Следующее утро встречаю хмурым взглядом, солнце давно встало, значит, время утреннего кормления пропущено, нужно поспешить – а сил нет! Веселье накануне отняло несколько часов сна. Вот и вывод: плюс развлечения – минус работоспособность. В мыслях взвешиваю «приятности» начинающегося дня: надеть новенький костюмчик, выпить горячего чаю, увидеть своих питомцев и позвать «Нового Друга». Аутотренинг удался, выбираюсь из постели бодрее (кстати, постельное бельё тоже превосходное, как и всё в этом доме,- махровое. с красными маками по краям), одеваюсь и спешу к вольерам и клеткам.
Животные проголодались, как всегда, но бодры и здоровы. Они с удовольствием принимаются кто за морковку, кто за сено или мясо. Я сама далеко не вегетарианка, но с сожалением принимаю тот факт, что мясные запасы самые ограниченные, и если я смогу перейти на морковку и крупу, то как быть со стаями собак на улицах города. Все мои питомцы равноправные жильцы, а не будущая «колбаса». Если холодная осень и наступающая зима сохранят запасы мяса и консервов на несколько месяцев, то что же я буду делать весной и летом? Очередной вопрос, который оставался для меня открытым.
Спустившись в «Суперкухню» в сопровождении Бонуса, готовлю нам завтрак, сама пью чай с горячими бутербродами, а он, прикончив за минуту с полкилограмма колбасы и булку хлеба, выглядит ещё голодным. В кухне столько техники, что мне и за несколько дней инвентаризацию не осилить. Все мои действия сегодня сопровождаются размышлениями вслух и обращениями к «Невидимому Помощнику», но это опять скорее напоминает психическое расстройство, чем желаемое общение. Собрав остатки оптимизма, иду в комнату с генератором, специально провожу несколько корявых манипуляций с кранами на шлангах, верчу их туда - сюда, как делала это вчера и ничего не происходит ни внутри моей головы, ни снаружи.
- «Мой Друг», наверное, тихо крутит пальцем у виска, дивясь на то, как я валяю дурака. С детства не любила выглядеть глупо, через полчаса позволила себе прекратить это самоистязание и решила не «навязываться» со своим приступом общения. Вместо этого поеду по магазинам.
«Покупки» сегодня не для релаксации. Трудно выбирать предметы, о существовании которых ранее не задумывалась. В отделе электроинструментов гружу не очень тяжелые водяные помпы, пилу, сверлильную машинку и шурупы. Гипермаркет тем и хорош, что можно найти здесь всё необходимое и ненужное пока, но полезное в хозяйстве в принципе. В моём распоряжении мастерская и подвал дома, нужно же их как – то использовать. если рядом с грузовичком и мешками с картофелем полно места и стеллажей. По мере посещения разных отделов товары занимают половину япончика - грузовичка. Продуктов бы можно и больше, но силы нужны ещё для заправки дизельным топливом.
За окном кабины остаются силуэты домов, редких деревьев и большого количества машин. Их колёса словно вросли в снег, салоны заметены слоем пыли и опавших листьев сквозь открытые двери. Чтобы не угодить в самую постоянную пробку в мире, выбираю только знакомые маршруты.
Быстро ездить я до сих пор не умею, не отвлекаясь на такую ненужную вещь, как поворотные сигналы, ползу по скучным улицам замерзшего города. Не видно ни души. Дождь моросит по лобовому стеклу, собаки и те встречаются на моём пути крайне редко, они спешат получить порцию колбасы и скрываются под укрытием зданий. Этот город я больше никогда не назову своим, он слишком большой для меня одной.
Яркие вывески, нарядные витрины самых дорогих магазинов одежды, мебели и ювелирных украшений стали неинтересны для меня также как и для малочисленных хвостатых и пернатых горожан. От прежней жизни у них остались только продуктовые подачки, которые я оставляю для них на улице при каждой поездке в город.
***
Несколько дней решила посвятить спасению хлеба, мясной и рыбной продукции из магазинов. Хлеб без плесени встречался всё реже, я подумываю, ссылаясь проявленный моей запасливой бабулей на опыт, запечь сухари. В первой половине дня перевезла десять мешков хлебных булок и заполнила мясом все морозильные камеры огромных холодильников своего и соседнего домов. Проблема заключалась в том, что этого было явно недостаточно, учитывая мои самые смелые планы на будущее. В общем, считаю, лучше для меня – обманываться: мясо рождается в холодильнике, зачем опять тревожиться о будущем. Жаль, что маленькие холодильные установки встречались в магазинах в ограниченном количестве, а большие привезти мне не под силу. Досадно, что, я не крупный мужчина под два метра, всего лишь полтора метра недоразумения в неожиданной ситуации.
Мои дни наполнены делами и спланированы по часам. Поддерживающая жизни животных деятельность делится теперь на три части и занимает практически весь день. Заботы о животных, обоснованно признанные человечеством под словом труд, для меня становятся неким видом развлечений.
Думаю, я не смогла бы работать на ферме или в зоопарке: вечно застывающего перед клетками работника начальство долго держать не стало бы. Но так как я сама себе менеджер, я не ругаю себя за медлительность. Мой разум переживает триумф огромного наслаждения, когда глазам предоставляется возможность наблюдать, как суетливо копошатся курочки и уточки, как прижимают длинные ушки кролики, выдавая внутреннюю борьбу природной застенчивости и любопытства. Когда-то я была согласна с мнением, что бесконечно можно смотреть на три вещи: как течёт вода, как горит огонь и как работает другой человек, сегодня я могла бы добавить в этот список «как радуется морковке моя козочка».
С неохотой очнувшись, ощущаю застывшую улыбку на губах. Крошки-собачки прыгают от восторга каждый раз, как только я открываю дверь в гостиную. Они могли бы жить в моей комнате, если бы не создавали такую бесполезную суету вокруг себя.
Кошки - самые самостоятельные жильцы нашего небольшого сообщества. Они заходят в любое помещение, какое только пожелают и спасают мои запасы от нежелательных маленьких усатых гостей с недалёкими желаниями типа изгрызть и размножиться.
- Ну, всё пора на охоту (так я стала называть свои вылазки). Первое время я деликатно говорила себе «шопинг», но слово не вполне уместное, и я еле ноги переставляю после этих «шопингов», таскаю мешки, наполовину заполняя их зерном, вёдра, канистры, бидоны, пластиковые бочки. Даже грузовичок бывает жалко. Вот я и нашла другое название.
Три раза в неделю привожу солярку, наливаю полную ёмкость на генераторе, а остатки сливаю в бочку в гараже. Рядом в канистрах складирую бензин. Другие три дня перевожу сено, зерно или дрова. В результате таких поездок появились «трофеи» в виде дисков с музыкой и фильмами, проектор и даже очень продвинутый в плане функциональности фотоаппарат. Конечно же, этот предмет не отнесешь к предметам первой необходимости, но я в течение лета рекламу про эту модель смотрела, видимо, программа зомбирования телезрителей всё же работает. А вот чему я действительно безумно рада, так это музыкальному синтезатору.
В одном из отделов бытовой техники я нашла солнечные батареи с меня ростом, но на проверку они оказались весом не более двадцати килограммов, и это навело меня на мысль о необходимости иметь запасные части для фотосети. К сожалению, два часа, проведенные в поисках технического паспорта и правил эксплуатации, были потрачены впустую. НАКОНЕЦ: она для меня китайская грамота. Как не страшно думать, но когда что-нибудь в моём доме сломается, я не смогу починить. Отсутствие Интернета сильно тяготит меня до сих пор. Ежедневные занятия в школе были для меня рутиной, за которой я не замечала, как важен развивающемуся уму приток информации. По ступенькам у обитой деревом входной двери библиотеки я поднимаюсь разве, что не вприпрыжку. Как Скрудж Мак Дак мечтаю я найти сокровища – тайны, скрытые от меня в книгах. У входа по привычке думаю о читательском билете, он без необходимости лежит в шкафу брошенной квартиры, одной из тысячи других квартир, таких же пугающих своей тишиной и холодом, и за размышлениями не замечаю, как вхожу в пустой вестибюль.
Подавляя ростки апатии, тороплюсь в главный зал, расположение каталогов и читальных залов знакомо мне лет с десяти, но пустота, которую я ощущаю сегодня, кажется мне осязаемой, густой, обволакивающей и какой-то безысходно - мертвой. Ноги прирастают к полу, и желание быть здесь, в этой чистой комнате, постепенно тает. Сейчас она похожа на склад не нужных вещей.
«Я положу на полку с книгами стремления к моей вожделенной образованности», - но возникшее вдруг решение отступить, поддавшись давлению чувства одиночества и безысходности, обитавшим среди многочисленных книг, для меня будет означать, оставить последнюю возможность сохранить в себе Человека. «Да ты и так человек», - успокаивает меня новая волна мыслей. «Человеком и помрёшь», - приходит попытка горько отшутиться.
- Нет! – говорю вслух, разрушая тишину.- Без книг я стану существом с двумя гранями: найти еду, добыть тепло!» После нескольких слов, прозвучавших из моих уст, моё оцепенение проходит, я делаю шесть решительных шагов к стойкам с каталогами и вижу заголовок на стенде «Много в природе дивных сил, но сильней человека — нет»
Софокл.
- Спасибо, Софокл, обязательно о тебе как-нибудь почитаю, – отражают стены мой повеселевший голос. На пути к стойкам с научными журналами осматриваю стеллажи: «Химия», «Техника», «Архитектура» – всё не то и наконец, шесть букв складываются в один из нелюбимых предметов – «Физика». Со вздохом. похожим на сожаление, бросаю последний взгляд на «Биологию» и беру в руки первую стопку журналов «ЖТФ» . Мои предчувствия меня не обманули, читаю «Некоторые аспекты явления самоорганизации частиц в суперионной фазе трифторида лантана», дальше не лучше «Наносекундный импульсный отжиг кремния, имплантированного ионами магния». Закрываю журнал и принимаюсь за следующий «Отрыв электронов от отрицательных ионов водорода и лития ультракоротким лазерным импульсом» - понятно, что ничего мне не понятно, я точно сейчас ботинок на голову натяну! Ну, давай контрольный в голову «Тонкопленочные фотовольтаические ячейки на основе фталоцианина ванадила и фуллерена»
- «Бам!!!» - резким движением кладу тяжелые журналы на место. – Начну – ка я с каталогов.
А в голову уже лезут спасительные мысли «Как же дорога ты мне, физика!» Они приходят на ум по привычке, с тех самых пор, как в седьмом классе мне запомнилась передача о психотренингах. В ней ведущий излагал версию одной гипотезы о возможностях человека программировать себя, я усвоила главное: если ты кого-то или чего-то не любишь, но это играет важную роль в твоей жизни, ты сможешь убедить себя в обратном с помощью упражнений. Вот после этой самой телепередачи и пришло решение начать эксперимент с урока физики. Утром следующего дня наша учительница беседовала с классом, а я «совершенствовала» себя. Моя сосредоточенность была заметна даже внешне. Вот, Антонина Михайловна. надеясь на хороший ответ, задала вопрос (мне такой вот «внимательной»). Возникшая тишина только упрочила моё блаженное состояние, и вдруг тычок в спину. Поднимаю глаза и вижу застывший в изумлении класс и слышу строгий вопрошающий голос, который наконец пробивается в моё загипнотизированное сознание: «Отвечай же, мы все ждём?!» В голове что-то щелкает, я привыкла слушаться старших, и тут же на одном дыхании выстреливаю то, что успела прокрутить в голове сто раз за последние минут пять:
- Как же дорога ты мне, любимая физика! И как же я без физики жила!
Класс редко так смеялся как через секунду после моего ответа, смеялась и Антонина Михайловна, но всё - таки оставила меня для беседы после урока. Возможно, раскрой я ей причину моей глупой выходки, выражая желание сделать предмет любимым, я нашла бы в ней дружескую поддержку и участие, но я смущенно простояла все десять минут перемены, сгорая от стыда. Через неделю мама нашла мне репетитора и, благодаря нашему совместному труду, я освоила законы Паскаля и Архимеда, и движения тел, имела основные понятия о магнитном поле и механических колебаниях волн, но даже эти невысокие достижения требовали значительных волевых усилий и контроля родителей.
Воспоминания отпустили меня не сразу, разминая затёкшие ноги, я уже смирилась с тем, что найти нужную литературу по ремонту или сбору дополнительной фотоэлектросети сегодня не удастся, зато я между делом успела перенести три закона физики в жизнь. Первый звучит так: «Сила действия равна противодействию». Для меня сегодня он толкуется так: «если ты совершил плохой поступок - то жди, когда плохо обойдутся с тобой».
- Ну и накосячила же я, если сижу здесь одна, никому не нужная. Через несколько минут, я размышляла над словами Архимеда: «Дайте мне точку опоры, и я переверну Землю!».
- До какой длины мне надо применить рычаг, чтобы погрузить большие девяностоватные колонки к синтезатору в машину? Может, просто ограничиться теми, что поменьше? Но так хочется добиться чистых звуков, а то так и буду мечтать о настоящем, деревянном инструменте вместо электронного. Ладно, продолжим перелистывать справочник: «Энергия любой замкнутой системы остаётся постоянной» - значит можно представить ситуацию ближе к реальности последних событий - мои мама и папа как обладатели энергии существуют и сейчас, они не могут исчезнуть совсем, ведь законы физики соблюдаются даже в космосе.
В общем, мои попытки стать за один день намного образованней были похожи на «Курс физики для блондинок». С налётом легкой депрессии в душе, я отмечаю, что солнечный свет слабеет за окном. Карточки и журналы убирать не буду, заскочу сюда завтра по дороге за продуктами.
- Мне пора! - бросаю я книжным полкам, собираясь уходить, но понимаю, что без книжки на ночь я совсем не получу удовольствия от трудов дня, а значит есть повод заглянуть в другой зал.
Второй читальный зал был меньшего размера, я не пошла сюда сразу, потому что здесь находится в основном художественная литература. А мне только дай книгу в руки и прощай реальность!
- Нет, только не сейчас! Я останавливаюсь, замирая от восторга. Не может быть! Вот это да!- Я смотрю на пианино, установленное в этом зале, видимо не так давно. - Они купили пианино, да какой замечательный инструмент!
Руки в привычном с детства жесте откинули крышку, и мне показалось, что пианино мне улыбается во все свои восемьдесят восемь клавиш. Стоя, не решаясь присесть, я начинаю наигрывать любимые мелодии, не учитывая времени, в наступающих сумерках, я уже сижу и играю увлеченно, так что не замечаю ничего вокруг, а между тем что-то необычное происходит у меня за спиной. Мне вдруг становится очевидным, что звуки музыки больше не отражаются от стен зала, они уходят, словно в бесконечность и не заканчиваются там, а продолжаются дольше, чем обычно. От этого мелодия приобретает неподражаемый ритм и словно, найдя слушателя, перестаёт быть только моей.
От подозрения о постороннем присутствии волосы на затылке, не смотря на вес и длину, зашевелились, а вниз по спине побежали полсотни мурашек. Наблюдаемая аномалия и её осознание внутри моего разума внешне отражаются фальшивым аккордом, пальцы продолжают движение, и я, сосредоточившись во взгляде, медленно поворачиваю голову.
За спиной никого! Инструмент замолкает, обрывая мелодию ноткой сожаления. Смотрю вниз на лестницу, и тут же замечаю некое движение, усиленно моргаю, чтобы всмотреться в расползающийся и исчезающий на последних ступеньках светящийся синий туман, скрывающий беспорядочный поток энергии.
- С меня хватит этих странностей, я теперь что, экстрасенс, неизвестные виды энергии воочию наблюдать. Завтра с Бонусом приду! – это я кричу, наклоняясь вниз через перила, словно пытаюсь завязать разговор с непослушным ребёнком, постоянно убегающим от моего надзора.
Второпях возвращаюсь в зал, захлопнув крышку фортепиано, беру несколько книжек со стихами и решительным шагом иду по ступенькам вниз. Смутные воспоминания о пережитых прежде ощущениях позволяют немного успокоиться. Я по крайней мере четыре раза видела необычное свечение, которое сопровождалось сходными эмоциями. Они не были неприятными, скорее пугали своей сверхъестественностью, и только теперь, я уверена, нечего бояться. Тем более, что исход таких встреч точно оказывался в пользу козлика и мою.
Следовать тем же путём, что и ускользнувшее от меня облако света, казалось самым безопасным маршрутом, и подгоняемая любопытством, я через минуту была уже на ступеньках.… И опять ничего! Нет даже признаков чего-то необычного.
Солнечный закат, охлаждённый снегом, отражается в стёклах машин и лаковом покрытии капота машины. Он кажется мне алым с золотистыми разводами, может, блики подобные этим, подтолкнули моё воображение дорисовать остальные детали? Нет, я слишком практична, чтобы тратить свои силы на поиски возможных объяснений. С точностью могу сказать лишь одно, что-то или кто-то нередко бывает рядом и это не Враг.
***
Впечатлений от поездки было достаточно на несколько дней. Именно эти впечатления подпитывали мои силы. Я перевозила колбасу, консервы, муку, резала хлеб и сушила сухари. Каждый день, в качестве награды за труд, обещала себе вернуться в библиотеку. И вот спустя четыре дня я здесь, и у меня есть целый день (пять часов, если быть точной).
Опять «сладенькое» оставляю на потом. В большом читальном зале выбираю карточки по теме электричество. Верный дружок Бонус пришел со мной, его не смущает новая обстановка, после первого скорого осмотра комнат он находит удобную позу для наблюдения и с размаху шлёпается на правый бок в центре зала.
Усилия не пропадают даром, спустя три часа я уже имею представление о «контролере», наверняка знаю, что мне нужен провод с сечением двенадцать и два киловатта на миллиметр, «инверторы с чистым синусом», четное количество СБ, и одинаковых АКБ, дальше хуже «в последовательной цепочке должны быть убраны все диоды, кроме крайнего, но добавлены по 1 диоду в параллель СБ» и ещё сложнее, когда я читаю: Для системы 48в 100АЧ используется 4аккумулятора по 100Ач (4,8кВт накопленной мощности) соединенных последовательно» - и узнаю, что нужен зарядный ток всего 10А. Рисунки в тетради помогают усвоить, систему, которую силится запомнить мой мозг. Дополняю примечаниями типа «уложить СБ на угол летом 45градусов, 70-80 градусов зимой».
Готовая хоть завтра воплотить слабые, но всё-таки имеющиеся сейчас представления о работе автономной электросети на солнечных батареях, наконец, позволяю себе ознакомиться с широким выбором музыкальных пьес, ансамблей и этюдов. Капризничать нет времени, прихватив несколько сборников и раскрутив немного круглый стул, затаив дыхание, удобно присаживаюсь за инструмент.
Ожидания меня не обманули, уже первые аккорды дарят мне покой и комфорт. На пятой пьесе мои пальцы цепляются за клавиши с какой-то неведомой мне ранее страстью. Я безудержно желаю, чтобы музыка не прекращалась и поэтому не перелистываю страницы в поисках новые композиций, а просто начинаю играть по памяти, и вот уже мой репертуар, накопленный годами, иссякает. В панике руки продолжают движение, и на кончиках пальцев рождается что-то новое, но безумно гармоничное. Несколько аккордов складываются в несложную мелодию. Приятные переливы заполняют мой слух, в груди рождается тепло, и постепенно поток фантазий поглощает моё сознание: «вот я в кругу семьи, мы сидим на траве в тени дерева, и папа смеётся, когда мам в шутку оставляет сладкий след белкового торта на его носу. Мы рады провести выходной вместе и, как пазлы, дополняем друг друга, представляя картину тихого семейного счастья. И кажется, что весь мир для этого был создан».
Я повторяю порядок нот, сложившийся в мелодию снова и снова, чтобы убедиться, что смогу сыграть её опять. Холод реальности окружает меня, побелевшие от него руки начинают сбавлять ритм. Ледяными подушечками пальцев убираю колючую слезу и с сожалением замолкаю. Я хочу продолжать, но какой-то миг Чуда утерян, на меня наваливается ступор с примесью горького разочарования, будто меня разбудили на самом интересном фрагменте сна.
***
Очередной день хмурится с самого утра, часам к девяти понимаю - солнца можно не ждать. Два часа, потраченные на общение и уход за пернатыми и лохматыми жителями второго уровня коттеджа, бодрит лучше душа. Завтрак готовлю в столовой первого этажа, второй полностью занимают животные и запасы их кормов. Каждый день без принуждения я сажусь за учебники: математика, физика, химия, биология, литература и занимаюсь просто взахлёб. В день у меня не больше одного -двух уроков, так как без руководства взрослых на понимание одного закона или теоремы я могу потратить не один день.
Обложившись справочниками и учебниками, рассчитываю площадь криволинейной трапеции. Спина начала ныть от однообразной, напряженной позы минут двадцать назад. В моей школе нет выходных и не запланированы каникулы. Горы книг, курсирующие из библиотеки в «розовую» комнату и обратно, являются постоянным источником знаний и, самое главное, новых впечатлений.
Кажется, можно оценить результат и проверить будильник на телефоне. Словно уловив мои мысли, телефон заливается звонкой трелью, напоминая о времени обеда. В два часа отправляюсь на «охоту за покупками». Дело в том, что я панически боюсь неминуемого прихода зимы, поэтому поездки за провизией, пополнение запасов топлива и техники стала сродни мании. В какой-то мере я была уже готова встретить морозы, имея большой запас различных готовых смесей-кормов для животных. Сегодня я «покупаю» в магазине «Стрела» снегоуборочную технику и два снегохода. Но я не смогу предвидеть всё.
Всё чаще тревожные сны показывают мне картины страшных голодных, холодных или аномально ужасных вариантов нашего конца. Просыпаясь в ужасе, начинаю день, состоящий из потока неотложных дел. Быт давит на меня со всех сторон, и в то же самое время заполняет мои дни, вытесняя тревогу и панику. Как и раньше изматываю себя до изнеможения в надежде вырубиться при соприкосновении с подушкой. Силы у меня, видимо, и так намерено, а теперь появилась уже достаточно тренированная выносливость, что не позволяет усталости атаковать внезапно. Поэтому как бы мне не хотелось отоспаться, засыпая пораньше, с наступлением темноты ложась в кровать, я также бодра, как и утром.
Вот и спасаюсь из плена будней и страшных историй в голове в царстве печатных изданий и музыки. Это как придуманный заветный приз за труды дня. Предвкушение приятного времени за инструментом стимулирует работоспособность на весь день, а если сил нет даже для любимого занятия, можно забыться за чтением книги, прижимаясь к тёплому боку верного пса-товарища. Не знаю, каким образом, но простые действия, выполняемые мной ежедневно всё больше похожи на некий ритуал, что сохраняет достаточный заряд сил для выполнения самых необходимых дел. А два прекрасных осколка моей прежней жизни - уроки и музыка - продолжают удерживать очень хрупкий внутренний мир, сохраняя иллюзию давнего уклада жизни и покоя.
Я могла бы сидеть за инструментом вечность, чем больше времени я провожу перед клавишами, тем чаще меня охватывают волнительные и зовущие в бескрайний мир фантазий ритмы. Когда я впервые испытала то, что могла бы назвать вдохновением, ощущение тихого ликования было подобно маленькой революции где-то внутри моего сознания. Мои руки порхали над клавишами не в состоянии успеть воплотить тот музыкальный поток, который возник у меня в голове. Я чувствовала себя всемогущим творцом, хотя творения мои были лишь фантазиями, воплощёнными в звук.
Я окончила музыкальную школу больше года назад, семь лет за инструментом сделали его родным в моей спальне, но никогда в детстве мои тонкие пальцы не дарили мне такой радости, как теперь. Это не просто игра или механическое исполнение, это общение, где инструмент становится моим продолжением и отражает состояние моей души, изливает мои переживания ясными и чёткими аккордами.
Возможно, я просто понемногу теряю здравомыслие, когда отмечаю, что мой инструмент грустит вместе со мной и утешает меня, внушая уверенность через Фа- мажор Кабалевского, прелюдию Странолюбского, симфонии Моцарта. Годом раньше, уступая просьбам мамы и бабушки, я могла без всякого энтузиазма подобрать на слух и спеть для них небольшое попурри. Мне и во сне не привиделось бы желание разбирать вариации Баха.
Эта осень, несмотря на все несчастья, а скорее вопреки им, изменила меня. Быть ответственной, заботиться о других как о части себя, находить решения множества проблем – это мой запредельный идеал той дочери, какой я хотела быть для мамы и папы, но приблизиться к нему мне удалось во время, когда некому меня похвалить. Перемены произошли незаметно для моего сознания, я просто поняла, что думаю иначе, легче воспринимаю труд, а уроки, те вообще ассоциируются как способ отдохнуть перед очередным рывком в холодный город.
Мои ладони в грубых мозолях, зажившие царапины белыми полосами покрывают руки, мои кости давят на исхудавшую кожу, когда я сажусь на твёрдый стул. Но вопреки всему, ночи напролёт я мечтаю о прекрасном и при каждой возможности компенсирую отсутствие людей литературой и музыкой. По вечерам я выбираю те произведения, которые были возведены в нашей школе в ранг «для самых» и о которых нам рассказывали с особым придыханием. Это не вызов, не показатель мастерства, скорее возможность отвлечься, общаясь с инструментом как можно больше. Для улучшения звуков к компьютеру я всё же присоединила мощные колонки. Довольная их звучанием, я продолжаю разбирать и отрабатывать сонет за сонетом, до рези в глазах, потом закрыв глаза, играю на память, когда и этого кажется недостаточно, пальцы начинают двигаться в особом ритме, и моя тоска и одиночество выходят из меня в собственной увертюре, которую уже не услышит ни один человек. Мелодия, напоминающая мне о доме и дающая надежду на чудо. Она будет существовать недолго в этой комнате, пока движутся мои руки, и в моей голове, пока бьется моё сердце. Как маленькая птичка, сердце прыгает в груди и заставляет кровь питать моё тело, только вот вопрос «зачем» посещает меня всё чаще. Живые звуки под моими загрубевшими пальцами вновь переносят меня в приятные воспоминания о семье. И это лучшее из мест.
Время для таких воспоминаний и чтения я строго ограничиваю. Самодисциплина никогда не была моей сильной стороной в «прежней жизни», другое дело теперь. Сотня сердец, подобных моему, бьются благодаря моим заботам, их самочувствие напрямую зависит от качества моей опеки, и если я отмечала плохое настроение или признаки заболевания, миллионы способов лечения делали меня одержимой моими питомцами и тогда я забывала не только о книгах - сон и отдых тоже отходили на второй план. За каждодневной суетой я и не заметила, как, налаживая свой быт, я отреклась от своих прежних слабостей и лени.
***
Бонус привязался ко мне с первых дней, в настоящее время наша связь стала ещё крепче. Он постоянно поражает меня своей сообразительностью, последние недели мы уже не расстаёмся двадцать четыре часа в сутки. Чем бы я ни занималась, его умные глаза без устали следят за моими действиями, всем своим видом показывая готовность ответить на мой призыв. Библиотечные книги учили нас с Бонусом основам дрессуры. Он был, полагаю, далеко не глуп и до нашей встречи, теперь же мы шлифовали наше взаимопонимание. Временами я восхищаюсь его умению понимать человеческую речь, и ещё больше меня удивляет способность реагировать на выражение моего лица и настроение. Он способен определить, что я устала, и затихает, засыпая рядом, независимо от того, кушали ли мы хоть раз за этот день.
Если я нахожусь рядом, ему комфортно в любом месте: в машине, бесконечных походах по магазинам, на заправках или библиотеке. Подобную преданность мне не с чем сравнивать. Он молод, я в этом уверена, он постоянно затевает игры, как любой щенок- подросток. Я бросаю ему палку, он спешит догнать её на лету, когтистые лапы стучат по промёрзшему гравию перед воротами нашего двора. Бонус - крупная собака, ему нужен простор для манёвров, наши тренировки обычно проходят на асфальтированной дороге и гравийной дорожке перед домом.
- Бонус, принеси! – командую я и снова бросаю палку. Не успеваю сосчитать до пяти, как палка опять оказывается у меня в руке. Его активность сопровождается наблюдением за моей реакцией, в надежде на поощрение он будто каждый раз спрашивает: «Друг, а я правильно всё делаю?»
За послушание Бонус достоин вознаграждения, подаю команду «сидеть» и достаю из кармана кусочек сыра. Собака вытягивает морду, готовая попробовать предложенное лакомство, как вдруг вскакивает все четыре лапы прямо передо мной, и ощетинивается, настраивая чёрные уши-локаторы, вслушивается в отдалённые непонятные даже ему звуки, не глядя в мою строну. Тем временем шум приближается к нам, теперь я тоже различаю звук отдалённо напоминающий собачий лай. Тревога нахлынула волной, Бонус может увязаться за стаей или другие собаки нападут на него, нужно отвлечь его и увести, пока ещё не поздно.
- Бонус, домой! – произношу я строго, стараясь не сорваться на панический крик, так как вдали уже видны точки, бегущих по дороге животных.
Пес с сомнением глянул на меня и опять весь застыл во внимание.
- Бонус, домой! – повторяю я и кладу руку ему на загривок. – Домой! – твержу ему, подталкивая к открытой калитке дрожащими руками. Он упирается всё сильнее, но вот на мгновение уступает моему натиску и мы уже надёжно укрыты от любой угрозы высоким забором. Я отвожу собаку в дом и перетаскиваю лестницу - стремянку к ограде.
Сверху мне видна как на ладони вся неотвратимость приближающейся трагедии. Собаки, сильные и свирепые с виду, сбились в организованную стаю и, ведомые серым вожаком, преследуют трёх овец. Правильнее сказать двух овец и барана, потому, что он почти в два раза больше остальных и теперь, заметив, как одна из собак готова броситься на его овцу, стремится наперерез и, рогами подцепив собаку, отшвыривает её в сторону. Другая псина, не теряя ни секунды, впивается в заднюю ногу барана, лишая его возможности бежать, но он, несмотря на тяжёлую ношу и зубы, проникшие глубоко в его мышцу, всё же делает несколько невысоких прыжков.
Овцы приближаются к нашему дому, до них остаётся не больше тридцати метров, когда я открываю калитку и, взяв подвернувшуюся под руки палку, выбегаю навстречу собакам.
- Эй! Эй! А ну пошли вон! – ору я что есть мочи. Но тщетно, азарт охоты перекрывает небольшое замешательство, вызванное моим появлением. Огромная серая псина (вероятно, вожак) вновь вырывается вперёд, набрасывается на одну из овец и одним рывком оголяет мышцы, содрав с её бока лоскут кожи. Другие собаки, словно в нетерпение ждали пританцовывая рядом, и вот они все сразу устремляются к парализованному страхом и болью животному. О, ужас! Несколько зверюг гроздью свисают с её спины и заваливают овцу на бок.
Я бегу влево от другой овцы, пытаясь сделать полукруг, отрезать её от собак и подогнать поближе к воротам, но она боится меня не меньше, чем их, и мечется из стороны в сторону. Страх смешивается с отчаянием, мои надежды на то, что собаки начнут праздновать победу, вкушая мясо первой жертвы, не оправдались - овца забыта, как только застыли последние конвульсии, и вся стая вновь готова к охоте.
У меня не было шансов спасти ту, что погибла на моих глазах, но вторая пока цела. Я не могу остаться в стороне, и понимаю, по рычанию и оскалу зубов: приговор мне уже вынесли. Шаг - и новое рычание, путь домой пока свободен, это я понимаю одновременно с вожаком, и он перемещается на несколько метров к воротам, намереваясь прыгнуть на меня из-за спины. Мне бы родиться Джеки Чаном , а так ну куда выперлась? Сценарий скорой трагедии уже печатается в голове, как в ускоренном режиме принтера, и реальность начинает его в точности воспроизводить: «Черный пёс меня отвлечёт, а серый бросится сзади и кранты!»
Но тут я вижу, как баран, скинув с себя клыкастый груз, на всей скорости врезается в самую гущу увлеченной охотой на меня своры и, поддев одну их них рогами, швыряет в сторону других. Собаки разбегаются и пытаются перегруппироваться, вожак спешит на помощь стае и получает задним копытом по серой морде, остальные просто оскалились и рычат, угрожают нам троим, но баран выиграл необходимое время, догнал свою подругу и, каким – то чудом убедив её, поворачивает ко мне. С надеждой на понимание его простого замысла я бегу к калитке, показывая им путь.
Большего приглашения не понадобилось, момент единения состоялся, они доверяют мне, я их союзник в этой неравной битве. А может за те секунды, которые мы с бараном пытались отвоевать для неё, она вспомнила, как я похожа на людей, кормивших её до этой осени. Неужели они, в отличие от собак, ещё смогли вспомнить? И это воспоминание спасает наши шкуры в буквальном смысле. Рычание собак не прекращается, и пока я с размаха захлопываю калитку, зрение выхватывает их растерянность, теперь короткая собачья память играет нам на руку, они не успели вбежать во двор.
Я не имею желания проверять свои догадки в отношении внешнего вида одичавшей стаи. Руки дрожат сильнее от подозрения, что некоторые из её членов очень сильно похожи на диких волков.
Заняться чем-нибудь, чтобы отвести от себя страшные картины случившегося. Зайдя в дом, беру в руки ведро: вода и миска овса – немногое, что может помочь освоится новым обитателям моей фермы. Несмотря на недавнее взаимопонимание, обладатели острых копыт, видимо, не собираются мне доверять, они то и дело отходят в сторону при моём появлении, а попытка обработать рану барана и вовсе сразу оказалась обречённой на провал.
***
Канун Нового Года начинается ставшим регулярным сильным снегопадом. Серое небо почти неразличимо за сплошной стеной падающих хлопьев снега. Территория двора покрыта плотным белым покрывалом. Расчищать дорожки оказалось очень нудным делом, а в последние дни и вовсе бесполезным, снег всё сыплет и сыплет. По дорогам города можно передвигаться исключительно на снегоходе, ну или лыжах, да я лыжи совсем не люблю.
Окрепший баран уже несколько дней как пытается навести во дворе свой порядок, сначала практиковался в прыжках перед моими собаками в вольере, а теперь и вовсе поселился на парадном крыльце. Он со своей подругой с удовольствием кушают запасы сена, и без того небольшие, рассчитанные только на двадцать кроликов да двух коз, хоть овса у нас вдоволь. Рана на задней холке благополучно заживает. Судя по аппетиту, баран полностью выздоровел и округлился в боках, однако ручным от этого он, конечно же, не стал, скорее наоборот. Я кормлю его дважды в день овсом и комбикормом, а он поглядывает, как бы подойти ко мне поближе и наподдать. Сегодня, убедившись, что противник с рассвета ожидает меня на своём посту, я выхожу с черного входа.
Красный силуэт снегохода вырисовывается в пятнадцати метрах от запасного входа – мне не пройти незамеченной. Неуверенно делаю первые шаги и различаю приглушенный глубоким снегом стук копыт. Бегу назад, спасаюсь от рогатой угрозы за дверью. Приходит мысль использовать собаку, но ужасные картины расправы над какой-то из сторон, загоняют её куда по - дальше.
Оба выхода из дома находятся под надёжной охраной домашней скотиняки, которая по непонятной причине выбрала меня объектом своих опасных забав. Он не имеет клыков и когтей, но он весит больше, чем я, вдвое, и его воинственная стойка и наклон головы говорят о готовности бежать, бодать и топтать.
Я успела привыкнуть к определённому ритму жизни, и сейчас необходимость накормить собак, живущих в вольере, и отправиться за топливом для генератора вынуждает меня идти во двор. Зимнее время особенно требовало питания. День сократился до девяти светлых часов вчера, я кормила их в пять вечера.
- Завтрак после пятнадцатичасового перерыва задерживается из-за глупого упрямого барана! – прозвучало как ругательство. Лихорадочно перебираю варианты, я не собираюсь сдаваться. Иду в подвал и выбираю то, что может быть надёжным и наименее опасным для самого животного. Опыта физической борьбы у меня совсем нет, в одном я уверена, не хочу стать причиной смертельной раны. За дверью кухни стоит бензопила. Её рычание взрывается в памяти днями, когда я пробовала напилить дров для сауны, и опять пугает меня своими раскатами.
Почему бы не испугать ими дикаря на крыльце? Идея кажется мне вполне приемлемой. Беру пилу и, не открывая дверь, дергаю рычаг стартера. Пила заводится громким воем, рычит, сизый дым может испугать даже лучше рычания. С шумной защитой в руках делаю несколько осторожных шагов, выглядываю в направлении снегохода и тут же обнаруживаю ожидающего меня злодея. Он прислушивается к новым звукам, уши нервно подёргиваются, он устанавливает источник шума, явно нервничает. И наконец за этим шумом он различает меня. Если раньше я не знала о том, что бараны могут улыбаться, то теперь я утверждаю это наверняка. Губы на покрытой белой шерстью морде скривились в уродскую ухмылку. Его поведение сразу меняется, тело напряжено, ноги отстукивают в нетерпении. Он отступает на несколько шагов назад, останавливается, а затем вдруг устремляется вперёд с отражением своих жестоких намерений в глазах, бежит на меня, опустив голову и выставив рога.
Не понимая, что делать, я замираю, бесполезно кричащий инструмент вываливается из рук и замолкает. С открытым от изумления ртом, наблюдаю, как животное, с каждым мощным прыжком приближается ко мне. «Всё! Хана!» - стучит по застывшему в ступоре мозгу сумасшедшим пульсом мысль. «Это не стук, это лай» - понимаю я, и в последний момент спасаюсь за дверью с источником лая. Бонус облизывает моё мокрое от слёз и пота лицо. Сидя на полу, не могу вымолвить ни слова благодарности за вовремя поданный сигнал. Да, ему этого и не нужно. Он рад, что я вернулась. Он, возможно, лучше меня понимает, мой ступор вызван не столько шоком, сколько разочарованием от реакции тела на опасность.
«Ну как так просто стоять и смотреть!» - недоумеваю я в душе. Меня даже в фильмах подобные моменты бесили, я всегда твердила «Беги!» застывшему герою. А сама стояла, как статуя с табличкой «Самая глупая», бросила пилу на растерзание и, если бы не призыв собаки, который оторвал меня от созерцания горящих азартом глаз, я, а не пила, была бы под копытами на ступеньках.
Вытирая тыльной стороной ладони слёзы, встаю и в сопровождении собаки возвращаюсь на склад-кухню. Отчаянные мысли ускоряют мои шаги. Я столько сделала, чтобы мы все выжили, и не может глупое парнокопытное всё разрушить. Он и сам без еды два дня с тех самых пор, как я поставила перед ними тазик с кормом в попытке задобрить. Уже тогда он был увлечен грубой игрой в «Догоню-забодаю», сам при этом оставался без еды.
«Надо найти способ его угомонить», - диктует мне интеллект, поощряя надежду на благополучный исход. Рука тянется к более примитивному орудию, её заметно утяжеляет молоток небольших размеров. Это чувство тяжести напрягает и без того сжатые в узел мышцы, готовые к борьбе. Раздумывать больше нельзя, чем больше я соображаю, как избежать опасности, тем больше дрожат колени. В последний момент обращаюсь к Бонусу:
- Прости, мне больше не у кого попросить помощи.
Дрожь в ногах не позволяет сделать первый шаг. Я буквально чувствую напряжение в каждом суставе, моя голова, словно не властна над телом. Я нахожусь под гнётом этого внутреннего конфликта: тело хочет покоя, тепла, быть подальше от опасности, а воля толкает меня вперёд, напрягая остатки сил. Разум идёт на помощь воле, объясняя самой себе необходимость последовать единственно правильному решению. Наконец, преодолевая сопротивление собственного тела, я открываю дверь.
Обитатель двора предсказуемо ожидает меня в двадцати метрах. Разбегаясь, своим довольным видом он предлагает: «Поиграем?» - и несётся прямиком ко мне, не обращая внимания на рычащую собаку. Пальцы судорожно сжимают рукоятку молотка, что от них ожидать, ещё откажут, выроню последнюю защиту. Бонус оскалил клыки и приготовился к рывку, его цель определена - мощная шея, направляющая ко мне глупую голову, несущую две изогнутые кольцом угрозы. Ещё шаг, и звери осуществят то, что диктует им инстинкт. Я действую быстрее, чем решение окончательно созрело в голове - шаг навстречу мощным рогам и молоток в правой руке обрушивается чётко между ними, левая рука вцепляется в ошейник собаки, оттаскивая ее назад. Мгновение, и мы втроем падаем на ступеньки у входа.
Пес вскакивает первым. Выбираясь из моих объятий, вглядывается в глаза в попытке определить моё состояние. Боль в ногах включат моё сознание, я вижу растерянный взгляд тёмного, как аптечное стекло, глаза. Кудрявая громадина белой шерсти лежит на моих ногах. Рывком пытаюсь стащить его с себя, но тщетно, меня придавила тяжесть неподвижного тела. Руками пытаюсь сдвинуть его ниже по ступенькам, но согнутые в суставах конечности животного препятствуют скольжению. Собака суетливо переминается и мечется рядом. Тяжело и шумно вздыхая, собираю силы для очередной попытки, поворачиваю голову и озираюсь по сторонам в поисках рычага. Боковым зрением воспринимаю движение собаки. Поворот головы - и вижу, как острые зубы смыкаются на ухе барана. Отчаянное рычание, как ни странно оно моё, и Бонус выпускает ухо.
Вес тела на моих ногах перемещается, заполняя мою голень болью по мере перемещения. Оглушенное животное приходит в себя, вскочив, отходит прочь от источника произошедшей с ним неудачи, но сразу после нескольких шагов ложится прямо в снег. Бонус предупредительно рычит, потом взволнованно лижет меня в лицо. Он убирает тёплым языком мои слёзы. Они, оказывается, сами могут проливаться из желез, теперь для этого уже не нужно моего желания. Мой организм живёт по собственной программе и реагирует слезами на насилие, совершённое над ним человеческой волей. Две солёные дорожки и никаких всхлипываний и содроганий – это очередное, новое для меня открытие.
Бегут минуты моего бессилия, и вот сквозь спортивные штаны и колготки холод подбирается до моей самой уязвимой точки. Простыну, сидя на снегу и бетоне. Перед перспективой новой неприятности, мышцы готовы проснуться, и я поднимаюсь на ноги.
Приходящего в себя барана оставляю без внимания, сажусь на снегоход, решаю дать возможность собаке размяться и завожу мотор.
Через четыре часа, с полным рюкзаком и двумя канистрами, мы на маленькой скорости возвращаемся домой. Во дворе никого, снег засыпал наши утренние следы, застелил полуметровым покрывалом даже крыльцо. Следов упрямца нет. Неужели погиб?
Внутри дома любители тепла ластятся к моим ногам. Несколько десятков кошек, семь собачек маленького размера, одна, похоже, йоркширский терьер и две таксы, шпиц, а трёх я не определю даже. Они очень дружелюбные и ласковые безмерно, но всё-таки моей практичной натуре ближе собака, которую я могу считать другом, а не ещё одним замечательным «ребёнком». Словом, мне, конечно, далеко до Памелы Андерсон , но я их действительно держу потому, что они не способны выжить там, за забором. Насыпаю корм в кормушки, меняю воду, убираю туалеты. Из-за козла они не гуляли несколько дней. Последние минуты мысленно подгоняю себя, и тут же предупреждаю что, если там, у второго крыльца, я обнаружу неутешительный результат сопротивления, мне останется только сожалеть.
Еще час я копошилась в доме, отодвигая по времени собственный обед, но то, что неизбежно не оттянешь до бесконечности, и я, решившись, выглядываю за дверь черного входа. Не находя лежащего труппа, с удвоенной надеждой, выхожу на крыльцо, спускаюсь по ступенькам и только тогда вижу массивную фигуру, покрытую густой белой шерстью. Первая реакция повернуть назад сменяется уверенностью, что переломный момент уже достигнут при прошлой встрече.
Я делаю ещё шаг, баран поворачивает ко мне голову, я выпрямляюсь во весь рост, будто мне важно стать выше, и уверенно шагаю вперёд. Ничего не изменяется, внимательный взор провожает меня до самого угла дома, не изменяя положения тела. Завершая полукруг перед домом, я готова возносить благодарность небесам, хотя бы за то, что не омрачили смертью мой первый самый грустный Новый Год.