Судьбой назначенная встреча

               
 Валерия, облокотившись на парапет, глядела на солнечную дорожку в пруду. Как странно, здесь почти ничего не изменилось! Такое же раннее утро, как в те незапамятные времена, так же светит солнце, и блестит роса на траве, и легкий ветерок морщит озеро легкой рябью. И, кажется, сейчас, как тогда, кто-то приблизится к парапету, и лягут на чугунную решетку чьи-то изящные, красивые руки. Она услышала шорох за спиной, и руки, действительно, легли – только не загорелые молодые руки, а старые и морщинистые. Повернув голову, она увидела старика, который смотрел вдаль, не обращая никакого внимания на нее. Может быть, этот человек тоже явился сюда на встречу с юностью? Валерия проследила за его взглядом. Чертово колесо!  «Кто знает, возможно, чертово колесо и его жизнь закрутило так же, как когда-то мою?» – подумалось ей.
Услужливая память, словно машина времени, мгновенно перенесла ее на много лет назад…
               
                1
…Лерочка Званцева, студентка третьего курса педагогического института, стояла у озера в четвертый раз. Она и представить не могла, какую роль сыграет в ее судьбе это озеро и этот день! Сейчас она беззаботно наслаждалась видом огромного мегаполиса и пруда, раскинувшегося прямо в его центре. Пруд был окружен белокаменными старинными зданиями и современными башнями из стекла и бетона.
Девушка вспоминала, как привез ее сюда экскурсионный автобус три года назад, когда она впервые делала пересадку в Свердловске и решила осмотреть незнакомый город.  Вечером того же дня она уехала на электричке в Пермь, но не заснула ночью, а смотрела в окно. Легкие сумерки почти мгновенно сменились розоватым рассветом, и замелькал под железнодорожной насыпью горно-речной край, в котором густые леса и черные деревни, залитые лучами восходящего солнца, отражались в водах бесчисленных речушек и озер. Все издали казалось таким маленьким, игрушечным, словно это были не настоящие деревни, а иллюстрации к русским народным сказкам.
Позже, поступив учиться, Лера стала ездить на Урал другим маршрутом: с алма-атинского поезда сразу пересаживалась на пермский, и к ночи добиралась до тетки, сестры матери, у которой жила во время учебы. Но на обратном пути девушке все равно приходилось – каждое лето – проводить в Свердловске по целому дню. Пермский поезд приходил сюда на рассвете,  алма-атинский же отходил  только вечером.
Зимой она летала в Алма-Ату и обратно на самолете, пользуясь сезонными студенческими скидками, когда авиабилет стоил всего 20 рублей – столько же, сколько летом поезд. Ее стипендии хватало на билеты в оба конца.
Летняя задержка в Свердловске не пугала девушку. Устав после сессии, она была рада отоспаться в поезде, а после побродить по городу, ни о чем не думая, заходя по пути то туда, то сюда. Недалеко от вокзала были кинотеатр, музей и ЦУМ, а самое главное – это озеро, которое она считала главной достопримечательностью Свердловска и на которое никогда не забывала взглянуть. Здесь можно было увидеть даже парусные лодки: это писатель Владислав Крапивин, почётный Гражданин Свердловска, лауреат премии Ленинского комсомола основал для ребят отряд «Каравелла».
На повестях Крапивина в журнале «Пионер» Лера выросла, и ей нравилось следить за тем, как скользят  паруса  по темно-синей глади, и порой она жалела, что не мальчишка и не живет в Свердловске.
Лето давало себя знать. Несмотря на раннее утро и вчерашний дождь, воздух был теплым, как парное молоко, а легкий ветерок нежно гладил щеки.
Кто-то подошел сзади, и на решетку рядом с ней легли руки. Лера взглянула и ахнула: таких она никогда не видела! Длинные тонкие пальцы обхватили чугунные перила; изумительно правильной формы ногти, изящные запястья, легкий коричневый загар – все это произвело на нее сильнейшее впечатление. Как же должен выглядеть человек, которому принадлежат такие руки?
– Хорошее утро, правда?
Лера подняла глаза – и остолбенела. То, что она увидела, превзошло ее ожидания.  Около нее стоял парень, словно сошедший с обложки журнала «Экран». Нет, даже лучше! Он походил одновременно и на Коренева, и на Тихонова, а, может быть, даже и на Алена Делона!
Одет в голубую рубашку с распахнутым воротом, открывающим   загорелую шею…  Иссиня-черные хлопчатобумажные джинсы перехвачены широким кожаным  ремнем… Темные волосы   непослушной прядью спадают на высокий гладкий лоб…  Правильные черты лица… А глаза! Светлее, чем джинсы, но не такие яркие, как рубашка…  «Таким бывает море в предгрозовой день!» – вспомнила Лера детскую поездку в Крым. 
Хотя, наверное, море все еще пронизывали солнечные лучи, потому что ничего грозного в этих больших глазах не было.
Держась рукой за перила, он смотрел на нее и улыбался. Около его начищенных ботинок стоял портфель.

Лишь раз в жизни Лере доводилось видеть такую ослепительную красоту.
Было это два года назад, когда тете Вере подвез вещи сын одной из ее приятельниц. В окно Лера увидела, как из машины вышел чернокудрый красавец-юноша с яркими, как вишня, глазами. У нее захватило дух, и она бросилась было к двери, чтобы помочь внести сумки. Но тетя Вера уже входила в комнату и шикнула на нее: «Иди занимайся, сами справимся…» Валерия смутилась и отошла. Но не потому, что испугалась тетки. Просто она подумала, что этот парень слишком хорош для обыкновенной девчонки.
Однако каким жестоким было ее разочарование спустя несколько месяцев, когда она увидела подружку красавчика Олега! Ею оказалась совершенно обыкновенная девушка: невысокая, полненькая, с короткой стрижкой. Не струсь Лера в тот день, может быть, она, а не эта толстушка пошла бы встречать с Олегом Новый год. Но увы! Тогда ей пришлось остаться в компании с его мамашей, тетей Верой и другими престарелыми тетушками…
Нет, она не повторит эту ошибку! Даже если поговорить с таким парнем пять минут, девчонки просто умрут от зависти! Надо только вспомнить, что же он такое спросил?..  Все, как назло, вылетело из головы!

–Ты, наверное, тоже приезжая? – разглядывая ее, задал новый вопрос незнакомец.
Ух! Лера кивнула и, собравшись с духом, добавила:
– Я тут проездом. Мой поезд вечером…
– И я тоже уезжаю вечером, – сказал парнишка, облокотясь на перила. – Мой поезд в семь, а твой?
– В шесть…
– Куда?
– В Алма-Ату.
Парень присвистнул.
– Ого! А я в другую сторону – в Ленинград.
– На каникулы? – Лере удалось немного взять себя в руки.
– Нет. Я уже год, как отучился в Политехе …  Здесь, в Свердловске, – он махнул рукой в сторону города. – А ты студентка?
– Да. И здесь останавливаюсь, наверное, в последний раз. В будущем году поеду по распределению…
– А меня в Каменск-Уральский распределили. Другу повезло – в Ленинград. Представляешь?!  Он меня в гости пригласил… Еду в свой первый отпуск! А в Алма-Ате у тебя кто?
– Мама.
– Мои живут в Челябинске. В этом году я уже не успею к ним заехать…
Он выпрямился и добавил:
– В нашем распоряжении целый день. Куда пойдем?
Он даже не сомневался, что она пойдет и согласится…  Да и кто б сомневался? Он был не просто красив – прекрасен! Прекрасен, как молодой греческий бог. А кто посмеет отказать богу?
На Леру красота всегда действовала неотразимо. Могла, застыв, стоять перед картинами и скульптурами в музее, не замечая, что ее подруги давно перешли в следующий зал… А когда в прошлом году в институт пришла новая историчка, белокурая и большеглазая, как миледи из «Трех мушкетеров», Лера все лекции не сводила с нее глаз. Девчонки хихикали и толкали друг друга локтем…
На этого парня она тоже стояла бы и смотрела целый день. Но нельзя вести себя, как дура! Лучше уж не задерживать на нем взгляд, не поддаваться этому чарующему гипнозу!

– Здесь есть кино, но оно с десяти, и утром показывают только детские фильмы… – опомнилась Лера. – А взрослые – с двенадцати.
– Знаю, – парень кивнул. – Может, пойдем пока в парк?  Мороженое, кафе, кофе, колесо обозрения?..
Лера кивнула.
– Ну, тогда давай знакомиться, – он протянул свою изумительную руку. – Владик, можно Влад…
Ну как же шло к нему это мелодичное и звучное имя! В нем слышались и нежность, и мужество, и сила – все то, что читалось в облике самого паренька.
– Лера.
– Редкое имя… Валерия! Так звали возлюбленную Спартака.
– Да, мама любила эту книгу, а папа хотел мальчика. Вот меня и назвали мальчишеским именем…
– Лера – не Валера, – резонно заметил парень. – Нормальное женское имя… красивое!
Лера покраснела. Было приятно, что ему понравилось, как ее зовут.
Они двинулись по бетонной набережной в сторону парка, в обход водоема, туда, где соперничая размером с высотками, красовалось над озером Чертово колесо. Мороженщица выкатила на мокрую набережную свою тележку. Владик протянул деньги и попросил два эскимо.
– Я сама заплачу! – заартачилась Лера.
Владик засмеялся:
– Студенческая привычка? Так я уже не студент! Немного зарабатываю, правда, меньше чем хотелось бы…
– Все равно я сама! – не сдавалась Лера, роясь в сумочке.
– А, знаешь, что? – сказал этот удивительный парень. – Давай объединим наш капитал? Ты и я соединим нашу мелочь и будем тратить весь день, не разбирая, где чья, и не вступая в ненужные споры?
И он сунул ей в руки оба мороженых.
Затем достал мелочь из портфеля, уселся на скамеечку и, положив сумку на колени, высыпал на нее горсть медяков. Выгреб еще из кармана горсть монет и добавил к горке.
– Теперь ты…
Лере мысль понравилась. Забавно! У нее в сумочке было примерно столько же мелочи, и она добавила ее к образовавшейся кучке.
– Но платить все равно буду я! – сказал Владик не допускающим возражения тоном и ссыпал деньги обратно в карман.
Лера пожала плечами и улыбнулась.

Он шел впереди, а она – за ним: сначала на другую сторону озера по бетонной дорожке, а потом – вдоль длинной цепи магазинов на улице, прилегающей к набережной.
Взглянув в зеркальную витрину, Лера недовольно отвернулась. На нее смотрела худенькая девушка в короткой юбке и спортивной кофточке с прической «под пажа», которую изрядно потрепал ветерок.  Как жаль, что ее бело-розовое платье лежит сейчас в чемодане! А прическа! Знала бы она, кого встретит, накрутила бы бигуди. На вчерашний экзамен, Лера, конечно, делала укладку, но за ночь та распалась, и только два чудом оставшихся локона напоминали о былой роскоши. А еще она даже не догадалась воспользоваться утром косметикой, лишь слегка махнула щеточкой по ресницам!  Правда, глаза сегодня как-то слишком блестят, да и губы нет надобности красить…
Соседская четырехлетняя девчонка, встречая ее у дома, всегда тянула одну и ту же песенку: «А Лерочка губки накрасила!»
– Ничего она не красила, – возражала ее мама. – Лерочка – девушка молоденькая. У нее от природы губки такие.
– Нет, красила! Красила! – кричала девочка.

– Ну, ладно, – вздохнула Лера, – теперь уже ничего не поделаешь…Все равно сегодняшний день будет лучшим приключением в моей жизни!
Выбросив бумажку от мороженого в мусорный бак и протерев платочком руки, она расчесала волосы и побежала догонять Владика, любуясь издали его легкой, спортивной походкой.
И вот что странно: после того, как они объединили свою мелочь, ее смущение вдруг стало исчезать, а на душе сделалось так легко и весело, как будто они с Владом не сегодня познакомились, а давным-давно были хорошими друзьями!
Войдя в прибрежный парк, парочка осторожно обошла огромные, не высохшие с ночи лужи. Карусели еще не открыли, но у колеса обозрения была опущена пропускная цепочка. В будочке крутился мужичок в синем сатиновом халате.
– Можно сесть? – спросил Владик.
– Садитесь, – махнул рукой мужик. – Но поднимемся не скоро. Будем ждать, пока народ подойдет!
– Тогда вот что… – Владик потянул Леру за руку и повел к киоску пирожков за площадкой аттракционов.
Он купил кулек пирожков с черникой, чудных пирожков – ни до, ни после Лера таких не ела. Вернувшись к колесу обозрения, они залезли в корзину и начали их уплетать. Через некоторое время подошли люди, и их кабинка приподнялась.
– Смотри, отсюда уже кое-что видно! – вскочил Владик. – Вон там завод «Уралмаш», а в той стороне наш политех…
Лера встала, пытаясь разглядеть то, что он ей показывал.
Кабинка еще поднялась. Озеро уже блестело внизу метрах в пяти под ними.
– Эй, вы там, наверху, не баловать, а то высажу! – раздалось снизу.
Они сели на скамейку и доели пирожки. Из оберток Владик сделал самолетики и запустил их в разные стороны. Те реяли в воздухе, то поднимаясь вверх, то устремляясь вниз в воздушных потоках, и, наконец, приземлялись на траву или застревали в металлических конструкциях колеса. Когда бумажки кончились, Владик достал из портфеля тетрадку. Вырвав несколько листов, протянул Лере:
– Умеешь?
Лера кивнула. Они сделали еще несколько разнообразных самолетиков, которые тоже закружились в воздухе, а парень и девушка, перегнувшись через бортик, наблюдали за их порхающим полетом. Чем выше поднималась корзина, тем дольше и плавней был полет воздушных корабликов.
 На них опять закричали снизу.
– Мы уберем все! – крикнула, перегибаясь через бортик, Лера. – Не беспокойтесь!
Но почувствовала, как закружилась голова…
Кабинка оказалась уже на самом верху, и Владик снова стал показывать Лере город, растянувшийся внизу до самого горизонта. Однако Лера вцепилась в перила, боясь пошевелиться.
– Боишься? – Владик придвинулся ближе и обнял ее одной рукой. – Держись за меня! Не бойся!
Сердце ухнуло, дыхание остановилось, но краем глаза Лера заметила, что Влад даже не смотрел в ее сторону. Откинувшись на спинку сидения, он с улыбкой обозревал раскинувшийся перед ними город:
– Здесь красота такая – весь мир, как на ладони!
 Лера выдохнула воздух, исподтишка продолжая наблюдать за своим спутником.
Удивительный это был парень! Те ребята, которые раньше пытались ухаживать за ней, обычно начинали хвастаться своими достижениями либо заводили серьезные, умные разговоры, стараясь произвести впечатление. Но хвастунов Лера не любила, а жалкие потуги выглядеть старше своих лет ее только смешили.
Владик же ничего не пытался никому доказать и вел себя совершенно естественно, даже по-мальчишески… Видно было, что его не очень-то заботит чужое мнение. Он хотел отдыхать – и веселился от души, беспечно наслаждаясь долгожданным отпуском.
«Наверное это потому, – думала Лера, – что с детства Влад рос необыкновенным красавчиком. Его всегда все любили: и родители, и учителя, и одноклассники... Разве устоишь перед таким обаянием? Ему никогда не надо было казаться лучше, чем он есть…»

Рука Владика осторожно и бережно поддерживала ее.  И хотя через тонкую рубашку девушка чувствовала молодое горячее тело, напряжение и страх высоты стали проходить. Лера успокоилась и подумала, что могла бы сидеть так всю жизнь. Совсем не страшно смотреть вниз, прижавшись к его теплому боку, ощущая, как надежны его сильные руки! 
Что этому парню высота? Он сам небожитель…
Хорошо еще, что бог, спустившийся с небес, был очень добрым богом, с которым можно держаться совершенно запросто! Почему бы и ей не последовать его примеру и не повеселиться на полную катушку?
 А Влад еще и песню Пахмутовой загорланил:

Обнимая небо крепкими руками,
Лётчик набирает высоту…
Тот, кто прямо с детства дружит с небесами,
Не предаст вовек свою первую мечту…
 
Лера засмеялась и с энтузиазмом присоединилась к нему:

Если б ты знала, если б ты знала,
Как тоскуют руки по штурвалу…

И вот чудо! Сначала справа, а потом и слева подхватили песню. И скоро ото всех кабинок неслось:

Лишь одна у лётчика мечта — высота, высота…
Самая высокая мечта — высота, высота!
      
Теперь они спускались вниз и плыли над озером.  Осмелев, Лера разглядывала пруд с птичьего полета.
Длинный темно-синий изгиб уходил на север, где переходил в речку Исеть. Сверху хорошо можно было рассмотреть прибрежные здания и улицы: Октябрьскую площадь и гостиницу «Большой Урал», академический театр драмы и киноконцертный зал «Космос» (все это называл и показывал ей Влад, но кое-что Лера узнавала и сама благодаря прежним прогулкам по набережной). Отсюда все выглядело иначе, чем с земли. Спортивный комплекс «Динамо», расположенный на мысе, узкой полосой вдавался в воду и походил на стоящий у пристани корабль.  Были отчетливо видны зеленые и красные крыши больших каменных зданий. Как божьи коровки, ползли по извилистым улицам красно-желтые трамваи…
Однако скоро макушки деревьев заслонили прекрасный вид: кабинка приблизилась к земле. Влад убрал руку.

– Ну что, вылезли, хулиганы? Быстро убирайте мусор! Урна – вон там!
Они побежали искать самолетики, разбросанные по траве. Владик старался попасть самолетом в большую гипсовую урну:
– Давай, кто больше попадет!
Лера тоже запустила самолет в урну. Самолетик задел узорчатый край, покачнулся, но свалился внутрь.
– Ура!
Они стали бегать наперегонки к урне и обратно и считали попавшие в цель самолетики, но, в конце концов, сбились со счета и согласились на ничью.
– Теперь куда? – спросил Владик, когда они в изнеможении повалились на скамью.
 Лера пожала плечами.
– В музей? Зоопарк?
– Ой, нет! Я там уже была, больше не хочу.
– Я тоже. Но куда-то ведь надо идти?
– А знаешь, что я в прошлый раз сделала? Села в первый попавшийся трамвай и проехалась по кругу через весь город. Здесь трамваев столько!
– А что, интересная идея…  Можно и покататься! Заодно я тебе поближе город покажу.
Они, весело переговариваясь, двинулись к трамвайной остановке.
Но кольцо трамвая оказалось на этот раз не слишком длинным. Катание заняло не больше часа.  Хотя отлично было сидеть напротив друг друга, высовывая голову в окошко, подставляя лицо встречному ветру! Они рассказывали друг другу все, что знали о Свердловске, а также попутно – о тех городах, где жили их друзья и родные.
Когда трамвай закончил круг, они снова вышли у Городского пруда, и уже стали обсуждать новые планы, как вдруг Влад побледнел:
– Мой портфель!..
Лера взглянула на него и ахнула. Где, действительно, его новенький   блестящий портфель? Оба, как по команде, посмотрели в сторону уходящего трамвая, но вдали маячил только маленький красно-желтый квадратик.
Заговорившись, они выскочили из вагона, держась за руки. А портфель-то уехал…
– Там у меня билет, деньги и…и портфель хороший – из чистой кожи… – растерянно бормотал Владик.
– Надо что-то делать! Догонять! На такси! – Лера выскочила на середину дороги и отчаянно взмахнула руками, пытаясь остановить встречную легковушку, однако прошло минут десять, прежде чем перед ними тормознула машина и они растолковали водителю, чего от него хотят.
Одна остановка, вторая, третья… Трамвай догнали только на пятой и едва вскочили в него, как он дзынькнул и тронулся. Зато они сразу увидели забытый на скамейке портфель! Тот так и стоял у окна на прежнем месте, где они недавно сидели. К счастью, поутру народу в вагоне было немного, и коричневый портфель на деревянном сидении никому не бросился в глаза! Обрадованные, ребята плюхнулись на прежние места и перевели дух. Но ехать по одному и тому же маршруту было скучно. Как только трамвай остановился, они вышли из него.
Солнце поднялось высоко, после дождя сильно парило. Владик вытер своей бесподобной ладонью покрывшийся испариной лоб:
– В такой денек я бы не прочь искупаться!
– И я! – мечтательно протянула Лера.
– Так что же нам мешает? Поедем снова к пруду?
– Нет-нет! Я просто так сказала…  У меня и купальника нет.
– У меня, кстати, тоже…  А, знаешь, что? – вдруг загорелся он. – Здесь же недалеко ЦУМ.  Давай забежим и купим!
Лера с сомнением покачала головой.  Купальник у нее в Алма-Ате был. А тратить деньги на новый не хотелось. Однако вслух она сказала:
– Да вряд ли сейчас мы что-нибудь найдем, это дефицит.
– Так давай сходим и посмотрим! – Владик направился к ЦУМу.
Делать все равно было нечего, да и Лера, кажется, готова идти за ним хоть на край света!
 Они вошли под прохладные своды универмага и прошлись по этажам. На первом и втором продавали дефицитные товары: внизу шумела толпа, расхватывая детские колготки; на следующем – змеилась по длинному залу очередь за импортными губнушками.
Будь Лера одна, то постояла бы в той и  другой: губная помада пригодилась бы ей самой и лучшей подруге Ксюше. А колготки можно отвезти в подарок другой однокласснице – Гале, которая в прошлом году вышла замуж и вот-вот должна родить ребенка.
Но сегодня у Леры более интересные дела!  Они с Владиком поднялись на третий этаж и свернули в отдел спорттоваров.  Владу повезло. На витрине лежали плавки двух цветов: черные с белой чайкой на боку и серые в полоску с корабликом.
– Какие взять? – посмотрел на нее Влад.
Лера наугад ткнула в полосатые.
А вот купальников не было!
– Ладно, я поброжу у берега, – великодушно согласилась девушка.
–А почему бы тебе не купить вот это? – Владик показал на костюмчик канареечного цвета.– Какая разница, в чем плавать?
Короткие шортики с черной каймой и маечка с такими же лямочками и яркими полосками на груди…  Хорошенький!  Наверное, он предназначался для игры в теннис. А почему бы и нет? Дома в нем тоже можно ходить купаться, да и в сад одеть в жаркие дни… Соблазн был слишком велик, и Лера пошла в кассу.

– Теперь на пляж? – спросил Владик, заталкивая в портфель свой сверток.
Но Лера замотала головой.
– Сначала в кино! Уже половина двенадцатого. А следующий сеанс только в три! Самая жара будет, тогда и покупаемся.
На самом деле она думала о том, как будет выглядеть после купания со своими непослушными волосами. В кинотеатр идти после этого просто невозможно! Лучше уж разлохматиться под конец…   Все равно потом расставаться!
– Не лишено резона! – согласился Влад. – В три часа в кино будет настоящая парилка! Ладно, едем сейчас!
Они прошлись перед афишами и остановились на кинофильме Вениамина Дормана «Пропавшая экспедиция» с Евгенией Симоновой, Кайдановским и Кикабидзе в главных ролях. И не ошиблись! Довольные, вышли из кинотеатра, бурно обсуждая этот и другие, просмотренные ранее фильмы.
– Я тут в прошлый раз смотрела «Золото Макенны».
– А мы с друзьями ходили в эту «киношку» на «Джентльменов удачи»…

Жара еще усилилась, а на пути стояло кафе-мороженое. Они завернули в него, прежде чем отправиться к озеру.
– Ты никогда не хотел стать артистом? – спросила Лера, когда они уселись за столик.
– Зачем? – удивился Влад.
– Ну, у тебя внешность такая…
– Ерунда! – махнул рукой Владик. – Я технику люблю. А кино – только на экране. У нас вся семья – инженеры: отец, брат, мама и даже старшая сестра.  Наташа, как и я, училась на электротехническом факультете, только в Москве.
– А ты почему здесь учился?
– С другом приехал. А потом у меня тут живут дядя с теткой и двоюродный брат. Только я предпочел общежитие…
– А сейчас почему к ним не пошел?
– Так рабочий день, бесполезно! А вечером мне уезжать…   Из друзей тоже почти никого. Всех куда-то распределили… двое-трое остались, но и они на работе. Вот и пошел гулять один… Сначала один, – поправился он, взглянув на спутницу из-под прищуренных глаз.
От его улыбки у Леры перехватило дыхание.
– А ты как на Урале оказалась и что изучаешь?
Лера, облизнув мороженное, рассказала, что в институте много приезжих с разных концов страны: с Кавказа, из Ростова-на-Дону, из азиатских республик. Потому что здесь, в Перми, все честно: как сдал, так и поступил. А вот в других местах, в том числе и у них, без блата или денег поступить очень трудно.
Живет она у бездетной сестры своей матери и учится на факультете иностранных языков. Жить ей в Перми удобно, потому что теткина квартира – прямо в центре, и в институт ходить недалеко. Тогда как дома пришлось бы целый час добираться на автобусе, ведь живут они с мамой не в самой Алма-Ате, а в пригороде.  Но по дому она очень скучает и каждый раз ждет-не дождется каникул…

Когда с мороженым было покончено, они снова направились к пруду туда, где кончался бетон и начинался песок, переходящий выше в травянистый склон.  К откосу примыкали скамеечки, на которых, развалясь, загорали отдыхающие.  У самой воды возвышался трамплин, а по пляжу были разбросаны покосившиеся «грибочки» да небольшие кабинки для переодевания. Влад нырнул туда первым, вышел в своих серых плавках с корабликом и направился к озеру – прекрасный, как греческий бог.
«А я совсем не Афродита, – вздохнула Лера, – и не Венера Милосская! Все ребра наружу. Может, даже хорошо, что не было купальников? Шорты и майка, по крайней мере, прикрывают… хотя и прикрывать-то нечего!»
– Эй! А я как же? – закричала она. – Кто меня покараулит?
 Пардон! – Влад вернулся.
Лера переодевалась, закидывая снятую одежду на край кабинки. Натянув шорты и майку, затянула волосы в «конский хвост», надеясь, что не замочит их, пока будет в воде. Хотела уже сдернуть юбку и кофточку, но …их не было!
– Эй! – крикнула она, выходя из кабинки.
Владик стоял в той же позе, по-прежнему глядя в сторону озера. У его ног примостились портфель и Лерина сумочка. Но юбки и кофточки не было.
– Эй! Где моя одежда?
– Одежда? – юноша недоуменно оглянулся. – О чем это ты?
– Моя одежда, которую я сняла…
– Пардон! Я даже не смотрел в ту сторону… Ты уверена, что она пропала?
Лера оглянулась еще раз на кабинку и растерянно заморгала… Только этого не хватало! То портфель пропал, теперь одежду стащили!
Влад, заметив ее расстроенный вид, ухмыльнулся:
– Сейчас поищем вора! – сказал он, заходя за кабинку.
– Вот тебе, на! – Лера услышала глухие удары и отчаянный крик и бросилась туда.
Владик атаковал… деревянный столб, оставшийся от когда-то стоявшего здесь грибка! У его ног лежала кучкой одежда.
– Владик! Ты просто… ты просто болван! – Лера сердито сморщилась и оттряхнула от песка поднятую юбку.
– Извини! Я прогнал всех воров!
И он, весело взвизгнув, схватил ее за руку и понесся к озеру.
– Просто хулиган! – вырывалась она.
Ну как это можно при такой красоте? Ведет себя, как мальчишка, как… братишка какой-нибудь! Хотя ей с ним так легко и просто, как будто он, действительно, ее брат…
– Посторожите, пожалуйста, наши вещи, – вежливо попросил Владик, притормозив около толстой женщины под зонтиком.
Женщина подняла глаза на юного бога. Разве могла она ему отказать?!
Оставив вещи на попечении старушки, Владик снова потащил Леру к воде.
– Пойдем, прыгнем с вышки!
– Нет, нет и нет! – Лера дернулась изо всех сил. – Туда я не пойду! Ты что, забыл? Я высоты боюсь…
– Жаль! Тогда… тогда я сам. Смотри, как прыгну!
И, подбежав к вышке, стремительно взлетел по ступенькам.
Ну как мог прыгнуть античный бог, который не боится ни воды, ни высоты, ни воздуха? Летел как птица! Ничего прекрасней Лера просто никогда не видела.  Через минуту он уже кричал ей из воды:
– Иди сюда, Лерочка-Валерочка! Или ты и плавать не умеешь?
«Лерочка-Валерочка! Так называл меня только покойный папа…»
– Плавать я умею! – девушка решительно зашла в воду, но, поежившись, остановилась. Вздохнула поглубже – и бросилась в холодную синеву.
«А это кто ж там в желтой маечке?  Я, Вань, такую жа хочу!» – дурашливо запел он, глядя на подплывающую фигуру.
– Что это ты поешь?
– Песня такая – Высоцкого, – пояснил Влад.
– Высоцкий такую ерунду не поет! – отрезала Лера, искренне уверенная в своей правоте: она тогда знала Высоцкого только по кинофильму «Вертикаль».  Но Влад, удивленно взглянув на нее, только хмыкнул и поплыл в сторону. Остановившись, он опять махнул ей рукой, чтоб подплывала ближе.
– Смотри! – внезапно он выбросил обе руки вверх – и… ушел под воду.
Лера недоуменно смотрела на сомкнувшееся зеркало воды и ждала, когда же покажется его голова, но на поверхности плавала только намокшая щепка…
– Влад, – прошептала она.
– ВЛАД! – заорала она через минуту и, зажав нос рукой, нырнула в воду.
Она тут же столкнулась с Владиком. От удара и неожиданности Лера ойкнула, разжала руку, и вода хлынула в рот и нос. Оба вынырнули одновременно.  Отплевываясь, Лера забила руками по воде и тут же снова ушла под воду, но ее подхватили сильные руки и прижали к гладкому телу, обжигающему даже в холодной воде…
– А говорила, что не умеешь нырять! Ты что же, меня спасать бросилась? Меня, мастера спорта? – захохотал он.
– Т-ты…мастер спорта?
– Ну да, по прыжкам в воду! С детства этим занимаюсь.
– Не сердись, – добавил он, убирая с ее лба мокрые волосы. – Покажи лучше, как ты умеешь плавать.  Давай вон до тех буйков, а?   
Ну, разве можно было на него долго сердиться?
Они поплыли к буйкам. Потом вдоль них, потом еще сделали два круга.
– Плаваешь ты хорошо, – сказал Влад, когда они, замерзшие, выбрались на берег. – Жаль, что ныряешь, как топорик! 
Около женщины под зонтом Владик остановился, поблагодарил за сохраненные вещи и, отойдя от полоски пляжа, вскарабкался вверх по крутому склону.   
– На траве чище, – пояснил он взобравшейся вслед за ним девушке и достал из портфеля зеркало и расческу.
Как Нарцисс, приглаживал волосы, любуясь на свое отражение в зеркальце, хотя, по мнению Леры, он и с мокрым чубчиком, со сверкающими бисеринками на лбу был просто великолепен!  Бабуся, сторожившая вещи, до сих пор глядела им вслед. Возможно, вспоминала молодость и завидовала. «Я сама себе завидую!» – подумала Лера и вспомнила про свои волосы.
Все-таки она их намочила…  «Конский хвост», наверняка, выглядит, как хвост дохлой крысы!
Она сняла резиночку и отжала пряди.
– Дай я тебя расчешу! – предложил Владик, взмахивая расческой.
– Нет! Нет! Не надо! Я сама! – отбивалась она.
Но длинные руки уже сомкнулись вокруг тела. И вдруг он поцеловал ее, поцеловал прямо в сердито сжатые губы!
Впрочем, Лера не успела как следует осознать этого факта…   Что-то заревело сзади, больно стукнуло по виску и щеке – и вдруг сверху обрушился ледяной водопад, заставив их отпрянуть друг от друга. Ошалело фыркая и тараща глаза, смотрели они, как по дороге над берегом озера с ревом удаляется «поливалка»...
Друзей разобрал нервный смех.
– Вот это да… – наконец, выговорил Владик. – Снова холодный душ… 
Даже он застучал зубами. Леру же вообще от холода, испуга и смущения била крупная дрожь.
– Да ты замерзла совсем! – вскочил Владик. – Бежим в кафе, там согреемся…
Схватив сумки и намокшие вещи, они побежали к уличному кафе под разноцветной брезентовой крышей и шлепнулись на горячие стулья. Все пили холодный лимонад и ели мороженое, а они, стуча зубами, глотали горячий кофе. Однако солнце и кофе быстро сделали свое дело. Тело высохло, дрожь прошла.  Но зато разыгрался зверский аппетит, им пришлось взять котлет с овощным гарниром…
Мокрые вещи висели на перилах, обдуваемые ветром.  Друзья открыли сумки, взглянуть, не намокли ли билеты и документы, но, к счастью, туда не успела проникнуть вода.
– У тебя восьмой вагон, а у меня восьмое место, – удивился Владик, крутя в пальцах картонный прямоугольник билета.
– А мое место и твой вагон совпадают?
– Нет, мой вагон шестой. А твое место пятнадцатое, – разглядывал билеты Влад.
– Знаешь, ты должна оставить мне свой адрес, – Влад наклонился к девушке совсем близко.– А, может, мне вообще поехать с тобой?
– С ума сошел! – засмеялась Лера.
– Что, твоя мама не обрадуется?
– Я не знаю, – пожала плечами Лера.
– Но ты обещаешь мне писать? Напишешь, как проведешь лето, а я тебе расскажу про Ленинград, хорошо? Мы же не должны просто так расстаться…
Он протянул к ней руку, но их перебил подошедший официант. Владик выпрямился и расплатился, но на его ладони осталось несколько последних монет их «общего капитала».
– Сбегаю к аттракционам, куплю пирожков нам на дорогу, – решил он, поднимаясь.
В этот момент перед глазами Леры мелькнули его наручные часы – она остолбенела. Заметив тревожный взгляд, Владик сказал: «Не бойся, успеем, тут же рядом!» – и умчался, а Лера так и осталась сидеть, уставившись в одну точку. Часы показывали половину пятого! А в половине шестого уже надо садиться на поезд…  Подумать только: день, такой длинный, насыщенный день, кончился…  И Лере вдруг мучительно жалко стало того, что он прошел, так жалко, что сделалось трудно дышать!   
Позже она могла вспомнить весь день в мельчайших подробностях, кроме этого последнего часа.   
Конечно, Влад что-то говорил ей, когда они шли к вокзалу, а она что-то отвечала ему, но в голове стучала только одна мысль: «Все кончено. Мы сейчас расстанемся…   Как быстро все прошло!» Она помнила только, что уже на вокзале заговорили о лимонаде, и Влад тут же вызвался его принести, согласившись, что лучше купить напиток на привокзальной площади, чем в вагоне платить дороже:
– Жди меня здесь. После сходим в камеру хранения за твоими вещами, а свои я получу позже… Потом посажу тебя на поезд.

Так как общая мелочь кончилась, Лера вынула из сумочки «трешку»:
– На, возьми, разменяй…
Сунув ей кулек с пирожками, он скрылся в толпе. А Лера так и сидела неподвижно в зале ожидания. В мыслях – полный сумбур. Она и думала – и не думала ни о чем, только какая-то тяжесть была на сердце и недоумение: неужели все?..
«Конечно, мы будем писать друг другу и, может быть, даже встретимся осенью, но как пережить это невыносимо долгое лето?»
Ее вывел из забытья голос диктора, объявившего, что закончена посадка на ташкентский поезд. 
«Ташкент! Да ведь следом за ним отправляется мой поезд!» 
Лера перевела глаза на вокзальные часы. Действительно, четверть шестого!   Нужно бежать в камеру хранения, иначе не успеть: там всегда очередь. Где же Влад?
– Сейчас сюда парень должен подойти, симпатичный такой, – обратилась Лера к женщине, сидевшей рядом. – Мы с ним вместе сюда пришли, помните?
Женщина кивнула.
– Скажите ему, пожалуйста, что я пошла за вещами, а он пусть сразу идет на третий путь…
Выстояв очередь, Лера, наконец, получила вещи и уже почти бегом тащила свой тяжеленный чемодан. Где же Влад?!  Неужели не догадается встретить ее?
На платформе толпилась куча народу, но Влада не было видно. Вот и восьмой вагон… Может быть, Владик там, внутри? Сунув билет кондукторше, Лера втолкала чемодан в плацкартный вагон.  По узкому проходу пробралась к пятнадцатому месту. И тут Влада нет!  Что же могло его так задержать? Слезы уже подступали к глазам.  Несмотря на боль разочарования, она, впихнув чемодан под столик, под ноги двум толстым тетенькам у окошка, снова выскочила на перрон.
– Далеко не отходите, – предупредила проводница, – через пять минут поезд отправляется.
«Влад, где же ты?»
Лера вытирала мокрые глаза, досадуя, что слезы мешают смотреть вокруг. Она на что-то еще надеялась…
Три минуты, две, одна… Еще можно заскочить в вагон, схватить чемодан и спрыгнуть с подножки… Но какой в этом смысл?!  Она знает и поезд, и даже место Влада, но в их распоряжении всего час…   А потом он все равно уедет! Да у нее и денег не хватит на новый билет…
Проводница тронула ее за плечо, и Лера влезла обратно.  Вагон качнулся, поезд тронулся…    Девушка стояла на площадке, мечтая увидеть героя своей мечты хотя бы в последний раз, увидеть – и махнуть на прощание ему рукой… Напрасно!
Они так и не успели обменяться адресами…  Они больше друг друга не увидят!
Проводница закрыла тяжелую дверь и велела идти в купе. Там Лера снова бросилась к окну, но поезд уже миновал привокзальный перрон…

                2
Она проплакала всю дорогу. Лежала на верхней полке, отвернувшись к стене, пыталась успокоиться, но не могла.
Как все изменилось за несколько часов! Всего сутки назад ехала она на такой же полке, счастливая от того, что хорошо сдала экзамены и скоро приедет домой. Безмятежно спала, ни о чем не думая, на душе было легко и спокойно…  Откуда же вдруг эта тяжесть на сердце, эта разрывающая боль? 
Влад?! Так он просто попутчик! Она с самого начала не рассчитывала ни на что…  Казалось, пройтись с таким парнем по городу – уже счастье.  Не только прошлась – провела замечательный день.
«Так почему же я так несчастна? Почему так жалко, что этот день кончился? Ведь не мог же он длился вечно – так никогда не бывает? Или это подействовала на меня красота Влада, и поэтому мне жаль, что я его больше не увижу?»
Проехали Каменск-Уральский, город в котором работал Владик. 
 Можно остановиться в этом городе на обратном пути… Но нет!  Она не знает ни адреса, ни учреждения, где он работает, ни даже его отчества и фамилии! А возраст? Он окончил институт год назад. Ну, и что? Может быть, он перед этим работал или служил в армии, или поступил после техникума… Ничего-то она не знает, хотя могла бы узнать! А как искать человека без личных данных?
Каменск, конечно, – не Москва. Живи она в этом городке, наверняка, где-то столкнулись бы. А так… как найдешь? Не ходить же по всем заводам, спрашивая на проходной: «Не работает ли у вас такой необыкновенно красивый парень по имени Владик?» Она представила себе глумливые взгляды мужчин и ехидные улыбки дамочек…  Нет, слишком глупо!
Ночью поезд затормозил на маленькой станции. В купе все спали, и можно было слезть, несмотря на красные глаза. На перроне продавали лимонад, Лера вышла купить его и газеты. Так и ехала потом, почти не вставая с полки, поедая черничные пирожки и запивая их лимонадом. Пробовала читать, прикрывая лицо газетой, но не могла: слова расплывались, затуманенные слезами.
В конце концов, она рассердилась на себя и решила разобраться, что же все-таки произошло? Сначала ей казалось, что все это от разочарования и обиды на Владика, который не пришел ее проводить, как обещал, из-за чего они даже не успели обменяться адресами. Но Лера не могла не понимать, что у Влада, наверное, была на то какая-нибудь причина. Возможно, очередь за лимонадом была слишком длинной…  Или ушла тетушка, которая сидела рядом с ними в зале ожидания, не передав ее слова, поэтому Владик направился в камеру хранения – и они разминулись. Наверное, так и было! …А, может, он загляделся на какую-нибудь девчонку и позабыл все на свете?  А вдруг его новая знакомая оказалась попутчицей до Ленинграда, и Влад предпочел пойти с ней, решив, что Лера обойдется как-нибудь и без купленного напитка?  Последнее предположение вызвало такую волну щемящей боли, что Лера откинулась на подушку и чуть не застонала.

                Зачем вы, девочки, красивых любите?
                Одни страдания от той любви! –

голосом известной певицы надрывалось над ухом радио.
От неожиданной мысли Лера вскочила, совершенно забыв, где находится, и с размаху врезалась головой в третью полку. Ойкнув, упала обратно. Теперь болело не только сердце, но и голова, и все же в ней что-то начало проясняться…

                Зачем вы, девочки, красивых любите?
                Непостоянная у них любовь!

«...Любовь?!  Боже!!!  Я что, влюбилась?»
Лера должна была признать, что ее ощущения очень похожи на ревность. Но если она ревнует?  Неужели, и вправду, влюбилась?       
Эта мысль, показавшаяся сначала такой абсурдной, заставила ее на мгновение замереть.  Но затем сердце забилось с новой силой, и захватило дух, словно она мчалась на санках с горы или любовалась невыносимо красивым пейзажем.
 «Так и есть!»
Лера снова стала вспоминать вчерашний день, и тот предстал перед ней совершенно в ином свете. Она вспомнила улыбку Влада и теплоту его глаз цвета моря: он смотрел на нее, а она в них буквально тонула; его руку на плече, когда она испугалась на колесе обозрения; жар его тела под водой и неудачный поцелуй… Все то, чему вчера она не придала особого значения, сегодня заставляло бешено биться сердце, а щеки буквально пылали…
Нет, не только красота Влада произвела на нее неизгладимое впечатление!  Было еще кое-что… Ей безумно нравились его непринужденность и спокойная уверенность в себе, мальчишеская удаль и беспечная, почти детская, веселость, а самое главное – его глаза, добрые, ласковые, словно в них всегда светило солнце…
А еще… его тело… Каждый изгиб, каждое движение плеч, поворот головы – все вызывало сладостное восхищение!
Лера вспомнила свои прошлые увлечения – хорошенького мальчика Сашу в детском саду…  Мальчика из параллельного класса Игоря, с которым они вместе ходили в школу и обратно и встречались вечером в парке (однажды даже, расставаясь у калитки, Игорь ткнулся носом в ее щеку, пытаясь поцеловать). Но потом Игорь увлекся ее одноклассницей Галей и женился на ней через год после школы…  Была еще тайная любовь к учителю физкультуры, о которой ни преподаватель, ни ее подружки даже не подозревали…
Тогда она тоже по-своему страдала и была счастлива, когда видела или говорила с предметом своей любви, но то, что она переживала сейчас, было все же совершенно иное, как бы усиленное во много-много раз.
Если это не любовь, то что же?
Но как же так – за один день? А, может, только так и бывает?  «Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь» – девушка вспомнила другую песню.
«Да, я влюбилась…» – сначала эти размышления и неожиданное открытие отвлекли ее от тоски и сердечной боли, но позже они навалились с новой силой…
А потом она сделала еще одно потрясающее открытие.  Ведь вроде избегала смотреть на Влада, чтоб не ослепнуть от его красоты; старалась пореже встречаться с ним глазами, чтоб не смущаться, но, оказывается, каким-то образом, краем глаза, она все время видела его! Она до мельчайших подробностей помнила не только, как он стоял на набережной в первые минуты их знакомства, но и облик его в другие мгновения…
 Лицо Влада, когда он, пристроив на колени портфель, высыпал на него горсть монет. Длинная челка упала на высокий лоб, потом он поднял голову, откинул волосы, и так озорно и самодовольно улыбнулся!
Она помнила его профиль, когда Владик, подняв вверх подбородок и раскинув руки в стороны – одна из них лежала у нее на плечах – горланил песню.
Помнила, как улыбались красиво очерченные губы, когда он запускал в небо самолетики, и как раскраснелось его лицо, когда они их собирали и пытались попасть в урну.
А какой по-детски растерянной была физиономия парня, когда портфель уехал в трамвае! Даже сейчас трудно сдержать улыбку, вспоминая его испуг. 
А как он озорно, по-мальчишески, хохотал, разыгрывая ее на озере!   Его тонкая фигурка и эта челка, всегда падавшая на глаза…  С ней он был такой милый!
Оказалось, что лицо, гибкие руки, стройное тело и каждое движение ее нового знакомого накрепко запечатлелись в памяти.
Но это было все!
Лера сознавала, что при сложившихся обстоятельствах она вряд ли когда-нибудь встретит Влада и с горечью думала о том, что у нее ничего не осталось в память об этом дне: ни фотографии, ни какого-нибудь предмета, который он подарил бы ей или который держали бы его руки… Даже бумажки от черничных пирожков она выбросила!
Все это делало боль и сожаления особенно сильными.

Как она любила свой поселок Красный луч! Каждый раз, подъезжая на автобусе к знакомой аллее, ведущей к нему, чувствовала, как сердце начинает частить.  Лера была готова выпрыгнуть из автобуса и бежать: казалось, что так она доберется быстрее… 
В этот раз она даже не заметила, как проехала аллейку. Вышла, чуть не проехав остановку и, таща чемодан, уныло поплелась к дому.
Но маму не хотелось расстраивать. Около калитки девушка достала зеркальце, поглядела, хорошо ли пудра скрывает покрасневшие веки, еще раз провела ваткой по щекам и вздохнула. Однако, очутившись в объятиях матери, почувствовала себя лучше и спокойней. С улыбкой выслушала все новости, попробовала – всего понемногу – из маминой стряпни. Поболтала с набежавшими соседками о своей российской жизни. И только когда все разошлись, а мама прилегла отдохнуть, тоска опять навалилась на нее. Не в силах выносить эту боль одна, Валерия побежала к подруге-однокласснице Ксюше, чтоб поделиться своими переживаниями.
Ксюшка жила в таком же небольшом домике, как у них с мамой. Увидела ее с веранды в раскрытую дверь и с радостным криком полетела навстречу.
Лере опять пришлось рассказывать Ксюхиным родителям и бабушке о своем житье-бытье, но вот, наконец, с расспросами было покончено, и девушки оказались в маленькой Ксюшкиной комнате, где у подоконника с цветами стоял их «секретный диванчик» – так они его называли.
 Валерия и забыла о том, как хотела поразить одноклассниц знакомством с красивым мальчиком и вызвать удивленные «ахи» (Ксюша, и правда, поахала, но Лера этого даже не заметила). Она сидела рядом с подругой и лила слезы, а та не знала, чем ее утешить.
– А ты уверена, что твой Влад – порядочный человек? – наконец, спросила Ксюшка, тряхнув золотистой челкой. Веснушки на ее лице стали еще ярче от зардевшихся щек. – Может, он просто сбежал с твоей «трешницей»?
– Да нет! – Лера отчаянно замотала головой. – С ним что-то случилось. Возможно, за лимонадом была большая очередь или он заблудился, а, может быть, даже под поезд попал!
– Не говори глупостей! – рассердилась Ксюша. – Ни под какой поезд он не попал! Он и раньше вел себя не по-джентельменски. Почему он сам не платил всю дорогу, а решил смешать ваши деньги? Вдруг он положил в ту кучу гораздо меньше, чем ты?    
– Нет! – Лера снова мотнула головой. – У нас было примерно поровну, я видела…
– Тебе так показалась! Ты уже тогда голову потеряла…
– Нет, он сделал это, чтобы не смущать меня! Я не хотела, чтоб он один платил…
– Он должен был настоять!
– Нет, нет, хорошо, что он поступил именно так…   Мне сразу стало с ним легко и так… весело, как будто это был мой брат!   
Подбородок у нее снова задрожал и, уронив голову на руки, Лера   разрыдалась.
– По братьям так не ревут! – заметила Ксения. – Ладно, успокойся, на платок, и перестань плакать…  Все мы когда-нибудь первый раз влюблялись, и ни у кого почти не обходилось без слез.

Другие одноклассницы, собравшиеся летом в поселке, конечно, тоже оказались в курсе любовной истории, хотя все подробности знала только Ксения. Но подруги изо всех сил старались ее развеселить: таскали за собой на речку, в кино, на танцы… Лера не хотела расстраивать ни Ксюшку, ни других девочек и подчинялась.
В кино она ходила охотно: чужие истории захватывали ее и заставляли забыть о собственной потере. На речке девушке было скучно: раз искупавшись, она вылезала на берег и сидела, завернувшись в полотенце, на камушке.
– Ну что ты прямо как Аленушка на картине? – сердились девчонки и тащили ее в воду.
Но Леру раздражала их настойчивость, громкий смех и брызги. Она с улыбкой, но настойчиво высвобождалась и снова забиралась на камень или уходила вдоль берега собирать   ежевику. А с танцев и вовсе старалась улизнуть, потому что ни один из местных парней ей не был нужен. Разве мог кто-нибудь из них сравниться с Владом?!  Их приставания были неприятны, поэтому, как только подружки с кавалерами уходили танцевать, Лера пробиралась к выходу и убегала домой.
Наконец, и мама обратила внимание на ее грустный вид и пристала с расспросами. Пришлось все рассказать. Мама качала головой, гладила ее по голове и тоже утешала по-своему:
– Знаешь, доченька, может, это и к лучшему, что вы расстались. Ты только один день с ним провела, а уже так страдаешь… Что было бы, если бы ваш роман продлился дольше и ты еще больше привязалась к нему, а он потом тебя оставил? А это, наверняка, произошло бы, если он и вправду так хорош, как ты говоришь. Ведь другие девочки тоже влюблялись бы в него, а мужчинам трудно устоять…
Мама права! Она и сама не представляла, чтоб кто-нибудь мог остаться равнодушным к подобной красоте. И, конечно, у него полно поклонниц, а, вероятно, есть и постоянная девушка!  Просто в тот раз он был один, надо же ему было с кем-то провести время…  В Ленинграде, несомненно, тоже нашлись желающие составить ему компанию. Бродит сейчас белыми ночами по чудесному городу среди дворцов и памятников с какой-нибудь девчонкой и … вспоминает ли о ней?
Елизавета Павловна, видя, что ее слова еще больше расстроили дочку, добавила:
– А, может быть, ты когда-нибудь его и встретишь…
– Да где же я его встречу, мама?!  Мы за тридевять земель друг от друга!
–Так уж и за тридевять! В жизни чего только не бывает…

Приехала Лена Коваленко, самая красивая и умная девочка из их класса, бывшая староста, и развернула бурную деятельность:
– Почему бы нам не встретиться где-то всем вместе?  Давайте организуем костер, как в давние пионерские времена!
Идею поддержали. Был уже конец лета, и все, кто учился далеко отсюда или поступал в этом году, успели приехать домой. Многие мальчишки вернулись из армии… Удалось собрать почти весь класс.
Они вышли на закате и пошли в горы вдоль речки, которая широко разливалась весною, а сейчас текла тоненьким ручейком. Вешний поток оставил по берегам множество корней и веток, уже высохших и отбеленных солнцем.  У подножья рыже-желтых гор, напоминающих в это время года верблюжьи горбы, ребята остановились и на небольшой полянке среди колец усохших ирисов развели костер…
Стемнело быстро, и, сидя на камушках, одноклассники вспоминали старые проказы, слушали, как мальчишки тренькали на гитаре и пели любимые песни. Лена Коваленко читала свои стихи.
Вот что всегда поражало Леру… Стихи каждый пишет о себе и для себя. Почему же они так трогают сердца других людей? Вот и сейчас Лена читала что-то свое, подходящее к случаю. Может быть, про свою любовь… И все в стихах было не так, как у Леры. Но они были близки ей, особенно последние строки.
 
Ходили мы вокруг да около,
Твердили разные слова.
И хоть от взглядов сердце екало,
Но виду я не подала.

Смотрела прямо и бесхитростно,
Стараясь даже не моргнуть.
Ну что же нам с тобою стоило
Друг другу руку протянуть?

А так хотелось сидеть рядышком,
Прижавшись к твоему плечу,
Свой сердца стук к тебе подлаживать,
Но ты молчишь – и я молчу!

Быть может, ты о том же думаешь,
Но ничего не говоришь.
Лишь иногда зачем-то пристально
В глаза пытливо мне глядишь.

А, может, это все почудилось
В ночной костровой темноте:
Не мне совсем и посвящались-то
Все эти песни при луне?

И было что-то или не было,
Теперь осталось лишь гадать,
Раз не сумели с тобой главного
При встрече искренне сказать!

Лера тоже не могла с уверенностью сказать, было у них что-то с Владиком или не было?  То есть с ее стороны, конечно, было.  От его взглядов замирало сердце. Волновало каждое прикосновение к нему. Он ее восхищал…   Правда, она, как и героиня стихотворения, ничем не дала понять этого своему спутнику.
 А что чувствовал Влад? Почему ее поцеловал? Что было бы, если б им не помешала «поливалка»? Как он отнесся к разлуке? Случайно ли их расставание?
 Нет, никогда не узнать ответы на эти вопросы!
Но, как ни странно, после встречи с друзьями Лере стало легче. Она почувствовала, что снова может радоваться жизни. Уже той ночью Лера веселилась вместе со всеми: подпевала и играла в смешные детские игры; перекидывала с руки на руку и ела, обжигаясь, печеную картошку; кидалась «огурцами» от ирисов и танцевала у костра, как будто опять вернулись старые добрые времена…
Боль стала немного меньше: она словно свернулась в клубочек, найдя место в глубине сердца, но больше не мешала жить.   
И все же в поезде на обратном пути на нее снова напала тоска. С бессмысленной надеждой она осматривала перрон в Каменске-Уральском; вздрагивала в Свердловске, когда во время пересадки ей казалось, что впереди движется знакомая фигура (сколько лет еще ей придется вздрагивать так, когда проходящий мужчина издали будет напоминать Влада!).

В Перми о Лериной истории узнала только Маринка, лучшая подруга студенческих лет. Остальным про Лерины дела знать было незачем.
Марина поохала и поахала, но Лера уже и сама держалась молодцом, может быть, просто потому, что привыкла носить эту боль, которую можно было терпеть, если не бередить ненужными воспоминаниями…
 Начались студенческие будни – хлопотные, сумасшедшие, веселые.     Кроме того, Лера снова пошла работать в детскую больницу. В прошлом году она подрабатывала там купальщицей (девушка очень любила детей, и ей доставляло большое удовольствие возиться с малышами). В этом году прежнее место оказалось занятым.
– Мы можем взять вас только уборщицей…   
Ну что ж!  И это лучше, чем ничего. Ведь надо приодеться к школьной практике, а также занять чем-то себя, чтоб уберечься от непрошеных мыслей!         
Лера драила палаты и подвалы, а также врачебные кабинеты с большими окнами…  Сколько на них было грязи! Но вскоре она так настропалилась мыть эти окна, что затрачивала на самое большое не более пятнадцати минут.  Со всей больницы сбегались смотреть на преображенные сияющие окна и спрашивали, чем она моет? Лера перепробовала все: мыло, соду, нашатырь… Но пришла к выводу, что небольшую грязь отлично смывает просто горячая вода. Надо только успеть вовремя вытереть чистое окно сухой тряпкой!
Она экспериментировала, носилась со шваброй по больнице туда и сюда – и это позволяло ей не думать, не погружаться в прошлое. Кроме того, она приносила в больницу листочки с английским словами и во время работы заглядывала в список, заучивая новые слова. Это тоже занимало голову и позволяло уменьшить время на подготовку к занятиям.
Вечером, забежав к тетке и приняв душ, Лера бежала в институтскую   библиотеку, где работала с английскими газетами и делала домашние задания.
В выходные много времени пропадало в очередях. В будние дни по гастрономам ходила тетушка, а в воскресенье Лера выстаивала огромный хвост, чтобы взять колбасы или грудинки, из которой тетя Вера готовила суп. Пока Лера доходила до прилавка, успевала выучить не менее двадцати новых слов.
Педагогическую практику Валерия прошла на «отлично». Но наступила весна, и начались новые переживания. Приближалось распределение, и сокурсницы волновались за свою судьбу. Союзное распределение позволяло забросить их в любой уголок Советского Союза, хотя какой-то выбор у них все-таки был. Лера, как и все, с тревогой и надеждой ждала предстоящих списков, чтоб выбрать город поближе к Алма-Ате, но судьба распорядилась иначе…

                3
– Тебя вызывают на переговоры, – встретила ее в дверях дома взволнованная тетя Вера. – В три часа…
 Схватив квиток, даже не заходя в квартиру, Лера побежала на почту.
Звонила мамина подруга Тася, и новости были неутешительные: мать, возвращаясь из райценра, куда ездила за покупками, попала под дождь и простудилась.
– Было воспаление легких. Но ты не волнуйся: она почти поправилась, только слаба. А еще у нее осложнение на сердце… Нужен уход.  В общем, мы тут подумали и решили сделать тебе вызов. Получишь заказное письмо, там все справки и согласие нашего директора школы взять тебя на работу. Постарайся быстрей закончить с учебой и приезжай.

В пединституте у студентов был еще один выбор: защищать диплом или сдавать экзамены. По счастью, Лера готовилась к последнему.  Возможно, ей удастся что-нибудь ускорить…
Девушка ворвалась в деканат. Хотя у нее не было еще на руках подтверждающих документов, декан поверил студентке на слово и посоветовал договариваться с преподавателями индивидуально.
Экзамены, которые шли первыми, Валерия сдавала вместе со всеми. А сдачу трех последних решила ускорить. Конечно, ее замечательные преподаватели пошли навстречу, а так как Лера усиленно занималась весь год, то подготовиться к досрочной сдаче не составило большого труда. Одновременно она бегала на почту, отсылая домой посылки с книгами и вещами.
Через Свердловск на этот раз не поехала: время дорого! Получив в больнице расчет, а в кассе института – подъемные, купила билет на самолет.    

И вот у Валерии совсем другая жизнь … Утром идет в школу, в свой лингафонный кабинет, который готовит к началу учебного года. Отдохнуть ей дали всего неделю, а потом добрые люди посоветовали выходить на работу, чтобы кто-нибудь не перехватил свободную вакансию.
Мама поправилась и снова вышла на работу в совхозную библиотеку. Но ничего тяжелого делать ей нельзя, поэтому Лера прибирается и здесь, и там, но все это девушке не в тягость, а даже в радость. Одноклассников и подруг в это лето почти нет. Те, кто кончил учебу в вузах, отправились на новые места по распределению. Мальчишки после армии разъехались в поисках работы или поступают учиться дальше.
По вечерам свободна одна Ксюша. Но и та через месяц выходит замуж и уезжает жить в Алма-Ату…
Когда начался учебный год, Лера сошлась с учительницей математики Ларисой Сергеевной, приветливой синеглазой блондинкой.  Ее прислали в Красный луч после института три года назад. Здесь она вышла замуж за местного зоотехника Витю Шевцова и осталась работать в поселковой школе. Они с мужем успели даже получить трехкомнатную квартиру в новой пятиэтажке и родить двух детей.
Впрочем, времени на внешкольное общение почти нет.  Школа образцовая. С утра до вечера заливаются звонки, трубят горны и гремят барабаны. Если не уроки, то продленка. Если не продленка, то пионерский сбор, субботник, соревнования или еще какие-нибудь мероприятия. Два раза в неделю – совещания: длинные, скучные, по три часа, от которых потом болит голова…
Лера окунулась в эту жизнь, и она затянула ее, как засасывают каждого учителя его школьные дела.

Из всей этой круговерти один просвет, одна радость – огромный летний отпуск, по сути те же каникулы. Можно куда-то съездить, к тому же дают дешевые «учительские путевки», в которые входят проживание и экскурсии (учителей селили в пустующие летом школы либо студенческие общежития).  Лера тут же воспользовалась этой возможностью. Дорога, правда, была за свой счет, как и питание, но учителя брали продукты из дома, поэтому на еду денег уходило немного.
 Лера съездила с Ларисой в Ленинград, школьной подругой Ксюшей – в Ростов-на-Дону, и один раз – с мамой в Ригу.
Все бы хорошо, только вот личная жизнь у Валерии не налаживалась, впрочем, как и у сокурсницы Марины.  Марина к этому времени отработала в Саратове трехлетний обязательный срок и вернулась обратно в Пермь, к родителям, где тоже устроилась работать в школу. На четвертое лето они списались, и Валерия взяла путевки в Сочи, где девушки встретились.
В Перми у Марины осталась масса ухажеров. Она все уши прожужжала Лере своими романами, хотя признавалась, что нет ни одного серьезного.  Но то, что у Леры до сих пор вообще никого нет, ее очень удивляло.
– Неужели это все из-за того парня в Свердловске? – спрашивала она.
Лера пожимала плечами:
– Может, из-за него, а, может, просто так сложилось…
 Сначала она, и вправду, ни на кого смотреть не могла. Но потом опомнилась, тем более что и Лариса, и Ксюша старались подтолкнуть ее к замужеству.
Но в поселке к тому времени сверстников практически не осталось, либо они уже обзавелись семьями, как и более старшее поколение ребят.  Малолетки же были неинтересны.
Летние поездки в этом плане тоже ничего не давали: она опять вращалась в сугубо женском коллективе, поскольку мужчин среди педагогов немного, а в поездках они и вовсе не встречались! Даже если Лера и знакомилась с кем-нибудь из местных, путешествие было столь коротким (всего десять дней), что знакомство не успевало перерасти в сколько-нибудь значимые отношения. И Лере не только не удалось завести в эти годы какой-либо серьезный роман, но даже просто влюбиться...
Эта поездка не стала исключением.  Даже у Маринки был полный облом. Все их «приключения» закончились парой пожилых толстопузых мужичков, с которыми они вместе загорали на пляже, куда отправились в первый же день перед экскурсией.
– Что, девушки, ловим полезный утренний загар? – спросил один.
– Можно рядом с вами пристроиться? – бросил свою одежду около них другой.
– Да у нас место не куплено, – ответила на свою голову Маринка.
Толстопузики отдыхали в профсоюзном санатории, оба были женаты, но они тоже хотели весело провести время! Вечером мужички нашли девушек на дискотеке и в последующие дни то поджидали их у входа в общежитие, то ловили во время прогулок по городу, то приходили на те же самые дискотеки, что и они...  Левочка и Петечка (как звали их между собой подруги) были довольно забавны, но это было совсем не то, о чем они обе мечтали.
– Отбивают от нас всех перспективных претендентов! – злилась Марина.
 Но переломить ситуацию девушки так и не смогли: Петечка и Левочка проводили их в аэропорт…

Два следующих лета Валерия провела в Сибири, так как серьезно заболела старшая материна сестра. У Елизаветы Павловны тоже было слабое здоровье, поэтому Лера не решалась отпускать ее одну.
Тетя Катя жила в деревне, где не было никаких развлечений, кроме реки или леса. Приговор врачей был уже вынесен, и мать весь день проводила у постели больной сестры, пытаясь развлечь ее воспоминаниями о детстве и юности или новостями сегодняшнего дня. Лера же чувствовала себя лишней и, познакомившись с соседкой-старушкой бабой Дусей, заядлой грибницей, уходила вместе с ней в лес и снабжала семью грибами да ягодами.  Также она ходила с детьми двоюродных сестер на реку, где племянники рыбачили, а девочки купались.
Конечно, родня тоже пыталась подыскать девушке жениха – не раз приходили в их рубленый дом для знакомства мужики и парни. Но даже за симпатичной оболочкой Лера видела лишь невежество либо пьянство и ни с одним не сумела найти общий язык.

Как-то раз (это было уже во второе лето) «бабуся Дуся» взяла с собой карты, предложив на привале сыграть «в дурака».  Лере не очень нравилась карточная игра, но обижать старушку не хотелось.  И та стала носить карты с собой: набегаются грибники по лесу, сядут на полянке перекусить, поставив подле себя полные корзинки, а после – играют. Однажды, озабоченная затянувшимся девичеством спутницы, баба Дуся предложила погадать. Лера милостиво кивнула, и бабушка раскинула карты.  Озадаченно взглянув на них, разложила колоду еще раз. Потом раскинула в третий. И снова, качая головой и что-то бормоча, уставилась на карточный веер.
– Что, не выйду? – спросила Лера.
– Выйти-то выйдешь, – ответила старушка. – Да токо один человек – твоя судьба!
– Как это? – удивилась Лера.
– А вот так, как карты ни пораскину, а усе один король идеть и идеть, и усе впереди других…
– Что же это значит?
– А судьба-то и значит, я ж говорю! А почто и как, про то я не знаю и сказать не могу…
Разморенная солнышком, бабушка Дуся растянулась на полянке, положив под голову свернутую куртку, и задремала…
Лера пожала плечами. Прислонясь к теплому шершавому стволу сосны и грызя травинку, она задумалась о гадании. Оно могло означать одно из двух. Или то, что давняя встреча с Владом была роковой, и она, кроме него, никого не полюбит. Или это – всего лишь старушечий бред! 
Прошло уже столько лет… И сейчас Лера даже не могла бы определенно сказать, любит ли того парня до сих пор.  Да и что это была за любовь? Так, одна мечта!  Да, сильно страдала… Ну и что? Комок боли, долгое время живший в сердце, постепенно сжался, превратившись в крохотную искорку. Да, она еще грела, эта искорка, но уже совсем не вызывала боли. Вспоминать о той встрече теперь было не болезненно, а, скорее, грустно. «Говорят, что через семь лет все клетки в организме человека меняются… А прошло уже восемь!  Значит, во мне нет ничего от той, прежней… Что ж сожалеть о несбывшейся любви? Хорошо, что любовь была! Говорят, не всем это счастье дается… И нужно только радоваться за свое прошлое. Но чтобы оно и дальше влияло на мою жизнь? Нет, этого не может быть!  И… я этого не допущу! А значит, гадание – полная ерунда».

                4
Словно в подтверждение этой мысли, Лера через год выскочила замуж. Произошло это неожиданно даже для нее самой…
Мамины подружки, собираясь у них дома, все чаще советовали Лере родить ребенка, чем коротать век одной. И мама, хоть печалилась, но соглашалась.  Лера тоже всерьез подумывала об этом. Да только все не так просто! Как начать встречаться с кем-то в поселке, где все друг друга знают, где ни от кого не спрячешься?  Как это сделать, работая в школе, на виду у всех, когда ты просто обязана быть примером для учеников и не вызывать раздражения родителей?
Но, может быть, Лера и решилась бы на это, если б не Вольгин.

Фельдшер Глеб Дмитриевич Вольгин работал в их поселке с давних пор. Лера помнила его еще со школы, когда класс водили на медосмотр. Был он в те годы темнокудрый импозантный мужчина, и девчонки смущались, хихикали и строили ему глазки. А он шутил, мрачно усмехаясь из-под густых черных бровей. Выйдя из медпункта, девочки обсуждали его внешность, находя в ней что-то демоническое.
У Вольгина была жена, миловидная и белокурая. Умерла она в те годы, когда Лера училась на Урале.  Валерия даже не знала, от чего.
Сейчас Вольгин поседел, погрузнел, ссутулился, но глаза еще молодо поблескивали из-под кустистых бровей, когда он, как и прежде, не улыбаясь, отпускал свои шуточки.
Лера пришла к нему на прием из-за гастрита (сказалось буфетное перекусывание с лимонадом). Вольгин выписал лекарство и прошелся насчет ее худобы.
– Так выпишите что-нибудь, чтоб поправиться, – в шутку сказала Лера.
К ее удивлению, он, действительно, выписал какие-то уколы, и добавил:
– Замуж тебе, девушка, надо, вот что! Тело нагуляешь, когда дети пойдут…
– Не за кого! – отмахнулась Лера.
– А, может, и есть за кого, да ты не видишь? – Вольгин неожиданно положил на ее ладонь свою узловатую руку.
Его прикосновение не было ей неприятно, но озадачивало.
Лера удивленно взглянула на него и, ничего не сказав, вышла.
Потом Вольгин приперся к ним домой с букетом в руках. Вообще-то по возрасту он больше подходил в женихи ее маме, но намекнул, что хочет посвататься именно к ней.
Мамины подруги уговаривали Леру и расхваливали Вольгина:
 – Присмотрись! Живет человек уже несколько лет один, холостяком, ведет порядочный образ жизни…
– В поселке его все знают и уважают!
– А врач он какой, к нему даже из города на прием едут!
– Начитан! Остер на язык…
Лера и сама не могла сказать о Вольгине ничего плохого. Она вспомнила, что тот нравился ей когда-то, в школьные годы, да и сейчас не вызывал отвращения, хотя его лицо избороздили глубокие морщины.
Однажды весной Вольгин передал ей через маму записочку, где просил прийти вечером в сквер к памятнику Ленину. Там, в глубине парка, на садовой скамеечке под цветущей сиренью Вольгин сделал ей предложение и подарил кольцо. Уже готовая к этому предложению, Лера согласилась.
Она ушла жить в дом к Вольгину, который был просторнее и светлее, чем их с мамой.

Лето они прожили хорошо. Вольгин редко бывал дома: за ним были закреплены еще два поселка, и он часто уходил на обход или уезжал по срочному вызову. Лера наводила в доме порядок, с удовольствием готовила. Когда одной бывало скучно, уходила к маме или мама шла к ней. Два раза они с Глебом на выходных ездили в Алма-Ату гулять по Медео и в парк, где чудесно провели время, катаясь на лодках.
Все изменилось, когда Лера вышла на работу. В конце октября предстояла очередная проверка школы. На работе был полный аврал.
Не дай вам бог работать в образцовой школе! Директор из кожи лез: «Все стенды надо обновить! В Музей боевой славы добавим новые экспонаты… Календарные планы срочно дописать и сдать на проверку…Классы дополнительно озеленить…»  Вероятно, в большом учебном заведении все это нетрудно сделать, но у них коллектив небольшой, и на каждого легла огромная дополнительная нагрузка.

В школе приходилось задерживаться допоздна, а нужно было еще переделать домашние дела и подготовиться к урокам! За тетрадки она садилась ночью, а хмурый Вольгин стоял у порога, засунув руки в карманы, и, покачиваясь на носках, недовольно ворчал:
– С кем спать сегодня будешь: с Байроном или с Черчилем?
– Сейчас по календарным планам посмотрю, – так же мрачно отшучивалась она.
Глеб Вольгин, много работающий днем, тем не менее, совсем не одобрял работу ночью. Он был убежденным сторонником здорового образа жизни и твердого режима.
– Но ведь ты сам ездишь на вызовы по ночам! – спорила с ним Лера.
– Да, когда речь идет о жизни и смерти, – возражал Глеб.
– Здесь тоже – о жизни и смерти, – бормотала она, погрузившись в тетради.
– О твоей!  – мрачно изрекал Глеб и, отодвинув в сторону непроверенные тетрадки, вел ее в спальню.
Два раза она подчинилась, а на третий раз взбунтовалась и все-таки отстояла свое право сидеть по ночам до двенадцати, зато теперь выслушивала каждый вечер сентенции Вольгина, ложившегося спать ровно в десять.
За время работы в школе Лера привыкла к подобным авралам, но раньше она отсыпалась по выходным, праздникам или на каникулах. Теперь у нее такой возможности не было. В любой день недели Вольгин вставал в шесть утра и, включив громкую музыку, делал зарядку, а потом обливался холодной водой.  Летом Лера сама присоединялась к нему, правда, водой не обливалась, а только умывалась в уличном умывальнике до пояса.
Теперь же времени едва хватало для сна.  Кроме того, надо было накрыть на стол. Конечно, Вольгин мог сделать завтрак и сам: прожив столько лет холостяком, он умел прекрасно готовить. Однако Лера считала, что это ее обязанность и, сонная, тащилась на кухню.
Но хуже всего было чувство вины, с одной стороны, перед Вольгиным за то, что она не уделяет достаточно внимания семейным делам; с другой стороны, перед детьми, когда приходилось говорить им, что не успела проверить сданные накануне тетрадки.
Как-то Вольгин уехал на медицинскую конференцию на три дня. Лера облегченно вздохнула. Можно было оставить на время домашние хлопоты, а в свободный от уроков день поспать до десяти. В школу, конечно, все равно придется идти. Все учителя, не занятые уроками, оформляли стенды. Кроме того, нужно заняться классом. Только трое учеников откликнулись на ее просьбу принести цветы, да и те завуч забрала в музей. Поэтому в свой кабинет Лера решила на время взять комнатные цветы Вольгина: пышную герань и три разросшихся горшочка фиалок, которые как раз зацвели.
Обедала она эти дни в школьном буфете, оставаясь после уроков в школе, чтобы закончить стенды, как общешкольные, так и классные.
На третий день, придя из школы, Лера обнаружила, что в кране исчезла вода. К невымытой с утра посуде добавилась обеденная. Все это надо перемыть вечером. Если воды в кране не будет, придется бежать за водой к маме. Она, наверняка, слышала об отключении и сделала запас. Пока – некогда. Опять надо в школу, директор там рвет и мечет, и опять какое-то совещание!
Глеба Лера ждала только на следующий день. Но он приехал поздно вечером и в дверях столкнулся с женой. Ему явно не понравилось ее позднее возвращение, и он что-то бурчал, вытирая ноги о коврик. Кажется, он даже не поверил, что она задержалась в школе. А Леру разозлило его недоверие. Она метнулась на кухню, вспомнив про невымытую посуду, и со страхом ждала, что будет дальше.  Ее худшие ожидания оправдались.

К чести Вольгина, он был исключительным аккуратистом. Даже без жены в его доме все было вылизано до стерильности. Непонятно просто, когда он это успевал при всегдашней занятости! Поэтому оправдания об отсутствии воды в кране абсолютно не были приняты. Пустой холодильник и пропавшие цветы довершили скандал.
– За те годы, что ты работаешь в школе, сад можно вырастить, а ты из дома тащишь!
Некогда было ему объяснять, что несколько горшочков засохли летом во время каникул, потому что их забыла полить вовремя техничка. А красивый тропический цветок, который она купила в городе, на ростки общипали ребята, которым захотелось и в собственный дом принести такую же красоту. Пришлось зачахшее растение унести к маме, чтобы оно отросло заново. «Эх, надо было у нее и цветы взять, хотя оттуда их тащить, конечно, дальше… Да и вообще, стоит ли возмущаться из-за горшков, взятых только на время?»
Лера пыталась приготовить что-нибудь на скорую руку, моя между делом посуду и радуясь, что вода, наконец, пошла. Но она нервничала и торопилась, в результате творожники подгорели, а молоко убежало.
Рассерженный Глеб ушел спать, а Лера еще долго сидела над тетрадками. Потом на цыпочках пробралась в спальню и уснула на краешке кровати.
Конечно, ссора вскоре забылась, но прежней идиллии уже не было.
Вольгин периодически ворчал на нее, а однажды разгорелся новый скандал.  Лера не смогла найти новые полотенца, которые надо было повесить взамен порванных старых.
На вопрос, где они, Глеб рассвирепел:
– Какая ты хозяйка, если не знаешь, где и что в доме лежит!
– Ты сам должен был мне показать, что находится в твоем доме!
До этого времени Лера пользовалась теми вещами, что были на виду.
– Мне было неудобно шарить по чужим шкафам и проверять, что в них есть!
– Какие они чужие! – негодовал Глеб. – Ты моя жена, а это твой дом! И ты уже несколько месяцев тут живешь!
Наверное, он был прав.
А еще Глеб взял моду сравнивать ее со своей первой женой: Мила делала так, Мила поступала этак… Возможно, Мила, действительно, была идеальной женой.  Но Лера ни в каком случае не могла ей стать, да и не хотела.  Было обидно, но до поры до времени она терпела. Однако уже перестала радоваться тем редким дням, когда они с Вольгиным оставались вдвоем. Наоборот, в его присутствии она все делала не так: все время что-то падало, разливалось и пригорало.
– Ты просто неумеха, маменькина дочка! – заорал на нее Вольгин в очередной раз.
– По-моему мы не помогаем, а мешаем друг другу, – тихо сказала Лера и ушла к матери.
Мама ее утешала и уговаривала вернуться, Глеб приходил с извинениями, но она молчала и качала головой.
– Вам надо немного отдохнуть друг от друга, – сказала Вольгину Елизавета Павловна, когда тот пришел в очередной раз, – и понять, можете ли вы жить вместе. Пусть она пока поживет у меня…
– Не можем… – подумала Лера.
– Я не вернусь, – сказала она матери, когда та завела разговор через несколько дней.
– Мне там плохо, я там не чувствую себя дома!  И…это все мешает мне работать, – добавила она.
Решившись окончательно, Лера выбрала время, когда Вольгин был на работе, и сходила в его дом, чтоб забрать свои вещи. Кольцо она оставила в зале на столе, а ключ положила в условленное место на веранде.
Разводиться им не пришлось, так как они все еще не были зарегистрированы.

Вольгин продолжал заходить к ним, пытаясь вернуть жену, но разговаривал больше не с ней, а с матерью. От Леры же, кроме «нет», ничего не смогли добиться.
– Ну чего ты такая упрямая? – твердила ей мать. – Ну, хоть бы подождала, пока забеременеешь. Ведь ты так хотела ребеночка!
– А, может быть, я и беременная! – отшучивалась она, хотя ее тревожило то, что она не смогла забеременеть в течение стольких месяцев.
В вопросах физиологии, несмотря на свои 28 лет, она разбиралась слабо, расспрашивать Глеба или мать стеснялась, а Вольгин вовсе не старался ее просветить.
В конце концов, от Леры отступились, и жизнь пошла, как и прежде. Школа – дом. Дом – школа.
В поселке бурно обсуждался их развод, но все встали почему-то на ее сторону. Люди, которые раньше уговаривали выйти замуж за этого холостяка и расхваливали его достоинства, сейчас ругали его. Говорили, что давно знали, что он жадный и педантичный мужлан, грубиян!
Но Лера, к их разочарованию, ничего не комментировала. Зато с уходом от Вольгина она снова почувствовала себя в своей тарелке.
Ребенок не родился.  Ну что ж…  Значит, не судьба!
И Лера смирилась со своим положением. Она не знала еще, какой сюрприз ждет ее впереди!

                5
Ведь что такое жизнь? Долгий неизведанный путь. Никогда не знаешь, что дальше: прямая наезженная колея, развилка или крутой поворот, уводящий в сторону  от протоптанного пути?
Письмо пришло как раз вовремя! Бывали в жизни Валерии периоды, когда скользить по одним и тем же рельсам ужасно надоедало, когда все, что окружает, окончательно приедалось, однообразие жизни нагоняло тоску, а душа отчаянно ждала перемен. Вот и сейчас это состояние стало просто невыносимым!
Нет, она любила свою работу и не представляла жизни без нее, она очень любила поселок Красный луч и людей, знавших ее с детства.  Но после развода с Вольгиным в ее жизни совершенно ничего не происходило, вернее, все было так, как и несколько лет назад, а душа так жаждала какого-нибудь праздника и перемен! 
Даже ее 30-летие прошлой весной отметили, как отмечали в школе все и всегда – накрыли в буфете столы. Летом тоже не пришлось никуда съездить. Мама лежала в больнице, а потом с помощью Вольгина Лера отправила Елизавету Павловну долечиваться в санаторий.
Вольгин часто заходил к ним, когда болела мама, а после ее возвращения иногда справлялся, не надо ли чем помочь. И Елизавета Павловна то лампочку просила его ввернуть, то радиоприемник починить…  Вину ли свою Глеб чувствовал, или жена все-таки зацепила его и он надеялся ее вернуть?  Мать считала, что второе, но Лера сомневалась: с ней Вольгин только здоровался и говорил о лекарствах. Да Лера и сама держалась отчужденно: она не хотела подавать ему никаких надежд.

    Белый прямоугольник лежал на столе, когда измотанная шестью уроками Лера пришла из школы. Ах, этот четверг! Самый трудный день… Усталость была такой, что Лера, бросив портфель на стол, прямо в пальто повалилась на диван и лениво взяла конверт. Из Перми!  От Маринки!
Они все еще иногда переписывались. Марина – единственная из подруг, которая не обзавелась семьей, и у них по-прежнему было много общего.
Ну, вот и Маринка прислала приглашение! Вытащив открытку, Лера стала читать вложенное в нее письмо. Подружка писала, что, наконец, выходит замуж, а жених ее из Кунгура, небольшого уральского городка, где и назначена свадьба.
Рассматривая разрисованную розами и кольцами пригласительную открытку, Лера со слезами на глазах вспоминала улыбчивое Маринкино лицо, рассыпанные по плечам черные кудри и широкую открытую душу институтской подруги.  Маринка была именно тем человеком, с которым можно говорить абсолютно обо всем, с кем так хорошо и грустить, и веселиться!
Лера была очень привязчива, и ей не хватало прежних подруг:  Ксюши, которая теперь жила в городе и виделась с Лерой пару раз в году, и Маринки…  С той вообще не встречались несколько лет! Одноклассники тоже давным-давно разъехались кто куда, лишь изредка кто-то из них появляется в поселке. У всех теперь своя жизнь, старые связи ослабевают…
А как было бы хорошо поехать на эту свадьбу! Еще раз побывать на Урале, встретить институтских друзей, которые, конечно, приедут на торжество! Но это невозможно…  Или возможно?
– Мам! – Лера вскочила, скидывая пальто, и побежала на кухню. – Маринка замуж выходит! Приглашение прислала.
Мать знала всех ее подруг – кого лично, кого по дочкиным рассказам, потому принимала близко к сердцу судьбы всех ее друзей.
Вот и сейчас она обрадовалась не меньше дочери:
– Ну, слава богу! Вы с ней одни засиделись!
– Мне так хочется поехать! – Лера прижала открытку к груди и мечтательно закрыла глаза. – М-м! Как хочется!
– Ну, так поезжай! – сказала Елизавета Павловна так, словно Марина жила в соседнем городе.
– Но как? – вздохнула Лера и тут вдруг со всей ясностью представила, как это можно сделать.
– Да, вот если б на пятницу и субботу отпроситься: у меня там совсем мало часов; а в понедельник – свободный день; а во вторник, если с последних уроков отпустить детей, – рассуждала она, присев на стул, – то у меня было бы целых четыре дня, и я могла бы съездить…
– Ну, так и съезди, – опять повторила мать.
Она что? Всерьез?
Лера перестала качаться на стуле и задумалась.  Зарплату она получила несколько дней назад. В шкафу лежит заначка – пятьдесят рублей, так как она каждый месяц откладывает по десятке, чтобы к лету набрать сотню и добавить к отпускным. Еще у нее осталось немного денег на сберкнижке, поскольку этим летом она никуда не съездила. Жилье и стол у подруги  обеспечены,  деньги нужны только на дорогу и подарок – того что есть, пожалуй, хватит с лихвой!
На отпускные летом она купила дорогие теплые сапоги, а в шубу сшила в прошлом году...  Нарядное платье после 30-летия надевала лишь раз – на Новый год; оно так и висит в шкафу. Получалось, что препятствий-то никаких и нет? Вот разве билеты, но вряд ли они зимой нарасхват…
– Мам, а что если в самом деле поехать? Сейчас ведь билеты можно достать?
– Ну, попробуй! – опять пожала плечами Елизавета Павловна, которая, кажется, не видела в этой поездке ничего особенного.
Лера ушла в свою комнату и стала прикидывать. Если бы все удалось состыковать и согласовать, то поездка, действительно, стала бы не только желанной, но и вполне возможной…
– Надо состыковать! – вдруг окончательно решила Лера, и лихорадочное возбуждение охватило ее.
«С чего начать? Аэропорт! Надо выяснить прежде всего, есть ли билеты сейчас… Позвонить! У Ларисы есть телефон, заодно и посоветуюсь с ней…»
Лера побежала к подруге, надеясь, что та уже вернулась из школы. Лариса обедала и пригласила ее к столу. Но Лера лишь присела на краешек стула, замотав головой.
Жестикулируя и торопясь, она стала рассказывать Ларисе о письме и о том, как все можно сделать:
– Прежде всего надо позвонить в аэропорт. И, если возможно, заказать билеты туда и обратно...  Тогда завтра я могла бы за ними съездить…
Лариса пошла за телефонным справочником, а потом через «восьмерку» набрала  Алма-Ату.
Лера сразу получила ответы на все вопросы.
– Да, билеты есть…  Можно заказать и заранее оплатить. Да, можно сейчас, а забрать билеты завтра…

Лера выслушала время прилета и вылета; все обдумав, сделала заказ и с сияющим лицом положила трубку. Самая главная проблема была решена!  Остальное не представляло особой сложности, только б директор отпустил, однако в этом Лера была почти уверена…
Больше всего уроков у нее приходилось на среду и четверг (сегодня как раз такой день), зато назавтра, в пятницу, всего два. Завтра она и съездит после школы за билетами, а ровно через неделю вылетит в Пермь! Для поездки удалось выкроить даже лишний день, так как самолет улетал в четверг вечером. Следовательно, утром в пятницу она будет уже в Свердловске, а к вечеру на поезде доберется до Кунгура.
Обратный рейс из Свердловска приходится на утро вторника. Значит, из Кунгура придется выехать в понедельник вечером. Получается, у подруги она сможет пробыть полных три  дня – всю свадьбу и еще один день!   Просто великолепно! Как хорошо, что в этом году она взяла поменьше «часов». И как хорошо, что отказалась от «продленки», на которую ее так долго уговаривали! 
В этом году Лера решила немного отдохнуть, во-первых, из-за периодических головных болей, а во вторых, из-за мамы, здоровье которой также оставляло желать лучшего.
Зато теперь нетрудно будет договориться с Викторией Карловной, школьной библиотекаршей и бывшим учителем немецкого языка. Английский она тоже когда-то вела, поэтому не раз заменяла Валерию, когда та болела или уезжала по делам. Виктория Карловна никогда не отказывалась от замены, обещавшей солидную прибавку к маленькой зарплате, но терпеть не могла писать поурочные планы и требовала готовых,  но Леру это как раз устраивало. Так как она приносила свои планы, то была полностью уверена, что нужный материал будет пройден и объяснен в нужном ключе…

– Ну, ты авантюристка! – воскликнула Лариса, забежавшая к ней в кабинет на следующий день, чтобы узнать новости. Узнав о бурной деятельности, которую развернула подруга, она добавила:
 – Что-то подозрительно, чего ты так рвешься?  Признавайся, что у тебя там за встреча?
– А свадьба разве не повод? – изумилась Лера, но, похоже, Ларису это не убедило.
 Виктория Карловна тоже отнеслась к объяснениям коллеги недоверчиво. Долго расспрашивала, куда она едет, зачем и кто там будет еще, но, так и не услышав ничего интересного, со вздохом согласилась.
Валерия отправилась к директору.
Он с интересом выслушал ее просьбу.
– Можно и не делать ничего официально, Иван Федорович! В пятницу и субботу ведь не бывает никаких проверок. Деньги я из зарплаты Виктории Карловне отдам. А во вторник меня можно и не заменять, просто детей отпустим: там уроки последние. Если кто приедет, скажете, что я заболела...
– Вы это бросьте, Валерия Александровна! – нахмурился директор. – Отпустить-то я вас, конечно, могу… Вы у нас старый работник, заслуженный («Дожила!» - подумала Лера)… Но делать надо все по закону. Ладно, вторник в заявлении можете не указывать, чтобы не слишком потерять в зарплате…  Если что, по возвращении напишете объяснительную, что не успели вернуться вовремя.  Учеников отпустить можно, но потом эти уроки все же проведите, договорились? А на пятницу и субботу напишите заявление – по семейным обстоятельствам… Виктория Карловна вас официально заменит. Сколько у вас уроков в эти дни?
– В пятницу и субботу – вместе пять и еще классный час…
– В субботу ваш бывший муженек собрался читать лекцию о гриппе, вот туда мы ваших ребят вместо классного часа и отправим.
– Во вторник у меня последний  урок в четвертом классе, и пятый урок плюс      факультатив в восьмом…
– Ладно, детей отпустим! Виктория Карловна мне на той неделе нужна, должна помочь в оформлении. Свои уроки когда-нибудь в свободное время проведете, а факультатив уж пусть пропадает…
– Не пропадет! Я задание ребятам дам. Восьмой класс хороший. Они меня никогда не подводили. Большинство сделает!
– И то верно, – согласился Иван Федорович. – Ваши детки всегда с хорошими знаниями, за них беспокоиться нечего. Главное, под проверку никакую не залететь. А так, я знаю, вы свои грехи ликвидируете.
– Кстати, а чего вы туда так стремитесь? – вдруг перевел он разговор на другую тему. – Вас там никакой женишок не ждет или любовь какая из прошлых лет?
– Нет, – засмеялась Лера. – Любовь и жених – только у моей подруги, невесты.
– Ну, ладно… А с бывшим твоим сходиться не думаешь?
– Нет, что вы…
– Ладно, иди… И, знаешь что, Валерочка Александровна, если уж ты и себе там женишка найдешь, я в обиде не буду. Жалко такую учительницу терять, но тебе ведь и свою судьбу устраивать надо…
– Да что вы, Иван Федорович! Я же сказала! Вернусь во вторник, а в среду уже буду на уроках…
Этот старик даже растрогал ее своей заботой…  Еще она порадовалась тому, что в субботу ее не будет в школе и не придется встречаться на виду у всех с Вольгиным.
Все складывалось как нельзя лучше!  Восьмиклассники твердо пообещали самостоятельно перевести текст, четвероклашки – выучить новые слова. Виктория Карловна осталась довольна, что пойдет на урок с готовыми поурочными планами (Лера написала их в воскресенье, как и поурочные планы для себя – на среду). Отвезти путешественницу в аэропорт взялся сосед – дядя Марат, причем совершенно бесплатно: он ездил каждый четверг в город к дочери, которая жила и училась в специнтернате.
Во время поездки за билетами Лера купила молодым отличный подарок: небольшой, но очень изящный чайный сервиз. А еще взяла четыре кило кроваво-красного апорта. Эти огромные яблоки давно стали символом Алма-Аты (в переводе «Отец яблок»), и Валерия, выбрав на базаре самые крупные и яркие, хотела удивить ими уральцев.
Настроение в эти дни было отличное, хандра и усталость куда-то пропали, в делах все спорилось, и это еще больше уверило коллег в том, что поездка в Кунгур неспроста!
Лере было смешно, но тратить силы на бесполезное дело – разубеждать их – она не стала.
                6
Валерия проверяла по списку уложенные в чемодан вещи: ничего не забыла? В дверь уже постучал дядя Марат и велел быстрей выходить: он рассчитывал добраться до города засветло, чтобы успеть заскочить на базар. Лера быстро пробежала глазами список и сунула его в сумку.
Поцеловав на прощание мать, она вышла во двор.
Приподнятое настроение не покидало ее всю дорогу: и в машине, и на аэровокзале, и в самолете. Она вообще любила поездки и путешествия – еще с тех самых лет, когда была студенткой и разъезжала постоянно то туда, то сюда. А это путешествие было особенным, нежданным, вырвало из привычного круга забот и сулило радостные встречи и праздник – то, чего в ее жизни так давно не было.
Она сидела, откинувшись на спинку кресла, ожидая взлета, и пыталась представить, что ждет ее впереди, как ее встретят, как она будет добираться… «Добираться… Добираться! А письмо с адресом? Куда я его положила?» – Лера встрепенулась и почувствовала, как по спине пробежал неприятный холодок.
Самолет уже набирал высоту, но не высота испугала пассажирку. Валерия совершенно не помнила, где лежит письмо с кунгурским адресом! В чем она точно была уверена, так это в том, что его не было и в списке. Лера вытащила из сумки листок, на который заранее записала все, что нужно для поездки. Верно, письма в списке не было!
«Что же я сделала с письмом? Кажется, положила в ящик письменного стола вместе с открыткой после того, как прочитала ее маме… Неужели оно до сих пор там лежит? Может, переписала адрес в блокнот?» – Лера лихорадочно перелистала страницы. Нет! А ведь хотела записать… Получается, что, готовясь к поездке, она ни разу не вспомнила о письме! Внутри у нее все похолодело и начала бить мелкая дрожь.
«Так куда же я лечу? Хоть с самолета прыгай!»
– Надо успокоиться! Надо успокоиться! – твердила она себе, пытаясь заглушить подступающий страх.
«Неужели я сорвала себе поездку? Поездку, о которой так мечтала! Нет, нет, все будет хорошо… Кунгур – не такой уж большой город, как-нибудь найду!  Но как? А как фамилия жениха? Боже мой, я и этого не помню! Кого же в таком случае искать? Ведь Маринкину фамилию там никто не знает! Нет, должен быть какой-то выход…  Не возвращаться же назад…»
Об этом не хотелось даже думать: она так радовалась предстоящей встрече!
– Надо сообразить… просто сообразить...  Свадьбы ведь не каждый день бывают! Кто может знать все, что происходит в городе? Дети, конечно, дети! Они снуют везде и всюду, общаются со сверстниками, слушают разговоры взрослых… Наверняка, кто-нибудь из них слышал о предстоящей в городе свадьбе!
Стало немного легче. Потом Лера смекнула еще кое-что. Сколько ЗАГСов может быть в Кунгуре? Ну, два, три, четыре… Вряд ли больше. Найти их не составит труда, а там можно узнать о предстоящих церемониях и спросить фамилии жениха и невесты…
Лера успокоилась и решила не прыгать с самолета. Она и поехала-то в надежде на приключения. Так будь что будет, а с пути она не свернет! Тем более что, несмотря на досадную оплошность, ей продолжало везти.
Она без труда добралась от Свердловского аэропорта до вокзала и сразу же села на проходящий поезд.

                7
Чем дальше она ехала, тем более заметно было перемещение в их плацкартном вагоне. На станциях все чаще входили и выходили люди.   Купе заполнили старушки с узелками да сумками. По-видимому, добираться им было недалеко, так как те даже не стали раскладывать постель. Сидели все кучкой и разговаривали. Валерия услышала слово «Кунгур».
«Вот же еще одна категория людей, которая всегда все знает!» – обрадовалась Лера и придвинулась ближе, прислушиваясь и осторожно вступая в разговор. И вот она уже посвятила их в свою беду. Старушки заволновались, заохали:
– На свадьбу? Это у кого ж там свадьба-то? Ты не слыхала, Антипьевна?
– Нет, ничо не слыхала… А ты, Валя?
– Да я-то два месяца у дочери гостила, так и ваще не знаю ничо…
– От вздумала она по ЗАГСам мотаться…  Игде ты будешь по нашим горам лазить да те ЗАГСы искать?
– Ишо снегу сколько в этом году, да мороз шибкий!
– Постойте, может, у Сидоровны спросить? Пошли-ка к Сидоровне, – женщины поднялись и потащили новую знакомую в другое купе, где сидела похожая компания бабулек.
Снова охи-ахи…  Укоризненный взгляд на Леру: что за растеряха на свадьбу собралась?  Но Сидоровна на след их вывела-таки:
– У Новиковых-то уже прошла, – размышляла она вслух.  – Так, поди, у Лесниковых? Иль у Крохалевых?
– У Крохалевых! – Лера вдруг вспомнила фамилию. – А жениха Женя зовут!
– Точно, Женька Крохолевский жениться собирался! – обрадованно завозились старушки. – Ну, все, не волнуйся, девонька, довезем мы тебя до места, покажем. Вон, Антипьевна в тех местах как раз и живет!

Так, благодаря старушкам, Лера без труда села в Кунгуре на нужный автобус и добралась до подруги.
Крохолевы жили в красивом частном доме с резными окнами в северной стороне города. Путешественница вошла во двор и позвонила в дверь, которая тут же приоткрылась.  Маринка остолбенела на пороге, а потом, завизжав, бросилась обнимать.
– Приехала! Приехала! – повторяла она без конца. – Вырвалась все-таки! Ну, молодец… Я ведь приглашение послала, но, честно, даже не надеялась…  Это ж так далеко!
На Маринкин крик выбежали еще две девушки. Приглядевшись, Лера узнала сокурсниц Таню Нагайцеву и Олю Смирнову, а также школьную подружку Марины Риту (она ее тоже хорошо знала, но фамилию забыла). Ольга была «с животиком».
Лера вглядывалась в знакомые лица. Подруги немного изменились: исчезли пухлые девичьи щечки, у глаз – сеточка морщин, чуть-чуть пополнели.  Оля обрезала свою русую косу, которая доставала ей до пояса, у нее сейчас непривычно короткая стрижка…  У Тани – новая оправа очков, которая ей больше идет, и волосы выкрашены в темный цвет…  Ну а в остальном … Те же самые ее дорогие подруги! Как крепко они ее обнимают!
– Да тут почти вся 213-я в сборе! – вспомнила Валерия общежитскую комнату, где они обычно собирались все вместе.
– Только Нины с нами нет: ее директриса не отпустила. Нинка пишет: настоящая кобра! Ну и Ася осталась в Закавказье...  А у тебя как директор?
– Золотой! Иначе как бы до вас добралась? – Валерия принялась рассказывать, как удалось ей совершить такое путешествие.
– А я ведь тоже здесь до вторника, – сообщила Марина, заводя подругу в дом. – В среду нам с мужем – в Пермь, на работу. Женя тоже в Перми работает. А жить мы будем с моими родителями...
В коридоре собралась новая кучка народу взглянуть на приезжую. Здесь ее ожидал не менее горячий прием. Марина представила Леру своему жениху, свекрови и свекру, брату жениха и его молоденькой жене по имени Маша. Лера пожимала руки и выслушивала восхищенно-удивленные возгласы. Ее приезд на свадьбу восприняли чуть ли не как подвиг. Все ахали-охали: как же так далеко, да в такой мороз, да как она успела! А услышав ее рассказ о том, что добиралась до них, не имея адреса, и вовсе пришли в шок и поражались, как это она так быстро нашла выход из положения…  Алма-атинский апорт вызвал всеобщее восхищение. Его тут же положили в большое блюдо и поставили в центре стола, сказав, что позже заберут на свадьбу.
Словом, жили здесь очень добрые и гостеприимные люди, и Лера сразу стала своей.
Дом Крохолевых состоял из двух половинок: в одной жили родители вместе с Женей – зеленоглазым симпатичным парнем с веснушками на носу и широким добродушным лицом; во второй – старший сын Крохолевых Геннадий (похожий на брата, но более высокий и худощавый)  с женой Марией и двумя маленькими дочками.
Так как накануне свадьбы в доме собралось много гостей, в основном молодежь, то решили вечером устроить что-то вроде мальчишника и девичника. Друзей жениха поместили на половине брата, а приехавших девушек – на половине родителей, где им отвели комнату, внеся туда дополнительные раскладушки.
Маша тоже ушла на свою половину, чтобы помочь парням накрыть на стол. Потом она собиралась пойти к матери, куда заранее отвела малышек, так что в комнате для девушек остались одни подружки.
Отужинав вместе с родителями жениха и другими родственниками, от которых разбегались глаза, подруги удалились в свою комнату, сдвинули вместе диван и два кресла и, забравшись туда с ногами, предались   воспоминаниям и рассказам о прошедших годах.
 Все было почти так, как в те давние годы, когда они, собираясь в общежитской комнатушке, располагались на кроватях, стоявших вдоль стен, и делились друг с другом своими новостями, мыслями и планами на будущее.
Все, кроме Леры, были коренными уральцами, поэтому сокурсницы, отработав положенные три года по распределению, вернулись домой и устроились работать недалеко от Перми. В отличие от Леры, все подруги уже не раз собирались вместе, но теперь они жаждали расспросить Валерию о ее жизни и рассказать свои новости. А их было так много! Оля и Таня вспоминали свои свадьбы и мужей, которые в этот раз с ними не поехали, а освободили свои «половинки», согласившись посидеть с детьми. У Татьяны было уже двое: мальчик и девочка, а Ольга ждала второго ребенка и очень хотела мальчика, так как первой была дочь.
У Риты же, которая выскочила замуж сразу после школы, и вообще было трое детишек, причем двое уже ходили в школу.
Девушки вытащили из сумочек фотографии и продемонстрировали «свои достижения». Они подзадоривали Марину догнать и перегнать их и удивлялись, что Лера еще не замужем.
– Ну, мы тебе здесь жениха найдем – завтра, на свадьбе. У нас тут парни красивые! – пообещали они.
Потом разговор перешел на школу, потом снова – на семью и любовь, потом опять – на давние студенческие годы…
В конце концов, будущая свекровка вошла в комнату и велела укладываться, сказав, что невесте перед свадьбой выспаться нужно, да и другим это не помешает.

Утро было солнечным и морозным. Подружки проснулись, когда свет начал пробиваться через затянутое снежными узорами окно. Маринки уже не было, наверное, побежала помогать свекрови готовить завтрак. Им тоже пора было вставать. Ведь сегодня столько предстоит! Сначала девчата договорились пойти в парикмахерскую, затем погладить платья и одеться. А после этого надо помочь нарядиться Марине, так как в двенадцать часов за ней придет жених со своими друзьями, и начнется выкуп невесты. Затем – ЗАГС, потом небольшой отдых и в 17.00 надо быть в кафе.
День пролетел весело и суматошно. Много было смеха и шуток, когда Евгений выкупал невесту. Мария и Рита – дружка на этой свадьбе – приготовили парням целую кучу смешных заданий, которые те должны были выполнить, прежде чем жених получил право обнять свою возлюбленную. Вокруг жениха толпилась команда друзей, сопереживая товарищу и приходя на подмогу в трудных случаях.
До ЗАГСа добирались пешком: он оказался совсем недалеко от дома. И, если б Лере, действительно, пришлось искать Марину и ее жениха через ЗАГС, то, доехав до него, она без труда нашла бы нужный дом. Валерия порадовалась, что этот способ ей не пригодился, и мысленно еще раз поблагодарила старушек. Она не потеряла замечательный вчерашний вечер!
Снег оглушительно скрипел под ногами, когда они пробирались к месту регистрации между холмами и пригорками, на которых располагался этот небольшой городок. Мороз щипал нос, но был сухим и переносился гораздо легче, чем такая же температура в Алма-Ате. Солнышко не грело, но золотило склоны и крыши каменных зданий. В таком же небольшом старинном каменном доме с лепными окнами располагался и ЗАГС.
Церемония бракосочетания прошла без сучка и задоринки, скоро уже все пили шампанское и желали молодым счастья.
После ЗАГСа Лера успела сбегать на местный почтамт и позвонить тете Вере. Было так жалко, что не удастся заскочить к тетушке во время этой поездки, хотя Пермь совсем рядом! Но Лера не хотела рисковать: она дала слово вернуться вовремя! Да и что за радость заезжать на полдня, потратив на дорогу лишних шесть часов?
Тетя Вера с ней в общем-то согласилась, хотя немного расстроилась. Но Лера постаралась как можно подробней расспросить старушку о ее житье-бытье, рассказать все об их жизни с мамой и пообещала обязательно приехать как-нибудь летом…
Когда она вернулась к Крохалевым, толпа гостей значительно выросла. Но гости еще продолжали прибывать – в доме не протолкнуться. Приехали и родители Маринки – седовласая красивая пара.
Со времени регистрации Марина находилась рядом с мужем и дружками в окружении родни, своей и жениховой, а Лера осталась в компании институтских подруг да рыженькой худощавой Марии, жены Геннадия, с которой тоже успела подружиться. Маша показывала и называла ей подъезжающих друзей и родственников.
– Маринкины все уже здесь, – подытожила она по дороге в кафе, – а вот со стороны Женьки еще четверо парней должны приехать, его институтские друзья. Они издалека и поедут после работы, так что обещались только на саму свадьбу, в кафе…

Тонкий пуховый платок «паутинка», что Лера выпросила перед отъездом у Ларисы, отлично помогал ей. Укрывал голову и верхнюю часть туловища, но не мял платье, не портил прическу и прикрывал лицо от мелкого колючего снега, который посыпал к вечеру. Даже в мороз в нем было тепло. В ЗАГСе днем было прохладно, поэтому Лера оставила шаль на плечах: белый ажурный узор прекрасно сочетался с приглушенно-бирюзовым цветом ее платья, но прикрывал плечи и открытый  вырез горловины.
В кафе же было жарко, и Лера, засунув шаль в рукав шубы, подошла к зеркалу, чтобы поправить прическу. Валерия поймала несколько восхищенных взглядов. Платье, в самом деле, шло ей, и было прекрасно сшито. Недаром перед тридцатилетием ездила заказывать его в Алма-Ату!
Свободные рукава «летучая мышь» кончались у талии, перехваченные тонкой резинкой, а сверху еще и поясом с фигурной пряжкой. Присборенные верх и низ и широкая юбка скрывали ее худобу, но подчеркивали тонкую талию. Длина ниже колен и туфли на высоком каблуке придали стройности и сделали выше.
Сережки с бирюзой, подаренные мамой на то же тридцатилетие, серебристый кулончик, цвет платья – все замечательно гармонировало с цветом ее глаз.  Конечно, ей не затмить красавицу Марину в легкой белоснежной фате и роскошном платье, да это и не нужно! Но, в целом, покрутившись у зеркала, Лера осталась довольна.
Маша и Оля (последняя не раз бывала в Кунгуре и знала всех друзей жениха и невесты) тоже, видимо, так считали, потому что показали вытянутый вверх большой палец; затем принялись представлять Валерию всем парням по очереди, не забывая рассказать, какой подвиг совершила залетная гостья, рванув из солнечной Алма-Аты на заснеженный Урал. В доказательство показывали на огромные красные яблоки, пылающие по центру большого стола. Это производило впечатление. Лера ловила заинтересованные взгляды, отвечала на удивленные вопросы и чувствовала, что стала гвоздем программы. Как только началось торжество и заиграла музыка, ее стали наперебой приглашать на танец.
«Ого! Вот что, оказывается, нужно, чтобы добиться бешеной популярности!» – посмеивалась она про себя, переходя от одного партнера к другому. Рядом кружились ее подруги, и все они словно перенеслись на десять лет назад, раскраснелись, помолодели, и никто, глядя на них сегодня, не сказал бы, что они разменяли «тридцатник». Как хорошо, что можно расслабиться, забыть о возрасте, о строгом учительском статусе и повеселиться от души!
Место под танцы отвели в самой середине большого зала, ближе к входной двери. В глубине располагались столы. Стол молодых находился на возвышении, на сценической площадке, откуда жених и невеста вместе с дружками взирали на остальных. Параллельно их столу, но внизу стоял длинный стол, за которым расположились ближайшие родственники и те, кто постарше – «стародежь», как говорил в шутку Лерин директор. Два более коротких стола располагались вдоль стен справа и слева, а с обоих концов от них стояли столики на четверых.
То есть каждый здесь мог выбрать себе место по душе: либо за большим столом, либо в тесной маленькой компании. Но, похоже, что сегодня никто не мечтал об уединении. Над столами витал дух коллективизма. Только один маленький столик был занят, остальные три были пусты, хотя и на них стояли вино и закуска. Стол справа облюбовала самая юная молодежь. Середнячки, в том числе и Лера, заняли стол слева.

                8
Первые поздравления уже прошли, а гости, успевшие закусить после первых тостов, встали, чтобы снова танцевать, когда во дворе раздался гул машины, а затем в вестибюле – топот ног. Все, кто встал, сидел или даже успел начать танец, замерли, уставившись на дверь, которая в ту же минуту со стуком распахнулась. В кафе ввалились четверо парней в полушубках и мохнатых шапках. Снежинки снега блестели на пушистом меху, превращаясь в искрометные алмазы капель.
 Все качнулись к ним с радостными криками.  «Друзья Жени приехали, те, про кого говорила Маша», – догадалась Лера. И, действительно, Женя и Марина, спустившись со своего «пьедестала», уже спешили навстречу долгожданным гостям.
А те стояли, щурясь от яркого света, смущенные столь шумным приемом. Их начали обнимать, тормошить, раздевать. Лера, стоя вместе со всеми, наблюдала за радостной кутерьмой. Вот они повернулись лицом к залу и стащили с себя мокрые шапки. 
Подруги не покривили душой, когда сказали, что на свадьбе будет немало красивых мужчин.  Среди Лериных партнеров по танцам уже встретилось несколько симпатичных парней. И те четверо, что вошли, были хороши собой, но Валерия уставилась только на одного. Он стоял посередине. Косая прядь намокших волос пересекала высокий лоб. Большие темные глаза обвели нарядный зал, пробежали по толпе, скользнули по Лериному лицу…  Глаза цвета предгрозового моря! В ее душе поднялся девятый вал…
Толпа вокруг двигалась, то толкая ее вперед, то оттесняя в сторону, но ступни словно приросли к месту и не хотели подчиняться. Наконец, потоком ее вынесло прямо к нему.
Нет, этого просто не может быть, не может быть! Неужели он?!  Да, точно он! Немного возмужал, раздался в плечах… Небольшие залысины на лбу, едва заметная проседь в пряди, падавшей на лоб…Сеточка морщин вокруг глаз – она у всех у них сейчас есть… А в остальном он  по-прежнему ослепителен и выделяется даже в этой великолепной четверке!
Влад поймал ее взгляд, опустил глаза, снова поднял… Не узнает! Толпа снова наддала сзади. Чьи-то руки схватили ее и потащили вперед. Это была Маша с какими-то девчонками… Наперебой знакомят ее с вошедшими парнями.
Опять последовал рассказ о героическом перелете из Алма-Аты на Урал и потрясающих яблоках. В голове у Леры стоял гул – не от шума праздника, а от полной неразберихи в мыслях. Она даже не запомнила, как кого зовут. Один из парней позже подходил к ней, и его она как-то потом могла вспомнить. Его звали Григорием, он долго пожимал ей пальцы, а после него ее рука попала в другую – изумительную изящную руку, которая поразила Валерию много лет назад.
Теперь, услышав ее имя, он посмотрел на нее удивленно и пристально. Но она опустила глаза, и он ничего не сказал. Пока с опоздавшими знакомили других гостей, Лера протиснулась назад, перебежала в дальний угол зала, и, прислонившись спиной к колонне, пыталась отдышаться и унять дрожь.
Подошедшая сюда же Мария отдавала какие-то распоряжения молоденькой официантке, менявшей посуду на столах.  Лера бросилась к ней:
– Маша, дай мне бокал шампанского, а то я сейчас умру!
Та, приподняв брови, взглянула на нее, но протянула полный бокал. Потом, проследив за направлением ее взгляда, удивленно шепнула: «Э-э! Да ты не на того смотришь! Этот и вправду хорош, но он женат. А вот рядом с ним, смотри, высокий, белокурый…  Это Григорий, он совершенно свободен! Не растеряйся!» И она подтолкнула девушку вперед. Но Лера снова поспешила спрятаться за колонну, изо всех сил пытаясь привести свои мысли и чувства в порядок.
«Владик здесь! Каким-то образом оказался на свадьбе Марины и Жени… Маша сказала, сокурсники по институту.  Не может быть! Маринка – моя сокурсница, а он – Жени?  Так просто не бывает! Но он здесь… и к тому же женат!»
 «А чего ты хотела? – сказала она себе. – Столько лет прошло! Здесь все почти женаты или замужем…  Только я, дура, все одна!»

– Вот вы где? Пойдемте танцевать! – выловил ее опять какой-то гость.
Танцевать? Уж лучше танцевать, чем думать неизвестно что! Какое ей дело до Владика? Нет, есть дело…  Нет! Нет! Нет!
Она двигалась в танце, изо всех сил пытаясь попасть под музыку и унять дрожь в коленях. Потом ее сразу же пригласил новый кавалер. Потом – Владик. Если она не упала в обморок, то только благодаря шампанскому. Оно уже ударило в голову, вызвав волну небывалого возбуждения, и она даже смеялась со вторым партнером. Чего же хочет от нее Влад?
– Лерочка, это ты? Ты – та самая Валерия из Свердловска? Я все смотрю: знакомое лицо, – сказал он, заглядывая ей в глаза.  – Я тебя сразу не узнал…
– Ну, еще бы!
– Да, ты изменилась немного, повзрослела.
– Даже слишком, наверное?
– Нет, нет, не слишком! Ты стала такой… интересной!
«Хм! Благодаря яблокам?»
– А я вспоминал о тебе… иногда, бывая в Свердловске. А ты помнишь нашу встречу?
Лера пожала плечами:
– Немного…
– А как ты оказалась здесь?
– Так же, как и ты.
– Но мне казалось, ты живешь … в Алма-Ате?  Постой, постой, ты что же, – он вспомнил рассказ Маши, – приехала на свадьбу к подруге?
– Да, мы ведь с Мариной вместе учились.
– Удивительно!
– Что?
– То, что я тоже учился… с Женькой!
– А где твоя жена?
Он немного помрачнел.
«Чего это мой вопрос ему не понравился?»
– Я один приехал, вернее, с друзьями. Люся не знакома с этой семьей, вот и не поехала….  А ты одна? Ну, приехала… и вообще…
– Приехала одна, но была замужем.
– Дети?
– Нет…
– А у меня девочка…
Танец кончился, и Лера была рада убежать от него. Все опять расселись за столы, начались новые поздравления, тосты, поцелуи… Ей тоже пришлось сказать тост. С трудом она выдавила несколько стандартных фраз, напрочь забыв все замечательные слова, которые хотела сказать подруге. Но ее дрожащий голос, видимо, списали на трогательное волнение, потому что хлопали не меньше, чем остальным, а Маринка даже прослезилась.
Лера украдкой поглядывала туда, где сидел Влад. Так как большие столы были заняты, опоздавшую четверку посадили напротив за маленький столик. Правда, она заметила, что позже многие из парней все же перебрались за большой стол, передвинув туда свои стулья.
Но пока еще они сидели там, и Лера каждый раз ловила то взгляд Владика, то взгляд белокурого Григория.
«Что они таращатся на меня у всех на виду?»
Как только гости поднялись из-за стола, Влад снова попробовал пригласить ее на танец, но она увильнула в последний момент.  Лере совсем уже не хотелось танцевать и вообще никого видеть, но уж лучше танцевать и так избегать встречи с ним!
 Нет, видеть кого-то ей все же хотелось…  Только его! Только его одного, несмотря ни на что! Он опять произвел на нее то же самое потрясающее впечатление. И ее тянуло к нему, тянуло со страшной силой…
Лучший способ противостоять этому – вообще не приближаться! Пусть танцоры сменяют один другого… только не он! Однако краем глаза Лера следила за красивой стройной фигурой, мелькающей меж танцующих пар.  Видела, как Влад в растерянности стоит посреди зала, когда она в очередной раз ускользнула с другим партнером, как его все толкают… Потом Влад протанцевал два танца – с незнакомой девушкой и Марией, а после уселся за свой столик в уголке у сцены. Он был довольно мрачен и сидел, потягивая вино.
Лере вдруг почему-то стало смешно. Может быть, сказались те бокалы шампанского, что она пила за произнесенные тосты? Но она снова развеселилась и танцевала уже все танцы подряд: быстрые и медленные. А после участвовала во всех шутливых конкурсах.
Наверное, она была в ударе или продолжалась эта полоса везения, в которую Лера случайно попала, когда запланировала эту поездку, но она почти везде выигрывала и отвечала правильно на какие-то головоломные вопросы, которые тут же и забывала вместе с ответами. Однако ее популярность росла!  Григорий, который все чаще танцевал с Лерой, сказал:
– Редко встречаются столь красивые и столь умные девушки!
Никто никогда не говорил Валерии таких слов, и она пошла к зеркалу удостовериться, есть ли в них хоть доля правды?
На нее смотрела раскрасневшаяся молодая женщина в чудном платье с рыжеватыми волосами, падавшими на плечи волнистыми прядями. Надо же, прическа, сделанная утром, еще не разошлась! Цвет волос был почти ее, только приобрел более глубокий, насыщенный оттенок. Молодцы парикмахеры Кунгура! Макияж они с девочками поправили перед самым торжеством. Глаза не растеклись… и блестят как-то совсем по-особенному. Свет тому виной, платье или еще что-то? Неважно! Сегодня она во всеоружии, не то, что тогда, в Свердловске…  «Ну что ж, Владик! Посмотрим, кто кого!» – и, тряхнув кудрями, Лера снова взглянула туда, где сидела нежданно воскресшая ее любовь.
Чем веселее она проводила время, тем мрачней становился Влад. Она заметила, что два раза он даже порывался уйти, но потом возвращался. Да куда и как он мог уйти? Ведь это была свадьба его друга! Но сейчас он поднялся уже в третий раз... А вдруг все-таки решится уйти? Э, нет, так не пойдет! Ведь надо еще выяснить, куда он тогда подевался? И потом, на этот раз Лера хотела оставить себе что-нибудь на память…
Валерия выбралась из круга танцующих и протолкалась к столу. Теперь все уже были пьяны, никто ни на кого не обращал внимания. Тамада с трудом усаживал за столы разгулявшуюся публику и устанавливал тишину, чтоб были слышны очередные поздравления и тосты. Тут как раз украли невесту, и все были заняты ее розысками…  В другое время Лера приняла бы активное участие в поисках. Но сейчас она решила использовать выпавшую паузу по-другому, подсев к Владу за стол. Смущения как не бывало! И она спросила с усмешкой:
– Ну, расскажи, куда же ты сбежал тогда с моей «трешницей»?
С минуту он озадаченно смотрел на нее, видимо, что-то припоминая, потом вдруг вскочил и покраснел:
– Так ты из-за этого, да?  Ты из-за этого сердишься?  Ну, как ты могла подумать? Я… Я и сейчас могу тебе ее отдать!
– Не надо, я пошутила.
– Нет, забери, пожалуйста, я ведь тебе и вправду должен! – Влад полез в карман.
– Ладно, купи на эти деньги букет цветов или коробку конфет к моему отъезду! – небрежным тоном королевы сказала она.
– Я и так могу купить тебе букет цветов!
– Вот и купи! И убери, пожалуйста, назад эту «трешку», – пренебрежительно сморщилась она. – В конце концов, я уже не бедная студентка! Я же сказала: по-шу-ти-ла…  Просто мне захотелось узнать, что же тогда произошло?
– А-а… – Влад уселся на место.
Криво улыбнувшись и смущенно откашлявшись, он начал рассказ.
– Ну, я тогда попал в дурацкую историю. Помнишь, я пошел за лимонадом?
– Помню, – Лера кивнула.
– Ну, вот… А в очереди один тип у бабки, которая стояла впереди, вытащил кошелек. Та сразу его хватилась и завопила.  Пацан же побежал, чем и выдал себя. Вся очередь бросилась за ним. Я тоже!  Мне удалось добежать первым, я дернул его за рубашку, подставил ножку, и мы свалились на асфальт, а вокруг сразу образовалась толпа…  Все так кричали, что тут же появилась и милиция. Стали всех опрашивать, записывать показания в блокнот. Я не мог уйти, так как милиционер схватил одной рукой за локоть меня, а другой – того парня. Потом нам троим: мне, парню и бабке – велели идти в опорный пункт, чтоб снять показания по всем правилам…
– И ты, как ягненочек, пошел? – Лере что-то не очень верилось в эту криминальную историю.
– Вовсе нет! – Влад обиженно мотнул головой. – Сначала я пытался объяснить, что мне надо на поезд. Но у меня взяли билет, где было указано отправление – в семь-десять, если ты помнишь…  Милиционер сказал, что я успею. Тогда я пытался объяснить, что мне еще надо девушку проводить, но он и слушать не стал, сказав, что помощь правоохранительным органам важнее.
Мы пошли по узкому проходу, огражденному металлическими стойками с перекладиной, ну, он и отпустил мою руку. Я воспользовался моментом – перемахнул через ограждение!  Побежал. Один милиционер держал вора, а второй… Солидный был дядечка!  Ему пришлось обежать заграждение, прежде чем пуститься за мной…
От него-то я убежал, но и сам запутался. Еще когда шли, слышал про твою посадку, но из-за шума не разобрал, на какой путь. Мне пришлось остановиться и выяснять это в справочном бюро, а потом искать дорогу. Но, видно, я свернул куда-то не туда, потому что когда добрался до твоего перрона, поезд уже тю-тю!
– Знаешь, – добавил он робко, видя, что Лера молчит, – я ведь тогда расстроился и даже подумал, не сдать ли мне билет и не махнуть ли за тобою в Алма-Ату?
– И что ж не махнул? – все еще недоверчиво спросила Лера.
Влад пожал плечами.
– Я ведь не знал, где ты живешь. Ты разве не помнишь: мы не успели обменяться адресами. К тому же ты обмолвилась, что живешь не в самом городе, а в пригороде. Так что даже в справочном бюро в Алма-Ате я бы не нашел тебя…
Да, помнил он довольно много…
– А еще ты не знал мою фамилию! – подсказала Лера.
– Верно! А как твоя фамилия?
– Званцева… Я тоже хотела остаться, – призналась она. – Задержаться хотя бы на час, чтоб проводить тебя. Но я понимала, что ты все равно уедешь. И у меня не было денег на новый билет…
– Нам просто не хватило тогда безумства, чтоб не расстаться! – он попытался поймать ее руку, но Лера медленно убрала ее со стола.
– Люди обычно стараются не поступать безумно.
– Да.  А что за чудесная история, будто ты добиралась сюда, не зная адреса?
Лера засмеялась:
– Не пойму, почему здесь всех восхищает то, за что я себя до сих пор ругаю…
И она поведала Владу, как забыла листок с адресом и как все же добралась. Он тоже посмеялся, слушая про ее злоключения.
– Нам судьба дала еще один шанс, – сказал он затем, глядя ей в глаза. – Не беги от меня, ладно? А то я уже не могу смотреть, как эти с тобой скачут…
Влад потянул ее за руку и взял за талию, прижав к себе. Они медленно двинулись в такт музыки. Но хмель уже сказался на нем: неизвестно, сколько он выпил, сидя в одиночестве. Говорил он еще связно, но как-то обиженно и по-детски. А ноги его часто спотыкались, хотя он старался держаться прямо изо всех сил, но то и дело утыкался в ее волосы.
– Какие они красивые у тебя!  И так приятно пахнут… Раньше у тебя была другая прическа…
– Совсем никакой не было: я ведь тогда с поезда сошла, за ночь моя прическа растрепалась, а потом ты меня еще и окунул…
– Это ты сама! Как ты спасать меня бросилась! – Влад расхохотался.
– Ничего смешного! Я, действительно, тогда испугалась…
– Извини! Ты была такой забавной … Тоненькая взлохмаченная девчонка с большими сияющими глазами…
«А ты был прекрасен, как молодой бог! Ты и сейчас античный бог, на нас все оглядываются, хотя я думала, что все пьяны, и никому до нас дела нет. Но … есть. И эти оглядки не из-за меня!»

Они танцевали танец за танцем, и теперь уже другие кавалеры не могли к ней пробиться и дождаться своей очереди. Влад просто держал ее за руку и не отпускал, пока не начинался новый танец. Они двигались в танце, уже ничего не говоря, а просто наслаждаясь обществом друг друга, пока Влада совсем не разморило. Тогда Лера отошла, а его тут же подхватили друзья и погрузили в машину, чтоб отвезти к Крохолевым на ночевку.
Молодые уже уехали со свадьбы. Лера оглянулась. Ее сокурсницы тоже шли одеваться, Лера догнала их.
Да, напрасно она надеялась, что их пару никто не заметит! Оля, снимая с вешалки пальто, прошептала:
– Говорят, подруга, ты не на того глаз положила. Парень-то женатый! Да, говорят еще, ловелас…
– Чем удивила, – фыркнула Лера. – И это он на меня глаз положил…
– Это еще хуже, – изрекла Ольга. – Перед таким красавцем устоять трудно! Я бы не устояла…

Вечером Марина заговорила на ту же тему, поймав ее в коридоре:
– Ты сегодня просто всех очаровала, Валерия! Я заметила, что ты была нарасхват. Даже красавец Владик, Женькин однокурсник, с тебя глаз не сводил!  Только я хотела сказать, что он…
– Женат!  И у него есть дочь.
– Так ты знаешь? – удивилась Марина. – И это тебя не остановило? Совсем на тебя не похоже!
– Ты уже третья мне о нем говоришь, – Лера против воли начинала сердиться. – И потом …это тот самый Владик из Свердловска.
– Какой – тот самый?
– Тот самый Владик, с которым я познакомилась в Свердловске десять лет назад, я рассказывала тебе...
– Да ты что?..  Тот Владик, который сломал тебе жизнь?!
– Ничего он мне не ломал!
– Но ты же по уши в него влюбилась?
– Это мои проблемы.
– Кажется, теперь начинаю понимать… – Маринка присела на стоявшую в коридоре лавочку, которую внесли с веранды, чтобы усаживать в доме многочисленных гостей. – Значит, однокурсник моего мужа оказался первой любовью моей лучшей подруги! Ну и дела! Даже не знаю, что сказать…
– Мне уже сказали, чтоб была осторожней.
– К черту осторожность! Я не желаю тебе осторожности! – зашипела Маринка, вскакивая. – Хотя даже не знаю, что тебе пожелать... Ты должна решить сама. А я в любом случае буду на твоей стороне!
Подруги обнялись. Слова Марины растрогали Леру и чуть-чуть скрасили то сложное положение, в котором она оказалась на следующий день.

Она думала, что не уснет, но нервное потрясение, физическая усталость и выпитое вино сделали свое дело. Она лишь немножко попереживала и даже всплакнула, а потом заснула, как убитая.
Утром все отсыпались до двенадцати часов, затем приводили себя в порядок. В парикмахерскую девушки больше не пошли: взяли Маринкины термобигуди и плойку, которыми воспользовались по очереди. К двум часам дня все, кто не уехал в этот день домой, снова собрались в кафе, чтобы доесть остатки вчерашнего ужина. Несмотря на воскресный день, Крохолевы договорились с двумя официантками, чтобы они покормили и сегодня их многочисленных гостей. Впрочем, все уместились теперь за одним столом.
Здесь были лучшие Женины и Маринкины друзья и самые близкие родственники. Но все пожилые люди, отобедав, удалились в дом к Крохалевым, а в кафе осталась одна молодежь. 
Владик выглядел вполне прилично, но как только увидел Валерию, подошел и сел рядом. Да и потом уделял ей слишком много внимания, что не укрылось от остальных, тем более что сегодня все сидели вместе.
Кафе в их распоряжении находилось еще четыре часа: они ели, пили, танцевали и разговаривали. Счастливые Женя с Маринкой, одетые уже не в сковывающий наряд жениха и невесты, а в праздничную, но более удобную одежду веселились вместе со всеми.
Леру по-прежнему часто приглашали на танец, по-прежнему она участвовала во всех затеваемых играх и конкурсах и так же часто выигрывала. А Владик все время был рядом, совсем как ревнивый муж!  Переходил дорогу парням, приглашающим ее на танец, и подчас выхватывал ее прямо у них из-под носа. Громче всех хлопал и радовался, когда Лере удавалось выиграть приз или дать правильный ответ на заданный в викторине вопрос.
В конце концов, она не выдержала и пересела на другой конец стола. Но через некоторое время Владик снова оказался поблизости.
Лера изнемогала в борьбе с собой и с ним. Старалась сохранить лицо, вернее невозмутимость. Но трудно было удержаться и не поглядеть на Влада, хотя бы искоса, а как велико было искушение не отстраняться от него, когда он садился рядом или приглашал на танец!
Она старалась не обращать внимания на его бурные выходки, танцевать с кем-нибудь другим, но мало чего добилась.
В конце концов, Маша отозвав ее в сторону, передала просьбу жениха:
– Женя очень просит тебя изменить поведение и…  не разбивать семью… Ну, я имею ввиду Влада…  Сегодня у Женьки свадьба, и он не хочет, чтоб в этот день рухнула чья-то семья! Он считает, что это дурная примета…
– Ты же видишь, моей вины тут нет, – сгорая от стыда за эту отповедь, прошептала Лера.
– Вижу, и все видят. Но все равно, Женька тебя просит…
– Но я не собираюсь разбивать ничью семью, пожалуйста, передай ему это!
Расстроенная, Лера вернулась на свое место.
Она разрешила Владику пригласить ее на очередной танец, а потом потихоньку вывела в вестибюль.
– Владик, прекрати! Ты ставишь меня в неудобное положение!
– Что ты имеешь в виду?
– Почему ты все время смотришь на меня, слишком громко хлопаешь, не даешь никому со мной танцевать?
– Потому что я сам этого хочу! Я думал, мы друзья. Мне приятно находиться рядом с тобой, а тебе разве нет?
– Причем тут это?! На нас все смотрят, строят разные догадки…  Мне уже прямым текстом говорят, что я увожу из семьи чужого мужа. Думаешь, это приятно?
– Ну, прости, я не знал… У нас так мало времени! Когда ты уезжаешь?
– Завтра вечером.
– Вот видишь! Скоро нам расставаться, и, может быть, навсегда. Я только хотел подольше побыть с тобой…
От этих слов у Леры сжало горло и защипало в носу.
Но все же Владик немножко приутих, хотя исподтишка поглядывал на нее, да Лера и сама не могла от этого удержаться.

В пять часов вечера кафе закрылось, и те, кто не спешил домой или на поезд, отправились к Крохалевым на половину Гены и Маши, чтоб побыть еще немного в веселой компании.  Родители Марины гостили на половине свекров. Местные ребята и девушки почти все разошлись по домам. Но тем, чей поезд уходил поздно вечером или на другой день, надо было где-то перекантоваться!
– Попроси показать тебе Кунгурскую пещеру, – шепнул по дороге Влад, беря Валерию  под локоть и делая вид, что помогает спуститься с горы.
– Это еще зачем? – бросила на него подозрительный взгляд девушка.
– Скажи, что тебе интересно ее посмотреть, – настойчиво повторил он. – Ты здесь всем понравилась, и твою просьбу уважат…
Он отпустил руку и отошел. Но Лера не торопилась выполнять это распоряжение. Тогда он сам, не выдержав, сказал у Крохалевых:
– Здесь есть те, кто ни разу не видел местную достопримечательность – Кунгурскую пещеру?  Гостья из Алма-Аты, например, очень хочет ее посмотреть…
Все обернулись в сторону Леры.
– Ты же была там, помнишь, мы на втором курсе ездили? – удивилась Таня, взглянув на подругу поверх очков.
– Была… – Лере надо было как-то выкрутиться. – Мне там очень понравилось, и я хотела бы увидеть ее снова, если, конечно, это возможно…  Другого раза попасть туда у меня, вероятно, не будет.
– Вот и Григорий в ней никогда не был. Правда, Гриш? – не унимался Влад.
Но именно Григорий, хоть и покачал головой, смотрел на Леру слишком пристально, словно совершенно не поверил ее заявлению.
Но Валерии вдруг в самом деле захотелось побывать в ледяной пещере – совершенно уникальном месте – и она знала, что ее заявление прозвучало искренне.
– А что, можно сходить… – поддержали другие. – К тому же завтра у многих еще свободный день…
Предложение было принято, и его стали обсуждать – когда пойти, кто сможет и что взять с собой…
– Как жаль, что не удастся пойти с вами! – с сожалением говорили, обнимая подруг, Таня с Ольгой, которые уезжали вечерним поездом, чтобы в понедельник утром попасть на работу.
– Ну, вы-то всегда можете посмотреть пещеру, – утешала их Марина. – Приезжайте сюда летом, и мы сходим туда еще раз. А вот Валерочка и Гриша издалека, поэтому поведем их завтра!
Многие еще уезжали в этот вечер, тем не менее, на завтрашнюю экскурсию собралось около десяти человек. Среди них были Марина с мужем, ее подруга детства Рита, Мария с Геннадием и четверка Жениных друзей, у которых тоже было три свободных дня.

                9
За предыдущие дни Валерия не смогла разглядеть Кунгур: в день приезда в ранних зимних сумерках из окна автобуса мало что было видно.  ЗАГС же и почта находились совсем близко от Крохалевых (к тому же по дороге туда они много болтали и не глядели по сторонам). Лера плохо помнила, как выглядел городок, и по старой  поездке одиннадцатилетней давности. Но до пещеры решили идти пешком, и сегодня они протопали через весь город. Лера оглядывалась и с интересом  рассматривала старинное поселение.
Чтобы представить, что ты находишься в Кунгуре XIX века, а, может быть, даже XVIII-го, достаточно было мысленно убрать с улиц машины и людей в современных одеяниях…  Впрочем, их в этот ранний час было немного, поскольку направились экскурсанты в пещеру к самому ее открытию.  Во второй половине дня уезжала Рита, да и остальным надо было собираться в дорогу.
Сонное зимнее солнце совсем недавно показалось из-за гор, и городок в его лучах стал сине-бело-розовым и прянично-кирпичным.
Синь неба сливалась с голубыми куполами церквей. Белизна снега – с белокаменными стенами домов и космами пушистых облаков на бездонном небосклоне. Розовые и красные крыши, кирпичные кладки пылали в красноватых лучах предрассветного солнца.
 Неровность пейзажа подчеркивали многочисленные башенки на домах, макушки церквей и шпили колоколен. Город, расположенный на холмах!
Пахло свежим снегом и дымом из печных труб, который поднимался вверх над домами тоненькими струйками.

Но если Кунгур был своеобразным городом, то еще большей необычностью поражала приезжих Кунгурская пещера, хотя снаружи было незаметно.  Холм, под которым она располагалась, ничем не отличался от остальных: высокий, с крутыми белыми склонами. И только квадратный бетонный вход с треугольной крышей да надпись сообщали о том, что здесь находится ледяной подземный город.
Они купили билеты и ждали, пока наберется достаточно народу для экскурсии. Влад, пока они шли, держался в стороне, однако Лера даже спиной почувствовала, что сейчас он подошел и встал сзади. Но так как он не прикоснулся к ней и даже не заговорил, Валерия чувствовала себя спокойно и сосредоточилась на рассказе экскурсовода. С ним явно повезло! 
Молодой парнишка в черной меховой курточке увлеченно рассказывал о пещере. Лера заслушалась, несмотря на то, что когда-то уже была здесь и кое-что помнила.
– Двести шестьдесят миллионов лет назад вдоль всего западного склона Уральских гор до самого Каспия плескалось нынешнее Черное море. После поднятия горного хребта оно обмелело и ушло на юг. Обнажилось дно – многометровые слои ракушечника и гипса. Природные воды проникли вглубь и создали в них многочисленные подземные полости. Но прошли еще десятки миллионов лет, прежде чем в одной из таких ниш образовалась Кунгурская ледяная пещера – седьмая в мире по протяженности и, возможно, первая по красоте!
В результате обвалов своды гротов становились все более куполообразными, хотя их форма, расположение и особенности, конечно, различаются. Гротов в пещере более сорока пяти, но все они находятся приблизительно на одной высоте.
Ученые установили, что возраст пещеры – десять-двенадцать тысяч лет.  И она не зря называется «ледяной»: в холодное время года аккумулирует холод, создавая причудливые ледяные образования – свисающие с потолка сталактиты, растущие снизу вверх сталагмиты и сталагнаты (сросшиеся вместе сталактиты и сталагмиты).
Многим ледяным фигурам уже тысячи лет, хотя они и сейчас продолжают образовываться и таять каждый год. Влажность воздуха – сто процентов.  Летом температура не поднимается выше 2-3°C.  Эту особенность знали жители окрестных сел, которые раньше использовали пещеру как естественный холодильника. Сейчас, зимой, температура в ней около нуля.
Исследование пещеры началось в конце XIX века, но до сих пор здесь есть неизученные переходы и гроты. Подземные ходы, разведанные геологами, составляют около шести километров, а неизведанные  – в два раза длиннее. Протяженность нашей туристической тропы полтора километра...
Они зашли в пещеру, а парнишка на ходу продолжал:
– В древности пещеру использовали также как подземное укрытие от врагов и разбойников.  Существует легенда о кладе Ермака, который прятался здесь со своей дружиной и оставил тут шлем… Это до сих пор не дает покоя кладоискателям. Некоторые пытаются самостоятельно пролезть в пещеру через карстовые воронки. Добром такие вылазки не кончаются. Люди погибают или теряют рассудок в кромешной тьме…

Но сейчас тьма не была кромешной. Они двигались за экскурсоводом по подземному с высокими укрепленными сводами коридору, который постепенно делался уже и темнее.  Но в гротах были установлены разноцветные софиты, подсвечивающие ледяные изваяния, блистающие в их ярких лучах всевозможными красками. Завораживающее, призрачное, ни с чем не сравнимое зрелище! Таинственное царство льда и камня обступало экскурсантов со всех сторон…
 Они прошли несколько залов с причудливыми скульптурами, названия которых говорили сами за себя: Бриллиантовый, Космический, Данте, Руины, Геологов, Великан и другие…
 Но любоваться ледяными красотами мешал Влад, который, как только стало темнее, приблизился к Валерии и нашел ее руку. Лера пыталась вырваться, но тот только крепче сжал пальцы. Горячая волна ударила Лере в голову, мысли смешались, и она шла, думая уже только о его руке и не замечая ничего вокруг. Они брели в темноте, держась тайком за руки, словно два влюбленных подростка!
Дорожка становилась все уже, а экскурсанты растягивались по ней все дальше. Леру и Владика уже отделяли от друзей совершенно чужие люди, вошедшие  в эту группу, а он все придерживал ее, замедляя ход. И вдруг резко дернул в сторону и потащил за собой. Они очутились в боковом ответвлении основного коридора. Мимо них проследовали последние экскурсанты…
– Влад, ты что делаешь! Мы же заблудимся! – Лера все еще находилась под впечатлением рассказа экскурсовода.
– Тш-ш-ш! Мы были тут с Женькой и  Геннадием не один раз. А потом… мы же не останемся здесь навсегда. После догоним экскурсию. Не бойся, никто ничего не заметит. Я только один раз поцелую тебя…  Мечтал об этом два дня! – и он нашел в темноте ее губы.
Это был не тот детский поцелуй юности, когда Лера не успела даже раскрыть губ. Сейчас она чувствовала, что ноги еле держат ее. Как хорошо, что за спиной стена, иначе, наверняка, упала бы, и Влад овладел ею тут же, на грязной земле пещеры, потому что Лера чувствовала, что больше совершенно не может сопротивляться.
О, боже! Сколько раз в своих мечтах она представляла себе это! Но все случилось наяву, он на самом деле поцеловал ее, этот греческий бог… Он поцеловал ее, поцеловал так горячо, что Лере казалось: Влад и вправду влюблен! Конечно, это только казалось…  Но что может быть прекрасней такой сладостной иллюзии?!
Владик оторвался только на секунду, чтобы расстегнуть на Лере пальто и откинуть шаль. Его полушубок давно был нараспашку. Он просунул руки ей под мышки и крепко прижал к себе. Лера ощутила напряженное мужское тело, а затем он снова впился в нее губами, словно хотел выпить вместе с поцелуем всю душу. И это ему удалось!
Когда Влад оторвался, наконец, Лера чувствовала себя совершенно опустошенной, ноги едва держали ее. А сердца у них стучали так, что девушка удивлялась, как этот стук еще не подхватило эхо и не разнесло, многократно умножив, по всей пещере.
Они стояли рядом, дрожа, раскинув руки, прижимаясь спинами к холодной покрытой инеем стене, и Лера жалобно выдавила:
– Не надо больше, Влад…  Пойдем! Нас хватятся, будут искать… А потом разразится ужасный скандал. Эта поездка была такой хорошей, я не хочу никакого скандала…
– Не будет скандала! – Влад оторвался от стены и протянул ей руку.
Спотыкаясь, они вышли в освещенный проход.
– Стой! У тебя вся спина грязная, и у меня, наверное, тоже…
Они отряхнули друг друга, а потом, набрав в пригоршню инея, оттерли с одежды грязные пятна.
Влад уверенно и быстро повел ее вперед по каменистой дорожке мимо дивных гротов, куда теперь не было времени заглянуть. Чем дальше они уходили под землю, тем становилось теплее. Начались подземные озера, и мертвую тишину подземного города нарушил тоненький перестук капели.
Вскоре они услышали голоса и, миновав чудесный маленький грот, где сталактиты и сталагмиты, извиваясь, застыли в причудливых позах, похожие на маленьких гномиков на посиделках, наконец, догнали свою группу, которая столпилась кружком на берегу небольшого озерца. Экскурсовод оканчивал рассказывать какую-то легенду:
– Пещерный Дух бриллиантами и жемчугами склонил красавицу к венцу. Сам же предстал перед ней в образе смелого богатыря. Но после венчания, в пещере, богатырь превратился в дряхлого старика, а все его драгоценности оказались только блестящими ледышками...

Кажется, их отсутствия никто не заметил. И сейчас, заслушавшись красивой легендой, на них никто не обращал внимания. Влад осторожно провел Леру в кучку друзей, но те лишь скользнули по ней взглядом и снова обратились в слух.
– …С тех пор обманутая девушка укрылась в избушке отшельника и наплакала целое озеро слез!
Далее экскурсовод рассказал, что кроме Озера девичьих слез, у которого они сейчас стоят, в пещере есть и другие озера (более шестидесяти), и все они соединены между собой, а также с рекой Сылвой. Подземные водоемы настолько прозрачны, что иногда кажется, что воды в них нет совсем.
Но на самом деле они очень глубоки, в них живут реликтовые рачки, питающиеся бактериями. А под потолками сводов обитают летучие мыши (все испуганно завертели головами, но у этого озера мышей не нашли).
Видя, что кто-то из экскурсантов пытается зачерпнуть хрустальной воды и отправить в рот, гид окликнул их и предупредил:
 – Стойте! Пить из озер нельзя: здесь минерализация очень высокая! Золотое кольцо растворяется в этой воде через сутки, а если опустить в озеро веточку, к утру она вся покроется кристаллами кальция!

Группа двинулась дальше, и Лера пошла было с ней, но Влад снова задержал ее. Они опять выскользнули из толпы и остались одни на берегу озера с поэтическим названием, которое как нельзя лучше подходило к Лериной судьбе.
Черное, глянцево-блестящее, с мерцающими бликами, оно уходило своей дальней частью под нависшую скалу. Из глубины долетал редкий плеск капель: обманутая девушка с разбитой душой все еще оплакивала свою несостоявшуюся любовь.
С правой стороны над озером нависала снежная шапка инея, спускаясь к воде серебристой бахромой.  Ближе к свету вода казалась зеленоватой, а у берега отчетливо было видно дно.  Но когда Лера подняла и бросила туда камешек, звук удара не сразу долетел до них.
– Здесь глубина более трех метров, – сказал Влад.                .    …            
 Он тоже взял из-под ног небольшой плоский камень и пустил его по поверхности. Тот несколько раз подпрыгнул по блестящей глади и только потом нырнул в темень вод.
– Блинчик! – прошептала Лера. – Я читала про такую забаву у Крапивина, но никогда не видела, как их пускают.
– Загадывай желание! – Владик поднял руку для нового размаха.
– Сколько будет наших встреч?  Увидимся ли еще? – быстро про себя сказала Лера и увидела, как камешек, звонко подпрыгнув три раза, снова приподнялся, а потом, словно споткнувшись обо что-то, булькнул в глубину.
– Мы увидимся  еще три раза или встреч будет только три? Как глупо я загадала! – подумала Лера. – Но все равно, выходит, эта встреча не последняя?
– Что ты задумала? – спросил Влад.
– Чтобы ты меня поцеловал, – соврала Лера.
– Сто раз! - Владик взял в ладони ее лицо и покрыл поцелуями.
Когда они оторвались друг от друга и Владик снова хотел метнуть камень, она остановила его руку.
– Постой, погоди, не бросай! – Лера разомкнула сжатые пальцы и взяла белый кусочек известняка, хранивший тепло его ладони. – Я хочу сохранить что-нибудь, напоминающее о тебе и этом месте.
Она поднесла камень к губам, а потом опустила в карман шубки. Теперь у нее есть    память – маленький идол, талисман, хранящий тепло его ладони и отпечаток веков, пролетевших над этим озером.  Озеро… Опять их соединяло озеро!
Влад снова привлек ее к себе, и они долго целовались, перед тем, как направиться к широкому тоннелю, затем снова остановились и целовались, потом опять шли… К группе они присоединились, когда та уже повернула обратно.
– Так быстро? Разве мы уже все прошли? – удивилась Лера.
 Ей показалось, что они провели в пещере не более получаса. Но, взглянув на часы, увидела, что прошло полтора часа.
– В пещере время идет по-другому! – шепнул Влад.
Они направились к выходу, и Лера, огорченная тем, что так мало увидела, постаралась наверстать упущенное. Влад слишком волновал ее, и теперь, когда они были среди своих, Валерия отошла от него, присоединившись к Рите и Маше. Впереди шла Маринка, цепко держа под руку оглядывающегося на нее Григория.
Потом Лера шла из грота в грот, стараясь сохранить в памяти мельчайшие подробности этого места, навсегда теперь связанные с Владиком: белый треугольный столб, возвышающийся в середине ледяного зала, как забытая после Нового года елка; освещенную красным цветом пещерку, похожую на разинутую пасть дракона, который грозно скалил огромные зубы-сосульки, смыкавшиеся посередине.
Маленькие углубления в скалах, заполненные льдом и подсвеченные то красным, то зеленым, то синим цветом напоминали россыпи сокровищ, открывшиеся взору нетерпеливого кладоискателя…
Но главное сокровище шло рядом, Лера чувствовала за собой его дыхание и различала среди топота ног его шаги…. Она чувствовала себя совершенно счастливой, изо всех сил отгоняя мысль о предстоящей разлуке.
– У нас еще целых полдня, – утешала она себя.
 Когда Лера отстала от подруг, засмотревшись на огромную ледяную глыбу, напоминающую хрустальный замок, ею снова завладел Влад.
 
Хотя они по-прежнему двигались группой, но опять оказались в конце – не среди своих, а среди чужих. И уже не только держались за руки, но и шли полуобнявшись. Однако никто на них не обращал внимания: все были заворожены магией фантастических картин, открывающихся взору.
Они уже приблизились к выходу, когда Влад шепнул:
– Дай мне свой билет.
– Что?
– Билет на поезд!
– Зачем? – испугалась Лера. – Что ты задумал? Я должна вернуться…
– Не бойся, я отдам! Я не поеду на машине с друзьями, а поеду до Каменска по железной дороге! Возьму и себе на твой поезд билет…
– Не бойся, никто не узнает,– добавил он. – Я найду тебя на вокзале. Об этом будут знать только трое моих друзей, а от них у меня нет секретов…
– Неужели ты не хочешь продлить свидание на целую ночь? – горячо шептал он в ухо, видя, что она еще колеблется.
Дрожащими руками Лера вынула из сумочки железнодорожный билет и передала ему.
Когда они вышли в город, Влад сказал, что у него дела, и исчез за поворотом, а все остальные вернулись к Крохалевым.

После обеда Марина проводила в дорогу еще пятерых. Среди них были родители и подружка  Рита.
Трое друзей тоже готовили машину, разогревая мотор. Они решили ехать в пять часов и предложили подбросить Леру до вокзала. Она не знала, что ответить, но тут явился Влад, подмигнул и сказал, что надо обязательно соглашаться, потому что автобусы ходят с перебоями, и на вокзал лучше ехать пораньше и там дожидаться поезда.
Лера подчинилась.
Со слезами на глазах она распрощалась с Маринкой, поцеловала Жениных родителей и веснушчатую Машеньку, пожала руку Евгению и Гене, выслушав настойчивые просьбы приезжать еще.
Леру усадили на переднее сидение рядом с Григорием, который вел машину, а Влад с остальными друзьями расположился сзади.
У вокзала машина притормозила, и один из парней помог ей вытащить чемодан. Лера не знала, как поведет себя Владик, и с ужасом увидела, как легковушка дернулась и поехала дальше. Жестокое разочарование охватило ее! На глаза навернулись непрошеные слезы. В одной руке она тащила полегчавший чемодан, где кроме платья и дорожной провизии почти ничего не было, а другой до боли сжимала камешек в кармане пальто.
Опять она сидела на вокзальной скамейке одна, опустошенная и потерянная. Опять ждала его!  И опять его не было… Все повторялось! Что с ним случилось на этот раз? Передумал? Не отпустили друзья? Или снова какие-нибудь непредвиденные обстоятельства?!
Соленые ручейки бежали по щекам, готовые превратиться в целое озеро девичьих слез, подобное тому, что находилось в пещере. А сердце медленно превращалось в ледышку, которую уже ничто, никто и никогда не растопит!

Влад вырос перед ней неожиданно, словно из-под земли – она не успела даже смахнуть слезинки.  Взглянув на часы, Валерия увидела, что пролетел час. Давно было пора идти на перрон, чтобы не пропустить свердловский поезд!
Влад присел на корточки и стал промокать платочком ее глаза.
– Извини, я не смог предупредить, – бормотал он. – Не хотел, чтоб на тебя смотрели косо, пока ты ехала. Потом уже сказал им, что остаюсь, когда отъехали от вокзала. Пусть они думают, что это спонтанное решение…
Он заулыбался.
– Но где же ты был столько времени? – всхлипнула Лера.
– Да так… Надо было кое с кем переговорить.  Я думал, ты поймешь, что раз билет у меня… И не будешь волноваться…
«Билет? Не буду волноваться? Совсем я забыла про билет… А, если б вспомнила, то вообще бы сошла с ума, не зная, что делать…»
– Тебе удалось попасть на мой поезд?
Влад кивнул:
– Да.  Я поменял твой билет.
– Мой?! Зачем? Я не опоздаю на самолет? Я обещала вернуться вовремя…
– Глупая! Не волнуйся, поезд тот же…– он поднялся с колен. – Просто я взял нам билеты в одно купе.
– Зачем?
– Ты еще и об этом спрашиваешь?
Лера покраснела, голова и вовсе пошла кругом.
– Значит… ты доплачивал? – с трудом выдавила она.
– А ты что, опять копейки будешь считать?
Лера поглядела на его насмешливую физиономию и покачала головой:
– Надо идти, а то опоздаем…

Они протиснулись по узкому тамбуру, забитому входящими и выходящими людьми, и, наконец, открыли дверь купе. Лера замерла на пороге. На столе стоял роскошный букет белых калл. Он занимал буквально весь столик, не оставляя ни кусочка свободного пространства. Белые цветы с розовыми прожилками перевешивались даже через край!
– Входи! Это мой должок, – сказал Влад, проследив за ее взглядом.  – На твою «трешницу»!
«Да он стоит целое состояние! – подумала Лера. – Нет, гораздо дороже… Потому что ценнее этого подарка у меня никогда в жизни не было и не будет!»
Комок опять застрял в горле и вызвал новый поток слез.
– Чего же ты плачешь, глупая? – Владик защелкнул дверь на замок и, обняв ее, покрыл поцелуями мокрые щеки.
– Постой, что ты делаешь! – прошептала она. – Сейчас же будут стучать! Придут пассажиры и проводник проверять билеты…
– Постучат – откроем.  А пассажиры сюда не придут...
– Почему? Тут же четыре места…
– Я взял их все!
– Ты заплатил за все четыре?!
– Ну да! Теперь нам никто не помешает, – и он снова прижался к ее лицу.
Ошеломленная, Лера опустилась на скамью, глядя в его невозможно красивые глаза.
– Все-таки он, и вправду, немножко сумасшедший, – подумалось ей. – Может, за это я его и люблю?
Они подождали, пока проводник проверит билеты, потом Владик бесцеремонно согнал ее со скамьи, застелил нижнюю постель и так же бесцеремонно начал ее раздевать. А Валерия уже не могла сопротивляться и хотела только одного, чтоб прикасались к ней эти ловкие изящные руки, чтоб можно было прижаться к его божественному телу, чтобы принадлежать только ему…
Было уже больше девяти, когда они с трудом оторвались друг от друга, почувствовав, что страшно проголодались.  Снеди, благодаря стараниям Крохолевых, у них было достаточно, и оставалось только взять чай в купе проводников. Расплачиваясь за него, Лера поймала взгляд хорошенькой проводницы.
– Скажите, а вы первый раз замуж выходите? – спросила вдруг та.
– Что? – не поняла Лера.
– Ну, я имею в виду, первый или второй? – смутилась девушка. – Это не мое, конечно, дело… Но у вас такой красивый муж, надо сказать, хотя вы уже не молоды для первого брака. Значит, и потом можно найти свое счастье?
Видя, что женщина не отвечает, проводница поспешно добавила:
– Мы бы и сами чаю принесли, но ваш муж предупредил, чтоб не беспокоили… Да мы что ж, понимаем, вы – новобрачные…
Схватив стаканы, Лера вернулась в купе с горящим от возмущения лицом.
– Влад! Что ты им наговорил?!
– Я? Что? Кому? – пробормотал тот, уписывая куриную ножку.
Букет стоял на свободной полке, а Влад удобно расположился за столом.
– Проводникам! Почему они принимают нас за молодоженов?!
– А… ты об этом? Ну, как же иначе я мог заставить их оставить нас в покое? И, потом, эта ложь имеет смысл, – самодовольно усмехнулся он.
– Ну, в какое положение ты меня все время ставишь! В конце концов, это жестоко!
– Почему? – не понял Влад, с аппетитом принимаясь за хлеб.
Но Лера так посмотрела на него, что он все сразу просек.
– Ну, хочешь, я на тебе и вправду женюсь? – Влад заглянул ей в глаза и положил на стол горбушку.
– Когда? Прямо сейчас?
Он немного смутился.
– Ну, пусть не сейчас… Я, кажется, не очень счастлив в браке. Хочешь, я разведусь, приеду к тебе и женюсь?
– Нет, не хочу! – отрезала Лера.
– Почему?
– Святая наивность! Да я даже другу твоему, Женьке, слово дала, что не разобью вашу семью. Да и не в этом дело! Для тебя ж это все блажь, пустяк, каприз! Ну, хочешь сказать, что я у тебя первая любовница? Что у тебя и в Ленинграде тогда никого не было? И потом, все эти годы, только жена? Молчишь?!  Правду не хочешь сказать? Твои друзья тебя, что, в первый раз покрывают?
– Ну, не в первый, конечно… Ну, были у меня, да!  Ну, и тогда, в Ленинграде, я, действительно, познакомился с интересной девушкой…  Но я же не знал, что тебя снова встречу!   Жене своей я тоже изменял иногда. Ну и что? Это же жизнь…  К тебе-то это все какое имеет отношение?
– Абсолютно никакого!!!
– Но ведь, вспомни,  и у тебя за это время был супруг – ты сама говорила!
– Но у меня любовников не было.
– Женщины немного иначе устроены.
– Да ты… Просто самец, охотник! Тебя и возбуждает только то, что я сопротивлялась.  И до и после меня у тебя были и будут целые сотни!
– Не преувеличивай! Мне кажется, ты не слишком хорошо меня понимаешь и не хочешь понять! Мне просто хорошо с тобой, так хорошо, как, пожалуй, ни с какой другой женщиной…
Лера только махнула рукой. Что с ним спорить? Да и ей ли читать ему мораль? Наверное, это тоже тяжкий крест – такая красота. Не всякий его вынесет... Женщины, наверняка, сами липнут к нему. Даже их бывший комсорг группы, неприступная и неподкупная Ольга, сказала, что не устояла бы перед такой красотой!
«А я сама? – думала она. – Только однажды проявили ко мне столько внимания, и я совершенно растаяла. Не будь здесь Владика, наверняка, уступила бы чьим-нибудь притязаниям еще!» 
Как тот же Гриша смотрел на нее, когда она выходила из «Жигулей»! Казалось, не Влад, а он выскочит из машины...
Стоит ли сидеть и дуться, когда она счастлива с Владиком здесь и сейчас, и знает, что это продлится так недолго?  Надо ли тратить драгоценное время на ссоры и выяснение отношений, когда так хочется глядеть на него, чувствовать, унести эти ощущения навсегда в своей памяти?
– Давай есть, – устало проговорила она.
Чай пили молча. А потом он пересел к ней, обнял и начал тихо и настойчиво целовать в лицо, голову, шею. И она сплела руки у него на затылке…
Сначала они любили друг друга нежно и сдержанно, потом все более и более страстно.
– Господи, – шептала Лера, когда Владик, утомленный любовью, вышел в коридор. – Сделай так, чтоб у меня осталась от него память! Ведь он твой сын – такой же сильный и прекрасный! Ты сотворил его таким – на радость и погибель нам, женщинам. Так пусть у меня останется хоть капля радости! Подари мне ребенка, господи, я так этого хочу!  Чтобы молиться не на холодный мертвый камешек, который я взяла у озера.  Пусть это будет живой человечек…  И клянусь, я никогда не буду делать попыток с ним встретиться и никогда не уведу его из семьи!

Так она лежала и молилась, пока не пришел Влад. И снова она любовалась его совершенным телом, целовала, гладила упругую кожу… И снова они не могли оторваться друг от друга…
Уснули только к утру.
Как и других, разбудил влюбленных громкий стук в дверь:
– Просыпайтесь! Через тридцать минут будем в Свердловске! Сдавайте постели!
Владик потянулся и сел. Лерина рука скользнула по гладкой спине. Нога еще ощущала тепло его бедер. Но, спустив ноги с ложа любви, Влад уже натягивал брюки.
Лера тоже села; потрясенная, в еще теплой постели, она глядела на алебастровые плечи любимого. Вот и пришел час разлуки! И надо вставать, одеваться и идти… И лучше не думать ни о чем…
Они быстро оделись и сложили постель, потом сидели молча, рука в руке, не в силах ничего сказать друг другу, пока поезд подъезжал к вокзалу.
– Извини, я не возьму эти каллы… Они замерзнут в дороге, а мне будет слишком тяжело глядеть на них!
Влад кивнул.
Лера не разрешила провожать ее в аэропорт.
– Если ты поедешь туда, я не выдержу и спрыгну с самолета, а если выпрыгну, то разобьюсь… Посади меня, пожалуйста, в такси, этого довольно! И возвращайся, прошу, к своей семье. Любовниц у тебя может быть сколько угодно, а семья, дочка – только одна! Люби их и заботься о них, пожалуйста, ради меня….. Я не забуду об этой встрече, как, надеюсь, и ты. Но больше ничего, пожалуйста, больше ничего не надо!
– Ты не хочешь оставить мне даже адрес?
– Нет, нет, Влад, нет! Мы больше не увидимся…
Она вырвалась из его рук и села в такси. И даже не позволила себе оглянуться, хотя, кажется, даже затылком чувствовала его одинокую, растерянную фигуру, неподвижно стоящую на белом снегу на черном фоне вокзала.
 Все утро он был тихим и молчаливым. И не известно, жалел ли Влад о разлуке, или сожалел о своем проступке, или думал о чем-то еще…
Лера запрещала себе вспоминать его дорогое прекрасное лицо, изо всех сил сжимала губы и веки, чтобы не разреветься в дороге, теребила камешек, перекатывающийся в кармане пальто, понимая, что выплакаться можно будет только дома.

                10
Она ничего не смогла объяснить Ларисе, отдавая вечером ажурную ангорскую шаль. Но Лариса и сама все поняла по ее побелевшим сжатым губам, по потерянному взгляду, по дрожащим кончикам пальцев. Придя пораньше утром в школу, она настоятельно попросила учителей не задавать Валерии Александровне никаких вопросов о поездке.
И никто ничего не спросил.
Мама тоже не слишком допытывалась, выслушав сбивчивый дочкин рассказ.
Лера с трудом, но вошла в прежнюю колею, стараясь уйти с головой в работу, по прежнему опыту зная, что это помогает. Разработала умопомрачительные планы к классным часам.  С триумфом провела открытый урок «Прогулки по Лондону» с шуточными жанровыми сценками (дети сплошь говорили на английском, никто ничего не понял, зато и родители, и администрация были довольны).  Все это Валерия задумывала давно, но из-за апатии последних месяцев никак не могла взяться за дело. Однако лихорадочное беспокойство, которое владело ею после поездки, надо было куда-то выплеснуть, чтоб не взорваться изнутри. Даже дома, несмотря на зиму, Лера затеяла ремонт.
За этими событиями все быстро забыли об ее отлучке, днем об этом забывала и она.  Но по вечерам, когда некуда было деться от навязчивых воспоминаний, Лера брала в руки камешек, которому отвела место в шкафу внутри хрустальной вазочки, и прижимала к губам.
На одной стороне шершавой поверхности Лера написала «Кунгур» и инициалы «В. Р.»   «Р» – это Расколов. Она заглянула в паспорт Влада, когда тот лежал на сетчатой полочке после того, как Влад достал для проверки билеты. Расколов – вот как была фамилия человека, расколовшего всю ее жизнь! Владислав Сергеевич Расколов!
Она знала теперь и его возраст: Влад был на два года старше ее.
На другой стороне известкового осколка Лера поставила дату – 14.02.1985г. Пройдет два десятилетия лет, и в этот день в их стране начнут отмечать праздник – День влюбленных, и тогда Лера поразится еще одному странному совпадению. Но пока она понятия не имела ни о каком празднике, просто сжимала камешек в руках, лежа в постели, и с болью в сердце вспоминала счастливые дни.

Через два с половиной месяца пришла поздравительная первомайская открытка от Марины. К ней прилагалось небольшое письмо.

Дорогая Лерочка!
Ты так и не написала нам, как доехала, хотя я ждала от тебя письма. О тебе тут все вспоминают. Ты просто влюбила в себя весь Кунгур! Даже свекровка, как только мы туда приезжаем, спрашивает о тебе, а я и не знаю, что ответить.
Я тоже долго не писала: «счастливые часов не наблюдают»! Мы обживались у нас дома. Купили мебель. Женечка устроился на новую работу. Живем с ним дружно. Иногда препираемся, но не ссоримся.
Между прочим, Маша проговорилась, что взяла с тебя какое-то обещание по поручению Женьки. Я его была готова убить! (Вот тогда мы чуть не поругались). Извини, но пришлось рассказать ему про твою первую любовь. Теперь Женя уже жалеет, что влез в ваши отношения. Друзья сказали ему, что Влад ходит как в воду опущенный, и, кажется, у него какие-то нелады с женой.
А как вы расстались? Ты уехала вместе с ними. А дальше? Неужели просто так – вышли и все?
В общем, пиши мне. Тем более, что скоро каникулы.
                Целую, Марина

В отличие от первой встречи с Владом, у Леры теперь существовала возможность узнать его адрес и телефон.  Она могла даже получать о нем сведения или, если бы захотела, связаться с ним!
Может быть, нужно сделать это, раз у него размолвка с женой? Да, и впрямь подходящий момент, чтобы разрушить семью! А их ссора – не по ее ли вине? Может, до жены что-то дошло, от тех же, скажем, друзей или их жен? И потом, семейные трения – совсем не развод!
Но соблазн получить хоть какие-то сведения о Владике был очень велик. Вот только не знала она, станет ей от этого легче или еще тяжелее.
Лера не спала три ночи после получения письма, мучимая сомнениями.  Еще и пришло оно накануне выходных, так что нельзя было отвлечься даже работой. После бессонных ночей Валерия чувствовала себя отвратительно. Голова кружилась, подступала тошнота, утром ее рвало. Ей удалось скрыть недомогание от матери в первые дни. Но в воскресенье, когда она вышла на кухню, Елизавета Павловна жарила яичницу с ветчиной. Резкий запах ударил в нос, и Леру замутило. Побледнев, она бросилась в туалет.
– Что с тобой? – испугалась мать.
Дочь попыталась отмахнуться.
– Съела что-то не то, мама!
Но, зная про дочкин гастрит, мать настояла, чтоб та в понедельник пошла в амбулаторию. День был свободный, и Лера не смогла отвертеться.
Вольгин, как обычно, встретил ее мрачноватой улыбкой, подробно расспросил о симптомах и выписал направления на анализы.
Лера пришла за результатом в пятницу. Подсела к фельдшерскому столу.
– Залетела? – стукнул вдруг кулаком по столу Вольгин. – С кем это ты, говори!
Лера вскочила и метнула на него такой взгляд, что бывший муженек весь съежился и только махнул рукой в сторону акушерского кабинета:
– Иди!
Лера ватными ногами зашла туда, боясь поверить услышанному, однако Роза, акушерка, осмотрев ее, подтвердила, что согласно анализам и осмотру, беременность налицо.
Валерия вылетела из амбулатории с сияющим лицом, даже не взглянув на Вольгина.
«Господи! Ты внял моим молитвам! Неужели останется память от прекрасного Аполлона – не только белый холодный камешек, а живой веселый малыш, который, конечно же, будет похож на Владика?!»
Она вбежала в дом и бросилась на шею к матери:
– Мама! У меня будет ребеночек! От Влада…
Мать, отстранясь, долго смотрела на нее, потом заплакала.
– Не плачь,  мамочка! Это же счастье… Я очень счастлива!
– Ладно, пусть даже без отца, – кивнула головой Елизавета Павловна, вытирая морщинистой ладонью щеку, – зато от любимого человека. Это хорошо! А, может, сообщишь ему?
– Нет, мам, у него семья, и он никогда не узнает. Мы сами его вырастим, да? У нас же хватит сил, правда?
– Ну, конечно, и сами вырастим, – прошептала Елизавета Павловна и обняла дочь.

В комнате на столе лежало Маринкино письмо, на которое Валерия еще не успела ответить. Она села на кровать и задумалась. Лера вспоминала события последних дней, свои сомнения и ночь в поезде…
Потом села к столу, достала чистый лист бумаги и написала такой ответ:

Мариночка!
Извини за долгое молчание! В моей жизни произошли важные события.
Еще незадолго до отъезда на твою свадьбу я познакомилась с одним человеком. Он разведен, живет в соседнем поселке, жениться больше не собирается. Недавно предложил мне встречаться. Я согласилась. Ты же знаешь, как я хотела ребеночка! И вот теперь он у меня будет. Разумеется, Владику и другим кунгурским друзьям знать об этом не обязательно. Кстати, тема Владика у нас на этом будет закрыта. Да, мы расстались – и все.
 А как вы – еще не ждете ребенка? Я так рада, что у вас все хорошо! На работе у меня все, как обычно, никаких изменений.  Мама здорова и тоже рада малышу.
 Передавай привет всем кунгурцам, особенно Крохалевым. Я тоже о них очень тепло вспоминаю. 
                Твоя Валерия.

Вот так! Подальше от искушения! 
Лера запечатала конверт. Первый раз в жизни она обманула Маринку. Но Валерия решила, что так будет лучше.
Подруги продолжали переписываться, а иногда и звонили друг другу, но никогда: ни в их строчках, ни в разговорах – больше не всплывало имя Владика.
Приняв решение, Лера сразу успокоилась. Вынув из вазочки свой талисман, она глядела на него уже совершенно без боли. На душе стало легко и весело. Да, теперь есть чем заняться и для кого жить!
Поцеловав камешек, она положила его на место. Отныне у нее другой талисман, ангел и хранитель. Или это она его хранитель? Неважно! Важно, что он у нее есть!  И хотя она никогда не ходила в церковь, не верила в приметы и предсказания, она помнила свой отчаянный обет, данный в поезде, и собиралась его исполнить.


                11
Пользуясь дневным ярким солнышком, Лера взялась за шитье.  Перед ней на столе ровными стопочками лежали рубашечки и штанишки сына, а также разноцветные лоскутки. Подумать только! Кажется, совсем недавно Максик носил ползунки, а вот сейчас она не успевает покупать ему рубашки и брюки!  Малыш тянется вверх со скоростью бамбука, и не успеешь оглянуться, как ручонки и щиколотки опять торчат из новой одежды. Вот она и приловчилась…  В моду вошли яркие комбинированные костюмчики, и Лера стала делать цветные вставки в рукава и гачи. Получалось не только выгодно, но и нарядно.
– Мам! – звонкий голосок сына заглушил стрекот швейной машинки. Лера сняла ногу с педали и оглянулась.
Максик переминался в дверях с новой машинкой в руках.
– Что, сынок?
Мальчик подошел ближе и, глядя снизу вверх темно-серыми глазами,  спросил:
– А дядя Глеб – мой папа?
– Нет, что ты, сынок!
– Он один, у него детей нет, я тоже не его?
– Не его. А почему ты спросил?
– Тетя Катя говорила…
– Это ваша нянечка в детском саду? – догадалась Валерия. – Она что, это тебе сказала?
– Нет, другой тетеньке…
Лера обняла сына:
– Ну, ты сам подумай, откуда тетя Катя, которая даже ни разу не была у нас дома, может знать, кто твой отец? Не слушай, пожалуйста, больше никаких тетенек.  Договорились?
Мальчик кивнул, но уходить не собирался.
– А где тогда мой?
– Далеко, очень далеко. Он не может с нами жить.
– Почему?
– Так надо, у него дела.
– Какие?
– Давай договоримся, ты подрастешь, и я тебе все расскажу. А пока ты не вырос, тебе трудно будет понять про дела взрослых.  Хорошо?
Мальчик неохотно кивнул и снова задал вопрос.
– А почему дядя Глеб мне все дарит? – и он показал на машинку.
– Дядя Глеб – твой друг, а друзья часто дарят подарки. Моя подруга – тетя Ксюша – тоже делает подарки и мне, и тебе. А, помнишь, ты ходил на день рождения к Артемке и тоже дарил ему машинку?  Кстати, Артемка, наверное, уже на улице, иди-ка и ты погуляй, – Валерия перевела разговор на более безопасную тему.
– Пойду… но мне сначала надо крепость достроить! – он выскользнул из материнских рук и уселся на пол в соседней комнате, всю середину которой занимали постройки из кубиков.

Лера задумалась. Вот, значит, какие слухи ползут о ней по поселку!
Вопреки ожиданиям, сын родился похожим на нее. Это сразу определила Елизавета Павловна, едва взглянув на внука первый раз.
– Совсем как ты маленькая! – сказала она.
Детские снимки Леры подтверждали это. Только глаза и волосы у Максимки были темные, возможно, поэтому его и приписали Вольгину.
А ведь Глеб, действительно, мог стать отцом Максима! Лера вспомнила, как тот однажды зашел к ним вскоре после рождения ребенка. Придвинув табурет к кровати, где она пеленала малыша, сказал:
– Я вижу, ты очень рада сыну… даже похорошела.  Но одной растить ребенка трудно, мать твоя к тому же больна… А мальчику нужен отец. Я бы мог позаботиться о нем, подумай, и тогда мы начнем все сначала.
Лера удивленно посмотрела на него, но Вольгин сразу поднялся и ушел.  Елизавета Павловна по смущенному лицу дочери сразу поняла, что случилось, и начала уговаривать попробовать пожить с Глебом еще раз. Однако Валерия и слушать не стала. Меньше всего хотелось сейчас возвращаться в чужой дом!  Да и не нужен ей никто, кроме мамы и малюсенького Максика…
 Елизавета Павловна была уверена, что Вольгин до сих пор неравнодушен к ее дочери, а у Леры было другое мнение. Возможно, Глеб любил свою первую жену, но только не ее! Для Вольгина она – всего лишь привлекательная молодая женщина, ради которой он не собирался менять ни свои взгляды, ни поведение, ни привычки.  Но и Валерия не хотела  подстраиваться под него!
Скорее всего, Глебом движет чувство одиночества, отсутствие каких-либо глубоких привязанностей.  Ее точку зрения подтверждало то, что, несмотря на отказ, который опять передала ему мама, Вольгин продолжал заходить к ним. И даже собственноручно сделал для малыша деревянную кроватку на изогнутых полозьях, в которой укачивать малыша было очень удобно.
Впрочем, если б Вольгин решил не приходить к ним, у него все равно бы ничего не вышло: как врач он обязан посещать малыша; а подчас  Лера и сама его вызывала: то у Максимки поднялась температура, то у мамы давление или сердечный приступ.
Но, когда  Елизавета Павловна чувствовала себя хорошо, она никогда не отпускала Глеба без чая. Может быть, поэтому тот стал во время своих визитов прихватывать что-нибудь для мальчика: то сладости, то игрушки… И когда Макс поднимал на Глеба свои темные в черных бархатных ресницах глаза и улыбался открытой доверчивой улыбкой, взгляд сурового доктора теплел, и он  иногда даже играл с ребенком. Видимо, неотразимое обаяние мальчик тоже унаследовал от отца!
Да, повод считать Глеба отцом у сельчан был, и только коллеги по школе связывали появление ребенка Валерии Александровны  с «той таинственной уральской поездкой».

Елизавета Павловна умерла, когда Максимке было два с половиной года. Долгая болезнь, наконец, подошла к трагическому концу. Ни Лера, ни Вольгин уже ничего не смогли изменить.
Это было тяжелое время! Сначала Лере пришлось отдать Максика в детский сад и ухаживать за мамой. Потом вообще все делать самой. За тетрадки она садилась поздно ночью. Спасала Лариса, которая ушла в декрет вслед за Лерой, поверив обещаниям президента Горбачева о льготах матерям, родившим третьего ребенка – ранний уход на пенсию, обеспечение подросших детей квартирами, дополнительные пособия… И, конечно, Лариса кусала локти несколько лет спустя, когда власть сменилась и стало ясно, что этим обещаниям не суждено сбыться.
Но коллеги во всем помогали друг другу, по очереди отводили и приводили ребятишек из садика, то та, то другая брала к себе подружившихся мальчиков-погодков, освобождая подруге руки для других дел.

Лера снова принялась за шитье, но продолжала думать о сыне.
Что ж! Эти слухи, в конце концов, даже на руку. По крайней мере, никто не допытывается, кто отец Максима.  А правду знали очень немногие: кроме нее, мама да Ксюша. Даже Ларисе Лера ничего не сказала, так как та ничего не слышала о Владике. А рассказывать всю историю с самого начала Лере не хотелось. Валерия вообще старалась реже вспоминать и жить настоящим. Максимку она рассматривала как продолжение Владика, и всю свою нерастраченную любовь сосредоточила на нем. Правда, потом в ее жизни появились другие мужчины…
Случилась странная вещь. Раньше они проходили мимо, совершенно не замечая ее. Теперь же, хотя она была далеко не молодой женщиной, стала как будто бы даже привлекательней для противоположного пола. После поездки в Кунгур, а особенно после рождения ребенка, в ней словно какой-то свет зажегся, и мужики летели на него, как глупые бабочки на огонь, а после неохотно уползали прочь с опаленными сердцами. Стоило Лере хоть чуть-чуть развеселиться, запрокинуть голову, засмеяться, как все взгляды мужчин обращались к ней.
–Тебе надо почаще улыбаться, девонька, – говорил ей директор школы. – Эх, был бы я молодой, за тобой бы приударил, а то больно ты такая вся неприступная!
Но Лера не была такой неприступной, как казалась. Она давно установила для себя два твердых правила. Во-первых, прошлое не должно оказывать никакого влияния на ее нынешнюю жизнь. Во-вторых, ее новые отношения не должны никоим образом разрушать старые.  Она пользовалась уважением и доверием у жителей поселка, коллег, а также своих учеников и дорожила этим. Поэтому она была открыта для новых романов в основном во время своих поездок, а в поселке, где не было свободных мужчин, избегала оказывать кому-нибудь предпочтение. Хотя однажды это все-таки случилось.   Но прежде был Мансур…
Лера улыбнулась: этот роман, как и все остальные, окончился ничем, но все же оставил хорошие воспоминания. Активный и жизнерадостный Мансур внес в ее жизнь приятное разнообразие. Лера вспомнила о своей поездке в Киргизию на озеро Иссык-Куль в то дождливое лето, когда она впервые после смерти мамы и рождения сына осмелилась куда-то поехать. Но если б не Мансур (или Миша, как его все называли), поездку вряд ли можно было считать удачной. В отличие от Алма-Аты лето на Иссык-Куле не жаркое. Купаться можно только в солнечные дни, но их в тот последний летний месяц оказалось не слишком много. Приходилось с сынишкой (они жили в семейном санатории) в пасмурную погоду гулять по парку, а в дождь сидеть у телевизора. В санатории был кинозал, но по вечерам четырехлетний Максим быстро уставал от «неинтересных кино» и просился в кроватку. Днем же крутили в основном мультики, от которых уже Леру стало подташнивать.
Когда в санаторном парке был исследован последний уголок и ежедневный маршрут окончательно приелся, они с Максиком в поисках новых впечатлений решили забраться на территорию соседнего дома отдыха, благо решетка, разъединяющая оба парка, оказалась сломанной в двух местах. Там-то им и повстречался Миша, а иссык-кульский отдых качественно преобразился.
Во-первых, сосед по санаторию оказался веселым спутником и собеседником и, пока Максик рылся совочком в рыхлой земле под соснами, отыскивая каких-нибудь жучков, Мансур развлекал Леру анекдотами и смешными случаями из своей жизни. 
Во-вторых, у Миши везде и всюду были друзья и знакомые. Сам он был родом из-под Чимкента, где вместе с братьями организовал продовольственный кооператив. На Иссык-Куле он соединял приятное с полезным: занимался установлением нужных связей для своего бизнеса, а одновременно с этим отдыхал и поправлял здоровье на озере, останавливаясь обычно в этом санатории.
Интересно только, что он поправлял? На болезни никогда не жаловался и вообще выглядел вполне здоровым – этот высокий привлекательный узбек тридцати пяти лет с озорными маслянистыми глазками.
На другой день Мансур заявился в номер, помахал купленными билетами и сказал:
– Поплыли Иссык-Куль смотреть, на теплоходе!
И они отправились в плавание. А в следующие пасмурные или прохладные дни новый знакомый находил каких-то друзей с машинами, и те везли их на экскурсии по живописным окрестностям «киргизского моря».  А то все вместе уезжали в горы, где устраивались пикники и варился узбекский плов в большом казане, в который клали слоями мясо, морковь, лук и вымоченный рис.
– Постучи по плову ложкой! – говорил девушке Мансур.
– Зачем?
– Если услышишь «туп-туп», значит плов готов, а если «плюх-плюх», то его еще надо варить!
  Лера смеялась.
 Потом, оставив сына внизу с Мансуром и его друзьями, лазила по горам, собирая барбарис, крупный, как спелая вишня, и длинный шиповник размером с кузнечика. Она сушила все это на подоконнике в комнате санатория, а позже, зимой, они с Максимкой пили изумительно вкусный и полезный чай.
Иногда они втроем гуляли по городу – Чолпон-Ате –  или заходили в городской кинотеатр. Выбирали какую-нибудь комедию, чтоб и Максику было не скучно смотреть, да и сами хохотали до упаду.
В теплую погоду, конечно, все время проводили на пляже.
Не прошло и недели, как Миша каким-то образом перебрался в их санаторий. Причем его одноместный номер находился на том же этаже, что и Лерин.  В ответ на вопросы Мансур только смеялся. Они стали проводить вместе вечера, а потом и ночи.
Лера думала, что с отъездом этот курортный роман закончится, но Миша иногда приезжал по делам в Алма-Ату и каждый раз выбирал время позвонить ей, а то и заскакивал ненадолго в поселок. Если его приезд выпадал на выходные, Лера сама ехала в город, а там, оставив Максимку с Ксюшей и ее подросшими детьми, бежала на свидание.  Но не только это было целью поездок. В них она тоже соединяла приятное с полезным.

Когда два года назад муж Ларисы Виктор, интересовавшийся, как и все мужчины, политикой, сказал что некоторые экономисты предрекают в СССР скорый голод из-за растущего внешнего долга и падения цен на нефть, они с Ларисой подняли его на смех: зарплата в стране росла; на столе, за которым они сидели, царило полное изобилие.  Но позже подруги задумались. Цены, правда, росли незначительно, но что очень  настораживало – исчезновение всевозможных товаров, прежде всего промышленных, из магазинов. Все больше и больше вещей переходило в разряд дефицита.
Виктор утверждал, что рост цен неминуемо продолжится, и Лариса в этот раз поверила мужу и решила сделать запасы. Вслед за ней это стала делать и Лера. В Красный луч вообще мало что привозили, и поездки в город Валерия использовала для того, чтобы пробежаться по магазинам и что-нибудь купить. Она решила запастись одеждой для Максима на несколько лет вперед и покупала все, что попадалось из мальчишеского одеяния. Также она делала запасы полотенец, постельного белья и тканей.
На следующее лето Миша уже сам взял путевки на Иссык-Куль, и они провели еще одно прекрасное лето.
– Когда же замуж? – спрашивали подруги, но Лера не могла ответить на этот вопрос.
Она тоже ждала предложения, но оно так и не прозвучало, хотя Валерия и сама не знала, приняла бы его или нет. Однако все распалось само собой. Миша приезжал все реже и реже, а после совсем пропал. Последний раз она видела его два года назад в октябре. Был чудесный осенний день, и они сначала гуляли втроем в Алма-Ате по Панфиловскому парку, любуясь падающей листвой и еще не отцветшими розами у Кафедрального собора, показывали Максимке вечный огонь у солдатского мемориала и собирали вместе с мальчиком резные кленовые листья. Потом она отвезла Максика к Ксении, которая жила совсем рядом – в двух остановках от Зеленого базара; и пешком, через ЦУМ (куда тоже надо было заглянуть) отправилась в гостиницу «Жетысу», где обычно останавливался Мансур. Все было, как прежде, и ничто не предвещало разлуку. Миша никогда не называл дату следующего приезда, так как и сам ее не знал. Она же просто ждала его. Так было в предыдущие годы... Но теперь проходило время, а Мансура все не было. В конце концов, Лера поняла, что ждать больше нечего.
Почему он исчез? Возможно, женился или завел другую женщину. Вероятно, его родня не хотела, чтоб у него была русская жена… Или он испугался ответственности за чужого ребенка?  Нет, к Максиму он относился хорошо, но все же в этом отношении было мало душевности…  Хорошим, скорее, было отношение к ней, а не к самому ребенку. Максима он воспринимал как неизбежное приложение  к своей возлюбленной, а не как самостоятельную личность, в отличие от того же Вольгина… 
Лера снова вернулась мыслями к бывшему мужу. Вот кто, действительно, привязался к мальчику!
Валерия знала, что гордый и самолюбивый Глеб никогда не повторит свое предложение, а она не давала ему повода думать, что сделает первый шаг. Тем не менее, и после смерти мамы Вольгин иногда заходил к ним вечерами. Вдвоем они чувствовали себя неловко, и он переминался с ноги на ногу у порога, пока мальчик, услышав шум и характерное смущенное покашливание, не выбегал навстречу; а потом, получив  книжку или игрушку,  малыш тащил Глеба за палец в свою комнату.  Там они вместе занимались подарком: играли или читали. А Лера, как когда-то мама, приносила им чай со сладостями…
Наверное, именно Вольгин мог бы стать хорошим отцом ее ребенку, но беда в том, что Лера не любила его. И, если раньше заблуждалась на этот счет, то теперь была в том совершенно уверена.
Здоровый, энергичный, веселый  Мансур привлекал ее гораздо больше, в нем чудилось верное мужское плечо, хотя действительность показала обратное. Разочарованная, Лера не стала его искать.  Она была рада приездам друга, но, честно говоря, занятая сыном и школьными делами, не сильно-то и скучала, когда его не было…

Разложив готовые вещи по полочкам и убрав лоскутки, Лера, перешагнула через построенную Максимкой крепость, и, пройдя на кухню, занялась обедом, изредка поглядывая в окно, выходившее на тянувшиеся вдаль грядки, уже проступившие под подтаявшим снегом. К их огороду примыкал соседский, который тянулся в свою очередь до следующего дома.  Около него сейчас стояла грузовая машина и толпились люди, выносившие из соседского дома мебель…
Лера вздохнула. Вот и еще одно расставание! И почему ей так не везет?!
Будь Алексей Степанович свободен, она не отказалась бы от такого мужа: умного, приветливого, надежного… Да, надежного! Несмотря на то, что ей доводилось слышать про увлечения Сокольского, Валерия знала, что у того и в мыслях не было оставить семью. Он любил своих троих детей и уважал жену Наташу, черноглазую хохлушку, которую привез когда-то с Украины. И теперь, когда у Натальи умерли родители, а в Киеве осталась одинокая больная сестра, которая не могла больше заботиться о родительском доме, Сокольский согласился на переезд. Два месяца назад Лера была у них на проводах. Как раз пришел Вольгин и притащил Максиму шахматы. Валерия считала, что мальчик еще мал для такой серьезной игры, но надеялась, что пока они с Глебом это поймут, она успеет вернуться от соседей, которых не могла не проводить.
Правда, полка уезжала только Наталья с детьми. Она нигде не работала, занимаясь домашним хозяйством, поэтому собраться ей было проще всего. Алексей Степанович же должен был отработать положенные два месяца, продать дом и вещи и только после этого ехать на Украину.
В поселке Алексей работал заместителем директора местной птицефабрики. Успехи предприятия сельчане ставили в заслугу именно ему и, небезосновательно, были огорчены его отъездом. 
Несмотря на возраст (Сокольский был всего на два года младше Вольгина), Алексей Степанович выглядел моложаво. Седина терялась в светлых густых волосах. Внимательный взгляд стальных глаз выдавал скрытую силу и ум, а быстрая стремительная походка – неиссякаемую энергию. 
Несмотря на небольшой рост и худощавость, он всегда казался солидным; люди обычно замолкали, когда он начинал  говорить, и мало кто мог с ним спорить.
Алексей Степанович, подобно другим мужчинам поселка, не раз оказывал Валерии знаки внимания, но Лера старалась их не замечать.
Когда жена с детьми уехали, Алексей стал часто перебегать к ней через огород то с одной просьбой, то с другой…
Сначала он попросил у нее соли, которую забыл купить днем, потом просил то мясорубку, то терку. Валерия подозревала, что все это предлоги для того, чтобы зайти к ней, но не могла же она ему отказать! А сосед уходить не спешил и, подсаживаясь к столу, заводил разговоры то о Максиме, то о школе, то просил совета по поводу образования своих детей, то рассказывал о политике… Подобно Виктору, Алексей знал обо всем на свете (его даже приглашали в школу как политинформатора).  Лера внимательно слушала его прогнозы: жизнь менялась на глазах – далеко не в лучшую сторону – и Лере хотелось понять, как жить дальше. Алексей Степанович, как и Виктор, был уверен, что роста цен не избежать, и одобрил стремление женщин делать запасы на будущее; кроме того посоветовал заменить бытовую  технику на новую и закупать продукты впрок. На летние поездки денег уже не хватало, и Лера решила на отпускные купить стиральную машинку-полуавтомат, если, конечно, удастся ее достать.
Сделать запас продуктов было еще труднее: продовольственные товары выдавали теперь по карточкам.  Тем не менее, как-то поздним вечером у дома Валерии остановилась легковая машина, из которой двое мужиков выволокли какую-то кладь. Оказалось, Алексей Степанович сумел достать и привезти ей по мешку риса, муки и сахару. «Для служащих птицефабрики выбили, – пояснил он. – Но мне это уже не нужно, а тебе пригодится!»
Интересный собеседник, обаятельный и услужливый человек, он нравился Валерии все больше и больше. В отличие от Вольгина, Алексей в обращении с ней был мягок и внимателен. Трудно было представить, чтобы он стал раздражаться или кричать. Дипломат от природы, Сокольский умел добиваться своего другими способами.
Конечно, не будь его скорого отъезда, она, верная своим принципам, ни за что бы не уступила ему. Но сосед вот-вот должен был уехать, и, даже если б их отношения выплыли наружу, то вскоре о них забыли бы, как давно забыли о предыдущих романах Сокольского. Однако в этот раз никто ничего даже не заподозрил. Алексей Степанович переходил через огороды поздно ночью – и ни одна душа не узнала об этом коротком романе.
Алексей, к удивлению Леры, оказался еще и нежным, пылким любовником. Она чувствовала, что ей будет не хватать его, и на душе было горько…

От противоположного дома отделились две фигуры и направились в ее сторону через картофельное поле, покрытое местами посеревшим снегом. «Прощаться идет», – догадалась Лера и обернулась к Максимке, который, кончив строить крепость, крутился под ногами. «Иди, погуляй, пока не готов суп, а после я тебя позову», – Лера застегнула на мальчике пальто, и Макс выбежал на улицу.
Пешеходы за окном приближались. Рядом с Алексеем Степановичем ковылял какой-то парнишка, тащивший в руках два стула. «Ну, прирожденный начальник», – усмехнулась Лера, глядя как в распахнутом пальто непринужденно и важно вышагивает Алексей, уверенно выбирая ногами твердые кочки, в то время как парнишка рядом покачивается под тяжестью неудобного груза, утопая в грязи и мокром снегу.
– Вот, соседка, – сказал, поздоровавшись, Алексей Степанович, – два стула продать не смог, дарю их тебе. («Специально оставил», – догадалась Лера).
– Ты иди, иди! – махнул он парнишке. – А мне с соседкой попрощаться надо…
Когда парень вышел, Леша быстро шагнул к ней.
– Ну, прощай, Валерочка, любимая моя!
Он крепко прижался к ней губами и колючей щекой, а потом, отстранившись, сказал:
– Эх, если б я был свободен, Лерочка… Если б был!  Ну, да ты понимаешь… И… спасибо тебе за все!
Он провел уже ставшей родной ладонью по ее щеке.
– Наверное, ты последняя моя любовь…
И пропел надтреснутым голосом слова старой песни : «Ты любовь моя последняя, боль моя», – махнул рукой, стряхивая с глаз слезинки, и вышел.
Лера понимала… Она стояла у стола, оцепенев. На душе было тоскливо и пасмурно.
«Последняя? Может, она у меня тоже последняя! Да и зачем мне еще одна любовь, когда после нее всегда остаются боль, пустота или разочарование? Где-то у Лены были подходящие стихи…»

Тоже вытирая слезы, Валерия прошла в свою комнату и достала толстую общую тетрадь с обложкой в черную клетку. Сюда она, начиная со школьных лет, записывала все стихи Леночки Коваленко. Позже, когда Елена стала печататься, Лера списывала их или вырезала из газет. Иногда Лена Коваленко сама приезжала в Красный луч, где у нее жили родители.
Приехав, Лена не ходила по своим одноклассникам, но присылала через племянников записочки или сообщала через знакомых о своем приезде и все, кто хотел, мог к ней зайти. Валерия всегда пользовалась этой возможностью и, захватив клеенчатую тетрадь, шла к подруге, которой не уставала восхищаться. 
Коваленко теперь работала журналисткой в «Огнях Алатау», и ее стихи печатались в этой и других казахстанских газетах. Она уже стала местной знаменитостью, и все взгляды сельчан устремлялись на нее, когда она приезжала в Красный луч. Да и невозможно было не заметить ее, когда она вышагивала по поселку уверенной спортивной походкой с осанкой королевы, гордо вскинув вверх округлый подбородок с симпатичной ямочкой посередине.  Невозможно было не любоваться ее стройной фигуркой и копной коротких ярко-шатеновых волос, обрамляющих умное с правильными чертами лицо.
Правда, личная жизнь у Елены, по слухам, не складывалась. Возможно, она еще не нашла человека, равного себе по уму и силе характера или по тому, что позже назовут странным словом «харизма».
Впрочем, Коваленко была всего лишь одноклассница, а не близкая подруга Леры, и они никогда не секретничали. Говорили об общих знакомых или о том, что происходит в городе.  Елена была в курсе всей культурной жизни Алма-Аты, ей всегда было, что рассказать. Часто с ее подачи Валерия возила учеников то на выставку картин, то на театральные премьеры.
А еще в доме у Коваленко всегда встречались школьные друзья. Их бывшая староста по-прежнему оставалась центром притяжения, тогда как сама Лера редко виделась с кем-то из одноклассников, исключая Ксюшу.
Лена давала Валерии читать свои новые стихи, а Лера их старательно переписывала в тетрадь.
– По-моему, у тебя самое полное собрание моих стихотворений! – смеялась Леночка. – А сама я многие потеряла и забыла. Если захочу издать сборник – обращусь к тебе!

Валерия перелистывала листочки.  Вот оно! Как раз подходит к сегодняшней ситуации. То ли они с Еленой были похожи духовно, то ли ее стихи на всех так действовали, но Валерия часто находила в них отзвук своих мыслей и чувств. Нашла она такие стихи и сейчас, и назывались они соответственно – «Оставь меня, любовь»:

Свое спокойствие храня,
Молю я вновь и вновь:
Оставь меня, оставь,
Оставь меня, любовь!

Да, я давно одна –
И пусть, и пусть!
Самой себе верна,
И без любви я обойдусь!
               
Зачем волненья мне твои
Опять, опять?
Я не хочу, пойми,
Я не хочу страдать!

Оставь меня, любовь,
Ведь это же смешно!
Мне не взволнуешь кровь:
Ведь все давно прошло.

И не вернуть опять
Безумных этих дней.
А если и придешь,
Я отрекуся от любви моей!
               
Оставь меня, любовь!
Я, правда, не хочу
В любовной пьесе роль
Печальную играть.

Оставь меня, любовь,
Да сколько ж надо повторять!

Оставь меня, любовь –
Я как мольбу твержу.
Оставь меня, любовь,
Прошу тебя,
Прошу…
Прошу…

Лера прочла их, и слезы еще сильнее закапали из глаз. Почему-то вспомнился Владик, словно это с ним она сейчас распрощалась! Нет, хватит… Не нужна ей больше никакая любовь! Все теперь в прошлом! А вот сохранить душевное спокойствие она обязана – свое и сына. Ведь он уже большой,  осенью – в школу… Скоро нелегко будет от него что-нибудь скрыть или объяснить ему… Да и не хочет она ничего скрывать. Все, решено: больше никаких романов! Она уже немолода, как-нибудь и так проживет…

Раздался топот ног и в комнату ворвался Максик:
– Мам!.. Ты что, плакала?!
– Нет, сынок, это от лука…
– А…– мальчик недоверчиво поглядел на нее. – Там у тебя суп сбежал! Я выключил…  Я есть хочу!
– Молодец,  сынок! – Лера отерла глаза и пошла кормить сына.

                12
Резко стучат колеса поезда, а вагон ходит из стороны в сторону, мешая читать… Лера то и дело поднимает голову, давая отдых глазам. За окном мелькает серый пейзаж. Весна здесь почти не чувствуется! Разве что снега нет… Но зато второй день моросит  унылый дождь, и кругом, куда ни глянь, пузырятся от капель дождя огромные лужи. Стоит посмотреть в окно, вспомнить, где ты находишься, как даже увлекательный сюжет «Властелина колец» уходит в сторону, а в голову лезут отрывочные мысли, воспоминания, и в душе просыпается тревога: «Как там Максим без меня? Долго ли продлится эта поездка? Что ждет впереди?»
Правда, книга помогла скоротать большую часть пути, и она теперь понимает, почему так увлекаются этой фантастической историей ее ученики и немного имеет представление о новом жанре «фэнтези», о котором раньше ничего не слышала… Когда она заинтересовалась им, один из восьмиклассников принес ей потрепанную, зачитанную книжку, и Валерия не пожалела, что взяла ее в дорогу. Воображение Толкиена поражает! Чего стоят эти описания подземелий и причудливых замков – с какими подробностями они выписаны! А сюжет просто не дает оторваться…
Но сейчас она уже устала от чтения. И этот старый вагон так мотает!
Валерия оглядела обшарпанные стены, старые облезлые полки и серое застиранное белье плацкартного вагона. А какое грязное окно в их купе! За эти годы все обветшало…  Этот вагон, наверное, возил ее в годы студенческой юности. Тогда он сверкал красками, был новенький и чистый! А сейчас кругом грязь и запустение.  Ну, окно-то хоть могли бы помыть!
Ей вспомнилось, как студенткой она подрабатывала в больнице и как сияли вымытые ею окна.
Вот и снова едет она в город студенческой юности, через столько лет!
Лера вздохнула… Теперь она редко куда-нибудь ездит. До поездок ли! Зарплату – и ту дают с перебоями, цены бешено несутся вверх. Еще пять лет назад скажи ей кто-нибудь, что в стране будет такой кавардак, она бы ни за что не поверила! А сейчас и страны-то той нет… Лера усмехнулась: « Первый раз за границу еду. И заграница та – Россия!»
А они с сыном остались в Казахстане.  Ее тетя, последняя из оставшихся в живых сестер матери, оказалась в Перми одна, отрезанная разрухой и границами от остальных родственников. Лера так и не смогла к ней съездить… Когда-то тетя Вера помогла ей, приютила на годы учебы. А когда состарилась и заболела, Лера не смогла отплатить за добро. Слишком сложно теперь ездить в такую даль! Она и сейчас никуда бы не поехала. Но соседи и друзья тети Веры, которые помогали ей и даже похоронили, когда старушка внезапно умерла, требовали сейчас присутствия племянницы.  От тетки остались вещи, которые они не решались забрать, а квартиру требовалось освободить… Еще писали про какое-то завещание. Пришлось оставить Максимку у Ларисы и ехать «распоряжаться наследством». Смешно и грустно!
Раньше Лера любила ездить. Паровозные гудки, стук колес, мелькающие за окном незнакомые станции и города, дорожные знакомства… Все это казалось таким романтичным! Каждая поездка сулила новое приключение… Но сейчас подобного настроения не было и в помине. Неудобства дороги, грязь и туалетная вонь совершенно вымотали ее! Она отчаянно сожалела, что не может позволить себе полет на самолете. Студенткой летала, а сейчас ее зарплаты не хватит даже на половину билета!  Да что там самолет! Хоть бы «наследство» тети Веры позволило им с Максимкой дожить до следующей получки, поскольку всех денег от предыдущей едва хватает на дорогу в оба конца… Да еще не известно, дадут ли ту зарплату вовремя?
Русский пейзаж за окном, который когда-то так поразил ее, теперь оставлял равнодушной: она его почти не замечала.

 Десять лет она не видела Урала, и эти десять лет промелькнули, как один день! Валерия сидела с раскрытой на коленях книгой на своей нижней полке, откинувшись к стене, но уже не смотрела ни в книгу, ни в  окно. Вместо станций и полустанков перед ней проносились картины собственной жизни последних лет.
Маленький Максик в колясочке… Больная мама… Максимка в слезах: не хочет оставаться в детском саду и тянет к ней ручонки… Смерть мамы – в такой же серый мрачный день, как сегодня! Свежий холмик земли, на который падают редкие снежинки…
Потом вспомнились последующие нелегкие годы.
Со смертью мамы не стало и ее пенсии – пришлось взять больше «часов» в школе. А так хотелось побыть с Максимом, поиграть с ним!
 Хорошо еще, что практически прошли головные боли, мучавшие ее до рождения ребенка. Может быть, этому поспособствовало то, что в школе постепенно ушли в прошлое  длинные тягучие совещания: во время перестройки, а особенно после развала Союза никто не знал, что на них говорить и какую проповедовать идеологию. И поэтому на собраниях теперь говорили только по существу. 
Директор уже не боялся ударить в грязь лицом перед начальством, так как в скором времени собирался на пенсию и знал, что теперь ему все сойдет с рук, тем более при нынешней текучке кадров. Иван Федорович сейчас был озабочен тем, как удержать в школе оставшихся учителей. Многие уезжали: кто – в Россию, кто – в Германию.  Кто-то увольнялся, уходя туда, где зарплата больше, а кто-то подавался в «челноки» – становился мелким торговцем, возившим одежду из Китая.
 Не имея возможности помочь педагогам материально, директор охотно отпускал учителей в отпуск без содержания на каникулах и безоговорочно давал отгулы, и каждый из них подрабатывал и крутился, как мог. Школа давно перестала быть образцовой. Пришкольный участок распахали под учительские огороды, и все учителя выращивали на нем картошку. Это удержало от «челночества» Ларису. Лера же такую возможность даже не рассматривала: ей не с кем было бы оставить сына, да и работу свою она слишком любила.
Валерия снова вернулась в памяти к тем дням, когда Максим был совсем маленький. Тяжелее всего приходилось, когда сын болел: надо было искать няню и отдавать ей ползарплаты. А иногда Валерия тащила мальчика в школу, и там малыша передавали из рук в руки ученики и технички, а она вела урок и, замирая, прислушивалась, не зная, где ее сын и с кем? Какое счастье, что все обошлось!
Лера вспомнила и те дни, когда Максим пошел в школу уже как ученик, первую пятерку сына и его слезы по поводу первой двойки…
Как тяжело было расставаться с Максиком два дня назад! Он так просился поехать с ней… Лера, пожалуй, и уступила бы, несмотря на учебный год, но в такую грустную и тяжелую поездку лучше не брать малыша! Хотя какой он малыш? Скоро будет доставать до плеча! Уже помощник. Иногда и обед приготовит, и подметет, если ее долго нет…
Лера улыбнулась. Они еще попутешествуют летом! Конечно, теперь далеко не уедешь, даже Иссык-Куль стал роскошью… Зато в окрестностях Алматы проложили много новых туристических маршрутов. И она уже свозила Максима и своих учеников в Тургеньское ущелье с замечательным водопадом и бурной речкой, а также в сказочный Чарынский каньон, который своими фантастическими скульптурами, изваянными ветром и временем, красотой и необычностью, мог сравниться разве что с Кунгурской пещерой!
Можно будет свозить ребят еще на озеро Иссык. Правда, после катастрофы в1963 году от него мало что осталось, но все же это история их края, которую дети должны знать…
Поезд дернулся и остановился, прервав ее мысли. Лера выглянула в окно.
– Молоко! Картошечка! – кричали на маленькой станции бабы, закутанные в платки.  Валерия выскочила на перрон и купила того и другого.
Картошка оказалась горячей и рассыпчатой, а такого вкусного молока Лера давно не пробовала. Вот что значит деревенская травка! Но много есть Лера не стала: сев на поезд, она уже выпила чая и сейчас не была голодна. Пристроив купленное на вагонный столик, Валерия посмотрела на часы. До Перми пилить еще пять часов! Сейчас всего лишь утро. Даже попутчики спят, несмотря на одиннадцатый час.  А она из-за своей работы уже привыкла вставать рано.
Склонившись над книгой, она снова попробовала читать.
Заскрипела верхняя полка, с нее свесились мужские ноги в вытянутом на коленках трико, которые пытались попасть в стоящие на полу ботинки, и, наконец, попали. Вздувшиеся пузыри на коленях как раз оказались на уровне Лериного лица.
 Потом показались мужские руки и принялись завязывать шнурки. Они сразу привлекли ее внимание, и Лера, не мигая, уставилась на них. Длинные пальцы с изумительно правильной ногтевой пластинкой, тонкие изящные запястья… Такие руки Валерия видела только однажды. Замерев, она медленно подняла голову и столкнулась с усталым взглядом больших темных глаз – глаз цвета предгрозового моря! Внутри все оборвалось. Владик?! Не может быть… Да, так и есть – Владик!
Но, боже мой, как он выглядел! Землистого цвета лицо. Две глубокие складки вокруг рта. Почти совершенно седой ежик коротких волос…
Не было теперь на высоком лбу той непослушной прядки, которая, деля наискось его высокий лоб, придавала лицу что-то светлое и мальчишеское. Но глаза были те же, его… И они удивленно и вопросительно смотрели на нее. А она погружалась в то грозовое море, и ее снова штормило…
– Валерия… Ты?! – едва выдавил он и часто заморгал, словно отгоняя прочь видение и проверяя, не исчезнет ли оно.
– Владик, это ты? – в свою очередь спросила она охрипшим голосом. – Я тебя сразу не узнала…
– Что, сильно постарел? – скривился он. – А ты …ты тоже изменилась. Хотя по-прежнему хороша… Даже, как будто, стала интересней…
Лера смущенно улыбнулась: слава косметике! Хорошо женщинам. Легкий слой тонального крема скроет все ваши морщины. Самый поверхностный макияж сделает ярче краски увядающего лица. А бедные мужчины… они всегда такие, какие есть!
Как хорошо, что она не легла, подобно другим пассажирам, пересев на пермский поезд, и он не увидел ее с помятым, заспанным лицом! Правда, сейчас она без прически, но волосы забраны в аккуратный хвостик. И джинсы с кофточкой вроде ничего…
– Не преувеличивай! – все же сказала она.
– Нисколько! А… как ты оказалась в наших краях?
– Умерла сестра моей матери, та, у которой я жила студенткой. Мне пришлось поехать…
– Понятно… А мама жива?
– Умерла, уже восемь лет назад.
– У меня тоже…– голос его сорвался.
– Родители?
– Нет, дочь…
– Дочка? – ахнула Лера, чувствуя, как все ее нутро пронзает острая   боль. – Когда? Как это могло случиться?.. Сколько ей было лет?
– Полгода назад. Ей было всего пятнадцать… Ехала с друзьями на соревнования. Автобус перевернулся… Погибли только четыре человека, среди них моя Настя...  Другие отделались царапинами и легким испугом, – голос его звучал сипло и глухо.
Понятно теперь, почему он такой! Господи, если б это случилось с Максимом, она бы вообще умерла! Он еще не знает, что у него есть сын…
– Сочувствую, Влад… Это так ужасно!
Потом, помолчав немного, она спросила:
– А еще у вас дети есть?
Он мотнул головой.
– А ты вышла замуж?
– Нет.
– Так и живешь одна? В том же поселке?
– Ну, да…– она ответила только на последний вопрос, так как не знала, говорить ли ему о сыне. Может, надо сказать, чтобы облегчить ему боль? Но облегчит ли? Может быть, это еще хуже, раз сын живет так далеко? А если он захочет его тут же увидеть? Сколько непредвидимых последствий могут вызвать ее слова! Нет, надо сначала все хорошенько обдумать…
Он долго молча смотрел на нее, потом спросил:
– Ты завтракала?
– Пила чай.
– Попей еще со мной!
Вид у него был такой несчастный, что разрывалось сердце. Она кивнула.
В их купе была свободна только ее нижняя полка. Но напротив  боковые места были почти все незаняты. Отпускной сезон еще далеко, майские праздники кончились…  Вагон был наполовину пуст.
Владик встал.
– Пойдем на ту боковушку! – показал он на боковое место напротив соседнего полупустого купе.
Лера дала ему кружку, и он ушел за чаем. А она постелила на выбранный столик газету и разложила свои недоеденные припасы, купленную картошку и поставила молоко. Влад добавил свой провиант.
Чай пили молча, разглядывая друг друга и с трудом приходя в себя от неожиданной встречи.
Лера собрала остатки еды, вытерла столик, но они так и остались сидеть за ним, друг против друга, почти одни во всем купе.
– Ты когда вошла? Почему я тебя раньше не заметил? 
– У меня было другое купе, – Лера кивнула в сторону, откуда только что пришел Владик, – но там едет компания молодежи. Было слишком шумно. И, чтоб не создавать проблем ни им, ни себе, я предупредила проводницу и перебралась сюда: тут была свободна нижняя полка. Все остальные пассажиры к тому времени забрались на свои места и погрузились в сон, так что я тоже никого не рассмотрела. 
– А я вчера был у друзей в Свердловске. Мы немного выпили по этому поводу, а утром опохмелились, – усмехнулся Владик. – Поэтому сразу и завалился спать, как только сел. Жаль, что тебя не заметил…
Он посмотрел на часы:
– Мы потеряли целых три часа! Хотя, может быть, и лучше, что я отоспался. А то нагородил бы спьяну чего-нибудь…  Знаешь, какой я тогда бываю?   
Лера, улыбнувшись, кивнула, вспомнив мрачного типа за столиком в кафе в разгар подружкиной свадьбы.
– Многих людей вино веселит, а меня лишь вгоняет в депрессию. Поэтому я и перестал пить, хотя чуть не спился, когда умерла дочь. Но после выпивки становится еще тяжелее…
Лере было нестерпимо жаль его и хотелось обнять. Но в вагоне, хоть и полупустом, постоянно сновали люди. И все, что она могла сделать, прикоснуться к его рукам.
Он взял ее руку в свои ладони и долго смотрел в глаза.
– А куда ты едешь? – наконец, спросила Лера.
Владик рассказал, что тоже едет в Пермь, в командировку.   
 – Ты про завод «Исеть» слыхала?
Лера помотала головой.
– Ну, это завод, где я работаю… Он выпускает электросоединители для авиа- и космической промышленности.  В девяносто втором все заводы у нас приватизировали. Теперь мы считаемся уже акционерным обществом. Но выживаем с трудом…  Продукцию, которой раньше не хватало даже при перевыполнении плана, сейчас никто не берет: «налички» ни у кого нет, и покупатели не могут расплатиться даже за полученный товар… Поэтому и у нас нет денег ни на сырьё, ни на зарплату.  Детсады, лагеря отдыха, спортсооружения, которые относились к нашему заводу, – все пришлось отдать муниципалитету. Народ из города уезжает…  А   тем, кто остался, приходится постоянно мотаться, искать какой-нибудь бартер, а на него – еще один бартер, и так без конца… Теперь моя работа – все время в дороге.  А Люся, жена моя, недовольна… – Влад скривился.
– Ей, наверное, очень одиноко сейчас, после смерти дочери, да еще и тебя нет…
– Вдвоем нам еще хуже, – пробормотал он.
– Все наладится, Влад, – пыталась  утешить его Лера. – Сейчас вы, конечно, оба на нервах, да еще и время такое… Но когда-нибудь это кончится, и все наладится!
Влад кивнул, но глаза его оставались грустными. Потом он достал из портмоне фотографию и показал ей.
С цветного снимка на Леру смотрела красивая молоденькая девушка. Большие темно-синие глаза – совсем, как у Влада! Такой же треугольный овал лица, изящно очерченные губки и Владкина улыбка! Только все черты более женственны, нежны и по-детски округлы. Белая кофточка, букет цветов… Жизнь девочки только начиналась и должна была стать прекрасной и яркой, как эти цветы…  А она умерла!
…Совсем непохожа на Максимку. Тот похож на нее. Может быть, фигурой или руками будет в отца? Но пока у него еще мягкие детские ручки и ямочки у пальцев…
– Мне так жаль! – сказала Лера дрогнувшим голосом, возвращая ему снимок, и снова сжала его руки.   
– А у тебя есть какие-нибудь фотографии? – спросил он, отводя глаза.
– Да.
Лера взяла в дорогу несколько фотокарточек, чтобы показать Марине, и сейчас достала их из сумки.   
– Это мама… это мой домик, это школа, а это наша природа (Лера показала снимки, сделанные во время экскурсий в окрестностях Алматы).
– Красиво у вас, – заметил Владик, разглядывая фотографии. – А мальчик кто?
На двух из них был снят Максим. На одной – недавно.    А на второй (Влад держал ее в руках) – в два с половиной года. Это была любимая Лерина фотография. Ее сделали незадолго до смерти мамы.   Они всей семьей поехали тогда в парк Горького, в Алма-Ату. Присели на скамеечку, не доходя до памятника писателю: мама от продолжительной ходьбы задыхалась, а Максимка не мог еще долго ходить на своих толстых неуклюжих ножках.
Они сидели, любуясь цветущим вокруг площадки кустарником и круглой конусообразной клумбой посередине, издали похожей на большой кремовый торт.
 Тут-то и появился фотограф, предложивший сняться на память. Они согласились. Елизавета Павловна обняла дочку за плечи, а Лера прислонилась к ней. Максик, забравшись с ногами на скамейку, прижался к матери коленками. Фотограф был знатоком своего дела: он не просто сказал, что вылетит птичка, а добавил, что птица будет с вооо-от с таким клювом!
– Пилыкан, сто ли? – развеселился Максимка.
– Точно!
 Фотограф так и заснял их: хохочет, закинув головку назад, Максим, а они с мамой улыбаются во весь рот.
Это была такая хорошая прогулка, несмотря на то, что разочарованный малыш стал требовать пеликана! Им пришлось дойти до самого зоопарка, где они долго стояли на берегу пруда, наблюдая, как плавают в нем лебеди, пеликаны и цапли… Они были так счастливы в этот день!
Лера почувствовала, как защипало в носу. Мама умерла так давно, а у нее до сих пор сжимается сердце, когда она думает о ней. Что же чувствует Влад, который потерял дочку полгода назад?!
– Это… родственник, – выдавила Лера, все еще не зная, говорить ли ему правду. Но ведь она почти не солгала!
Они так и сидели за столиком до конца пути. Он рассказывал ей про дочку и друзей, она – про маму, про школу, про то, что ей предстоит в Перми.
– А квартира тоже тебе достанется?
– Нет, конечно, она государственная. У нас сейчас приватизируют квартиры, но как здесь, я не знаю… Вряд ли тетя сделала это. Она болела   последнее время, и ей, наверное, было не до того…

Поезд уже подходил к Перми, и по вагону прошел проводник, велевший готовиться к выходу. Они вернулись в свое купе, где попутчики свертывали постели.
– Останавливайся со мной в гостинице, – предложил Влад, поглядывая на нее тревожными глазами, когда они, сдав постель и сложив вещи, снова уселись за столик у окна. – Что тебе делать в пустой квартире? Там тебе, наверняка, тяжело будет.
Лера покачала головой:
– Нет, Владик. Меня ждут тетины друзья и соседи. И потом, надо разобрать вещи. Нет, там мне удобнее… Знаешь, лучше ты устройся и приходи. Только сначала позвони.
Она написала на бумажке тетин телефон.
– Вот. А то мне, и правда, будет там грустно одной. А ты в какой гостинице остановишься?
– В «Прикамье». Это далеко от тебя?
– На Комсомольском проспекте? Нет, не очень. Тетина квартира в центре.
Лера прижалась к окну, за которым уже мелькали знакомые улицы.
Влад натянул поверх трико костюм и надел короткий плащ. Лера накинула легкую куртку.
Она обратила внимание на то, что ни костюм Влада, ни плащ не были отглажены.
– Куда же смотрит его жена? – подумалось ей.

К удивлению Леры, в воздухе повеяло весенним теплом. Дождь кончился. Вымытый небесной влагой асфальт был чист, хотя в некоторых местах на нем еще сверкали невысохшие лужи. Темно-синее небо было покрыто черными облаками, однако сквозь них яркими оранжево-желтыми сполохами уже начало пробиваться солнце. На деревьях вокруг привокзальной площади набухали коричневатые почки.
Влад нес ее сумку и свой чемодан.
– Я провожу тебя, а потом поеду к себе…
Они, не сговариваясь, направились через площадь к трамвайной остановке, хотя могли бы взять такси. Посмотрев друг другу в глаза, оба поняли, что вспомнили одно и то же: далекий солнечный день, когда колесили они на звенящем трамвае по всему городу Свердловску. Лера и раньше замечала, что они часто думают одновременно об одном и том же…
– Помнишь, как ты забыл свой портфель, – говорила она, стоя у большого трамвайного окна, держась за поручни.
– А ты сразу догадалась поймать такси… Знаешь, лучше б тогда этот портфель у меня украли!
– Почему?
– Я бы не уехал в Ленинград, так как в нем лежал мой билет.
– Ну и что?
– Остался бы с тобой на вокзале, и мы б не потерялись. Или уехал с тобой…
– Это все твои домыслы, – улыбнулась Валерия. – Скорее всего, все случилось бы так, как случилось. Ведь ты тогда и не собирался больше встречаться со мной.
– Почему не собирался? Я ведь хотел взять твой адрес и написать. А потом, когда мы вернулись бы с каникул,  вполне могли встретиться. Ведь Пермь от Каменска недалеко, не то, что твоя недостигаемая Алма-Ата.
– Она уже Алматы…
– Да, теперь это даже другое государство…  Ты и визу брала?
– Нет, слава богу, можно без визы. На границе только долго стояли: проверяли документы.
Они вышли из трамвая, и Лера повела его к теткиному дому.
– Обратно сядешь вон там, на противоположной стороне, – показала она. – А по этой дороге я ходила в институт…  Ой, булочная, где мы с тетей брали хлеб, давай зайдем!
Они вошли, и Лера взяла нарезной батон. Она предпочла бы купить плюшки или вкуснейшие марципановые булочки, которые они покупали раньше, но их не было, как и вообще какого-то выбора: пустые полки, на которых лежали только батоны и кирпичи черного хлеба. Лера взяла еще сахару и какой-то незнакомой карамели. («Берите, – сказала продавщица, – только что привезли. К завтрему все разберут!»).

– Дальше пока не ходи, – Лера остановилась у ворот старого почерневшего дома. – Вот тут мы и жили с тетей Верой. Она все ждала, когда их снесут и дадут новую квартиру, но так и не дождалась… А вокруг, смотри, сколько понастроили! Раньше ничего этого не было!
Лера огляделась. Из целой улицы старых деревянных домов осталось только четыре «двухэтажки» на одной из сторон – их дом в том числе. А на противоположной стороне улицы поднимались новые высотки, среди которых их двухэтажный дом казался совсем крошечным.
– Зайдешь вот сюда – показала Лера, открыв ворота.
Они оказались в небольшом прямоугольном дворе, в центре которого росло несколько яблонь-ранеток; вокруг них и под окнами здания из-под земли пробивались ростки первых цветов. Остро пахло мокрым деревом, пропитанной влагой землей и проклюнувшимися из почек клейкими листочками.
Как разрослись деревья! Раньше яблони были намного меньше, и под ними садили не только цветы, но и огородную мелочь. А скамеечки вокруг дома стоят, как и прежде…
Левую половину двора занимали дощатые сараи жильцов, а напротив входа и вдоль правой стороны тянулся забор, обросший деревьями и кустарником, за ним располагались такие же дворы соседних зданий. 
– Наш подъезд второй. Пройдешь прямо по коридору до конца, там тетина квартира – номер семь. Постучи три раза. Я буду знать, что это ты.
– Да ты прямо конспираторша!
– Ну да, посмотри на окно…
Владик оглянулся. Из маленького окошка выглядывала чья-то любопытная физиономия.
Лера отвела Владика немного вбок, за пределы видимости соседки, и чмокнула в щеку.
– Позвони. Вечером буду ждать, – шепнула она, чувствуя, как заливает ее горячая волна.
– Не сомневайся! – Владик сжал ей руку и, развернувшись, быстро пошел обратно.

Остаток дня Валерия проговорила с соседями, после них вечером пришли старинные тетины друзья.
Между ними как раз и позвонил Владик, сказал, что устроился, но она не велела ему приходить, зато взяла его номер телефона.
Визиты закончились только к одиннадцати. Говорили о тете, ее последних днях, похоронах, о том, где найти ее могилку. Пермяки расспрашивали, как живет сама Лера. Валерия поила их чаем с купленными продуктами и оставшимся от тети земляничным вареньем и пообещала встретиться еще раз, после того как разберет все вещи и получит оставшиеся от тети деньги. Если их хватит, они установят на могилке памятник.
Влад смог прийти только к половине двенадцатого. Был он чисто выбрит и, к удовольствию Леры, даже где-то отгладил брюки. Что-то в нем проглядывало теперь от прежнего Владика!
Но настроение у нее после разговоров с тетиными друзьями все равно было грустное. Валерия и друга напоила чаем с остатками варенья, и они, обнявшись, сели на диван, взяв старые семейные фотоальбомы. В них были фотографии многочисленных родственников и предков Званцевых, ее мама в молодости (Влад нашел, что Лера на нее похожа), современные снимки ее и Максима, к счастью, снятые по раздельности. Влад покрутил их, но ничего не спросил. Было так же несколько фотографий ее студенческих лет.
– Вот такая ты была! Точно! Такой и помню: худенькая и смешная! – разулыбался     Владик. – Я сразу в тебя влюбился!
– Ну что ты врешь! – с досадой сказала Лера.
– Ну… вру немножечко. Не сразу... Вернее, я тогда этого не понял. Но ты мне очень понравилась!  Я ведь часто бывал в Свердловске и всегда вспоминал, как весело мы провели время.
– Вспоминал-таки?
– Ну да! Как же можно забыть такое? – он вдруг расхохотался. – Никогда – ни до, ни   после – не обливали меня при поцелуе холодной водой!
Лера тоже засмеялась, вспомнив нелепый случай.
– Я даже в Ленинграде всем рассказывал, какая ты клевая девчонка. Друг у меня все адрес твой просил, да только я и сам его не знал…
– Просил, потому что ты тут же завел себе другую?
– Понимаешь, это сложно объяснить… Та тоже была красивая девочка и веселая. Потом были и другие. Но, понимаешь, так легко и хорошо, как с тобой, мне ни с кем не было! У меня тогда отношение к тебе возникло, как к сестре, хотя с сестрой у меня тоже  все по-другому, потому что она намного старше меня… Ты для меня какая-то родственная душа!
Лера опять поразилась тому, как похоже они тогда восприняли ситуацию. Ведь и ей почудилось в их отношениях что-то братское! И только в поезде она поняла, что не на шутку влюбилась.
– Разве не странно, что мы встречаемся с тобой снова и снова – и через одно и то же    время – через десять лет,  хотя этого просто не должно быть? – продолжал Владик. – Мистика какая-то!  Я до сих пор не могу прийти в себя… Кажется, что это сон. Я ведь думал, что потерял тебя навсегда… Сколько у Женьки просил, чтоб достал твой адрес, а его жена ни в какую… Сказала, что ты замуж вышла. Врала?
Лера кивнула.
– Зачем это ей?
– Я просила…
– Эх! В ту, вторую встречу, ты уже по-настоящему вскружила мне голову. Я уже никогда не мог этого забыть…
Влад крепче прижал ее к себе и поцеловал. Лера ответила ему.
Они любили друг друга в этот вечер нежно и ласково, но без страсти, словно пресытившиеся супруги с большим стажем. Обстановка чужой квартиры и недавней смерти, случившейся здесь, угнетала их и не давала возможности выплеснуть рвавшиеся наружу чувства.
Лера поняла, что Влад был прав: не надо им больше встречаться в этом месте, и согласилась на следующий вечер прийти к нему в гостиницу.

 Весь день Валерия бегала по разным делам. Получила по завещанию причитающиеся ей деньги. Слава богу, их была немалая сумма. Получи она столько лет шесть-семь назад, их хватило бы на несколько лет. Но теперь инфляция съела большую часть. Лера с болью думала о том, что если бы тетя осталась жива и не сняла вовремя деньги с книжки, то сбережения всей ее жизни просто пропали бы, растаяли, и она в результате не получила бы ничего! Инфляция была чудовищной, и цены взвивались вверх буквально каждый день. Поэтому Лера первым делом заказала памятник и оградку на тетину могилку и оплатила доставку. Кроме того, она решила сделать некоторые покупки и заскочила в ЦУМ. Но огромное здание было почти пустым. В некоторых отделах рядами тянулись обнаженные полки. В других – на полках лежал неходовой залежалый товар, и только в некоторых местах плотно стояли очереди за бельем, косметикой или детскими вещами.
Женской одежды не было вообще. И она пошла за базар на «толчок», где, несмотря на будний день, бойко шла торговля. В том числе, к ее удивлению, и разноцветными китайскими товарами, которых и в Алматы теперь было видимо-невидимо. Но Лера не купилась на яркость и пестроту, зная их плохое качество. Она купила польское симпатичное летнее платьице, так как на улице уже становилось тепло. Возможно, она еще сходит погулять с Владом куда-нибудь, да и в гости к подругам ей хотелось пойти при полном параде. Конечно, она здорово переплатила за него, но по-другому одеться было просто невозможно!
Потом она накупила на базаре всяческих съестных припасов с тем, чтоб их хватило на время пребывания в Перми. Большинство продуктов теперь выдавали по карточкам, но российских у нее не было, так что рассчитывать на магазины не приходилось.
Однако даже после этого у Валерии остались деньги, на которые она сможет жить, вернувшись в поселок.
Вторая половина дня ушла на осмотр вещей, приготовление обеда и парикмахерскую.
 С квартирой все устроилось очень удачно. Соседи, которые ухаживали за тетей последнее время, еще несколько лет назад подали заявление на расширение. И вот теперь, когда двухкомнатная квартира освободилась в этом же доме, их просьба была удовлетворена. Соседка с радостью показала ей ордер, добавив, что она может пока оставаться здесь, сколько хочет. К соседям отходил также сарайчик, в котором раньше хранили дрова. Но теперь, когда в доме сделали паровое отопление,  сарайчик можно было использовать для хранения разных вещей. Освободить и почистить его Лера решила позже. А пока она мысленно разделила все оставшееся от тети имущество на три части, чтобы позже отдать его тетиным приятелям.
 Из ценных вещей тут были телевизор, проигрыватель, холодильник, пианино и стиральная машинка. Из вчерашнего разговора Лера уже поняла, кто в чем нуждается, но хотела собрать всех еще раз, чтобы это окончательно обсудить. Но это она сделает после отъезда Владика! Командировка у него рассчитана только на три дня, и Лере не хотелось занимать делами оставшиеся вечера.
Для себя Лера отложила семейные фотографии, новые шторы и покрывало. Плюс еще несколько старинных вещичек, оставшихся от ее бабушек и дедушек. Все это, кроме нескольких особо ценных фотоснимков, надо будет отослать по почте…
 Вечером за Лерой зашел Владик. Она настояла на том, чтобы он поужинал у нее. После они закрыли квартиру и ушли. Проехались сначала до набережной, где немного побродили по берегу Камы, а потом вернулись в гостиницу.
Гостиница «Прикамье» не отличалась роскошью. В фойе все обветшало с советских времен. Зато в номере было чисто и уютно, хотя ремонт был сделан самый простой.
В комнате стояли кресло и кровать. На письменном столе у окна красовались цветы. «Владик расстарался», – поняла Лера. Были еще маленький журнальный столик, два стула, санузел с душем и встроенный плательный шкаф. Лера все осмотрела и осталась довольна.
В эту первую ночь в гостинице они мало разговаривали. Владик сразу полез с поцелуями, а она совершенно не хотела сопротивляться: оба они весь день мечтали об этой ночи.
Под утро Владик заметил:
– А ты изменилась! Стала более искусной…
– Что же ты хочешь! Тогда я была неопытной девчонкой, даже в тридцать лет...  Я была замужем за стариком, который к тому же постоянно бывал в разъездах.  И он не отличался ни нежностью, ни страстностью. Да и прожили мы меньше года. Я почти ничего не знала тогда о физической близости, а Вольгин не торопился меня учить...
– Значит, за эти годы у тебя кто-то был, – сделал вывод Владик.
– Ну, это же жизнь!  Ты сам когда-то так говорил…
– Я и не осуждаю тебя! Было бы странно, если б было иначе…А потом, я согласен на все, лишь бы ты была счастлива! – он вздохнул и снова заключил ее в объятия.
– Но почему ты еще раз не вышла замуж? – через некоторое время спросил он.
– Один был женат, а второй и не предлагал…
– Ну и дурак! – сказал Владик и покрыл ее лицо и тело поцелуями.

Днем следующего дня было много беготни. Лера ездила на кладбище, где с двумя тетиными приятелями устанавливала памятник и оградку, поэтому очень устала и не успела приготовить ужин.  Только она приняла душ и привела в порядок волосы, как позвонил Влад. Выслушав ее рассказ, он велел ехать в гостиницу и больше ни о чем не заботиться.
Влад заказал в номер салаты и бифштекс. К тому же он где-то раздобыл коробку шоколадных конфет, бутылку шампанского и свечи.
– Как тебе этот романтический ужин на двоих? – спросил он с гордостью, чиркая спичкой.
– Шикарно! – у Леры, и правда, ничего подобного никогда не было.
К тому же ее мужчина, наконец-то, стал походить на прежнего Влада! Опять заиграла на лице мальчишеская улыбка, заблестели глаза, разгладились морщины. Неизвестно где, но он тщательно отглаживал свой костюм и не снимал его до тех пор, пока они не ложились в постель.
Сегодня значительно потеплело, и Лера пришла в гостиницу в новом платье, накинув на плечи только тонкую кофточку.
Владик снял ее и долго вращал Валерию во все стороны, разглядывая обновку, а потом сказал, что она самая красивая женщина на свете.
Лера долго смеялась. Ведь это он – самый потрясающий мужчина, какого она когда-либо встречала в жизни, Аполлон с обложки!   И этого мужчину она любила. И какое счастье, что он был с ней!
Но Влад был уверен, что именно Лера приносит ему счастье. Контракт, ради которого он приехал, практически заключен, осталось обговорить формальности. Они выпили за это и даже немного потанцевали под гостиничное радио.
Влад сказал, что мог бы уехать завтра вечером, но останется еще на одну ночь, и уедет рано утром.  Он уже взял билет на скорый поезд и успеет добраться до работы во второй половине дня, чтобы сдать отчет.
– Завтра постарайся освободиться к обеду. Часам к трем я уже буду у тебя.
Они запланировали прогулку по городу, обговорили маршрут, а дальше была еще одна сумасшедшая ночь…

На следующий день с утра Лера занялась сараем, а после сходила в баню и парикмахерскую, и чистенькая, свеженькая поджидала любимого.
Было совсем тепло. Она вышла гулять в одном платье, а Влад был в рубашке с распахнутым воротом. Он стал почти прежним и опять походил на греческого бога, чуть-чуть постаревшего, но довольно мужественного и веселого. Валерия шла с ним под ручку, и ей казалось, что все встречные пермяки улыбаются им.
Ветерок приятно шевелил волосы. Деревья вдоль дорожки сквера покрылись прозрачным зеленым пухом. Запахи весны будоражили кровь. Они прошли по скверу до Комсомольской площади и обратно, потом свернули в парк (он назывался так же, как у них в Алматы, – парк имени Горького). Тут они посидели в кафе и долго гуляли по тропинкам парка, где столько было связано с Лериной студенческой юностью. Она вспоминала смешные случаи, связанные с ним.
– По этим дорожкам мы часто катались на лыжах. У нас в парке проводили урок физкультуры. А видишь эти урны вдоль дороги? Мы сюда попадали палками!
 – Палками?!
– Ну да! Нас было трое не из этих мест: Зарина – с Кавказа, Валюша – из Краснодара, и я – из Алма-Аты. И только трое из всей группы мы не умели кататься на лыжах. Когда нас приводили сюда, мы отставали от всех и плелись сзади. Ноги у нас скользили и разъезжались, а, размахнувшись палками, мы попадали прямо в урны. Зацепившись за них, мы падали, а после кое-как поднимали друг друга… Нам было смешно и обидно из-за того, что кататься мы не умеем, а нас никто не ждет… Мы добирались до раздевалки последними, когда других там уже и след простыл! Но все же к окончанию института я научилась кататься на лыжах.
– Надо будет проверить! – смеялся Влад.
Проверить! Он что же – думает, у него будет такая возможность? У Леры защемило сердце, но ей не хотелось сейчас думать о разлуке. И она, отогнав печальные мысли, вновь принялась рассказывать:
– А вот у этой беседки мы с девочками чуть не потеряли тети Вериного щенка! Она просила с ним погулять, а мы заболтались с каким-то парнями, которые подошли знакомиться. Боба привязали к дереву, а он отвязался и убежал. Мы вместе с теми мальчишками потом бегали и искали его по всему парку. А нашли, знаешь где? Вон у того перекрестка! Там стояла мороженщица. Оказалось, кто-то уронил мороженное, Боб его стал лизать. Мороженщица, когда увидела хорошенького щенка, дала ему еще, а потом и третью порцию. Когда мы подошли, его живот был, как арбуз. Но обжору еле оттащили! Больше всего я боялась, что песик заболеет ангиной, и тетя задаст мне нагоняй! Но, к счастью, все обошлось…
– А там, на Комсомольском проспекте, – Лера махнула рукой в  направлении, куда они шли, – в День комсомола устраивали факельное шествие. Это было так здорово! По всему проспекту из окон и балконов выглядывали люди…

Они дошли до колеса обозрения и посмотрели друг на друга. Потом, многозначительно улыбнувшись, направились к кассе.
Они сидели в корзиночке, которая плавно поднимала их вверх, но не шалили, как много лет назад, а лишь прижимались друг к другу, глядя на проплывающие внизу черные макушки деревьев, на зажигающиеся огни большого города…   А на самом верху Владик ее поцеловал. И после этого им не хотелось больше ничего, только целоваться!
Они едва дождались, пока кабинка спустится вниз, выскочили и на проспекте поймали такси. Через десять минут они были уже в номере, где целовались до одури.  Но это была их последняя ночь, и грусть неизбежно подступала.
– Когда ты поедешь назад? – спросил Владик, после того как они, утолив любовную страсть, выбрались из постели и сели за маленький столик, чтобы немного перекусить.
– Не знаю. Я не стала заранее брать билет.  Наверное, задержусь на недельку, чтобы все доделать. Соседи меня не торопят. В моих планах – раздать вещи,  посадить на могилке тети Веры цветы (потом за ними будут ухаживать ее друзья). С ними я тоже должна еще раз встретиться. А потом поеду к Маринке и Жене и, может быть, еще к кому-нибудь из сокурсников. Ведь мне, скорее всего, больше не доведется сюда приехать. А так хочется всех повидать!  Но я еще никому не звонила…
– Я бы тоже встретился с Женькой, но не хочется светиться… Как-нибудь в другой раз.
– А я не стала с ними пока встречаться, чтобы не тратить время, которое можно провести с тобой…
– Знаешь, – Владик взял ее руки в свои, – мы могли бы вообще никогда не разлучаться!
– О чем ты? – Лера сглотнула подступивший к горлу ком.
– У меня все плохо с женой. Зря ты тогда заставила меня к ней вернуться. Эти десять лет не были для меня счастливыми… И вообще – я неудачник! – он обхватил голову руками и поник. – Семьи нормальной нет.  Работа висит на волоске. Зарплата мизерная – и та не вовремя. Дочь потерял…
– Ну, какой ты неудачник? – Лера провела рукой по его колючему ежику, к которому так и не смогла привыкнуть. – Это время такое сейчас, неудачное… И в нем неудачники все мы!
– Не все, – не согласился Владик. – Кто-то уже деньги лопатой гребет!
– Ну и что? Ты просто честный человек и не можешь воровать под шумок. Если б ты был с этими воротилами…
– Тогда что?
– Наверное, я бы не полюбила тебя…
– Так ты все-таки меня любишь?
– Ты что, еще сомневаешься?
– Ты заставляешь меня сомневаться. Все время толкаешь к жене…
– С ней у тебя все наладится.  Просто сейчас вы оба переживаете из-за Насти. Я бы, наверное, тоже с ума сходила, случись такое. Бывает, горе соединяет, а бывает, – разъединяет. Но пройдет время…
 – Зря ты меня уговариваешь! У меня сестра в Швеции сейчас живет. За шведа замуж вышла… Зовет к себе. Я уже подумывал ехать… Но, может быть, я поеду к тебе?
– Влад,  ну как ты можешь бросить ее сейчас одну?!   Сам же говоришь, что она нервничает из-за того, что ты все время уезжаешь…
Лера ясно представляла себе, что может чувствовать мать, потерявшая ребенка, и поэтому сказала:
– Ты просто должен ее поддержать!
– Никому я ничего не должен! – насупился Влад, но видя, что она недовольна, добавил:
 – Ну, допустим, Насте я и должен был, когда она жива была… И прошлый раз согласился с тобой. К тому же, Люсю еще любил тогда, поэтому и послушал тебя. Но сейчас – нет. Я говорил уже: нам не хватило безумства раньше, чтобы быть вместе. В этот раз не собираюсь отступать!
Лера планировала рассказать ему сегодня о Максимке, но опять не решилась. Он, в самом деле, может сорваться с места и наломать дров!
– А я не хочу никаких безумств! Человек должен совершать взвешенные и обдуманные поступки, пойми! Попробуй, пожалуйста, еще раз поговорить с женой и наладить отношения… А если уж не получится, то поступай, как знаешь!
– Ты думаешь, я не пробовал? И почему вообще ты такая правильная? – добавил он с досадой. – Всех жалеешь…
– Если учителя не будут правильными, кто же тогда будет?
– Ты и в личной жизни учительница?
– Да. Хотя в личной жизни я не всегда поступаю правильно, – тихо добавила она.
– Может, я и слушаю тебя, потому что ты учительница? – усмехнулся
Влад. – Вот привалило!
– Давай не будем ссориться в эту последнюю ночь!
– Да когда мы с тобой ссорились? Я же сказал, что готов на все, лишь бы ты была счастлива… – горячие руки Влада опять обвили ее, а губы прикоснулись к губам.
– Но все-таки дай мне свой адрес, – отрываясь от ее губ, сказал он и подошел к столу, доставая лист бумаги. – Я не хочу, чтоб ты и на этот раз улизнула.
– Конечно, – Лера с готовностью продиктовала ему адрес.
Так даже лучше: она ответит на его письмо и расскажет о Максимке.
– А это мои данные, – он быстро строчил на другом листке. – Это домашний телефон, это рабочий… Писать можешь на почтамт до востребования или на Володин адрес с пометкой «Владу» и тут еще его номер телефона. Ты помнишь Володю, он был тогда на свадьбе?
 Лера задумалась:
– Плохо… Помню только Григория.
– О! – засмеялся Влад. – Тот долго приставал ко мне с нравоучениями, а сам только и думал, как заполучить твой адрес!
– Он женился?
– Давно… Здесь тебе ничего не светит, красавица! – он снова подошел к ней и крепко обнял.
«Господи!  Да нужен мне, что ли, кто-нибудь еще? Теперь у меня есть адрес, значит, есть и надежда?»
Впрочем, как теперь понимала Лера, надежда была всегда. Только такая маленькая и призрачная, что казалось, будто ее нет совсем. Но и теперь она вряд ли стала больше! Настоящее – вот все, что у них есть! И она тоже изо всех сил обнимала Влада и отвечала на его поцелуи.
Они заснули только к утру, и тут же их разбудил звонок. Протирая сонные глаза, Лера увидела, что Влад уже одевается. Лера глядела на него и старалась запомнить каждую его черточку, каждое движение…
Увидятся ли они снова? Или опять через десять лет – это роковое для них число? Тогда они оба будут уже старые, особенно она… Нет, лучше не думать об этом!
Словно прочитав ее мысли, Влад присел на кровать и сказал:
– Знаешь, еще десять лет я не переживу… У меня неважно с сердцем!
 От этих слов сердце Леры заболело прямо сейчас. Представить, что Влада не будет, было так страшно, что она тут же отогнала эти мысли. Провела рукой по его взлохмаченным волосам, нежно поцеловала и, сознавая, что отрывает от себя самое дорогое, стала одеваться.
Они вышли на студеный утренний воздух, обнялись и чмокнулись еще раз, и Влад, больше ничего не говоря, сел в заранее вызванное такси.
И снова – в третий раз! – на нее навалилась тоска.
Что за несчастная жизнь! Не успеешь порадоваться своему счастью, как опять давит сердце болью разлука!
Она знала, что снова выдержит, переживет, но горе было еще слишком сильным, и она долго плакала в пустой квартире. Хорошо, что основные дела были сделаны, так как сегодня все валилось из рук. Во второй половине дня она позвонила Маринке и предложила вечером встретиться в кафе, к огромному удивлению Марины, которая никак не могла взять в толк, как ее подруга оказалась здесь и почему не едет к ней домой. Но ни к чему было гостье показывать Жене и детям заплаканные глаза. К тому же Валерии срочно надо было выговориться, а это можно сделать только наедине!
Марина потрясенно слушала ее рассказ и не могла простить подруге обмана.
– Я все обдумала и решила, что так будет лучше, – объясняла Лера. – Ты ведь не смогла бы скрыть этот факт от Жени, а он наверняка не выдержал бы и рассказал обо всем Владику. Я не хотела разрушать его семью!
– Да она давно на ладан дышит! Ты столько лет потеряла! Давно могла забрать его и жить счастливо.
– Но ведь они не разошлись?
– Нет...
– Вот видишь! Там же и дочка была…
– Ты знаешь, что она погибла?
Лера кивнула:
– Влад мне все рассказал.
– Так что же тебя теперь держит?
– Ты хочешь, чтоб я увела мужа от жены в самый тяжелый для нее момент?
– Но ведь они могли разойтись и раньше, а ты об этом даже не узнала бы!
– Узнала б…
– Как?
– Вот об этом ты мне бы уж точно написала! – и Валерия пристально посмотрела на подругу.
Маринка несколько мгновений ошарашено смотрела на нее, пытаясь переварить услышанное, потом громко расхохоталась:
– А ведь, пожалуй, ты и права!
Они обнялись, охваченные общим порывом, и обе расплакались.
Но Марина не собиралась отступать.
– У вас такая любовь! Это не должно просто так кончиться! – убеждала она.
В конце концов, они договорились, что Марина будет узнавать о Владике и его семье и, если что, сразу напишет Лере.
– Но ты в любом случае должна сказать ему о ребенке! Это с твоей стороны жестоко – не дать ему хотя бы этого утешения!
– Может, сейчас это только разбередит ему раны? Я обязательно ему напишу, только немного позже.
– Думаешь, он простит?
Лера пожала плечами.  Она и сама не могла предугадать реакцию Владика.

Хорошо, что в последующие дни надо было все время что-то делать, говорить, слушать, отвечать… Это отвлекало Валерию от переживаний, а на ночь она, как и раньше в таких случаях, пила снотворное. 
Как Валерия и предполагала, на завершение всех дел ушла неделя. За три дня до отъезда она взяла билет. Ей удалось благополучно разрешить все вопросы с соседями и друзьями тети Веры и повидаться с пятью сокурсницами.
Ее приезд снова вызвал целый фурор. А одна из подруг пригласила всех, кто в это время находился в Перми, к себе в маленький городок под Пермью – Кислотный. Они провели отличный девичник и даже сходили в весенний лес, где уже вовсю заливались птицы, зеленела трава, и расцветали желтые купавки.
Но даже чудесные воспоминания о дружеских встречах не могли прогнать тоскливого настроения, когда Лера ехала в поезде. Она очень сожалела, что не могла позволить себе взять билет на самолет. Денег у нее оставалось совсем немного, а надо было жить на них целых полмесяца, хотя неизвестно еще, как там вообще будет с зарплатой.  В это смутное время ни в чем нельзя быть уверенной!
Спасибо «Властелину колец» – опять помог скоротать дорогу! Но сейчас книга была прочитана, и Леру одолели мысли о Максимке. Она почувствовала, как сильно соскучилась по сыну. Просто не терпелось скорей добраться домой и убедиться, что с ним все в порядке!

                13
Но как медленно тащился поезд, так же медленно крутились колеса автобуса!
Не выдержав, Лера сошла с него, не доехав одной остановки, и решила сократить путь, пройдя по переулкам между домами и огородами.
Здесь уже безраздельно властвовало лето! Листва, которая только начала появляться, когда она уезжала, была теперь плотной и смыкалась над головой темным сводом. Сады, даже яблони, уже отцвели. В палисадниках доцветали ирисы и набирали бутоны пионы. А на вокзале – она видела – уже продавали клубнику, хотя, возможно, ее завезли из Ташкента.
Но все это Лера замечала лишь вскользь. Она не шла, а почти бежала, несмотря на все еще тяжелую сумку. Вот, наконец, ее родная улица, вон их домик. Вторая половина дня… Максик уже должен вернуться из школы… Интересно, где он сейчас? У Ларисы или играет по привычке во дворе дома?  Не успела она это подумать и открыть калитку, как с крыльца навстречу  метнулась худенькая фигурка.
– Мама! Мамочка! Наконец-то! – Максим бросился ей на шею. – А мы с папой совсем заждались!
Лера целовала сына, не совсем понимая, что он говорит, но потом смысл слов дошел до нее…  Она встревожилась: «Папа?!  О ком это он? Неужели Вольгин что-то наговорил ему в мое отсутствие?» Лера нахмурилась и поставила на землю сына.
 – Пойдем! – Максимка уже тащил ее в дом. Лера едва поспевала за ним. Перешагнув порог и ступив в комнату, она обмерла: у окна, опираясь рукой о стол, стоял … Владик!
Лера прислонилась к стене, почувствовав, как задрожали колени, и глядела на него сумасшедшими глазами. А он улыбался и смотрел на нее.
– К-как ты сюда попал? – наконец выдохнула она.
– Папа уже три дня, как приехал, – радостно затараторил Максим, переводя взгляд то на одного, то на другого. – Он забрал меня от Ларисы Сергеевны. Мы уже тут двор подмели, в сарае прибрались и обед приготовили! Садись, мама, к столу! – он с готовностью подвинул табуретку. А Владик снял со стены ее фартук, надел его и стал разливать борщ.
Негнущимися ногами Лера дошла до стола и рухнула на стул. Она не знала, плакать или смеяться? Но слезы уже предательски закапали в суп.
Значит, он обманул ее? Сразу поехал сюда! Но как он узнал?!
Максик вскочил, стал обнимать ее и уговаривал не плакать.
– Папа насовсем приехал, правда, пап? Он рассказал мне, как вы любили друг друга и что он обо мне даже не знал...  Ты почему ему не писала, мама?

Как он мог! Зачем манипулировать ребенком, даже если это его сын?
Она с трудом проглотила несколько ложек, продышавшись, наконец, взяла себя в руки и отодвинула тарелку.
Дождавшись, пока ребенок закончит есть, она сказала:
– Сынок! Нам надо с папой поговорить. Ты иди, поиграй пока на улице, ладно?
– Ладно, мам, ладно! Ты только не плачь!
Он еще раз прильнул к ней, а потом, взяв мяч, исчез за дверью.
– Рассказывай! – потребовала Лера, вставая, пытаясь взглянуть Владу в глаза.
– Ты не расстраивайся, Лера. – Владик тоже встал. – Если ты не захочешь, чтоб я здесь остался, то уеду… Но я должен был увидеть сына!
– Мы, кажется, о другом договаривались!  И ведь… – она совсем растерялась, – ты не знал о нем?
– Знал.
Лера потрясенно глядела на него.
– И ты не думай: свое обещание я выполнил. Я ведь ездил в Каменск...  Но с женой у меня опять вышла ссора, и она меня, можно сказать, выгнала и обещала подать на развод.
– Но… почему?
– Во-первых, я задержался, а она меня страшно ревнует и всегда закатывает по этому поводу скандалы. Во-вторых, она обвиняет меня в смерти Насти...
– Насти?!  – Лера ничего не понимала.
– Да. Она не хотела тогда отпускать дочку… ну, в ту поездку. А Настя прибежала ко мне вся в слезах: «Папа, помоги!». Ну, я вступился, и настоял, чтоб Люся отпустила ее… Теперь каждый раз, когда мы ссоримся, она кричит, что это я убил Настю… Она ненавидит меня, хотя, конечно, она кое в чем права. Тогда было холодно и гололед. Да и материнское сердце, наверное, что-то чуяло...  Но у меня нет такой интуиции… – он развел руками и горько усмехнулся, его пальцы и подбородок дрожали.
Однако он продолжал:
– Я не хотел дочкиной смерти! Но Настенка, если начинала плакать, могла из меня веревки вить. Я только ее за всю жизнь так сильно любил, ее и тебя…  И больше я так не могу!
– Как ты узнал мой адрес?
– Да ты же сама мне его дала!
– Ах, да! – Лера устало опустилась на стул, в голове у нее все смешалось.
 – А Макс? Как ты узнал про него?
– Я догадался, – он тоже сел. – Ну, не то, чтобы совсем уверен был, но подозревал. В поезде ты странно замешкалась, отвечая на вопрос, кто на фотографии. А потом, когда мы смотрели карточки в доме твоей тетки, я обратил внимание, что снимков мальчика слишком много. А ты ни разу не остановилась на них и не рассказала, кто это, хотя про остальные говорила подробно. Что-то меня подтолкнуло, и я перевернул одну карточку. На обороте было написано: «Максим. 8 лет» – и дата. Нетрудно было подсчитать…
– Но почему ты мне ничего не сказал?
– Я, повторяю, до конца уверен не был. И ты сама мне ничего не рассказала, когда я спрашивал про него… Уже потом, когда мы расстались, я стал все чаще вспоминать этот снимок и стал подозревать… Я должен был удостовериться! Хотя, – продолжил он через некоторое время, – это не единственная причина, из-за которой я сюда приехал.
– Что еще?
– Когда я вернулся в Каменск, увидел, что пришел вызов из Швеции. Мне надо срочно решать, что делать!  Или я здесь остаюсь или еду в Швецию – с вами или без вас… К Люсе я точно не вернусь. И с работы уволился. Взял расчет и специально поехал раньше тебя, боялся, что начнешь отговаривать… Но я подозревал, что ты врешь, и хотел убедиться в этом… или в обратном. Приехал сюда, и соседи мне все рассказали.
– Я не врала, просто не сказала… Хотела признаться тебе в последний день, но ты меня испугал своими рассуждениями о безумствах…
– У меня не больше безумства, чем у тебя! Как ты посмела скрывать от меня сына!
– Ты знаешь!  Я не хотела разрушать семью!
– Вы – тоже моя семья!
 – Это не одно и то же… И… и тебе пришлось бы выбирать!
– Вот именно. А ты лишила меня права выбора. Приняла решение за меня!
– Ладно… – он немного сбавил тон. – Вот сейчас, действительно, выбор за тобой. Я сделал последнюю попытку примирения – как ты и просила. Она не удалась. Теперь мне нужен твой ответ. У меня в запасе всего неделя. Три дня из нее уже прошло…
– Дай мне подумать немного…
«Ох, боже! Такой сумбур в голове! Столько всего… Я. действительно, не знаю, что делать!»
– Думай! – Влад хлопнул дверью и вышел.
Позже, взглянув в окно, она увидела, что он гоняет мяч с сыном.

                14
Валерия и сама не могла потом понять, почему она так долго сопротивлялась? Может, не до конца поверила в эту историю с женой? (Но он сказал ей совершенную правду: спустя годы, это подтвердили их общие друзья). Или она не верила ему вообще? Боялась его новых романов (хотя он клялся, что после смерти Насти сильно переменился, и за эти полгода у него никого не было)?
Но что значат какие-то полгода?
 Лера никогда не знала Люси, но не могла не сочувствовать жене Влада. Подумать только: всю жизнь терпеть его любовниц, а потом еще потерять дочь… Да, тут в самом деле с ума сойдешь! Владик, конечно, в смерти девочки не виноват. Но Люсе-то каково сознать, что, если бы дочка не поехала в ту поездку, то осталась жива! Наверняка, не только Влада она обвиняет, но и себя. Ей трудно, почти невозможно, смириться с этим! «Может, я сама, окажись на ее месте, вела бы себя не лучше?» – думала Валерия.
Она не представляла также, как поведет себя, если Влад заведет еще один, новый роман...  Одно дело, когда он был далеко и ей не принадлежал: с этим она смирилась. Но когда он будет рядом, да еще здесь сын… Нет, наверное, даже Макс не спасет ее, если она поверит Владу, а тот уйдет к другой. Она просто не переживет этого!
Может быть, она до ужаса боялась этой возможной боли?
Вероятно, из-за того, что все произошло слишком быстро, ей трудно было представить Влада в родном поселке. Что он будет здесь делать?! Даже в промышленном городе у него не было гарантированной работы!  А тут? Птицефабрика закрылась, совхоз развалился… В город ездить далеко и дорого. Да и там везде сокращение!
А ехать с ним в другую страну? Он ведь даже не разведен! Нет, это чистое безумие  – бросить все ради призрачных надежд!  Да и не хотела она ничего бросать! Пусть тихая, трудная, одинокая, но устоявшаяся жизнь… Кругом друзья, знакомые… Всегда помогут и поддержат! Она любила своих коллег и школьные посиделки в складчину; чувствовала ответственность за своих учеников – ведь это были уже дети тех, кого она учила, придя в школу из института, и все ученики были ей, как родные!
И Лера стала уговаривать Влада ехать в Стокгольм.
– Нет, я не могу поехать сейчас – вот так сорваться и уехать! Не готова так все круто менять! И ты не готов…  Надо все обдумать. Ты поживи там и подумай хорошенько о своей жизни. Решения надо принимать на холодную голову! А то, что ты сделал сейчас, – это несерьезно. Не надо мне никаких безумств!
Но внутри у нее все обрывалось при мысли, что он может уехать и не вернуться – теперь, когда ее надежда стала столь явной! Как она не хорохорилась, ее охватывал ужас от того, что она может потерять его навсегда.
Хуже всего, что отголоски их споров долетали до Максима, хотя Лера всячески старалась этого не допустить.
Но отец ходил мрачный, и мальчику не составило особого труда понять, что происходит.
С потемневшими от гнева глазами он налетел на мать:
– Я знаю: ты папу выгоняешь! Почему? Поэтому он грустный, да? Куда ты его гонишь? Что он тебе сделал?
Она пыталась что-то объяснить сыну, но тот не слушал, дулся и убегал.
Да и как ему объяснишь? Слишком сложно все!
– Почему так? – расстроено делилась она с подругой, забежав к ней после уроков в кабинет. – Приехал посторонний человек, а Максик к нему так и прилип! Сын даже не разговаривает со мной, а только к отцу ластится, как будто это он растил его все эти годы, а не я!
– Какой же он посторонний? Это ж его отец, родная кровь, и, кажется, хороший человек! – смеялась Лариса, щуря свои синие глаза и встряхивая кудрями.
– Но Максик-то его даже не знал! За какую-то неделю он стал дороже матери!
– Это… эффект блудного сына, – глубокомысленно изрекла Лора.
– Чего?
– Ну, помнишь притчу? Когда блудный сын вернулся, отец устроил в честь него праздник, а второй сын, который оставался с отцом, обиделся: мол, в честь меня ты никогда такого не делал!
Так всегда бывает, если у нас есть что-то хорошее, мы его… не то что не ценим, а как бы не замечаем, ну, как воду или воздух вокруг нас. А когда мы что-то ценное теряем, а потом вдруг находим, это такая радость! Вот и Максик твой нашел…
– Но он ничего не терял! Даже не знал Влада!
– Да он у тебя сам всю жизнь потерянный был!
 – А, знаешь, как трудно мне было поверить твоему Владику, когда он приперся ко мне и стал требовать ключ и сына! – Лариса рассмеялась. – Представляешь, приходит незнакомый мужик – и требует!  Конечно, он много и правдоподобно говорил о тебе: он-то, наверное, думал, что я, как подруга, о нем все знаю. Но ты ведь такая скрытная! Меня его рассказ просто озадачил!  Сколько сейчас проходимцев развелось – люди на все идут, чтобы выжить!  Ну, я и растерялась... Звоню Витьке – тот пришел.
Взяли они бутылку водки и часа три просидели!  Потом Виктор говорит: «Нормальный мужик!» Но я все еще сомневалась и не решалась отдать ключи. Две первые ночи Влад у меня ночевал, хотя тут, сама понимаешь, и без него тесно… А убедили меня окончательно знаешь кто? Дети! Они так и прилипли к нему… И не только Максик, но и Артемка мой, и даже старшие – Алла с Вовой. Они, ты знаешь, не такие простые ребята у меня… Так вот, все они веселой компанией куда его только не водили: показали поселок, полезли в горы… Он на стадионе с ними футбол гонял, а вечером играл с ребятней в шахматы… На второе утро захожу в зал, куда его и младших спать определила, смотрю, а Максимка от Артема к отцу перебрался. И спят оба с такими блаженными лицами! Ну, думаю, во сне же человек не может притворяться? Вот и отдала им ключ, тем более Максимка пристал: мол, они убраться дома хотят и кушать сварить к твоему приезду… Ты не обижаешься на это, подруга?
– Нет-нет, все нормально, – Лера замотала головой. – Ты правильно поступила.
 
 Но и Лариса не убедила ее. Валерия настаивала на осознанном решении, считая поступок Влада импульсивным и легкомысленным. В глубине души Лера страшилась его отъезда, но на словах ее прямо несло…
Они даже не спали в этот раз вместе, и не из-за Максима, а просто потому, что каждый из них чувствовал себя одновременно обманутым и обиженным, и,  в то же время, виноватым. Это создавало напряжение между ними. И впервые со времени знакомства им было тяжело и неловко друг с другом: оба не знали, как себя вести, и мучились противоречивыми чувствами.
Они не целовались и почти не обнимались, только иногда Владик подходил сзади и, крепко охватив ее руками, упирался подбородком в ее голову и… молчал. Лера замирала на мгновение, расслабляясь, и глотала подступающие слезы, глядя на его руки перед собой, не понимая, как будет жить без них? Но после она упрямо высвобождалась, а он, не проявляя должной настойчивости, отходил.
Отъезд был назначен на утро четвертого дня со времени ее приезда.
 Накануне шел дождь, словно вместе с ними оплакивая неудавшуюся жизнь. Все трое ходили хмурые и расстроенные.
Лера хотела, чтоб Влад уехал, пока Максик находится в школе. У нее в этот день было три урока, после которых она прибежала его проводить.
Влад уже собрал чемодан.  Подойдя, Лера обняла его, поцеловала в сомкнутые губы и быстро отошла:
– Если надумаешь, можешь вернуться сюда через год, тогда и решим.
– Ты представляешь, как это будет сложно?
– Ничего, все сложности преодолимы (она говорила, но не верила самой себе).
– Мне кажется, главные сложности выдумала ты сама.
– Ну, уж такой сложный я человек!
– Да уж…
Он долго смотрел на нее, потом вдруг шагнул и крепко обнял.
– Прости! Даже тебя я не смог сделать счастливой! Знай, я люблю тебя, и никого больше так не любил! Если со мной ничего не случится, я приеду.  Но я уже устал от твоих бесконечных отказов…
Он до боли прижался к ее губам и до боли стиснул, прижимая к груди. Но еще большую боль ощущало ее сердце.
«Как глупо! Судьба снова подарила мне три дня – таких дня, которые в моей жизни на вес золота. А я потратила их на споры…»
Когда Влад подошел к двери, и она увидела в проеме его ссутулившуюся фигуру, жалость к нему и себе стала невыносимой, и Лера чуть не передумала. Рванулась к нему…  Но Владик этого уже не заметил.  Если б он обернулся, если б у него хватило духу не послушаться ее! Лера замерла, сжав руки у подбородка.  Она готова была пойти на попятную, но у нее не хватало мужества изменить решение теперь, после стольких споров!
 Лера выскочила вслед, когда хлопнула дверь. Влад уже сходил с крыльца, понурив голову.
Господи! Влад прав. Им опять не хватило безумства, опять! Особенно ей…

Но его хватило их судьбе. Прислонившись к косяку, не в силах поднять голову, застыв от горя, смотрела она, как спускаются с крыльца его ноги в начищенных до блеска ботинках. Вот они шагнули на утоптанную дорожку со следами вчерашнего дождя…
Он, наверное, не глядел под ноги и шагнул прямо в грязь. Будто в замедленной съемке, Лера увидела, как заскользил его каблук по мокрой земле, остановился – и вновь заскользил… Она видела, как наклонилось назад его туловище, как он, неловко взмахнув руками, пытался удержать равновесие и повернулся, а потом вдруг, потеряв его, неуклюже грохнулся боком на кирпичи, которыми была обложена с двух сторон дорожка, – и так и остался лежать в грязи…
Из-за ее спины, из-за распахнутой двери, вдруг выскочил Максимка, вероятно, прятавшийся там до сих пор.  Возможно, он даже подслушивал их разговор… Мальчик метнулся к длинной, нескладно растянувшейся во дворе фигуре.
– Папа, папочка! Ты ушибся? Тебе больно? Вставай! – он изо всех сил пытался поднять отца, но тот, охая, приподнимался и снова бессильно опускался на землю.
– Это ты во всем виновата, ты! – Максим повернул к матери заплаканное лицо и пронзительно закричал:
– Ты его выгнала! Из-за тебя он упал и…чуть не уехал!
Лера потрясенно смотрела на обоих, не в силах прийти в себя и хоть что-нибудь сказать.
На крик прибежали соседи. Они пытались поднять Влада, но он только охал и опускался обратно. Увидев, что ему больно, одни побежали в медпункт, другие кричали ей, чтоб вызывала «Скорую». Но Лера все еще не могла отойти от шока и не шевелилась. Тогда соседка Гуля, оттолкнув ее, ворвалась в дом и набрала номер.
Владик так и лежал на земле, слегка приподнявшись на локтях, пока машина не приехала. Его лоб покрылся капельками пота, и он полулежал, закусив губу.
«Скорая» повезла Влада на рентген, в машину умудрился влезть Максим. Сначала его пытались оттолкнуть, но он вдруг громко заревел, словно двухлетний малыш; молоденькие медсестры растерялись и позволили ему войти.
– Оставьте его! – сказал сосед дядя Марат и тоже залез в машину, видя, что Лера все еще не пришла в себя.
За несколько дней, что Влад провел здесь, он уже успел познакомиться и подружиться с соседскими мужиками и, кажется, они тоже знали об их личных проблемах и были на его стороне.
Однако вскоре машина привезла больного обратно, в медпункт к Вольгину. Как оказалось, травматическое отделение районной больницы было переполнено. А при амбулатории имелась небольшая пристройка, где стояло несколько коек для несложных больных. Сюда и положили Влада, у которого оказался перелом берцовой кости.
Ему наложили шину, подняли ногу на подушку. Обслуживали теперь его сердитый, насупленный Вольгин и молоденькая медсестра Анель.
 Максим оставался у отца до позднего вечера. Лера тоже подходила к палате, постояла незамеченная у входа и тихонько вышла из больницы. Ее состояние было хуже некуда, хотя в то же время она чувствовала огромное облегчение от того, что Влад не уехал.
Максим вечером сразу же сел за уроки, демонстративно не сказав матери ни слова. Лера понимала сына. Молча поставила ему на стол ужин, а утром также молча подала завтрак.
В этот день у нее было «окно» после четырех уроков.  Она еле дождалась их конца и бросилась в медпункт.
Ее встретил блеск темных глаз цвета моря. Они все еще были с ней, эти глаза!
Неуклюже приподнявшись на локтях, Влад робко и моляще смотрел на нее.
Она присела на краешек кровати.
– Ты, может, думаешь, что это я нарочно? – виновато спросил он.
Лера покачала головой: она сама видела, как он поскользнулся.
– Может быть, это судьба? – тихо предположил Влад.
Лера и сама уже думала об этом. Когда-то давным-давно в сибирском лесу старушка сказала ей, разложив карты:
– У тебя только один суженый! 
Если это не Влад, то кто же? Она изо всех сил боролась с ним, боролась с собой… Но как бороться с судьбой и сыном? На это у нее просто не было сил!
Лера кивнула и провела рукой по его уже колючему лицу.
Он больше не походил на бога. Перед ней лежал постаревший, несчастный больной человек, и он нуждался в ее заботе. Такой он стал ей даже дороже. Его исчезнувшая красота не несла больше никакой угрозы.
Не могла она больше сопротивляться своей любви! Не могла и не хотела: она любила его, и только его – всегда, всю жизнь…
Лера опустилась на колени, обхватив его поперек туловища, и положила голову на грудь любимого, а он гладил дрожащей рукой ее волосы и что-то шептал.

– Мама! Папа! Вы уже помирились? – в дверях палаты возник вездесущий Максимка.
Лера снова забралась на стул, но мальчик чутким детским сердцем тут же понял, что наступил подходящий момент, и, подбежав, заглянул ей в глаза.
– Мамочка! Не выгоняй его! Ну, пожалуйста!
Лера отрицательно покачала головой и заплакала.
– Мама! Не плачь… Мамочка, я тебя тоже люблю! – Максик обнял ее и стал быстро-быстро целовать ее лицо так, как это часто делал Влад.
Владик смотрел на них темными глазами, и они подозрительно блестели, точно лужи после дождя.
А Лера с Максимом вытирали друг другу слезы.

Теперь они по очереди дежурили у Владика: то мать, то сын. А иногда и оба вместе.
Максик пытался кормить отца с ложечки, делал около него уроки, притащил сюда шахматы, и они, поставив посередине стул, играли на нем то в шахматы, то в шашки.
– Ну, что ты решила? – спрашивала у Леры Лариса. – Тут уже весь поселок на ушах стоит! Говорят, мужики на бутылку водки спорят, чем там у вас закончится. 
Все ждали развязки, не подозревая, что она уже давно произошла!
И сельчане, к великому неудовольствию Вольгина, все пытались  попасть в медпункт и под любым предлогом заглянуть в палату.
А однажды сюда пришел директор школы с каким-то мужчиной и о чем-то долго разговаривал с больным.
– Мне предложили работу! – обрадованно сказал Владик, пытаясь сесть, как только Лера в очередной раз зашла к нему.
– Приходил твой директор Иван Федорович и директор электротехнического колледжа из райцентра…как он там у вас называется?  Знаешь, пригласили на работу преподавателем… Соглашаться? – он вопросительно смотрел на Леру глазами, лучившимися от любви.
– Зарплата, правда, небольшая, и такое я не пробовал, но они говорят, что в наше время преподавание – самая стабильная профессия…
– Ты же в Каменск еще должен съездить! – напомнила Лера.
– Это их устраивает. Преподаватель, на чье место меня зовут, – немец, летом он с семьей переезжает в Германию. Вернуться сюда я должен к началу следующего учебного года. А это большой срок.  Я оформлю развод и приеду даже раньше…
– Я умру,  если ты не вернешься, – серьезно сказала Лера. – Ну, а где будешь работать, выбирай сам. Я на все согласна.

Через четыре дня Вольгин, недовольный постоянным хождением посторонних в медпункте, выписал Влада домой. Лера купила костыли. Забирать его пришли соседи: дядя Марат со-товарищи. Они помогли Владу доковылять до дома и еще немного посидели, выпив «за возвращение».
Еще полтора месяца Влад восстанавливался и ходил на костылях, а когда их сняли, засобирался на Урал.
– Не переживай, – сказал он на прощание, – я вернусь, потому что только смерть может помешать мне.
Валерия и не волновалась. За прошедший месяц она привыкла к своему счастью и уже не боялась потерять его: Лера поняла, что они с Владом – одно целое, и никто, и ничто не в силах этого изменить.
И он вернулся…
В лихие 90-е, которые все ругали и кляли на чем свет стоит, они были счастливы. Что еще раз доказывает ту простую истину, что счастливым можно быть в любую эпоху, в любой стране; что счастье зависит только от нас – и никакие внешние обстоятельства не могут его отменить!
Влад привез ей подарок. Когда он открыл маленькую коробочку, Лера увидела поперек нее на темной бархатной подушечке тонкое золотое кольцо с тремя камушками, которые сразу заискрились на солнце: их длинные яркие лучи намного превышали размером крошечные самоцветы.
– Это не простое колечко, – прошептал Владик ей на ухо, обнимая за плечи.  – Сомкнулось кольцо нашей судьбы, и теперь ты от меня никуда не денешься! А эти камешка пусть напоминают о трех потрясающих встречах…
И он надел ей перстень на палец, затем развернул и поцеловал жаркими нетерпеливыми губами, по которым Лера успела безумно соскучиться...
В августе они сыграли маленькую свадьбу. На ней были только ее близкие подруги Лариса и Ксюша с мужьями да приехавшая в эти дни в поселок Лена – вместе с незнакомым симпатичным журналистом. Подруги от души радовались за Леру, а мужики быстро сдружились с Владиком.
Влад сначала работал преподавателем, потом его сделали замдиректора по учебно-воспитательной работе. С самого начала он также прирабатывал вместе с коллегами, организовавшими ремонтную бригаду. Несмотря на тяжелое время, люди в стране все больше строились, и рабочие руки непьющих и умелых людей были в цене. Их бригада занималась электропроводкой и отоплением. Постепенно богатых людей становилось все больше, вокруг райцентра и даже их поселка стали возводиться шикарные особняки, и «шабашка» стала приносить солидную добавку в семейный бюджет.
Хоть денег еще не хватало на дальние поездки, вблизи Алматы они объездили все. На второй год их совместной жизни приехала сестра Влада из Швеции, Наташа, которой не терпелось увидеть нового племянника. Она помогла брату приобрести подержанный «Джип». На машине они даже пару раз съездили на Иссык-Куль.
С сельчанами, коллегами и даже студентами Владик сошелся быстро: кто мог устоять перед его обаянием? Даже Глеб смирился с существованием Влада.
Сначала Вольгин перестал приходить к ним домой. Но как-то Лера с Максимкой встретили его на улице, и Макс с детской непосредственностью бросился к нему.
– Дядя Глеб! Почему вы у нас давно не были?
Вольгин закашлялся, краем глаза кося на Леру.
– И вправду, заходите, – сказала Лера. – Максимка без вас скучает.
Она заметила, что, кивнув, старик покраснел от удовольствия.
Ближе к вечеру он зашел, наверное, специально выбрав время, пока Владик не приехал с работы, и принес Максику перочинный ножик. Они вышли в сад, срезали какую-то ветку, и Макс долго и пронзительно дудел в вырезанную свистульку. А после Максим затащил-таки Глеба домой, и они сели играть в шахматы. Тут появился Влад и сказал, что будет играть с победителем. Максик проиграл и пришел на кухню, а Владик, который успел к тому времени поужинать, занял место сына.
Так и повелось. Они теперь часто играли втроем «на выбывание», а потом выбывший находил утешение на кухне, где Лера отпаивала проигравшего чаем.

 Со временем Влад вернул свою спортивную упругую походку, и Лера часто замечала, что молодые девушки задумчиво смотрят вслед ее мужу, но она не ревновала!  Она верила, что они с Владом – две половинки. Стоило ей только подумать о чем-то, как Влад тут же об этом заговаривал. Когда он смотрел на нее своими большими широко расставленными глазами, она уже знала, чего он хочет. Влад ни разу не ошибся в подарках, предугадывая ее желания. Вдвоем им было всегда удивительно хорошо и нескучно, даже когда они просто сидели и молчали.
– Как такое может быть? – удивлялась Лера. – Может, ты мне все-таки брат?
– Сейчас покажу тебе, какой брат! – Владик шутливо нападал на нее и прижимал к дивану.
Допоказывался! Через два года они родили девочку, хотя ничего такого Лера абсолютно не планировала.
Даже бытовые вопросы, в отличие от брака с Вольгиным, решились в их семье быстро и просто.
– Да, пожалуйста, отсыпайся, если тебе надо, – сказал Влад, когда Лера поведала ему свои опасения. – Что я, маленький, что ли? Разогрею утром то, что с вечера осталось или просто чаю попью. Доесть я могу и в нашей столовой. В любом случае мне придется там питаться!  Главное, чтобы ты была довольна и спокойна. А нервная жена мне не нужна!

Так и повелось. Кому надо было или кто хотел встать рано, тот и шел на кухню. Себе что-нибудь соображал, да и другим оставлял.
Иногда по воскресеньям Владик даже приносил ей завтрак в постель. А порой в выходной Максимка, если ему не спалось, деликатно стучал в их дверь и басил из-за нее:
– Па, ма, если вы проснулись, завтрак на столе!
Он, по примеру отца, привык заботиться о ней.  Случалось, по праздникам они с Владом даже выгоняли ее из кухни или принимались готовить на улице. Влад поставил в саду мангал для шашлыка и выложил из кирпича низенькую печь с большим котлом для плова. Увидев однажды такой котел на празднике Наурыз, он загорелся сделать подобный дома и потребовал, чтоб Лера научила его готовить узбекский плов. А потом к их кулинарному колдовству стали присоединяться соседи с собственными рецептами, и пришлось Владику соорудить во дворе длинный стол со скамейками. Вся округа собиралась сюда на пиршество, а Максимка мчался звать дядю Глеба.
Все дорогие Лере люди теперь были рядом: ее муж и дети, друзья и коллеги, односельчане, знавшие ее с детства, и ее ученики. К ней даже приезжали в эти годы родственники из Сибири – ее двоюродные брат и сестра. И только у Владика все были далеко. Пора было исправлять эту несправедливость!
Через десять лет они, наконец, встали на ноги. Поспособствовало этому то, что при училище открыли цех по производству ламп, и Влад был назначен его начальником. В этой мастерской проходили практику студенты колледжа, здесь работали и многие его выпускники.
И вот, в конце концов, вся семья собралась в длительную дальнюю поездку! Сначала они съездили к родителям Владика, которые живут под Челябинском вместе со старшим сыном Андреем и другими Расколовыми, затем прибыли в Свердловск. Здесь тоже проживает родня мужа, а также его институтские друзья. Приехали сюда и бывшие коллеги Влада из Каменска.  Они рассказали, что Люся, первая жена Влада, через два года после развода вышла замуж за еврея, который увез ее в Израиль. У них все отлично. Детей, правда, нет, зато они много путешествуют…
Лера облегченно вздохнула. Нет-нет да ее мучили совесть и тревога за оставшуюся совсем одинокой женщину. Теперь же с прошлым Влада было покончено!
Они гостят в Свердловске уже три дня.
Вечером с Владом и Максимом они сядут на поезд и поедут  к Маринке и Жене в Пермь. Бог даст, на следующий год они выберутся и в Швецию навестить сестренку Владика Наташу…

                ***               
В кармане зазвонил телефон. Валерия очнулась и огляделась вокруг. Сколько же времени она здесь стоит?..  Старика, который опершись о перила, рядом с ней глядел на озеро, уже не было: она даже не заметила, как тот ушел…
Ветерок стих. Солнышко поднялось высоко и высушило росу. И только вдали неизменным ярким праздничным диском крутилось чертово колесо!
Взглянув на телефон, Валерия увидела, что пролетел почти час. Она прислонила «сотку» к уху и услышала голос мужа:
– Мы уже едем. Ты как?
– Отлично провела время, кое-что купила, а теперь гуляю.
– И где?
– На набережной. У озера.
– А! Ну мы сейчас!
Как хорошо, что теперь есть мобильные телефоны!  Будь у них раньше такие, они не растерялись бы с Владом на несколько лет…
А, может быть, все случилось так, как и должно было случиться?
Вспоминая себя плачущей девочкой в поезде или молодой женщиной в Кунгурской пещере, Лера думала, что даже тогда она не любила Владика так сильно, как теперь. Вероятно, тогда было больше страсти, переживаний, зато не было этого взаимопроникновения, взаимопонимания и доверия друг другу, которые родились и окрепли за эти годы.
А если б они не растерялись тогда и жизнь соединила их раньше, смогли бы они сохранить свою любовь? Не разрушили бы ее ревность и подозрения или раненое самолюбие? Влад, наверняка, на кого-нибудь загляделся бы, а она взбрыкнула, как тогда с Вольгиным…
Теперь же они научились дорожить друг другом, своей любовью и своей семьей. Пройденные испытания изменили Влада, а ее сделали терпимее и мудрее. Чувство стало более глубоким и зрелым. Поэтому, несмотря на все испытания, Лера, пожалуй, не сожалела о том, что все так случилось. В конце концов, между ее страданиями было много хорошего!



Спустя минут десять на набережную подкатила машина. Из нее вылезли, довольные, Влад с двоюродным братом Костей – таким же статным и симпатичным, как муж, несмотря на свои пятьдесят пять, – и Максик. Да какой Максик? Максим Владиславович! Стройный двадцатилетний парень, хоть не такой красивый, как его отец, но тоже вполне привлекательный! С годами Макс все же стал походить на отца, по крайней мере, фигурой и походкой.
 Как жаль, что с ними нет Светланки! Вот уж кто похож на Владика! Лера почувствовала, что успела соскучиться по дочке, которая осталась с родителями Влада (они заберут девочку на обратном пути).
Света очень напоминала погибшую Настю, и старики ужасно расчувствовались, увидев ее.  А дочурке понравились лес и речка, пойманный ежик и возможность ходить каждый день по грибы и ягоды. К тому же там она успела подружиться с девочкой – тоже родственницей Влада. Поэтому Светлана охотно согласилась пожить у родни.

– Мама! Мы так классно покатались! – Максим подошел к ней и облокотился на перила – так же, как это сделал тридцать лет назад его отец. – Свердловск оказался таким огромным! Отец и дядя Костя мне все показали: и музей, и дом Романовых и где работал Ельцин… Мы даже зашли в институт, где папа учился.
Юноша посмотрел на озеро.
– А это что, то самое место, где вы встретились, да? Мам, ты что, все это время стояла тут и вспоминала?
– Нет, конечно! – Лера засмеялась. – Я была еще в ЦУМе. Купила вам с отцом красивые рубашки, а Светланке – новую куклу. В Свердловске всегда были хорошие игрушки…
Костя утвердительно кивнул.
– Ну а после – да, гуляла и вспоминала…
– Я тоже хочу здесь все обойти, а потом пусть дядя Костя сразу отвезет нас  на вокзал,  ладно? Я договорился встретиться там с девушкой, которая летела с нами на самолете. Она обещала подойти к поезду и проводить меня.  А я хочу попросить у нее адрес, чтоб мы не пропали друг для друга навеки, как вы тогда…
Все рассмеялись и дружной командой пошли вдоль берега.


Иллюстрации взяты из Инета с огромной благодарностью к их авторам.