*Примечание: фамилии, имена и события являются художественным вымыслом автора, с малой долей правды.
Только сейчас понимаю, что детство и юность прошли в "коммунальных" условиях.
Сейчас так не живут. Все разобщены. Порой, жильцы на одной площадке даже не знают чья квартира напротив.
Железные двери, решётки, кодовые замки, домофоны...
Может, кто-то помнит 60-70е годы? Часто двери не закрывали, или открывали без вопроса "кто там?" - его не принято было задавать. Даже элементарных "глазков" не было! Сейчас это из разряда фантастики.
Что-то мне, вдруг, вспомнились мои бывшие соседи...все как один - оригиналы и чудные, милые люди. Почему бы о них не сказать пару тёплых слов?
Глава 1. ДЕД И БАБА
Тольятти. 1969г.
Частный сектор. Окраина города. Родители снимали "угол" у одиноких стариков, поджидая очередь на квартиру. Родилась сестрёнка, и кончилось моё беззаботное детство. Она была очень крикливой, пронзительно плакала по ночам до тех пор, пока не "закатится". Страшное зрелище, когда маленькое тельце не подаёт признаков жизни. Ей делали искусственное дыхание, возвращали снова и снова в этот мир. Мама носила сестру на закате к старушке-шептунье, она и помогла, заговорила.
Дед и бабка любили нас как родных, деньги за постой брали чисто символические. Отец с матерью помогали им по хозяйству, вместе справляли праздники и коротали вечера у чёрно-белого телевизора. Дед топил печку, бабушка вязала крючком круглые коврики на заказ из старых, отслуживших своё вещей, разорванных на длинные тонкие полоски. Они, кстати, пользовались большим спросом у местного люда, и приносили небольшой, но стабильный доход старикам.
Окно нашей комнаты выходило на заброшенное кладбище.
Там уже давно не хоронили. Полусгнившие кресты покосились, могилы почти сровнялись с землёй. Весной, на поросших травой холмиках, росла крупная душистая земляника, и грустно шелестели листвой деревья. Даже весёлые шебутные воробьи чирикали осторожно и вежливо, почти неслышно...Тишина, покой, другой мир, в котором мне было не страшно, а уютно что-ли, после бессонных ночей, звенящих как набатом, отчаянным детским плачем.
Я спасалась там от шума, крика и суеты, любила играть: делала "секретики" в земле из стёклышек, строила кукольные домики. Порой, хоронила выпавших из гнёзд погибших птенчиков, по всем правилам, даже ставила на маленькие бугорки крестики из тонких палочек, перевязанных травинками. Плакала, как полагается, причём искренне. Чистые, нежные детские слёзы...где вы сейчас?
Я вспоминаю ваш вкус лишь в те минуты, когда глаза увлажняются от светлых чувств, от чего-то трогательного и возвышенного. От горя не плачу уже много лет.
В те годы я уже видела и знала что такое смерть.
Отчётливо помню похороны своего деда Николая. Детское незамусоренное сознание впитало всё до мелочей, до запаха и звука. Может быть, именно тогда зародилось в душе это необъяснимое восприятие потустороннего...что казалось мне таким естественным. Я видела сущности и могла с ними общаться, иногда рассказывала от этом бабушке-хозяйке. Она слушала внимательно, гладила меня по голове: "Ох, ты ж, дитятко непростое." И совала в руку фруктовые карамельки.
Дед, когда я заводила свои бесхитростные речи о дядечках-тенях, мультиках на потолке, высоких красивых тётях в белых платьях из "штор" (так я называла туники)...только хмыкал в усы.
Недаром говорят "что старый, что малый", они мне верили, не смеялись и не отмахивались как родители:
"Вечно ты со своими выдумками! Не мешай. Поиграй лучше с сестрёнкой."
Так и остались на окраине моей памяти эти дед и баба, не чужие и не родные...Знающие и понимающие.
Вот только...имена я их забыла, и лица тоже. А голос, шершавые руки помню.
И ещё, вкус сливовых карамелек, чуть подтаявших в детской ладошке.
продолжение: http://www.proza.ru/2014/02/11/291