Просторный номер спускался анфиладой, переливаясь изгибами перил, вниз к террасе, прямо на виа Доломити, где взгляд, да и всё пространство, упирались в мощный хребет, - такой высокий, что ничего не оставалось пространству, а взгляду - лишь узкий краешек неба.
«Буду скучать по Доломитам, - подумала я, - но люблю Эльбрус».
С того самого дня, много лет назад, как я вдохнула его воздух.
И всё, как во сне, раздвоилось, сплетая инь и янь мистики и бытия. Эльбрус – другая реальность.
Приезжаешь на Эльбрус, а оказываешься на Чегете.
- А где Эльбрус?
- Далеко, километров пять. Да вам какой?
И, оказывается, что их два.
Я до сих пор не знаю, какой из них мой – западный или восточный. Когда ратрак выбросил нас у Приюта 11 и уехал, все сразу засуетились. Нас и было-то человек шесть, не больше. Сначала фоткались на фоне зияющей пропасти, потом пристегивали лыжи, и, один за другим, скатывались вниз. Я обернулась и вдруг увидела вершину. Она была точно такой, как на фотографиях. Я смотрела и смотрела на мой Эльбрус. Только я и это навсегда.
Лучше всего Эльбрус виден с Чегета. В здешнем призрачном мороке это дело обычное. Хочешь Эльбрус? Забирайся на Чегет! Оттуда он как на ладони, удивительно близко и ясно. А внизу, в Терсколе, окруженный множеством вершин, ты растерянно спрашиваешь:
- Где Чегет?
- Да вот же он, у нас во дворе.
И вот так же, как сейчас, Чегет упирался в мой балкон своим древним, поросшим лесом боком, занимая все окружающее пространство. Только он тогда творил собственную реальность.
Погода портилась, пошел снег, в Доломитах поплыли облака, опускаясь всё ниже и ниже. Казалось, это небо расслоилось и стекает на землю. Я сидела ссутулившись, глядя вверх, одна в сумерках и, устав, начала было распрямляться - и остановилась.
Всё это не имело смысла - стараться.
До нижнего слоя облаков уже можно было дотянуться рукой, но я и этого не стала делать.
Я подожду, пока опустится небо.