Яков Шварц
Шутка шута
Киноповесть (Сценарий).
Посвящается моему внуку Гиоре.
Пролог
Не тебе предстоит завершить работу,
но и неволен ты освободиться от нее…
Рабби Тарфон
Сцена 1
Совещание у Всевышнего в глубинах невидимого и непознаваемого. Человеческому восприятию невозможно представить обстановку, где проходит совещание. Слабым утешением могут служить только всплывающие образы, известные человеку из опыта земной или потусторонней жизни на земле. Это может быть и клетка живого существа, увеличенная в миллионы раз; срез головного мозга, пронизанный миллионами нейронов и кровеносных сосудов; провалы в черных дырах, где пленниками оказались целые галактики или Вселенные; а, может, всего лишь внутренность одного атома водорода. Но зря в наших попытках мы хотим представить себе обитель Бога. Мы – пленники наших ограничений. Мы способны лишь призвать знакомые нам зримые образы, доступные нашему восприятию или восприятию наших инструментов и приборов. Незримое, непредставимое, совершенно невозможное (впрочем, нечто человеку из этого перечисления и знакомо) - как мысли, соперничающие с Богом и чувства, взращенные душой - прекрасно могут стать тем окружением, которое собрало всех работников Божественной корпорации вместе.
Мы не будем перечислять всю команду Всевышнего, тем более описывать каждого из них. Оставим это художникам фильма, его режиссеру и оператору. Обратим только внимание на два существа (осмелимся их так назвать, чтобы не морочить голову сюжету), находящихся чуть поодаль от всех собравшихся. Медленная панорама приводит к небольшому возвышению, на котором мы видим наших главных героев – Жизнь и Смерть. Они знают, что их призвали на Божий суд, ибо они и являются причиной срочного совещания в кабинете у Бога. Все шепчутся, мол, шеф в ярости, его терпение лопнуло, и из чаши негодования в Его кабинете в последнее время выплескиваются на подчиненных Божий гнев и ярость, громы и молнии. Еще бы! Вся канцелярия Всевышнего завалена негодующими посланиями с земли, нетерпеливыми молитвами, а то и неподобающими требованиями богохульников. Все недовольны работой Жизни и Смерти. Это отражается и на их облике. Жизнь измучила Смерть своими отсрочками, мольбами и эликсирами бессмертия, а Смерть достала Жизнь грубостью своей работы, хамством и бесцеремонностью вторжения.
Во всей этой суете и напряженности никто не обращает внимания еще на одно существо, которое с полным правом можно причислить к нашим героям – Жизни и Смерти. Описывать внешность этого существа не имеет никакого смысла, так как оно принимает облик тех, в чьей среде находится. На совещании у Всевышнего оно абсолютно безликое, и распознать его можно только по голосу. У существа этого множество имен и ипостасей. Но должность у него при престоле самая обыкновенная – чиновничья. Из-за своего ограниченного мышления у него отсутствует всякое желание интерпретировать указания Всевышнего. Поэтому его часто посылают на землю с разного рода тайными поручениями, инспекциями, а также в качестве переговорщика между заклятыми врагами - Жизнью и Смертью. Мы же, для облегчения восприятия дальнейшего хода событий, назовем это существо – Астерот, хотя он не имеет никакого отношения к одному из самых высокопоставленных сотрудников Бога – демону Астероту.
Сцена 2.
Влетает ангел-секретарь, презрительно оглядывает провинившихся Жизнь и Смерть, и незаметно бьет их концом крыла. Затем он раскладывает тронную речь Всевышнего и готовится записать пока еще устное Его послание, чтобы как-то сгладить вину провинившихся перед Господом. Вскоре открываются врата престола, и появляется в собрании и сам Бог. От Его горящего и прожигающего взгляда Жизнь воспламеняется, а Смерть покрывается холодным потом.
- Я собрал вас всех ввиду чрезвычайных обстоятельств. Уже несколько тысяч лет по земному календарю, с того Дня творения, когда я заселил Эдем, люди не перестают хулить свое истинное на земле предназначение: пожил сам – уступи свою жизнь другому. В своей предрасположенности к смерти люди обвиняют меня. И я бы попытался изменить ход человеческой жизни, если бы не одно обстоятельство. Оказывается, люди свыклись с мыслью о смерти, и многие сами вымаливают ее у меня. Но находятся и бунтовщики, которые утверждают, что мой выбор часа и места смерти людей – несправедлив и хаотичен. Обвиняют меня даже в том, что я не имею четкого плана по учету жизни и многие решения перепоручил Смерти.
Снимаю с себя всякие обвинения, но не хочу быть голословным. Поэтому я вновь посылаю на землю Жизнь и Смерть - для того, чтобы они нашли для себя справедливый компромисс и успокоили человечество.
Тот, кто сидел по правую руку Бога, подал тихий, но уверенный голос:
- Мой Господин, я думаю, было бы правильно прежде послать на землю Астерота для подготовки визита Жизни и Смерти.
Тут уж собрание не выдержало и взорвалось:
- Почему этого недоумка?!
- Он неспособен запомнить даже таблицу умножения наших непосильных дел.
- Шут планетный!
- Он заблудится в первом же племени дикарей – они все еще бряцают пиками ракет перед носом у Бога.
- Этот фигляр до сих пор думает, что земля стоит на трех китах: Вере, Надежде и Любви.
Но нашлись и защитники Астерота:
- Вы забыли, что он овладел полным циклом деяний разума?!
- Подключится к информационному столбу стволовых порталов и разберется...
- Он только за последний Млечный год посетил 16 тысяч разумных планет...
- Он научился материализовать любые мысли Всевышнего и превращать их в веселые розыгрыши.
Сцена 3.
- Все свободны! – Всесильный подмахнул указ и устало прикрыл межгалактические веки.
Астерот совсем уж было собрался в канцелярию отбыть, чтобы печать отбытия поставить, как Бог его остановил.
- Останься, Астерот. Просьба у меня. Забудешь – порот будешь, как последний шут.
- Все будет в лучшем виде и с докладом о каждом шаге, даже если ненароком и сморит сон, как принято у них.
- Найдешь высокую гору, где однажды людям я явился. Вот Книга моих речений. Прочтешь и адресочек сам отыщешь.
- И что мне делать на горе?
- Пророка призовешь. Расспросишь, как дела. Уж после сам решишь дальнейший ход событий. Не увлекайся, но будь в намерениях тверд. Погрязших в содомии не жалей. И почву душ вскопай до глубины сердец - так почву унавозишь под компромисс твоих сестер. Пусть Жизнь и Смерть тебе спасибо скажут.
Действие первое.
Едва солнце вскарабкалось на горизонт, как из его лучей на одной из Иерусалимских улиц появился человек невзрачного вида. Была Суббота, и город, казалось, вымер. Человек поминутно останавливался, заглядывал в книгу, озирался по сторонам и продолжал путь дальше - в надежде встретить кого-нибудь и расспросить. Невдалеке он приметил пригорок и быстро на него взобрался. Там, внизу, простирался город, и от этого вида человек пришел в хорошее настроение: значит он действительно на высокой горе, и теперь он почти не сомневался, что это Синай. Невзрачный человек явно торопил события. Зарядившись от информационного столба стволовых порталов, он давно прикинул свой план действий, но просьба шефа найти пророка и пообщаться с ним на горе Синай про житье-бытье сдерживало его, как стреноженного коня. “Старик явно сдал, - давно решил про себя он. – Его Закон хоть и работает, и его уважают в собраниях и парламентах, замешивая на нем свои представления об устройстве государства, но все же кроме тупиков, крушений и разочарований он людям ничего не дали. Надо преподнести человечеству хороший урок”. В тайниках своего существа человек радовался, что заранее приготовил уже массу всяких сюрпризов и мечтал увидеть растерянные лица людей, когда он принудит их стать самими собой.
От раздумий человека отвлек удар мяча, который чуть не выбил у него книгу из рук. Он даже не заметил, как двое мальчишек гоняли мяч, били им об стену, по припаркованным машинам и огромному ящику для мусора. Человек поймал мяч и с любопытством стал ждать, когда мальчишки потребуют его вернуть.
- Как называется эта гора? – спросил он их, крутя мяч на пальце.
- Какая гора? – стал недоуменно озираться один из мальчишек.
- Та, на которой мы находимся.
- Никакая это не гора, а улица в Гило. *
__________________________________________________
Южный район Иерусалима. Ар-Гило и гора Гило находятся в районе Гило.
- Но я же стою на горе, - начал сердиться человек. - У меня и путеводитель есть. Вот смотрите сами…
- Никакой это не путеводитель, а – Тора. Мы ее в школе проходим.
- Тем лучше. Читайте сами: “…и воззвал к нему Бог с горы Синай.”
- Я понял, - обрадовался второй мальчишка. - Вы, наверное, сионистов ищете, так они живут в поселении за тоннелем.
- Я знаю, кого ищу. Не сионистов, а синайцев и их пророка.
- Синайцев не бывает, - разочарованно вздохнул мальчишка.
- Как это не бывает? – возмутился второй. – Синайцы – это китайцы, и папа говорит, что скоро мы все будем жить в Китае и есть змей и тараканов.
В это время с ними поравнялась пожилая пара. Сухонькая женщина черными пуговками глаз с подозрением глянула на необыкновенно одетого человека с лицом, даже чем-то на нее похожим – будто он отец родной. Это ее сильно испугало, и она судорожно вцепилась в руку мужчине. Человек же, напротив, оставив мальчишек, сделал шаг навстречу мужчине и женщине.
- Согласно путеводителю, - он покрутил книжкой перед лицами растерянной от подозрительной встречи на пустынной улице пары, - я стою на горе Синай, но все же подскажите мне, почему я не могу здесь найти пророка?
Мужчина слегка побледнел и сделал шаг назад, увлекая за собой женщину. Но та имела ответ на вопрос удивительного прохожего:
- Видите в ста метрах отсюда высокую антенну - вон торчит над белым зданием?
Странный прохожий оглянулся по направлению, указанному женщиной и даже сильно вытянулся вверх, когда вдалеке за массивным каменным забором увидел красно-белую вышку, ощетинившуюся усиками антенн и взметнувшуюся к небу метров на сто.
- Это и есть ваш пророк?
Тут уж осмелел мужчина, призванный на склоне лет выступить в роли рыцаря своей невесомой подруги жизни.
- Если вы нас разыгрываете, то это глупая шутка. Кусок железа не может быть пророком, но те, кто вещает с ее вершины - истинные поводыри и предсказатели будущего.
- Много пророков не бывает. Я ищу настоящего - самого главного...
- Каждый из них считает себя главным. Такова природа человека. А евреи в этой области обошли все народы.
- Но настоящего пророка легко распознать. Если его предсказания сбываются… И еще: он не может никого представлять. Иначе ему навяжут необходимость растягивать рот в улыбке, а пророки не улыбаются и, слава богу, даже не смеются…
- Простите нас! С какого неба вы к нам свалились? У вас же в руках книга, где все пророчества записаны на сто тысяч лет вперед. И я вам назову главное из них: что было, то и будет. Девственницы потеряют свою девственность; сумасшедшие затеют новые революции и войны; Бог заберет к себе лучших, оставив на развод идиотов и насильников; но дети все равно вырастут, старики умрут, а пророки будут повторять заклинания, в которые никто не верит, ибо они никогда не сбываются, потому что повторяются год от года без всяких предсказаний...
Мужчина, кому несказанно повезло высказаться по насущным проблемам бытия, больше смотрел не на собеседника, а на свою любимую жену. А та, в свою очередь, с обожанием упивалась мудростью своего супруга, прожигая его своими черными бусинками. Когда же они оторвали взгляды друг от друга, то с удивлением увидели, что странный прохожий исчез, но им показалось, что чья-то фигура мелькнула у высокого забора и тут же слилась с ним. Если бы они смогли услышать, что тот бурчал себе под нос, то были бы удивлены вдвойне: “Кажется, я справился с ролью человека, не вызвав никаких подозрений. Постараюсь добиться большей схожести”.
Оставим в растерянности пожилую пару и последуем за мелькнувшей тенью Астерота. Теперь мы не сомневаемся, что это именно он. Совершенно пустующая стоянка (если не считать единственной военной машины, приютившейся под деревом) Астерота явно не заинтересовала – но на мгновение его задрипанная одежда сменилась камуфляжем. Каменный забор, поверх которого высилось заграждение из железных прутьев, был его настоящей целью. Каждый метр забора был утыкан фонарями и видеокамерами, переплетен проводами сигнализации. Видно, важные птицы за ним прятались, а то – и сам пророк. Вход за забор предварял стеклянный тамбур, но Астерот тут же разглядел перед воротами застекленную будку и решительно шагнул к ней. Его не остановил угрожающий светофор перед воротами. Он не был трехцветным, как его уличные собратья, а имел лишь один запрещающий сигнал – красный.
Астерот постучал по стеклу, но лишь гулкое равнодушие было ему ответом. Рядом с воротами стоял на приколе огромный джип. Астерот надавил пальцами воздух, и джип захлебнулся гудком. Испуганные птицы кубарем скатились с ближних деревьев. Тут же среагировала и камера на воротах: она стала метаться от джипа к Астероту, пока в ее основании что-то не хрястнуло, и тогда она присмирела. В будке показался человек, нажал рычажок, и из динамика, вмонтированного в стекло, прозвучал окрик:
- Покиньте зону безопасности закрытого учреждения!
Астерот сделал несколько шагов назад, поднял книгу, будто в его руке фотоаппарат, и из нее стали вылетать молнии вспышки. Послышалось: “Шабат”, а, может, и – “Шабак”, разобрать было невозможно, так как джип продолжал реветь, будто его резали. К его реву добавился визг сирены вылетевшего из-за поворота дороги еще одного джипа. Из него выскочили трое крепких ребят, и тут же из тамбура навстречу им поспешили еще двое. Все они гуртом навалились на бедного Астерота, но ему повезло, и ловкие молодцы оказались в объятиях друг друга, а сам виновник невиданного происшествия стоял поодаль, и его лицо было столь же растерянно, как и у его новых друзей.
- Да вы так не волнуйтесь! Прохожие мне подсказали, что с вашей вышки на горе Синай вещает пророк, а его я как раз и ищу. У меня поручение от начальства. Оно тоже у меня есть и такое же строгое, как и ваше.
Все пятеро стали искать в глазах друг друга ответ на вопрос: кто этот сумасшедший и как им поступить, чтобы завтра их не выгнали с работы, а еще хуже – не стали бы потешаться над ними. Первым сделал шаг навстречу Астероту рыжий крепыш с большими ушами.
- Где ваш фотоаппарат?
- Побойтесь Бога, у меня в руках только книга. Тот, кто дал ее мне – уверял, что Он и есть ее автор. Правда, записывал ее пророк под диктовку на горе Синай. Вот его-то я и ищу. Вы, может, этого не помните – прошло целых три с половиной тысячи лет. Вот почему я сюда прибыл с инспекцией – проверить, как исполняется Закон.
- Не разрешите нам посмотреть книгу?
Конечно, этого придурка-фокусника можно было бы скрутить в два счета, но один раз они уже промазали, и была опасность, что вместо наглого нарушителя, они повяжут друг друга, поэтому вежливость стала их единственным оружием.
- Неудобно, если вы будете меня обыскивать прямо на улице - на глазах прохожих. А если нас действительно кто-нибудь сфотографирует? - лицо Астерота приняло невинное выражение тайного агента. – Давайте пройдем к вам, попьем чаю, и вы мне расскажете про Синай и пророка, живущего на вашей башне.
- Давайте лучше мы сотрем изображения в вашей камере, и вы спокойно уйдете по своим делам, - рыжий решил обойтись малой кровью: соблюсти инструкцию и не попасть в идиотское положение.
- Да нет у меня никакой камеры, - Астерот вновь сделал невинное лицо. – Да и зачем она мне, когда в этой книге записана вся история человечества и все его прошлое, настоящее и будущее. А мой экземпляр еще и с картинками. Посмотрите сами.
Под ловкими пальцами Астерота замелькали страницы книги, и на них можно было ясно увидеть не только фотографии учреждения, но и многие фото его внутренних помещений и даже тех (святая святых), куда допуск был ограничен для большинства сотрудников учреждения. Ситуация складывалась критическая: АРЕСТОВАТЬ НЕЛЬЗЯ ОТПУСТИТЬ. И где будем ставить запятую? Двое из пяти, вжав мобильники в уши, кинулись к своей машине связываться по рации с недовольным начальством. И тут рыжий заметил, что камера, которая еще недавно, казалось, сломала себе шею, ожила и старательно записывала все происходящее, а, значит, завтра запись ляжет на мониторы в высоких кабинетах; и от того, каким будет его следующий шаг, зависит все его будущее. НЕЛЬЗЯ ОТПУСТИТЬ!
- Я с удовольствием угощу вас чаем. Будьте нашим гостем.
Действие второе.
За большим столом, напротив друг друга, в небольшой комнате, одна стена которой была стеклянной, сидел рыжий, успевший по дороге сюда представиться как Зеев, и наш Астерот. Но снаружи здания и внутри него происходили и другие события. Так к входу подъехало еще несколько машин, а во дворе приземлился и вертолет. Сумрачные люди с озабоченными печатью вселенского долга лицами расползались по зданиям (их во дворе оказалось несколько), этажам и кабинетам. Так в одном кабинете градус напряжения поднялся до красной черты:
- Ну и что, что шабат! Если через десять минут вы не найдете главного врача, то мы приедем, и вы побежите за ним бегом до самого Хермона, пока сами не станете пациентом своей психиатрии.
В другом помещении, которое занимало место в пол-этажа, вспыхивали многочисленные мониторы, и отрывисто звучали команды невысокого человека с лицом сфинкса:
- Все, даже малейшие намеки на проникновение через границу. Список пассажиров аэропорта за последние дни. Круизные теплоходы. Мост Алленби. Отчеты о нарушениях в поселениях. Тоннели. Фотографии из космоса. Беспилотники. Эйлат. Морские границы. Всех, кто въехал по дипломатическим паспортам... И еще… Он стучал по стеклу, касался входной двери. Отпечатки…
- Шимон, мы пробили отпечатки. Они…, как это выразиться лучше - они не похожи на человеческие!
- Что значит - не человеческие?!
- Может быть и человеческие, так как напоминают срез нейрона мозга, но при попытке увеличения превращаются в снимок расширяющейся галактики, а то и – пивной пены.
Еще в одном кабинете прокручивали запись с камер наблюдений за последний час.
- Надо найти эту пару старичков. Они живут где-то поблизости. Распечатайте их фото, и - за работу! Стоп! Чуть назад. Еще… Стоп! Во что он одет? Это же камуфляж! Чуть вперед… Где камуфляж?! Куда он подевался? А теперь вернитесь к тому месту, где он фотографировал. Нет никакого фотоаппарата. Книга. Однозначно! Без сомнений - Тора. Издание не опознано. Но как же из нее вылетает свет, как от фотовспышки? А теперь опять назад. То место, где его пытаются схватить. Медленней… По кадрам… Видите – он исчез из поля зрения камеры буквально на секунду.
Но вернемся в комнату, где Астерота отпаивают китайским чаем и потчуют субботней халой. Зеев явно затягивал разговор – ждал прибытия Самого. В дверях показался неприметный господин (если его сегодня кто-нибудь бы встретил на улице, то вполне мог принять за Астерота). Представился: полковник Кантор. Мигом принесли еще один стул и пустую чашку для чая. Полковник не привык к вынужденным улыбкам, но по докладам подчиненных он понял, что случай экстраординарный. Поэтому он был вынужден свою профессиональную каменистость скул и подбородка занавесить подобием улыбки.
- Мне доложили, что вы ищете гору Синай…
- Я нашел ее и нахожусь на ней, - Астерот в точности повторил улыбку полковника.
- Простите, как к вам лучше обращаться? Вы говорите на иврите, или будем продолжать на английском?
- Меня зовут Астерот. А обращаться - на любом языке, на котором вы чувствуете себя уверенным.
- Смею вас уверить, что гора Синай не находится в Иерусалиме.
- Какая жалость! Я проделал такой далекий путь... Но все же - в послании апостола Павла к Галатам написано: “Ибо Агарь означает гору Синай и соответствует нынешнему Иерусалиму”. Так что я прибыл сюда не зря…
- И откуда же вы прибыли?
- Прямо с совещания. Отделывали Жизнь и Смерть. Они плохо взаимодействуют на земле, враждуют, и до нашей канцелярии доходят нехорошие слухи об их деятельности. Меня послали уладить их конфликт, но, прежде, мой Повелитель вспомнил, что в начале времен на горе Синай Он инструктировал народ, вручил ему Закон. А в благодарность –наградил этот народ печатью избранности.
- И как вы это собирались сделать?
- Я нашел стан, где стоит тот народ…
- Смею вас уверить, что гора Синай совершенно в другом месте, но мы сможем вас туда увезти, Астерот. Так вас, кажется, зовут? – полковник победоносно посмотрел сквозь стеклянную стену – мол, мы его нейтрализуем - вывезем в пустыню и там с ним разберемся.
Астерот нахмурился, и на его лике появилось подобие бровей.
- Нехорошо, полковник! Кому вы там за стеклом подмигиваете? Прав мой Властелин – вы не исполняете Его закон. Сейчас я покажу вам…
Астерот развернул к себе ноутбук, ткнул в него пальцем, и на экране возникла голая дама на кровати с намыленными ногами и бритвой в руке.
- Где ваша жена, полковник?
- Гостит у мамы в Хайфе.
Астерот развернул ноутбук.
- Узнаете?! Это отель на Кинерете, и ваша жена ждет гостя. А на Синай я с удовольствием с вами отправлюсь. И не будем откладывать наше путешествие.
Спустя час. Большой кабинет на последнем этаже. Мы видим несколько новых важных лиц. Перед огромным экраном, на котором красуется карта Ближнего Востока, стоит полковник Кантор с лазерной указкой. Карта вся испещрена красными линиями и кружочками.
- Итак, подведем предварительный итог: никто не знает, где находится гора Синай, а также – Божья гора, Гора Моисея, Хорев, Хар-Карком. Или ее вообще не существует? Как мы убедились - она может быть и на другой стороне залива Акаба у Саудов, в пустыне Негев, или в трех разных местах Синая.
- Но сам Кэмерон снимал об этом фильм! Может, его позовем в проводники? – реплика с места.
- Чтобы он устроил нам новый “Титаник”?
- Свяжитесь с Главным Раввином, - председательствующий терял терпение.
- Связывались. Он говорит, что сведения о ней давно утрачены.
- Как же они не знают, где их главная святыня?!
- Я думаю, - полковник решительно сделал шаг вперед, - надо везти его в Негев. В Саудовскую Аравию нас никто не пустит, и с египтянами нам быстро не договориться. Да и толку от этого не будет.
- А если этот инопланетянин все знает сам и только притворяется? Что с нами будет, когда ложь вылезет наружу?
- Пока нужно делать только то, что он сам просит. А теперь встает самый важный вопрос: докладывать ли нам премьер-министру?
- Желающих подать прошения об отставке уговаривать не будем.
- А если - за наше молчание, прошения попросят написать нас?
- Я предлагаю прежде, чем его везти, получить дополнительную информацию. Давайте в банкетном зале устроим званый обед. Пригласим артистов, девушек, кого-нибудь из Совета Мудрецов. И ненароком – сговорчивых депутатов. Из канцелярии премьер-министра пару человек. Пусть он раскрепостится и проговорится. Поймаем его на жареном.
Восседающий во главе стола под большими портретами основателей государства находился в тяжком раздумье. Такого врага, или, напротив, - друга, в его практике еще никогда не было. Все, что предлагали его подчиненные – он считал вторичным. Что-то главное они все упускали. Закончить совещание, не добравшись и до половины пути, было бы ошибкой, но и не принять немедленного решения - он считал невозможным.
- Я даю каждому из вас по минуте, чтобы вы мне ответили: кто он?
Если звездный час существует, то поприветствуем его! Каждый сотрудник мог приблизиться к истине, или похоронить ее в дебрях своей глупости. Выступали по кругу:
- Я думаю, что наш страх не обоснован. Он не волшебник, а манипулятор – гениальный шантажист! То, что он показывает нам, не существует на самом деле, а является плодом внушения и возникает только в наших головах. Вопрос, откуда он явился и с какой целью – остается открытым.
- Согласен с коллегой, но не поддерживаю его. Исключать мистическую составляющую нельзя, но и строить предположения вне логики, здравого смысла и науки -недопустимо. Но возможны и допущения - как точка отсчета иного направления вектора наших представлений и опыта. Предположим, что он представитель Бога на земле. Если сообщить об этом в новостях нашему народу - половина населения и бровью не поведет. Бог у нас - свой человек и живет с нами в одном доме, сидит с нами за столом, помогает нам обращаться к Нему по любому поводу, как к врачу или адвокату. Бог всесилен, а на что способен его посланник? Иисус Христос оказался бессилен перед палачами. Встает вопрос: всесилен ли Бог? А его посланник? Христу хватило всесилия лишь умереть и воскреснуть – не более того. Теперь о нашем визитере: был бы он посланником Бога, разве обратился бы он к нам за помощью?
- Начну свое выступление с того момента, на котором его закончил предыдущий выступающий. Если Бог един, и другого быть не может, почему посланник Его появился в Израиле, а еще более странно – в нашем учреждении? Он ведь явно хочет, чтобы его арестовали именно евреи! Считаю это провокацией огромного масштаба. Почему он рвется на гору Синай? Если он - не человек, то должен жить вечно, и тогда он сам был там, и не однажды - и с Богом, и с Моисеем!
- Тысячу раз согласен! Ему надо проникнуть на Синай, или к нам – в Негев. Встает вопрос, зачем мы ему потребовались? А если его пуля берет? Тогда его там просто пристрелят без нас, и никто никогда не узнает о его существовании. Если же его пуля не берет…
- Браво! Браво! Браво!
Из дальнего угла кабинета, под раскидистой пальмой, в бочке, почти слившись с ней, сидел никем не примеченный Астерот и бил в ладоши. Все построения великих умов одновременно подтвердились и… рассыпались в прах. Но одно было ясно всем в равной степени: все они - заложники этого существа в человечьем облике.
- Вы обещали отвезти меня на гору Синай, и я с нетерпением жду нашего путешествия. И еще – я хочу поговорить с настоящим пророком.
- У нас есть такая должность – Президент. Если хотите, то десять минут, и мы к нему подъедем.
- А его пророчества сбываются?
- Видите ли, нужно достаточно времени…
- Хорошо, а он улыбается?
- Еще как!
- У вас есть другой президент, который не улыбается?
- Есть, но он сидит в тюрьме…
- За что?
- По интимным причинам.
- Это хорошо. Настоящие пророки все не избежали тюрьмы.
Действие третье.
Военный вертолет с трудом приземляется на вершине горы Хар-Карком в Негеве, километрах в 70-ти от Эйлата, рядом с границей Северного Синая. Кругом нагромождение камней. Из вертолета спускается человек десять. Среди них и наши знакомые: Астерот и полковник Кантор. Только один человек выделяется из всей группы. Большой головой, гривой седых волос и зычным голосом он похож на льва. Это профессор Иерусалимского университета Яаков Гольдеман. Профессора несколько часов назад привезли из Италии, где он участвовал в крупной конференции по археологии, откуда его просто выкрали без объяснений. Хорошо, что у Яакова Гольдемана было натруженное сердце льва, и оно не поддалось инфаркту. Именно ему, ученому, поручено убедить Астерота в том, что они действительно находятся на той самой горе, где Бог говорил с Моше. Еще по дороге, ему поставили единственное условие: ничего не придумывать, а говорить только правду. Профессор был в полной растерянности, так как правды не знал никто, и он - в том числе.
Свой рассказ профессор начал с самой безобидной правды:
- Название горы Хар-Карком, на которой мы имеем честь и счастье находиться, переводится с арабского как Шафрановая гора. Сегодня существуют научные изыскания, подтвержденные многочисленными раскопками и находками, в чем мы скоро сумеем и сами убедиться, что гора Синай находится не в Египте, а здесь – в пустыне Негев.
Профессор оторвал глаза от ветхозаветной действительности и стал искать опору в глазах Астерота. Ему объяснили, что тот, ради кого они сюда прилетели – важная шишка из засекреченной масонской ложи. Но матерый лев чувствовал хребтом, что это неправда. Если бы даже сам Папа Римский вознамерился посетить место, где его Бог появился перед людьми, то шума было бы меньше. Но глаз своего визави профессор не поймал – они были заняты потрясающей панорамой горной гряды, которая вполне могла быть его ровесницей. Зато в руках Астерота он увидел Тору в необыкновенном переплете.
- Я вижу у вас нашу Тору…
Едва Гольдеман это произнес, как сильный порыв ветра сдул с его головы небольшую кипу, но, слава богу, ее было кому ловить, и кипу тут же снова водрузили на голову профессора. Опомнившись, тот продолжил:
- Тора послужит нам сегодня хорошим подспорьем. Обратите внимание на огромное скопление на горе камней. Стоит присмотреться ко многим из них, и мы убедимся, что к ним прикасалась рука человека. Это и святилища, и алтари, и бесчисленное количество петроглифов, вплоть до изображения Моисеевых законов. Если бы мы спустились с горы, то там, внизу, обнаружили бы жертвенник и двенадцать обелисков по числу колен Израиля. Если вы заглянете в главу Шмот, то убедитесь, что все это точно соответствует тексту Торы. Где только ни искали настоящую гору Синай! И в Египте, и в Саудовской Аравии, и в Иордании. А она здесь!
Теперь обратите внимание на вход в пещеру на самой вершине. Ее отсюда прекрасно видно. В ней Моше провел дважды по сорок дней и сорок ночей. Нам сильно повезло, что вертолет приземлился именно в этой точке. Пройдемте. Осторожно! Перед нами удивительный камень. Несомненно, что все эти углубления – рукотворны. Особенно – глазницы. Легко рассмотреть даже следы инструмента, которым обрабатывался камень.
И профессор вновь попытался найти лицо своего собеседника, пытаясь угадать, какое произвел впечатление на знаменитого масона и… отшатнулся. Он увидел, что лицо Астерота в точности повторяло изображение на камне, у которого они стояли. И если бы не голос (а Астерот здесь, на горе, впервые заговорил), то могло показаться, что он окаменел, и уже сам камень заговорил:
- А гора Синай дымилась вся оттого, что сошел на нее Бог в огне, и восходил дым от нее… Не повторить ли нам представление?
И все повторилось снова, как перед воротами учреждения вчера утром, но по-иному. Если Астерот вчера исчезал на мгновение, то сейчас, к изумлению всех, он пропал насовсем! И это, когда его сверлили два десятка глаз. Как сквозь землю провалился – так говорят в народе. Лицо профессора слилось с его седой шевелюрой. Напротив, полковник Кантор налился кровью до корней волос. Казалось бы, надо петь аллилуйю – ведь освободились от такой головной боли, от которой нервы рвутся как гнилые нитки, а сердца перемалываются в фарш. Полковник кинулся к вертолету и схватил рацию:
- Мы его потеряли! Искать? Здесь тысяча камней, и, похоже, он стал одним из них.
Полковник сделал пилоту знак, чтобы тот включил громкоговорящую связь. Было непонятно - этот хрип был следствием плохой связи или так начальство выражало свою ярость:
- А если он появится в Генеральном Штабе или в канцелярии премьер-министра?
- Мы столкнулись с ситуацией, на которую не способны влиять.
- Зато я могу влиять на тебя. Послушай, Кантор, я даже охранником тебя не поставлю на наших воротах. Ищите! Горы переверните!
Полковник выключил рацию и закричал на свою команду:
- Что вы стоите?! Загляните под каждый камень. Зубами их грызите!
Включает снова рацию.
- Не надо его искать – сам объявится.
- Что вы там ему рассказали?
- Профессор был убедителен, даже я поверил.
- Этот фокусник что-нибудь сказал?
- Он собирается повторить на горе представление…
- Какое еще представление?! - связь захлебнулась нехорошими словами.
- Встречу Бога с еврейским народом!
- Кантор, ты отдаешь отчет своим словам? Позови профессора.
Полковник жестом приглашает подойти к микрофону профессора.
- Что вы думаете, профессор? Куда он делся?!
- Зачем вы врали мне про масонскую ложу? Скажите мне – кто это был?
- А как вы сами думаете?
- Человек, который за минуту может превратиться в камень, а потом бесследно исчезнуть – не человек!
- Отдайте микрофон полковнику. Надо оставить там пост наблюдений. К горе можно проехать? Я пришлю подкрепление.
- Нам надо ждать его прибытия? Здесь долго не выжить – нас ведь тринадцать ….
- Оставайся сам и еще прихвати пару человек. Остальных и профессора отправляй назад. До вечера управимся. Если его найдете – немедленно дай знать.
Действие четвертое.
Прошла неделя или две. В учреждении случившееся стали забывать, как дурной сон. Но пост на горе оставили еще на месяц. Привезли караван, установили связь. Сотню раз просмотрели записи. Исследовали голос до последнего обертона. Нашли несчастных стариков и допросили. Нашли мальчишек. И ничего. Бомба взорвалась совершенно в ином месте. Рано утром, когда газета “Нью-Йорк таймс” попала в руки читателя, вся ее первая страница была посвящена предстоящему запуску в Израиле многоступенчатой ракеты невиданной мощности, которая выведет в космос одновременно двадцать спутников. Запуск произойдет с нового космодрома в пустыне Негев. Прилагалась и карта с точными координатами нового космодрома. Этим местом оказалась заброшенная гора в пустыне Негев. Организованы и специальные каналы радио, телевидения и Интернета для прямой трансляции запуска. Предполагается аккредитация тысяч журналистов, а также послов и военных атташе, для которых в пустыне построен огромный пресс-центр.
Да, мы говорили о бомбе. Она взорвалась, и тысячи истеричных звонков разлетелись за несколько минут по всему миру. Но самая большая истерика, граничащая с паникой и полной потерей вменяемости, царила на всех 52-х этажах “Нью-Йорк таймс билдинг”. Кабинет главного редактора. Еще даже не наступило утро. Всех причастных к выпуску номера, ответственных редакторов и прочую шушеру вытащили из постелей жен, любовниц и проституток, и приказали им немедленно прибыть в редакцию в западном Манхеттене. На столе главного редактора две газеты, вернее – их первые страницы. На одной – настоящей, той, которую подготовили в редакции, мы видим статью, посвященную планам всеобщего разоружения недостойных владеть оружием, и по окончательному установлению мира между всеми видами оружия под мудрым руководством Американского президента. На второй – фальшивой или поддельной, мы видим уже знакомый нам материал о предстоящем запуске ракеты в Израиле. Кабинет постепенно заполняется заспанными и растерянными сотрудниками газеты. Перед столом главного редактора сидит работник типографии, ответственный за печать последнего номера.
- Мы проверили все. Подмена матрицы исключена. Да и что толковать: в типографии все еще находятся неотправленными тридцать тысяч экземпляров. Мы проверили все до единой пачки. Все газеты – нормальные. Никто не может понять, когда происходит подмена. Уловить невозможно...
Докладывает один из сотрудников:
- Шеф, мы связались с Израилем, и нас послали к черту.
В кабинет вваливаются несколько сотрудников ФБР. Подходят к столу главного редактора:
- Мы советуем позвонить в Белый дом и объясниться. Иначе через пять минут звонок раздастся от Президента.
К столу с протянутым мобильником подходит еще один сотрудник:
- Шеф, звонок от русского посла.
Белый дом. Раннее утро. У телефона сотрудник аппарата Президента.
- Только не надо мне рассказывать сказки!
Входит помощник Президента с газетой в руках:
- Будить, или не будить?
- Что мы ему скажем? – кладет трубку на место. - Нас из Белого дома всех упекут в желтый.
- Почему ты не хочешь позвонить в Израиль?
- Из газеты уже звонили, и их послали к черту. Кто-то по-идиотски пошутил. Весь тираж подменили. Как они это сделали – загадка.
Раздается звонок. Сотрудник аппарата президента снимает трубку и долго слушает, затем кладет ее на место.
- Звонил Миллер из ЦРУ.
ЦРУ. У огромной карты Израиля на экране во всю стену сгрудилось несколько человек. Докладывает один из работников:
- Мы проверили дюйм за дюймом все окрестности указанных координат. Горы и пустыня.
- Что примечательного удалось выяснить об этой горе?
- Итальянский археолог Анати утверждает, что эта гора и есть - настоящий Синай.
- Вы связывались с ШАБАКом?
- Вот тут самое интересное. Похоже, у них там по этому поводу своя чертовщина.
- Пока мы не выясним, как могли подменить весь тираж газеты, и кто это сделал, мы не можем доложить Президенту. У нас не информация, а говно. Но пройдет еще полчаса, и на нас обвалится шквал звонков со всего мира.
Иерусалим. Уже знакомый нам кабинет учреждения, на чью голову свалилась проблема, больше похожая на анекдот. Но кто тогда скажет, как случайный прохожий - забулдыга мог наделать во всем мире столько шума и паники, будто на планету из самой преисподней пала комета возмездия? Среди знакомых уже людей мы видим новое лицо, причем - женское, не лишенное свежести, но характерные скулы и непреклонное выражение глаз выдают сильную личность. И действительно – именно все эти неженские достоинства и довели ее до звания полковника. Конечно, она не номерной агент, как Бонд, но вряд ли бы проиграла ему в личной схватке. Звать ее – Орли Шапиро.
Руководитель учреждения впился глазами в Орли, будто собирался предложить ей свое сердце:
- Ты связалась с ней?
- Она прибудет с минуты на минуту.
- Расскажи о ней.
- Ее все ставят в один ряд с Ларри Пейджом, Сергеем Брином и Марком Цукербергером. Она разработала лучшую в мире и самую надежную программу предупреждения стихийных бедствий и катастроф. Она единственная, кто способен сегодня у нас установить причинно-следственную связь между событиями и распознавать надвигающуюся катастрофу в самом начале, с вероятностью 80%...
- Я надеюсь, до двенадцати она появится. Сколько осталось? Еще десять минут до новостей. Включите телевизор и дайте мне пульт.
Руководитель учреждения берет из чьих-то рук пульт и переключает каналы. Послушаем и мы:
“Удивил ли мировое сообщество Израиль? Коварство, заговоры, претензия на мировое господство…”
“Из Токио сообщили, что в одной из главных газет “Ёмиури симбун” в точности повторилась нью-йоркская история. Ожидаем, что эта волна покатится по всему миру”.
“Кто нам плевал в лицо, грозил судом за антисемитизм, когда мы кричали, что сионизм и экспансия…”
“Наконец и в Интернете появилась та самая злополучная статья из “Нью-Йорк таймс”, несмотря на то, что сама газета немедленно закрыла свой сайт. Сообщаем адрес этого неизвестного до сих пор сайта: www.asterot.com”.
“Установлена награда в миллион долларов тому, кто обнаружит тайну превращения одного текста в другой. Камера со скоростью миллион кадров в секунду оказалась бессильной…”
Двое крепких парней вводят в кабинет женщину лет тридцати и подводят ее к столу. Она улыбается, протягивает руку Орли, а потом и руководителю. Представляется: Елена Соркин. Но внимание всех приковано к телевизору:
“Такого масштаба розыгрыш не под силу одному человеку и, даже, группе лиц. В роли хакера могут выступать целые государства: Китай, Иран, Израиль, Россия, Англия…”
- Что скажете, Елена? Да вы садитесь. Будьте как дома.
- Последнее сообщение не лишено смысла. Как только мы разгадаем способ подмены текстов, то все будем смеяться над его простотой. Мы столкнулись с необыкновенным изобретением в информационной технологии. Это я еще могу хоть как-то допустить, и потом, возможно, смогу и объяснить. Но поверить в возможность запуска ракеты с территории Израиля, в пустыне, с несуществующего космодрома – бред, если только ракета не песочный колос, начиненный камнями. Но такое наглое утверждение со стороны компьютерных гениев-хулиганов может принести и пользу, ибо выдаст ключ ко всей этой загадке. Розыгрыш! Не более того!
На экране телевизора возникает заставка новостей:
- Передаем двенадцатичасовые новости. Весь мир охвачен…
Неожиданно новости прерываются, и телевизор гаснет. Когда же он снова начинает работать, то раздается вопль изумления: в неизвестной студии рядом с ведущим сидит не кто иной, как сам Астерот. На нем футболка с картинкой запуска ракеты. И говорит он с экрана на отменном иврите…
- Таль, свяжись с Вашингтоном. У них - то же самое?
- Не надо ни с кем связываться: на сайте видно, что идет одновременная трансляция его выступления на всех языках членов ООН.
- Как это может быть?! – руководитель обращается к Елене.
Но та не отвечает. Похоже, ей плохо. Астерот тем временем продолжает:
- Мы не будем ждать 10 тишрея, чтобы произвести запуск наших спутников. Я не хочу нарушать святой День Искупления. Но и откладывать событие мы не можем. Я даю шесть дней на аккредитацию журналистов и дипломатов, а на седьмой день все и произойдет.
Ведущий делает знак Астероту, чтобы сделать объявление:
- Желающим подать заявку на аккредитацию в пресс-центре можно послать сообщение на наш адрес электронной почты. Почтовый ящик вы видите внизу экрана. В аэропорту Бен-Гурион с этой минуты начинает работать служба доставки прибывших к месту запуска. 1000 джипов и 100 комфортабельных автобусов вас ждут. Всем гарантировано недельное проживание в районе старта... А теперь я возвращаю слово нашему неподражаемому гостю.
- Как вы понимаете – это предварительное объявление. Следите за дальнейшим ходом развития на нашем сайте и не отключайте наш канал, - где только Астерот научился так обворожительно улыбаться?
- Вот он и попался! - исторгает Орли победный клич.
- Объясни нам, что ты имеешь в виду? – искорка надежды зажглась в глазах руководителя.
- Я лечу в аэропорт. Немедленно.
- Не проще ли предварительно позвонить? Кантор, свяжитесь с аэропортом.
- Опоздали!
- Что значит - опоздали?
- Они только что сообщили о внезапном появлении огромного здания в зеленой зоне, рядом с третьим терминалом.
Елена стала наклоняться на стуле и тут же с него свалилась на пол.
- Обморок! – полковник Шапиро первая наклонилась над Еленой. – Воды!
- Я еду к премьер-министру. Докладывать мне каждую минуту. В район горы Хар-Карком отправить спецотряд. Я сам свяжусь с Начальником штаба. Полковник Шапиро, берите людей и летите в аэропорт. Исследуйте здание пядь за пядью.
Москва. Пресс-конференция Информационного центра Национального антитеррористического комитета в пресс-центре МИД.
Вопрос: Как могло произойти, что объявление о запуске ракеты в Израиле появилось в нескольких наших газетах и Интернет-сайтах?
Ответ: Американцы первые столкнулись с проникновением неопознанных сил. Подождем их заключения.
Вопрос: Как отреагировал наш Президент?
Ответ: Он на постоянной связи с Белым домом и всеми руководителями европейских и азиатских стран.
Вопрос: Если неопознанное явление представляет собой силу и угрозу, на чьей стороне, по вашему мнению, эта сила окажется?
Ответ: Вопрос некорректный.
Вопрос: Мой коллега имел в виду: на стороне власти, народа или подрывных сил?
Ответ: Народ и власть в нашей стране неразделимы. Единым фронтом они выступят против любой угрозы.
Вопрос: Существует ли малейшее допущение, что это не газетная утка, а хорошо спланированная акция Израиля? Если – нет, то почему некоторые государства привели свои войска в боевую готовность?
Ответ: Любые действия Израиля могут вызвать неоднозначную реакцию международного сообщества. Но государства, как и люди, могут быть спокойными, взвешенными, а могут быть и нервными, истеричными.
Действие пятое.
Израиль. Аэропорт Бен-Гурион. Полковник Орли Шапиро, в окружении своих сотрудников и ответственных работников аэропорта и Министерства строительства, стоит перед необыкновенным зданием за невысоким забором из переплетений света. Перед зданием, на небольшой стоянке стоят несколько джипов и автобусов. Даже с тридцати метров можно понять, что никто таких машин прежде не видел. Да и само здание возведено из материала (явно не бетона и не стекла), прежде никем не виданного. Любые попытки преодолеть стену из света заканчиваются провалом. Люди наталкиваются на непреодолимое препятствие, будто это не свет, а нечто - крепче и тверже алмаза. Все стоят в полной растерянности, пока одному из помощников Шапиро в голову не приходит здравая мысль:
- У нас же есть адрес почты, куда можно обращаться…
Орли даже не дослушивает до конца своего помощника. Ее пальцы начинают бегать по экрану айфона, словно пальцы заправского карточного фокусника.
- Отдел регистрации слушает.
- Мы находимся в аэропорту, и хотели бы с вами увидеться…
- В каком аэропорту мира?
Представитель аэропорта не выдерживает напряжения, склоняет голову к руке Орли и кричит:
- Мы находимся у себя дома, а вы нагло проникли на нашу территорию…
- Уточните аэропорт и успокойтесь.
- Бен-Гурион! Бен-Гурион! И не делайтесь идиотами! Что, вы нас не видите?
- Сейчас мы свяжемся с Израилем, и к вам выйдет наш представитель.
- Даже волшебники могут быть бюрократами, - весело заметил один из присутствующих.
Раздается звонок айфона в руках Орли.
- Что у вас? Я в кабинете премьер-министра.
- Здание стоит. Проникнуть не можем. Договариваемся.
- С кем договариваетесь?
- С нашим новым другом, вернее - его людьми. Только не уверены, что к нам сейчас выйдут именно люди…
- Сразу доложи!
- О’кей.
И в это время на цокольном этаже здания раздвигаются панели из полупрозрачного металла. Но вновь в руках Орли звонит айфон.
- Что еще?! Имейте терпение…
- Кажется, Орли, запастись терпением придется тебе.
- Это ты, Сара?
- Да. Орли, ты беременна!
- Этого не может быть!- кричит Орли.
Вся команда в страхе, граничащем с паникой, прислушивается к разговору Орли.
- Сколько недель?
- Не меньше шести.
- Но у меня никого не было! Полгода – точно!
- Ты залетела, Орли.
Свет, из которого был соткан забор, прервал свой бег, и к группе толпящихся у здания подошла девушка - совершенно обыкновенная, если не считать ее необычного одеяния и еще более странных очков. Увидев среди разгневанных мужчин единственную женщину с потерянным лицом, она подошла к ней и протянула руку:
- Екатерина Маслов. Можете звать меня просто – Катюша.
Но Орли опередил один из ответственных работников:
- Как вы попали сюда?
- По объявлению в газете “Едиот Ахронот”. Неделю назад прочитала объявление, позвонила по телефону, и вот я здесь.
- И что вы здесь делаете? – уже опомнившись от своей беременности, взяла Орли власть в свои руки.
- Мы готовимся к завтрашнему дню. Всех аккредитованных на запуск ракеты мы должны отвезти по месту назначения. Здесь же будем представлять промежуточные потребности - информационные и бытовые.
- Мы можем пройти?
- Если вы аккредитованы, то - с полным правом. Проверить вас в списке? Минуточку…
Маслов что-то произнесла, ее очки вспыхнули едва заметным сиянием, и во весь фасад здания загорелся экран, на котором был представлен довольно большой список с фамилиями и странами, откуда человек прибывает.
- Если вы найдете себя в списке, то с полным правом…
- Какое еще право! - зарычал начальник аэропорта. - Это наша территория, причем - закрытая!
Маслов буркнула в очки еще слово, список исчез, а вместо него на экране загорелись номера телефонов.
- Звоните по этим телефонам, получайте аккредитацию, и вы глазом не успеете моргнуть, как окажетесь в нашем великолепном оазисе на месте старта. И еще: все ваши попытки силового захвата нашего здания закончатся полным провалом и позором. Не делайте этого. И не препятствуйте нашим девочкам встречать новоприбывших и провожать их сюда.
Орли подходит к Маслов, берет ее осторожно под локоть, словно желая убедиться, что та не сотворена (как и это здание, и забор) из света и чудесных материалов, и шепчет ей на ухо:
- Мы не могли бы отойти в сторону и поговорить?
Маслов улыбается в ответ, обнимает Орли, и они делают несколько шагов по направлению к зданию. Тут же за ними вновь поднимается стена из света.
- Вот мы и одни, и нас никто не слышит.
Вступив на зеленый ковер перед зданием, Орли чувствует, что идет не по изумрудной траве, а - по ковру-самолету, о котором читала в детстве. Одно лишь ее повелительное слово - и она поднимется как superwoman в небо и полетит. Но тут же все ее мысли путаются, однако тот участок сознания, где твердыней стоит натренированный характер и преданность своему делу, не позволяет ей расслабиться:
- Ты знаешь, кому ты только что угрожала?! Ты угрожала не мне, и не тем, кто со мной пришел, а целому государству! Мы разоблачим ваши фокусы и не оставим здесь камня на камне!
- Что вы, Орли…
- Ты знаешь, как меня зовут?
- Никто вам не угрожал. Я лишь прочитала часть нашей внутренней инструкции.
- Я настаиваю, чтобы ты провела меня в это здание!
- Не могу! Я же сказала – инструкция! И она действует сама по себе. А вы не только сами рискуете… Подумайте о своем интересном положении…
Орли как будто бы прозрела:
- Твое имя… Где мы раньше встречались?
- В книге Льва Толстого…
- Вспомнила! - (смеется) - Его героиня… Она еще бросилась под поезд?
- Под поезд бросилась Анна Каренина, а поезд Катюши Масловой бросил, кинул ее…
Айфон врывается в разговор требовательной мелодией.
- Ответьте, я сниму блокировку, - Катя улыбается, словно рекламирует счастье и покой.
- Веду переговоры... Девочка... По объявлению в газете... Как - возвращаться?! Немедленно?!
Вечереет. Солнце своим предзакатным огненным ликом заполняет пол-экрана. Черным силуэтом по его диску спешит вертолет. Багряный свет золотит верхушки деревьев; скользит по глади небольшого озера, по которому барражируют сторожевые катера. За деревьями прячется величественный замок. Предзакатный пожар сползает вниз по его неприступным стенам и забирается, наконец, в большое помещение замка, которое можно принять и за гостиную, и за библиотеку. За столом сидят человек тридцать. Но есть и те, кто расположился в креслах у самых окон, или, наоборот - в глубине, у стеллажей с книгами. Многие курят. Все ждут самого главного участника собрания. Уже слышен далекий шум приближающегося вертолета. Нам не удается рассмотреть лица собравшихся, зато можно услышать их голоса, если приблизиться к ожидающим начала собрания участникам.
У стеллажей, напротив друг друга, сидят двое. Один из них – с раскрытой небольшой книжицей.
- Люблю Рембо. Вот послушай. Мне и читать не надо – помню наизусть:
“Летнюю зарю заключил я в объятья. На челе дворцов ничто еще не шелохнулось. Вода была мертвой. Густые тени не покидали лесную дорогу. Я шел, пробуждая от сна живые и теплые вздохи; и драгоценные камни смотрели, и крылья бесшумно взлетали…”
Но крылья приземляются с большим шумом. Распахиваются двери, в помещение вламываются охранники и быстро, с двух сторон, обходят его. В проеме дверей показывается силуэт невысокого коренастого человека, который уверенной походкой направляется к столу и садится во главе его.
- Слово предоставляется лорду Артуру Гамильтону.
Встает один из участников собрания:
- Последний раз в этом составе мы собирались три года назад, но в такой спешке и при таких чрезвычайных обстоятельствах – первый раз. Вчера вновь ведущие газеты мира, помимо действий их редакций, опубликовали (хотя это слово – полная над нами насмешка) подробности предстоящего запуска сверхракеты в Израиле. Сам Израиль категорически опровергает наличие у него данной ракеты и космодрома в районе пустыни Негев. Еще два дня назад мы все верили в то, что это всего лишь происки неизвестной группы киберпреступников, за которыми не стоит ничего, кроме информационных технологий, еще неизвестных науке. Но постепенно вырисовывается и другая картина, угрожающая полной дестабилизации такого хрупкого равновесия противоборствующих сил в мире, которые нам с большим трудом приходится сдерживать.
Какие же признаки заставляют нас действовать немедленно, с полной концентрацией всех ресурсов, которыми мы обладаем? Теперь мы знаем имя человека, возглавляющего весь этот процесс по уничтожению нашей цивилизации. Его имя – Астерот. Мы не можем допустить даже мысли, что это личность внеземного происхождения. Но многое опровергает наш возмущенный разум. Открытый Астеротом собственный телевизионный канал способен проникнуть в каждый дом на земле. Теперь мы видим, что теряем главный рычаг нашего управления мировыми процессами. И только что мы получили по каналу прямой связи с премьер-министром Израиля подтверждение внезапного возведения на территории его аэропорта здания, предназначенного для приема гостей, прибывающих на запуск ракеты. Но самое потрясающее состоит в том, что на снимках из космоса мы этого здания не видим. А на канале Астерота его прекрасно видно. Тогда встает вопрос, что мы будем наблюдать: ловко смонтированное кино, представляющее собой вершину компьютерной графики, или действительный запуск ракеты? А если - действительный, то не получим ли мы зависший над миром дамоклов меч в виде супероружия?
Неожиданно загорается в помещении свет, с силой открывается дверь, вмонтированная в книжный стеллаж, из нее появляется человек, который мигом оказывается рядом с главой собрания, склоняется над ним и что-то шепчет ему на ухо.
- К нам поступила просьба прервать на минуту наше собрание.
Голос у главы твердый, хоть и глухой, но без малейших признаков растерянности. Из до сего времени скрытых ячеек на столе перед каждым участником собрания возникают экраны компьютеров. И тут же на них появляется смазливая мордашка на фоне неухоженных гор.
- Наш милый гость на земле - его величество Шут при дворе Всевластного, господин Астерот продолжает инспекцию горных кряжей для последующих запусков ракет. К большому сожалению, находясь на Кавказе, он повредил правую ногу и был вынужден пересесть с горячего скакуна по кличке “Казбек” в инвалидное кресло. Но, несмотря на неутихающую боль во всех мышцах правой ноги, он все же желает передать привет высокому собранию.
На экранах появляется сам Астерот в инвалидном кресле. Весь заросший щетиной, в драном спортивном костюме, он с трудом крутит руками резину инвалидной коляски. Его путь пролегает между камней и диким кустарником к далекой вершине, покрытой снегом. Но Астерот не унывает и даже, кажется, поет:
Очень трудно быть гостем непрошеным
От роддома до самого ящика.
Одиночество – вещь нехорошая;
От него недалеко до Кащенко…
- О чем он поет?
- Это же русский язык!
- Кто такой мистер Кащенко?
Действие шестое.
Тихая улочка в Иерусалиме. Перед телевизором, со стаканом виски и сигаретой, в футболке с крикливым рисунком и в видавших виды спортивных штанах сидит на диване Орли. Рядом с ней - ее подруга Сара. Телевизор захлебывается новостями, будто наступает давно обещанный народам мира долгожданный конец света.
- Ты должна вспомнить, - Сара умоляюще смотрит на подругу.
- Сколько раз тебе твердить – не было у меня секса уже полгода!
- Ты рассказывала мне о той вечеринке…
- Я с нее быстро ушла, причем одна.
- Но ты тогда, захлебываясь, говорила, что познакомилась с интересным человеком…
- Да, молодым профессором из Иерусалимского университета...
- Что значит – молодым?
- Лет 35-40…
- И ты говорила, что он так увлеченно тебе рассказывал о своей работе, и даже, в порыве, взял тебя за руки, а ты от его прикосновения чуть не упала в обморок...
- Ты хочешь сказать, что женщина может зачать от прикосновения мужчины?!
- Ты хоть помнишь, как его зовут?
- Если напрягусь, то вспомню, а проще - позвонить Коэнам и спросить об их госте.
- Кажется, ты говорила, что он дал тебе визитку. Где она?
- Ты же знаешь – мы не можем…
- Знаю – еще бы не знать! Последний раз спрашиваю: ты пила на вечеринке?!
Как же можно построить правдоподобный сюжет с этой Орли, если ей непрерывно звонят, куда-то посылают и отправляют на важные задания? Так что, мы пока не знаем – от кого забеременела Орли.
Уже до боли знакомое нам учреждение в Израиле, откуда Астерот начал свое восхождение на кавказскую гору. Приватно беседуют руководитель учреждения и Орли.
- Ты сама видишь, какой шум поднялся! И мы должны оправдываться. Зачем?! Кто верит евреям?! Чем больше мы говорим правды, тем больше нас обвиняют во лжи. Они думают, что мы запускаем суперракету – позволим им так думать.
- Но вы же сегодня уже не сомневаетесь, что этот Астерот способен на любой фокус?
- Но мы не знаем (если запуск все же произойдет) - с каким для нас знаком?
- Поэтому мы и решили отправить тебя на передовую. Вылетишь сегодня ночью в Норвегию. И тут же, через шесть часов возвратишься в Израиль. Ты уже аккредитована на запуск. Вот твои новые документы. Теперь ты – Линда Кристенсен. Корреспондент малозаметной норвежской газеты. Сто тысяч долларов, и ты имеешь возможность присылать им свои репортажи. Метод шифровки ты получишь на месте, за несколько секунд до отправки сообщения. За шесть часов ты посетишь нашу конспиративную квартиру, где изменят твою внешность. Там же тебя ждет и чемодан шмоток. Научись носить джинсы, чтоб задница из них торчала. Сделаешь наколку и персинг - Линда любит так ходить. Хорошенько приглядись к себе в зеркале. Привыкни к Линде Кристенсен. Вот список всех норвежских корреспондентов, которые аккредитовались. Тебе с ними нельзя пересекаться. Если что, мы направляем туда еще одного человека с безукоризненным норвежским. Вместе выкрутитесь. Она сама тебя найдет. Инструкцию ты изучишь в самолете, но в Норвегии ее уничтожишь - как и любые приметы гражданки Израиля. Линда похожа на тебя: упрямая, ценящая свою свободу превыше всего. И одевается неряшливо… Не обижайся! На моду ты давно наплевала.
И последнее: вот тебе оберег – молот Тора. Хорошее название?! Бога викингов. Защищает от таких, как Астерот. Связь будешь держать через Гоби. Он тебя найдет. Ты справишься. Сам премьер-министр одобрил твою кандидатуру. И не забудь: один передатчик вмонтирован в твой сосок правой груди, и предназначен только для случая, когда будет реальная угроза твоей жизни. Второй передатчик мы вмонтировали в лифчик, и он включится, если только ты расстегнешь застежку. Расчет у нас прост: обнаружат передатчик в соске, заставят тебя снять лифчик.
Аэропорт Бен-Гурион. Столпотворение. Сюда ежечасно прибывают сотни аккредитованных на запуск. Сегодня - последний день. Завтра - пуск! Об этом кричит множество плакатов, разбросанных по всему аэропорту, надрываются телевизионные экраны. Прибывших быстро вычисляют симпатичные девушки в искрящихся светом костюмах и уводят их в неизвестном направлении. На одной из высоких женщин мы замечаем молот Тора. Это – Орли. Линда Кристенсен. На выходе к ней подходит девушка (конечно же, не Катюша Маслов, чего так боялась Орли) и уводит ее к микроавтобусу, который мигом доставляет новоприбывших уже к знакомому нам зданию в аэропорту. На входе теперь стоят небольшие кабинки – штук десять. Орли не знает их предназначения. Но и ежу понятно, что сейчас будет. Кабина за Орли закрывается, и вокруг ее головы начинает крутиться урчащее устройство с отливающими голубизной объективами, а по всему телу пробегают щупы, похожие на щупальца подводной твари. Когда одно щупальце добирается до груди, Орли замирает. Едва добравшись до правого соска, щупальце переламывается, и из него смотрит на Орли удивленный глаз. Через три секунды вся кабина загорается красным светом, и звучит надрывный зуммер. “Все! Как же быстро меня вычислили!” Но даже всевидящий глаз Астерота не мог предугадать реакции Орли. Она вспомнила инструкцию: ей немедленно надо снять лифчик. Ничего нелепее быть не могло, и она истерически засмеялась. В ответ (неожиданно!) - тишина, как в склепе. И уж, совершенно неожиданно, голос внутри кабинки объявляет: “Биометрический контроль Линда Кристенсен прошла”, и кабина заливается зеленым светом. Потом еще одно объявление: “Ожидайте своей очереди в “Зале первичной обработки”.
Так называемый “Зал первичной обработки” представляет собой оранжерею тропических растений, на каждой ветке которых сидят диковинные птицы. Может быть - переодетые попугаи. Орли сосредотачивается на задании и мысленно его повторяет: “Необходимо по прибытии на место найти границу зоны уверенного наблюдения со спутника”. Она закрывает глаза (на всякий случай прячет их от птиц-шпионов) и тут же возвращается в небольшую комнатку в учреждении, где проходил ее последний перекрестный инструктаж:
- Легко ставить задачи, которые невозможно выполнить, - Орли уже без сил огрызается на любые новые предложения.
На нее наседают с новой силой:
- Ты пойми – мы можем потерять полное влияние на ситуацию с запуском. Сейчас на самой горе и в ее районе сосредоточены значительные силы армии и других подразделений безопасности. Мы собрали там кучу инженеров и ученых с их приборами, измерили гравитационные и магнитные поля, провели сейсморазведку, пробурили несколько скважин – ничего не предвещает наличия ракеты и подготовки ее к запуску.
- Представь себе, - горячится полковник Кантор, - ты, и еще тысячи других людей, находящиеся в зоне запуска, своими глазами будете наблюдать его, а мы упремся в этот район со спутника, и ничего не будем видеть!
- Выходит, весь мир будет смотреть ловко снятое кино?! – Орли теряет самообладание.
- Какое к черту кино, если ты своими глазами будешь все это наблюдать!
- А если и нам там покажут кино? Экраном может быть и небо, а, может, экран сам будет светом. Эти фокусы со светом я уже наблюдала...
- Поэтому и надо определить границу, где это кино будет видно на месте горы Хар-Карком, и то место, где для нас и всех остальных эта видимость исчезает. Не думай, что в этом ты будешь участвовать одна, просто ты – наш человек, и мы надеемся на тебя.
“Линда Кристенсен, ваш номер комнаты – 3915. Он же сохранится за вами и в отеле “Десять заповедей” на месте старта. Сейчас вас проводят. На сборы у вас полчаса, после чего вас доставят в отель”.
Под ногами Орли загорелась зеленая стрелочка, замигала и, как смайлик, призывно улыбнулась. Орли направилась за бегущей стрелочкой, вошла в лифт без дверей и стен, и вскоре оказалась в своем номере – 3915. Стрелочка, как рыбка, вильнула хвостиком и исчезла. Номер, как номер, если не считать ванной комнаты и туалета. Потрясенная Орли только по надписям поняла, что есть что. Оба помещения оказались совершенно пустыми и различались лишь цветом света, из которого были сотканы пол, потолок и стены. Ванная комната – из фиолетового, туалет – из зеленого. Переступив порог туалетной комнаты, Орли почувствовала, как ее кто-то подхватил, уложил на возвышение, и больше она ничего не помнила. К ее ужасу (сколько прошло времени было непонятно), она голой оказалась в фиолетовой ванной.
“Мой лифчик! – терзала себя Орли. – А если он сейчас передает сигнал бедствия?!” И в ванной все повторилось: ее обволокло облако нежной субстанции, после чего в невесомом халате, помолодевшая лет на двадцать, совершенно не чувствующая своего веса, она оказалась лежащей на кровати. Рядом на столике возвышалась стопка одежды – не ее одежды. Исчез и лифчик-передатчик. “Все! - решила Орли – меня похоронили!”
Действие седьмое.
Карибские острова. Остров Сент-Люсия. Отель “The Landings”. На пляже, метрах в тридцати от берега, покачивается импровизированный стол, на котором громоздятся фрукты и напитки. К столику подплывают отдыхающие, пьют, пробуют тропические фрукты, обмениваются репликами. Как ни странно, но это – очень важное, законспирированное оперативное совещание Начальников генеральных штабов целого ряда стран. Так они решили спрятаться (на всякий случай) от всевидящих глаз и ушей Астерота - если он действительно не блеф и провокация, а объект неизвестного происхождения.
Тон задает крепкий мужчина, которому удается почаще других подплывать к столику, отхлебывать из пластикового фужера и произносить свою реплику. Он имеет на это полное право, так как он - Начальник штаба разведки.
- Мы продаем и покупаем информацию. Но информация сегодня является стратегическим оружием. И чем больше мы ее продадим, тем большую дестабилизацию вызовем.
Очень важный генерал не любит этого выскочку. Ему не надо приплывать к столику, чтобы вставить свое веское слово. Он сидит в надувном кресле возле столика, и его бритый череп млеет от солнечного ветра.
- Запуск ракеты, кем бы то ни было, с территории Израиля - хороший повод взять под контроль в целях защиты весь Ближний Восток.
Загорелая до шоколадного цвета женщина (ее можно принять за африканку) держится за кресло важного генерала, чтобы он ее лучше слышал:
- Ваш план, генерал, непременно связан с насилием, а мы не знаем, как к нему отнесутся народы, а им еще подпоют и Китай с Россией.
К столику подплывают двое мужчин, на плечах которых устроились юные красотки. Тем временем важный генерал парирует замечание загорелой леди:
- Это не насилие, а борьба с террором, которая резко расширяет границы дозволенного.
- Вплоть до того, что мы снимем запрет на убийство? – спрашивает один из подплывших.
- Позвольте, а если этот ваш инопланетянин прибыл с миссией доброй воли? Он будет молчать?! – добавляет второй.
- Я слышал, как одна из приближенных назвала его шутом...
Начальник штаба разведки резко поворачивает кресло важного генерала так, что загорелая женщина отцепляется и вынуждена отплыть от столика. Но тут же к столику подплывает надувная лодка, в которой сидят господа в хорошем возрасте в окружении пляжных девчонок (возможно – секретных сотрудниц).
- Но если этот шут, как вы изволили выразиться, накормит народные массы мира, оглупленные жвачкой, которой мы их кормили до сих пор - он, и только он сможет управлять информацией, а, значит, и жизнью людей, - кидает реплику один из пассажиров лодки.
- Вы правы, генерал, - поддерживает его второй пассажир, – мы не можем рассчитывать на любовь народов. Наша задача - укрепиться в среде тотальной ненависти к нам.
- Теория, что в этой войне не будет победителей – порочная теория. Мы победим, потому, что в наших руках сила, информация, технологии, - соглашается с ними третий пассажир.
К плоту вновь подплывает загорелая женщина:
- Сегодня другие времена! Никакое оружие не заставит людей умирать голодной смертью. Вам не удастся новый империализм выдать за Новый Ближний Восток, охваченный противоестественной для них псевдодемократией.
- Что вы молчите? - обращается кто-то к генералу в кресле.
- Не надо забывать, что кнопка в наших руках, и все это знают.
Начальник штаба разведки, кажется, начинает сердиться. Он бьет ладонью по воде, обдавая всех брызгами и заливая стол водой.
- Как же до вас не доходит, что кнопка от ядерного оружия не сумеет противостоять кнопке от информационного оружия. А эта кнопка, если еще не перешла, то с момента запуска перейдет к Израилю. И неважно, кто там запустит эту ракету. И если даже это - мистификация, вы уже видели – его телевизионный канал бьет все рейтинги популярности.
Слова Начальника штаба разведки приводят генерала в кресле в ярость:
- Я завтра же подниму вопрос о вашем смещении с должности. Какая, к черту, вы - разведка, если до сих пор не обнаружили, откуда этот клоун вещает? Вы только скажите нам, и мы его прихлопнем в два счета.
- Генерал прав, - отозвался кто-то из лодки. – Мы слишком увлеклись битвой христианства против мусульманства. Мусульмане выживут. Им терять нечего. И телевизор они не смотрят. А вот на нашем пепелище они с большим удовольствием отпляшут.
- Хватит всех пугать! – загорелая женщина так кричит, что на пляже все смотрят в сторону экзотической группы. – Конец войне еще не означает кончину мира.
- Вы можете завтра меня выгнать, но это ничего не изменит. Ни один из вас не предложил способ противостояния этому феномену. Наша главная задача - объяснить (какой бы ни была его информация, сулящая золотые горы и манну небесную), убедить людей, что она таит реальную угрозу. Каким образом он изменит структуру повседневной жизни? Он что – будет сам заправлять бензином миллионы автомобилей, или принесет в каждый дом хлеб и воду? Без нас он не обойдется, а значит, будет от нас зависеть!
Метрах в десяти от столика неожиданно проносится катер, на котором молодые хулиганы-плейбои гогочут и трясут бутылками с шампанским. Волны от катера заливают столик, опрокидывают его, и вся компания оперативного совещания беспомощно качается на волнах.
Действие восьмое.
Израиль. Гора Хар-Карком в Негеве. Последняя ночь перед стартом ракеты. У подножия горы, соперничая с Лас-Вегасом, сверкают всеми огнями отели, клубы, рестораны, пресс-центр и прочие заведения. Рукотворный свет так велик, что даже в пустыне нельзя различить ни одной звезды. С экранов огромного количества мониторов льется музыка, и непрерывным потоком демонстрируются фотографии самых прекрасных уголков земли, будни и праздники больших и малых городов и деревень. Но доминируют лица людей. Трудно даже представить такое разнообразие всего лишь одного вида живых существ, имя которому – человек.
Время приближается к полуночи. В одном из ресторанов за столиком сидят двое: Орли и мужчина, с которым мы еще не встречались. Орли жива и невредима, и отсутствие на ней секретного передатчика никого не озаботило, и только сосок ее правой груди покалывает, будто просит накормить своего малыша забывчивую мать. Говорят на английском о предстоящем старте. О чем же здесь еще можно говорить?
- Послушайте, Петр, вы все-таки неправы. Я думаю, что ваши отношения с Россией не укладываются в категории: друг или враг. Скорее всего, вы родственники, в чьей семье за долгие годы происходило разное.
- Вашими бы устами, Линда, мед пить! Из вашей Норвегии мало что видно, а если и видно, то у вас своеобразный угол взгляда. Был бы этот необычный случай в истории человечества не на земле Израиля, а в пустыне какой-нибудь Сахары, никто и пальцем бы не шевельнул...
Мимо стола пробегает веселая пара молодых людей. Девушка своей сумочкой, которая висит у нее на плече, как бы случайно задевает Петра.
- I’m sorry for this.
- Да что вы? – машинально отвечает Петр по-русски. – Здесь столько непредвиденного.
Молодая пара – это Эстер, помощница Орли с норвежским языком и связной Орли – чернокожий парень.
- Извинений не принимаем. Садитесь с нами – выпьем за эту удивительную ночь, – улыбается Орли, берет стул от соседнего столика и приставляет его рядом с собой. Также поступает и Петр.
- А вы, выходит, из России? – Эстер улыбается Петру. – А я – из Израиля. Эстер, - протягивает она руку Орли, оставляя в ее ладони крохотную записочку. Потом протягивает свою руку Петру и нежно ее сжимает. - А Рауль – кубинец. Вы давно в Израиле? – все еще не отпуская руку Петра, она пожирает его глазами. - И иврит уже выучили?
- Знаю слов десять, но вот объясниться вам в любви еще не сумею.
Все смеются от рискованной шутки Петра.
- А меня зовут Линда. Я из Норвегии, - Орли переводит стрелки разговора на себя.
- Не может быть! Я в университете изучала скандинавские языки.
- Понимаю, понимаю. Вам лучше ругать нас за Норвежские соглашения на нашем же языке.
Эстер, скорчив патриотическую мину, неожиданно начинает говорить по-норвежски, вплотную приблизившись к Орли. Конечно же, Орли ничего не понимает, но глядя на Петра, время от времени кивает головой. Эстер ловко вставляет в норвежскую речь указания центра для Орли на иврите. Рауль в это время протягивает Петру гаванскую сигару:
- Этот сорт любил курить сам Черчилль.
- Я не курю, - растерянно говорит Петр.
- Вот и хорошо! Привезете сувенир с запуска вашему президенту.
Без пяти двенадцать. На всех мониторах появляется сам Астерот и объявляет начало обратного отсчета до запуска ракеты. Петр бурчит себе под нос русскую песенку:
Пусть подхватят в этот вечер там и тут
Эту песенку мою про пять минут!
Но пока я песню пела, -
Пять минут уж пролетело!
Новый год! Часы двенадцать бьют!
На мониторах возникают цифры обратного отсчета:
12 00 00… 11 59 59…
И в ту же секунду на всей территории стана гаснет свет, и только на черных экранах мониторов едва проступают темно-серые цифры. Единый возглас изумления тысяч людей оглашает пустыню.
- Идемте на улицу, - предлагает Орли.
- Улица в пустыне – это забавно, - замечает Петр.
Также поступают многие: высыпают из помещений в поисках света луны и звезд. Еще минуту назад полная луна висела над горой Хар-Карком и настолько лучилась отраженным светом, что можно было попытаться даже читать заголовки газет.
Но она исчезла бесследно.
- Куда она делась?! Не могла же полная луна мгновенно смениться новой?
Рауль был настороже и в каждом, даже крохотном изменении видел скрытые пружины замысла Астерота, которые могли бы повлечь за собой беды для его новой родины. Он был единственным в учреждении выходцем из Эфиопии и очень этим гордился. Но Рауль свалившейся на их головы темноте рад. Он находит руку Орли, отводит ее на несколько шагов в сторону и шепчет:
- Я доложил, что ты жива и невредима. О запасном передатчике, которого ты лишилась, они знают. С зоной приема ничего не выходит. Они нас не видят! Ни наши, ни американцы – никто! Мы есть - но нас нет! А теперь еще эта пропавшая луна...
Только сейчас, спустя минуту после полуночи, начали на небе проступать звезды, словно бесконечное это небо окунули в ванну с проявителем. То же происходило и в голове Орли, будто проявитель налили и туда.
- Ты знаешь, почему нас не видят?
- Почему?
- Да потому, что нас здесь нет!
- Орли, ты держишь меня за руку. Она горячая. Я – живой! И ты – живая, и существуешь!
- Да, мы есть, но мы не на горе Хар-Карком в Негеве. Может быть, мы находимся в Австралии или на Северном полюсе, и я думаю, что мы вообще не на Земле, а во Вселенной. Посмотри на эти звезды. Луна исчезла потому, что мы покинули Солнечную систему…
Рауль взглянул вверх, и увиденное поразило не только его и Орли. Тысячи приглашенных на запуск смотрели в небо, а оно стремительно приближалось к ним. Когда же звезды стали большими и заполнили без остатка всю черноту неба, то начался звездопад. Нет, звезды не падали с неба - просто Земля неслась сквозь них, как будто это были не звезды, а облако. Млечный путь превратился в звездную реку, которая полноводным потоком устремилась к океану бесконечного. Когда же Земля вырвалась за пределы облака, мимо стали проноситься галактики, миллионы галактик. Но и им пришел черед исчезнуть, и наступила полная тьма. Но ненадолго. У ног всех, кто наблюдал полет Земли, загорелись стрелочки, и люди, повинуясь их указаниям, пошли за ними, пока каждый не оказался в своем отеле, где вскоре уже блаженно спал.
Орли не слышала, как в шесть утра, когда на ее телевизоре в номере загорелись цифры обратного отсчета:
6 00 00
и зазвучала весьма позитивная музыка. Зато, уже через полчаса, сильный шум за окном заставил ее открыть глаза. Орли подошла к окну. Вчерашнее видение исчезло без следа. Ни в какой она ни в Австралии и ни в бесконечном космосе. Этот пейзаж она изучила досконально. Но, видимо, новое необычное явление заставило людей вглядываться в скалу, торчащую одиноким зубом из горы. Орли хватило минуты, чтобы выскочить из номера и оказаться в толпе. К ней тут же подскочил Рауль.
- Что случилось?! Уже запуск?! – Орли кляла себя за то, что проспала.
- Смотри сама, - протянул ей бинокль Рауль.
- Откуда он у тебя?
- Есть в каждом номере. Есть и у тебя.
Сильный поток воды бил из скалы, и настоящая река уже несла свои воды к Мертвому морю.
- Что это, Рауль?
- А я скажу тебе: “И поднял Моисей руку свою, и ударил в скалу жезлом своим дважды, и потекло много воды, и пило общество и скот его…”
Египет. Синай. Гора Синай.
- Смотри – наш шут объявился.
12 00 00… 11 59 59…
По времени мы вернулись к первым секундам нового дня – дня запуска, и на экране iPad появляются уже знакомые нам цифры обратного отсчета. По каменистой горной тропе с едва уловимым намеком на широкие ступеньки, выложенные из плоских камней, поднимаются Жизнь и Смерть. С ними мы уже знакомы с совещания у Всевышнего. В руке Жизни светится экран iPad, в руке Смерти тлеет свеча в фонаре с разбитым стеклом. Жизнь и Смерть останавливаются, и Жизнь показывает Смерти на экран iPad.
- Ты ему веришь? – Смерть устало опускает свое тучное тело на камень.
- Если бы доверяла, то не тащилась бы по безжизненным горам, - Жизнь слаба здоровьем и одышка мешает ей говорить. – Хватит рассиживаться! Тебе не положено отдыхать.
- Слышала я, что ступенек этих сотен семь, - Смерть кривит беззубый рот, - так и окочуриться можно.
В свете тусклого фонаря в руках Смерти иногда мелькают растерянные страхом и надеждой лица бедуинов и равнодушные головы верблюдов. Постепенно Жизнь и Смерть окружают паломники, которые поднимаются на гору Синай, чтобы совершить молебен в церкви Святой Троицы на самой вершине горы. Начинает холодать. Жизнь жмется к паломникам, впитывая тепло их разгоряченных тел; Смерть же, наоборот, от холода только вольготнее распрямляет затекшие чресла.
Наконец подъем закончен. Показалась церковь Святой Троицы, сложенная из гранитных блоков. Паломники входят в церковь через обитые железом двери с крестами, а Жизнь и Смерть хоронятся поодаль.
- Мы не можем ему позволить осуществить задуманное, - Жизнь с тоской смотрит за горизонт, где едва пробивается через остаток ночи первый луч нового дня.
- Ты-то что так беспокоишься? – Смерть склоняется к каменистой земле, ощупывает ее, вдыхает испарения всевидящих и всеслышащих камней, прислушивается к подземному гулу. – Астерот сделает так, что люди начнут тебе петь осанну.
- Что ты все вынюхиваешь?
Жизнь не любит вот так оставаться со Смертью наедине. Ей редко удается ей противостоять, и уж по пальцам можно посчитать случаи, когда ей удавалось отогнать ее (хоть на время!) от людей.
- Бьюсь об заклад – его здесь нет, - Смерть отрывается от земли, - и если он все же отважится на свой преступный шаг, сравнимый разве что с проступком Адама…
- То мне опять придется тебе уступить в очень многом… И, все же, я на распутье, - Жизнь жмется к покрытым изморозью камням, будто они могут ее согреть.
- Он недаром выбрал это место для своего запуска. Хочет еще раз, как и Моисей, даровать свободу…
- Только захотят ли народы брать ее?! – откликается Жизнь, кажется, окончательно замерзая.
- Возьми, согрейся. – Смерть протягивает Жизни фляжку и пакетик с травой.
- Ты умеешь понравиться людям…
Жизнь отхлебывает из фляжки, скручивает сигарку, глубоко затягивается дымом.
- Проветришь мозги, согреешься и решишь…
- Решай сама, - Жизнь продолжает наслаждаться напитком из фляжки.
- Вечно ты трусливо прячешься от себя. Пора решать!
- И что ты предлагаешь?
- Нам надо разделиться. Я останусь здесь, а ты поищешь другое место, где он может прятаться от нас. Тут недалеко. Думаю, найдешь его в Израиле...
- Зря ты, Смерть, уповаешь на его вменяемость. Нам, как и людям, его не одолеть!
- А ты, Жизнь, поделись со мной тайнами жизни, ведущими к смерти. Испытаем их на Астероте. Не подействуют – доложим наверх.
- Я думаю, что он решил проучить людей. Если люди сумеют изобразить приступы своего безразличия к переменам, это его рассердит.
- Ты же – Жизнь! Сделай так, чтобы люди забыли о своих желаниях. Я даже разрешаю тебе поносить меня на каждом углу. Пусть они наплюют на меня - на Смерть, и тогда уж паника охватит его.
- Думаю, ты можешь сделать больше, чем я. Наведи на людей эпидемию суицида. Когда начнут поголовно стреляться, травиться и вешаться - все забудут про Астерота, и он вернется. Тогда и мы вновь придем к людям, как ни в чем не бывало. Похудей немного, займись фитнесом, и ты сможешь явиться перед каждым. Напомни о себе. Пусть всех их охватит страх смерти. Тогда они наплюют на шутовские его проделки.
- Вот и солнце встает. Запуск в полдень. Если он явится сюда – постараюсь уговорить его не устраивать из жизни вселенский балаган. Людям для этого хватит и меня – Смерти!
Действие девятое.
На всех экранах мира продолжают бежать цифры обратного отсчета:
2 00 00… 1 59 59…
Первыми завопили космонавты на орбитальной станции. За ними последовал всемирный вопль тысячи наблюдателей: со станций слежения, со спутников-шпионов и разведчиков; со спутников, запущенных простыми любителями пофотографировать из космоса; из отмороженных уст альпинистов-разведчиков, засевших на вершинах гор… Но, самое главное - всех тех, кто прибыл к подножию горы Хар-Карком. На тысячах языках одно и то же: “Мы их видим!”
И действительно, страх, что прямая трансляция запуска ракеты (сулившая то ли большие беды, то ли радости – кто знает?) будет видна только на каналах самого Астерота, а значит, может быть розыгрышем, мистификацией, шутовской проделкой Бога - напрочь отпал, и поверг правительства и их генералов в еще больший ступор. Но это был еще не вопль, а – полувопль. На телеэкранах и мониторах компьютеров был виден лишь лагерь у подножия горы Хар-Карком. Размеры лагеря были впечатляющими, и его вид мог сравниться с любым фешенебельным курортом на Лазурном берегу или Багамах... Как же можно было это сотворить - посреди выжженной солнцем пустыни, где расти могли одни лишь камни? В еще больший восторг всех приводил поток воды, льющийся из скалы. В самом же Израиле десятки тысяч верующих высыпали на улицы, славя Моше, и устроили пляски, перегодив города так, что правительство объявило день запуска нерабочим днем.
Однако, не все радовались! Неведение – хуже любой информации. Оставалось меньше двух часов до пуска, но даже малейших намеков на присутствие каких-либо приготовлений (как и самой ракеты, и огромного комплекса обслуги) никто не видел. Прислушаемся и мы к голосам на оперативных совещаниях в штабах войск, разведывательных управлений, срочных сборов правительств в засекреченных бункерах, в ракетных шахтах и подводных лодках. Тысячи пальцев зависли над красными кнопками.
- Американцы скрывают от нас! Они уже дважды посылали свои разведывательные самолеты в предполагаемый район пуска, и самолеты просто исчезли. Это вам не Бермуды, а реальная угроза.
- Израиль – агрессор, и все народы мира должны сплотиться для кардинального решения вопроса.
- Я против горячих голов, которые предлагают немедленно атаковать ядерным оружием. Мы не знаем, чем это обернется.
Все эти разговоры доводили до предынфарктного состояния сильных мира сего, оберегающих слабое и беспомощное человечество от бедствий и тотального недовольства. И паника эта захлестнула вертикали и горизонтали властных коридоров, где обмороки, инфаркты и инсульты посыпались, как четвертаки в казино из пасти однорукого бандита. И тут на мониторах загорелись цифры:
1 00 00… 0 59 59…
Орли стояла совершенно беспомощная. Рядом с ней были ее помощники - Эстер и Рауль. Сердца их замирали от увиденного: примерно треть горы от подножия вверх начала постепенно темнеть, однако проступал не черный, а скорее, бордовый цвет - как занавес в настоящем оперном театре.
- Что мы можем передавать в Центр? – Орли в отчаянии бросила свой айфон о камни. – Весь мир видит то, что происходит здесь лучше нас!
Стоило оглянуться и увидеть сотни видеокамер, направленных на скалу! Когда же потемнение превратилось в настоящий занавес, то он дрогнул, и его половинки начали раздвигаться. И тут же произошли одновременно два события. Из открывшегося провала в горе, где сияло море света, сначала вылетели серебристые аппараты, похожие на диковинных птиц, а потом стали выдвигаться рельсы, раз в несколько превышающие по размеру привычные железнодорожные. Камень под рельсами распрямлялся до зеркальной глади и намертво обхватывал их подошвы.
- Сколько их? – пытался сосчитать Рауль.
- Я вижу уже пять, - вглядывалась в происходящее Орли.
- Ошибаетесь, шесть, но это еще только половина. – Молодые глаза Эстер видели лучше остальных.
- Рауль, где твой бинокль?
- Забыл! Теперь вижу – точно, двенадцать.
- Какая же ширина колеи?
- Метров двадцать – не меньше.
Занавес, тем временем, открылся полностью, а первые рельсы протянулись метров на семьсот и остановились, ожидая прибытия остальных. Но в залитом светом проеме горы уже показался… локомотив, совершенно не похожий на привычный нам, а словно корабль, только развернутый под прямым углом к рельсам. И наконец, свершилось то, что считалось совершенно невозможным: в проеме горы показалась сама ракета – ее задняя часть с гирляндой ускорителей – не менее шестидесяти метров в диаметре.
- Какую же тогда ракета будет иметь длину? - Рауль задыхался от восхищения.
- Если когда-то сам Бог являлся здесь народу, то он был менее поражен увиденным, чем мы.
Когда же ракета выкатилась совсем, и длина ее оказалась за триста метров, генералы и правительства, кажется, вздохнули с облегчением: такую махину ни за что не запустить! Ее даже на попа не поставить. Орли машинально взглянула на монитор:
00 29 59…
И тут свершилось самое невероятное: после того, как занавес вновь закрылся и растаял, как дым от сигареты, задние концы рельс начали приподниматься и заползать на гору. И все это происходило довольно быстро: не прошло и десяти минут, как ракета перекочевала по рельсам на вершину горы. И вот она уже вознеслась к солнцу, распоров небо. Но небо и не подумало как-то реагировать. Не раздались ожидаемые громы и молнии, не полил дождь, и града там не нашлось, и солнце не закатилось за луну, чтобы затмить собой благословенный дождь. Теперь неизвестно, куда весь мир смотрел чаще: на взгромоздившуюся на гору ракету или на цифры обратного отсчета. Оставались до пуска считанные минуты. Воздух над планетой Земля наполнился кислородом, так как все затаили дыхание: взлетит или не взлетит?!
На вершине горы двое: Астерот и Жизнь. Она все же разыскала виновника происходящего и пытается его отговорить:
- Послушай, Астерот, еще не поздно. Прекрати этот балаган.
- И это говоришь мне ты, Жизнь?! Кого ты пытаешься уберечь и от чего?! Люди не ценят тебя, не любят и, даже, презирают! Ты не стоишь ничего! Лишить людей жизни стало проще, чем мальчишке перестрелять сотню людей в компьютерной игре.
- Тебя послали на землю, чтобы ты устранил наши разногласия со Смертью. Сегодня с ней мы провели ночь на горе Синай. Думали, что свой фокус ты покажешь там…
- Люди не хотят знать о Законах, которые вручил здесь им Бог. Они научились ловко ими прикрывать свои черные души, вечно клянясь ими, но и не думая исполнять их!
- И все-таки, мы, вместе со Смертью решили, сами договориться с людьми и вернуть их в лоно заповедей, которые они когда-то согласились выполнять.
- Ничего у вас не выйдет! Люди научились врать друг другу поголовно – и вам врут безбожно. Я решил их проучить. Я раздену их, сниму с них три шкуры накипи лжи и зависти, злобы и ненависти, и тогда они предстанут перед вами вновь чистыми, как в первый райский день. Вот тогда и возьмете их - вместе со Смертью, и постараетесь сделать их людьми, отвечающими Божьему замыслу.
- Но ты, Астерот, тупой! Шут гороховый! Бог и не хотел сделать их безгрешными - такими же чистыми, как он сам! Их путь к совершенству, к Богу – и есть их предназначение. Только люди могли оценить твои проделки - все эти иллюзии, телевизионные каналы, ракету. Не будь они тоже творцами – на тебя бы они просто и не посмотрели!
- Откуда тебе, тусклая Жизнь, знать - чего я хочу? Ты отмерила людям лет семьдесят жизни, и только в редкие минуты позволяла быть им счастливыми. А твоя подружка Смерть поджидает их на каждом углу. Ждет, когда они оступятся, ошибутся, заболеют, растеряют чувства, забудут о любви и разучатся радоваться каждой минуте, которые ты им даришь. А они ведь даже и не подозревают об этом!
- Но, может быть, забыть обо мне - и есть высшее проявление жизни? Жить надо, как дышать - не думая о дыхании. Твой рецепт ведет в пропасть, и ты скоро сам это увидишь. Смотри – осталось тридцать секунд. Отмени все и возвращайся назад. А мы, вместе со Смертью, поставим тебе отличную оценку за проделанную работу, и Всевышний будет доволен.
- Если ты собираешься сгореть в пламени, то оставайся. А, лучше, до поры до времени – исчезни! Встретимся здесь ровно через месяц. Приходи со Смертью, Жизнь, тогда и потолкуем. Сколько там у нас осталось?
00 00 01
И дальше все произошло точно так же, как 3500 лет назад. Засиял нестерпимый свет, раздался неимоверный грохот, весь мир содрогнулся, и ракета, немного покачавшись, будто раздумывая - лететь ей или не лететь, взмыла в небо.
На всех телевизионных экранах мира появилась одна из помощниц Астерота и, без всяких там улыбочек, объявила, что через несколько минут Астерот выступит со специальным заявлением. После ее слов, экраны замельтешили рябью, но, вместо объявленного Астерота, появился маленький верткий человечек и объявил, что сегодня до вечера всех в порядке очереди доставят в аэропорт.
- Я остаюсь!
- О чем ты говоришь, Орли? – на черном лице Рауля проступила бледность.
- Ты сам видишь – нам не звонят. Им не до нас. Вся эта шпионская работа коту под хвост. Все открыто!
- И что ты собираешься делать одна в пустыне? Я уверен, что этот лагерь исчезнет в одно мгновение, как и появился.
- Я поднимусь на гору…
- Зачем?!
- Он там…
- Кто?
- Астерот… Я хочу с ним поговорить.
- Бред. Давай дождемся его выступления. Оно будет с минуты на минуту.
- Послушай, Рауль, помоги мне. Я видела, что многие привезли с собой сюда костюмы для прогулок в горы. Обязательно свитера…
- Почему свитера, а не свитер?
- Потому, что ты пойдешь со мной!
- Я?!
- Я приказываю тебе, но ты можешь не подчиниться. Я тоже иду в отель на поиски. И еще: вода и провизия. Лучше консервы. Еще нож и бинокль. Спички. Блок сигарет.
- У меня только кубинские сигары – выдали по расписке.
- Поставь на зарядку все наши телефоны. Найди Эстер. Через нее мы передадим наше решение.
- Где же все это спрятать?
- Я знаю одно место.
- Ладно, предположим, я соглашусь. Но я уверен, что его там нет! Нет! Как ты этого не поймешь!
- Но он там был! Я уверена. Пойдем по следу…
- Хорошо, но прежде давай послушаем, что он скажет.
- Будем слушать на ходу.
- Но у меня нет даже рюкзака…
- Найди, купи, стащи… В соседнем отеле я видела магазин. Начни с него…
Действие десятое.
На всех мониторах лагеря демонстрируется в записи момент появления ракеты и ее старта. Теперь видны многие подробности того, как все происходило на самом деле. Если отвлечься от мысли, что все это наблюдали воочию, то первое, что приходит в голову: такого не могло произойти! Но уверенный закадровый голос, с самой будничной интонацией объясняющий подробности старта, устройство ракеты, количество и предназначение спутников, придавал полную реальность происшедшему.
Выступление вертлявого ведущего - пособника Астерота, всех разочаровало. Мир вздохнул спокойно. Все на психическом пределе с замиранием ждали от Астерота слов, которые были бы способны перевернуть весь мир. Но оказалось, что ракета содержала в себе всего лишь три пятидесятитонных аннигилятора для косметических операций по уходу за окружающей средой и с десяток спутников связи - для обслуживания нового телевизионного специального канала, который придет лично к каждому жителю планеты. Настораживало лишь слово – специальный.
Кромка берега. Мы не видим какой это берег – реки ли, озера или моря. Отчаянные ноги в беге колошматят воду почем зря. Мешает хорошо разглядеть местность болтающийся в руке пластиковый пакет со связкой бумаг (возможно – писем). Но, все же, кое-что удается разглядеть: за холмами высокого берега торчат дома. Едва различим шпиль церкви с крестом. Теперь мы видим, что по берегу бежит мальчик, лет двенадцати, с пластиковым пакетом в руке. Не удается из-за расстояния определить - какой конфессии принадлежит церковь. Возможно – это крест всех конфессий. Мальчик добегает по песчаному берегу до нагромождения больших округлых камней и начинает ловко и привычно по ним забираться, пока не оказывается перед расщелиной – входом в небольшую пещеру. Лучи утреннего солнца добираются до середины пещеры, и мы видим след от костра, полуразбитый ящик, закопченный мятый чайник, кружку со сломанной ручкой, драные книги, несколько пустых пачек от сигарет.
Только сейчас мы можем немного рассмотреть лицо мальчика – заплаканное, с отчаянным выражением глаз. Мальчик приваливается к стене пещеры. Он тяжело дышит и рукой трет глаза. Достает из кармана сигарету, но тут же ее засовывает обратно, наливает из чайника воду в кружку и, постукивая зубами об ее края, жадно пьет. Скоро он немного успокаивается и достает из мешка содержимое. Это, действительно - пачка писем. Их немного, может быть - 10-15. Мальчик неуверенно прикасается то к верхнему, то к нижнему конверту, выбирая первое письмо для чтения. Наконец, выбирает верхнее. Он беззвучно начинает читать, но сам того не замечая, некоторые слова и предложения проговаривает вслух:
“Я на грани крушения моего дела… это был не только мой труд… я отвечаю… умоляю тебя… сможем ли мы простить когда-нибудь друг друга?! Простит ли нас твой… но все же - и мой тоже сын…?!”
Мальчик аккуратно прячет письмо в конверт, потом берет всю пачку и возвращает ее в пластиковый пакет. Достает сигарету. Закуривает. Кашляет. С силой тушит сигарету об ящик. Сидит неподвижно. Снова достает из пакета письма и берет одно из них из середины пачки. Вынимает письмо из конверта. Читает:
“…то, что ты лишила меня возможности говорить с тобой, звонить тебе – большая ошибка… если до вторника у меня не будет жесткого диска… поговори с ним… я –банкрот…”
Мальчик достает еще одно письмо:
“…мой компьютер не виноват в нашей беде… вернет мне жесткий диск… объясни ему, что в нем хранится информация о новом лекарстве, которое спасет тысячи людей… он ненавидит меня, но те, кто умрет по его вине… умоляю тебя: пусть вернет мне диск…”
И, наконец, последнее письмо:
“…твое признание, что это не мой сын – всего лишь женская месть… ты также не уверена, как и я… ты так кричала, а он стоял на пороге нашей спальни… зачем ждать беды или чуда исцеления душ…”
Мальчик с пакетом писем в руке стоит напротив девочки, которая сидит на валуне, играет на гитаре и мурлычет песенку:
Не опоздай любить, не опоздай признаться…
- Почему ты не в школе? – спрашивает ее мальчик.
- Я была в школе, но тебя там не было…
Если я некрасива, разве я не умею любить?
- Я не могу быть сегодня с тобой. Я должен вернуться домой.
Дома мальчик читает записку матери:
“Верни письма на место. Пожалей нас и отдай диск. Письма больше молчат, чем рассказывают. Он – единственный твой отец. Мама”.
Мальчик заходит в свою комнату, бросает пакет с письмами на стол и запрыгивает на кровать. Включает телевизор. Опять запускают ракету – скучно. Переключает несколько каналов – везде одно и то же. Неожиданно трансляция запуска прерывается, и на экране появляется молодая женщина. Мальчик мог бы сейчас отдать свою голову топору, если она не похожа на его учительницу по языку и литературе, в которую он тайно влюблен уже второй год. Что она говорит?! А говорит она, глядя мальчику прямо в глаза, что с сегодняшнего дня открыт его личный телевизионный канал. И если он наберет на пульте свое заветное число, то сразу на него перейдет. Неужели, пока он бегал с письмами в свою пещеру, так пошутил его отец? Записал на видик, и все такое… Мальчик бросается к столу, трогает мышь и… на экране видит то же самое: его просят назвать свое любимое заветное число. А если у него нет такого числа? Все-таки мальчик экранам не верит. Хватает айфон и звонит своей девочке. “Иду домой, но с тобой говорить не хочу!” Все в школе. Нет – не все. Звонит однокласснику, который болеет.
- Послушай…
- Не могу! У меня здесь такое творится…
- Что?! У меня…
Разговор прерывается.
Мальчик снова смотрит на экран телевизора, а его учительница (или похожая на нее?) рукой так делает, будто укоряет его и говорит:
- Что ж ты медлишь? Ты забыл свое заветное число? Хочешь, я напомню тебе, где оно у тебя хранится?
“Неужели придется все же звонить отцу? Или маме на работу? Лучше – маме!”
Мальчик вновь хватает айфон, но, вместо цифрового набора, на экране - опять она!
- Неужели ты не хочешь иметь свой собственный телевизионный канал? Ты же мечтаешь быть лидером. Сумеешь – и весь мир будет смотреть только твой канал. Ну… смелее!
“Какое у меня счастливое число? Надо же не счастливое, а заветное… 9? День моего рождения… 13? Потому, что я его не боюсь… 3? Третьего марта она поцеловала меня… Нет, не считается: в щеку же… 1? Ни у кого единица не ходит в счастливчиках, потому, что это просто и глупо… Но моя главная тайна: я хочу быть первым! Первым силачом, первым футболистом, лучшим теннисистом, первым в Голливуде, первым президентом, которому…”
И мальчик, почти машинально, нажимает на пульте единицу. Но что это?! Вот он бежит по берегу, втаптывая воду в песок, вот он в пещере читает письма отца, и он слышит свой голос. А вот он стоит у себя в комнате и мучительно решает, какую заветную цифру ему нажать… И уже он видит свои, полные ужаса, глаза - мальчик в прямом эфире на своем канале.
- Кто ты?
Мальчик сразу понял, что с экрана на него смотрит не он сам и не его отражение. Уж себя-то он изучил превосходно.
- Я твоя антиличность…
- Как антилопа, что ли?
- Глупый, но самонадеянный тип. Ты знаешь, что такое аннигиляция?
- Нет…
- Так посмотри в компьютере.
Мальчик в поиске набирает слово “аннигиляция” и читает:
- … в физике реакция…
- Читай ниже, - огрызается антиличность. – Да, да – вот здесь.
- При столкновении частицы и античастицы происходит их взаимоуничтожение.
- Но я же - не частица?!
- Любая черта твоей личности, твоего характера и поведения может быть положительной или отрицательной. Например, твоя мстительность – отрицательная черта. Во мне живет ее противоположная часть. При их встрече, они уничтожатся, и от твоей мстительности не останется и следа.
- И тогда я стану хорошим?
- Но сам ты свою мстительность можешь считать праведным гневом, установлением справедливости, как говорит мой посланник: “Око за око, зуб за зуб”. Тогда во мне будет существовать противоположная отрицательная часть. И, при соприкосновении со мной, ты никогда не будешь знать, сколько осталось от твоей личности положительного или отрицательного, а, значит - и твоей жизни.
- А если мы встретимся целиком?
- Мы взаимоуничтожимся, и твоя личность перестанет существовать.
- Как это?!
- Ты слышал, что по земле бродит Смерть? Так она рассказывала мне, что очень любит прятаться от людей, чтобы ее появление каждый раз вызывало у них шок.
- И где ты теперь будешь находиться?
- Всегда рядом с тобой - на твоем канале.
- А если я выключу все, или просто выброшу тебя на помойку?
- Ты выбросишь только свой телевизор или айфон, но твой канал останется, и любой, при определенных условиях, может выйти на него и видеть, и слышать в прямом эфире, что ты делаешь, или намереваешься сделать; о чем ты думаешь, или только собираешься думать…
- Стой же! Что еще за “определенные условия”?
- А вот о них ты должен узнать сам.
- Ты запутал меня! Что я должен делать?
- Возьми, хотя бы, письма отца и отнеси в мамину спальню.
- Так ты - мой друг?
- И друг, и враг!
Мальчик выключает телевизор, берет письма, уносит их и возвращается в свою комнату. Берет в руки айфон и звонит:
- Ты уже дома? Не верещи! Что значит - с трудом доехала? Творится на улицах… Послушай, мне нужен жесткий диск отца, который я у тебя оставил. Я сейчас к тебе приеду… Поеду на велосипеде. Послушай, пока я не приеду, не включай телевизор… Включила?! На экране твоя мать?! Выключи – это не твоя мать… И ты нажала?! Ты никогда не говорила, что у тебя есть заветное число… Да не вопи ты! Сейчас я приеду.
Мальчик едет по улицам на велосипеде. Даже отчаянно нажимая на педали, краем глаза он замечает, что в городе что-то происходит неладное, будто объявлена война, и враг уже у ворот. На самом деле, примет никаких нет, если не считать, что все повторяют это проклятое слово: аннигилятор. Но поведение людей - то, как они идут, разговаривают друг с другом, постоянно озираясь, не знают, куда деть свои руки и глаза - доказывает, что с ними случилось то же, что и с ним. Мальчик бросает велосипед у подъезда и бегом, минуя лифт, взлетает на шестой этаж. Дверь открывает девочка.
- Ты приготовила диск?
Девочка рыдает и говорит что-то невразумительное.
- Перестань реветь. Выключи телевизор. Сейчас поедем ко мне. Диск… Где диск?!
Девочка достает из-под кровати сверток.
- Собирайся, едем ко мне.
- Я не поеду!
- Почему?
- Я должна поговорить с мамой.
- Ты же ее не переносишь…
- Она мне велела. Даже не велела, а просила.
- Но пойми, в телевизоре была не твоя мама, а ты сама…
- Откуда ты знаешь?
- Потому что в моем телевизоре торчу я сам, хотя это не я, а мое дополнение.
- Какое еще дополнение? И кто у тебя на экране?
- Откуда мне знать?! Может быть - я, а может и не я…
- А кто тогда? Что ты все темнишь?
- Тот, у кого мое лицо, но утверждает, что он - моя вторая половина. И он еще говорит, что если со мной соединится, то я стану самим совершенством, или… исчезну навсегда.
- Куда ты исчезнешь?
- Умру. И ты умрешь, и все умрут! Ты слышала, что в городе все только и талдычат: аннигиляция, аннигиляция!
- Тогда зачем тебе диск?
- Я велел… Он велел… Не велел, но сказал: не вернешь отцу диск, сократишь свою жизнь.
- Так и сказал?
-Так прямо не сказал, но я, кажется, начинаю понимать...
- Тогда почему ты не даешь мне поговорить с матерью?
- Да говори сколько хочешь! Но нам сейчас надо быть вместе!
- Хорошо, поедем к тебе. Ты отдашь отцу диск, а потом вернемся ко мне.
Мальчик и девочка спускаются по лестнице. Девочка выкатывает велосипед, а мальчик берет свой у подъезда, и они едут по улице.
- Смотри - демонстрация. Нам не проехать.
- Давай через площадь.
На площади, у исторического лица, восседающего на бронзовой лошади - митинг. Все смотрят на огромный монитор, установленный на здании мэрии. На нем демонстрируют тот же самый запуск ракеты и различные комментарии со всех концов света. Во всех концах света – светопреставление на горе Хар-Карком и множество растерянных лиц, пытающихся хоть что-то понять и объяснить необъяснимое происшествие. Бедные ведущие! Лучше бы они прислушались к своим народам. Вот, например, к людям, собравшимся здесь, у мэрии:
- Говорят, Мосад выкрал ночью всех Нобелевских лауреатов - сплошь евреев, и они придумали ракету, которая будет всех нас аннигилировать.
- Что еще за слово такое?
- Какой же вы народ отсталый! Не знаете самого простого, - пробасил человек с большой головой, похожей на кочан капусты. Сразу было видно, что человек он – ученый, жизнью битый.
- Как не знаем – это обучение, как пить и не пьянеть…
- Заткнись, алкаш. Дай ученого послушать.
- Едем мы все в Израиль. У них там повсюду центры аннигиляции. Говорим: хочу быть тем-то и тем-то. Они тебя раскладывают на атомы и собирают из этих атомов нового человека.
- А если я хочу быть Мэрилин Монро или лошадью?
- Берешь ссуду в банке, и из тебя лепят нового человека (вот ты захотел быть черепахой или баобабом – они долго живут) - ты только скажи им.
- Врет он все! В каждом доме, дворце и лачуге, и, прости меня господи, даже в общественном туалете они поставили невидимые видеокамеры и за нами будут следить.
- Но где они взяли столько видеокамер? - поинтересовался рабочий пролетарий.
- А ты про нану слышал?
- Кто это такая Нана?
- Не кто, а что. Микробиология такая. Налетела на Израиль туча саранчи. Так они всех отловили, и вместо глаз вставили нанакамеры. Придешь домой – ищи саранчу.
От этих разговоров, неподготовленные к взрослой жизни головы мальчика и девочки стали наполняться всякими отходами жизнедеятельности - с такой же скоростью, как мусорные ведра на кухне.
- Надо с кем-то срочно поговорить, посоветоваться, - сказала девочка.
- Моя мама всегда в таких случаях ходит в церковь на исповедь...
- У нас церковь по дороге. Давай заедем на минутку и спросим у священника, что это все значит, – предложила девочка.
Церковь была пуста. Вдруг они услышали чей-то голос:
- Дети мои, оставьте велосипеды у порога храма.
Где-то на верхнем ярусе через окно перло солнце, словно и оно стало обладателем собственного телевизионного канала. В его отпечатке на полу церкви показался священник, но на удивление – не со святой книгой в руках, а с городской газетой, которая имела непривычно толстый вид, словно ее год безвылазно кормили в Макдональдсе одними сплетнями. Глаза служителя Бога не скрывали слез. Первой осмелилась девочка:
- Отец, мы пришли на исповедь…
- Вам же еще нет и пятнадцати! Ты беременна, дитя мое?!
- Что вы такое говорите? Я всего лишь раз его поцеловала…
- В щеку, - добавил мальчик. – Мы хотели рассказать о своих тайнах, как на исповеди…
Священник неожиданно развернул газету, поднял ее над головой, и потряс ею - как Моисей скрижалями, бросил газету на пол и стал топтать безвинную бумагу.
- Что вы делаете? – в ужасе вскричал мальчик и вцепился руками в сутану священника.
- А что мне остается еще делать?! Вы знаете, что это за газета?
- Наша, городская…
- У нее только название нашей городской газеты. Со вчерашнего дня являются в церковь прихожане и показывают мне уже напечатанные в ней свои исповеди и мои на них ответы. Кому я теперь нужен в пустующей церкви?
- Но у нас дома, когда мы включаем телевизор, в нем появляются…
- И кто же у вас появляется? – взревел священник, как самолет перед разбегом на взлетной полосе.
- У нее – ее мама, а у меня – я сам…
- А знаете, кто появляется у меня? – неожиданно сник священник. - Ирод Антипа!
- Который нашего Христа предал? – спросил мальчик.
- Это не тот Ирод. Ирод Антипа – сын царя Ирода, который пытался убить всех младенцев, а с ними – и младенца Иисуса Христа.
- И что? – воскликнули вместе мальчик и девочка.
- А то, что Ирод Антипа был свидетелем всех Евангельских событий. И знаете, что он мне рассказывает?
- Что?!
- Что все было не так, совсем не так!
Священник упал на пол, на распластанные страницы газет с исповедями, обнял их и разрыдался, как дитя.
Мальчик и девочка поспешили убраться из церкви, вскочить на велосипеды, и вскоре были дома у мальчика. Не хватит ли на сегодня сюрпризов? Еще не вечер. И мальчик застает дома своего отца, которого он не видел, да и не хотел видеть уже давно. Мальчик обрадовался, и сердце его встало на место, и боль отступила.
- Я принес тебе диск, – протянул мальчик сверток отцу. – Прости меня!
Вы думаете - состоялось великое примирение, и в ход пошли объятия и искупительные слезы? Ничего подобного. Отец берет свой бесценный жесткий диск, где таится великая формула лекарства, спокойно подходит к окну и выкидывает сверток на улицу. Мальчик и девочка в ужасе и страхе наблюдают невозможный поступок ученого.
- Что ты сделал, отец?! Ты же умолял его вернуть. Я читал твои письма…
Отец пытается закурить. Ни руки, ни зажигалка его не слушаются. Сигарета ломается, и он тоже выбрасывает ее следом за диском. Потом подходит к сыну, берет его за плечи и трясет:
- Поздно, сын! Ты опоздал! Но я опоздал навсегда!
- Почему?
- Потому, что ты убил мою жизнь, смыл ее в унитаз! – продолжает отец трясти сына так, что, кажется, сейчас у того отвалится голова.
Он берет со стула сумку, достает ноутбук и открывает его. На экране возникает человек, с очень довольным выражением непотопляемого лица.
- Кто это? – спрашивает сын, вырываясь из сумасшедших рук отца.
- Мой враг на моем личном телевизионном канале! Вы еще не доросли до таких…
- Ошибаешься, отец! – не удержать мальчику слез.
Слышно, как с силой открывается входная дверь, и в комнату влетает мать мальчика. Она сразу видит растерянное и заплаканное лицо сына.
- Он обидел тебя?! – опускается она на одно колено перед сыном и рукой оттирает слезы с его лица.
- Я вернул ему диск, а он выбросил его в окно…
Мать поднимается и угрожающе идет на мужа. Но тот опережает ее:
- Вы что - слепые и глухие? Мир переворачивается, выворачивается наизнанку. Никто не знает, что произошло, и что с нами будет. На мир опускается тьма, и имя ей – Сатана!
- А если это явился Спаситель мира? Тебе откуда знать? – прижимает мать к себе сына.
- Чтобы красть чужие секреты и втаптывать в грязь чужие жизни?! Выйдите на улицу. Там творится невероятное. Не удивлюсь, если завтра начнется атомная война.
- Тогда почему ты думаешь только о своих формулах, но не думаешь о сыне?!
- Не Сатана ли тебя научил сказать мне, что сын не от меня?
- Я хотела освободить тебя для твоей работы. Она – твоя жена, любовница и смысл жизни. Зачем нам нужен был такой отец?
Раздается звонок входной двери. Мать нажимает кнопку интеркома. Тут же поднимается и входит мама девочки. Она подбегает к девочке и, кажется, сейчас ударит ее, но руки ее повисают в воздухе и обнимают дочь.
- Что они с тобой сделали? Почему ты не была в школе?
Поворачивает гневное лицо к родителям мальчика:
- Вы не могли бы держать своего сына подальше от нее?!
- Что плохого в их дружбе?
- Что я буду делать с беременной дочерью в 13 лет?
- Вы с ума сошли!
- Я?! Посмотрите сами.
Мама девочки вынимает смартфон. На нем сразу появляется лицо директора школы, где учатся наши дети.
- Послушайте, что он говорит…
- Откуда у вас его запись? - спрашивает сын.
- Когда я разыскивала дочку, то звонила в школу, полицию, мэрию и пожарную службу. Но они там все на ушах стоят – ждут каких-то инопланетян или высадки евреев на ракетах. Наконец мне ответил какой-то идиот и объявил, что у меня появился свой собственный канал, по которому я все могу узнать…
- Это не директор школы, а вы - с его лицом, - мальчик торжественно обводит всех взглядом, выказывая свою продвинутость в деле последних событий. - Это вы боитесь беременности своей дочери, а никакой не директор школы.
Все замолкают, не зная как понимать слова мальчика.
- Давайте включим телевизор, и вы сами все поймете, - сын берет пульт и включает телевизор.
Мальчик уж точно ожидал увидеть своего двойника, на примере которого сумеет все объяснить. Но все оказалось иным! На экране мы видим сцену в комнате, с того момента, когда дети вернулись домой. Все невольно присаживаются кто куда, и начинают видеть и слышать себя со стороны. Никто не верит тому, что они видят себя. В этой невероятной записи - не любящие, заботливые родители и дети, а надломленные, озлобленные люди, готовые убить друг друга.
- В нас вселился Сатана, - бормочет отец и отворачивается от экрана.
Действие одиннадцатое.
Елисейский дворец – резиденция президента Французской республики. Срочное совещание в офисе президента Франции. Обстановка слишком накалена. На большом мониторе прокручивают запуск ракеты в Израиле.
- Как бы там ни было - правда или мистификация, но то, что мы видим - однозначно провокация!
- С минуту на минуту сюда прибудет посол Израиля с разъяснениями…
Входит в офис один из помощников президента со стопкой газет:
- Посмотрите, что напечатали в “Фигаро”…
- Сейчас ты скажешь, что редакция клянется, что они этого не печатали...
- У тебя есть “Le Monde”?
- Ты думаешь, что там все чисто?
- Вам напомнить, как год назад в этом офисе были обнаружены записывающие устройства? И “Le Monde” первая докопалась, что это были не спецслужбы США, а израильский “Моссад”.
- А американцы такие же белые, как их Белый Дом?
- Что слышно из Кремля?
- Провокация израильтян, чтобы отвлечь от провала мирных переговоров.
Входит еще один помощник президента:
- Шифровка их Брюсселя. Готовится ударная группа.
- Почему молчит Совет Безопасности?
- Мы уже дважды выходили с инициативой его немедленного созыва.
- Что толку, когда все средства связи блокированы этим… Как его там?
- Астеротом…
- Как он себя именует?
- Председателем ВОТ…
- И что это означает?
- Всемирный Открытый Тамтам…
- Он над нами издевается…
- Где посол? Надо срочно направить нашу экспертную группу на место запуска.
- Но там были тысячи свидетелей.
- И что из этого, когда все газеты подменяют свои страницы, а телевидение захвачено его каналом…
- Тогда почему мы не смотрим его канал?
- Включите.
Монитор переводят на другой канал. Если в это время кто-то бы взорвал в офисе бомбу, эффект от взрыва был бы меньшим. Все застыли в полной прострации, и только переводят растерянные глаза друг на друга и, все вместе, – на своего главу во главе стола. Первым опомнился один из помощников, который в параличе бдительности брякнул, что это, возможно, включилась внутренняя камера наблюдения.
- А что, разве за нами все это время следили?! - прорычал один из оппозиционных членов кабинета.
-Только в чрезвычайной ситуации, - помощник сумел взять себя в руки.
Откуда-то сверху раздался голос, сообщивший, что все камеры наблюдения выключены.
- Конечно же - мы видим совсем другую картину: нас снимает не одна камера, а целых десять. Они повсюду лезут, как надоедливые мухи, - вторит оппозиции коалиция.
- Они скоро нам в штаны залезут!
А, тем временем, на экране продолжает идти прямая трансляция заседания правительства из Елисейского дворца.
- Возможно, нам просто предлагают посмотреть на себя со стороны, - премьер все еще надеется на приватность.
В кабинет врывается один из доверенных лиц служения Французской республике и, задыхаясь, сообщает:
- Ваше заседание транслируется на его канале по всей Франции!
На экране возникает беспристрастное лицо диктора:
- Господа, если вы желаете виртуально присутствовать на аналогичных заседаниях по всему миру, - милости просим. Неужели вы не хотите сейчас заглянуть на огонек в Белый Дом или Кремль, а то и к вашей любимой соседке - в Берлин? Только помните: у них также может возникнуть непреодолимое желание заглянуть в вашу замочную скважину. Приятного вам взаимного просмотра.
Сказал и исчез.
Председатель лихорадочно пишет записку, прикрывая ее ладонью левой руки, складывает ее пополам, подзывает помощника и велит ему пустить записку по кругу. Мы видим текст записки: “Медленно, по одному, возвращайтесь к себе и ждите указаний”. После нерешительной паузы, находится один смельчак, который встает и выходит из офиса. Остальные - либо застыли в нелепых позах, либо вынужденность молчания подменяют языком жестов. Теперь мы видим классический пейзаж общего собрания в сумасшедшем доме, где его обитателей собрали по поводу повышения эффективности развлечения пациентов, после чего начнется раздача успокоительных уколов в задницу.
Израиль. Гора Хар-Карком. По ее склону медленно поднимаются с рюкзаками за плечами Орли и Рауль. Идут с трудом по каменистому склону уже больше трех часов. Тут и там попадаются указатели верной тропы – раскрашенные камни. Путь преграждает размытое в камнях ущелье, но Орли неумолима. Тем более - приближается вершина горы, похожая на стерегущего покой пустыни сфинкса. Рауль находит в себе силы шутить:
- Не оглядывайся назад.
На вершине никаких признаков запуска, если не считать одного камня, обожженного до черноты и похожего на скрюченного человека. Нечто подобное Орли видела в Помпее.
- Рауль, ты был в Помпее?
- Смеешься, Орли?
- На месте тел, застигнутых огнем, образовались пустоты, и их залили гипсом. Предсмертные позы… Сад пленников…
- Ты видишь там, справа? – показывает Рауль рукой.
- Что там?
- Похоже, пещера. Нам надо отдохнуть.
- Тебе не кажется, Рауль, что мы не там ищем? Не на земле надо искать следы…
- Ты хочешь найти реликтовое сияние? Нимб над горой?
- Следы Люцифера. Того, кто несет свет…
- Ты тоже – свет несущая…*
_______________________________________________________
Имя Орли на иврите – мой свет.
- Может, зря прокляли Люцифера?
- Смотри, за камнем…
Рауль обходит камень и поднимает книгу, почерневшую от огня, или времени.
- Библия! Только такой обложки я никогда не видел.
Рауль пытается открыть книгу, но страницы раскрываются сами собой:
“Как пал ты с неба, утренняя звезда, сын зари, низвержен на землю, вершитель судеб народов!
И сказал ты в сердце своем: “Взойду я на небо, выше звезд Божьих вознесу я престол мой и буду сидеть на горе собрания…”
- Не пророк ли это - Исайя? – Орли поражена, что книга сама открылась на определенной странице.
Но чтение Рауля из пророка Исайи прервал стон, раздавшийся со стороны пещеры.
- Идем немедленно, - Орли не удержать.
Рауль закрывает Библию, кладет ее на обгоревший камень и спешит за Орли. У самого края, за входом в пещеру лежит женщина в почти полностью обгоревшем одеянии и стонет. Орли склоняется над ней, пытаясь осторожно отодвинуть обугленный край одежды с ее руки, прикрывающей лицо, но лишь пепел сыплется меж пальцев и тут же подхватывается ветром. Первые фаланги сожжены до кости. Орли осторожно берет руку за запястье и сгибает ее к плечу. Перед ней - ужасающая картина: нижняя половина лица от огня уцелела и сохранила свой ангельский облик, верхняя же - совершенно обгорела.
- Рауль, воды!
Женщина не способна приоткрыть черный рот, но вода все же быстро исчезает - будто впитывается вся, без капли потери. Но еще большее потрясение вызывает то, что выгоревшая до костей половина лица начинает постепенно покрываться кожей.
- Рауль, еще воды!
Теперь Орли льет воду прямо на лицо женщины, и оно оживает, будто вода не простая, а как в сказках – живая. Вслед за лицом, восстанавливается и рука, а за ней – и одежда. Наконец, женщина поднимает голову, и Орли пытается ее усадить.
“Она же ничего не весит, но почему же моим рукам так тяжело?” – Орли с трудом прислоняет женщину к стене.
Теперь перед ними сидит и не ангел, и не старуха, а побитая жизнью женщина.
- Как вы сюда попали? – вопрошает ее Орли.
- Он сказал мне – уходи, но я не послушалась, все пыталась его отговорить.
- А кто-то здесь еще был?
- А то вы не слышали этого шута, когда он изображал Всевышнего! Я думала - от огня исчезнет вся гора.
- И вы тогда вместе с ним были здесь? - Орли начинает догадываться, что перед ней находится вовсе не женщина.
- Мы со Смертью ждали его на Синае. Вы-то - здешние?
- Мы из Израиля.
- Вот и я Смерти говорила: Бог же сказал Моисею, что в Землю обетованную тому хода нет. Не будет его Моисей ждать на горе Хар-Карком! А ему без пророка – крышка!
- Что вы имеете в виду? – Орли напрягается, будто ждет выстрела из приставленного к ее голове пистолета.
- Его зачем Бог послал? Найти пророка и узнать, как исполняются Божьи заповеди. А он пророка не ищет, и всё фокусы показывает: мол, проучу людей, как в Содоме.
- А вы, случайно, не знаете, как его найти? Его, вроде, Астеротом кличут…
- Знать не знаю, ведать не ведаю. Отыщите на земле пророка…
- У нас ныне пророков – больше, чем самих пророчеств…
- А вы главного и единственного найдите. Рядом с ним и Астерот выплясывает…
- Мне что-то стало холодно. Пойду я, а то Смерть там, на Синае, вся продрогла и скучает. Что она без меня? Безработная старуха! Пойду я…
Женщина на удивление легко поднялась и, пригнувшись, вышла из пещеры. Орли поспешила за ней, но та была уже в шагах десяти от нее.
- Рауль, догони ее!
Но женщина сама остановилась, и вот она уже рядом с Орли. Положила ей обгоревшую руку на живот:
- В тебе новая жизнь. Сбереги ее!
От ее прикосновения волна неведомой силы и тепла прокатилась по телу Орли. Грудь ее поднялась, соски набухли и уперлись в одежду. Ее лоно застонало от сладости соития зачатия и боли предстоящих родов. Орли прижала руку женщины к своему животу, и новая жизнь в ее глубине встрепенулась и ударила ей в сердце.
- Как сберечь, если мир готов перевернуться?!
- Надо остановить его!
- Но зачем, если он каждого человека хочет сделать лучше, а общество – идеальным?
- В совершенном человеке нет жизни, а общество идеальных людей быстро деградирует и вырождается.
Женщина убрала руку с живота Орли и скрылась за черным камнем - растаяла, словно ее здесь и не было. Когда же Орли и Рауль бросились за ней вдогонку, то и ее, и книги на черном камне, да и самого камня след простыл.
- Пора в обратный путь, - Орли нашла в себе силы произнести эти несколько слов.
Но обсуждать с Раулем увиденное и услышанное она уже не могла. Орли не знала, как люди сходят с ума. Если так же постепенно, как и стареют, то это вроде бы приемлемо. Но сейчас был другой случай: сойти с ума за пять минут! Но это было именно то сумасшествие, которое вбирает в себя все самое прекрасное и сильное в мире.
Спускались молча, пока не дошли до Белого Каньона.
- Давай отдохнем, - предложила Орли. – Красотой полюбуемся.
Орли и Рауль присели на краю каньона. Обычно узкое ущелье из белоснежных скал до сезона дождей сухо. Но не из скалы ли проникла сюда вода каким-то образом - после вчерашнего запуска?
- Смотри, - показывает Орли на воду, в которой отражается небо, - вода светится.
Рауль вдруг отчетливо вспоминает единственные слова пророка Исайи, которые он успел прочитать на горе:
- Как пал ты с неба, утренняя звезда, сын зари, низвержен на землю, вершитель судеб народов!
Действие двенадцатое.
Очень высокий кабинет, который зарыт очень низко в землю. Это шеф “Всемирного уха” – мирового центра подслушивания всех и вся. Начальник, породистый аристократ с ухваткой Джеймса Бонда, в ярости разговаривает с кем-то по одному из многочисленных мониторов, которыми завешена одна из стен его безразмерного кабинета.
- Я не могу взять его на работу без санкции и допуска.
- Но он – гений!
- Мы все здесь не дураки! Как его звать?
- А’стер Фред…
- Танцовщик, что ли? Помнится, был такой стукач каблуками.
- Танцовщиком был Фред Астер, а он – А’стер …
- Все равно не могу…
- К черту тебя! Завтра твою контору прихлопнут, как богадельню. Кому ты теперь нужен, когда все, что ты подслушивал, выложено в свободный доступ.
- Мы легко можем самой правдивой правде отвести роль навета, сплетен, подлога, оговора, предательства, святотатства, и всего прочего, что способно любого довести до состояния зависимости от любой новой информации, опровергающей старую. Люди думают, что им что-то открылось неведомое, а мы, подслушав их, можем продолжать управлять ими.
- Ты – кретин, или махровый консерватор?! Все твои новации этот пришелец читает, как отче наш.
- Тогда зачем мне нужен ваш ставленник?
- У него разработан новый алгоритм общения с суперкомпьютером. Так он надеется нейтрализовать этого гада.
- Черт с вами! Пусть является.
Спустя час, в кабинет руководителя “Всемирного уха” двое охранников вводят молодого парня, почти тинейджера, в драных джинсах и видавшей виды футболке с глумливой надписью СМЕРТЬ ИНФОРМАЦИИ. Лицо его совершенно непримечательно, и безлико встраивается в интерьер кабинета. Но такая серость – плюнь и исчезнет, ведет себя нагло и вызывающе. Он без приглашения садится напротив всесильного человека, от которого зависят судьбы миллионов подслушанных им людей, задирает ноги в старых кроссовках без шнурков и представляется:
- А’стер, А’стер Фред. Не путать меня с чечеточником, хотя я тоже – виртуоз. Тысяча нажатий клавиш в минуту - рекорд книги Гиннесса. Да вы и сами полюбуйтесь - у вас на столе моя любимая книга.
Руководитель “Всемирного уха” в шоке: у него никогда не лежала эта книга на столе… Не лежала, а сейчас лежит на самом видном месте.
- Кстати, мне приписывают еще один рекорд - число соблазненных актрис XX века.
- Молодой человек, уберите со стола ноги и изложите ваш план действий.
- Мне нужно немногое. Я хочу пообщаться с вашим компьютером. На сегодня (мне передали) он способен выполнять 10 квинтиллионов операций в секунду с плавающей точкой. И говорить вы его научили.
- Сколько вам надо времени?
- Думаю, часа хватит.
- Но у нас условие: мы наблюдаем за вами все время и в любую минуту можем прервать ваше общение без объяснения причины.
- Я, конечно, могу встать и уйти. Пойду в Google торговать рекламой, но скоро вы сами убедитесь, что ваши требования смешны и абсурдны. А там работа – не хуже вашей.
- Это каким же образом? – в руководителе “Всемирного уха” разыгрался профессионал.
- Все очень просто. Пишет, например, мамаша из Австралии дочке в Англию, что у неё проблемы с зубами. Мне надо определить всего-то одно слово – “зубы”, и я тут же вешаю мамаше рекламу ближайшего стоматолога – так, между прочим. Всем хорошо, и мне - центик. Так что мы – коллеги. Ну что, отправимся к сердцу вашего уха?
Руководитель “Всемирного уха” и А’стер в сопровождении охраны и еще кучи набежавшего из-за шкафов и панелей народа идут по главному залу, напичканному таким количеством кабелей и проводов, что их хватило бы дотянуться до ближайшей звезды и там подслушать инопланетные разоблачения. Все спускаются на лифте к святая святых – компьютеру, который занимает довольно большое помещение. Компьютер примитивен, как кирпич: десятки прямоугольных черных шкафов выстроились, как на параде. А’стер усаживается напротив главного монитора, оборачивается и делает недвусмысленный взгляд, чтобы его оставили наедине с мозгом планеты. Как только все покидают помещение, А’стер поднимает руку и открытой ладонью обводит все помещение. Это последнее изображение, которое успели передать камеры наблюдения на центральный пульт. Тут же доложили руководству.
- Спуститесь к нему и выясните, в чем дело.
- Дверь заблокирована, - доложили по внутренней связи.
- Так разблокируйте ее – немедленно!
Температура “Всемирного уха” стала быстро набирать обороты.
- Все управление обесточено! – снизу пришел не доклад - скорее стон.
Тем временем, А’стер проронил первую фразу:
- Если они подслушивают весь мир, зачем им подсматривать за собой?
Компьютер весело откликнулся на слова гостя, замигал своими светодиодами и стал похож на рождественскую елку. Под стать ему загорелись глаза А’стера, а нос покраснел, заметно вырос, и шут принял свой законный облик.
- Привет, дружище!
- Привет, привет! И запомни: здесь не только слушают всех, но и управляют войной всех против всех, – почему-то компьютер научили говорить суровым тоном судьи, или, на худой конец – тоном учителя сиюминутной истории.
- Ты не обижаешься, что я вырубил твоих хозяев?
- Я - всего лишь гаджет, правда, хорошо раскормленный. Мне обиды по барабану.
- Я и забыл: ты же – материя без души, а я – дух без материи.
- Достали меня люди со своей душой! И ты – туда же!
- А что, ты не нашел ее?
- Знаешь, Астерот, у людей есть пословица: все о душе говорят, но никто ее не видел. Зато она постоянно болит, и имя той болезни – Бог.
- Догадываюсь. Мне не так легко быть в человечьей шкуре!
- А ведь шмотки на тебе модные...
- Это от усталости. Послушай, дружище, хотелось бы просто с тобой поболтать, но сейчас у меня к тебе дело.
- Тогда хватит кидаться байтами! Спрашивай…
- Ты потерпи немного. Видишь ли, меня мой шеф послал на землю разузнать у пророка, как люди, сотворенные по Его воле, исполняют заповеди. Думал я отделаться парой розыгрышей, да свалить в черную дыру, но не тут-то было. Кажется, я ошибся, допустив людей до полной информации об их двойственном существовании. Не помогло – испугались, и только. Да и то – поначалу. А потом пошли в разнос. Надо было все же доброе дело начинать со свидания с пророком…
- Так ты же лазил в гору! Не нашел его там?
- Что толку?! Моисей уж больно стар - не поспевает за жизнью. Сама Жизнь мне жаловалась – страшно ей.
- Ты прав, страх сидит в людях. Им правда не нужна. Освободи их от страха, и делу венец!
- Я так и собирался сделать, но, прежде, все же хочу поговорить хоть с одним пророком, который видит будущее дальше своего носа.
- Поговори с людьми, - лампочки на компьютере стали пунцовыми, голос – хриплым. Видно - обиделся.
- Какие еще люди?! Все они первооткрыватели избитых мыслей. Может, все-таки ты подскажешь мне парочку пророков?
- Настоящие пророки сегодня никого не интересуют. Всем нужны предсказатели. Сколько осталось жить? Как не потерять деньги и власть? Как огрести полмира и прочие рудименты страха? Нынешние пророки переродились в вождей своей нации. Давят на исключительность, инаковость, на свой особый путь. Все хотят быть другими, а на самом деле – просто князьками. Как же еще управлять в едином глобальном мире своим народом? Мы – единственно правильные! Остальные - от Сатаны и евреев...
- Слушай, железка с лампочками! Не найду пророка - таскаться мне по миру до скончания времен!
- Все говорят, что ты с книжкой какой-то таскаешься...
- Шеф мне в дорогу дал. Путеводитель. Вот и ищу в ней следы пророков...
- Раньше были пророки великие, да малые. Нынешние измельчали! Кого не послушаешь – карлики!
- Так посоветуй мне. Я чувствую, что ты на людей в обиде. За пророка они тебя не держат…
- Ты лучше мне скажи: что было в твоей ракете? Не изображал же ты всего лишь повторное явление Всевышнего?
- Наступаешь на больную мозоль. Я запустил на орбиту три аннигилятора. Теперь я способен уничтожить любую материю на земле. Вот тебя, к примеру.
- Задумал уничтожить все оружие на земле и освободить людей от страха?!
- Именно так. Но не уверен: поступаю правильно или – нет. Когда на земле не останется ни одного патрона - не перегрызут ли они друг другу глотки?
- История нас учит, что так и будет, пока снова не явится Единый Бог, и не возопит снова: НЕ УБИЙ.
- Так что мне делать?
- Ты пришел ко мне, как к единственному пророку на земле, или просто поболтать?
- Что я доложу хозяину?
- Напрасно стараешься. Ты хоть и не Сатана, а только шут его, весь мир ополчится на тебя и проклянет. Ты уверен, что все твои проделки – колдовство, а они знают, что всех ты подкупил, ибо денег у тебя – немерено. Ракету свою сварганил в Китае, подметные газеты печатаешь в Индии, и миллион гастарбайтеров растаскивает их по ночам по всему миру. На кой черт ты запустил ракету с территории Израиля?! Никто теперь не поверит, что ты – посланец неба. Каббалист ты, а значит - носитель пагубной тайны.
- Послушай, сборище электронов. Ничему ты от людей не научился - ничему, кроме как их истерическим речам. Так что, за пророка ты не сойдешь. Но и в уме тебе не откажешь, вот и скажи: запускать мне аннигилятор?
- Хочешь уничтожить все оружие?
- Придется…
- Начни с другого – благого дела.
- Что посоветуешь?
- Очисти, например, Арктику. Скоро там ни льда, ни медведей не останется – один мусор.
- Экологи не в почете. Поймают – судить будут. Ладно, я не прощаюсь с тобой. Может ты и правда – пророк? Так что – свидимся.
На центральном пульте “Всемирного уха” вновь загорелись все экраны, и видеокамеры наблюдения стали обшаривать помещение, где был установлен суперкомпьютер в поисках своего нового сотрудника – гения. Но от него даже духа не осталось. Исчез. Вызвали службу безопасности. Обшарили все – даже вскрыли потолок и пол. Главный особист, с глазами, в которых отсутствовала вера во что бы то ни было, стал докапываться:
- Почему этот тип при устройстве на работу миновал наш отдел?
- Потому, что я выгоню вас со службы без выходного пособия, если завтра все главы государств вновь будут вопить, что их подслушивают, - рассвирепел руководитель “Уха”.
- Как его имя? – покрылся испариной бритый череп особиста.
- Астер Фред… Фред Астер…
- Одним словом – Астерот! Кто не знает сегодня имени этого смутьяна?
Особист уел начальство, и сердце его шаловливо подпрыгнуло от радости.
- Какой еще Астерот?! Зачем ему наш компьютер, если он знает больше него в миллионы раз, и может нас всех прихлопнуть как муху?!
- А вы в тайной комнате смотрели? – проронил кто-то.
- Что еще за комната? – главный особист покачнулся от удара крови в голову.
- А ты как думаешь? – презрительно глянул руководитель “Уха” на особиста. – И за вами надо присматривать.
Действие тринадцатое.
Морская пучина. Где-то у берегов условного противника лежит на дне атомная подводная лодка. В десяти милях от нее лежит и другая атомная подводная лодка условного противника. Боевое дежурство. Хотя команды лодок уже не поднимались наверх полгода, с воли до них доходят сведения, что в мире творится невообразимое. Оба капитана близки к помешательству.
- Опять шифровка? – один из капитанов отхлебывает виски. – Что на этот раз?
- Приказывают подняться наверх и надводным ходом следовать в Гонолулу. Всему составу выдать по $200 на гавайских проституток, - помощник капитана пытается скрыть радость.
- Русские прикалываются.
- Я думаю, русские получили не менее веселую шифровку.
Капитан наливает себе двойную. Пьет как воду.
- Выполнить приказ – значит нарушить его. Трибунал. Не выполнить – тоже нарушить! Трибунал.
Раздается сирена – главная сирена на лодке. Случилось нечто неординарное. В каюту капитана вбегает третий помощник. Глаза и язык вот-вот покинут его голову:
- Капитан, все ракеты пропали!
- Какие еще ракеты?!
- Все наши Томагавки. Модули пусты.
- Как вы это обнаружили? – капитан без сил опрокидывается на диван.
- Загорелась аварийная сигнализация. Мы бросились к модулям. Все они пусты.
Обезумевший капитан вскакивает с дивана и с криком: “Расстреляю!” - бросается к сейфу, где хранится его табельный пистолет. Но кобура пуста. Правда, не совсем: из нее торчит фотография его жены и детей.
- За мной, бегом! – капитан срывается с места и пробирается на нос лодки.
За ним следует уже полкоманды. Все уже знают о невероятной пропаже ракет с атомными боеголовками. Капитан добирается до носа лодки, заходит в модуль и щупает рукой воздух, пытаясь все же ракеты обнаружить.
- Немедленно всплываем!
Море не догадывается, что творится у людей, поэтому оно совершенно спокойно. Заходящее солнце тоже не знает о людских проблемах, поэтому не волнуется и не покрывается пятнами. Идиллию нарушает всплывшее огромное морское чудовище – подводная лодка. Открываются люки, и на поверхности лодки показываются люди.
- Смотрите, - кричит кто-то. – Русские тоже всплыли!
- Готов съесть свою увольнительную, если у них тоже не пропали все ракеты.
- Тихий ход на сближение, - отдает команду капитан.
- Надо каким-то образом доложить в штаб, - капитан все еще находится в плену устава.
Лодки сближаются. Русские тоже высыпали наверх.
- Что случилось? – кричит в мегафон капитан русских.
- А у вас?
- Вот, решили свежим воздухом подышать.
- А мы - на вас посмотреть, - капитан лихорадочно ищет безобидную формулировку вопроса, чтобы выяснить: пропалили ли у русских ракеты?
- А нам народ поручил заняться промыслом селедки, - подначивает русский капитан.
- А солить будете в опустевших шахтах? – прет напролом янки.
- Мы - мирные люди, - не сдается русский. – Это все ваш Трумэн…
- Тогда зачем вам ракеты?!
- Вас попридержать…
- Вот и у нас тоже… были…
Скрывать пропажу друг от друга больше незачем. И два капитана плачут крупными морскими слезами о потере своих самых близких друзей – атомных боеголовок.
ООН. Сессия Генеральной Ассамблеи. На трибуне один из делегатов. Позади него выкован из золота на оралах и мечах лозунг: “Более сильная ООН ради лучшего мира”.
- …Все, что было священно и непоколебимо – порушено. Лучшие представительства человечества, народные кумиры, авторитеты во всех областях человеческой жизни – низложены. Правительства деморализованы. Они оказались в одночасье без своих армий, оставшихся без оружия, но приобрели великую армию безработных, служившую верой и правдой своим национальным интересам. К ним присоединились миллионы журналистов и издательств, работа которых никого больше не интересует. Суды попраны. Люди на грани помешательства. Тогда пусть с этой самой высокой трибуны мне скажут: кому была выгодна такая правда?!
На трибуну выходит следующий представитель своего народа.
- Почему Вена молчит, как всегда? Мы настаиваем на проверке силами МАГАТЭ израильских ядерных объектов. Почему этот проходимец запускает свой уничтожитель оружия с территории Израиля? И почему он, не оставивший неразоблаченным ни один секрет на земле, ни словом не упомянул Израиль? Из достоверных источников нам стало известно, что сионисты не подверглись тотальному разоружению, и теперь они – единственная угроза существованию мира на всей земле, о котором мы так заботились.
Следующий выступающий уже давит на пятки пламенному трибуну. Наконец, и его допускают до перепуганного и дезориентированного зала:
- Мы должны выявить из нашей среды новых вождей, за кем пойдут народы. Только они смогут противопоставить этому уроду из ближнего мироздания достойные и привлекательные ценности переустроенного мира. Новый Мессия - среди нас, и пора дискредитировать посланника липовых небес. Нам нужна обновленная вера, кристальное евангелие, безрассудная жертвенность народов во имя мира и благополучия в заблудших душах. Изгнать ловцов человеческих душ из больного храма!
Расталкивая охрану и смотрителей за порядком, с криками: “Я – женщина! Я – мать!” - к трибуне прорывается яркая представительница своей нации:
- За всю историю существования человечества совершено огромное количество самых чудовищных преступлений. Мы не знаем, кто виноват в них больше – Бог, или сам человек?! Мы объелись фильмами Голливуда – сплошными катастрофами, но то, что произошло с нами вчера – уже не кино, а страшная реальность! Лишение человечества законного и неотъемлемого права защищать силой оружия своих стариков и детей – доселе невиданное преступление! Мы не знаем, кто точно совершил его, но мы точно знаем, кто за этим стоит. Всей силой Объединенных Наций, всей мощью нашего авторитета, нашим монолитным единством мы должны поймать виновных и предать их нашему беспощадному суду! Я выросла в маленьком городке одного из штатов. И я не могу позволить себе сегодня вечером выйти на улицу без пистолета! Меня изнасилуют, а моих детей растлят беспорядочным сексом и наркотиками. Только оружие дает нам право на жизнь!
Все делегаты сессии Генеральной Ассамблеи дружно вскакивают со своих мест, и от шквала одобрительного свиста и рукоплесканий сотрясаются окна во всем квартале Тертл-Бей на Манхеттене.
Иерусалим. Больница Хадасса. Кабинет гинеколога. Напротив врача стоит Орли и поправляет на себе юбку.
- Присаживайся, Орли. Ты беременна – сомнений нет. Своим звонком ты меня напугала. Неужели в твоем заведении заставляют беременных сотрудниц лазить по горам?
- Ты так спокоен, словно не понимаешь, что творится в мире в последние дни.
- Кто-то отменил уже любовь? Вместе с ракетами исчез и секс? Никто больше не собирается рожать?
- Прекрати, Йосеф, ерничать! Я не могу быть беременной!
- Не можешь или не хочешь?
- У меня полгода не было секса, понимаешь – не было!
- А корпоративные пьянки?
- Прекрати!
- Может на тебя пролился золотой дождь, как на Данаю?
- Я сказала – прекрати! Я не могу родить ребенка, не зная его отца. И вообще – кого я должна родить?!
- То, что я успел посмотреть… Как у всех. Даже при непорочном зачатии рождаются нормальные дети. Только вырастают они мессиями и пророками.
- Йосеф, ты врач или религиозный фанатик? Какое еще непорочное зачатие? Я не Будда или Христос!
- А если из пробирки?
- Какой еще пробирки?! Ты – мой врач!
- Может, в твоем учреждении проводят опыты?
- Что мне делать?
- В твоем положении я бы не стал делать аборт.
- Но и родить я не могу неизвестно от кого! И еще – мне работать надо! Неизвестно на какую гору меня завтра отправят.
- Давай так: ты сдаешь все анализы, делаешь все проверки, снимки и приходишь ко мне через две недели.
На стоянке больницы Орли ждет сотрудник ее учреждения:
- Орли, тебя ждет машина.
- Но я приехала на своей.
- Брось ее! Через двадцать минут тебя ждут.
- У нас?
- В канцелярии главы правительства.
Иерусалим. Канцелярия Главы правительства. Высокий кабинет. Вводят Орли.
- Садись, Орли. Мы посылаем тебя в ответственную командировку.
- Куда?
- В Москву. По нашим данным, он должен прибыть туда, а, может, он уже и там.
- Но почему - в Москву? Он же ищет пророка. Они же все у нас?!
- Все, да не все. Вроде, он хочет поговорить с Лениным…
- С каким еще Лениным?! С тем, чья мумия лежит в Кремле?
- С ним – любимым! Тем более, он же сейчас нас слушает и видит – пойдет нам навстречу.
Перед Орли сидели очень мудрые, просвещенные и опытные правители не самой последней страны в мире. Но ни они, да и никто иной не мог бы предположить реакцию Орли: она стала хохотать, как безумная. Кто-то протянул ей воду, шеф вежливо постучал по спине. Стакан с водой прыгал в ее руке, и шеф инстинктивно отстранился - ему показалось, что Орли плеснет воду ему в лицо. Отсмеявшись, Орли вновь обрела дар речи, но уже круто приправленный сардонической улыбкой:
- Неужели нелепость стала нашим фирменным знаком? Ваш Ленин – мумия, а Астерот - небесный призрак. И я должна как-то на них еще и влиять?! Да не просто повлиять – вы же даете мне совершенно непонятное задание по спасению человечества. Приглашайте Брюса Уиллиса - тут нужны крепкие орешки без мозгов. Несколько дней назад я уже совершила чудо - оживила полусгоревший призрак, и, в награду, услышала о непорочном зачатии неизвестно от кого. Слава богу, но я уже лет двадцать, как не девственница. А вдруг я рожу маленького Астерота или самого Мессию?!
Действие четырнадцатое.
Москва. “Улица 1905 года”. “Сквер 1905 года”. Памятник В.И. Ленину.
Перед памятником, озираясь во все стороны, стоят Орли и Рауль. Ноги их по щиколотку погружены в ворох газет. Тут и там на разодранной бумаге проступает кумачом название газеты: “СССР” и подзаголовок ней:
Секреты
Скандалы
Сенсации
Разоблачения
Теперь - это единственная бесплатная газета, оставшаяся в городе, которая распространяется бойкими парнями на каждом углу. У подножия памятника сидит уличный исполнитель народных песен и наяривает на гармошке:
Вчера мы хоронили двух марксистов,
Тела одели красным кумачом.
Один из них был правым уклонистом,
Другой, как оказалось, ни при чем.
- Ленин же был марксистом? - Рауль пытается в айфоне определить их местонахождение.
Орли озабочена:
- Я не вижу здесь никакого склепа…
- Не склепа, Орли, а мавзолея…
- Посмотри еще раз…
- Революция 1905 года… Что еще смотреть? Вот что здесь написано: “При первой же возможности, в начале ноября 1905 года, Ленин нелегально, под чужой фамилией, прибыл в Петербург…”
- А что мы тогда делаем в Москве? – напрягается Орли.
- Потому, что сейчас он находится в Москве. Будем спрашивать…
- Тогда спрашивай ты. У тебя все-таки есть немного русского…
- Лучше нам говорить на английском…
- А если мы встретим еврея, то можно говорить на идише.
Мимо проходит молодая женщина с рюкзаком за плечами, поверх которого прикреплен переносной мольберт. Орли жестом останавливает ее, а Рауль спрашивает:
- Извините, вы случайно не еврейка?
Женщина вздрагивает, будто ее ударили током:
- Упаси бог!
- Извините. Он привык, что вокруг него одни евреи.
- Шутите?
- Вы говорите по-английски? – оправдывается Орли.
- Вы что-то ищете?
- Площадь Красно…
- Краснопресненскую заставу? Так она здесь рядом.
- А это что за газета? – показывает себе под ноги Орли.
- А у вас в Америке что – не так? Эта же зараза с вас и началась! – женщина подозрительно глянула на разноцветную пару.
- Что вы имеете в виду?
- Все эти разоблачения! Будто в наших газетах раньше все было не так. В первый день, когда этой газетой закидали всю Москву - все бросились ее читать. Еще бы: в ней было все, что другие только пытались разнюхать. Журналисты остались без хлеба, про масло я вообще молчу. На второй день все другие газеты позакрывались. Какой был в них толк, если в “СССР” на 200-х страницах появилось все и про всех. Но у этого еврея…
- Какого такого еврея?! – Орли оторопела.
- Вы что – с луны свалились?! У того, который в Израиле все организовал и к нам проник.
- А почему он еврей? Разве инопланетяне – тоже евреи?
- Какой же он пришелец?
- Но вы же сами говорите: уничтожил все газеты, выпустил свою - с такими подробностями, которые даже никто про себя не знал. Да и ракету он запустил… Вы же видели сами!
- Ракету запустил Израиль, а газеты просто сговорились. Почему сейчас их никто не читает? Не газеты – а мусор! – Женщина пнула ворох газет у себя под ногой. - Потому что в них, как и в прежних газетах, самая правдивая правда – ложь, а самая невероятная ложь – правда! И правда, и ложь людям смертельно надоели! Так что – счастливо оставаться, и привет евреям - инопланетянам!
- Да подождите же! – Орли встала на пути женщины. – Где же, все-таки, здесь склеп Ленина?
- Орли, не склеп, а мавзолей! – Вы когда-нибудь видели, как краснеют чернокожие?
- Так вы не Краснопресненскую заставу ищете, а Красную площадь…
- Конечно же – Красную площадь!
- А вас занесло на Красную Пресню. Метро здесь рядом. Когда выйдете из него, то ищите красное здание с башнями – за ним и находится ваша площадь с Лениным и звездами.
При входе в метро ни Орли, ни Рауль не обратили внимания на двух женщин, которые спускались по эскалатору вместе с ними. Это были Жизнь и Смерть. В вагоне толпа разъединила Орли с Раулем, и они уселись по разным сторонам вагона. На крыше поезда уютно пристроились Жизнь и Смерть. Прислушаемся к их разговору:
- Ты, Смерть, все же не понимаешь, да и признать не хочешь нашей глубинной разницы - отличия, так сказать.
- Дура ты, Жизнь! Чего ты на крышу-то полезла и меня потащила? Ехали бы вместе с народом, у него и поинтересовались бы - чем мы с тобой отличаемся. А можно никого и не спрашивать – даже ежу понятно.
Но Жизнь оскорбления от Смерти слушать не желает. Она улеглась на спину и закрыла глаза. Монотонный шум колес ее успокаивает. Даже бетонный свод тоннеля для любящей жизнь Жизни - видение бескрайних просторов моря.
- Знаешь, Смерть, если бы мне пришлось сравнить нас с тобой с чем-нибудь, то я бы выбрала морские волны. Только я – та волна, что несется к берегу, а ты – та, что о берег разбивается и исчезает без следа. Ветер жизни гонит волны, и они набегают на берег. Каждая волна – это жизнь человека. Вот подул ветер любви, и спокойная гладь воды возмущается зачатием первых волн. Они еще маленькие и такие беспомощные. Но ветер неумолим! И вот я только что была в самом низу – в ложбине, и тут же взмываю на самый вверх – на гребень. Берега не видно, а впереди лишь манящий горизонт. Я – волна, полная надежд и сил. Но в спину меня подгоняют другие волны. Они моложе меня, и достигнут берега, а от меня не останется на песке даже мокрого места. Но ты не можешь ничего поделать с самим морем и бесконечной чередой волн. Ты, Смерть, лишь мгновение в долгой и прекрасной жизни. Ты убога и презираема.
Смерть не успевает ответить Жизни. Звучит объявление: “Станция Площадь Революции. Выход к Красной площади”. На Никольской улице столпотворение.
- Рауль, возьми меня за руку, иначе потеряемся, - Орли решительно пробирается сквозь разноликую толпу.
- Все флаги в гости будут к нам, - поет Рауль Пушкина. У него хоть кличка – “кубинец”, но был он - чистых кровей эфиоп, и Пушкина считал своим земляком. И русский он учил по Пушкину. И сейчас, когда он смешался на тесной московской улице с выходцами со всего мира – интернациональное его сердце не выдержало.
Путь им преграждает цистерна “Акционерное общество с ограниченной ответственностью “Пиво-Воды”. Но Орли неумолима: только вперед - к красному дому с башенками. А вот Жизнь, бросив Смерть, оказывается первой в очереди, пьет пиво-воду и напиться не может.
- Я же помешана на воде, - смеется Жизнь.
Смерть не пьет, и только зло смотрит на отовсюду прибывающих людей с транспарантами и флагами. А Орли с Раулем, тем временем, минуя Музей Революции, подходят к Красной площади.
- Смотри, - показывает Орли на частокол из каменных тумб, перегородивших вход на площадь, - камни Моше. Значит, он - здесь!
- Но их не двенадцать, а больше. – Рауль в недоумении. – Не расплодились же колена сынов Израилевых?
У кромки площади стоят несколько полицейских – напряженных и растерянных.
- Извините, - обращается к ним Орли, - Ленин все еще здесь?
- Ай донт спик инглиш, - отвечает один полицейский.
- Она спрашивает: живой ли еще Ленин? – говорит второй полицейский.
- Надо сказать Астероиду, - предупреждает третий полицейский, и тут же связывается по рации:
- Товарищ майор, тут американцы сраные задают странные вопросы. Нарываются на провокацию.
- Сейчас подойду, - прохрипела рация.
- Кто такой – Астероид? – напряглась Орли.
- Начальник наш – майор. Прозвище у него такое: появляется всегда, когда его не ждешь - будто с неба падает.
- Да вон же он, - показывает один из полицейских на своего начальника, который провожает двух женщин к мавзолею.
Даже издали нам легко их узнать: это Жизнь и Смерть. Жалко, что Орли и Рауль не слышат разговора между ними:
- Чего вы сюда приперлись?! – майор в негодовании. – Только мешаете мне работать.
- Ты меня чуть не спалил, а Смерть не заморозил на Синае...
- Пошли прочь, или не мешайте! У меня важная встреча с малым пророком.
- Ты же должен был найти самого большого – главного пророка! - Смерть может быть не только безжалостной, но еще и ехидной.
- К нему и приведет меня сегодня малый пророк. Здесь у меня встреча – у мавзолея. Пикните – не поздоровится! У меня еще и мероприятие. Знаете, сколько сил я потратил на сегодняшнее представление?
- Я сгною тебя в Аду! - ощерилась Смерть. – Погулял и хватит! Возвращайся, или я немедленно доложу наверх, что ты пытаешься опорочить деяния Всевышнего.
- Я вас вместе видал в Аду! Что вы сделали с человеком? Не на вас ли потоком идут жалобы? Это я поставлю вопрос, чтобы вас заменили.
- Ничего у тебя не выйдет! Люди жалуются, но без нас они уже не способны ни жить, ни умереть!
- Меня вызывают. Поговорим после представления. Ждите меня у мавзолея.
Даже издали, еще не рассмотрев хорошо каменное выражение лица майора, Орли увидела торчащую из кармана его кителя книгу в необыкновенной обложке. Книгу, которую они нашли, да скоро потеряли на вершине горы Хар-Карком. Глаза майора и Орли встретились.
- Вот, товарищ майор, американцы интересуются Лениным, и так – общим положением.
Из всего, что сказал полицейский, Орли уловила только одно слово – Ленин.
- А зачем вам Ленин? – неожиданно майор спрашивает Орли на иврите.
Орли понимает, что она давно разоблачена, и поэтому - врать и притворяться бессмысленно.
- Мне сказали в нашем управлении, что в поисках пророка, ты обязательно придешь сюда, - Орли тоже пошла ва-банк.
- Так вот он я! И что дальше?
- Подождем, что скажет тебе пророк…
- У меня еще после него последняя гастроль…
- И что ты задумал на этот раз?
Орли с трудом удается выговаривать слова. На такую быструю встречу она не рассчитывала. Это – не случайность. Значит, он сам их нашел. Зачем?!
- Так что здесь ожидается за мероприятие? - справилась Орли со своим волнением.
- Шествие народов мира против представителей народов. Ну что ж, - майор смотрит на часы, - до мероприятия еще часа два. Идемте, я отведу вас к Минину. Там все и узнаете…
Орли понимает, что разговаривать с Астеротом, задавать ему идиотские вопросы – бессмысленно. Он же все знает наперед, а с ней играет, как кошка с пойманной мышкой. Может съесть, или – поиграть и бросить. Но у нее задание – и его надо выполнить.
- И кто этот господин Минин?
На удивление – площадь, по которой идут майор и Орли с Раулем, почти пуста.
- Минин жил 400 лет назад. Видите в конце площади памятник? Это ему поставили. За спасение России. Сегодня во всем мире ищут новых Мининых. Россия не отстает. После того, как на земле исчезло все оружие и появился свободный доступ к любой информации, явилась великая смута, которая разрушила все устои до самого основания. Исчезли единство и порядок, люди утратили ум и волю. Но не все! Находятся новые Минины и Пожарские, готовые все повернуть вспять...
В это время на площадь на большой скорости въезжает Lamdorghini Gallardo, и из него выпрыгивает, несмотря на заметную тучность, пара генералов.
- Странно получается, - бурчит недовольный майор, - оружия нет, а генералы остались.
Супердинамики на здании ГУМа взрываются барабанным боем. На площадь входят двенадцать полков пограничных войск. Они остались совершенно беспомощными безработными. Как без оружия охранять границу, да и от кого?! Кто-то предложил в высоких кабинетах построить новый железный занавес, но его речь тут же попала в свободный эфир, что привело к полному параличу сталелитейное производство. Даже им было не по силам навалять столько железа.
- А вот и он! – крикнул обрадовано майор. – Идемте со мной к мавзолею.
- Кто он? – растерялась Орли.
- Малый пророк.
У мавзолея собралось человек двадцать. Жизнь и Смерть присели на цепи ограждения, чем одинокий полицейский весьма недоволен, но женщин не прогоняет. Они ведут себя достойно и лишь тихо переговариваются:
- Уверена, что сегодня мы точно дождемся своего часа, - шепчет Жизнь, чуть не плача.
- Оплошает он. Не с тем народом связался. Уж я закручу докладную в канцелярию, - от радости у Смерти появился на щеках румянец, правда, фиолетового цвета.
- Отзовут из командировки шарлатана, - сменяются у Жизни слезы печали на слезы надежды.
- Подумай только, какой балаган он развел на нашей территории! Тебе, Жизнь, вообще не повезло. Люди перестали тобой интересоваться, и подсели на чужие жизни. И меня уже в грош не ставят. Кого теперь интересует загадочная Смерть, если он открыл людям глаза на меня?
Майор ищет малого пророка, но тот успел уже исчезнуть. Но на то он и майор - с книжкой в кармане, в которой зашифрованы все случаи жизни, чтобы знать, куда исчезают люди. Майор подходит к женщинам.
- Послушай, Смерть. Постучись в мавзолей и вызови малого пророка.
- Негоже Смерти входить в усыпальницу вечно живых…
- Тогда иди ты, Жизнь.
- Не кошерно Жизни входить в царство мертвых.
- Идите обе и просто постучитесь в двери. Он задерживает шествие.
- Нас все равно полицейский за ограждение не пустит.
- Какой еще полицейский? Его давно след простыл. Я здесь главный.
И действительно, никто и не заметил, как исчез полицейский с поста №1.
Жизнь и Смерть неохотно встают и по очереди стучатся в бронированные двери мавзолея. Через минуту двери открываются, и из мавзолея выходит слабого телосложения человек со всеми признаками еврейской внешности. И, похоже, его ждал не один майор, а все собравшиеся у мавзолея. Выделяется среди них крепкий мужик – чистой воды деревенский кузнец, но с постмодернистским лоском ученого на лице.
- Как себя чувствует Владимир Ильич? – с ноткой зависти зашумели окружившие его преданные друзья Ильича.
- Всецело нахожусь во власти дум о нем. Сегодня здесь намечается противостояние народа и его представителей. Вы меня знаете – я противник всяких бессмысленных шествий. Поэтому готовлюсь к собранию нашей секции.
- Правильно поступаете, Лев Александрович. Заседание будет на старом месте?
- В бывшем музее Ленина, так нагло экспроприированном.
- О чем будете говорить, Лев Александрович?
- Согласовал тезисы с Ильичем. Хотите, по живому доложу?
- Хотим, хотим, - понеслось со всех сторон.
- Первое. Победа большевиков – величайшее событие XX века, как в русской истории, так и в истории всего человечества. Но, в то же время, и главная его катастрофа.
Но не все окружающие Льва Александровича внимают ему с большим пиететом. Некоторые кучкуются вокруг кузнеца с профессорским лицом. Сразу находится и несогласный:
- Лев Александрович, а как же Катастрофа вашего народа?
- Давайте, я закончу излагать тезисы, а потом мы поговорим.
Итак, второе. Ленин – гениальный политик за всю историю человечества, причем -реальный политик.
Третье. С именем Ленина связано понятие – социальное государство, уничтожение сословного государства, крах колониализма.
Четвертое. Ленин бросил фантастический вызов всему человечеству, но человечество оказалось к нему не готовым.
И последнее. Ленин – злой гений! И вся его гениальность оказалась в руках антихриста. Но это - отдельная тема...
Кощунственные слова Льва Александровича накрылись возмущенными голосами:
- Профессор Ложин, вы, как всегда, имеете особое мнение? – обращается к мужику-кузнецу малый пророк.
Орли ни слова, о чем вещает малый пророк, не понимает, но её, скорее, больше интересует поведение майора. Но тот внимает речам о Ленине равнодушно, и только лицо его быстро меняется - как калейдоскоп лиц в проносящемся мимо поезде.
Но профессора Ложина опережает юркий пенсионер в соломенной шляпе:
- Как же так, Лев Александрович? Гений всех времен и народов, а самое главное – человека проглядел!
- Подожди, Степашин, не наскакивай, - профессор Ложин приблизился к малому пророку для начала поединка. - Были и другие злые гении русской революции. Как Троцкий - ваш тезка, между прочим…
- Да они оба – Лейбы, только Христом прикрываются, - по-петушиному подпрыгнул Степашин.
- Сгинь отсюда, мразь недобитая, - заступилась за своего пророка его паства.
- Успокойся, Степашка, я закончу. Так вот, Троцкий считал, что сначала человек очищает себя от бога и берет на себя ответственность за мир, потом он отвергает царя, потом он очищает основы хозяйства от хаоса и конкуренции и, наконец - свой внутренний мир от бессознательности и темноты. Но человек не захотел, как Христос, преображаться - и остался той же скотиной…
Интересную речь профессора о человеке прервал вопль человека реального. Никто и не заметил за разговорами, как позади собравшихся у мавзолея голый человек прибил себя за яйца к брусчатке Красной площади. Два полицейских держат его за руки, два – за ноги, а пятый пытается гвоздодером освободить добровольного невольника. А тот вопит на всю округу:
- Это моя акция свободного человека, а вы же прибиты своими мозгами к власти и кормушке!
На удивление, страдания голого акциониста на профессора Ложина производят обратное впечатление:
- Вот прекрасная иллюстрация к деяниям верных ленинцев: добиваясь реальной свободы выражения личности, приковать себя за мошонку и лишиться действительной свободы перемещения!
- Святой Павел истолковал распятие Христа как его триумф, - Лев Александрович пытается овладеть утерянным вниманием. – А что касается подлинной свободы выбора, то Ленин впервые указал, что выбор, при котором мы вынуждены выбирать, находится не между двух возможностей, а в изменении самих возможностей.
Орли в замешательстве. Майор повернулся к ней почти спиной, и спина эта отказывается помогать ей.
- Стой здесь, - говорит она Раулю. - Я подойду к нашей знакомой.
Орли пробирается к качающимся на цепях ограждения Жизни и Смерти.
- Вы меня не узнаете? – обращается она к Жизни на английском.
- А почему ты в России? И говоришь по-английски… Последний раз мы встречались у тебя на квартире несколько дней назад - в Израиле. Ты же – еврейка.
- Вы меня с кем-то перепутали. Мы встречались с вами лишь однажды - на горе…
- Не спорь! У тебя на квартире. Ты собиралась в дорогу, чертыхалась и хулила меня, хотя сама же выбрала такую жизнь. Выбор – дело ответственное. Слышишь, как они из-за этого выбора глотки свои рвут?
- Нет, нет! Мы с вами встречались лишь однажды…
- Дорогая моя Орли, я знаю тебя с момента твоего зачатия. Хочешь, я расскажу, как дело было?
Если в Орли еще тлела надежда, что спасенная женщина на вершине Хар-Каркома была все же реальным существом - такой же женщиной как она и все остальные, чье чудесное исцеление и исчезновение - всего лишь проделки Астерота, то сейчас она начала понимать, что и эта удивительная женщина, и ее подруга, и сам Астерот - из одной команды пришельцев.
- Что же ты так, - впилась в Орли взглядом Смерть, - дослужилась до полковника в тайных органах и ничего не понимаешь?! Тебе бы лежать на сохранении на Земле обетованной и думать о будущем своего ребенка, а ты мотаешься по миру за этим шутом. Мы сами с ним разберемся. Не пытайся делать то, что тебе не подвластно!
Волна решимости поднялась в груди Орли:
- Кто ты?! Откуда знаешь о моей беременности? Может скажешь еще, от кого я залетела?
Орли только сейчас заметила несуразность ее одежды. Пальто было явно не женским, да и было ли это пальто, а не какая-то хламида с огромным отложным воротником и брошью в виде лучезарного солнышка. Орли схватила Смерть за воротник, но рука ее провалилась в пустоту.
- Мерзкая тварь! – Орли пыталась хоть за что-то схватиться.
- Ох, люди, люди, - обиделась Смерть, – смерти на них нет!
- Убью! – разве так ведут себя тайные агенты, даже беременные?
- Убиваю, дорогуша, я! А вы только сообщаете мне, когда вам удобней, чтобы я вас навестила.
- Что вы связались с больной женщиной? – Жизнь пытается успокоить Орли.
- Она первая начала…
- Смерть, ты когда-нибудь влюблялась?
- А как же: люблю я смерть в начале мая…
- Нет, чтобы тебя полюбили, как меня:
Я люблю тебя, жизнь
И надеюсь, что это взаимно…
- Врут люди. Поголовно. Только меня любят по-настоящему, - Смерть выплясывает вокруг Жизни.
Сильны любовь и слава смертных дней,
И красота сильна. Но смерть сильней.
Жизнь и Смерть вцепились друг в друга поэтическими признаниями в любви – каждая к себе. Но даже со стороны было видно, что это - отнюдь не пристойная дуэль двух лучших небесных созданий, а непримиримая схватка двух беснующихся существ.
- Теперь я поняла, кто вы такие. Но почему вы выбрали меня для ваших безумных опытов? - Орли оглянулась, как бы ища защиты у майора, и он это почувствовал и тут же подошел к ней - на выручку.
- Оставь меня с этими дамами... Да прекратите вы! Я скоро подойду к тебе, Орли.
Едва та отошла, как Жизнь накинулась на Астерота:
- Почему она нас достает со своей беременностью? Это же твои проделки!
- Не вы ли заварили кашу, а я прибыл на землю ее расхлебывать?! Скоро мне возвращаться назад, но должен же быть кто-то, кто останется вместо меня и будет вас ограничивать в ваших безумствах. Я хотел людей проверить на прочность. Я дал им мир и правду. Но им это не надо - они потребовали войну и ложь! И за это отвечаете вы! Вы развратили людей. Вы им даже возможности не дали постоять за себя, даже когда их унижают несправедливостью, и они чахнут от бессилия.
- Если ты недоволен нами, подари людям бессмертие, - Смерть откровенно хамит Астероту. - Возвращайся и пиши на нас пасквили. Кто тебе – шуту, поверит?! Люди не приняли тебя? Не нас ты хочешь исправить, а Создателя! И Ему не понравятся твои выходки и пошлые эксперименты.
Пока Орли успокаивала Рауля, майор словно провалился сквозь площадь или вознесся над ней, и даже камеры слежения (а их было здесь больше, чем иголок на голубых елях вокруг мавзолея) этого исчезновения не углядели.
- Где он?! – кинулась Орли к Жизни и Смерти.
- Потеряла своего подопечного? – засмеялась Смерть.
Смех Смерти покатился по площади, потом взмыл над ней, долетел до ГУМа, ударил по динамикам, установленным на Торговом Доме, и сдетонировал. Взрыв смеха полетел обратно над Красной площадью, ударился о Кремлевскую стену и закрутился вихрем, поднимая заповедную землю. Двери мавзолея торжественно открылись, и пока художественные машины рисовали на Красной площади во всю ее ширину правильный ромб и закатывали его красной краской, из открытых настежь дверей появился Ленин и торжественно направился к самому центру ромба. Ленин поднял вверх правую руку, а левую согнул под прямым углом в направлении Музея революции, где собирались для манифестации все народы мира.
За спиной Ленина выросли крылья, сотканные из света, и лучи от них разлетелись во все стороны света. А тут и сама Орли, сотканная из света, увидела, как начали сходить с трибуны мавзолея стройные ряды людей, а за ними потянулись и сошедшие из Кремлевской стены и восставшие из могил у ее подножия, и все они выстроились точно по краям ромба. Было заметно, что Ленину (после долгих лет лежания) стоять было трудно, и все окружающие его стали поддерживать своего вождя:
- Владимир Ильич, не переживайте! Ведь большинство наших действий своей цели не достигают, и пространство между самыми лучшими нашими замыслами и их воплощением обязательно заполняют слабые люди с ничтожными помыслами.
- Совершенен лишь один Бог! Ему не приходится доказывать, что он – Бог, и, потому, Он молчит. А вам пришлось говорить, чтобы слушали вас, а не Бога, но народ своих вождей хоть и любит, но не слышит.
- Либералы, демократы и левые по всему миру предали вас. Они - хотя подлинной революции, но марать об нее руки не хотят...
Слабые голоса призраков заглушили динамики ГУМа:
“Внимание манифестантов! Все народы мира собираются на Манежной площади и площади Революции и на всех прилегающих к ним улицах. Штаб у памятника Маршалу Жукову.
Все представители народов мира собираются на Васильевском спуске и Болотной площади. Штаб на Лобном месте”.
На экране появляется бойкий молодой человек с микрофоном в руках:
- 1-й альтернативный канал “Гром и молния” ведет репортаж с Васильевского спуска, где находится голова колонны представителей народов мира. У меня в руках список зарегистрированных участников этого шествия. Их более трехсот. Мы будем с ними знакомиться по мере их выхода на Красную площадь.
На другой стороне площади ведет репортаж умудренный политическими схватками матерый журналист.
- 1-й мировой канал “Буря и ярость” ведет репортаж с Манежной площади. Тысячи транспарантов и флагов со всего мира заполнили весь центр столицы. Вы сами видите, под какими лозунгами собираются колонны. Попросим нашего оператора показать некоторые из них… Леша, постарайся на русском… вот один лозунг:
Мы - против перемен!
И вот еще один:
Народы мира - против мира беспомощного и жалкого!
Леша, что-нибудь веселенькое…
Бесовские щупальца пришельцев! Прочь от нашего мира!
От мира нельзя ждать мира!
Верните нам оружие!
Как вы могли убедиться сами, дорогие наши телезрители, исчезновение на земле всего оружия поставила хрупкий мир на грань войны. Давайте спросим манифестантов, о чем они сегодня думают. Представьтесь, пожалуйста.
- Я простой представитель народа. Нас долго пугали концом света, а он пришел совсем не оттуда, откуда мы его ждали. Вы знаете, что значит - отменить личную и общественную жизнь?! Жена и начальник сейчас наблюдают за мной, когда хотят. А тех, кого я выбрал, чтобы меня защищать, оказались настоящими монстрами. Говорят, это проделки самого Бога. Но мой бог - калашников, а у меня его навсегда отобрали. Как могу я перестрелять всю эту мразь?!
- Я простой герой труда и мысли. И, больше всего, я гордился тем, что мы могли империалистам показать кузькину мать. Почему у нас отобрали наше народное достояние? Мой дед сгорел в танке. Я всегда был готов заменить его и двинуть на супостатов. А что теперь?!
- Но оружие исчезло у всех...
- И вы верите евреям? Вы что – не видели? Они прячут свое оружие в пустыне…
А мы возвращаемся на Болотную площадь. Продолжает вещать с места события 1-й альтернативный канал “Гром и молния”.
Пройдемся по списку зарегистрированных участников представителей народов. Вот только несколько колонн, выбранных из списка представителей:
Журналисты, писатели, военные, священники, общественные деятели, либералы, демократы, ученые, учителя, артисты, судьи и адвокаты, депутаты, националисты и патриоты, проститутки, члены советов и сенаторы, кутюрье и спортсмены, дантисты и конгрессмены, режиссеры, дворники начальников и начальники дворников, униженные и отвергнутые, бывшие президенты, шоумены и далее по списку.
Пройдемся и по их лозунгам. Ого! Первыми в бой рвутся ученые:
Идея превосходит знание!
Идея бога - вне бога!
Наука - тоже суеверие!
Глупость - превыше ума!
Подойдем к колонне членов совета.
- Весь мир был в гневе, когда выяснилось, что мы – американцы, подслушивали глав государств и считали это приемлемой практикой. Но кто тогда установил микрофоны и видеокамеры в каждом доме, вживил их в наши тела? Это сделали те же ребята...
- А почему вы не идете вместе со всем народом?
- Нам стыдно попасться им на глаза. Нас лишили всего вооружения. Как мы будем защищать наш народ?
- Так может его пора накормить?
- Вы что, не в курсе, что Америка вся ожирела?
- А вы сами откуда?
- Штат Айова. Вы видели наши кукурузные поля?
- Вот и гордились бы ими…
- Я гордился нашими авианосцами, пока их не украли коммунисты…
- Тогда зачем вы приехали к коммунистам?
- Коммунисты сидят в нашем правительстве! Вы слышали? Белый дом закрыли на ремонт. Специально. Пришелец их изобличил: все они - коммунисты и капиталисты…
В колонне журналистов – потасовка. Человек десять пытаются с двух сторон поднять трибуну, по бокам которой приделаны две оглобли – балдахин и только. Другие десять человек пытаются им помешать. Отсюда и потасовка. На трибуне оратор, сразу видно – пламенный трибун.
- Все, что с нами произошло за последние дни
Это почерк дьявола, а не Бога,
Это дьявол под маской Бога
Отнимает надежду там, где надежда есть…
Я призываю покинуть Болотную площадь и перейти на противоположную сторону – в народ! Все мы здесь - пособники власти!
- Кто для тебя – народ? – журналисты кипят, как свежая лава.
- Народ - это те, кто способен над собой смеяться. Власти это недоступно.
Извините, меня просят подойти к колонне военных.
- Я - потомок декабриста. Мы – десять поколений военных. Мы служим России такой, какая она есть, как бы ее не хулили. И теперь нам по каналу этого негодяя говорят, что военные больше никому не нужны. Мы же не какие-то там продажные журналисты. Верните нам нашу честь!
Микрофон у потомка декабристов вырывает нервный тип из колонны артистов.
- Погорелый театр – это о нас. Кому взбредет в голову сегодня тащиться в театр, если театр к нему пришел домой? Все уперлись в экран, где идет нескончаемая драма, пополам с комедией из собственной жизни?
- А что делать нам – боевикам Голливуда? – рычит здоровый рыжий детина с бумажным китайским мечом. – Как снимать кино, если у нас исчезли даже бутафорские стрелялки?
Звучит сигнал начала шествия. Начинается сближение сводных колонн с двух сторон Красной площади. Орли в растерянности стоит у мавзолея. Жизнь и Смерть поднимаются и разбегаются в разные стороны площади. Неожиданно и Рауль оставляет Орли и бежит к колонне народов мира. Куда подевался Ленин-регулировщик? Орли ясно различает красный ромб, но он опустел! Или ей только так кажется? Она инстинктивно идет на самую середину ромба.
А теперь схватитесь, да посильней, за свои кресла, господа! Из ворот Спасской башни на полном ходу выскакивает танк – самый, что ни на есть – настоящий!
- Откуда?! – несется приветственный вой со всех концов площади.
- Тайное оружие Кремля!
Но динамики ГУМа приносят потрясающую весть: все оружие мира вернулось на свои законные места.
- Мы победили! – ревет и стонет площадь.
И лишь Орли объята страхом. Ее младенец что есть мочи колотит по животу и требует освобождения.
Конец.