С кем Платон пил?

Александр Ерошкин
Вопросы на засыпку



Сократ и Платон – имена двух древнейших греческих философов. Начну с младшего, Платона, выходца из богатейшей афинской семьи, сына Аристона и Периктионы, основателя академии, школы и перипатетической системы образования, при которой обучающиеся не сидят за партами, а ходят по тенистому саду и беседуют друг с другом на важные научные и общественно-политические темы. Вообще Платон считается основоположником систематических знаний. Без Платона не было бы и Сократа.

Официальные источники утверждают, что Платон жил с 427 по 347 год до нашей эры, то есть за три с половиной века до рождества Христова. Платон и его последователи якобы противопоставляли миру реальных вещей мистический мир сверхчувственных идей и были главными противниками античного материализма. Говорят, что это их идеи якобы позволили обосновать систему неравенства между людьми, разделить людей на классы по имущественному признаку и наиболее богатым стать оплотом рабовладельческой аристократии.

Словом, развитие общества шло своим чередом до того времени, как появилось много грамотных людей, которые вдруг решили обосновать, почему все происходит так, а не иначе. Вот и стали они какие-то свои умозаключения приписывать другим, которые якобы жили сто, двести, тысячу лет назад. Создали литературное произведение об одном таком древнем мыслителе, вроде бы убедительно, но… Не на пустом же месте вырос этот гений, были же у него предшественники, предтечи?

Предшественники – те, кто впереди, вперед него, прежде него не просто шел, а шел с подобными мыслями, с такими же намерениями. Надо поискать. И начинаются поиски неизвестно чего неизвестно в чем. Глядь, а в результате новая книга, новое имя, а у того, кто его открыл, появились деньги на совсем не бедную жизнь.

Вот бы провести такой эксперимент. Собрать бы всю имеющуюся литературу, допустим, первой половины XVIII века, второй половины XVIII, первой половины XIX, второй половины XIX, первой половины XX, второй половины XX. Из этой литературы выписать имена мыслителей древности, которые не жили в эти периоды, а значительно раньше, как говорится, до того, как. Так вот, с каждым периодом количество имен древних писателей, философов, мыслителей, художников будет возрастать, подробности жизни будут также увеличиваться. А потом в ХХI веке появятся имена, о которых ничего не знали ни в ХХ веке, ни веком или двумя раньше. И все уверяют, что откопали новые имена в архивах.

К примеру, Карамзин всю жизнь занимался историей, сперва прошёл выучку на Западе, посмотрел, как там выдумывают «золотую мину истории», а потом под контролем академиков –иностранцев написал многотомную «Историю государства Российского», его труд пытался продолжить Пушкин, который работал в архивах, собрал обширные материалы об эпохах Петра Великого и Пугачевского бунта. Всю жизнь историей занимались Фаддей Булгарин, Сергей Соловьев, Василий Ключевский. Но ни один из них не знал, что в эпоху Ивана Грозного жил такой историк, писатель, у которого якобы консультировался сам Иван Грозный, когда вел переписку с опальным Андреем Курбским. В архиве где-то отыскали дело Ивашки Пересветова, приехавшего якобы на Русь из Литвы в конце 1538 года, он, Иван Пересветов, написал две челобитные царю, а царь-то не будь дураком использовал Ивашкины мысли в письмах Курбскому, видно, слишком складно Иван Пересветов написал. К тому же Иван Пересветов оказался потомком того знаменитого богатыря Александра Пересвета, который вступил в единоборство с татарским богатырем Челубеем и погиб вместе с врагом в первой же схватке на Куликовом поле. Словом, до начала ХХ века имени Ивана Пересветова, писателя, потомка легендарного богатыря, никто не знал, а в дореволюционном и в советском литературоведении ему уже отведено заметное место как одному из столпов русской публицистики.

Надо же, четыре века о нем не знали, не помнили, не имели представления, а потом он выплыл из небытия с богатой биографией и переизданными трудами. И невдомек историкам, что уже и бумаги-то за столь длительный срок истлеют, а что из тла-то можно получить? Пергамент попрочнее бумаги, но откуда у Ивашки могли найтись деньги, чтобы купить пергамент для своих опытов? И все же остаются вопросы, как это имя сохранилось и дошло до потомков в непревзойденной красоте и свежести?

Есть и другие примеры. Гете, великий немецкий поэт, был человеком энциклопедических знаний. Без Гете, я в этом уверен, не было бы и древнего персидского поэта Хафиза, работы которого перевел с древнего персидского языка на немецкий современник великого немецкого поэта, а Гете усовершенствовал этот перевод, да так усовершенствовал древнюю поэзию, что потом персидские писатели обращались к Гете с просьбой разрешить им перевести стихи Хафиза с немецкого на современный персидский, поскольку специалистов по древнему персидскому языку в Персии не осталось.

На мой взгляд, еще один из ярких примеров фальсификации – немецкий поэт Вальтер – Walther von der Vogelweide (1170 - 1230). Почему я так утверждаю? Да потому, что имени этого поэта и ни одной его строчки не знали ни один из великих немецких поэтов: ни Гете, ни Шиллер, ни Гейне. Его имя «сделали» в XIX веке, а предшествующие семь веков его имя было в забытьи. На рисунках с его изображением на его голове лепестковая корона-венец, один из атрибутов принадлежности к царской фамилии, да и имя, похоже, образовано от немецкого глагола walten «править». Из биографий, опубликованных в немецких лексиконах, мы узнаем, что Вальтер жил при дворах епископа из Пассау, герцога Фридриха Первого, короля Филиппа Швабского, короля Фридриха Второго, но сам он не принадлежал к царской фамилии, а значит, и носить лепестковую корону не имел права. За такую попытку по нравам того времени, как сообщают легенды, можно было лишиться головы. Фальсификаторы XIX века забыли об этом, поскольку к этому времени нравы изменились и монархии стали реликтовыми, почти декоративными, а потому не опасными. Один этот факт выдает подделку.

Платон – тоже подделка, но более раннего времени. Его создавали не в одиночку, а в сонме ученых высокого уровня. Платон - автор книги «Сократ», где он в форме диалогов двух философов рассказывает о трагической судьбе своего предшественника. Сократ жил в 470 - 399 годах до новой эры. Когда Платон родился, Сократу было уже почти 50 лет. Группа афинских граждан обвинила уже немолодого Сократа в том, что он совращает молодых людей тем, что появляется перед ними в обнаженном виде. Ареопаг, высший орган судебной и политической власти в древних Афинах, вынес суровое решение – приговорил философа к смерти, и Сократ, простившись с родными, с невозмутимостью философа мужественно принял яд цикуты.

Таковы дошедшие до нас факты. Но мы присматриваемся, принюхиваемся и прицениваемся не к фактам, а к словам, и они дают немало поводов к размышлению. Я, к примеру, ни на минуту не сомневаюсь, что Платон как философ, как идеолог рабовладения был порожден не в глубокой древности, не до нашей эры, а в момент распада мировой империи, то есть в XV или даже в XVI веке, когда возникла необходимость и потребность обосновать жестокое угнетение одних народов другими и по сути оправдать создание мировой колониальной системы. Тогда были внесены изменения в библейские тексты, написаны новые, создана система якобы очень древней античной истории.

Кстати, факт из биографии Сократа нашел отражение в библейской книге пророка Исаии. В главе 20 сообщается о том, что пророк Исаия, как раб, ходил босой и нагой три года. Этот факт авторам библейской книги нужен был для того, чтобы воспитывать негативное отношение к Ассирийскому царю в момент начала распада великой империи. В этой книге библии, отражающей интересы Реформации в Западной Европе, утверждается, что Ассирийский царь выводил пленников из Египта и Эфиопии нагими и босыми. Пророк Исаия как бы напоминал людям об этом факте в течение трех лет.

Официальная история отправила Исаию и Ассирийских царей на другие территории и в другие, более древние эпохи, но наделила их взглядами людей Средних веков. Почему так произошло? Мало сведений о том, как развивались подлинные события в прошлом, но этот пробел заполнен легендами, и легендарные времена растянуты не на одну тысячу, естественно, фальшивых лет, придуманы и Древний Египет, и Древняя Греция, и Древний Рим.

Средневековую культуру этрусков отправили в глубокое прошлое, а эпоху, предшествующую Средним векам, населили тупыми вандалами и варварами, способными только все разрушить.

 Официальная история скроена из многократно повторяющихся фантомов, она глубоко вбита в сознание наших современников, потому многие из зрелых, образованных людей  даже не хотят слышать о фактах искажения истории. По их мнению, одиночки никогда не смогут что-либо изменить в этом деле, ведь им противостоит гигантская система и многовековой опыт искажения истории. Как тут не вспомнить басню Крылова «Бочка». Помните? Сосед всего на неделю взял бочку, но с тех пор она хранит в себе запах спиртного, ничем не истребимый винный дух, и Иван Андреевич делает вывод:
«Ученьем вредным с юных дней
Нам стоит раз лишь напитаться,
А там во всех твоих поступках и делах,
Каков ни будь ты на словах,
А все им будет отзываться».

Так вот, многие не решаются поставить даже под сомнение всю древность древнегреческой философии, а  нас заставляют это сделать надуманность, неправдоподобие многих якобы древних сюжетов, нестыковки со здравым смыслом и невольные подсказки в корнях русских слов, которые часто присутствуют в абстрактных понятиях и иноязычных терминах. А еще на реальное прошлое указывают русские корни имен и топонимов древних и современных западных языков.

Присмотримся к словам. Сократа обвинили в том, что он ходил обнаженным. Само имя Сократ подтверждает этот факт, оно указывает на отсутствие у него одежды: со + крат, запишем это латиницей – so + cratos. Чтобы получить это словосочетание, видимо, использовали русское слова со срам, то есть голый, не прикрытый, не прячущий свои срамные места. Русская м (m) записана как латинская t. Получилось слово, совсем не похожее на русский исходник, то есть первооснову. Современники могли еще чувствовать связь названий и имен с русским, славянским языком, а потом эта связь забылась. Так западноевропейские реформаторы слово за словом при переписывании древних текстов преобразовывали единый язык империи в местное своеобразие языков и нравов. А потом сжигали на кострах при огромном стечении народа старые имперские книги, чтобы все забыли и об этих книгах, и о том языке, на котором велось имперское делопроизводство.

Реформаторы добились успехов. Подлинная история забыта, поддельная – на слуху. Но они не рассчитывали, что через три-четыре века сам язык начнет выдавать подделки и ставить в тупик думающих потомков. Этот процесс только начинается. Он стал возможен в результате массового использования компьютерной техники и необходимости улучшать контакты между людьми различных языковых культур. Казалось бы, в разных языках начинают встречаться одинаковые процессы, выводиться общие закономерности и даже совпадение в деталях.

Хотите пример? Русское сочетание двух букв – нь, но звучит как одна мягкая буква н. Это же сочетание в немецком представлено как  ng, но читается как мягкая nn, в итальянском  gn, во французском  gn тоже читается как мягкая nn. То есть в этих языках буква g не читается, хотя под влиянием письменности новые поколения все чаще читают и эти буквы.

Казалось бы, давно известные слова начинают сообщать о себе дополнительные сведения. Так получилось и с именами якобы древних философов. В частности, имя Сократа несет в себе указание на то, что он не одет – со срам.

После такого открытия и имя Платона воспринимается иначе, и мы видим сходство его имени со словами русского языка плат (платок), полотно, платье, полотнище, палатка, полог и даже с французским пальто.

Получается, что сравнивались два философа, один одетый, а другой не одетый. Платон в платье, полотне, пледе, пальто или в полотне (слова однокоренные), а Сократ вообще без одежды.

 Такой литературный прием часто встречается в мировой практике. В пьесе Александра Островского «Лес» действуют два актера: Счастливцев и Несчастливцев, фамилии указывают на характер действующих лиц. Гигантский пласт мировой литературы, получивший название классицизм, основан на использовании значимых фамилий и имен действующих лиц. Вспомним хотя бы героев пьес Фонвизина: Стародум, Правдин, Простаков, Скотинин, Цифиркин, Кутейкин, Вральман. Фамилии указывают на одно из основных качеств героя.

И даже в литературе ХХ века это явление нашло отражение. Произведения Есенина, Блока, Маяковского, Булгакова и многих других наполнены такими героями. Вспомним семь пар чистых и семь пар нечистых, Чекистова, Клопа, профессора Преображенского, его антипода Шарикова и многих других.

 А это дает основание предположить, что Платон (в платье) и его неодетый (со срам) предшественник – вовсе не реальные люди, а литературные герои, они выходцы из той самой истории, о которой рассказал Карамзин в «Письмах русского путешественника» во время посещения французской академии словесности и надписей, когда говорил о «золотой мине истории», которая рано или поздно должна взорваться.

На этом наши удивления не закончатся. В справочниках, энциклопедиях, лексиконах мы найдем много других «одетых» философов древности, например, Плутарха (46 – 125 годы нашей эры), Плетона, Плефона и не встретим больше ни одного «оголенного» философа. Эту нишу заполнил Сократ. Этого якобы древнего ученого, говорившего на древнем греческом языке, волею авторов-изобретателей назначили быть отравленным соком цикуты. Слово якобы древнее, но оно образовано по тому же принципу, что и Сократ: cicuta  < сисут, то есть он отравлен тем, что сосут. По-русски цикута еще называется вехом ядовитым, отравление происходит, когда сосут корень этого болотного растения. (Вспомним, что до нашего времени сохранилось слово сиси для обозначения при разговоре с ребенком женской груди).

Итак, повторяю. Платон и Сократ – не исторические, а литературные образы. Им приписана идеология пренебрежения к физическому труду. Такая идеология могла возникнуть только в условиях высокого уровня материального производства, когда научились создавать немалые запасы продуктов и товаров и обеспечивать их длительное хранение. Рабовладельческие города-республики были не в состоянии прокормить большую массу бездельников, ведь чем больше было рабов, тем больше требовалось людей для их охраны и поддержания в работоспособном состоянии. Уровень материального производства не позволял еще большим массам людей пренебрегать физическим трудом. Это выдумка писателей позднего средневековья.

О том, что такие выдумки могли появиться, есть свидетельство в первом томе словаря Брокгауза и Ефрона, вышедшего в самом конце ХIХ века. Там сообщается, что польские помещики Станислав Шпонка и Петр Кашовский еще в XVI веке в селе Бабино, что недалеко от Люблина, создали потешную Бабинскую республику с сенатом и другими государственными учреждениями. Это была пародия на Польское государство. Названия учреждениям и их руководителям давались по недостаткам: Расточитель назначался казначеем, Свободомыслящий – епископом, Трус – командиром над военными. От имени граждан и учреждений этой республики писались прошения, издавались указы, велись судебные дела. Комплекты таких фальшивок, попавшие в руки более поздним исследователям, могли послужить документальным подтверждением существования города-государства.

Кстати, Пушкин, допущенный до некоторых архивных документов Российской империи, начал писать осенью 1830 года «Историю села Горюхина» в качестве пародии на карамзинскую «Историю государства Российского». Несколько строчек этой пародии посвящены тому процессу, которому подвергся русский язык при династии Романовых: «Язык горюхинский есть решительно отрасль славянского, но столь же разнится от него, как и русский. Он исполнен сокращениями и усечениями, некоторые буквы вовсе в нем уничтожены или заменены другими. Однако ж великороссиянину легко понять горюхинца, и обратно».

Пушкин точно угадал, что произошло в мире с языками: одни буквы поменяли, другие получили иное звучание, что-то сократили, что-то упростили, и в результате родственные языки настолько разошлись между собою, что люди перестали понимать друг друга.

Компьютерные технологии и открывшиеся гигантские возможности для общения людей разных языковых сред привели к необходимости искать общее, отказываться от каких-то уникальных частностей. А общего в разных языках больше, чем мы можем себе представить.

Приглядимся, например, к слову философия. Обычно это  греческое слово передают латиницей вот в таком виде: philosophia,  где   phileo  «люблю», а sophie  «мудрость», то есть философия – это любовь к мудрости, так нас приучили думать. В русском языке много сложных слов с корнем фил от греческого philos «друг, любящий»,  phileo «люблю»: библиофил, филология, филокартия, филателия,  славянофил и другие. Мы привыкли, что греческие буквы ph читаем как ф, хотя во многих языках они звучат как русское п. К чему бы это?

Обычно говорят, что так принято, исторически сложилось. А почему? Не хотят ли тем самым нас увести от истины в дебри абстракции? Ведь стоит только прочесть зарубежное слово с ph как п, и мы явно увидим скрытое от нас тайное, поймем, как это слово образовалось: пил + со + пил, то есть пили два друга, пили люди, любящие, уважающие  друг друга, а потому беседующие, как иногда сегодня говорят, «за жизнь».

Из истории Древней Греции дошло понятие фила (phile) для обозначения первобытных племен, обитающих на территории Древней Греции и состоящих из трех фратрий, которые в свою очередь делились на отдельные роды, а позднее при рабовладельческом строе словом фила стали обозначать территорию, округ. И опять стоит только прочесть ph как п, и мы увидим, как образованы эти округа, это те, кто пьёт из какого-то одного источника – озера, колодца, берега реки, они-то и  составляют единый округ. Это сделали историки позднего средневековья, их современники могли помнить смысл этих терминов, а потом об этом забыли и понятия из конкретных превратились в абстрактные, а иногда и в наукообразные.

Кто бы мог подумать, что беседы выпивающих людей назовут абстрактным понятием философия, которое положит основу ряду фундаментальных наук?