Где-то далеко в горах цвели травы и падали воды. В пустыне росла температура. В Чёрном море на дне под песком лежала камбала. На билборде болталась ещё с прошлых выборов половина лица кандидата в Президенты страны, история которой хранилась на кладбищах всего мира в виде молчаливых скелетов. Рыбаки мокрыми сапогами скрипели по дну лодки и такими же мокрыми руками тянули из моря серебряную нефть - 4 евро за 2 фунта. Миллионы домохозяек варили супы и жарили котлеты. Спортсмены бежали, плыли, прыгали и катились по льду. Радиоведущие бурили в извилинах своих слушателей небольшие скважины.
В это же время красный от ветра и водки Филипп худыми, но сильными руками засыпал очередной гроб влажной землёй. Люди вокруг всхлипывали и грустили. Женский голос пронзительнее ветра резал слух Филиппа: "Люди добрые, не расходитесь. После погребения все в ресторан. Все в ресторан. Так надо. Надо поесть за упокой души". Филипп, надломив ножки, вставил в свежий холм венки и посмотрел на хозяйку зычного голоса. Та протянула ему пару сотен и бутылку.
-Возьмите, Филипп. Помяните раба божьего нашего Филиппа.
-А как же... Помянем, - Филипп неловко крякнул, взял деньги, бутылку, лопату и пошёл в сторожку. За ним вился коричневый Мишка с испачканным грязью боком.
-На завтра никому могилка не нужна... - глядя в журнал шептал Филипп. Потом он выглянул в окно и глядел на то, как дама садится в машину, - Был ваш. Стал - наш.
Когда машина тронулась с места, Филипп взял бутылку, достал из холодильника огурцы и пошёл обратно к могиле. Мишка вился вокруг его ног.
-Пойдём, Мишаня, помянем раба божьего.
В сторожке работало радио и на всё кладбище шла трансляция Олимпийских Игр в Сочи.
- Надо же... русская конькобежка победила...
Филипп налил себе сразу сто пятьдесят граммов, глубоко и протяжно вздохнул, вспомнил, как он один раз был в ресторане, и выпил за упокой души свежего покойничка.
- Надо же. Как меня звать...
Филипп смотрел на фотографию своего тёзки. Тот улыбался и держал в руке бокал с вином, на заднем фоне была Эйфелева башня.
-Никогда я не был в Париже. Ни-ко-гда...
Филипп разломил огурец пополам. Одну половину съел сам. Другую протянул Мишке. Мишка нежно взял её из рук хозяина и понёс за крест и там, положив на землю, стал покусывать и пожевывать.
-А там, Мишка, я слышал - такое кладбище красивое,такое красивое... - Мишка ласково взглянул на Филиппа, вильнул хвостом и снова захрустел огурцом.