''Нибелунген'' – 42
ВОЛЬФ
***
Он шагал по дороге ведущей на запад. Туда куда когда-то стремились его предки. Он не знал, будет ли там хорошо, но точно знал, что там будет в любом случае лучше, чем на востоке.
Позади остался последний рубеж, который ему не удалось защитить, и не осталось никого, кого бы он хотел защищать. Последние близкие ему погибли, и самое главное он отдал долг крови.
- Всякая война кончается миром, - сказал он на странном своем языке.
- А всякий мир кончается новой войной.
Он шел туда, где начинался для него новый мир.
ГРЕТА. УЛЬРИХ.
***
Канонада осталась позади, и теперь надо было только следить, чтобы их не заметил с воздуха какой-нибудь самолет. Грета тащила за собой мальчика, которого решила назвать Ульрихом в честь деда. Бывший приемыш Магды оказался глухим, и она не могла узнать потерял ли он слух во время осады или же родился глухим. Во всяком случае, азбуки глухонемых он не знал.
Так же как не знала ее Грета.
Она перевязала тряпками его рану оказавшуюся на счастье просто царапиной и сейчас боялась возможного сепсиса.
Грета хотела забрать и дочь фрау Магды, но ту взяла под свою опеку соседка погибшей оказавшаяся в том же подвале.
По дороге тянулись разрозненные группки беженцев торопящихся в демаркационную зону на западе, и все они были в гражданском. Ульрих очень устал и, по-видимому, был голоден, но ей нечем было покормить его, и она просто взяла его на руки, но уже через сотню метров отпустила. Он был слишком тяжел, а у нее тоже не оставалось сил.
И тогда один из отступавших в гражданской одежде, высокий светловолосый мужчина поднял мальчика на плечи, и дал ей руку, предлагая свою помощь. Она взяла его под руку, как когда-то мечтала пройтись с парнем, которого у нее никогда не было, и пошла по сырому, влажно блестящему бану, забыв на секунду и о войне, и о самолетах, и о смерти.
Ей хотелось верить, что впереди у них много долгих счастливых лет.
Очень хотелось верить…
РАССТРЕЛ
Воспоминание Вольфа
***
Птицы немного пришли в себя после отгремевшего скоротечного артналета и робко перекликались теперь, проверяя личный состав.
Перед двумя офицерами в серо-зеленой форме стоит группа мужчин – половина в военной форме, остальные в гражданском.
Офицеры прохаживаются перед строем и расспрашивают задержанных.
- Кто такой? Имя? Род занятий? Как оказался здесь?
-Попал в плен, был переправлен на работы в Германию.
-Власовец?
-Чего?
-Власовец спрашиваю?
-А, нет.
-Стрелял своих?
-Нет – нет, боже упаси.
-Так давай налево.
-Следующий.
-Власовец? Налево.
-Это кто такие?
Политрук наклонился и что-то прошептал на ухо.
-Ну и ну, их то, как сюда занесло?
-Говорят, с незапамятных времен здесь живут.
-Быть того не может. С незапамятных! Орда!!! Вражьи морды! С незапамятных говорят, так вот и не запамятует их никто. Спиной к ним не повернешься – загрызут! Правильно говорят – сколько волка не корми… Давай налево!
-Все вроде.
-А куда их все-таки?
-Ты далеко не води. Давай вон прямо у той стены. Смотри, чтоб рикошетов не было. Зацепишь еще.
-Так, ну, что, суки, предатели Родины, вот и пришла ваша…эй, эй ты чего?
Видно решив, что терять больше нечего, строй приговоренных ринулся вперед, сминая офицеров и растерявшийся от неожиданности расстрельный взвод.
ОБЫЧНЫЙ СТРАННЫЙ ЧЕЛОВЕК
***
Иногда приезжал его сын Уильям, и сидел на лужайке рядом с отцом, пока суетящаяся миссис Мария готовила им выпить и поесть. Все знали, что старику Вэнсу не повезло и сын у него глух от рождения, да и не сын он ему, а просто приемыш Марии, к тому же еврей, и хотя они не очень в этом квартале привечали евреев, но старались не показывать этого и приветливо здоровались с сыном странного человека.
А как же иначе! Все помнили, когда во времена Вьетнама заезжие гастролеры, и среди них трое ветеранов заделавшихся хиппи, решили посмеяться над его глухотой и старик Вэнс разнес всю их компанию, лично содрав с них старые армейские куртки и эмблемы.
-Здравствуйте мистер Вэнс, - говорили они, проходя мимо.
-Как дела, парень? - приветственно махали они рукой сидящему возле отца такому же светлоглазому и светловолосому Уильяму.
***
Мимо проехал один из автомобилей видно входящих в автопарк предвыборной компании... на капоте его бился под встречными потоками ветра звездно-полосатый флажок и старик вдруг вспомнил как называли знамя там... далеко-далеко в его родной деревне такие же старики как и он сейчас... слово это всплыло в памяти и он почему-то встал под встревожившимися взглядами домочадцев.
-Туг!!! - сказал он едва разлепив губы.
Слово это потянуло за собой новые вспышки в памяти и он вспомнил еще одно.
-Туган Як!!! - сказал он и повернулся туда, где по утрам всходило солнце.
Глаза начало жечь, а в груди стало тесно и горячо... ему показалось, что он хочет заплакать... но он никак не мог вспомнить, как это делается.