Мгновения судьбы. Помощь с неба

             
Отрывки из повести "Острова памяти" (по воспоминаниям моего отца Дерябина Анатолия Степановича).


Эпизод шестнадцатый. Август 1944 г. Сандомирский плацдарм.

-    Слева, заходи слева! Тридцатый, Андрюха, твою мать! Не пробьешься
по центру – «эрликоны» не подавлены! Козел Степа, где он!? Двенадцатый, двенадцатый, ты живой? Так какого же …
           Искаженные ларингофоном звуки голоса тонут в шипении и треске помех. Тарелка репродуктора, висящая на еловой ветке над штабным столом и к которой с болезненным вниманием обращены лица людей, на несколько секунд превращается в бестолковый и ненужный предмет.
- Опять этот Никитин халтурит – раньше времени отворачивает! –
сидящий за рацией подполковник с «крылашками» на погонах в сердцах грохочет кулаком по столу, - Скотина безрогая!
          Снова наклоняется над микрофоном.
- Внимание, внимание, я «Бекас», всем «горбатым»! «Худых» поблизости
нет – работайте спокойно. Новые цели: пол ста восемь от точки 205, северная опушка рощи Круглая. Повторяю, северная опушка рощи Круглая. Ребята, постарайтесь, ради бога! Резерв коробочек нужно закопать! Пехота едва держится. Федотов, черт, не лезь зря на «эрликоны»! Двенадцатый, двенадцатый, хоть брюхом, но зенитки придави! Слышишь, отзовись двенадцатый!
      Треск из репродуктора продолжается и сидящий перед рацией
подполковник с ненавистью сверлит взглядом висящую на дереве тарелку. Командир 172-й дивизии ободряюще кладет руку на плечо подполковнику, но в волнении не может найти никаких слов. В данный момент он ничем не может помочь. Разведка сделала все, что смогла, корректировщики трудятся в поте лица и сейчас все мольбы и заклинания к летчикам-штурмовикам, в пекле зенитного огня спасающим наши войска на Сандомирском плацдарме.   
       Наши танковые резервы только на подходе, и поэтому  штурмовики Ил-2  1-го Гвардейского авиационного корпуса своей огневой мощью в завязавшейся заварушке оказались сейчас как нельзя кстати. После изматывающих недель наступления и последующего тяжелого  форсирования Вислы  наша 13-я и соседняя 5-я Гвардейская армии оказались в очень сложном положении, так как,  не успев как следует закрепиться на плацдарме, тут же приняли на себя таранящий удар свежей группировки 4-й танковой армии немцев, стремящейся рассечь наши войска и опрокинуть их в Вислу. Ну, господа, сейчас вам не 41-й, 42-й лафовые для вас года, а потому  директивы свои для сортира приберегите! Взаимодействию родов войск мы  сами неплохо научились. Хотя, конечно, и вы, гады, все еще сильны.
      … Из-за верхушек деревьев показываются первые возвращающиеся Ил-ы. Четкого строя эскадрилий  теперь уже нет и в помине: самолеты на небольшой высоте устало тянуться друг за другом, и, самое страшное, даже без всякого подсчета видно, что назад, к своим аэродромам, возвращаются далеко не все. За некоторыми штурмовиками явственно различимы тянущиеся лохмотья перкалевой обшивки. Над самой головой с ревом и каким скрежещущим клекотом проносится один из Ил-ов. Летит он накренившись, оставляя после себя белесый шлейф дыма.   
- Картер пробили, заразы! – провожая глазами самолет, поясняет
подполковник, - Сейчас без масла мотор заклинит! Седьмой, седьмой! – кричит он в микрофон, - Иди на вынужденную, приказываю срочно садиться! Слышишь меня, Варданян!?
- «Бекас», вас понял. Сейчас садиться не могу - некуда.
-   Как некуда, лес ты перетянул, сейчас поле начинается. Садись, кому
говорят!
- Ар-р-а-эре, не могу сейчас, слушай! Ара, у меня Женя-стрелок,
раненый совсем, ну! Внизу нет никого – кто помощь окажет, а?
     … Справа над лесом, в западном направлении одно за другим проплывают несколько звеньев штурмовиков новой волны. Над Вислой  они полого снижаются, перестраиваясь в строй «пеленг» для захода на цель. Впереди перед ними  тут же возникают трассирующие   цепочки зенитных снарядов. Господи, спаси и сохрани!