«Горящие» экзамены
Дело с Чичелановым прибрело новое, перспективное направление. Родители обратились к адвокату, и тот состряпал жалобу в прокуратуру на действия призывной комиссии. Расчёт был прост. До тех пор, пока надзорные органы не рассмотрят жалобу, призывать не имеют права. А дальше – ответ прокуратуры можно обжаловать, затем обратится в суд, решение которого тоже можно обжаловать в кассационном порядке. В военкомат заказным письмом была направлено заявление с приложенной справкой настоятеля. Рассматривать жалобу и отвечать на письмо никто не торопился, и дело прочно застопорилось, что, по выражению адвоката, « и требовалось доказать».
Время неумолимо катилось вперёд, и, наконец, наступил первый день экзаменов. Выпускники отрешённо бродили по коридору школы. У дверей дежурила стайка девчонок, задавая выходившим из дверей одноклассникам один и тот же вопрос: «Ну, как?»
Сдавшие экзамены, словно сняв с себя непомерный груз, ходили с глупыми улыбающимися лицами. Антон, закурив от волнения прямо в коридоре школы, рассказывал собравшимся бородатый анекдот: «Стоят у дверей мужики. Выходит один, его спрашивают:– Ну, как, сдал?
– Сдал!
– Сколько?
– Четыре!
– А почему не пять?
– У пятой горлышко отбито!»
Только что сдавшая экзамен Елоха забрала сигарету у Антона, и жадно затянулась. В конце коридора появился «мьсе Никотин». Елоха заметалась, не зная, куда деть горящую сигарету, и не найдя ничего лучшего, сунула её в карман пиджака, где лежала пачка шпаргалок. Мсье Никотин, подойдя к выпускникам, поинтересовался, как идёт сдача экзаменов. Забыв про окурок, Елоха, как всегда, решила ответить за всех. Тем временем из её кармана показалась тонкая струйка дыма. Запахло горелым. Елоха, войдя в роль, бодро рапортовала директору об успешной сдаче экзаменов, а в это время Антон, почуяв неладное, закричал:
– Ленка, горишь!
Окутанная дымом Елоха закрутилась, как кошка, которой подожгли хвост. Все, включая завуча, стояли в каком-то оцепенении, пока подбежавший Мормон не схватил висевший на стене пенный огнетушитель и, брякнув его об пол, направил ядовито – желтую струю на растерявшуюся Елоху. Нарядный Ленкин костюм вмиг превратился в нечто отвратительное. На шум сбежались все, кто находился в школе, приковыляла даже дежурная, тётя Маша, которая, несмотря на свой почтенный возраст, могла запросто навести порядок в раздевалке, дав пару чётких подзатыльников не в меру разошедшимся школьникам. Содрав с себя пиджак, Елоха убежала в туалет. Огнетушитель в это время вышел на проектную мощность, обдавая всё вокруг ржавой пеной. Антон открыл окно, и Мормон, ликвидировав «очаг возгорания», выбросил пеногон. В это время на улицу выходил завхоз Силыч с инспектором пожарного надзора. Струя пены ударила в лицо инспектора, и тот, ничего не понимая, закрутил головой во все стороны, пытаясь выяснить источник угрозы. Завхоз, отставной военный, сразу оценил обстановку, и тут же увлёк пострадавшего себе в кабинет.
Объяснения администрации школы с представителем пожарной инспекции после такого «прокола» были весьма обстоятельными. Мсье Никотин мобилизовал имеющиеся материальные ресурсы, и вечером на школьном автобусе Силыча и расслабившегося инспектора благополучно развезли по домам.
Экзамены, несмотря на инцидент, проходили нормально, но наверняка они вошли в школьные предания, и через несколько лет школьники будут рассказывать, что напряжение на экзаменах было столь велико, что «народ буквально горел».
По окончании экзаменов Швейк прихватил с собой бутылочку вермута, взятого на сэкономленные от обедов деньги, и направился к дяде Вите.
Тот, как всегда, релаксиловал на топчане, натянув на нос кепку. Раскрытая консервная банка на столе была полна «бычков», среди которых торчали окурки с измазанным помадой фильтром.
– А, Павло! Рассказывай, как успехи! – «Повесь флаг» сел на топчан, приготовившись слушать.
– Да что там рассказывать, дядя Витя, экзамены сдал, вот, хочу попрощаться!
И Швейк достал из кармана заветный пузырёк.
– Ну, по такому случаю… – дядя Витя смахнул крошки со стола, и полез в тумбочку, достав банку шпрот и полбуханки хлеба. – Давай, садись.
Сервировка стола заняла немного времени. Разлив вино по двум эмалированным кружкам, дядя Витя провозгласил:
– За тебя!
Выпили по первой.
– И куда сейчас? – цепляя шпротину вилкой, – поинтересовался дядя Витя.
– Как куда? В армию!
– Не сказали, куда направляют?
– Неизвестно пока.
–Ты вот что. – Дядя Витя закурил, – армия – штука тонкая, там еще выжить надо. Ты там – не человек, а боевая единица. Единица! Понимаешь? Думай за себя сам. На виду не торчи, с командирами не спорь – бесполезно. Но и в последних не сиди. Вообщем, так: будешь маячить впереди – получишь по голове, отстанешь – получишь пинка. Понял? С собой не бери ничего. Старики заберут всё.
– Да у меня и брать то… – проговорил Швейк, наливая по второй. – Мать расстраивается…
– Ну, мать – она всегда расстраиваться будет. Пиши ей почаще, что всё хорошо. Школу закончил? Ну, и армию отслужишь. Как говорят в американских кинофильмах – береги себя. Давай, за удачу!
Отметившись у дяди Вити, Швейк почувствовал, как гора свалилась с плеч. Живя без отца, Швейк, как и всякий мальчишка, нуждался в общении с мужчинами. Простые, как ложка, слова школьного кочегара наполнили его сердце спокойной уверенностью, и Швейк, пожав руку своему наставнику, пошагал домой.
Фак юр!
После выпускных экзаменов в школах работа военкомата активизировалась. Однако подмять под себя весь «контингент» военкоматовский каток был не в состоянии. Пока тянулось дело Чичеланова, он спокойно сдал вступительные экзамены, и поступил на юрфак, где продвинутые студенты приветствовали друг друга поднятием руки со словами: «Фак юр!»
Мормон, специалист по «мокрым делам», наконец, закончил школу. Перепортив все больничные матрасы, он открутился от службы, и устроился работать в «Автосервис», на радость папы с мамой. Елоха, несмотря на свое любопытство по поводу армейской службы, поступила в медицинский институт, и, завязав с Ильиным, получившим три года условно, готовилась крутить мозги студентам – медикам.
Швейк, получил повестку – злую вестку, и, собрав в вещмешок немудреный скарб, потащился на призывной пункт. Новобранцев разместили на огороженной высоким забором площадке, обнесённой сверху колючей проволокой, и потому напоминавшей тюремный двор. Для полного сходства не хватало только часовых на вышках. Собравшиеся, в сущности, ещё дети, не видавшие жизни, старались вести себя беззаботно, однако у многих в глазах стояла тоска. Предстоящая долгая разлука с домом никого не воодушевляла.
На площадку вышел Приходько. Рядом с ним стоял молодой лейтенант. «Сейчас нас покупать будут» – произнёс сидящий по соседству со Швейком новобранец. «Слушай мою команду! – завопил Приходько. – Построится в колонну по четыре!». Разношёрстная толпа неохотно стала сбиваться в строй. «Прекратить курить! Строиться поживее!» – не унимался Приходько.
– Начинается! – проговорил один из новобранцев. Скоро совсем замордуют! Тебя как звать?
– Павел, в школе звали Швейк.
– Ну, нормально, подходит, – сказал сосед, оглядев Швейка
– А тебя?
– Юрок я.
– Под командованием лейтенанта Омельченко вы доберетесь до места службы, – заканчивал свою миссию Приходько.
– А куда нас повезут? – выкрикнул кто-то.
– С этого момента – вы полностью подчиняетесь мне, – сказал Омельченко.
– Врёшь лейтенант, мы еще присягу не приняли!
– Кто сказал? Выйти из строя!
Из строя никто не вышел.
– Внимание! Левое плечо вперёд, шагом марш! – Омельченко так же, как и новобранцы, только начинал служебный путь.
Колонна бедолаг двинулась навстречу напастям.
– Шагать в ногу! Раз – два, левой!
– Ну что он разорался? – сквозь зубы проговорил Юрок. – Дать бы ему в глаз!
Новобранцы держали путь через город на вокзал. Металлические ворота со скрежетом отворились, и колонна втянулась в обнесённый высоким забором загон.
– Можете привести себя в порядок, оправится, покурить, – разрешил Омельченко.
– Спасибо! – проговорил Юрок, – куда оправляться-то? Соседу в карман?
Но вопрос этот видимо, был решён.
– Оправляться можно вон в том сооружении – и лейтенант указал на большую металлическую бочку, поставленную стоймя.
На бочке была нарисована красная звезда, и выведен инвентарный номер – 412. Подойдя ближе, Швейк увидел, что вместо дверей со стороны забора в бочке имеется дыра, вырезанная автогеном. Санитарные приборы тоже не блистали оригинальностью. На полу лежал металлический лист, в котором таким же образом было вырезано отверстие. К стене бочки был приварен ржавый рукомойник. «Недурственно, недурственно!» – услышал Швейк за спиной чей-то голос. Обернувшись, он увидел высокого блондина, с интересом рассматривающего военный инвентарь. «Очевидно, этот летательный аппарат с первой мировой, применялся для устрашения противника, – задумчиво проговорил блондин. – Что ж, выбора нет, придется воспользоваться этим экспонатом! Жаль, конечно, что полотенце несвежее», – проговорил он, срывая лист лопуха.
Швейк наклонившись, пролез в дыру, и, ступив на металлический лист, почувствовал, как тот прогибается под ним. «Уйду вниз, и амба!» – подумал он, однако понуждаемый естеством, шагнул дальше.
Лист завибрировал. Блондин молча наблюдал за Швейком, но тот, убоявшись последствий, выскочил наружу, и пристроился к уже обмоченному кем-то забору. Блондин последовал его примеру. За ними уже начинала выстраиваться очередь. В это время призывник двухметрового роста влез в «летательный аппарат», как метко окрестил его блондин, и тут же послышался истошный крик, сопровождаемый металлическим лязгом. «Запуск первого космонавта в параллельный мир состоялся!» – прокомментировал блондин.
Из дыры показалось искажённое лицо будущего защитника Родины, и вскоре он явился во всем великолепии, до пояса вымазанный нечистотами. Отборный мат повис над площадкой. Лейтенант Омельченко, прибежав на шум, попытался вмешаться, но, наткнувшись на разъяренного великана, сразу ретировался. Пострадавший, недолго думая, перелез через забор, и ещё раз обматерив лейтенанта, исчез, оставив после себя зловонный запах.
«Как фамилия призывника?» – лейтенант опрашивал всех новобранцев, но те только пожимали плечами. Омельченко построил всех, и, сделав перекличку, определил, что лишился призывника по фамилии Лосько. Словно нарочно, пошёл мелкий, противный дождь. Новобранцы, изрядно промокнув, начали наседать на Омельченко, но тот увиливал от прямого ответа на вопрос: «Долго нам тут кантоваться?»
(Продолжение следует)
http://www.proza.ru/2014/02/12/573