На память от «Хоттабыча»
В студии Алла Дворжецкая появилась вовремя, но, похоже, последней и растерялась.
Холл был полон девушек, стильно одетых, с затейливыми причёсками и отсутствующими лицами.
Атмосфера тревожного ожидания, окутав её, проникла внутрь, вызвав беспокойную мысль: «Претенденток на две вакансии ведущих, пожалуй, многовато…».
Конкурс резюме Алла прошла, теперь предстояли интервью и пробная запись.
Присев на миниатюрный, почему-то свободный стул, как раз против двери с табличкой: «Тише! Идёт запись», подумала: «Может, его просили не занимать? Ну, и плевать, я не слышала».
Она попыталась закинуть ногу за ногу, но остаться в любимой позе так и не удалось: нога предательски дрожала.
«А эти… вырядились…,» - раздражалась Алла, чувствуя себя Серой Шейкой среди лебедей.
Причёсана и одета она была буднично. Русые волосы, прихваченные объёмной тёмно-синей резинкой в «хвост», уложенный «калачом» на затылке, густая чёлка, бриджи в синюю клетку и лёгкая голубая майка.
Дверь периодически открывалась, из-за неё показывалась лохматая голова молодого человека, назвав фамилию и подмигнув в очередной раз Алле, исчезала.
«Спасибо «папику», - с искренним теплом вспомнила она своего «благодетеля», - без него меня б ещё на резюме «срезали»». Сначала прописку, а потом и комнатку в старом жакте, трудоустройство обеспечил он, редактор солидного издательства, Соломон Дмитриевич.
Конкурентки за дверьми находились не долго, выйдя, молча таяли в проёме, ведущем на лестницу.
«Почему – не к лифту?» – удивлялась Алла. – Хоть бы кто, что сказал, что ли… сейчас, наверно, не только ноги, но и голос дрожать будет. Господи Иисусе Христе, Дева Мария, помогите, если это действительно моя дорога.
- Чайка-а, - игриво позвала голова, вынырнув из-за двери, - Елизавета, заходите… Вы, - он опять подмигнул Алле, - следующая…
«Чё выпендриваться? И так понятно, больше никого не осталось… неужели, провал… - у Аллы сжалось сердце, затаилось дыхание…
«Что-то долго эта «птица» там»… или мне кажется? - Алла глубоко вдохнула, - чё я не дышала, что ли?»
Дверь, наконец, распахнулась, вслед за улыбающейся Чайкой появился и обладатель головы, теперь уже целиком. Высокий, спортивный, он, энергично размахивая руками, объяснял Елизавете, куда ей теперь следовало идти.
- Дворжецкая? – почему-то спросил он.
Алла машинально кивнула.
- Пожалуйста…
* * *
«Приняли! Приняли! – вибрировал внутренний голос. Алла легко лавировала в обычном Московском потоке. - И «птицу» приняли, меняясь, будем вести одну программу. Через неделю на всю страну я объявлю: «В эфире Алла Дворжецкая и …», сегодня утвердят и напарника. Да что – на страну – на весь мир. А главное, услышит этот лоботряс из старшего класса, по которому я, дура, ещё сопли распускала. Ну, и где он? Этот надменный красавец? На побегушках в супермаркете… то-то же».
Она вспомнила напутствие Акимыча: «С такой звонкой фамилией и сказочным голосом ты и в Москве не пропадешь»…
Акимыча, редактора газеты и коротенькой утренней передачки её родного городка, она тоже вспоминала с теплом. Вспыхнувшую тогда взаимную симпатию, и наставничество: в писательско-журналистском деле и в овладении самыми первичными навыками, так необходимыми в любви.
«Целомудренный поцелуй, ему, старперу достался… как время летит, больше десяти лет прошло…».
А тогда, после первой сессии Алла решила не ехать домой. Родители не торопились с «матпомощью», а только на дорогу нужна была сногсшибательная сумма.
Аллу «выручила» молодая аспирантка Вероника Леонидовна, лаборантка кафедры русского языка и литературы. Алла поинтересовалась у неё, как бы устроиться на работу.
- У меня есть адресок одного издательства, - загадочно сказала Вероника, - там ты, между прочим, сумеешь не только заработать, но и получить практику, если, конечно зяву не словишь… Так что, звонить?
Алла радостно закивала.
- Соломон Дмитриевич, - запела Вероника в трубку, - у вас, как? Комплект или есть вакансия?
Слушая Соломона, Вероника так сладко улыбалась, что Алле казалось, она вот-вот подтает и потечёт.
- Значит, подсылать, Соломон Дмитриевич?.. Ага, ага, ну, само собой…
- Так, Дворжецкая, - она оглядела Аллу, - что у тебя за причёска? Это не причёска! Это… это что-то дико растущее… Впрочем, - она замолчала, словно что-то вспомнив, - ладно, ничего не делай и поезжай прямо сейчас.
Вероника дала письменное наставление, как добраться до издательства, к кому обратиться…
Алла со страхом переступила порог: как же – директор такого учреждения, да ещё и Соломон, но тут же невольно улыбнулась.
Обладатель высокой должности и мифического имени оказался небольшого роста, правда, с крупной головой, коротковатыми руками, упитанным животиком и пухлыми, словно вытянутыми вперёд губами.
«Суслик», - подумала Алла, вспомнив степных обитателей своей милой родины.
А «суслик», торопливо расспросив Аллу о семье и успехах в учёбе, посмотрел на часы.
- О? – удивился он. – А не перекусить ли нам, Алла Алексеевна.
Есть Алле в Москве хотелось всегда, и она не стала особенно противиться. «Перекусывали» они до утра…
Соломон Дмитриевич считал себя меценатом, не только по духу, но и по крови. Он так веско это доказывал, что и сам поверил в историю щедрости своих прадедов, забывая, впрочем, об истинной причине своего меценатства, неутолимой жажды любви.
Именно Любви. Он, конечно, мог покупать женщин, для которых любовь была профессией. Пробовал это делать, но близость не давала того наслаждения, о котором вожделела его возвышенная душа.
Куда как прекраснее «возноситься телом и духом к вершинам блаженства с единомышленницей по страстному желанию служить литературе». Об этом и многом другом, о ещё тысяче и одной ночи с юным восторгом рассказывал Алле Соломон Дмитриевич.
После этого «перекуса» Алла подумала: «А не прыгнуть ли в Москву-реку?..».
Но Вероника нашла убедительные доводы не торопиться с тем, что можно сделать и потом.
- Имей ввиду, - это – тебе подарок судьбы. На твоё место тыщи сыщутся, только помани. И потом, вечной девой ты б всё равно не была. А с «папиком», по крайней мере, продуктивнее. Или ты хотела с ровесником, не чёсаным и не мытым, с дырой в кармане и с завиральными идеями в башке, где-нибудь – на природе, или, того лучше – в подъезде?.. Родители прислали деньги?
- Нет…
- Ну вот! Так ты радуйся и прекрати скулёж…я через то ж прошла и, как видишь, живая…
* * *
Теперь, когда всё устроилось так прекрасно, тёплые чувства к «папику» захватили Аллу, и она чуть не отправилась к нему с благодарностями. Однако, подумав: «А вдруг, у него опять «вакансия»», - решила позвонить.
«Суслик» очень обрадовался, предлагал отметить победу, но Алла, сославшись на занятость, в связи с новой работой, деликатно отказалась.
Она шла в толпе незнакомых людей, представляя: «Вот они, идут сейчас рядом, пока не зная никакой Дворжецкой, а скоро мой голос войдёт в их дома и квартиры, станет привычным и, может быть, родным. Как голоса ведущих радио из детства. И это теперь зависит только от меня».
Она была так счастлива, что гарь ещё тлеющих торфяников и смок над Москвой, её не раздражали.
«Надо оставить об этом память, – думала она. – Вещицу, какую купить что ли?»
Но мысли копошились бредовые, совершенно не отвечающие содержимому кошелька,
Вдруг её внимание привлекла вывеска: «Тату салон « Хоттабыч»»
- Вот оно то, что нужно, - подумала Алла, - модно и память…
Решительно открыв дверь, даже не успев подумать, что именно и на каком месте хотела бы иметь, переступила порог. Любезный мастер предложил ей чашечку кофе и каталог.
Разглядывая холёные тела, их фрагменты с тату в разных стилях, Алла почувствовала, как сомнение сначала кошачьей лапкой заскребло где-то за грудиной, а потом ехидно напомнило: «Не ты ли шарахалась от «расписных», как от чумы?»
«Так то, когда было? Что возьмёшь с провинциалки… И, вообще, ты заткнулся бы, рудимент никому не нужной и ничего не стоящей нравственности, - огрызнулась она. А вслух сказала:
- Только не на руках и, вообще, лучше не на открытой части тела. – Сообразив, что придётся раздеться, добавила, - на спине…
После долгого изучения каталога и выпитого кофе, она сочла неприличным уйти, обречённо оголив спину, попросила:
- Давайте – пониже, у левой лопатки – лилию…
«Лилия» - вырвалось невольно.
«Ну, поздравляю, новоиспечённая Миледи», - приветствовала себя Алла.
- Как скажете, - откликнулся за спиной мастер, принимаясь за работу.
* * *
Дела на радио шли неплохо, даже отлично. Свободная манера вести беседу, направлять тему в нужное русло, стремление к изучению темы до эфира, - всё это быстро повысило рейтинг молодой ведущей Дворжецкой, и её пригласили ещё в один проект.
Однако, незначительные, на взгляд Аллы, замечания всё же были.
- Твоя задача, - говорил редактор, - «завести» слушателя, провоцировать, чтоб он высказывался, а личное мнение, да ещё в виде заблуждения, оставь себе. И ещё… Аллочка, этот смех… с каких-то нижних регистров… уместен в новом проекте, там публике, чем больше «ржачки» с «нижнего этажа», тем лучше. А наш слушатель искушённый, чуть что не так… у-у-у, знаешь, как достают. Обрати внимание, как ведёт передачу Чайка. У неё таких проколов нет, и не кисни, я ж говорю, что для новичка ты – супер! А коллег слушать всегда полезно.
С Юрием Неваляйко, тем самым лохматым «зазывалой» девиц на отборе, у Аллы тоже сложились «отношения», пока в виде служебных.
В паре они вели передачу, и все говорили: «пара, что надо».
А 14 февраля Юрий явился стриженый и опрятный с пакетом «валентинок». Самая большая и яркая досталась Алле, ещё к ней прилагались два билета в театр.
Алла поблагодарила, но не преминула подтрунить.
- Это ты по случаю театра «обмоделился»?
Подозревая, что «лохматость» принесена в жертву ей, хотела услышать подтверждение.
- Нет, это я вернулся к своему обычному облику. Вообще-то, я терпеть не могу волосатиков со всякими прибамбасами. А тут, представь, проиграл пари одному такому. Вот и одичал.
Смотрели они нашумевший спектакль студии П. Фоменко «Война и мир. Начало романа». Хотели уйти в антракте, как и многие другие.
- Давай, всё же досмотрим, а вдруг…, - настояла Алла и пожалела.
- Да, ты был прав: много шума – из ничего, жаль деньги и время.
- А знаешь, всё же польза от этой пошлости есть, - задорно рассмеялся Юрий, - мне захотелось ещё раз посмотреть «Войну и мир» Бондарчука…
Всю свободную от эфира неделю они встречались после обеда, наслаждаясь радостью совпадений интересов, увлечений, вкусов.
Дело, явно, шло к «чаю». В свободное время она преображала интерьер своего «гнёздышка». И, чем неизбежнее становился «чай», всё больше думала о пробивающемся из какой-то невероятной древности «дурацком», но вполне реальном вопросе, который он может задать. «Была ли она, замужем и за кем?».
«И что? Рассказать ему о «суслике…», - от этой мысли Алле становилось дурно, и она сожалела о том, что послушалась Веронику, и сначала, и потом. Грязные волны Москва-реки опять забрезжили на её горизонте.
Но волнения были напрасны. Их так захватило то, что ни в какое сравнение не шло с «тысяча и одной ночью» у Аллы с «папиком», с ощущениями у Юрия от временных «подружек», что никакие вопросы не возникали. Было лишь счастье.
Первая робость прошла, ласки становились свободнее. Однажды Алла оказалась спиной к возлюбленному…
Он ушёл, ничего не объясняя. На работе от него тянуло холодом, как от ледника. Ни на какие вопросы Алла не получала ответа. И только, когда, опускаясь на колени, дрожащими губами прошептала:
- «Мой милый, что тебе я сделала?..» Услыхала:
- Откуда у тебя «лилия»?
И увидела, как кривились его губы в брезгливой гримасе.
Алла ощутила, что обуреваемые ею чувства, вдруг исчезли, а внутри возникла противно звенящая пустота…
- Это чтооо?? Из-за тату?
Он не ответил…
Следующая неделя эфира была у Чайки. За это время Алла сделала всё, чтобы темой их с Юрием первого понедельника была – тату. Она попросила знакомых прислать на радио вопросы – и получила желаемое. Но Юрий, узнав тему, ушёл с передачи. И Алла вела её одна.
Она так и поставила вопросы к слушателям: модно ли иметь тату, как вы относитесь к украшению своего тела и можно ли из-за наколки разлюбить? Слушатели обсуждать их особенно не рвались, но звонки были.
Один мужчина сказал, что наколки у зэков, моряков и десантников его не «напрягают», а вот сам этого не делал бы никогда, да и близким не позволил. Другой вспомнил о папуасах, отметив, что у них это имеет ритуальное значение, и сравнивать нынешних «татуистов» с ними считает оскорблением для папуасов. Несколько женщин, так или иначе, поддержали мужчин.
Никакие рассуждения Аллы о свободомыслии и делании с собой, что хочу, о том, что тату сейчас – это вид искусства, не побудили сторонников к высказыванию в эфире.
Наконец, раздался голос очень молодого человека, простодушно заявившего, что у него под левой лопаткой «лилия».
- И что? – задал он вопрос и ответил, - и никому от этого не холодно, не жарко.
И тут Алла забыла, наверно, и где находится, и о своей особой миссии, радостно сообщив всему миру:
- Ну, вот! И у меня там же, и – тоже «лилия»! И, действительно, «ну и что?»…
Редактора прорвало. Он долго «нудил», а затем предложил Алле недельку отдохнуть и подумать.
Когда она вернулась, Неваляйко отработал неделю в паре с Чайкой, а ей поставили другого напарника, опытнее.