20. День пятый - понедельник. (Глава 1)
Голова нещадно болела. Утро совсем не «красило нежным светом», оно, сука, жарило лучами прямо внутрь глаза, прожигая зрачки. Это ****ское утро насиловало уши стуками какого-то идиота, который, казалось, долбит проход в стене прямо в спальню к Олегу. Стянув свой зад с постели, парень добрел до стены, в которую, как ему показалось, ломился этот строитель коммунизма. В промежуток между полками врезался тыльной стороной кулак тренера. Потом еще. И еще. Пока удары молотка не прекратились. Тишина… А говорят, что проблему кулаками не решить. Враки! Сильный кулак решает все!
Получив желаемую тишину, Олег, утюжа ногами паркет, направился по азимуту в храм чайника и таблеток от головы. Ткнув пальцем кнопку, он потянулся за солпадеином и, вытянув две таблетки, кинул их в стакан с водой. Пока бурлили крохотные гейзеры, Олег облокотился о стол и вспоминал прошлый вечер…
- Так это тоже ты?! – услышанное просто не вкладывалось в голову.
- Да, - негромко ответил Игорь и почему-то зажмурил глаза.
- Охренеть, - выдавил из себя тренер. – Так не бывает…
- Что «не бывает»? – приоткрыв один глаз, Игорь посмотрел на Олега и чуточку расслабился.
- Значит ты, прежде чем маячить у меня перед глазами, умудрился засветиться везде? – подойдя вплотную к кровати и нависнув над парнем, он протянул к нему руку. – Каким образом ты вырисовывался везде, где только можно? - палец Олега продолжал упираться в грудь Игоря. – Бассейн, «Бегемот», балкон, сайт. Да ты меня обложил по всем направлениям! – выкрикнул Олег и схватил опешившего парня за плечи. Немного тряхнув, Олег отпустил плечи и присел на корточки перед ничего не понимающим соседом.
- Но, я…- начал, было, Игорь, но тут же осекся, увидев колючий взгляд тренера.
- Не ври мне, - тихо, но очень пугающе проговорил Олег. – Ты никогда не был с парнем, а тут вдруг интерес? – еле слышный голос звучал немного зловеще. – Кто тебя надоумил познакомиться с геем? Или захотелось экзотики? Решил попробовать – как это?
Игорь, покрывшись мурашками, ощущал дрожь во всем теле. Он ни хрена не понимал. Почему Олег так взбесился? Что он сделал не так? Ведь все было так замечательно!
- Нет, все не так, - попытался пояснить Игорь. – Ты не так все понял. Ты мне действительно понравился…
- Хватит! – гаркнул тренер и, встав, начал мерить жилплощадь тяжелыми и широкими шагами.
Он топал так, что Игорю становилось не по себе. В определенный момент, тренер замер и со всего размаха впечатал кулак в стену. Игорь от неожиданности подпрыгнул на кровати и сцепил руки в замок. Становилось немного страшно.
- Почему ты так со мной! – заорал Олег и его глаза предательски заблестели влагой. Он тут же отвернулся.- Я думал, что ты и есть тот… Да, что уж говорить…
- Малыш… - Игорь, подскочив с кровати, хотел подойти к обезумевшему парню, обнять его и все объяснить.
- Не смей меня малышом называть! – тренер, казалось, был невменяем. – Я никому и никогда не позволял придумывать себе дурацкие прозвища! Тем более такому пацану, как ты!
- Прости. Олег, я могу тебе что-то сказать?
- Нет, я ничего больше не хочу знать! С меня и так хватит информации! Довольно! – Подойдя вплотную к соседу и наклонив голову набок, он прищурился и заглянул ему в глаза. – Ну, что? Трахнул гея? Понравилось? – злость и ехидство с которым это было выплюнуто в лицо парню, обрушились, как молот на наковальню. Всхлипнув, Игорь подхватил свой ноут и выбежал из комнаты…
Щелчок чайника вывел Олега из прострации. Чая уже не хотелось. Он залпом залил в себя лечебную жидкость с растворившейся гадостью и пошел одеваться. За стеной опять начали орудовать молотком.
- Ёбжежвашу! – застонал парень и ломанулся к балкону.
Перегнувшись через перила, он попытался заглянуть в соседнюю квартиру. Приоткрытая балконная дверь, на подоконнике пару стопок с книгами, боксерские перчатки.
- Ей, архитектор, блин! Хватит стены долбать! – в ответ тишина. Только занавески развеваются. – Что за народ? Лучше бы лупились в дёсна, чем в стены, - Олег пошел заканчивать сборы и выдвигаться в бассейн…
Таким же сумасшедшим выдался понедельник и для Милы - все практически не по плану, причем с самого утра! Не сказать, чтобы Мила специально выбирала дворик и подъезд потише… Нет. Старики и люди ее возраста присутствовали практически в соотношении фифти-фифти. Но кто? Кто работает перфоратором в пол, хрен знает сколько, утра в ПОНЕДЕЛЬНИК??? И самое обидное, что девушке не вырубиться обратно, потому что после того, как все это безобразие закончилось – вставать уже минут через двадцать. Интересно, только ли она одна ненавидела того соседа, или кто-то на пару с ней еще? Вопрос был явно из разряда философско-риторических, так что длительный, прохладный душ в помощь, компрессики на глазки, чтобы посвежее было – и арбайтен.
Что удивительно, но та самая Светлана Николаевна очутилась на работе вовремя и (о сюрприз!) положила на стол все необходимые от нее бумаги. При этом, она улыбнулась улыбкой из разряда «выкуси сучка, я все сделала!» Что ж, Мила тут же парировала, ведь улыбка в гадюшнике была грозным оружием, и Светлана Николаевна получила свою порцию доброты от Милы - улыбку по типу «отвали, ленивая корова и занимайся делами дальше. Своими».
Вот так, мило разулыбавшись друг другу, дамы разошлись, и Мила эту ведьму больше не видела до конца дня. По крайней мере, напрямую. Впрочем, вины за собой девушка никакой не чувствовала, ибо совещание-таки было. По итогам – заниматься рекламой выпала доля ей. Основная ставка была сделана на местное радио и ТВ. По обыкновению, она не стала дозваниваться до «приемной» Игната Борисовича. Время – деньги. И его, как и деньги, по возможности, надо уметь экономить. Кроме того, не мешает иногда ходить короткими путями.
- Игнат Борисович? Здравствуйте – это Мила. Узнали? Вообще отлично… Игнат Борисович, дело есть на полчаса, встретится бы?
- Мил, сегодня никак. Вкратце обрисуй, что надо?
- Эфир надо, Игнат, эфир, как обычно… Проект с Валерием Санычем. Время – вчера, разумеется.
- Прайм?
- Естественно. И «Новости» тоже надо и… по типу «спонсор часа» и так далее…
- Злонравова набери по этому поводу, если в новости. А по остальному… так, занят сегодня немного. Завтра ближе к вечеру перезвони?
- Договорились. С вами всегда приятно иметь дело.
И как выяснилось, сегодняшнее везение закончилось. Понедельник, словом. До Игоря так и не удалось дозвониться… весь день «электронная женщина» сообщала, что «Абонент временно недоступен или отключил телефон», с просьбой перезвонить позднее. А принципиальные договоренности нужны были уже сейчас.
Почти бывшая жена шефа вынесла мозг, требуя срочно Саныча к телефону. А нет, не-ту! И раз недоступен ни на личном сотовом, ни на рабочем – значит, за городом, и хоть тресни. А уж работает он там или еще что… теперь мадам не должно касаться, на что от Саныча были выданы конкретные указания.
Ну и так, общие мелочи и женские неприятности. Координация страдала больше обычного из-за очень раннего подъема, так что последствие – синяк на бедре, после столкновения с углом стола, плюсом – два сломанных ногтя. И где найти время на маникюршу теперь? А с короткими Мила почти отвыкла.
***
В понедельник Боня проснулся от звонка в дверь. Глянул время на мобильном, с досадой понял, что мог бы дрыхнуть еще полчаса, но – не судьба. В дверь ломились неумолимо. Влезая в спортивки и чуть не падая на ходу, парень добрался до прихожей с умеренным грохотом и голосовым сигналом:
- Да иду я, иду! – кто его знает, может, милиция. За стеной вчера знатно орали, и удары какие-то подозрительные в стену были.
- Открывайте, доставка, магазин «Старт»!
Это было немногим лучше, чем милиция. Вчера вечером Боня действительно зашел в спорттовары и приобрел себе боксерские перчатки и грушу, оплатив доставку и установку. Давно мечтал, не столько ради спорта, сколько ради сброса внутреннего напряжения и агрессии, и вот решил себя побаловать, после удачного устройства на работу и первого знакомства со своими обязанностями. Ибо понял – напряжения и агрессии предвидится вагонами. Так что всё правильно, вот она доставка, но – полседьмого утра?!
- А почему так рано? – открыв дверь, поинтересовался он у бородатого мужика, хмурого и делового донельзя. Мужик ввалился, звякая какими-то железяками и ящиком с инструментами:
- Потому что вечером у меня времени не будет на вас, - буркнул и вопросительно огляделся. - Ну, куда?
Боня сообразил, что имеется в виду – куда вешать, и молча указал в дальний от балкона угол комнаты, который изначально был им отведен под помесь танцпола со спортзалом. Танцевать Боня любил, ему даже не нужно было ходить для этого по клубам, это был способ поднять настроение – врубить музыку погромче и отжигать перед настенным зеркалом два на два.
Мужик окинул взглядом просторную комнату-студию, мебелью особо пока не обремененную, хмыкнул на здоровенное зеркало и снова спросил:
- Стремянка есть?
- Нет.
- Табуретку тогда неси.
Табуретка была, хоть и хлипкая, но вес мужика выдержала. Он забрался на неё, бубня что-то себе под нос о дурацкой привычке некоторых делать глобальные покупки перед самым закрытием магазина, потом вдруг поинтересовался, намечая отверстия под кронштейн:
- Кто боксировать-то будет? Сам?
- Сам.
- Занимаешься?
- Немного. Хобби, - Боня с ужасом наблюдал, как мужик подключает перфоратор к розетке – да, теперь боксировать точно придется. С добрым утром, соседи!
- Ничё, четыре дырки – не помрут! – подбодрил мужик Боню и себя заодно, после чего врубил свою адскую машину.
Орать и бить в стену начали то ли на втором заходе, то ли на третьем. Боня, к тому времени впавший в фатализм и обретший буддийское спокойствие, посветлел лицом, приняв это как доказательство того, что у соседей вчера никого не убили. Продолбив четвертое отверстие, мужик отложил перфоратор со словами:
- Всего и делов-то, - и развил мысль, вгоняя пробки. - Сам, что ли, не мог это сделать?
- У меня инструментов нет, - автоматом оправдался Боня, и тут же спохватился – какого хрена?! – И вообще – зачем мне вас заработка лишать? Это же ваша работа?
- Работа… халтурка, а не работа. Мужик такую ерунду должен сам делать.
- Настоящий мужик ерундой вообще не занимается, - огрызнулся Боня.
Бородатый хмыкнул и с хищным видом пару раз нажал на пуск электроотвертки, пробуя. Жужжало тоже не хило. В стену опять задолбили, еще и заорали что-то. Через минуту кронштейн был привинчен намертво. Мужик слез с табуретки и радостно предложил, как Сусанин:
- Ну что, пошли?
- Куда?
- Грушу твою поднимем да повесим. Мне одному её не уволочь.
Когда груша повисла на своем месте, а бородатый наконец исчез из квартиры, Боня с удовольствием подрался со спортивным снарядом. С результатом «ничья». Более-менее успокоившись, он отправился в душ – время уже поджимало. Вчера состоялось знакомство практически со всей командой, точнее – со всеми основными.
На работу психолог добирался пешком – чтобы проснуться окончательно. Накануне случилась внезапная «потеря девственности» - в смысле он впервые занимался виртом, и продлилось это далеко заполночь. Было… забавно. Будоражило, почти как реальное свидание. Только в отличие от реального всё было более идеально. Не было «не таких» прикосновений, мелких разочарований от незначительных несовпадений на физическом уровне с незнакомым партнёром. Был идеал и чистое желание, накатывающее волнами раз за разом, распаляющее до того, что, прочитав очередную фразу, Боня ловил себя на том, что стискивает зубы и с трудом переводит дыхание, словно от реальной ласки кого-то офигенно желанного. Впрочем, он действительно хотел Дио, хотел доставить ему кайф. Но при этом понимал, что Дио в реальности – гораздо сложнее, чем его образ в вирте.
Вообще, поначалу разговор не клеился, лёгкий стёб а-ля доктор Хаус не прокатил, Дио даже попытался уйти в туман. Тогда Боня включил «пластилиновую ворону», типа: «У вас такие перья, у вас глаза такие…» Дио оттаял и начал заигрывать. Под конец сессии связи Боня испытывал умильную нежность и легкую досаду: парень нравился, при этом казался столь хрупким и ранимым, что было страшно травмировать его переходом на реал. А Дио настаивал. В смысле – намёками, но очень конкретными. И это тоже задирало – Боня терпеть не мог, когда его принуждали, не поинтересовавшись прежде его стоп-словом.
Вчера на работе Вересов предупредил, что в десять утра понедельника он отправляется на важную личную встречу, и что Богдан должен его сопровождать. Поэтому Боня торопился. Как выяснилось – зря. Рафаэль сказал, что встреча переносится на час.
- У вас действительно неплохая репутация – любимый ученик профессора, три года частной практики, - Боня почувствовал, что щеки потеплели от этого двусмысленного «любимый», но нашел в себе силы вежливо изобразить улыбку в ответ, сопроводив её легким полупоклоном. Быстро его «пробили», серьёзные люди. Рафаэль Константинович продолжал рассматривать его всё так же пристально.
- Вы сказали, что хотите поработать в команде - у вас будет эта возможность. Для начала познакомитесь со всеми сотрудниками, пообщаетесь. Присмотритесь. И оцените. Мне ваше мнение будет интересно. Недели вам хватит?
«О как! Всерьез пощупать решил. Впрочем, за неделю можно сориентироваться. Вписаться в коллектив, прикинуть, кто есть ху. Мда, просчитаюсь – на этом моя карьера и закончится. Позор будет масштабным».
- Думаю, да, Рафаэль Константинович, - Боня опять улыбнулся, демонстрируя уверенность, которой не было. Рафаэль улыбнулся в ответ, слегка иронично, зато на этот раз и глазами:
- Ну, вот и ладненько, - и кивнул головой, давая понять, что Боня пока свободен.
Парень уже выходил из кабинета, когда ему в спину был дан совет пока продолжить общение с сотрудниками. Разумеется, Боня не пошел по кабинетам – устроился рядом с Лизаветой Витальевной, той самой девушкой, проводившей собеседование, и у них отыскалось множество общих тем для разговора. Боня даже с освоением одной из компьютерных программ ей помог, в благодарность за что его напоили чаем с жасмином. Жасмин Боня недолюбливал, он напоминал ему тоскливый, затхлый запах старости в квартире его бабушки и деда, но чай пил и нахваливал.
Захаренков сидел сегодня уже не просто томный, а какой-то затраханный. Но эротичный до безобразия даже в таком состоянии. Юрист смотрел на Боню явно косо, и эта опаска умиляла парня до внутреннего щенячьего визга. Хотелось подкрасться сзади и сказать: «БУ!» В конце концов, даже Лизонька уловила, что между новым сотрудником и её любимцем какие-то непонятные тёрки и, не разбираясь, дала понять, что она за Диню грудью встанет. Боня грудь оценил.
Уже перед выездом Боня умудрился налететь на Дениса – всё-таки ночь, проведенная без сна за виртом, давала себя знать накатывающей сонливостью. Нестеров поймал Захаренкова за предплечья, удерживая от падения, и на какое-то время завис, изучая оказавшееся так близко лицо. Это лицо притягивало. И чем ближе оно находилось, тем сильнее было это притяжение. А ещё – видимо от неожиданности, Денис не успел возвести барьеров и преград, так что взгляд получился каким-то взаимопроникающим. И от этого нечаянно перепавшего доверия у Бони слегка поехала крыша.
- Кончайте свои профессиональные штучки, Богдан Сергеевич, наш Денис Михайлович опаздывает, - вмешалась бдительная Лизавета. Боня тут же опустил руки, Ден отшатнулся, протараторил:
- Простите, невнимательный был,- и вылетел в коридор.
Рафаэль, вышедший из своего кабинета в общий и успевший застать сцену, фыркнул и бросил:
- Нам пора ехать. Женя, проводи.
- Больше никаких штучек! – Боня просиял помощнице и продемонстрировал пустые ладони, поднятые на уровень лица. - До завтра, Елизавета Витальевна!
Настроение было неожиданно хорошим. Большую часть дороги ехали молча. Только когда уже подъезжали, Рафаэль заметил:
- Ваша задача, Богдан Сергеевич, слушать. Никаких экспериментов, пожалуйста. Меня интересует, блефует этот человек или нет. В основном. Если ещё какие-то моменты заметите – говорите. Любые догадки.
- Я вас понял, Рафаэль Константинович, - особо тщательно выговаривая имя-отчество, с надеждой привыкнуть с этому сочетанию хотя бы через месяц, чтобы язык не запинался.
Раф чем дальше, тем больше напрягался внутренне, но это чувствовалось – как чувствуется напряжение в воздухе перед грозой. К моменту встречи с Кирсановым он был уже натянут, как струна. Боня не давал себе особого труда вслушиваться в смысл разговора. Он сосредоточился на изнанке, на невербальных знаках – интонации, выражении лиц, жестах, позах. И сразу уловил – разговор очень смахивает на ссору. Холодную ссору двух некогда близких людей, со взаимными обвинениями. Речь на самом деле шла не о деньгах, речь шла о том, кто виноват. И оба собеседника заводились всё больше и больше. До бешенства, до ярости, до металла в голосе и зло сощуренных глаз, до презрительных усмешек и оскорбительных намёков. Разговор окончился ничем, просто оборвался, когда ярость зашкалила. Ни тот, ни другой не могли позволить себе выплеснуть её наружу при свидетелях в крике, в ударе или ещё как-нибудь. Поэтому мужчины просто замолчали и разошлись, унося эту ярость с собой.
Богдан был оглушен свалившимися на него чужими эмоциями. Какое-то время он шел за Рафаэлем молча, переваривая увиденное. Неожиданно Вересов притормозил и коротко, требовательно поинтересовался:
- Ну?
- Он ваш бывший люб… - договорить Богдан не успел. Раф выбросил руку молниеносно, словно атакующая кобра, и, стиснув горло Нестерову, впечатал его всем телом в ближайшую стену. Прошипел в лицо:
- А вот подобные догадки лучше сразу забыть – целее будешь! Усёк?!
Богдан вытаращился, ошалев от такой бурной реакции и пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха взамен того, который выбил из него ударом Рафаэль. Затем сообразил прохрипеть «Да!» - и его выпустили. Раф тут же отвернулся, и Боня был благодарен, что довольно унизительный процесс откашливания и восстановления дыхания прошел без презрительных взглядов. Попутно у Нестерова многое встало на свои места: Вересов боится разоблачения, а Кирсанов не может смириться с тем, что им пренебрегли. Он слишком обижен, так что вполне опасен. Этот человек способен на месть, весьма болезненную, если не фатальную. Но пока он пытается договориться, он всё ещё на что-то надеется.
Это достаточно важные предположения, но высказывать их Вересову, когда он ещё не пришел в равновесие после ругани, было глупейшим промахом. Отдышавшись, Боня на удивление легко выговорил имя-отчество шефа:
- Рафаэль Константинович, я ведь на вашей стороне.
- Запомни на будущее, мальчик, в этом мире на твоей стороне – только ты сам, - тяжело проронил Раф, повернувшись к Нестерову, окинув придирчивым взглядом, стряхнув с пиджачного плеча кусочек упавшей побелки, кивнул приглашающее – пошли. Почти извинился.
Уже около машины Раф расщедрился до того, что отправил Богдана домой.
***
Вчерашний шок так и не прошёл. Это Игорь понял сразу, едва проснулся в позе эмбриона на полу. Такого паскудства в его жизни ещё не было. Парень медленно поднялся, борясь с болезненной ломотой в теле. Взгляд привычно зашарил по комнате в поисках ноута. Но того нигде не было. В голове всё плавало вязким туманом. Вот уж точно… Игорь вздохнул и доплёлся до табурета возле кухонного стола. Внутри всё словно спеклось в липкий комок. Признался, ****ь… Вчерашний разговор с Олегом, если это можно так назвать, отбойным молотком тянущей боли вернулся в сознание.
«- Нет, я ничего больше не хочу знать! С меня и так хватит информации! Довольно! – Подойдя вплотную и наклонив голову набок, Олег прищурился и заглянул Игорю в глаза. – Ну, что? Трахнул гея? Понравилось? – и что-то лопнуло в натянутом сердце...»
Игорь ровным голосом сказал в пустоту своей квартирки:
- Понравилось, сосед… Ещё как понравилось.
Вспомнилось, как выскочил из квартиры Ксю, растерянно повертел перед собой ноут, а потом ровным сильным движением обрушил аппарат на железный угол перил. Что-то полетело прочь. Руки разжались, и останки ноутбука с глухим стуком рухнули на бетон. Игорь оцепенело глянул на смертельно раненый компьютер, легонько подтолкнул его ногой, отправив в полёт между лестничными пролётами. Снизу донёсся новый хлопок. Похоже, всё. ****ец котёнку, срать не будет. Игорь улыбнулся, пребывая в каком-то судорожном покое. Слёзы, ринувшиеся из глаз в квартире у соседа, стремительно высохли. Парень медленно поднялся на свой этаж…
Потом были сны. И он их не помнил. Пробуждение под монотонные удары где-то внизу только усилило состояние Злонравова. Неснимаемые часы на руке Игоря показывали половину седьмого утра. Урод-строитель резвился вовсю. День начинался просто охрененно.
Через десять минут, кое-как умытый и с раскалывающейся головой, Игорь спустился в фойе дома. Следов ноутбука не обнаружилось. Похоже, Макарыч прибрал мусор. Прости, старик, что потревожил тебя. Парень вышел из дома, не замечая никого вокруг. Был там кто, или нет – ему было запредельно параллельно. Игорь улыбнулся своей мысли. Холодный утренний воздух немного разорвал пелену мигающей боли. Ноги сами понесли к автобусной остановке. Автомат – великое дело… Уже в автобусе боль внезапно оборвалась. И в голове повеяло холодным белым спокойствием. Игорь не обратил на это внимания. Кто-то смутный рядом спросил:
- Молодой человек, вам плохо?
- Нет, - почти беззвучно ответил парень, - мне никак, наверное. Извините.
От него отстали.
На работе ещё никого не было. Вахтёрша недовольно выдала ключ от этажа. Игорь поднялся на студийный этаж. Тишина и темнота встретили его, как близкого родственника. Обняли и проводили в свете единственного светильника, аварийного, до кабинета. Усевшись в привычное кресло, Игорь включил рабочий компьютер и замер, положив подбородок на сцепленные пальцы рук, упёртых локтями в стол. Ну что, Анатоль… Похоже, сегодня твоё предложение стало актуальным. Игорь нахмурился, а затем запустил браузер. Вместе с мировыми новостями в голову опять ворвалась острая боль. Парень недоумённо поморщился. А в ушах прозвучал невменяемый сломанный голос…
«- Я никому и никогда не позволял придумывать себе дурацкие прозвища! Тем более такому пацану, как ты!»
- Прости, сосед, - прошептал Игорь. – Мне не надо было вообще подходить к тебе. Но что уж теперь… Больше я тебя не потревожу.
В груди шевельнулось что-то острое, колючее и ощутимое на физическом уровне. Игорь охнул, схватившись за середину груди. Говорила же мать, что в детстве были проблемы… Совсем уже забыл, как по больницам таскался. Губы парня растянулись в тонкой улыбке. Но вскоре отпустило. Он встрепенулся, услышав хлопок входной двери на этаж и лёгкие шаги по коридору. Так у них ходил только Анатоль, существо с комком нервов и безмерным энтузиазмом на жизнь.
Игорь высунулся из кабинета вовремя, чтобы схватить ди-джея за руку. Тот аж взвизгнул от неожиданности и страха. А потом разродился тирадой, пролетевшей мимо ушей парня. Спустя секунду Анатоль настороженно спросил:
- Ты чего это? Что с тобой?
Игорь досадливо отмахнулся и сказал:
- Да так, всего лишь снова врезался в жизнь. У тебя есть…?
- Ты это… - ди-джей отступил на шаг. – Лучше не надо. Ты на себя в зеркало глянь, придурок.
- Кажется, не так давно кто-то чуть ли не в руки совал свои пилюли. Так есть или нет?
Игорь помахал перед носом ведущего заранее приготовленными деньгами, последними, что нашлись в кошельке. Анатоль тут же сгрёб плату, пошарил в своих карманах и воровато сунул в руку новостийщику пакетик с тремя таблетками:
- Умоляю, не все сразу! Всё, я тебя не видел.
Ведущий торопливо исчез в эфирной студии. А Игорь равнодушно покрутил в пальцах покупку. То, что было в полиэтиленовом пакетике, могло дать так нужный ему сейчас провал в памяти. Провал, в котором должен исчезнуть, раствориться ночной кошмар. Игорь застонал сквозь зубы от новой волны головной боли. «Да что за нах?!» - пронеслось в мозгу. Тёмный коридор вокруг почему-то стал светлеть с каждым мгновением. Игорь с диким напряжением прогнал странное состояние. И двинулся к аварийному выходу с этажа. Он знал, что пару этажами выше есть вечно распахнутый люк на крышу. Монтажники то и дело ползали шаманить с радиовещательной аппаратурой, потому и не закрывали.
Наверху было хорошо. Небо над головой совсем уже посветлело. Игорь сел на стылый рубероид, привалился спиной к одному из ретрансляторов и застыл. В его голове крутились события последних дней. Просидев так минут пять, Игорь схватился за голову и прошептал этому утру:
- Я не виноват… Почему так больно? Не хочу… Не хочу больше… Опять я… Да ну вас всех на хрен.
На грани слышимости зашумела речная вода. Парень ещё раз глянул в почему-то крутящееся вокруг него небо. И закинул в рот таблетки. Все три.