не хочу терять последнее, что у меня есть.
***
Когда над городом нависают серые и бесконечные тучи, я иногда просто сижу, глядя в окно и ни о чем не думая. Меня гипнотизирует бесконечность однообразного потока пара, который застилает от меня космос над головой. Иногда в голове застревает заблудившаяся мелодия, разбавляя собой это бессмысленное созерцание.
Не помню даже, нравились ли мне эти минуты. Могу лишь вспомнить, что они были. А после них я иногда начинал думать о каких-то совершенно бессмысленных вещах и повседневный бред становился чуть осмысленнее, чем казался. Небо - это просто большая пустота.
***
Еще я научился играть сам с собой в несуществующие шахматы. Это прекрасная игра, если четко представлять себе поле. Раньше я ни за что бы не запомнил, сколько всего на поле клеток, не говоря уже о том, как на нем расставлены все фигуры. Теперь же это стало так просто. В сознании словно-бы образовался карман, пространство шахмат, куда я время от времени погружаюсь, чтобы насладиться гармонией, заложенной в эту игру.
Я достойный противник сам себе. Играя сам с собой в шахматы я как никогда ясно понимаю, что единственное, с чем мне нужно было бороться всю мою жизнь - это я сам. Битва долгая, захватывающая, неожиданная. Как мало я о себе знал, как слабо себя ощущал! Нас в этом сознании двое, трое, четверо, пятеро, миллион, миллиард, бесконечность.
Как первый спермотазоид, успевший оплодотворить яйцеклетку, на поверхности сознания оказался я. Однако я-они не дремлют, они тянут ко мне руки, желая также вынырнуть и вдохнуть влажный воздух моей пещеры. Иногда я это позволяю.
***
Мы с ней никогда не могли общаться нормально. Диалог превращался в два монолога, связанных друг с другом лишь местом произнесения. Я видел пустоту за обращенными на меня зрачками, она часто не понимала, здесь я или нет. Она была из тех людей, что живут на автомате. По сложной, ювелирно выточенной программе с которой, однако, они не могут спрыгнуть.
Была ли она в таком случае человеком? Не знаю. Автоматизма было немало и во мне, вот только время от времени пленку заедало и я бежал за следующей на своих живых ногах. Может быть, поэтому ничего-ничегошеньки у нас и не получалось. Громовые разряды свели электромагниты с ума. К цифровой крепости твоего разума у меня не было пароля, я натыкался на внешний интерфейс, хотя хотел проникнуть в глубь базы данных, скрытой за ним. Дай мне свои пароли, я найду, куда их ввести. Дай мне исходники, я скомпилирую себя на их основании!
***
Один раз я пробовал плакать в тишине моей пещеры. Я попытался представить себе весь ужас того, каково это - провести вечность в пустоте тьмы. Мои глаза даже не увлажнились. Я перебирал страшные образы один за одним, но горечь, страх и отчаяние не приходили, заблудившись где-то в темноте.
Слезы потекли из глаз лишь тогда, когда я подумал о том, что рано или поздно все это закончится, ведь вечности не существует. Горы размываются, звезды взрываются, разрушая планеты. Присутствие конечной точки вдруг сделало мое существование невыносимым и я заплакал. Я ощутил на языке соленый вкус слез, впервые за долгое время. И здесь, сидя в темноте и тишине посреди бескрайних пластов горной породы, я вдруг осознал, как неведомыми часами, расширяясь во все стороны разом, течет время.
***
Мне нравилось занимать отупляющими вещами, вводящими в медитативный транс. Некоторые игры, психоделические видео, все это погружало сознание в особенное состояние неестественного возбуждения, лишенного каких-либо эмоций. Я почти слышал звук воды в моей внутренней Лете, а время теряло свой смысл и действительность. Это была другая реальность, намного хуже обычной, но привлекательная своей неестественностью.
Это заставляло меня часами проводить с джойстиком в руках перед примитивнейшими играми, раз за разом просматривать то, что по сути своей являлось полным бредом. Это был эскапизм 2.0. Только тогда я не понимал этого.
***
Так я проводил вечность, которой не существовало. Через много-много лет закрыв глаза, силой воображения я научился становиться чем угодно, улетать в любые дали. Серебрянная нить связывала сознание с телом. Я кружился в бесконечности темноты, упиваясь ощущением полета.
Я понимал, что мое могу бесконечно больше, чем мое хочу и лишь в этом состоит истинная и безграничная сущность свободы, которую дает мне окружающая меня темнота. Я ощущаю, что мое естество расширяется, словно вселенная после большого взрыва, оно заполняет собой всю пещеру и продолжает растворяться вширь, я заполняю собой все больше и больше.
Моим телом становится бесконечность каменных пород. Я чувствую вибрацию нарастания и она становится новым мной. Каменным гигантом я поднимаюсь из горной породы. Извержением вулкана, сносящим города, вырывается мое дыхание. Землетрясением отдается каждое биение сердца. Сталкивается звезда со звездой и во взрыве я чувствую отдачу своего тепла. Я - это пустота, пустота - это все.