В конце 60-х годов я был совсем еще маленький. Должен был ходить в сад, но обстановка с этими заведениями в то время сложилась, как и сейчас. В сад было невозможно поступить. Родители нашли выход. Они на работу стали ходить в разное время. А в «пересменку» я оставался дома один.
Я был приличным мальчиком и шкоды не делал. Костер в доме не считался баловством. Но если такое случалось то к приходу «вечернего» родителя следы «преступлений» уничтожались. В свободное от «криминала» время я предавался детским забавам: рисованию, лепке из пластилина, писанию стихов. Читать и писать я научился к четырем годам. Стихи выглядели примерно так:
По полю ехал трактор,
Дыр – дыр – дыр…,
Мы за мир!!!
Но иногда, когда мне удавалось уговорить родителей не запирать меня на замок, гулял на улице с ребятами. Однажды я загулялся допоздна, стемнело, а в дом, где темно заходить было страшно, я остался на улице. Соседка, тетя Валя, Юркина мама, видя, что я остался на улице один, позвала меня к себе.
Я у них дома заигрался с их сыном, моим другом. Подошло время ужина и меня тоже пригласили к столу. На ужин был изумительной вкусноты рисовый суп. А еще в супе плавали какие-то черненькие частички, похожие на тараканов, только темных-темных, почти черных. Соседка сказала, что это специальный черный лук.
Вечером, когда у нас зажегся свет, соседка свела меня домой. Мама меня спросила:
- Сережа, ты кушать хочешь?
- Не – а мам. Тетя Валя меня супом накормила. С черным луком.
Мама долго допытывалась у меня, что это за лук такой, черный. Я не знал, что ответить. В конце концов, любопытство ее победило и на следующий день она пошла спрашивать соседку, что это за лук такой, черный. Та ей, стесняясь, призналась, что зажарка у нее слегка подгорела, потому и лук был темный. А мама ей сказала, что подумала о новом сорте лука.