Иринка фурией ворвалась в квартиру. И, кажется, она была пьяна.
-Ты не представляешь, с каким подонком я связалась.
Так, было ясно, что она приехала не утешать меня, а утешаться. О, господи.
- Что случилось-то?- я попыталась стащить с нее мокрую почему-то дубленку. От слез что ли.
-Он сказал, что он на северном полюсе,- Иринка рычала,- и вернется тогда, когда я ему деньжат подкину. Я так и знала.
-Ну чего ты там знала, – вздохнула я,- он пьян был?
-А что он когда-нибудь бывает трезв?- Иринка скинула сапоги и рухнула на мой доисторический диван.
Дело в том, что Ирина, моя закадычная подруга , в последнее время очень разбогатела. Так бывает. То густо. То пусто. А тут родственники начали умирать просто пачками. Да будет мир их праху. А Иринка батьковна единственная наследница. Вот и понеслась веселуха. Она на этой денежной теме просто повернулась. Все ее хотели обобрать. Я уже стала подозревать, что и я в этом большом списке где-нибудь в самом начале. Пыталась поговорить с ней. А она отмахивалась: « Все твои психологические штучки.» Иринка скучала. Такое тоже случается после сорока. Муж был. Но это этап пройденный. Изученный до мелочей. Ей хотелось эмоций. И она нашла любовника. Только муж был в Питере, а к любовнику приходилось мотаться за сто верст. На малую родину, под благовидным предлогом- проведать родителей. Привязанность была патологической. На уровне, пардон, пиписьки. Я, к слову, не видела этого супермена ни разу. Ни то она боялась его мне показывать, как психологу. Не то как … женщине. Неужели думала, что я покушусь и на эту ее «собственность».
-Ну, давай. Психолог, - ревела несчастная моя подруга,- утешай. Советуй.
- А чего я могу тебе посоветовать. Я твоего дядьку не видела. Не знаю, что он из себя представляет. Мне на него поглядеть надо. Понимаешь, прощупать. Слабые места.
- Слабые места? Не видела? – подруга моя всхлипывала и мочила слезами и так уже повидавшую всякого обивку моего спального места.
-Ты давай , успокойся.- я присела на краешек дивана, погладила упрямое иришкино плечо.- Ты как до меня добралась-то. Пьяная? У нас гаишники злые, страсть.
-Как! Каком кверху,- Иринка повернула ко мне зареванное лицо.- Я ему заплачу, сволочи. Пусть только отработает.
-Ириш, - я помолчала, подбирая слова.- Ты с этой своей денежной идеей носишься как с писаной торбой. Сама неделю назад мне говорила о своих подозрениях. Мол, он тебе все намекает про охотничий домик, о котором давно мечтает. Ты ведь трепло. Кому-нибудь еще брякнуло. А там дальше. Сломанный телефон. До него дошло все в очень концентрированном виде. Типа, ты альфонс, малый, утрись. А он у тебя мужик с характером. Вспылил. Да еще под градусом. Вот и выдал тебе.
- Выдал! А что со мной только за деньги можно?- Вот. Вот оно. Тот страх, который сидел в нас. И наверное давненько. Была нищей, отчего- то такие мысли не появлялись в ее растрепанной голове.
-Не говори глупостей. Он с тобой уже второй год. А ты свое наследство полгода как получила,- я поднялась.- Чаю будешь?
- А чего покрепче?- Иринка тоже села. Вытерла нос прямо рукой. – Водки!
-Будет тебе водка, - засмеялась я.- Опять налижемся до поросячьего визга. Как ты завтра к мужу поедешь?
- А я не поеду. У тебя перекантуюсь.
« Молодца. Даже не спросила , можно , нельзя. Да, деньги дело такое. Хреновое. Ломают человека, тут тебе и вседозволенность. Тут тебе и мрак кромешный»
- А послезавтра поеду. Слушай, он тут у меня спросил на днях - изменяла ли я ему когда-нибудь. Так хорошо, что я спиной к нему стояла, да еще за плиту держалась. Пришел бы мне полный кердык. Он что чувствует чего?
- А ты думаешь только у баб интуиция, - крикнула я с кухни, - Если у нас интуиция. То у них нюх. Ты, кстати. его то самого не ревнуешь. У него коллектив молодой. Сплошь девицы-выпускницы.
Иринка видно задумалась. Пауза затянулась.
- Нет, он не такой. Он однолюб.
« Ну, как скажешь, подруга. Большая редкость в наше время такие однолюбы»,- я улыбнулась про себя, вспоминая ее мужа, хороший такой, добрый увалень. Весь в себе. В своем мире. Мало чего может по жизни. Мама воспитывала. Интеллигент не в первом поколении. Знаю, все бытовые, да и небытовые проблемы тоже решала его супруга.То бишь моя подруга Иринка. Она бой-баба. Вот и захотелось к кому-то посильнее прислониться. Ее нынешний ухажер видно действительно взял ее в оборот. Силой и мужественностью. Хотя! Вместе не живут. Может, показуха все. Чтобы узнать человека надо не один, как говорится, пуд соли с ним съесть. А так от раза к разу. Да, в основном, постель, и только.
Я заварила чай. Как люблю. Достала бутылку водки. Нарезала помидоров. Рыбы красной. Шпроты открыла. И понесла все в зал. Громко сказано. Ибо функцию и зала, и спальни, и кабинета выполняла моя одна лишь комната, заваленная книгами, документами, и еще какой-то чепухой, что все было жалко отнести на помойку.
- Знаешь, друже,- сказала я, ставя « ужин» на журнальный столик, - я рекламу видела, чуть в троллейбус не въехала. Сосу за копейки. Огромными такими буквами. Прямо напротив нашего «политеха», где молодежь вечно тусуется.
Иринка застыла, разинув рот. Я выдержала положенную паузу и продолжила.
- Оказалось реклама пылесоса.
Иринка рухнула с кресла, гогоча, как восемнадцатилетняя девица. Завидую я молодым. Смеются по любому поводу. Я почему-то так уже не умею. А вон Иринка ржет. Наверное, старый алкоголь еще в крови играет.
- А я тоже. Я тоже. Смотрела на днях телевизор. Вдруг втискивают рекламу, молоко какое-то рекламируют, коровки там, травка, и говорят - доим в любую погоду,- Иринка снова захохотала.- Это скорее про наше правительство. Эти точно не стесняются. Доить в любую погоду.
Я разлила по стопкам водку
- Давай за их здоровье, дорогая. Пусть они там варятся в собственном…., ну короче, лишь бы нам не мешали.
Иринка подняла стопку, мы чокнулись и усугубили, так сказать, ее уже нетрезвое состояние. Кровь быстро впитала положенные градусы, и как-то повеселела в нас. Заурчала. Забурлила. Аппетит проснулся. Глазки заблестели.
- А я, - мне снова вспомнилась смешная реклама, которую я вчера увидела прямо на своем подъезде. – Вчера дверь открываю. А у нас на подъезде листовка какого- то очередного «быстрого» банка – даем всем! Во как!
Иринка пала ниц, и стала биться лбом о мой персидский ковер.
- Слушай, это про баб . Кому за пятьдесят.
- Не права,- покачала я головой.- Кому за пятьдесят очень ценятся у молодых мужичков. Творят такое. И,- я замялась, потом толкнула Иринку в бок,- и с деньгами.
Иринка нахмурилась. Подумала, стоит обидеться или нет. Но так и не надумала. Налила снова в наши пустые рюмки. Подхватила шпротину на вилку.
- Ну, давай за этих. Кому за пятьдесят, нам, слава богу, пока за сорок.
- Вот. Вот мы и даем всем, – я засмеялась, - кто подвернется.
Иринка сверкнула в мою сторону глазами.
-Не всем, не всем. Избранным. Как там, между прочим, твой Дима.
Надо же, вспомнила. Я пожала плечами.
-Дима как водится. Между прочим. И между прочими.
Иринка пожевала шпротину. Сосредоточенно. И выдала вдруг
- У тебя соляночки нет. Твоей фирменной. Или Димусику бережешь.
-Нет. В смысле, солянка есть. Не берегу.
И я отправилась на кухню, краем глаза глянув на себя в зеркало. Мда, явно кому за сорок. Обе мы с ней, кому за сорок. Особенно после тонн пролитых слез. Это все гормоны играют. Напоследок. Слезы. Смена настроения. Эмоции через край. Надо жить, как Иринка. Днем сегодняшним. Копить злато, чтобы, когда будет за пятьдесят покупать тех, кому за тридцать. Неужели и мы будем сластолюбивыми молодящимися бабами. Толстыми. Смачными. Без комплексов снаружи и с морем комплексов внутри. На фига, я училась на психолога. Еще людей учу как жить дальше. Удивляюсь, как это у меня получается. И никто еще не набил мне мою сороколетнюю морду.
Я разогрела солянку, прямо так в горшках, авось осилим. Захватила сала и черного хлеба. После третьей жор нападет, будь здоров. Мы вроде еще не алкоголики. Закусываем.
Иринка спала, положив голову на подлокотник кресла. Рука ее бессильно свесилась вниз, посверкивая дорогой бижутерией на пальцах. Уставшая рука уставшей женщины, пытающейся наверстать все то, чего не получила до сорока. Я посмотрела на нее, взяла телефон, набрала знакомый номер.
Да, Петя. Ирина у меня. Мы с ней немножечко перебрали, так что она приедет только послезавтра. Я знаю, что ты волнуешься. Она спит. Спит. Все в порядке. И у родителей она была. Спи. Не волнуйся.
За окном была совсем зима. А я и не заметила, как год закончился. Я постояла над Иринкой, раздумывая разбудить и переложить на диван, как следует, или не трогать. Потом накинула что-то на плечи и, не закрывая двери, спустилась вниз. На подъезде все еще висел замерзший листочек с ярким девизом банка- даем всем. Я вытащила фломастер, и исправила надпись. Даем НЕ всем.
И было ушла, но все-таки вернулась, и оборвала рекламку. Одни бабки в подъезде. И уже никому ничего не дают.