Просыпаться совсем не хочется, сознание требует продления блаженства. Шевелю пальцами на ногах, ничего не болит, открываю глаза, приподнимаюсь на диване. Заботливое участие в моей судьбе читалось ночью в зелёных глазах на светлом лице и добавило оптимистические нотки моему настроению. Я укрыта одеялом, самочувствие нормальное, в ногах козлёнок. За окном начинается новый день.
Мне жаль, что я почти ничего не могу припомнить, черты лица были нечёткими, они не идентифицируются в памяти как мужские или женские. Остаётся просто поблагодарить вслух за помощь и побороть опасение, что вскоре я стану похожа на пациента из палаты с мягкими панелями. Я читала, что от одиночества человек сходит с ума.
Утренние заботы и завтрак для обитателей коттеджа немного отвлекают, кстати, пора бы ему придумать название. Да ладно, пусть будет просто «Усадьба» - решаю я за чашечкой горячего чая ближе к обеду, поглядывая на отражение в зеркальной поверхности огромного холодильника. А сейчас займусь лучше своим внешним видом.
Маленькое грязное, потное чудовище в чужой куртке, которая за месяц изорвалась в клочья. Волосы собранные в хвост на затылке можно сказать скатались в ультрасовременные дреды, а избежавшие этой участи более короткие пряди торчат как измятая солома. Весь мой вид умиляют только мелкие веснушки, рассыпавшиеся золотистым дождём на вздёрнутом носу, от этого цвет лица кажется ещё бледнее. Я со временем начну себе казаться всё краше и краше. Ещё бы! Теперь можно сказать, что я самая красивая в своём городе! Да что там Мисс Мира просто! Вот блин засада! Надо тебя Красотуля отмыть.
Душевая кабина с автономным водонагревателем в это утро воспринимается мной как машина времени. Я стою под тёплыми струями воды и понимаю, как истосковалась кожа по тёплым потокам лёгких капель. Я без конца мылю тело, пока оно не заскрипит под руками, а вода, восполняя растраченные объемы, становится холоднее и холоднее. Я наслаждаюсь покоем, на время тяжелые мысли покинули меня, я просто получаю расслабляющее спокойствие каждой клеточкой восстанавливающего себя тела.
Это состояние быстро уходит, стоило только выйти из душевой, как мозг снова заработал в сверхскоростном режиме. Как так случилось, что из тысяч домов, я наткнулась на один с водопроводной водой и электричеством? Может быть, люди, строившие его, предвидели возможную катастрофу и хотели быть независимыми в главном источнике жизни и комфорта.
Загадка требует решения, и я уступаю любопытству. Часом позже, обойдя дворы соседних домов, мне стало понятным, что коттедж, выбранный мной был вовсе не уникальным. Все пять домов-красавцев размешали солнечные батареи на своих покрытых яркой металлочерепицей крышах. Эти несколько коттеджей вдоль дороги образовывали нечто похожее на заимку на окраине города. Я могу только предположить, что в силу своего удалённого расположения строители не могли подвести к ним централизованную воду. Река протекает в ста метрах от высоких заборов этого миниатюрного посёлка. Скважины только ленивый бы не сделал. Мой папа вызывал специальную бригаду пробурить скважину пятьдесят метров глубиной, чтобы получить собственный источник воды на нашей даче. А тут и десяти метров хватит, и вода с доставкой на дом, пожалуйста!
Выйдя за пределы огороженного кирпичным забором участка, я могу оценить по достоинству выбор человека, за несколько лет до меня влюбившегося в этот неповторимый уголок родной природы. Построив замечательный дом, он вложил часть своей любви и в него. Быть может, этот человек в такой же ясный день, как сегодня, находил удивительным то, как бережно солнечное утро плавит толстый край льда на застывшей луже, а черная жирная почва, нежная, как масло. проминается под ногами. Делая шаг по мягкой земле, я чувствую, как она разнежилась и теперь нуждается в отдыхе под глубоким снегом.
- Радуйся последнему теплому дню, но будь готов к зиме! – говорю я робкому зелёному кустику, ожившему ярким пятном на крутом скалистом склоне. Как давно я не любовалась природой! Вот деревья, готовые уснуть на несколько месяцев; даже не имея листьев, они впитывают тепло солнца голыми ветками. А скальник, изломанный под натиском воды и корней, благодаря солнечному свету, переливается небывалыми вкраплениями искрящихся кристаллов и образует с почвой и травой замысловатый орнамент, переходящий в россыпь острых камней. Словно в загустевшую небесную даль, эта естественная альпийская горка окунаются в серебро речной воды.
Обойдя отвесную скалу на добрых двадцать метров, я смогла найти безопасный спуск к реке. Тонкая нить тропы вывела меня к самой кромке воды. Солнечный день продолжает свою игру каплями на камнях и уносит в своей совершенной памяти каждый отраженный в ней образ. Пусть и моё лицо запомнит река таким, как сегодня: заострённые тонкие скулы, почти скрытые волной светлых волос. Я кажусь себе старше, может причина в грузе ответственности на этих плечах, утонувших в чистой, но опять чужой куртке, а может изменения кажутся более явными, потому что я не смотрелась в зеркало в последнее время. Ничего, наверстаешь, за утро второй раз себя разглядываю, а вижу Чудо- Юдо какое-то. Измученный персонаж страшной истории, отраженный рябой поверхностью воды, хоть и был одет в бесполые тряпки, но не должен оставаться среднего рода, ни в коем случае. Нужно что – то менять!
Тёмная вода текла, будто стараясь смыть светлое пятно лица, но твёрдый взгляд огромных глаз, не мигая, застыл на поверхности, показывая мою решимость остаться прежней несмотря ни на что.
Неспешно, что само по себе было для меня наслаждением, я вернулась к дому. Он кажется ещё больше в свете дня, вместе с мансардой и цокольным этажом в нём три уровня, а я только сегодня до конца средний освоила. И как же тебя, махина, отапливали морозной зимой? Я об этом только и знала, что кондиционер отрегулировать на новый режим, но тут как в заколдованной стране «Оз» мне совета можно спрашивать только у «Тотошки».
Двор перед домом выстлан плиткой, справа от входа находятся какие - то постройки, я узнаю в них гараж и мастерскую. Слева небольшое строение и участок огороженный сеткой – это вольер для собаки. «Тут бы Встаньке было хорошо», – думаю я и ощущаю раскаяние. Что сделано, то сделано.
Грустные воспоминания меняют картину дня, созерцание прекрасного теперь кажется мне незаслуженной роскошью. Подгоняя себя, быстро нахожу в одной из спален дома тёплую женскую одежду, затем сверху надеваю найденную ранее куртку и бегу от этого блаженного покоя, которое мне подарил уютный дом. Я, словно в наказание за утреннюю истому, оставляю тепло дня за металлической дверью грузовика и в надежде накормить любое нуждающееся в этом животное, еду в город опустошать содержимое магазинов.
В центр города поездки мне заказаны, туда только пешком. Количество машин здесь просто поражает, они стоят вплотную друг к другу, как на авторынке. Некоторые маячат ключами сквозь приоткрытые двери. Картина кажется мне мрачной, я к ней никогда не привыкну. Весной эти гостеприимные яркие красавицы лишаться нежной прелести кожаной обивки и чехлов.
- А не плохую будку ты себе нашел, братец! – отвечаю я на предостерегающий звериный рык из-за открытой двери черного внедорожника и предусмотрительно останавливаюсь. Почти сразу два торчащих уха за длинной серой мордой выглядывают из машины, демонстрируя белые, острые зубы. Новый владелец машины охраняет свою собственность.
- Ты, собачий олигарх, а не боишься, что дверка от ветра закроется? Пойдём, покушаем, а потом подумаем, чем дверь закрепить.
Снова рык в ответ. Чувствую себя иностранкой в этом собачьем королевстве, жаль мне не дано выучить их язык. Разочаровавшись в попытке объяснить упрямцу пользу общения, меняю курс и бреду в сторону продуктового магазина. Запах сам привлечет животных, как только я уйду из этого квартала. Хлеб, масло, подсохший сыр и копчености покидают полки в тележке и остаются на крыльце магазина. Последними выношу два стула и подпираю входную дверь одним из них, а второй волоку к дверце «будки» на ненужных колёсах.
- Ну, всё, не рычи! Так-то лучше будет, и продукты у тебя через дорогу. Вообще есть возможность стать владельцем магазина, только не теряйся, – добавляю я и, подперев дверцу машины спинкой стула, возвращаюсь к грузовику.
Выбирая свободные от транспортного затора улицы, час за часом я объезжаю город. Количество собак поражает, и мой ничтожный вклад в их спасение тут ни при чём. Они бродят по городским улицам поодиночке и стаями, настороженно глядя на меня, как на некое подобие их пропавших хозяев. Ну да ладно – главное, что еду принимают охотно.
За день поредели товары на полках четырёх магазинов и остались с распахнутыми дверями три из них. Можно надеяться, что питания хвостатым всех мастей хватит не на одну неделю. Неприятно задаваться вопросом, а как выживают кошки в этом рычащем городе, но он с раздражающей цикличностью вворачивался в мои размышления. Над ответом, могу гадать сколько угодно, так как ни одного представителя кошачьих я так и не встретила.
К вечеру, боясь запутаться в темноте ночных улиц, я спешу вернуться в знакомую часть города, но только лишний раз убеждаюсь, что практичная Встанька не ждёт моего визита. На всякий случай захожу в тёмный зал «Мишель» и оставляю у открытой двери три сумки с продуктами.
- Всё, пора! – опять чеканю слова как команду. - Только не раскисать, пока воспоминания нелёгких дней не заполнили меня полностью и не забрали остатки самообладания, лишая с трудом восстановленного покоя. Мерным рокотом мотора машина обещает доставить меня домой. Последнее слово «домой» отзывается в душе особым чувством. Теперь у меня действительно есть дом, и я спешу туда.
***
Новый день определяет новые цели, ясные тёплые дни становятся большой редкостью, каждый вечер я корчусь под одеялом от холода. Ограниченная энергия солнечных батарей не может обеспечить меня теплом от электрообогревателя. Нужно осмотреть дом, найти способ согреть его огромные комнаты.
Деревянные ступени лакированной лестницы ведут вниз на первый этаж. Я спускаюсь по ступеням в надежде обнаружить запасы дров или угля, а оказываюсь в ещё одной красиво обставленной кухне с целым набором всевозможных кухонных гаджетов и мебели. В глубине этого помещения барная стойка отделяет возвышение на полу, там находятся два мягких кресла, кофейный столик и полочки с изящными белыми статуэтками. Это херувимы застыли над белой поверхностью глубокой чаши, в ней лежат три пульта разного размера. Я беру самый большой, его логотип совпадает с названием плоского телевизора на противоположной стене. Нажимаю кнопку - экран загорается серой рябью. Меняю каналы, чтобы удостовериться, что транслировать передачу сигналов некому и прекращаю бесполезную пытку.
Правая дверь из кухни приводит меня в тренажерный зал, оттуда я попадаю в обитую деревом сауну и просто теряюсь, запутавшись в эмоциях, глядя на поверхность синей воды небольшого бассейна. Кто здесь жил, на быт не скупился!
Раздражение завладело мной; жилище, к которому я только начала проникаться симпатией, в данный момент кажется мне излишне роскошным для тех целей, которые я ему определила, найдя здесь электричество.
- Что-то вы неожиданно поскромничали с размерчиком бассейна. - Чего дальше мне ожидать? Комнаты с сокровищами? Уже не удивите!
Но настоящие владельцы дома меня опять удивили, потому, что вернувшись в суперсовременную кухню и минуя еще одну комнату с лестницей в подвал, я оказалась в чистенькой комнате (видимо среднего размера по меркам бывших хозяев) покрытой от потолка до пола белой плиткой. Желтая блестящая полировка очередного чуда техники с трубой, уходящей под углом в сторону и через полметра поднимающейся вертикально вверх и теряющейся в белизне потолка. И ни щепки дров или угля.
Дверки плиты были слишком маленькими, там не получится поместить костёр, который я замыслила с утра. Здесь используется какое-то другое топливо, но какое? Дизельное или газ? Я бы не смогла утверждать что-то наверняка, а экспериментировать с незнакомым оборудованием так сразу, с бухты-барахты, не позволяет природная осторожность.
Продолжаю осматривать оснащение: в другом углу комнаты под огромной вытяжкой находится установка размером с пианино, белые буквы на черной краске GMM9M ни о чём мне не говорят. Трубки ведут к баку с маслянистыми разводами, это я убеждает, что нашла именно то, что надо. Спасибо однокласснице за интересную презентацию на тему «Способы получения электрической энергии». Я продолжаю осматривать помещение, следуя взглядом по кабелю. От генератора, в двух метрах справа вижу черную пластиковую коробку, подойдя ближе, рассмотрела клеммы, соединяющие провода с коробкой аккумулятора. Аккумуляторов было несколько, все они составляли часть электрической сети, которая питала более энергоёмкие приборы этого готового к любым невзгодам здания.
Генератор молчал и был холодным, естественно, он был не нужен в летнюю, солнечную погоду. Но как запустить его сейчас, где взять топливо и как его заливать? Вопрос за вопросом возникали и застывали, дожидаясь ответов, которых мне взять негде.
Я, как на инопланетном корабле, могу догадаться, что это, но как это работает - понятия не имею. И покрутив несколько кранов на железной махины, бесполезно уступаю своему невежеству.
- В пещеру тебе, дорогуша, надо. Там бы костёр разожгла, как раз как ты умеешь (я на самом деле очень гордилась своим умением быстро разжечь костёр и считала это своей почётной обязанностью на каждом семейном пикнике).
Переживая разочарование от неудач и немного утомлённая бесполезной деятельностью, что нужно реанимировать своё тело, а для этого, по словам папочки, нет ничего лучше сауны. Здесь, оказывается, всё не так запущено - дрова сложены рядом с железной печкой.
Через час промёрзшая буквально до костей пою от прикосновения нагретого камнями воздуха. Приятные ощущения перекрывают дискомфорт от неудачного начала дня. Но стоит закрыть глаза, как страхи различной природы проникают в мозг. Мне и так не верится, что я такая боязливая от природы всё - таки могу наслаждаться удобствами чужого дома и даже начинаю считать его своим, когда как ещё этим летом не решалась остаться с ночевкой у подруги.
Лет в шесть считала худшим тот день, который впервые провела одна (если точно, чуть больше трёх часов без родителей). Чудовища так и норовили прорваться из шкафа, если я отвернусь. Темноты я «научилась» бояться даже раньше, в принципе, сколько себя помню, я уже жила с этим. Ещё опасалась потерять маму в совместной поездке, боялась, кажется, всего из того, чего могут бояться дети. И вот теперь какой-то злой рок воплотил худшую часть моих детских страхов в реальность.
«Я не боюсь!» - успокаиваю я себя. «Я уже не ребёнок» - данная фраза просто девиз этого года. Я озвучивала её как аргумент много раз, в споре за право смотреть поздний фильм, или иметь страницу «В контакте». Но, если честно, я сама не верила этому факту. Не верила до этого момента, до сегодняшнего дня, когда, сидя в разогретой комнате, не задумалась: «А чем же для меня был тот период, от которого я так спешила откреститься, вся моя небольшая история под названием «Детство»? Просто возраст – нет! Детство не заканчивается просто потому, что вчера отметили твой день рождения. Я хорошо помню его вкус, оно пахнет ванилью и сладкими бабушкиными воскресными пирогами. Я знаю, что у Детства мягкие мамины руки и крепкая папина спина, и оно не кончилось бы для меня никогда, будь они рядом со мной».
Я закрываю глаза, веки убирают лишнюю влагу с моих глаз. Слезинки достигли поверхности разгоряченной кожи, стирая последние приятные впечатления. Время отдыха пора заканчивать и, приняв тёплый душ в ещё более просторной, чем на жилом этаже душевой, я поднимаюсь вверх по лестнице в комнаты под самой крышей.
Первая из спален явно принадлежала мальчишке: яркие обои рубят пространство большими квадратами, кровать с тёмным покрывалом и такие же занавески на окнах. Полки огромного шкафа у стены почти пусты, одежда занимает меньше половины пространства полок. Мне бы тоже одежды немного не помешало.
В спальне своей квартиры я была только один раз, наделю назад. Я действительно заехала туда с тайной надеждой обнаружить родителей, хотя бы признаки их присутствия в виде переставленного кувшина с водой. Но кувшин стоял всё там же, впрочем, как и всё, исчезли только комнатные цветы из кашпо, а вокруг поселилась пустота. Нет, её натиск был обусловлен не масштабом моих потерь – пустота родных комнат словно пыталась прорваться внутрь меня. Я стала экспертом по ощущению этой пустоты. Она возникла как состояние отчаяния и остужала меня изнутри сильнее мороза. Я не могла её выносить, я спасалась от неё бегством. Только закрыв дверь дома, где нелепое сочетание былой роскоши и нового беспорядка хранит странную коллекцию вымирающих видов, я смогла унять дрожь.
Мне было не до свитеров и футболок, они остались там, в пустоте, и я не смею их вернуть. Я обречена отныне пользоваться только чужими вещами, домами, машинами. У меня не будет ничего своего просто потому, что я не смогу, когда вырасту, устоиться на работу, получить зарплату, пойти и купить то, что я буду считать своим. Мне остается только ёжиться от смущения, протягивая руки к вещам, которые больше никому не нужны. Вот как полупустые полки с одеждой в этой большой комнате. Думаю, что её хозяин не проживал здесь постоянно. «Может, студент», - продолжаю делать предположения, разглядывая улыбающиеся лицо молодого парня на фотографии.
Рабочий стол и компьютер, а на полу светлый ковёр с длинным мехом – вот и всё убранство этой комнаты. Мне она не нравится, словно всюду в доме жизнь продолжалась, а здесь замерла и остановилась несколько лет назад.
«Я тоже не трону здесь ничего», - решаю я, закрывая дверь и направляясь через коридор к другой двери.
- Моя ж ты прелесть! – это я выдыхаю сквозь восторженную улыбку и протягиваю руку к розоватой, полированной под мрамор, поверхности огромной кровати под белым пологом. – Меня просто убить мало за осквернение такого дома.
Белые шкафчики с множеством шкатулок разного размера, трюмо с позолоченными ручками, розовые шелковые пуфики, нежные тона постельных принадлежностей составляли единый ансамбль. А белые шторы крепились к золотистой поверхности гардины на высоком потолке, образуя замысловатый узор из складок лёгкой ткани.
- В этой комнате будет моя спальня, если нет возражений? – спрашиваю я у девочки – красавицы, застывшей в добром десятке рамок на стене с самыми невероятными эмоциями на лице. – Ты себя любила, и не удивительно. Я бы тоже себя любила, будь я даже чуть - чуть менее красивой, чем тёмноглазая девочка с идеальными чертами лица. Ей не более пятнадцати лет, судя по обстановке и забавным фото, но формы тела вызывали зависть у более старших девчонок, это я смогла прочувствовать на собственной шкуре.
Справа от окна установлено ещё одно большое овальное зеркало.
- Ещё бы! Одного зеркала для тебя явно было недостаточно! Пользуясь тем, что сумерки ещё не поглотили остатки дня, я подхожу поближе и в очередной раз рассматриваю себя в зеркале. В нём я опять вижу не себя, а то, что осталось от той «сдобной булочки», чей образ хранится в моих воспоминаниях. Маленькая незнакомая девочка уставилась на меня немигающими глазищами. Нос тоньше, чем мой, и кажется длиннее. Вместо привычного овала впалые щёки придают лицу изможденный и болезненный вид. Мокрые волосы свисают с плеч и прячутся ниже под одеялом, которое придерживают две маленькие исцарапанные ручки. Я отпускаю одеяло, влажная футболка облепляет почти детскую фигуру. Нужно будет «купить» новую футболку, приходит на ум обычное решение проблемы, и мне остаётся только запихнуть досаду от употребления неподходящего слова подальше, не нужно портить настроение, оно так редко бывает хорошим как сейчас. Справляюсь с мыслями и пристальней изучаю произошедшие во мне изменения.
Грудь и бедра были круглее. Ох! Да ладно к чему лесть! Они просто были да сплыли! Опускаю взгляд ниже, мои ноги, кажется, не изменились. Крепкие и ровные они, возможно, стали более рельефными. Ну, хоть что-то мне нравится, а лодыжки не такие уж и толстые - заключаю я и заканчиваю осмотр.
«Что бы мне надеть?» – задав этот вопрос и не собираясь себе же самой на него отвечать, открываю лакированную дверцу. С благоговейным трепетом протягиваю руки к мягким тканям одежды в бесконечном, судя по размерам и содержанию, шкафу. Необходимость «шопинга» отменяется, хотя позже понимаю, что одежда мне велика - работать, во многом из того, что здесь просто невозможно.
Затягиваю пояс синих штанов пижамы. В одном из выдвижных ящичков нахожу ножницы и прямо на себе изгрызаю ножницами штаны по длине своей ноги. «По варварски испортила обалденную вещь», - и, неприятно сознавая, что на мне опять чужая одежда, обещаю завтра устроить себе шопинг. Шопинг означает приятное времяпрепровождение, проверенное с детства. Просто не сразу подберёшь слово – заменитель, соответствующий моим обстоятельствам. Не люблю лжи, но другого слова пока нет, и, надев верх пижамы, закрывший даже кисти рук, и забравшись под легчайшее и мягчайшее в моей жизни одеяло, я засыпаю здоровым крепким сном.
Найти одежду по размеру, как загадала вечером, получилось далеко не сразу. Утром, насыпая корм птицам, я мыслями уже была в нескольких местах одновременно, и сразу по окончании утренних работ и уборки помещений, я поспешила на автозаправочную станцию.
Колонки, снабженные указателями с маркой топлива, сейчас были полностью бесполезны. Я попробовала определить, в какой из цистерн-колодцев находится дизельное топливо. Мои попытки оказались тщетными, я не могла открыть ни один из них. С досадой уезжаю и продолжаю своё предприятие на следующей станции. Она находится не далеко за зданием Гипермаркета. Надо бы заглянуть туда на обратном пути. Эта станция больше, и каждый колодец на ней имеет табличку- указатель с цифрами и буквами. На некоторых я вижу замки, другие просто закрыты крышками.
Внимательней осматриваюсь по сторонам, замечаю стоящий в стороне ряд цистерн. Нахожу ту, которая мне нужна и подгоняю поближе свой автомобиль. С его крыши достаю до железной лестницы и забираюсь наверх цистерны. Крышка поддаётся с трудом, потная и усталая, наконец-то откидываю её и обдумываю следующую проблему: «Не черпать же солярку полторашкой!» Некоторое время требуется на поиск шлангов и канистр. Не стану искать их здесь в незнакомом месте, я ведь хотела побывать в гипермаркете, вот и совмещу «полезное с приятным».
Полезного набралось много: от продуктов, удлинителей, канистр и шлангов до вёдер и лопат для работы в комнатах-клетках. Приятными я нашла яркий, конечно, опять розовенький спортивный костюм, носочки, кроссовки, несколько футболок. Ну, а потом меня как понесло! Так я в магазин ещё никогда не ходила. Одного костюма показалось мало, он ведь маркий. Синий и черный, а также куртка и мокасины, тёплый свитер и мягкая пижама. Чтобы удержать все, что я набрала, подойдя к отделу нижнего белья, мне уже хотелось иметь руки подлиней. Здесь столько маленьких вещичек одна приятнее другой, глаза разбегаются.
К вечеру, имея пять канистр солярки и кучу вещей, возвращаюсь домой. Заливаю топливо в бак, с надеждой нажимаю запуск. Вот только запуска как раз и не происходит. Дальше мои действия развиваются по сценарию басни «Обезьяна и очки», и результат аналогичный. После двух часов бесплодных попыток я уже знаю строение частей установки по цветам и на ощупь. В общем, надежды на «тёплое будущее» тают, как свет за окном, а на глазах появляются едкие слезинки.
Мысли отвергают одну идею за другой из-за нереальности их исполнения или многократного бесполезного повтора. Руки тянутся развинтить хоть что-нибудь, и в этот момент что-то вторгается внутрь моего сознания, возникают слова «Нагрузка, отключить!» Два слова в моей голове в потоке десятков других слов. Однако, я способна отличить чужую мысль от миллиона тех слов-мыслей, что больше семнадцати лет генерировал мой мозг. Без раздумий упрямо лезу развинтить намеченную ранее крышку и снова сигнал в мозгу «Нагрузка, отключить!» - звучит даже настойчивей. Меняю положение тела, поворачиваю голову в поисках выключателя, щелкаю «OFF» на приборе и генератор после запуска, зайдясь долгожданным шумом, начинает работать, как маленький пыхтящий паровозик из мультфильма.
Я оставляю работающий генератор, ликуя. Уношу с собой сразу две хорошие новости: у меня есть электричество и у меня есть друг. «Нет! Не так, у меня есть друг и электричество». Наличие друга с интеллектом в моём зверином королевстве является несравнимо значимым событием.
Удлинители соединили мою спальню с розеткой нижнего этажа, разбираться с тем как пользоваться энергией генератора через общую электропроводку нет желания, ведь я впервые за четыре недели могу высунуть ногу из- под одеяла и нежиться, вытянувшись в тепле. Сон не идёт ко мне в роскоши розово-белой комнаты, молодость хочет положенного её возрасту веселья. Сейчас я почти ничего не боюсь. Возможно, если сразу пережить все известные причины для страха, то область мозга, его создающая, на какое-то время утомляется? А может, новые поводы бояться мне сегодня лень обдумывать?
Точно, я вообще ничего не боюсь! Моё окно с белыми шторами светится как маяк, раскрывая ночи и снегопаду тайну моего местопребывания. А я, найдя на полке диск, поражаю Бонуса необычностью своего поведения: танцую под звуки джаза, прыгаю и улыбаюсь. Потом пою вместе с Эллой Фицджеральд «Lullaby of birdland», дважды заставляю собаку быть моим партнёром в белом танце. Под конец веселья устраиваю ему показ мод из привезенного сегодня ассортимента и под конец, обрядив лохматые плечи питомца в олимпийку, обнимаю послушного модника и отрубаюсь с той же улыбкой на лице.