Она сидела, вполоборота ко мне, у входа в институтскую аудиторию. В меховом воротнике ее чёрной шубки струился серебряный блеск.
Закинув нога на ногу, в высоких кожаных сапожках, она смотрела перед собой с открытой счастливой улыбкой. Был у неё ясный взгляд, а чёрные густые волосы были красиво уложены на голове.
Я невольно залюбовался свежестью этой женщины, ее ухоженностью и главное выражением лица, в котором легко угадывалось, что эта молодая особа уже успела познать свой первый жизненный успех, а может, живет в предчувствии его скорого прихода.
-Как вы счастливо улыбаетесь, -заметил я ей, - глядя на вашу улыбку, жить хочется.
-Нашли красавицу, - раздался вдруг за моей спиной, раздражённый женский голос, - иждивенка молодая. Поди, и пальто – то отец ей купил.
-Ну, почему же? Я и сама достаточно зарабатываю,-ответила красавица, не оглядываясь на хозяйку злой реплики, и продолжала все также счастливо и безмятежно улыбаться каким - то своим радостным воспоминаниям.
Меня покоробило бесцеремонное вмешательство в наш разговор неизвестно откуда возникшей за моей спиной женщины, но я понимал его причину, и сделал вид, что не расслышал ее слов. Она же, уязвленная моим равнодушием и спокойной улыбкой моей собеседницы, только еще более распалила себя.
-А почему это вы на меня голос повышаете?
-Может кто - то здесь и повышает голос, но только не я.
Молодая женщина старалась быть невозмутимой, но выражение счастья на ее лице понемногу угасало.
-Ну и молодежь пошла. Слова сказать никому нельзя. Совсем перестали уважать старших!.
Чувствуя свою вину за несвоевременно сказанную любезность, я попытался переменить тему разговора, и сделать ее общей для нас троих, но все мои слова бессильно потонули в яростном потоке слов, той второй женщины, которая почувствовала себя в это миг, наверное, одним из самых несчастных созданий в мире. А может, ей нужна была просто разрядка отрицательных эмоций? Бог ей судья.
Когда же поток ее гневных слов, наконец, иссяк, я отошел в сторонку и, смущенно поглядывая себе под ноги, с грустью подумал, что, наверное, был прав Соломон, когда утверждал, что похвала, сказанная другу с утра, может к вечеру стать для него проклятием.