Вопросов рвалось наружу множество, но я попытался выудить среди них наиболее важные.
— Вы видите примерно то же, что и я?
— Нет, мой друг, у меня другие ассоциации. Но суть их та же. Вместо Теней я вижу падение Душ, а вместо Ангелов — их вознесение. Но это и не важно, если понимать, что происходит. А невежество привело ко множеству споров, и каждый доказывает свою правоту.
— Так смерть существует?
— По моей глубокой вере — нет. Это лишь вход в другую форму существования. Но сказать наверняка я не могу, и очень надеюсь на завтрашний день. Кстати, должен дать тебе некие инструкции и заключить что-то в виде договора — только при обоюдном согласии я смогу выполнить задуманное. — Я, молча, кивнул, весь обратившись в слух. — Завтра ты придешь в половине двенадцатого. Я уже не буду с тобой говорить — переход требует полной бдительности. Но ты все почувствуешь сам. Около двенадцати я уйду. И если верно все то, о чем я говорил, и мне удастся пребывать в сознании — я обязательно подам тебе знак. Но ты должен согласиться на это — и тогда обещание с моей стороны будет иметь силу закона.
Меня душили слезы. Этот грандиозный старик о своей смерти говорил так просто и вместе с тем торжественно, что я поклялся сам себе любым способом достичь такого же самообладания.
В очередной раз увидев мои мысли, Любомир ответил:
— Добрый человек! Не надо ничего достигать — все достижения принадлежат миру. А если хочешь прожить в ладу с самим собой — найди себя.
Эти слова многократным эхом прозвучали во мне, задев какие-то струны, которые ответили небесной вибрацией. И я понял, что теперь знаю главный вопрос — а раз уж он появился — ответ отыщется обязательно. Говорить ничего не хотелось, в воздухе повисла какая-то торжественная пауза. Странно — я знал этого человека всего несколько дней, а терял как самого близкого…
— Прощаться нам нет смысла, — тихим голосом сказал Любомир, — ведь оба мы надеемся встретиться в будущем. А вот обняться перед разлукой и дальней дорогой можно. — С усилием, но в то же время мужественно он приподнялся и обнял меня. При этом между нами возникло нечто, какая-то общая искра, которая запульсировала в моей груди справа. — Смотри, не опаздывай, — этой шуткой Любомир развеял начавшее было накапливаться напряжение. Мы вместе улыбнулись, и я твердой походкой, не оглядываясь, пошел к двери. Уже открыв ее, в каком-то порыве я оглянулся и поднял раскрытую руку к сердцу — и увидел точно такой же ответный жест.
Зайдя в морг, я застал совершенно необычную картину — довольно торжественного и какого-то подтянутого Семеныча, который словно ждал меня. Предложив стул в своей маленькой комнатушке, он сам начал разговор.
— Представь себе начинающего хирурга, который подавал неплохие надежды и имел, по общему мнению, золотые руки. Этим хирургом был я. Не имея тщеславных помыслов и, стремясь использовать свой дар во благо людям, я сделался ненавистен многим врачам, погрязшим в махинациях с диагнозами, лекарствами и прочими приносящими доход делами. Естественно, что довольно скоро меня подставили — я сделал по просьбе лжедруга срочную операцию, понадеявшись на его диагноз — и потерял больную. Было разбирательство. До уголовного дела не допустили из-за корпоративной солидарности, но меня стерли в порошок. И когда после очередного запоя я шел с твердым намерением утопиться, на берегу меня ждал хорошо тебе знакомый Янус. Он показал мне вторую сторону моего положения, и предложил работать в школе, оставшись при больничном морге. И вот я уже десять лет как Семеныч, а ты у меня не первый практикант. Я научился понимать, и вижу, что мы, скорее всего уже не встретимся здесь, поэтому хочу сказать несколько слов в пределах дозволенного. Здесь ты познакомился с самым страшным для человека явлением — Смертью. Многие после непосредственной встречи с этой Госпожой начинают новую попытку через рождение, полностью позабыв все прошедшее. У тебя есть другая возможность. Я очень рад, что именно на твое ученичество пришелся уход Любомира — такое случается очень редко. Я думаю, что здесь даже полномочий Петера было недостаточно. И завтрашний день многое решит для тебя. А в своих дальнейших странствиях, если будет невмоготу — вспоминай Семеныча — всегда есть шанс.
С этими словами мой бывший начальник, а теперь — товарищ — встал и торжественно пожал мою руку. В ту же минуту случилась метаморфоза, и он превратился в прежнего Семеныча, и, слегка прищурясь, выдал мне гонорар, весело сказав, что отпускает в отгул. Уходил домой я с легким сердцем.
Конечно, нечего и говорить — перед завтрашним днем я волновался. Побродив около двух часов по улицам, решил все же поспать, в чем мне здорово помог Туз, ласково свернувшийся у меня под боком. Я гладил его, словно прощаясь — и казалось, что он отвечает тем же.
Проснулся я хорошо выспавшимся и достаточно бодрым. Сию же секунду, вспомнив о предстоящем, не расстроился, но стал спокойным и тихим. Не спеша проделав все необходимые процедуры, одевшись довольно торжественно, я вышел из дома как раз вовремя, чтобы оказаться в палате к указанному времени.
Больница встретила необыкновенной тишиной. В палате никого, кроме Любомира, не было. Я тихонько подошел к кровати и опустился на словно приготовленный для меня стул. При этом чувствовал себя не наблюдателем, а участником предстоящего действа.
Старик лежал очень ровно, в спокойной позе, с совершенно расслабленным лицом. Глаза его были закрыты, но при моем появлении веки дрогнули — и я точно понял, что так он поздоровался со мной. В атмосфере была какая-то торжественность, и особая тишина начала заполнять все мое естество. Так прошло около получаса, и вдруг произошли почти неуловимые перемены. Тело Любомира слегка вытянулось — но без напряжения. Мышцы лица словно опали, но при этом на щеках осталось подобие улыбки. Поверхностное дыхание остановилось, и послышался глубочайший выдох. Одновременно вся палата осветилась мягким светом, на миг затмившим электрический, а в воздухе ощутимо разнесся неземной аромат. Любомир ушел. Повинуясь какому-то внутреннему чувству, я встал. На глазах были слезы, но они не относились к жалости или горю — скорее, к грусти расставания со старым товарищем. Глаза Любомира были открыты, и вопреки всем законам не закатились, а смотрели прямо и ясно в лицо встретившему эту великую Душу Неведомому. Минуту постояв, я вышел в коридор и тихо побрел на улицу, под чистое и ясное небо, только что принявшее настоящего человека. Навстречу мне, словно получив команду, уже спешили врачи.
Мне было страшно одиноко. Отошли на задний план и школа, и все мои личные заботы, оставив только тишину неведомого. Ноги сами принесли меня в парк, где было безлюдно и тихо. Я присел на скамейку и отрешился от окружающего мира. Вдруг меня окутал легкий теплый ветерок, и было устойчивое впечатление, что это не просто природное явление. Я поднял голову к небу, и увидел в его бездонной синей глубине одинокое облако. Прямо на глазах оно стало менять свои очертания, и постепенно сложилось в такое близкое лицо Любомира, которое, улыбнувшись и слегка покрывшись рябью, постепенно растаяло.
Я встал со скамейки. СТАРИК ВЫПОЛНИЛ СВОЕ ОБЕЩАНИЕ. Смерти нет, есть переход, и благодаря этому светлому человеку я теперь знал это наверняка. Высоко подняв голову и набрав полную грудь воздуха, я мощно и сильно закричал: “ПРОШЕЛ”… — и очутился в библиотеке.
УНИВЕРСИТЕТЫ
О слепая душа! Вооружись факелом мистерий, и в земной ночи ты откроешь твой сияющий Двойник, твою Небесную Душу. Следуй за этим Божественным Руководителем и да будет Он твоим Гением! Ибо Он держит ключ к твоим существованиям, прошедшим и будущим.
Тибетская Книга Мертвых.
Собеседник был тот же, но при этом неуловимо изменился. Что-то в отношении ко мне стало более серьезным, внимательным. Немного порассматривав меня разными глазами, Янус начал свою речь.
— Поздравляю, Люций! Ты окончил школу. Она у нас трехклассная — позже поймешь, почему. И редко кому удавалось пройти ее за такое короткое время и с такими серьезными приобретениями, как это сделал ты. Думаю, ты уже не присваиваешь все заслуги себе, потому что у нас нет устоявшихся программ, школа живет вместе с тобой, и если ты открываешься — открывается и она, в вас появляется что-то общее, и тогда рождается опыт. Фактически, школа — это ты, а ты — это школа. Последний класс дал тебе удивительно много — а значит, ты был способен это взять. У нас нет каникул, а обучение, как ты понимаешь, бесконечно. Добро пожаловать в Университет. Здесь нет никаких условий, подсказок или снисхождений. Ты — один на один с собой и Миром. Тебе предстоит система, принимающая учеников уже миллиарды лет. Но все же прошли ее не многие. Один из тысячи попадает в школу. Один из тысячи попавших заканчивает ее. Один из тысячи закончивших попадает в Университет, один из тысячи вошедших в него оказывается триумфатором. И один из тысячи триумфаторов идет дальше. Теперь ты можешь представить, какой путь прошел, и какой еще предстоит пройти. Говорю это не всем, потому что здесь кроется элемент гордости — но ты уже преодолел этот опасный участок. Здесь нет ответов на вопросы и подготовки. Ты прямо сейчас отправишься с библиотекарем, а я могу только пожелать тебе… НАЙТИ.
Пока Янус говорил, в душе у меня нарастало чувство не то, что ответственности, но какого-то небывалого подъема. Нечто собралось в самом основании позвоночника, и с огромной мощью разворачивалось, захватывая все новые его участки. И я не сразу заметил прекрасного юношу, стоящего возле стола с очень мягкой улыбкой. У него были золотистые кудрявые волосы, голубые глаза — и только крыльев за спиной не хватало, чтобы признать в нем Ангела. Знаком пригласив меня следовать за собой, он пошел в глубь заставленного стеллажами помещения. Я спокойно последовал за ним. Вскоре перед нами открылся довольно просторный зал, посреди которого стоял старинный стол. Из теряющегося в высоте и невидимого источника падал мощный, но не слепящий поток света, точно очерчивающий окружность вокруг стола. Когда мы подошли поближе, я увидел, что его поверхность не выглядела твердой, но казалась бездонной. Невзирая на яркий свет, она излучала мощное фиолетовое свечение. И на самой поверхности этой неведомой субстанции парила не совсем обычная книга. На первый взгляд, она была из золота, необычайной круглой формы около метра в диаметре. Впечатление книги производило что-то напоминавшее листы из того же материала, и явный переплет на обращенной вверх по отношению ко мне стороне. При созерцании столь необычного объекта я даже забыл о провожатом, но он напомнил о себе мягким, но звонким голосом.
— Меня называют Проводником. Добро пожаловать в Портал. Знаю, что вы ничего не знаете, но такова традиция. Сейчас у вас есть выбор. Либо вы кладете обе руки на книгу, и отправляетесь в путешествие, либо разворачиваетесь и уходите — при этом попадая в обычную жизнь до школы с прекращением всех воспоминаний о ней. Правда, за все существование школы еще никто не ушел — но формальный выбор у вас есть. Я не стал ждать больше ничего, спокойно протянул обе руки к книге, и коснулся ее открытыми ладонями.
ТЕПЛО. Это было первым моим ощущением. Пока все оставалось по-прежнему, но изменилась сама книга. По ее окружности рельефно выступили двенадцать символов, отдаленно напоминающих знаки Зодиака, в центре из глубины вырос огромный изумруд, а под ладонями появилось то, что больше всего напоминало мне о виденных ранее барельефах Древнего Египта. Под своеобразным переплетом образовалась надпись на совершенно неизвестном мне языке, смысл которой тут же возник прямо у меня в голове. ВЕЛИКИЕ АРКАНЫ.
Все померкло, голова слегка закружилась, а когда прояснилось…