Там, в поселке, остались Маша, Зоя, Людка, Светка… А в городе у меня еще нет подружек. И единственной моей подружкой на то время была Танька.
А как у нас с Танькой все одинаково получилось потом: у обеих мамы снова «взамуж» повыходили, у "обоИх" сестренки появились. У меня то после. А у Таньки была уже Линочка. И в связи с этим, у Таньки, как у старшей ее сестры, появилось много обязанностей.
Главной Танькиной обязанностью было сходить утром за молоком для Линки. Ну, «за молоком», - это только название! На самом деле, сходим в «Пятнашку» - это молочный, рядом с домом, весь магазин внутри синий и холодный: каменный серый пол, алюминиевые бидоны, стены холодного синего цвета, белые твороги и сметаны, молоко и кефиры, белый халат на продавщице, и колпак. Туда мы шли с бидоном и банкой, соответственно, под молоко и сметану. «Восьмой»,"Восьмерка", "Восьмушка",- овощной, этот повеселей, зелененький,с запахом погреба, тоже недалеко, туда за капустой и морковкой. «Школьный», новый, и весь стеклянный, там всегда были очень вкусные и свежие булки ванильные по девять копеек, и газировка с разными сиропами, по три копейки.
Мама считала полезным для нас, выпивать каждый день стакан сока в магазине. И нам давали по пятнадцать-двадцать копеек, чтобы мы покупали сок в отделе «соки-воды», там были такие конусообразные стеклянные колбы, их наполняли из трехлитровых банок различными соками. А потом уже оттуда, из-под краника, наливали этот сок всем, кто какой желает, в стаканы. И тут же, стаканы ополаскивали водой над, встроенным в стол, фонтанчиком.
Березовый сок стоил одиннадцать копеек, яблочный без мякоти - четырнадцать, а с мякотью я не любила, персиковый - пятнадцать, виноградный - двадцать, самый дорогой, и самый вкусный, хотя, и яблочный тоже вкусный, который без мякоти. Мы его все-равно не пили, хотя денежки брали, а сами, угрызаясь совестью, покупали себе эскимо на палочке за одиннадцать копеек, а сдачу копили на аттракционы в парк. Я недавно только узнала, что существует такое счастье – в парке на аттракционах кататься. «Лодочки» и карусель с качелями на цепях «Ветерок», - аж, сердце ухает; а карусель с лошадками, - это для малышни.
Я везде каждый день с Танькой таскалась, и все дела мы вместе делали, пока мы у них жили, и пока моя мама с отчимом времянку не сняли в другом районе старого города.
Принесем молока, тетя Зоя за овощами просит сходить. Сходим за овощами, выясняется: про сахар забыла, или манка закончилась. Бежали в «Центральный гастроном», а это далеко. Гастроном был расположен на первом этаже бывшего купеческого дома с колоннами. Там все продукты.
Так полдня только по магазинам и бегаем.
Всепоглощающая тема тех дней - пропитание. Еда,еда,еда. Что, где и когда купить, запасти, привезти. Что сготовить. Кашка для Линочки - первоочередное, и:голубцы, пельмени, котлеты и тефтели, готовились целыми противнями, варились борщи и рассольники семи-литровыми кастрюлями. Сациви, лобио, харчо и хаши. Нас же много тогда одним хозяйством жило, «из одного котла» питалось. Но, все знали, что это временно. Поэтому, терпели и ждали перемен.
В выходные, в зале - самой большой комнате, накрывали стол, и целый день пили, ели, песни пели. Давид произносил длинные тосты, «…за нас покинувших…» - говорил он, - «и чтобы у них кувшины были полные вина», и все начинали спорить, Давид говорил: «чокаэмса, чокаэмса», а с ним спорили, и не хотели.
И тогда он говорил: «Алаверды».
А потом пили за мир и дружбу, и Давид снова много говорил, рассказывал всем очевидное: как красива его жена Зоа, что «губы у нее, как сладкий пэрсик, а глаза ее, как звезды…»
Он каждое воскресенье, воодушевленно сообщал всем, как ослепила она его своей красотой: «Вах, как хороша! … Свежа, как роза, Драгоценна, как алмаз …»
Тетя Зоя смущалась от таких его слов, как в первый раз слышит, а мы рассматривали ее, как в первый раз видим: где персик, где звезды, где алмаз?
Между тем, они все добрели, а мы пользовались, как только начинал Давид напевать «Сулико», Танька сразу ему на ухо нашептывала секретное, всем известное, и вот уже сыплется в наши с Танькой ладошки мелочь из одного кармана, из другого, и, под оглушительное: «Хасбулаат у-да-лоОй, бедна сакля … » моего отчима, мы пулей из квартиры, пока тетя Зоя не озаботила чем-нибудь Таньку.
У них там по сценарию еще и лезгинка в неподражаемом и зажигательном исполнении Давида предполагается.
А мы бегом на аттракционах кататься. Благо, парк, вон он, рукой подать.