Глава 4
Утро расправило руки и солнечными лучами начало обнимать дома, забираясь в окна, но двор старой высотки был ещё в тени. Ярослав, стоя на верхней ступеньке и наблюдая, как дворничиха, одетая в синий халат и мохеровый берет, метёт асфальт, потянулся, встав на носочки, и протяжно зевнул, не сдерживая звука. Тело приятно ныло от крепатуры мышц, но это было понятно, ведь весь вечер и практически вся ночь были посвящены физическим нагрузкам.
Ярик усмехнулся и спрыгнул с верхней ступеньки, приземлившись внизу лестнички перед подъездом. Подняв ногу на скамейку и поправив шнурки на туфле, он снова снял ногу. В квартире Рэма он не хотел шуметь, поэтому наспех оделся и выскользнул на площадку, не успев даже нормально обуться. Обычно он так рано не вставал, да ещё и в выходной день! Но утром рядом с ковбоем было жарко и, возможно, именно от этого Ярик и проснулся. Хотя сказать, что ночь была прохладной, это нагло соврать – ночь была как шашлык – одуряющее-вкусная и сочно-горячая. Парню даже не верилось, что можно так дичайше беситься в постели, с девчонками было всё более компактно, что ли. Да – страстно, да – приятно, но как-то очень уж одинаково. Да и с дядьками было совсем не фонтан, особенно если учесть, что это было на взаимовыгодных условиях. А Рэм был просто… Он просто был. И точка.
Вчера, после того, как они «освятили» обитель людей, проживающих в доме с аркой, Ярослав и Рэм вывалились всё же на улицу и почему-то веселились как дети, словно они не сексом в подворотне занимались, а гравий в почтовые ящики вредных старушек подкидывали. Оба были взбудоражены ещё больше, чем до того, как поднялись на этаж и предались… «романтике», поэтому путь домой был довольно своеобразным. Сначала они решили прогуляться-таки к Александровскому мосту и посидеть на перилах, чтобы убедиться, что для проплывающих трупов сейчас не сезон. По дороге они несколько раз затевали шуточные бои, поэтому, скорее всего, и появились на теле синяки, которые они потом с интересном рассматривали дома у Рэма. Ярослав один раз смог подкрасться и запрыгнуть на спину ковбою, после чего тот, подхватив Ярика под зад, начал подпрыгивать галопом, пока ездок не начал умолять отпустить, угрожая, что иначе его стошнит.
Когда они всё же добрались до моста, то Рэм изъявил огромное желание показать Ярику навес-грибок на пляже, под которым он когда-то впервые поцеловался – с соседской девочкой. Ярик возмутился и довольно ощутимо хлопнул Рэма по мягкому месту, закомандовав тут же пойти и перекрестить тот самый «грибок» в место их поцелуя, чем они в последствии и занимались ещё минут десять-пятнадцать.
Обратная дорога домой была со столь же насыщенной программой: парни брели по ночному городу, то, балансируя по парапетам, то, идя как по канату по сплошной разметке на проезжей части, а то и вовсе играя в догонялки, петляя по всей тихой ночной улице. Уже ближе к дому они нашли новое занятие: когда на трассе появлялись огоньки фар запоздавшего автомобиля, они останавливались там, где шли, будь то тротуар или середина дороги, и начинали целоваться. Когда машина, сигналя, пролетала мимо, и улица снова оставалась лишь в свете неоновых фонарей, Рэм и Ярик начинали дружно смеяться…
Жмурясь солнечному утру, сложив пальцы в замок и вывернув их, Ярослав ещё разок потянулся и сделал шаг с бордюра. Идя неспешным шагом через двор, он всё ещё размышлял о том, что же это всё же было, и почему он провел эту ночь с Рэмом? Нужно ли было вчера в баре поддаваться на соблазн и ехать с ним? А может, было бы правильнее не искать себе на голову и прочие части тела такую лавину ощущений? Кто может знать, чем вся эта история могла бы закончиться?
Перейдя через двор и подняв в последний раз взгляд на окна квартиры, где до сих пор тихо и безмятежно спал Рэм, парень свернул за угол…
Рэм проснулся оттого, что у него замёрз бок. Повернувшись на спину и натянув на себя одеяло, он сонно глянул вправо - и застыл: кровать была пуста. Смятая влажная простынь не оставляла сомнения в том, что прошлая ночь была реальностью, а не сном. Тишина в квартире так же однозначно свидетельствовала, что парень в ней один. Вскочив, он быстро обежал стратегические пункты типа ванной и кухни, заглянул даже в гостиную и кабинет, но результат не изменился – Ярика нигде не было. В приступе досады толи на свободолюбивого скульптора, толи на собственный слишком крепкий сон, Рэм пнул босой ногой стену, скривился и, внезапно осознав, что болит всё тело, похромал в ванную.
Было чертовски обидно: дважды наступить на одни и те же грабли, дважды поверить в искренность и повестись… и оба раза дать себя поиметь в прямом и переносном смысле. Хотя по поводу прямого… оно того стоило, признался сам себе Рэм, забираясь под душ. Подумав немного, он уселся в ванну и включил набор воды. Откинулся расслабленно и решил, что и в переносном… стоило. Даже сейчас, когда своенравный Ярик очередной раз «сделал ноги», Рэм продолжал чувствовать, что чёрная дыра в душе удивительным образом затянулась. Да, боль потери осталась, но теперь эта потеря не засасывала в себя все жизненные силы, всю радость жизни, все надежды. Теперь всё это свободно плескалось в ковбое, и, не смотря на растерянность, досаду и обиду, Рэм испытывал благодарность за то, что Ярик случился в его жизни. Решение не дать ему из этой жизни так вот запросто исчезнуть, созрело и упало в расслабляющегося парня сладко и весомо.
- Найду гада и… отомщу! – сообщил Рэм неведомо кому, после чего начал мыться. Сомнений, что найдёт, не было. И что тогда уже Ярику придётся мучиться от тянущей боли в пятой точке.
А может, Ярик просто испугался? Говорил же, и не раз, что вообще-то он не по мужикам… Но вспомнив, как дерзкий парень вчера с азартом стискивал его во время поцелуев в свете проезжающих машин, в доказательство того, что ему на всех забить, Рэм хмыкнул и эту версию отмёл. Одно воспоминание потянуло за собой и другие: пляжный грибок, под которым целовались до одури словно подростки; беготня и хохот, и бешеный восторг, когда удавалось схватить за рубашку или штаны - оба словно заново вернулись в своё отрочество и дурели, чувствуя себя хозяевами мира. Настоящими хозяевами, а не так, как «сильные мира сего», которые имеют всё, но – ничем не обладают. Парни же не имели ничего, но обладали всем: и пляжем, и песком этого пляжа, и сладкими весенними запахами, и бездонным небом со всем скопищем звёзд, а главное – друг другом. Они так были друг у друга, что дальше просто некуда.
Выбравшись из ванной и обсушившись полотенцем, парень снова упал на кровать – ощущение, словно по нему проехались катком, после ванной проступило особенно ярко. Как ни странно, но состояние подобной физической разобранности дарило потрясающий кайф. Было здорово чувствовать себя настолько живым. Мысли продолжали крутиться вокруг Ярослава и того, где искать это коварное дитя свободы. Вспомнилось, как вчера ночью Рэм внезапно увидел Ярика, сидящим на бордюрном камне в умыкнутом галстуке – и парень обнаружил, что улыбается.
- Да нет, не мог он… может, и сейчас ещё… - пробормотал ковбой и со стоном сел на кровати, собираясь вставать. И тут же едва не подпрыгнул от резкой трели звонка. Обмотавшись первым, что попалось под руку, то есть одеялом, он рванул открывать. Распахнув дверь, он увидел... Да! Тот, кого ему страстно хотелось – либо убить, либо… просто хотелось.
- Ёкарный штакетник! - всплеснул руками Рэм и едва успел подхватить левой подлое одеяло, не желавшее самостоятельно висеть на его бёдрах, а правой втащил Ярика, словно опасаясь, что тот опять куда-нибудь исчезнет. Утопив парня в куртках на вешалке, Рэм вжался в него телом, чтобы убедиться в его реальности. Закрыв глаза от чувства облегчения, он не сильно постучал своим лбом о лоб Ярослава: - И куда тебя носило? И где записка, что вернёшься? - ковбой наконец отстранился и ухмыльнулся: - И где миллион алых роз, в конце концов?!
- Ого! Вот так встреча, чувствую себя загулявшим мужем, - хохотнул Ярик, медленно выдохнув после того, как Рэм постучался к нему в лоб, как в скворечник. Было странно видеть такой напор, да и тело, вжимавшее его в одежду на вешалке, явно интриговало. – Почерк у меня не очень, ты всё равно не разобрал бы, клумбы закрыты на переучет, а травка без цветов тебе вряд ли понравилась бы. Так что вот - мужичка принёс, - он поднял руку и показал бутылку с белой жидкостью и пузатиком на этикетке. - Знакомься, "Весёлый молочник". Надеюсь, аллергии на молочное у тебя нет?
- На молочное нет, только на левых мужичков, - отчитался Рэм, забирая бутылку, - а ты всегда по утрам молоко пьёшь, муж мой загулявший?
- Нет, могу и блины похавать, если кто-то приготовит, - Ярослав не совсем понимал реакцию Рэма, поэтому не рискнул какую-то колкость сказать. – А ты чего такой грозный-то?
- Я?! - поразился ковбой. - Блин, да я сама доброта, - он двинулся в сторону кухни, невольно поморщившись от физического дискомфорта, и очередной раз поразившись, словно со стороны своему горячему желанию придушить виновника этого дискомфорта в объятиях. И отомстить как следует. Заодно чтоб понял, каково сейчас Рэму, и не задавал бы дурацких вопросов.
Стащив по-быстрому туфли, Ярик двинулся следом. Он еле заметно улыбался, брюнет умилял его своей реакцией. Вообще-то Рэм был довольно воинственным, словно римский солдат, но когда Ярослав проявлял заботу и нежность, тот тут же превращался в малиновое варенье. Для самого Ярослава это был совершенно новый опыт, ведь парни обычно вели себя довольно ровно: если боец, то всегда и всем это старался доказывать, а если хлюпик, то всегда и всех боялся. Это аксиома. Так и все друзья-знакомые, которых можно было легко охарактеризовать всего лишь одним словом. А тут... Рэм был как коктейль, тот самый, которым поил его вчера бармен, в нём были и сдержанные кубики льда, и игривая шипучка колы, и пьяняще-будоражащий ром. Вот только кислого лайма в их отношения добавлял сам Ярик. Взять хотя бы это его утреннее бегство, которое Рэм воспринял так серьёзно.
- Слушай, Рэм, ну чего ты на взводе, как кукушка в часах? Я же хотел как лучше, - зайдя на кухню, парень упёрся плечом в дверной косяк и наблюдал за перемещением ковбоя, обёрнутого одеялом, по кухне. – Я как приличный человек тихонько встал, чтобы тебя не разбудить. Молча и на цыпочках искал свои трусы по квартире, которые я, кстати, так и не нашёл, пришлось натягивать джинсы на голый зад и переться в магазин, - Ярик пожал плечами и засунул обе руки в карманы джинсов, продолжая следить за хозяином квартиры. – Я ведь правда не шлялся, а ходил нам за молоком для кофе. Ты ведь любишь кофе в постель? В смысле, кофе в чашке, но в постель...
- Ты мне принесёшь? - поинтересовался Рэм, прикуривая и маскируя недоверчивую улыбку первой утренней сигаретой. Облокотившись боком на подоконник, чтобы выдыхать в щель приоткрытой фрамуги, он откровенно разглядывал своё наваждение. Вот же - не насмотреться... на утреннего. Так же как вчера на вечернего.
- Посмотрю по твоему поведению, - улыбнулся Ярик, понимая, что буря вроде миновала и можно заходить в гавань. Оторвавшись от дверей, он сделал пару шагов, пересёк кухню и подошёл к Рэму. Не вынимая рук из карманов, он немного склонил голову набок, наклонился сам к парню, а потом неспешно обхватил губами фильтр сигареты, которую тот держал в руках. Сделав затяжку и выровнявшись, он подержал в себе дым несколько мгновений, затем выдохнул в приоткрытое окно. – А ты симпатично смотришься в этом одеяле. Не поддувает из окна? – прищурив один глаз, он окинул ковбоя от голых пяток, вверх, до… самого лица.
- А тебе без трусов как, не натирает? - хохотнул Рэм. Этот парень умудрялся его смущать, даже после всего, что уже было. И это будоражило, заводило и провоцировало даже круче отсутствия трусов. Затушив окурок в банке, он исподлобья, словно прицеливаясь, глянул на Ярослава: - Чем завтракать будем? Омлет? Минет?
- О как! По любому яичная диета? – Ярик приподнял голову, в задумчивости почесал пальцами свой подбородок, устремив взгляд куда-то в область карниза и через несколько томительных секунд дал ответ: - Предпочитаю в качестве закусок – минет, а потом на горячее можно уже и более острое блюдо, если только… - снова сделав паузу, Ярослав протянул к Рэму руку и одним пальцем легонько отодвинул край одеяла, как раз на уровне его паха. – Та нет, вижу шеф-повар вовсе не против!
- Он весь твой! - Рэм подмигнул и нагловато двинул бёдрами, с интересом отслеживая реакцию Ярослава.
- Наглец, - хохотнул парень, но сделал шаг и остановился практически вплотную к Рэму. Рука тут же юркнула под одеяло и огладила «весомый аргумент» того, что Ярик прощен за утреннее волнение хозяина квартиры. – А ты убеди меня сначала.
- Хм. Мне будет приятно, - на "голубом глазу" сообщил Рэм, - это для тебя аргумент или как?
- Ты безумно убедителен! - Ярослав провел рукой вниз, скользнул между ног Рэма, ощутив жар его промежности, и взял в пригоршню бархатистую мошонку. - Думаешь, мне стоит лезть к тебе под одеяло, как фавориту королевы под юбки кринолина?
Рэм одним движением скинул с себя то, чем прикрывался, демонстрируя готовность номер один:
- Вот что ты за ехидна такая, не можешь без подколов... - пробормотал он с ухмылкой.
- Так ведь и не скрываю, что я зараза первоклассная, - Ярослав немного отстранился и утвердительно кивнул головой, оценивая возбуждение Рэма. - Но ведь работает! Как вижу, ты вовсе не разочарован и продолжаешь меня приветствовать стоя. Причём в прямом и переносном смыслах, - продолжая упорно стоять и не поддаваться на компромиссы, Ярик лишь ухмылялся и неспешно гладил упругий член кончиками пальцев, при этом глядя прямо в глаза ковбоя.
Рэм не выдержал и притянул к себе этого любителя изощрённых пыток. Запустил пятерню уже полюбившимся жестом в густую гриву волос, сжал пряди на затылке в кулак и слегка оттянул назад:
- Мне попросить? - хрипло, едва сдерживая нетерпение.
- Нет, - сквозь улыбку и лёгкое шипение, - лучше... умоляй меня!
- А может самому взять? - предложил альтернативу Рэм, слегка водя головой Ярослава влево-вправо.
- Рискни! - сквозь нервный смех парировал Ярослав, но не склонился на колени, продолжая упорно стоять с откинутой головой и цепкими пальцами Рэма в волосах.
Рэм впился в эти смеющиеся, дерзкие губы, продолжая одной рукой сжимать затылок Ярика, а другой он погладил недвусмысленно натянутую ткань джинсов парня. Продолжая нагло вламываться языком в желанный рот, он скользнул под рубашку и нашёл горошинку напряжённого соска, погладил, пропустив её между пальцев, и медленно стиснул, покручивая.
Томно простонав, Ярослав тут же решил отомстить наглецу и крепко прихватил его голый задок, сжав пальцы и пошевелив половинками в разнобой, будто при ходьбе. Ему нравилось дразнить этого норовистого ковбоя, но в то же время он по-тихому таял от его дерзких и чисто мужских ласк.
Рыкнув, Рэм рывком толкнул несносного парня животом на подоконник, и прижался всем телом к его спине, обхватив руками поперёк груди. Целуя шею, жадно трогая, поглаживая крепкое тело под сминающейся тканью, он толкнулся своим возбуждением в затянутые джинсой бёдра Ярика.
- Вот же мерзавец, ты к чему меня склоняешь? - парень довольно плотно приложился пахом к краю, от чего стало немного больно, и он чуть присел, съехав и прижавшись уже бедренными косточками к краю подоконника. Руки Рэма блуждали с такой быстротой и жадностью, что становилось реально жарко. - Хотя... не останавливайся.
Слушая шумное пыхтение, своё и его, Рэм внезапно подумал, что это - самая прекрасная музыка на свете, и благодарно поцеловал шею Ярослава, убрав с неё волосы. Рубашка слетела в считанные секунды, за прошлую ночь Рэм с ней уже освоился и был на «ты». Помять широкие плечи ладонями, жадно и вкусно, погладить сухими губами крепкую спину, языком приподнять едва заметные волоски вдоль хребта...
Ярослав лишь плотнее прижался к подоконнику, и слегка закусил губы. Было и приятно и смешно одновременно. Ему казалось, что Рэм решил отомстить за всё то, что Ярик с ним вытворял весь вечер и всю ночь. Но наказание было настолько не страшным, даже наоборот - безумно приятным, что в дальнейшем можно было придерживаться именно этого плана: сладко трахать этого брутального и, одновременно, такого податливого ковбоя, наслаждаясь его открытостью, и в то же время получать вот такую месть, которая приятной истомой сейчас растекалась по всему телу. Ярик кайфовал от сильных ладоней и нежных губ; покорно стоя спиной к Рэму, он прижимал ладони к холодному стеклу.
Некоторое время Рэм возился, расстёгивая молнию на штанах Ярика и попутно оставляя поцелуи-укусы ему по всей спине. Ещё никогда и никого он не хотел так остро. Замирая от предвкушения, он сдёрнул наконец-то последнюю помеху и потёрся возбуждённым пахом о ягодицы парня. Всё в нём казалось верхом совершенства - удлинённость спины, гордый разворот плеч, гибкая поясница, перетекающая в крепкую компактную попку, которую Рэму не хотелось выпускать из ладоней.
Погладив вкусные ямочки, Рэм прошёлся ладонью вверх, остановив её между слегка выступающих лопаток парня и нежно, но настойчиво надавил, чтобы Ярик прижался грудью к подоконнику. Парень не сразу, но подчинился нажиму и, немного сместившись набок, чтобы наклониться и таки прижаться к широкому деревянному подоконнику, прогнулся в пояснице. Джинсы на щиколотках ему мешали и он, переступив, выскользнул из одной штанины. Ладонь ковбоя соскользнула, и он присел, прижавшись небритой щекой к упругому бархату, руками наглаживая крепкие ноги. Его колючая щека приятно дразнила кожу, и щетина, на удивление, была очень приятна, отчего Ярик сдавленно выдохнул и приложился лбом о стекло. Ладони Рэма перетекли на чувствительную изнанку бёдер, он с нажимом раздвинул ноги Ярика пошире, и пальцы наконец-то нырнули в горячую расщелину.
- Блин, ты офигенный... - пробормотал Рэм, - ласкал бы и ласкал... - наклонившись, он прошёлся губами по очаровавшим его окончательно мячикам. Прихватывая и поглаживая кожу, он водил языком, покусывал зубами - ему нравилось играться с телом этого парня так же, как и с ним самим.
Всхлипнув, Ярослав прикрыл глаза, борясь с двойственным чувством: с одной стороны безумно хотелось схватить этого нахалёнка, да усадить голым задком на этот самый подоконник, а с другой... ничего не хотелось, просто отпустить своё пожизненное желание всем руководить и быть независимым, позволить кому-то сделать приятное для него самого и просто наслаждаться таким порывом этого невообразимого Рэма. Этот парень не переставал удивлять и на какой-то миг Ярик даже задумался: а как он раньше обходился без него? Но тут же все мысли улетучились, потому что Рэм, развратник и обояха, наглец и славный парняга, вытворял что-то неописуемое там... в самом эпицентре удовольствия.
А Рэм продвигался вглубь, исследуя и наслаждаясь. Вылизывая укромные местечки Ярика, он успокаивающе поглаживал его то по ногам, то по спине, словно прося расслабиться, и в то же время, собирая ладонями сладкую дрожь с кожи парня. Он собирал в копилку памяти каждый момент - долгий судорожный выдох, дрогнувшее и подломившееся колено, сжавшиеся в кулак длинные, сильные пальцы - и как они потом распахнулись, и ладонь порывисто хлопнула о подоконник. Но, в конце концов, проехав губами по позвоночнику как по железной дороге к шее и поцеловав в затылок, он шепнул:
- Пустишь?
- Только представь, что я… - на миг замолчав и судорожно сглотнув, Ярослав продолжил, - скажу тебе «нет». Как думаешь, ковбой, кого быстрее разорвёт на части, тебя или меня? – даже в такой откровенной позе, с опущенными штанами и расставленными ногами, когда ему между ягодиц упирался колом стоящий член Рэма, парень пытался шутить. Вот уж точно «Свободная Куба», даже находясь под кем-то, он оставался независимым. – Но всё же мне приятно, что ты… - снова тихонько всхлипнув от ласки брюнета, он с нажимом и диким сексом в голосе протянул: - Рэ-э-эмчик… не берёшь силой, а просишь, - хохотнув, Ярослав добавил: - и это заводит, - в подтверждение своих слов, он немного качнулся и сам ткнулся в пах Рэма, чем вызвал его рык и жгучие царапины на своих боках. - Как говорится - велком ту... чёрт, в меня, короче!
Рем опять сцапал строптивца за волосы и, заставив прогнуться назад, толкнулся в жар и тесноту.
- Нарываешься... - прохрипел Рэм и въехал в парня, словно в гараж на своём лимузине - осторожно, но уверенно и бесповоротно.
- Бля... Ты хочешь меня пришпилить к подоконнику? - продолжал подливать дерзости в интим Ярик, но голос у него уже подрагивал, а руки пытались скоблить краску с подоконника.
Ощущения были фантастические. Ярик словно приглашал дать волю всем самым диким желаниям, самым первобытным инстинктам. И Рем, крепко и грубовато взяв его за бёдра, принял это приглашение, начав двигать парнем и насаживая его на себя, и тот больше говорить уже не мог. Горло упорно издавало лишь хрипловатый свист при вдохах-выдохах, да и голова выдавала лишь картинки того, как это выглядит со стороны, а озвучивать это было бы ещё развратнее, чем смотреть в собственных фантазиях. От этого у Ярослава лишь озноб по телу раскатывался, и моментами опаляло неизвестно откуда взявшимся жаром. Толчки были довольно ощутимые, но в то же время Рэм был деликатно аккуратен, что не меньше ввергало парня в шок.
- Это то, что тебе нравится, малыш? - хрипло выдохнул Рэм и, притормозив, навалился на Ярика всем телом, запустив одну руку вперёд и облапав его стояк. Хотелось всего, везде и сразу. Хотелось наконец-то насытиться - чтобы хоть какое-то время иметь возможность находиться рядом без скручивающего внутренности возбуждения от всякой ерунды типа слова, жеста, взгляда!
- Это то, что я тебе с удовольствием отда-а-ам! – отрывисто вскрикнув в конце и хлопнув ладонью по подоконнику от особо сильного толчка, Ярик зашипел не хуже того питона, с которого, по видимому, рисовали ему тату.
Почти с отчаянием пронзая этого невозможного парня, Рэм прикусил губу - этот стервец доводил его своей поперечностью не хуже, чем наглыми ласками. Закрыв глаза, Рэм судорожно попытался отвлечься на что-нибудь, лишь бы сбить возбуждение, лишь бы не кончить.
- Но, мммать вашу... от тебя это и принимать в кайффф...- непроизвольно растянув последнее слово, Ярик опять лишь шумно задышал, а воздух, преодолевая его сжатые губы, вырывался самыми немыслимыми и будоражащими звуками.
После таких слов возникло желание затрахать до потери сознания, до того, чтобы паршивец уползал на четвереньках, а Рэм ловил бы его за голые пятки. От возникшей в голове картинки парень хохотнул, не прекращая толчков.
Не догадываясь о медитации Рэма, Ярик хотел одного: ближе, глубже, слаще. Поэтому он, непрерывно получая киловатты удовольствия от трахающего его парня, поднял одну ногу и, согнув её в колене, выложил на подоконник.
Рэм тут же взялся за эту поднятую ногу и чуть сместился, меняя угол.
- Твоё гостеприимство - это просто фантастика, - пробормотал он, припомнив это наглое "велком ту...", - чуть отклонившись назад, он упивался видом полной открытости и беззащитности ершистого Ярика.
- Чёрт! Ты ещё и оратор, - сквозь хрип проговорил Ярослав и попытался хохотнуть, но получился смех прокуренного морячка. Ему и самому было смешно от таких изменений голоса, но и парень, член которого сейчас массировал ему простату с упорством и пониманием, тоже замер на миг, припечатавшись своим лобком к заднице Ярика, и хохотнул. - Всё, антракт окончен, хорош ржать! Иначе сейчас мачта с парусами рухнет и придется снова садиться на вёсла. Вручную!
- Не боись, не рухнет! - откровенно улыбаясь до ушей, Рэм с силой и нежностью толкался в этого непостижимого парня, который умудрялся трахаться и ржать одновременно. - А если и рухнет - у нас не только руки есть! Ротиком знаешь как здорово?
- Полный вперед, кэп! Главное на айсберг не напорись, - подначил Ярик и уже сам начал толкаться навстречу Рэму. - А ротик не с прощальными гастролями у тебя, ещё успеет и надоесть!
Рэм сжал Ярика одной рукой, другой повернул его лицо так, чтобы дотянутся, и поцеловал, долго, неудобно, но от этого не менее сладко. После чего предложил:
- Давай на стол. Удобней.
- Вот говнюк, и так разделал меня как тушку кролика, а теперь и на стол готов подать? - с нежностью и с некой долей хамовитости пробормотал Ярослав, но все же позволил себя уложить на стол.
Рэм не удержался и снова обласкал поцелуями обожаемую им спину, после чего, взяв за бёдра, чуть сдёрнул Ярика на себя и почувствовал, что держит в руках весь мир. Да ещё и раскручивает.
Цепкие пальцы, властные движения и ассорти из невероятных нежностей распаляло парня, и он прижался щекой к гладкости столешницы, расправив руки, свесив их по краям и взявшись пальцами за металлические ножки стола.
Рэм почти автоматически запустил руку по животу распластанного на столе парня и обхватил его жезл, сильными толчками вгоняя его в свой кулак. Сжимать самое мужское, что есть в теле этого парня, и одновременно толкаться в самое чувствительное - это очередной раз заставило его почувствовать себя на грани.
Ярослав сдавленно дышал и в какой-то момент просто стал тихонько биться лбом о столешницу. Из горла вырывался лишь хриплый сип, но спина его была настолько выразительна, все мышцы под блестящей от пота кожей были настолько напряжены, что можно было легко догадаться, на лице у него полная прострация и удовлетворённость. В следующий миг он привстал на локтях и вцепился пальцами уже за дальний край столешницы. Не поворачивая к Рэму головы, он проронил:
- Ещё… резче… не жалей меня…
- Ох ты ж… ну, держись, - пробормотал Рэм, и почти вышел, после чего загнал резко, до хлопка о невозможную сладость дразняще-аппетитной задницы Ярика. И тут же снова подался назад - неспешно, чтобы тот прочувствовал разгон и подождал удара.
Парень замер, словно прислушиваясь, полностью расслабился и даже колени его подогнулись, а он повис животом на краю стола. Можно было делать с ним всё что угодно, но хотелось, как ни странно всего лишь одного – получить и дарить удовольствие. Очень просто и от этого неимоверно сладко. Хотелось сделать именно так, чтобы доставить максимум этого удовольствия. И дело было не в мужском самолюбии, дело было… Наверно, дело было в том, что именно это позволяло Рэму чувствовать себя по настоящему живым, именно этот парень стал для него смыслом, а не просто целью. Поэтому, ковбой брал его - как своё, желанное, безмерно ценное, которое хватаешь цепко, крепко, сильно, но всё равно - бережно.
- Добей меня, - еле слышно пробормотал Ярослав. Упёршись носками в пол и резко выпрямив руки, он поднялся над столом, продолжая ладонями упираться, и одновременно прогибаясь в пояснице. – Я на пределе, Рэм!
Пальцами по груди, там, где колотится сердце, вколачиваясь в том же темпе, одновременно сжимая и нежа, прикусив блестящее в утреннем солнце влажное плечо. «Мой, мой, мой!» - каждым ударом, каждым миллиметром, каждым прикосновением.
- Боже! – всхлипнул парень и начал содрогаться в резонанс с Рэмом, его снова бросило грудью на стол и уже там, сжав кулаки и стукнув ими по столешнице на уровне головы, он тихо заскулил, и его ноги снова подломились в коленях. Вздрогнув ещё раз, он затих.
Через некоторое время Рэм навалился сверху, простонав и стиснув парня под собой едва ли не до хруста. С минуту он просто дышал, приходя в себя от свалившегося на него - или даже скорее в него; ощущая себя бочкой с мёдом. Обретя относительную адекватность, парень потёрся о спину того, кого стиснул.
- Как думаешь, мы сможем притормозить, чтобы поесть? Или нас опять накроет?
- Ну, пока будет отпускать и брать разгончик, чтобы накрыть, мы успеем похавать и смыться с кухни, - сдавленно проговорил Ярик и даже попытался хохотнуть, но тут же хрюкнул и возмутился сиплым почти-криком: - Эй, тело! Вставай, иначе раздушишь, - парень попытался пошевелиться под Рэмом, но что странно, беспокойно вертелась лишь пятая точка, добавляя сладкой муки им обоим. - А вообще-то я бы сейчас и мамонта схомячил…
- Ох, ёлки… не делай так, а то никаких мамонтов! - простонал Рэм, отстраняясь, после крепкого засоса в шею. - О, я знаю! Давай в душ, а я пока сварганю пельмешки!
- Ну, смотри, шеф-повар, если мне не понравятся твои пельмешки… - Ярик демонстративно опустил взгляд ниже уровня пояса и с ухмылкой стал рассматривать Рэма. Видимо увиденное его удовлетворило, и он закончил: - Ладно, не дрейфь, думаю, наказывать тебя всё же не буду. Ну, разве что сам попросишь!
Получив в ответ шлепок под голую задницу и подпрыгнув, парень выбежал из кухни, продолжая сыпать шуточными угрозами хозяину дома. По пути в ванную он забежал в спальню и, нажав на кнопку муз. центра, запустил какую-то радиостанцию. Постояв несколько секунд и вникая в ритм, он начал пританцовывать. Передавали довольно популярную песню Глена Моррисона, которая была в ротациях чуть ли не у всех станций. Направляясь по коридору к ванной, Ярик довольно громко и немного фальшивя начал подпевать:
- Гудбай, а эм лефт элон, ин зе стрит оф мексико! – ему было кайфово и фигня, что он подпевал билеберду, которую даже не понимал, что голос его разносился по всей квартире, и ответный смех Рэма новоявленный певец не слышал. Ему просто было хорошо.
Некоторое время Рэм, улыбаясь, стоял у приоткрытого окна, всё так же голышом, глядя на уже залитый солнцем двор, и пускал дым, наслаждаясь от души. Лениво текли в голове полумысли-полуобразы. Воспоминание о вчерашнем дне - словно о глухой кирпичной стене, внезапно пошедшей трещинами, будто при землетрясении, и ощущение сегодняшнего дня - залитое светом небо и чувство полной, «чумачечей» свободы. Вчера жизнь казалась конченной, сегодня - едва начавшейся. По его пониманию, этого не могло быть - но было. Чётко и реально до головокружения, как шум воды в ванной и мягкий, нагловатый, словно деревенский кот, голос сквозь этот шум, поющий о расставании с неудержимым задором, как о чём-то нереальном, и безбожно коверкающий английские слова. Рэм прыснул от очередной шедевральной оговорки и пошёл ставить воду для уже стратегически необходимых пельменей. Как это странно – обрести свободу рядом с другим…
Зайдя в ванную и переступив бортик джакузи, Ярослав сначала уселся и пустил воду, но потом подумал, что сидеть одному, в этом корыте с пузырьками, когда там, на кухне, его ждут с пельмешками и… не только, это просто кощунство. Он поднялся и по-быстрому ополоснулся. Пока горячие упругие струи тропическим ливнем жалили тело, пока мышцы расслаблялись, а мозг напрягался, парень успел в голове прокрутить все события последнего времени. Познакомились они с Рэмом всего каких-то двенадцать часов назад, то есть, по большому счёту – полдня. Но странное дело, за такой короткий промежуток времени он стал довольно ощутимой частью самого Ярика. Такого с ним ещё не было. Пускать в свою жизнь всегда было болезненно, потому что, скорее всего, уйдут из нее – хлопнув дверями собственного сердца Ярослава. Всегда, знакомясь, думаешь наперёд – а как будете расставаться? Но вчера эта стадия была пропущена, он не собирался что-то просчитывать или выстраивать. Может, именно поэтому вовсе не было страха. И вот сегодня, этот невероятный Рэм, по-тихому проскользнув в жизнь Ярослава, каким-то непостижимым образом нашёл именно то место, где он был, оказывается, очень необходим.
Шланг давно валялся на дне ванной, а голый и мокрый парень с прилипшими к лицу волосами, стоял и дрожал. То ли оттого, что продрог, то ли от того, о чём только что подумал. Переступив бортик и став на пушистый коврик, Ярослав привычно потянулся за банным полотенцем и обмотал его вокруг бёдер. Ещё вчера он это делал перед вовсе чужим парнем, и всё это походило на обычную игру. А сегодня он это делал в квартире у Рэма, того, кто стал за эту ночь чем-то более важным, чем просто…
Додумать он не успел, ноги сами понесли туда, где на кухне стоял ОН, где, возможно, тоже разговаривал сам с собой и пытался понять КТО именно там у него в ванной?
Не спеша, ступая босыми ногами и оставляя за собой мокрые следы, Ярослав прошёл по коридору, и остановился в дверях кухни. Музыка продолжала играть, и Рэм не слышал его приближения. Облокотившись плечом о дверной косяк, парень замер, рассматривая своего ковбоя, тот стоял перед окном и смотрел на улицу. Было приятно думать, что сейчас его мысли могли быть заняты именно им, Ярославом, и от этого было невероятно хорошо. Можно было продолжать наслаждаться и прекрасным утром, и предчувствием совместного завтрака, и приятными ощущениями во всём теле… А можно было просто подойти к нему и тихонько обнять за плечи. Возможно, даже что-то прошептать. Может быть, даже услышать что-то в ответ…
Ярославу очень хотелось, чтобы в эту секунду Рэм желал того же самого.